Лена очнулась в сыром и холодном подвале. Хотя, возможно, это был и не подвал. Длинное помещение больше походило на широкий коридор со сводчатым потолком, выложенным из кирпича. Этот коридор плавно радиально изгибался, и можно было предположить, что он имеет форму огромного кольца. Лена сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Руки ее были закованы в кандалы, закрепленные цепью на стене. Справа и слева от нее, вдоль стены, в таких же кандалах, находились другие. Люди и какие-то странные существа. Среди людей были лишь женщины, видимо — такие же, как она, ведьмы. Рядом с ней, прикрепленный за ногу, болтался на короткой цепи, немного не доставая до пола, такой же чертик, как и тот, что привиделся ей тогда, возле потайной двери в камине.

Нельзя сказать, что Лена именно очнулась. Она не теряла сознания и хорошо помнила все то время, что провела в этом жутком месте. Она даже вспомнила, как попала сюда. Но после того, как палач поставил ей на лоб клеймо, она утратила волю. Дальше с ней обращались, как с соломенной куклой, она даже рукой пошевелить не могла. Лишь как сторонний наблюдатель смотрела, как по подземелью, зловещими призраками проплывают мор-глуты. Она знала, кто они, хотя и не помнила, откуда.

Высмотрев себе жертву, мор-глут рассыпался на множество темных сгустков, которые облепляли несчастного, питаясь его жизненной силой.

Порой они облепляли ее. В глазах темнело и становилось нечем дышать. Каждый раз Лена думала, что уже умерла, но потом все возвращалось вновь — сырое подземелье и медленно плывущие глуты. Нет возможности закричать или пошевелиться. И нет никакой надежды.

Иногда, кто-нибудь из заключенных, действительно, умирал. Приходили охранники, уносили тело, и взамен его сажали на цепь другого.

Сколько времени продолжался этот кошмар, Лена не знала. Окон не было. Свет исходил от нескольких коптящих масляных ламп, да и то, лишь когда охранники не забывали долить туда масла.

Но сейчас что-то изменилось. Она снова почувствовала свое замерзшее и затекшее тело. Даже простонала, пытаясь приподняться с пола.

Отовсюду раздавались приглушенные стоны, видимо, и остальные приходили в себя.

— Ортала-а-а! — жалобно пропищал чертенок, висевший рядом на цепи. — Ортала…

Лена оглянулась, полагая, что он зовет не ее, но нет, он обращался именно к ней. Она хотела что-то сказать в ответ, но тут, за железной дверью, ведущей к центру подземного кольца, послышались торопливые шаги.

Оттуда выскочили несколько охранников и долго и медленно ходили, внимательно приглядываясь к заключенным.

— Что-то тут не так! Надо сообщить дежурному мор-глуту! — рявкнул один из них.

Лена испугалась. Она чувствовала, что приближается беда. Она захотела остановить их, попробовать поговорить с жандармами, все же, это люди, а не глуты…

— Стойте! — крикнула она и дернула цепь в тщетной попытке освободиться. — Подождите! Не надо глутов! Мы же ни в чем не виноваты… Умоляю!

Охранник, что прохаживался неподалеку, услышав ее голос, подскочил на месте от неожиданности и бросился бегом к двери. Остальные молча и быстро последовали за ним.

Затем воцарилась тишина. Ни один заключенный больше не стонал. Все взгляды были устремлены на Лену. Ей стало не по себе от такого внимания.

— Ортала-а-а! — пропищал чертенок. — Глуты придут убивать! Останови их! Не пускай сюда!

Из темного проема железной двери начали выплывать глуты. Один за другим, сгусток за сгустком. Потом показались мор-глуты. Расплываясь по подземелью, они рассыпались на множество сгустков и набрасывались на заключенных.

Каким-то чутьем, Лена почувствовала, что это визит глутов, действительно, особенный. Они убивали. Заключенные один за другим падали или безвольно повисали на цепях. Несколько сгустков облепили Лену и ее соседа — чертенка. Он заверещал ужасно пронзительно. Отовсюду слышались стоны, крики ужаса и отчаяния, предсмертные хрипы.

— Ортала-а-а! Помоги-и! — верещал чертенок, вырываясь изо всех сил.

«Что же делать?! Как я могу помочь? — Лена чувствовала, как глуты высасывают силы, еще немного, и все будет кончено. — Надо что-то сделать! Но что?»

Тут она вспомнила, как в квартире на Фонтанке спасалась от обезумевшего Владимира Анатольевича, как по совету такого же чертенка позвала туман… тогда все получилось. Надо попробовать!

— Туман! — простонала она, но голос дрожал и был едва слышен.

Тем не менее, на какое-то мгновение, глуты шарахнулись от нее.

«Испугались, сволочи!» — надежда начала возвращаться к Лене, а вместе с ней и силы.

