Полшестого Алексея вызвали в бар.

— Я пойду с тобой, — сказала Даша.

— Не надо, возможно, это какой-то сюрприз. Чтобы ты по-настоящему удивилась, я принесу его сюда. Ты согласна?

— Согласна ли я? — Даша задумалась. — Пожалуй, согласна. И знаешь, почему? У меня такое чувство, что мне совсем не хочется покидать комнату до завтрашнего боя.

— Ты меня понимаешь?

— Да, отлично понимаю. Я сам бы не хотел никуда идти. Так и кажется, что кто-то схватит меня за дверью и утащит в темное логово. Ты тоже так думаешь? — добавил он.

— Совершенно верно. Мне кажется этот монстр где-то здесь. Меня особенно пугает его невидимость. Преступления совершаются, а сажают совсем не тех людей. Ну, хорошо, иди. И да: будь осторожен.

Далее, Алексея похищают.

Алексей спустился в бар, Не успел он допить свои двадцать пять граммов виски с содой, как около него с двух сторон сели люди.

— Идемте с нами, — сказал один. Другой просто угрюмо посмотрел поверх головы.

— Не буду уточнять, кто вы, и что вам надо, — сказал Алексей. — Уверен, это связано с завтрашним матчем по боксу. Вы хотите, чтобы выступил я? Но я не женщина, может быть, к сожалению. — Он слегка качнулся. Но могу ей прикинуться. — И он первым ударил, стоящего перед ним боевика в черной куртке. Другой обхватил сзади. Алексей уперся на его руки и ударил первого обеими ногами в лицо. Потом перебросил и другого через стойку. Прямо туда, в бар. Загремела посуда и падающие бутылки.

— Ох, где был я вчера, не пойму днем с огнем. Помню только, что стены с обоями. Помню, Клавка была и подруга при ней. Танцевал до упаду с обеими. Ох, где был я вчера!…

Он провел джеб правой поднявшемуся боевику. Тот опять свалился под барные стулья. Две подходившие к бару девушки попятились назад.

К нему подошли милиционеры и увели в свою каморку. А оттуда его забрали трое ребят.

— Куда? — спросил Алексей. И успел одному вмазать, когда тот поднял кулак, чтобы показать куда. Туда, наверное, хотел он сказать, где раки зимуют. Двое других заломили ему руки за спину.

— У меня есть свидетели! — закричал Алексей.

— Кто? — спросил один из тех, что заломил ему руку за спину.

— Эти траханные менты! Они же сдадут вас потом. Вы ответите за похищение человека. Вы вообще в курсе, сколько за это дают?

— Сколько? До пожизненного? — спросил один.

— Так это были не менты, — сказал другой.

— На, — только и сказал третий, которого Алексей ударил. Это был запрещенный удар ниже пояса. Парень хотел еще ему добавить, но другие его придержали.

— Позже, если что.

— Я бы убил этого гада прямо сейчас.

Даша не догадалась бы, что Алексея взяли в заложники. Если бы ей не сообщили об этом перед самым боем.

Сама Анна Владимировна подошла и сообщила ей эту новость.

— Мама, ты так говоришь, как будто ничего страшного не произошло.

— А что, собственно произошло? Его отпустят после боя. Никто не предлагает новых невыполнимых условий.

— Я буду нервничать. Я буду думать, что его там бьют. И, может быть, никогда не выпустят. Мы не должны допускать такого давления.

— Думаю, нам придется потерпеть. Сейчас они уже не пойдут на уступки.

— Они объявили нам войну, что ли, я не пойму? — спросила Даша.

— Это обычная практика. Так всегда делается, если надо, чтобы боксер лег в определенном раунде. И знаешь почему? Поставлены не просто очень большие деньги.

— А какие? спросила Даша.

— Поставлены огромные деньги. Ты представляешь себе цех по производству Харлеев Дэвидсонов?

— Ну, допустим, нет.

— Это не цех, это целый завод. Цех — это только сборочный цех! А сколько других, подсобных цехов!

— Зачем они играют на такие большие деньги? Я не понимаю.

— Хороший вопрос, — ответила мама. — И ответ тоже простой: они не смогли договориться.

