Отрывистый гортанный рык рвался из груди, заглушая все звуки в комнате. Казалось, что даже стены слегка подрагивают от натиска чистой звериной энергии. Викарий вжался в спинку стула, боясь пошевелиться и даже вздохнуть. Зверь рвался наружу, скалясь и выпуская клыки. Злость волнами проходила по всему телу, совершенно ощутимо став частью меня. Буйство чистой ненависти. Никто. Никто не смеет угрожать Роме. Порву когтями. Загрызу словно дичь!

Два тяжелых оборотня повисли на моих плечах, стараясь удержать меня на месте и не позволить разгромить церковь. Часть моей злобы переключилась на них, слегка развеивая красный туман перед глазами. Глупцам не удержать альфу в состоянии бешенства. Эти идиоты только больше раззадоривали волка внутри меня.

Нельзя! Нельзя! Нельзя давать волку первенство. Сдержаться жизненно важно. Терять голову в такое время больше, чем просто глупость.

Викарий вдруг дернулся и попытался было подскочить со стула.

— Не двигайтесь, — прохрипел один из оборотней, изо всех сил пытаясь сдержать меня.

Старик медленно кивнул и вновь вжался в стул.

И тут краем глаза я увидел, как в дверном проеме показалось испуганное лицо той женщины, которая открывала нам дверь. Она оцепенело смотрела на меня, все больше бледнея. Ее подбородок стал подрагивать, и пальцы сильно вцепились в балку перекрытия. За ее юбку держались две маленькие девочки, расширенными глазками следя за мной, и от них тянулся ощутимый запах страха. Лишь старшая спокойно наблюдала за развернувшейся сценой и, положив руку на плечо толстушки, успокоила:

— Вам не стоит бояться, оборотни никогда не обидят ребенка или женщину.

Такая уверенность прозвучала в ее голосе, что даже перепуганная насмерть женщина очнулась от своей паники.

— Но он же зверь, — едва дыша, шепнула она девочке.

— Он волк.

Как ни странно, эта беседа в спокойных тонах позволила отвлечься и взять себя в руки достаточно для того, чтобы вернуть контроль. Стряхнув с себя зверолюдей, потер лицо руками, на которых уже не было когтей.

— Просите, викарий, но инстинкт защиты своей пары сильней разума.

Белый как снег старик, лишь заторможено кивнул. Я, окинув взглядом беспорядок в комнате и уничтоженную утварь, заверил хозяина:

— Я возмещу.

— Не стоит, — обрел дар речи священнослужитель. — Вы и так выделяете на нужды церкви больше, чем необходимо.

— В любом случае прошу прощения за свою несдержанность.

— Не извиняйтесь. Должен признать, вы меня изрядно напугали, но и восхитили тоже. Я многое слышал об оборотнях, но впервые стал свидетелем истинных возможностей.

Один из моих воинов фыркнул, обратив на себя внимание викария.

— Вы даже не представляете себе истинных возможностей альфы.

Даже если это замечание и заинтересовало викария, то он никак этого не показал и лишь задумчиво выгнул брови.

— Предлагаю перебраться в гостиную, пока здесь наводят порядок.

Сидя на добротных стульях у жаркого камина, я неотрывно смотрел в окно. Метель набирала силу и с каждой минутой становилась все сильней. Ветер кружил и вьюжил горы снега, заметая дороги, и делая совершенно невозможным обратный путь домой. Как же не вовремя.

Я сходил с ума от беспокойства. Знать бы заранее, отправил бы за девочками Гая. Меня бы не остановил ни снег, ни по-зимнему холодная ночь, но со мной дети и придется ждать утра. Разделиться сейчас опасно для всех, и от этого беспокойство внутри только усиливалось. Волк больше не злился, он скулил от волнения и незнакомой раньше паники. Он рвался домой, невзирая на все логические и разумные доводы, но человеческая половина управляла и, понимая всю глупость необдуманных действий, сдерживала зверя.