— Туман! Тума-а-ан! — голос ее уже гремел, эхом проносясь по подземелью.

Послышалось тихое шипение. Из каждой щели в кирпичной кладке, из стен, из сводчатого потолка поползли струйки белого плотного тумана, быстро заполнившего темницу. Глуты замерли и, казалось, боялись пошевелиться. Потом вышли из оцепенения и медленно поползли к ней. Некоторые собирались вместе и образовывали мор-глутов. Масляные лампы потухли, но сам туман сиял зеленоватым свечением, наверно даже ярче, чем тусклый свет ламп.

Лене вновь сделалось страшно. Множество мор-глутов уставились на нее выпученными вращающимися глазами. Туман не подпускал их близко, но долго ли он продержится?..

«Тумана недостаточно! Нужно еще что-то!» — Лена судорожно думала, пыталась вспомнить, как Владимир Анатольевич вылетел из окна. Даже если это сделала и она, это вряд ли поможет. Здесь нет окна, да и глутам такой полет, скорее всего, не страшен.

От напряжения голова, кажется, вообще перестала что-либо соображать. Мысли спутались. Лена провалилась в какое-то странное забвение. На секунду ей показалось, что она не в темнице, а идет по набережной. Тихий осенний день. Летний сад. Крики чаек… Какие-то стихи крутятся у нее в голове. Совершенно дурацкие, но лучше их записать, а то не отвяжутся. Она потянулась к сумочке за блокнотом…

Наваждение спало. Ни сумочки, ни блокнота, а вместо ее одежды — сырой холщевый саван, больше похожий на мешок. Мор-глуты уже прорываются сквозь туман. А в голове все так и крутится какое-то дурацкое четверостишие.

«Вот же оно!» — Лену осенило. Она собрала остатки сил и громко, на все подземелье прокричала:

Чертенок, по-прежнему болтавшийся на цепочке, громко взвизгнул, и, как показалось Лене — радостно. Глуты немного опешили, но продолжали напирать. Лена уже чуть было не отчаялась, когда вновь раздалось тихое шипение.

Струйки тумана вновь врывались в подземелье из всех щелей. Только это был другой туман. Свет от него исходил желтоватый и более яркий, туман стелился по полу и на его поверхности играли багровые всполохи.

Глуты отступили. Они жались к стене. Несколько — шмыгнули в дверь, но остальным путь преградил туман. Они боялись и отступали.

И вот новый туман коснулся глута, зажатого в кольцо. Тот вспыхнул ярким пламенем и тут же исчез. За ним — второй, третий… Загорелись мор-глуты. Они не исчезали так сразу, а какое-то время безмолвно носились по подземелью, пытаясь сбить огонь, но потом полностью растворялись в нем.

Вскоре глутов не осталось. Послышались радостные возгласы выживших. Туман растворился в воздухе, но перед этим сами собой загорелись все лампы. Даже те, что висели под самым потолком, и которыми давно не пользовались.

— Ортала-а! Ты спасла нас! — радостно заверещал чертенок, раскачиваясь на цепи.

— Кто ты? И почему называешь меня Ортала? — у Лены были некоторые догадки, но она все же решила спросить.

— Хрепл! Семен! — пропищал чертенок. — А ты — Ортала!

— Хорошо, Семен. Как бы нам теперь выбраться отсюда? Есть заклинание, что справится с оковами?

— Нет. Надо уничтожить амулет. Там, наверху, — пропищал чертенок. — Нам помогут. Кто-то разрушил печать клейма. Может, и этот амулет уничтожат…

Лена решила все же попробовать что-нибудь сделать. Она собрала силы и сосредоточилась на оковах. Цепи и кандалы, казалось, немного нагрелись и засветились синими искрами. Но ничего не произошло.

— Не трать силы, ты еще слаба! Тебе не справиться с амулетом Дюссельдорфа! — заверещал Семен. — Подожди, не расходуй себя, вдруг появятся глуты! Только ты сможешь нас спасти!

Она остановилась. Оковы уже нагрелись настолько, что начали жечь. И, судя по крикам, не ее одну. Все кандалы были связаны одной длинной цепью, что шла по стене темницы. Видимо на ней, на этой цепи, и лежало какое-то заклятие.

Лена почувствовала себя слабой и изнеможенной. Глуты, а потом вызывание тумана отняли все ее силы. Она прилегла на пол и провалилось в черное забытье, столь глубок был ее сон.

Но потом чернота сменилась видениями. Лена видела в них себя, но в то же время и не себя. Она знала, что это — она, но так же знала, что она — Ортала. Ведьма из графства Вольронт. И с ней всегда был он, человек, любовь к которому жива, спустя много столетий. Акрон Вольронт.

Первое видение предстало в огне. Ортала кричала от нестерпимого жара и страха. Она находилась на площади. Толпа разъяренных крестьян окружала ее. Она была привязана к столбу, а под ногами полыхал костер.

