Пестелина собрала винтовку, вышла на балкон, и прикинула расстояние до ворот.

— Триста метров. Далеко, — констатировала она.

Татьяна и Вадик присели за столик, где рядом жарили шашлыки, и заказали:

— Бутылку Хеннесси. Есть? — спросил Вадим Григорьевич.

— Хеннесси — это там, — официантка махнула рукой в сторону нового ресторана. Его назвали здесь скромно, но со вкусом:

— Агата Кристи.

— Почему его так назвали? — спросила Татьяна своего мужа.

— Я не знаю, — ответил Вадик. — Так, очередной — производное от слова на букву Ё, но без четвертой последней буквы, вместо нее троеточие, а также начинается на З — он не договорил одну букву и слова:

— Наших миллионеров. — Так как сам, а тем более его Татьяна, тоже относили себя к людям новой эпохи.

— Разрешите, я объясню! — сказал высокий парень, сидевший от них через столик, — и заодно удовлетворю вашу страсть к Хеннесси. — Он вынул из кармана пиджака бутылку, помахал ей над головой. Это была бутылка Хеннесси. Все та же, с острова. Точнее, с корабля Либерец. Виктор налил в нее водки, подкрасил цикорием, и пил, стараясь не отличить от настоящего Хеннесси.

— Возбуждает воспоминания, — говорил он. У кого? И отвечал со смехом:

— У меня.

— Садитесь, — сказала Татьяна. И добавила: — Ты не против, Вадим Григорьевич?

— Теперь уж поздно спрашивать, — недовольно пробурчал тренер футбольной сборной, — вы это решили без меня.

Она положила свою большую ладонь на его. Не сердись, милый друг. Но я тоже хочу иногда командовать.

— Хорошо, хорошо, я в норме.

Скоро они узнали Виктора, и с удовольствием слушали рассказ Виктора, как он бежал от бешеного Серийника.

— Представляете, он два раза в меня стрелял, и ни разу не попал. Ха-ха. С такими способностями к стрельбе, я бы, на его месте, разумеется, в Серийники не пошел.

Они посмеялись. Все пили Хеннесси, и не замечали, что это подкрашенная водка. Но это так думал только Виктор, что ребята не замечают, что Хеннесси его производства не хуже французского. Точнее, как раз наоборот. Они это поняли, но решили, что водка, в общем-то, хороший напиток. Особенно, когда нужно помянуть Серийника.

Пестелина посмотрела через оптический прицел. И этот гад опять помахал ей рукой.

— Он нас всех выследил! — ахнула Пестелина. — Вот гад.

Она вернулась в комнату и зарядила обойму.

— Триста метров. Попаду ли я? Без тренировки это сложно. Надо хотя бы один раз выстрелить в контрольную цель. — Она опять вышла на балкон. Виктор, Татьяна и Вадим уже ели шашлыки. Вдруг Серийник покинул свой стол с краю, и двинулся к ним. Пестелина навела прицел.

Петруха остановился, и что-то сказал Татьяне. Потом сел напротив Виктора, который своей высокой фигурой полностью загородил киллера.

— Он знает, что у меня винтовка, — сказала Пестелина. — Откуда? Павел, наверное, где-нибудь проболтался. Ну, дурак же, дурак! Через час я ему выскажу все, что знаю, о его способностях хранить тайну.

Вдруг Пестелина хлопнула себя по лбу.

— Господи помилуй, это его винтовка! Не ходи к гадалке, он хотел добить тех, кто из намеченных к убийству, поплывет с тонущего корабля. Выходит, он знал, что пароход столкнется с баржей! Невероятно. На сколько же ходов вперед он планирует свои убийства?! Что он задумал сейчас? Думаю, мне это известно. Он хочет, чтобы я выстрелила из его винтовки, и меня будут считать Серийником. А уже информацию, где меня искать, он подкинет в милицию. Все рассчитал, сволочь, кроме одного.

Петруха положил никелированный наган на стол. Все открыли рты, и отпрянули назад.

— Ки… — сказал Вадим, и добавил: — Киллер.

— А мы думали, что ты утонул, — сказала Татьяна.

— Голодный? Шашлык будешь?

— Я тебя саму, жирная свинья, сейчас насажу на шампур, — холодно сказал Петруха.

— Что тебе нужно? — спросил Вадим. — Деньги? — И добавил смело: — Их есть у меня. Сколько тебе надо?