— Когда они прибудут? — задал я вопрос викарию, имея в виду посланников инквизиции.

Старик понял меня без пояснений.

— Я мелкий чин в церковной иерархии, и никто никогда не посвящал меня в такие подробности. Единственное точно, сегодняшнюю ночь вы можете спать спокойно. Послание пришло два дня назад с гонцом, а это значит, что он опережает их дня на два — три, при условии, что выехали они одновременно. Если не это превентивная мера, то времени еще больше.

— Хорошо, — сказал я, позволяя себе немного расслабиться.

— Я не раз был свидетелем подобной травли и понимаю, что никто на самом деле не будет разбираться в подлинности обвинений, потому позвольте совет, — дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил. — Какими бы ни были обстоятельства, не позволяйте ее забрать.

И вот тут я посмотрел на него как на умалишенного. Он считает, что я доверю свою женщину монастырским палачам? Отдам Рому на растерзание инквизиторским садистам? Позволю ее пытать и мучить? Мою маленькую, добрую девочку?

— Я вижу, о чем вы подумали, но послушайте старого человека, повидавшего многое в своей жизни. Иногда обстоятельства бывают совершенно непредвиденными. Были случаи, когда женщина сдавалась сама под напором шантажа и угроз в сторону ее близких. Это случалось в очень влиятельных семьях, где мужья имели связи и силы, чтобы защитить свою жену. Поймите, не все зависит от Вас лично. Потому и говорю, будьте осторожны. Я знаю, что вы привыкли быть решающей стороной, но именно при таком положении вещей можно упустить незначительные детали, которые приведут к печальным последствиям.

Викарий в мгновение ока словно состарился еще больше.

— Помните, помимо законов стаи, есть общепринятые, соблюдение которых может прикрыть некоторые фланги.

— О чем вы?

— Все элементарно. Женитесь по законам человеческой церкви. А еще лучше заручитесь поддержкой правителя, он благоволит к вам. Гордые волки зачастую чураются помощи сильных мира сего. Это не тот случай.

Я согласно кивнул. Чтобы защитить Рому, я пойду на все. Король так король. Человеческая свадьба? Пусть будет. Жаль только, что подошло к концу время Ромы на добровольное согласие, но я очень надеялся на ее благоразумие. Меня коробило от мысли, что, возможно, придется ее заставить, но выбирая между ее ненавистью и ее смертью, я готов терпеть ее неприязнь, лишь бы она была рядом и жива.

Ромочка, опять ты оказалась под ударом из-за оборотней. Мы принесли тебе только горе. Но я сделаю все, что в моих силах и еще больше, чтобы ты никогда не узнала ни слез горя, ни страха. Если понадобится, я сотру с лица земли любого представителя церкви, который попытается тебя обидеть, невзирая на последствия.

Выделенная мне комната казалась невероятно тесной. Нет, пространства было более чем достаточно, но зверь требовал действий, и потому оставаться на месте было крайне тяжело. Хотелось бросить все, и ринутся в замок, но нельзя. Нельзя оставить детей, потому как мы уже выдали их принадлежность к зверолюдям. В деревне невозможно ничего скрыть, и уже утром самая последняя курица будет знать все. Уйти одному глупо. Порознь мы слабы. Оборотней мало, и потому стая — единственный способ выжить. Разделение равносильно смертному приговору. Тащить детей ночью в метель опасно. Мы, взрослые оборотни, можем выдержать длинный переход без привалов, без дополнительного источника тепла и еды. Будь с нами хотя бы мальчики, это было бы не так рискованно. Но хрупкие малышки не способны на такие подвиги. Придется ждать утра. Даже если снегопад продолжится, все равно будем выступать.

Но часы вынужденного бездействия заставляли скрипеть зубами и до хруста сжимать кулаки. А с другой стороны, кто сказал, что я должен бездействовать? Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. И сейчас я собирался последовать этой прописной истине. Уверенные шаги к двери, и уже через минуту я стоял на заснеженном крыльце церкви. Еще мгновение, и около меня оказался один из дозорных.