— Если все так, как ты говоришь, то и другая сторона может сделать свой ход. Кстати, у нас дверь заперта? — Даша сходила и проверила дверь. — Ты хоть понимаешь, Анна Владимировна, — сказала она, вернувшись, — что это будешь ты? У них просто нет других вариантов. Одни будут держать Алексея — другие тебя. Ты не думаешь, надеюсь, что противоположная сторона не узнает о похищении Алексея? Кстати, у тебя есть оружие?

Позвонили с ресепшн.

— Вам принести обед в номер, или вы спуститесь в зал? — услышали они женский голос.

Даша замахала руками.

— Скажи, что мы перезвоним — Анна Владимировна положила трубку.

— Что?

— Разве мы заказывали обед? А они уже хотят нести его сюда. Понимаешь, они даже не знают, что мы хотим, а… тихо. Это была проверка.

Анна Владимира задумалась.

— У меня есть маленький пистолет, — сказала она. — Надо только найти его. Сейчас в спешке это вряд ли возможно.

— Ты сторожи… нет, лучше я буду сторожить дверь, а ты будешь искать пистолет.

А пока что мы придвинем диван к двери.

— Это их не удержит.

— Мы должны делать все, до чего можно додуматься, чтобы защитить наше жилище. А там видно будет. Ты слышала, что американцы во время войны прибегали к услугам мафии? Вот, а оказывается, прибегали.

— Давай вызовем повара на определенное время, — сказала Анна Владимировна. Они могут растеряться. Впрочем, я думаю, они прослушивают все разговоры, и никого сюда не пропустят, — добавила она.

— Подожди, — сказала Даша. — Я сейчас определю, где они.

Она села, положила на стол руки, и закрыла глаза.

— Что? — наконец спросила Анна Владимировна. — Ты видела, где они?

— Они здесь, — тихо сказала Даша, — двое стоят у стены за дверью, один сидит в кресле у фикуса.

— Мы попались. Здесь какой этаж? — добавила она. — Шестой?

— Пятый, — сказала Даша.

— Все равно высоко, — сказала Анна Владимировна, — мы не сможем спустить по простыням. У нас нет опыта.

Бой должен был состояться в восемь вечера. Они прождали почти до пяти.

— Я не могу наесться перед самым боем, — сказала Даша. — Как я буду двигаться? Надо идти сейчас.

— Давай лучше закажем, — сказала Анна Владимировна.

— Ну, хорошо, — сказала Даша. — Только не заказывай много. Иначе я не удержусь, и все съем. Всего, но только по одной порции.

Им, как ни в чем не бывало, вкатили тележку с холодными и горячими блюдами и напитками. Даша принимала еду, а Анна Владимировна стояла в стороне с маленьким пистолетом за спиной.

Она спросила, когда повар уже собрался уходить:

— Там, в коридоре, никого нет?

— Вы имеете в виду троих с пистолетами? — спросил повар. — Нет, всё уже убрали.

— Убрали, вы говорите? Что убрали? — спросила Даша.

— Ну, трупы, я имею в виду, — ответил повар. — Здесь нашли три окровавленных тела с вырванными сердцами. А вы разве ничего не слышали?

Анна упала в обморок, а Даша только спросила повара:

— Вода здесь есть?

Повар подал воды, и она попросила его выйти.

Они долго ели.

— Мне кажется, ты уже не сможешь боксировать, — сказала Анна.

— Ох, — Даша хлопнула себя по животу, — ты права. Мне, кажется, я не смогу боксировать. Да и какой смысл? Деньги уже в кармане. А против такого экскаватора я два раунда не продержусь. Я уверена, Черная Пантера не даст мне просто так заработать еще семьсот пятьдесят тысяч. Она нарочно меня изуродует. Я никуда не пойду. Кстати, я не пойму, какая у противника промежуточная ставка. Победа само собой, а если точнее?

— В каком раунде они запланировали меня уложить на ринг, ты в курсе?

— Точно не знаю, но думаю раньше.

— В первом или во втором? А что если, наоборот, в четвертом?

— Что это меняет? Хотят отсечь все ставки?

— Да, чтобы кроме них не выиграл никто.

— Неужели, она так уверена в себе? Я ведь могу и зубы ей вышибить до четвертого раунда.

Даша вышла на ринг в черном халате с надписью:

— Харлей Дэвидсон.

Кубинская Длинная в красном халате с надписью на спине:

— Харлей Дэвидсон.