Казалось, уже не будет спасенья, но вдруг она заметила всадника на огромном черном коне. На полном ходу, он ворвался в толпу. Сверкнул меч. Брызнула кровь. Покатились срубленные головы. Испуганные крестьяне разбежались. Огромная толпа, человек сто, не меньше, разбежалась, испугавшись Акрона.

Он разбросал костер, перерезал путы, подхватил ее на руки и поцеловал. И жаркий поцелуй охладил ее раны. Охладил тот огонь, что разожгли эти никчемные людишки у нее в душе. Его поцелуй вернул ее к жизни.

Видение исчезло так же резко, как и появилось, тут же сменившись другим.

Ортала находилось в маленькой избушке в самом центре Ведьминого леса. Она знала, что это ее дом, и что она тут счастлива. Повсюду были цветы. Она сидела на большой кровати, устланной волчьими шкурами, у ее ног терся, мурлыча, кот. Или не кот… Она посмотрела внимательнее. Нет же, какой это кот?! Это ее любимый хрёпл! Обрадовавшись, она почесала Якоба за ушком. Она улыбнулась воспоминаниям, что навеял хрепл и его забавное имя…

Помнится, так звали одного монаха. Она заразила его чумой, а Акрон, полуживого, отвез его в город и подбросил к городским воротам. Мерзкий был городишко, но, к счастью, был… Черный мор! Старый барон и его людишки получили по заслугам!

За окном послышался стук копыт. Сердце Орталы дрогнуло и затрепетало. Любимый! Акрон!

А потом они любили друг друга на волчьих шкурах, позабыв обо всем на свете, и казалось, время остановилось, даря вечное блаженство лишь им двоим.

В следующем видении, Ортала оказалась в замке. Его черные стены возвышались на скалистом уступе. Темный лес вокруг, а в небе луна и стайки летучих мышей. И лишь они вдвоем. Ортала и Акрон. И пыль веков шуршит под их ногами. Там они провели вдвоем много счастливых лет… а, может, веков…

И вот они в городе. Широкая северная река устремилась в залив, разбиваясь на несколько рукавов. Петербург. Здесь Акрон остановил время. Здесь он оградился от мира людей. Здесь он собрал несметное войско, заселил город и сделал ее, Орталу, своей императрицей. Это видение было четче и явственнее прочих. Но что же было потом?..

Поднялась вода. Непокорная река вырвалась из берегов, сильная и неукротимая, она воспротивилась гранитному плену и разорвала оковы. Акрон был тогда в своей крепости, а Ортала направлялась к нему на лодке. Она тонула! Темное ненастное небо… темная холодная вода… тьма объяла ее. Но и это не стало концом. Потом были русалки. Они помогли. Они спасли. А потом Набережная Фонтанки и человек, назвавшийся другом Акрона. Дюссельдорф. Потом они были у него дома, и случился пожар… а потом… потом…

— Очнись! Ортала-а! Очнись! — хрепл Семен, раскачиваясь на цепи, ухватил Лену за саван и тянул из последних сил. — Очни-и-ись!

Лена открыла глаза. Она лежала на полу, в темнице. Но сейчас было как-то по-особенному мокро и холодно. Она приподнялась. «Черт! Вода!»

Весь пол в подземелье был залит водой, она прибывала. Лена обернулась на шум. Из открытой двери хлестал мощный поток. «Они решили утопить нас, раз глуты не справились! Ну уж нет, второй раз утопить Орталу — не выйдет!» — она поднялась и начала произносить какие-то заклинания. Совершенно не задумываясь, она произносила их так, словно знала всю жизнь.

Цепь накалилась и уже полыхала ярким желтым светом, но не поддавалась. Кандалы нестерпимо жгли. Отовсюду слышались стоны. Заключенные охлаждали оковы в воде, но даже это не помогало.

Через некоторое время, Лена, совершенно измотанная, рухнула на пол. При этом едва не захлебнулась, так как воды было уже по колено. Отдышавшись, она тяжело поднялась, цепляясь за стену, и взглянула на хрепла. Бедняга барахтался, с трудом удерживаясь на поверхности. Да еще и цепь, что раньше не давала ему дотянуться до пола, теперь тянула вниз и мешала плыть. Он верещал и изо всех сил пытался ухватиться за неровные кирпичи.

— Попробуй добраться до меня!

Лена потянулась к хрёплу, насколько давали оковы и подставила ему спину. Семен вскарабкался на нее, устроился на плече, прижался и весь дрожал. Правда, верещать перестал.

Воды было уже по грудь, а никакой надежды на спасение не предвиделось. Ярость клокотала у Лены в душе. Это Ортала. Она проклинала своих врагов и обещала вернуться.