Киллер попросил у официантки стакан и плеснул себе из бутылки Хеннесси. Он попробовал напиток, и выплюнул то, что успел набрать в рот, на пол.

— Не плюйте на пол! — крикнула официанта, заметив это. И добавила: — Не в хлеву!

— Этот пол из тротуарной плитки, — сказал Петруха. — Чего особенного я сделал?

— Я тебе сейчас скажу, чего! — зло рявкнула официантка. — Вась, а Вась! Поди-ка сюда. Тут один хам весь пол заплевал. Заставь его, пожалуйста, все языком вылизать! А то понаехали тут — на Х — знает откуда, и плюют во все стороны. Ты бы еще семечек мешок притащил, и плевался тут в свое удовольствие. Ну, колхозники, ну, колхозники!

Появился Вася. Трезвый мордоворот, но с похмелья. На работе пить боялся. Выгонят. Ждал, когда закончится смена, чтобы посидеть за пивком с воблой, водки выпить три по сто писят, и закусить халявным шашлычком.

— Прошу прощенья, — обратился он к Татьяне и Вадиму, — то, что я скажу, к вам не будет относиться. — И сказал, повернувшись к киллеру: — Ну чё, лизать будем? Или так, отсчитаем наличными?

— Думаю, лучше лизать, — сказал Петруха, и, не поднимаясь, нанес этому быку короткий удар в солнечное сплетение. Парень упал на колени. Киллер ударил его рукояткой пистолета по шее. Тот лег. — Теперь лижи. Ты сам выбрал одно из двух. Впрочем, можешь заплатить. Деньги-то есть?

— Нет-т-с-с, — промычал охранник.

И тут официантка узнала киллера.

— Ой! — крикнула она, — это ж вы, Иван Петрович! Извините, не узнала! — Она показала рукой на новое трехэтажное здание спортклуба, — там… — только и успела сказать она. Киллер выстрелил ей прямо в лоб из своей двухметровой руки. Такой она казалась тем, в кого он стрелял. Жертвам.

Следующую пулю получил осмелевший Виктор. Он схватил со стола бутылку Хеннесси с остатками русской водки, и успел замахнуться на киллера. Петруха сначала провел ему левый хук, от которого бывший официант московского ресторана Космос, растянулся рядом с перевернувшимся мангалом. Пиджак его загорелся. А затем киллер всадил ему пулю. Куда, Виктор сразу не понял. Только успел подумать, прежде чем потерять сознание:

— Только бы не насмерть. А так, может, инвалидность дадут? Работать не надо будет.

Потом Петруха схватил за шею Татьяну, и потащил за угол кафе. Он прикрывался толстухой, как щитом.

— Я не попаду, — захныкала на балконе восьмого этажа Пестелина, — ведь уйдет гад!

И в это время еще Павел постучал в дверь.

— Я готов, а ты? — спросил он. — Или все еще мечтаешь?

Пестелина вспомнила, что не заперла дверь. А как тут запрешь, если никогда раньше этого не делала.

— Не открывай дверь! — крикнула она.

— Почему?

— Я не готова.

— Что значит, не готова? Я открываю дверь

— Нет! Немного подожди, я сейчас разденусь.

— Я считаю до десяти, — сказал Павел. И действительно начал считать: — раз, два…

— Торопиться не надо, — сказала Пестелина.

— Что?

— Я говорю: шляпу сними. — После этих слов Павел немного растерялся, и на некоторое время замолчал. — Что значит, шляпу сними? Я не понял. Я же не этот… как его? Этуш. Шляпу никогда не ношу.

Вадик понял, что сейчас всё, всё, что нажито вот этими руками, может остаться в прошлой жизни. Опять придется возить Шефа, убирать за ним пустые бутылки в лесу после попойки, забрасывать в багажник джипа баб, не умещающихся на сиденьях. Он понял, что больше не может вернуться к прошлой жизни.

— Лучше умереть! — крикнул он. Но не успел даже встать. Первым на киллера пошел в атаку охранник. Зачем? Никто так и не понял. Он поднялся с пола, и, не разгибаясь, побежал вперед. Петруха даже немного растерялся. Как матадор, когда на него по недосмотру выпустили два быка вместо одного. Кто второй? Нет, не Вадим Григорьевич. Киллер хорошо помнил:

— Первый бык на балконе восьмого этажа.