— Обе хотят получить Харлей Дэвидсон, — сказал бы кто-то, кто смог бы видеть обеих боксерш сразу и сзади.

И действительно, два новеньких Харлея Дэвидсона стояли здесь, около ринга, как дополнительная премия победителям. Боксеру победителю и тренеру победителю. Чтобы все было по-честному. А то тренера обычно отбирали у боксеров такие призы, как костюмы адидас, кроссовки и проч. А уж мотоцикл отобрали бы обязательно. А здесь все по-честному:

— На те вам — два.

Даша уже после первых ударов поняла, что Кубинская Длинная решила закончить бой в первом раунде. Атака шла за атакой. Кубинка не жалела сил. А зачем они ей, если бой скоро закончится?

— Уходи, уходи! — крикнула Анна Владимировна. И добавила сама себе: — Почему я должна кричать здесь во все горло. Этот Леха, мать его, не выполняет взятых на себя обязательств. — Производное на П, но человек полностью. — Она была очень разозлена. Если Даша не дотянет до третьего раунда, ей, скорей всего, ничего не заплатят. Вообще могут выгнать. — Без бокса моя жизнь ничего не стоит.

— Не опускай левую, — не глядя на Дашу, крикнула Анна. — Не держи дистанцию! Уходи, уходи! Теперь сразу в ближний бой.

Кубинская Длинная все-таки зажала Дашу в углу. Именно в углу, где руководила боем Анна Владимировна. По крайней меня, она так думала, что руководит.

Она поняла, что Кубинская Длинная, или попросту Кенгуру, закрыла своей кудрявой головой судью.

— А ну-ка еще раз, — сказала она негромко. И опять Кенгуру сдвинулась вправо. Судью не видать. Как будто его и нет на ринге. — Пожалуйста, еще разок, — взмолилась Анна. И Кенгуру в четвертый раз закрыла своей головой судью. Даша не могла оторвать перчатки от лица. Удары сыпались непрерывно. И вдруг Кенгуру поняла, что пропустила левый хук. Чуть не нокаут. Она была наслышана, что у русских есть какой-то знаменитый удар Лемана, и все хотела его увидеть.

— Вот, увидела, — подумала она. — Надо будет спросить у секунданта в перерыве, действительно ли это был удар Лемана. После такого удара в висок, Кенгуру уже понимала, что перерыв будет. Наконец раздался гонг.

Даша упала на стул.

— Ну как? — спросила Анна Владимировна.

— Думала, не дойду до стула, — ответила Даша. И добавила: — Я видела, как ты ей вмазала с левой.

— Думаешь, она не заметила?

— Если бы заметила, вмазала бы тебе после гонга.

— Не думаю. Судья бы заметил, ее могли бы дисквалифицировать.

Начался второй раунд. На прощанье Анна сказала:

— Буду ждать тебя на своих ногах.

Даша два раза подбегала в свой угол.

— Послушай, у нее руки железные. Если она достанет меня прямым, то сломает кость. Кто контролировал взвешивание? — И она побежала дальше. Кулак просвистел так близко, что Анна Владимировна споткнулась, и чуть не упала.

— Не опускай левую! — закричала она, едва появившись над рингом. — Отойди от нее! Отойди в сторону, а потом хорошим хуком уложи ее.

Кен, как сокращенно уже называла кубинку Анна, опять зажала Дашу в угол. В ее угол. И так только голова Кен закрыла судью первый раз, провела удар между канатов, снизу по печени. От неожиданности Кен согнулась, опустила руки, но все еще продолжала стоять. Тогда Даша провела хук справа. Она вовремя вспомнила, что нельзя бить наповал. Ведь это был очень удачный момент для проведения удара Лемана. Но тогда бы эта рыбка не встала. И среди Концессионеров начались бы разборки. Наши концессионеры проиграли бы их концессионерам Завод. Благородный Завод по производству Харлеев. Самим бы им, скорее всего, пришлось бежать в другую страну. Как минимум в Сибирь.

Даша запрыгала у тела копченой рыбки, как древний индеец над пленником, приготовленным для полуденного обеда. Да, Кен теперь казалась Даше копченой рыбой. Таким угрем, извивающимся на полу у ее ног. Она не могла забыть, что все ее тело болит от ударов. Как будто Кен отбивала из нее в кузнице подкову.