Осмотревшись, насколько позволял тусклый свет последних, еще не погасших ламп, Лена никого не заметила. Видимо, остальные заключенные, кого не убили глуты, погибли, не выдержав холода. Вода была ледяной, но Лена не чувствовала этого. Ярость Орталы горела у нее внутри. Она уже не согревала, а обжигала, затмевая сознание.

Остались только они вдвоем: Лена и хрёпл, что перебрался к ней на голову, вцепился в волосы и вновь принялся пронзительно визжать.

Невысокая железная дверь, ведущая к выходу, уже скрылась под водой. Лена тянулась вверх изо всех сил, но оковы держали. Она судорожно вдыхала воздух, кашляла от брызг, и каждый вдох казался ей последним. Вода все прибывала.

В самый последний момент, когда она уже почти захлебнулась, оковы вдруг отпустили. Они просто раскрылись и спали, сами по себе. Лена всплыла. Хрёпл не удержался и теперь барахтался рядом, но тоже явно без цепи.

— Кто-то помогает нам! Кто-то разбил амулет и снял заклятие с цепи! Как обидно теперь утонуть! — воскликнула она в полной темноте.

Хрепл ответил лишь пронзительным визгом, потонувшим в бульканье.

В полной темноте, Лена уже руками могла нащупать приближающийся потолок. Она выловила под водой принявшегося тонуть хрепла и подняла его к поверхности, давая отдышаться.

— Зачем!? — заверещал Семен, — Мы умрем! Теперь умрем! Отсюда не выбраться!

— Подожди, — шепнула она ему, хотя, чего можно ждать в такой ситуации, и сама не представляла.

А вода все прибывала. Лена вцепилась пальцами в вентиляционную решетку в потолке, куда стремительно уходили остатки воздуха, пыталась ее выломать. Если бы это удалось, туда можно было бы засунуть хрепла, он привел бы помощь… «Бред какой! — она уже упиралась головой в потолок, выныривать из воды становилось все сложнее. — Какая помощь? Их всех утопили! А сейчас сидят наверху и смеются!»

И тут кто-то под водой крепко схватил ее за ноги. Кто-то потащил Лену вниз, под воду. Она запаниковала, но ее тут же отпустили, давая набрать побольше воздуха, а потом потащили вновь. Лена поняла, что этот кто-то пытается ее вытащить, а не утопить и лишь схватила покрепче хрепла, который уже и не сопротивлялся.

Под водой Лену тащили очень быстро, судя по направлению — в ту самую железную дверь. Потом — вверх. Пару раз она чувствовала прикосновения чешуйчатого тела и плавников.

И вот она на поверхности. На какой-то темной лестнице. Ее с силой выкинули на ступеньки. Первым делом, Лена тряхнула за ногу несчастного хрепла. Семен закашлялся. Жив!

— Ой, какой миленький хреплик! — послышалось из воды.

— Кто вы? Кто спас меня?

— Ты — Ортала? — спросила женщина, голос ее показался приятным, даже чарующим.

— Да, — твердо ответила Лена.

Женщина вскарабкалась на лестницу, правда весьма неуклюже, и в отблесках тусклого света, падающего сверху, из открытой двери, Лена разглядела, что вместо ног у нее рыбий хвост, как у русалки.

— Анна. Я пришла за тобой. Там выжил еще кто-нибудь?

— Нет.

Русалка тряхнула хвостом, который тут же разделился и обернулся ногами.

— Пойдем, надо бежать. Здесь опасно. Мне пришлось убить нескольких жандармов, — она схватила Лену за руку и потянула к выходу.

Они бежали по темному тоннелю, ведущему вверх под небольшим уклоном. Лене пришлось собрать все силы, чтоб двигаться, одеревеневшие ноги не гнулись и путались в холщевом саване. Тоннель закончился большими воротами, раскрытыми настежь. Они выходили на набережную какой-то речки или канала. У ворот стояла легкая повозка.

Анна помогла Лене подняться на подножку. Хрепл юркнул следом.

— Нестор Карлович, гони! Уходим! — крикнула Анна, вскакивая на козлы лядом с извозчиком — человеком во фраке и высоком черном цилиндре.

— Ортала! — завизжал под ногами хрепл.

Только тут Лена заметила, что они с Семеном в повозке не одни.

— Иван Андреевич! — она узнала своего спутника, этот хрепл был раза в полтора крупнее Семена, и голосом обладал поистине отвратительным.

Повозка долго петляла по ночному городу. Лошади устали, но извозчик все подгонял. Лену клонило в сон. Периодически оборачиваясь, она видела силуэты двух волков, что мчались за ними, а, может, это только казалось… Она вспоминала Акрона и его оборотня, но так и не могла вспомнить, как его звали. «Ворлак… кажется, Ворлак…» Мимо проносились дома, мосты, каналы… большая темная река… Лена засыпала.