Киллер нажал на курок. И пуля, как меч римского легионера, пронзила тело врага сверху до самого сердца. И даже дальше. Хотя, я думаю, это японский удар. Обычно этим ударом казнили или добивали личных врагов. А ведь этот охранник и был в некотором смысле личным врагом Ивина Петровича. Он не узнал его уже в третий раз.

Первый раз ее узнал в сауне. Он там работал сторожем. Зашел ночью помыться, а там Иван Петрович. Он-то думал, что это какой-то лох-боксер из начинающих. И спросил его:

— Ты, мать твою, как здесь оказался? — спросил он боксера, — все уже закрыто. — Обычный вопрос. Как говорится, какой вопрос, такой и ответ. Но ответить Петрович не успел. Сторож, его звали, кажется тогда все, Савельич, ущипнул молодняка за жопу. Зачем?! Ну, не трахаться же захотел на самом деле? Не — слово на букву П — же он какой-нибудь залетный! Здесь — опять тоже слово на П — вообще не было. По крайней мере, о них никто ничего не знал. Кроме самого слова. Его иногда использовали. Из чего следует — откуда-то оно появилось. Но не в этом дело. Петрович был в резиновой шапочке, чтобы не мочить волосы, поэтому Савельич его не узнал. Да и видел-то он его тогда всего два раза. Только устроился на работу. Молотов вывел его в раздевалку. Бить в сауне было опасно — кругом кафель. Башку разбить можно.

— Только не бейте по почкам! — взмолился сторож. — Они у меня больные.

— Ладно, — ответил Петруха. И продемонстрировал почти все удары, которые можно было применить в этой ситуации. А именно:

— Хук слева, хук справа, джеб, апперкот и удар в солнечное сплетение.

После этого не было ничего удивительного, что и во второй раз Савельич не узнал тренера по боксу. Тем более, что сразу после инцидента он уволился, и встретил боксера в следующий раз только через полгода. Ничего особенного. Просто хотел взять водки без очереди. Иван Петрович только что отстоял одну очередь — выкинули плавленые сырки. Там бабы так и лезли, так и лезли без очереди. То у одной ребенок дома, то у другой ребенок здесь в коляске у магазина, то третьей закусить нечем.

— Или ты хочешь, молодой, чтобы я умерла от алкоголизма? Может, пошлешь за денатуратом? — В общем, ужас. Думал в этой очереди будет по спокойней. Мужики все-таки. Че им друг у друга последнее выхватывать? А давали тогда, кажется Солнце… Солнцедар. По рублю за огромную бутылку. Иван Петрович уже подал деньги, уже сказал продавщице, что мол, надо три бутылки, уже она ответила, что, мол, больше и не даем в одни руки, уже даже добавила:

— Не обожраться же!

А тут этот бугаёметр:

— Подожди, сынок, дай дядя возьмет.

— Я уже отдал деньги, — ответил боксер.

— Возьми их назад, — ответил Савельич. Он не узнал Ивана Петровича. Если бы узнал, очевидно, не стал бы настаивать.

— Мне уже несут.

— Я их возьму.

— Меня ждут девушки, я не позволю, чтобы какой-то ханыга лез вперед меня. Ты знаешь, почему я беру это вино? — спросил Петруха. — При разбавлении оно чем-то напоминает мне благородное Саперави.

— По мне, ты хоть ссанье пей, а я все равно возьму первым, — зло сказал Савельич, и потянулся за его бутылками.

— Да, чтоб ты никогда больше не употреблял алкоголя, — сказал, как заклинание Иван Петрович Молотов. Сказал, и в этот раз ударил мужика по почкам. В другие места бить не стал. Ведь он, в отличие, от бывшего сторожа, узнал его сразу. Савельич упал на колени, потом мордой об пол. Бутылки он все-таки успел заграбастать. Они разбились, вино, как черная кровь Минотавра разлилось по всему Гастроному.

— Дайте мне другие, — сказал Иван Петрович.

— В одни руки… — начала было продавщица, но тут же заткнулась. И не потому, что, наконец-то, увидела кулачищи боксера, а просто толпа загудела:

— Сколько можно мучить народ! Отдайте ему вино! — Ну, она и отдала.

О, времена! О, нравы!

И вот теперь этот бык опять попался ему на пути. Третий, и, как говорится, последний раз.

Вадик Григорьевич опять крикнул:

— Лучше умереть, сражаясь, чем опять жить, как нищий охранник! — и побежал на киллера.