Наверное, это был бы нокаут. Но гонг спас эту гадюку. Кубинская Длинная уползла в свой угол.

— Уф! повезло, — воскликнула Даша. — Я в третьем раунде. Чего мне теперь опасаться? Думаю, она не даст мне лечь просто так. Постарается нокаутировать.

— Она захочет нокаутировать и меня.

— А тебя за что? Или ты опять ее ударила?

— Если бы я ее не ударила, как бы она упала? Ты же ее не бьешь. Приходится работать мне. Но на этот раз эта кубинская змея заметила мой удар. Теперь она поняла, что и первый раз била я, а не ты. Теперь…

— Теперь мне тоже надо будет постараться не пропустить ее сумасшедший удар. Но мне легче.

— Почему?

— Она будет бить меня после тебя. Я буду готова.

В обеих ложах концессионеров люди не могли сидеть. Они жестикулировали, объясняли что-то друг другу. Как будто были на сеансе магии Воланда, с неожиданным разоблачением. Дело в том, что обе группы концессионеров поставили на победу Кубинской Длинной. Но одни на победу в третьем раунде, другие в четвертом.

Прозвучал гонг. Даша начала атаковать смело, как на тренировке. Она обходила Кен то справа, то слева, наносила удары, и они достигали цели. Это и неудивительно. Она не должна дать Даше лечь в этом третьем раунде.

— Проведи этой суке удар Лемана! — неожиданно крикнула Анна Владимировна. Даше и самой хотелось это сделать. Но нельзя! Засчитают победу, а в деньгах это будет полный ноль. Ничего. И цех по производству Харлеев перейдем москвичам. Кто они там на самом деле, неизвестно. Но считалось, что москвичи. В общем, ни денег, ни бокса. Придется ехать в тайгу собирать орехи.

— Вали ее! — опять крикнула Анна. И Даша поняла:

— Надо запугать Кубинскую Длинную. Заставить ее атаковать. Хотя бы более-менее. Жаль, не отработан удар Лемана вполсилы. Придется начать отрабатывать справа.

Она сделала несколько попыток, но получилось очень слабо. Придется атаковать, пока она не разозлится, подумала Даша.

Она отошла в тот угол, где стояла Анна Владимировна. Но Кубинская Длинная на этот раз была внимательна. И… забылась. Она решила на этот раз, как следует отметелить

Дашу, а потом уложить и ее секунданта Анну. Она следила за тем, чтобы ее опять не ударила Анна Владимировна, и, как это ни удивительно, забыла, что нельзя сильно бить Дашу.

Когда вспомнила — было поздно. Обе дамы лежали на полу. Одна на ринге, другая за.

Вот так выигрывали пари у нас в Парке будущих строителей Харлеев Дэвидсонов.

Потом Кен нокаутировала и своего тренера, и своего менеджера, и своего врача. Сначала тренер, вместо того, чтобы поставить стул своей боксерше, и развязать ей перчатки, кинул этот стул прямо в нее и попал в голову. Только невероятная быстрота реакции спасла Кубинскую Длинную от смерти или от тяжелой травмы. Она упала, и долго дрягала ногами, как лягушка при последнем измерении электрического потенциала между ее правым и левым полушариями мозга. Подбежали врач и секундант. Один держал ноги, другой совал нашатырь под нос Кен. Но она продолжала дергаться. Как будто в ее мозгу что-то заклинило. Безжалостный тренер крикнул:

— Дайте ей еще раз в лоб, чтобы разорвать создавшийся потенциал!

Кубинская Длинная наконец встала на колени. Она пробежала на коленях два раза вокруг менеджера и доктора, потом поднялась.

— М-мы думали, что у вас в мозгу что-то склеилось, — сказал, заикаясь доктор. — Теперь все нормально?

— Да, — ответила Кубинская Длинная, и нанесла доку удар в солнечное сплетение. Этому парню показалось, что его прошил насквозь последний снаряд Фон Брауна Фау-2, и несет за сотни километров в Лондон, прямо в лапы Черчиллю.

Менеджер получил апперкот. Все его белые, как заграничный снег зубы вылетели на залитый кровью ринг. Чья это была кровь… Впрочем, я точно не знаю, чья это была кровь. Из Даши столько крови не вылилось бы. Слишком много. Хотя кровь из носа у нее шла неоднократно.