— Покажите дома, где случились пропажи.

Это не была просьба — приказ, и потому он был исполнен незамедлительно.

Мы скользили под снежным дождем и держались самых темных мест. Преимущество, которое дарило особенное зрение, позволило избежать нежелательных встреч и с редкими прохожими, и со сторожевыми собаками, которые почуяв наш запах, не смогли определить, являемся ли мы угрозой. От одного дома к другому. Никаких посторонних запахов, никаких следов чужаков или диких животных. Не бывает такого, чтобы что-то само собой пропадало, а о том, что причастна какая-то ведьма, я даже не думал. В такую бредовую версию ни один вменяемый человек или оборотень не поверит.

Все бы так и прошло мимо нас, если бы в одном из обследуемых сараев не устроилась на ночлег кошка. Животное, почуяв более сильное существо рядом, бросилось наутек, сбивая разнообразную утварь и роняя инструменты, аккуратно разложенные и развешенные вдоль стен до следующей весны. Хозяева, услышав переполох, бросились проверять свое имущество. Два мощных прыжка и толчок от боковой балки, и вот мы с дозорным запрыгнули на сеновал, расположенный над основным помещением стойл. Затаившись, мы принялись ждать, когда сарай вновь опустеет.

— Что там? Ну что там? — раздался женский голос.

— Тсссс.

— Не тсыкай на меня, лучше в углы посвети, — раздался все тот же голос.

— Тьфу ты. Дурная баба. Чего увязалась? — скрипучим баском ответил ей мужчина.

— Сам дурак, мало ли что может случиться.

— Ну, будь здесь грабители, и чего б ты сделать-то могла?

— Чего тут грабить-то, ни одной твари не осталось.

В этот момент свет масляной лампы упал на забившуюся, шипящую кошку.

— А это тебе не животина, что ль? Правда, такая же дура, как и хозяйка.

— Сам дурак, — бросила женщина своему мужу и двинулась вперед к кошке. — Что случилось, хорошая моя?

Замотанная в платок худощавая женщина лет пятидесяти попыталась протянуть руки к напуганному животному, но та принялась отбиваться, дезориентированная запахом близкого хищника.

— Брось ее, пошли в хату, — мужчина потянул жену за собой.

— Что это с ней?

— Не знаю. Все, пошли отсюда.

Женщина с грустью в глазах окинула пустые стойла коровника и тихо спросила:

— А ты уверен, что нам все вернут?

— Староста обещал.

— Может, зря мы с этим связались, а? Ведь и обмануть могут, да и если лорд Вульф узнает, не сносить головы.

— Заткнись, дура. Полная деревня оборотней, а ты тут языком треплешь.

Пара быстро покинула сарай, торопясь назад в тепло дома. А мы так и сидели на сеновале, обдумывая услышанное.

Еще один староста, решивший, что может играть чужими жизнями? Жители деревни, которые совсем не жертвы ситуации, а полноценные соучастники. Единственный их просчет заключался в том, что если секрет знают двое, то его узнают все. В любом тихом деле найдется тот, кто проболтается, пусть и невольно.

Зато стало понятно, почему мы не нашли следов. Выискивая запах диких животных и чужаков, мы даже не подумали о том, что скотину из сараев выводили сами хозяева. Значит, и слухи о прокисшем молоке — байки, нарочно пересказанные соседям. Пропавших младенцев в соседних деревнях, скорее всего, тоже не было, хоть и стоит проверить на всякий случай.

Деревенскими руководит староста, наверняка, выбирая слабовольных или личных должников, чтобы можно было контролировать. Единственное, что все еще остается неясным — это откуда ветер дует? Кем посланы те, кто договаривался со старостой? Но нельзя сейчас действовать силой, так можно спугнуть главные действующие лица. Терпение. Нужно проявить много терпения, чтобы не закончить как отец. И чтобы защитить Рому, я пойду на многое. На все.

А главное это то, что теперь я знаю, как действовать.