Петруха нажал на курок, но выстрела не последовало. Пестелина очень удивилась:

— Неужели он зарядил в пистолет всего три пули? — подумала она.

Вадик получил удар пистолетом по голове, и упал к ногам своей Татьяны, за которой прятался киллер. Он потащил ее за угол, а Вадик, истекая кровью, пополз следом. Стрелять было нельзя.

Пестелнна поймала в оптический прицел лицо Татьяны.

— Слишком полное лицо, — сказала она, — за таким легко спрятаться. — Но тут она увидела, что Татьяна укусила ненавистного киллера за руку, в которой тот продолжал держать пистолет. — Почему он не убрал пистолет? — подумала Пестелина. И, наконец, увидела, что киллер вставляет в него новую обойму. Видимо, сначала вставил не ту. А может, нарочно вставил обойму с тремя пулями. Не хотел искушать себя, и убить больше народу, чем было запланировано.

Киллер хотел ударить даму рукояткой пистолета, но именно за эту руку Татьяна и вцепилась зубами.

— Ах ты, тварь зубастая! — выругался Ивин Петрович, и отпустил вторую руку, которой держал даму за шею. Он уже замахнулся, чтобы ударить ее в темя, но Пестелина нажала на курок.

— Ниже, — решила она, — надо было брать чуть выше. А где тут пристреляешься. По воронам бить? Жалко. У них как раз сейчас птенец где-то здесь в траве прячется. Кошки, собаки, а тут еще стрелять по ним из снайперской винтовки. Не могу.

Действительно, она целилась в лоб, а попала в нос. Так сказать, снайперский джеб. Кровь залила лицо и платье Татьяны и лицо и рубашку Вадима Григорьевича. Он как раз подполз поближе, и бросился на убийцу.

Народ побросал шашлыки и побежал в разные стороны. Зрелище было страшное. Голова Петрухи раскололась надвое.

— Пули разрывные, — сказала, посмотрев в оптический прицел Пестелина. — Такими же, наверное, стреляли в Нельсона Манделлу. Ему разрывная пуля попала в шею, но разворотила всю грудь и перебила хребет.

— Они все в крови, — сказала Пестелина про Вадима и Татьяну. — Теперь они повязаны кровью. А хотели обвенчаться.

Пестелина вспомнила, что стрелять надо еще четыре раза. Два раза в легкие, и еще два раз немного пониже. В печень, и в… что у них есть еще там? Как Ким Бэсинджер, когда парень, с которым она трахалась, чтобы ее любовника по быстрее выпустили из тюрьмы, рассказал про эти интимные отношения вышедшему из тюрьмы любовнику.

— Какой подарок будет Осирису, — вдохновенно сказала Пестелина.

Вроде бы: зачем стрелять, если у врага голова и так раскололась пополам? Дело в том, что необходимо не только доставить тело и душу покойника в расположение Царства Осириса, но и:

— Показать свою душу!

Показать не только кого прислали, но и себя, Почтальона, как сказал Кевин Костнер. Впрочем, сейчас это не важно.

— Но зачем? — подумала Пестелина. И тут же ответила: — Очевидно, чтобы получить подарок за хорошо сделанную работу. Что бы это могло быть? Ну, очевидно, что не золотое кольцо с Ониксом за пятьдесят две тысячи. Что же тогда? Кажется, я поняла. Почтальон получает в подарок энергию покойника. Плюс знакомство с Осирисом.

— Ну, вообще-то это довольно известная истина, — резюмировала она. И добавила: — Если не считать знакомства с Осирисом.

Считаю, что работа сделана не только чисто, но и с душой, — закончила Пестелина этот эпизод.

Вот так, сама того не подозревая, Пестелина одним выстрелом убила сразу двух зайцев. Один плюс четыре для души, имеется в виду. Киллера и сыщика, который его долго ловил. Ибо именно из-за этого выстрела, из-за того, что Серийник был ей убит, сидеть в тюрьме вместо него должен был теперь Алексей.

Павел вошел в комнату.

— Я досчитал до десяти, — сказал он.

— Я не слышала, — сказала Пестелина, пытаясь куда-нибудь спрятать винтовку. Но муж пер на балкон, как будто подозревал, что здесь спрятался любовник. Ну, если женщина так долго к себе не пускает — значит, у нее кто-то есть.