Кубинская Длинная широким шагом прошла в свой угол. Тренер огрызнулся, как злобный пес:

— Ты меня не тронешь, стерва уродливая!

Кен перегнулась через канаты, подхватила тренера под руку, и втащила на ринг.

— Только один удар, мистер! — крикнула она. — Я этот удар никогда не исполняла. Так что не обессудьте: первый блин может получиться комом. Она-то, конечно, сказала по-кубински:

— Первый шашлык из говядины может получиться пережаренным. — А я уж беру перевод.

Кубинка была левша, поэтому провела завершающий удар справа. И он у нее не получился. В том смысле, что получился комом. Мясо пережарилось. Некоторым даже показалось, что пошел дым, как на электрическом стуле.

Тренер вылетел за пределы ринга, и полетел дальше, к первому ряду кресел. Это были кресла, но жесткие, без обивки. Женщина, сидевшая на одном из них, быстро отпрыгнула в сторону. Как она говорила:

— Я очень испугалась тела, направлявшегося ко мне по воздуху. А, как говорится:

— Свято место пусто не бывает. — И его занял тренер. Приземлился он неудачно. Ударился шеей о верхнюю часть кресла. Он был жив, но потерял способность двигаться.

Начальник прибывшей опергруппы сказал:

— Чистая работа. Ни одного трупа. Нам здесь делать нечего. — А они здесь дежурили, надеясь что, кого-то еще убьют, а они смогут поймать убийцу. Почему тогда не поймали, когда убили первых троих? Надеяться, что убийца повторится? Может, и повторится. Но как? Разве угадаешь?

Люди были шокированы. У многих настолько сдвинулось привычное представление о мире, что главный судья по ошибке понес чемпионский пояс Даше. А победила-то как никак Кенгуру! Люди были просто загипнотизированы радостью сторонников Даши, что ее постепенно и начали считать победителем. В ложе ее сторонников даже устроили стрельбу. Правда, не из пистолетов, а из новогодних хлопушек. Но не простых, а привезенных с Запада. Эти люди ездили по заграницам. И ввели в заблуждение судью. Он надел зеленый, отделанный золотом пояс Даше. Помощники судьи вроде опомнились, но было поздно, как иногда говорит Владимир Высоцкий. Говорит, что вроде бы надо бросить пить, да только поздно.

— Валюха говорил иногда при встрече:

— Берегись Зеленого Змия. — И тут же добавлял:

— Шучу. Понимаю:

— Поздно. — И ребята шли по своим делам. Один на Таганку играть про Мастера и Маргариту, Валюха заниматься борьбой и боксом.

Так вот, в связи с этим Колумбийская Длинная положила сначала Главного судью соревнований, а потом и двух его помощников, перекрестив все дело одним словом:

— Мафия.

Конечно, она не ушла с обиженной миной, а погналась за Дашей. Дашу только недавно откачали, поэтому она не могла никак сообразить, как открыть этот великолепный чемпионский пояс. Наконец, ей удалось пролезть между канатами. Куда бежать? До номера далеко, значит в раздевалку. Она успела запереть дверь, и уронила два металлических шкафа.

С одного удара Кенгуру выбила дверь. Коснувшись всего один раз лежащих шкафов, она оказалась лицом к лицу с Дашей в чемпионском поясе. Но прыжок был все-таки длинноват. Кубинка не могла сразу приготовиться к удару. Она качнулась. И тогда Даша провела свой знаменитый удар Лемана. Не думая. Просто один удар правой. А второй… второго никто не видел. Молниеносный короткий левой.

Кен упала и на несколько секунд потеряла сознание.

Даша сняла пояс, положила его на живот кубинке, и пристегнула. Потуже. Сказала:

— Ты чемпионка, — и ушла.

Анна Владимировна с синяком под глазом и Алексей со следами от наручников на руках, уже ждали ее за праздничным столом. В середине его ровными пачками были сложены доллары. Полтора миллиона.

— Мы с вами удачливые менеджеры, — сказал Алексей. — Это надо же: проиграть и получить полтора миллиона.

Анна Владимировна нахмурилась.

— Мы? — переспросила она.

— Вы считаете, что я в этом деле не принимал никакого участия? А кто научил ее удару Лемана?

— Не знаю никакого Лемана, — ответила дама.

— Я могу показать.