— Кто там? — спросил Павел. Он все-таки пролез на балкон, и увидел винтовку, покрытую пледом. Но он-то не знал, что это винтовка. — Кто там?! — еще более грозно переспросил муж.

— Ну, хватит уже! — сказала Пестелина. — Теперь я верю, что ты меня любишь. — Она взяла винтовку вместе с пледом, и вытолкала мужа с балкона. — Это винтовка. Ну, помнишь, мы нашли ее с тобой на Острове Сокровищ.

— Отлично помню, — сказал все еще недовольно Павел. И добавил: — Зря мы ее взяли.

— Почему?

— Ты здесь с ней обнимаешься, мечтаешь, а я должен из-за нее за дверью считать до десяти?

— Ну, ты же уединяешься от меня с роялем.

— А ты с винтовкой. Между прочим, винтовка женского рода, — сказал муж. — Ты лесбиянка.

— А ты тогда кто? Ты кто, я тебя спрашиваю, если ты мечтаешь наедине с роялем. Он ведь, как и кофе, мужского рода.

— Кто?

— Сказать?

Тут их мирный семейный разговор был прерван криками с улицы. Пестелина вышла на балкон. Народ в ужасе обегал место расстрела Серийника, и орал, как будто представлял себе, что и с ними сейчас будет то же самое.

— Что там? — Павел попытался оттеснить Пестелину, и тоже посмотреть, кто там орет:

— Как будто кого-то убили, — сказал Павел.

— Ты любопытен, как базарная баба, — сказала Пестелина. Наверное, когда был мальчиком, любил в бане подглядывать в дырочку за женщинами. А, малыш? — И добавила: — Нет там никого. Мальчишки балуют. Облили девчонок водой из бутылки.

— Точно?

— Ну, дорогой, а что еще там может случиться? — И добавила: — Давай, быстро в ванную. — И начала на ходу раздеваться.

В конец:

Алексей выходит за ворота тюрьмы. Его встречает Даша. Она с букетом цветов. Это орхидеи. Рядом джип Ленд Ровер.

— Привет.

— Хау ду ю ду.

— Поехали?

— Есс.

— Ты теперь только по-английски разговариваешь? — Они выехали на асфальтированную дорогу.

— Нет, я могу и по-русски. — Алексей обнимает и целует Дашу.

— Если хочешь, мы можем трахнуться прямо здесь?

Навстречу ехала какая-то большая тачка.

— Здесь много машин, — ответил Алексей. И да: я потерплю.

— Ты меня не любишь?

— Люблю. Хорошо, как только повернем за лес — остановись.

— Может быть, на ходу?

— На ходу? — не понял парень.

— Прости, я пошутила. Ты долго сидел, отвык уже, наверное. Не переживай, я тебе напомню.

Даша уже запланировала в уме остановиться за поворотом. Поэтому она чуть не сшибла человека, который стоял тут, за поворотом с букетом цветов.

— Вот ненормальный, мог бы встать подальше. Я его не сбила? — спросила Даша, всматриваясь в облако пыли, поднятое огромными колесами Ленд Ровера.

— Кажется, нет, — ответил Алексей. — Он, кстати, идет сюда. Сейчас будут разборки.

— Уверен?

— Точно тебе говорю. Я чувствую.

Человек бесцеремонно открыл заднюю дверь Ленд Ровера, и сел. Вместе с букетом цветов.

— Это тебе, — сказала девушка. И протянула Алексею букет цветов. — Орхидеи, как ты любишь.

— Не меньше, чем у меня, — сказала, оборачиваясь, Даша. И добавила: — Я так и знала, что сегодня случится что-нибудь непредвиденное. Вороны так и каркали, так и каркали в детском саду.

— Наверное, они охраняют там птенца, — сказал Алексей.

— Может быть, — задумчиво проговорила Даша. И добавила: — Иногда я вешаю им на забор кусок белого хлеба. Иду гулять с собакой, и беру с собой кусок хлеба.

— Ну, чё, мотор не замёрз? — спросила София — а это была она — трогай. — И даже запела: — Ямщик погоняй лошадей. Кстати, в этом сколько?

— Сто писят, — ответила Даша, и они поехали дальше.

— У меня больше, — сказала София.

— Сколько? — спросил Алексей.

— Двести. И да: давай поцелуемся.

Алексей перегнулся через сидение. София привстала со своего дивана.