После непродолжительного молчания она сказала:

— Хорошо, покажите, — и встала.

— Боюсь, вы не сможете встретить после этого показа сегодняшний праздник. Это серьезный удар.

— Я не верю ни в какого Лемана, — ответила Анна.

— Я был в заложниках, — сказал Алексей.

— Я ты видел, какой у меня синяк? Кубинская Длинная снесла мне полчерепа.

— Хорошо, как надо делить эти деньги по-вашему? — спросил Алексей.

— А ты как предлагаешь?

— Миллион чемпионке и нам по двести пятьдесят, — ответил герой.

Анна Владимировна налила себе шампанского.

— А вы вообще в курсе, где вы живете?

— Да.

— Тогда, мой милый, вам должно быть известно, что в нашей стране рабочий никогда не получает больше начальника.

— Ничего подобного. Вот когда я… — начал Алексей.

— Знаю, знаю! Когда я на почте служил ямщиком. Или:

— А вот когда я работал слесарем инструментальщиком, некоторые рабочие получали больше начальника цеха. Все это липа и — производное от Х. Я говорю о разумном распределении сверхдоходов. У нас же главным доходом являются премии и ставки. — Она встала и перегнулась через стол.

— Что вы хотите?

Анна сначала постучала кулаком себе по лбу, потом Алексею.

— Что это значит? — спросил он, и тоже встал.

— У тебя есть голова, поэтому ты должен думать.

— Я уже высказал свое мнение. А вы бы как хотели? Себе забрать половину, а остальное оставить нам?

Вошла Даша, увидела деньги, и подбежала к столу.

— Делите? — спросила она, с улыбкой поглаживая баксы. — Хоть так — хоть так, а все равно — производное от Е, — сказала она. И добавила: — Лучше бы дали рублями. Было бы больше.

— Разве? — удивилась Анна Владимировна.

— Конечно, — поддержал подругу Алексей. — Надо умножить на…

— На сколько? — спросила Даша.

— Ну, здесь всего девятьсот тысяч рублями, — сказал Алексей. — Надо просто составить обратную пропорцию, и мы узнаем, сколько было рублей.

— Так составь!

— Я был в плену. У меня тоже голова не работает, — сказал Алексей. И вообще, я не люблю обратные пропорции. Вроде бы все то же, только наоборот. А торможусь.

— Нет, не можешь, не надо, я не настаиваю, — сказала Даша. — Но если это значительная сумма, мы могли бы на них наехать. Да нет, я сейчас схожу в душ, и сама сосчитаю. Ладно? Я пойду, а вы пока думайте дальше, как надо поделить это бабло.

— У нас есть договор, — сказал Алесей. И добавил: — Зачем думать?

— Договор только на половину. Остальное это премия. Давайте так, я положу все на свою…

— Нет, нет, нет, — затараторил Алексей. — Никаких своих книжек. Лучше закопать.

Тут в дверь постучали.

— Нас подслушивают?

— Вы меня спрашиваете?

— Надо посмотреть за дверь.

— Тогда надо сначала убрать деньги со стола. А это все равно, что убрать торт с праздничного стола.

— Знаете, что, давайте сюда коробку из-под торта. Мы спрячем основную массу денег, а из остальных сделаем макет.

— Как?

— Приклеим их к большой коробке из-под торта. Все будут думать, что на столе полтора миллиона, а на самом деле будет всего сто тысяч.

— Это будут твои деньги? — спросила Анна.

— Хорошо, тогда там, — он показал под стол, — моих денег будет на сто тысяч больше.

— Ты заколебал меня своей математикой, что я уже не понимаю, что больше, а что меньше.

Вышла Даша.

— Ты не можешь посмотреть, что там за дверью? — спросила Анна Владимировна.

— Я? Я из бани. Смотрите сами. Придумываете тут — производное от Х — какую-то.

— Кто-то стучал, — сказал Алексей.

— Сейчас не стучит?

— Нет.

— Тогда надо посмотреть.

— Какая-то странная у вас логика, — сказала Анна.

— Ничего странного, — ответила Даша.

— Действительно, — поддержал подругу Алексей, — если кто-то стучал — значит, там был человек.

— А что значит, если он больше не стучит? — удивленно спросила Анна.

— Значит, его грохнули. Что тут непонятного? — ответила Даша, и пошла открывать дверь.