— Ладно, хватит пока.

— А у тебя какая машина? — спросил Алексей.

— Да такая же. Ленд Ровер.

Русский Шерлок Холмс потер себе лоб.

— Вместе, что ли покупали? — с улыбкой спросил он. И добавил: — Разыграли? Договорились встречать меня на каждом углу.

— И да, — сказала Даша, — поцелуй меня тоже.

— Как будто вы уже не целовались, — сказала София.

— Это было наспех. Я хочу еще.

— Ну, хорошо, — сказал Алексей, — только как это сделать? На ходу что ли?

— Целуй на ходу, — сказала Даша, — я умею водить машину.

— Может, хватит? — сказала София, — впереди, между прочим, пилит Камаз. И добавила: — Нет, ты посмотри, мы же летим по встречке!

Даша, наконец, оторвала от себя Алексея, и резко повернула руль вправо. Камаз летел по обочине, поднимая тучу пыли. Он сигналил так, как будто пикирующий бомбардировщик шел бомбить бункер Гитлера.

— Ямщик, не гони лошадей, — опять затянула София с заднего сиденья.

— Прекрати петь эту дурацкую песню, — сказала Даша.

— Почему?

— У меня гранаты не той системы.

Она включила приемник Грюндик.

— Поймай песню про летчика, — сказал Алексей.

— Да, да, — сказала София, — я ее тоже люблю.

— Он там летает, — сказал Алексей, — как Экзюпери.

— Кажется, это не та песня, — сказала Даша.

— Почему, — ответил Алексей, — там есть звездное небо.

— Да, значит она про летчика, — сказала София.

— Хорошо, пусть поет, — сказала Даша.

Это я точно тебе говорю.

— Почему тебя выпустили раньше? — спросили девушки.

— Агент, работающий под прикрытием неподсуден, — ответил герой.

— А я думаю, тебя выпустили, потому что Серийник опять появился, — сказала София.

— У вас, что, Серийники, как грибы в лесу растут? — сказал Алексей.

— Она имела в виду того же самого, — сказала Даша, и оглянулась на Алексея.

— Того же самого? — повторил Алексей. — Откуда ему взяться? Он убит.

— Говорят, что Серийник работал на Пятую Колонну, — сказала Даша.

— Ты хочешь сказать, что он убивал не из-за наследственной кровожадности, а по заказу? Этого не может быть!

— Почему? — спросила София.

— Потому что ты думаешь, что смог мог бы это понять? — спросила Даша. — Но подумай, он мог часть людей убивать только для того, чтобы отвести подозрение от своих настоящих целей.

— Петруха работал на Пятую Колонну? — сказал Алексей. И добавил: — А что это такое? Подпольные миллионеры?

— Подпольные миллионеры — это не самый высокий уровень, — сказала София.

— Вы вместе обсуждали этот вопрос? — спросил Алексей, и придвинулся поближе к девушкам. Каким образом? Вот так. Было бы желание. Обоюдное, конечно.

— Так, в ресторане, за чашечкой кофе, — сказала София.

— Это идет по цепи до самого верху, — Даша показала пальцем на крышу джипа.

— С такими аналитическими способностями вам обеим надо работать в разведке, — сказал Алексей.

Дамы переглянулись и рассмеялись.

— И да, — сказала Даша, — захожу сегодня утром к матери — дома ее не было — а на столе — желтый чемодан. Открываю…

— Открываю, а там джинсы! Мать из Америки приехала! — закричал Алексей.

— Да, открываю, но там не джинсы, как я надеялась, а там деньги. Полный дипломат.

— Жёлтый?

— Да, жёлтый.

Далее Даша говорит:

— А вы знаете, что Осирис главный бог Подземного Царства?

— Подземного? — спросила София.

— И Сириз вполне может быть его земной эманацией.

— Что это значит? — спросил Алексей.

— Это значит:

— Отец мой там рубит, а я отвожу, — сказала Даша.

— То есть, Сириз отправляет отсюда живых, вниз, в Подземное Царство, а Осирис их там принимает? — спросил Алексей.

— Думаю, что наоборот, — сказала Даша.

— Наоборот, это как? — спросила София.

— Сириз не сам выбирает жертву, — сказала Даша. И добавила: — Заказ делает Осирис.

— Это ты где откопала такие сведения? — спросил Алексей.

— В библиотеке. Разбирала рукописи Герберта Аврилакского.