Меня, обессиленную и потерявшую ориентацию, Грей уложил на свою грудь, перекатившись на спину, чтобы не давить своей тяжестью. Он целовал меня в макушку, гладил мою обнаженную спину, и тяжело дыша, все время повторял: «Моя! Моя! Моя!». Вот в таком положении, пытаясь отдышаться, я и провалилась в сон.

Казалось, что прошло всего пару мгновений перед тем, как мои глаза открылись. Комната утопала в сумраке, и только немного почти догоревших углей отбрасывали блеклый свет. От недосыпа тело было тяжелым, а в голове клубился туман, который мешал четко мыслить.

Нет, я совершенно точно помнила, где я и с кем, но тяжелый груз усталости давил гораздо больше, чем сильная рука, сжимавшая в металлических объятиях. Крепкое мужское бедро прижимало мои ноги к постели, не давая сдвинуться ни на сантиметр. Но необходимость избавиться от дискомфорта, царившего внизу живота, заставила вывернуться из плена Грея.

Аккуратно присев на краешек постели, я позволила себе немного полюбоваться спящим мужчиной. Очень высокий, с рельефом развитых мышц и гладкой загорелой кожей, местами покрытой темными густыми завитками волос. Он спал глубоко и спокойно, наверное, впервые за долгое время. А ведь только вчера он весь день провел в пути и наверняка очень устал. Оборотни — частично звери, и животные всегда начеку, меня изнутри грела мысль, что раз ему спокойно в моем присутствии, значит, мне он доверяет безоговорочно. Взгляд пробежался по рукам, которые этой ночью подарили массу невероятных, неизведанных прежде ласк. Жар опалил щеки от ярких воспоминаний. Наверное, я вела себя очень бесстыдно, но все же не собиралась открещиваться ни от одного мгновения проведенного с Греем.

Вдруг мой оборотень зябко поежился, и его рука двинулась по простыне, словно ища потерянное. Расслабленное до этого лицо прорезала хмурая складка. Меня хочет найти? Мысль понравилась и заставила улыбнуться. Грей, сведя брови, шумно втянул воздух и, по всей видимости, уловив поблизости мой запах, снова затих.

Пол оказался холодным и я, подгибая озябшие пальчики на ногах и кутаясь в длинную для меня рубаху мужа, прошла через комнату к столику, на котором стоял кувшин с водой для умывания. Я принялась приводить себя в порядок, стараясь все сделать быстро, не желая быть застигнутой за таким интимным занятием. И пусть мы стали с Греем настолько близки насколько это возможно, но некоторые вещи совершенно точно не для мужских глаз. Постоянно озираясь на кровать, я поспешно обмылась и, ежась от холода, отправилась расшевелить огонь в камине, чтобы хоть немного обогреть комнату.

Затухающий огонь не стал капризничать, и уже совсем скоро занялось пламя, с треском лакомясь сухими дровами. Отойдя от камина на шаг назад, я почувствовала, как на затылке шевельнулись волосы, как от легкого сквозняка. Обернувшись, я пискнула от неожиданности, когда уперлась взглядом в широкую грудь Грея. Он, совершенно обнаженный, стоял в тени, молча и неподвижно.

— Я не слышала, как ты подошел, — переведя дыхание, вымолвила я и осеклась.

Он не по-человечески резким движением наклонил голову, и желтый отблеск глаз сверкнул в полумраке комнаты. Волк.

Грей приближался медленно, не сводя с меня пристального взгляда. Каждый крадущийся шаг заставлял меня напрягаться все больше. Я не боялась его, но никто так и не сказал мне, как поведет себя зверь после заключения брака. Отступать мне было некуда, так как разгоревшийся камин опалял спину жаром. Потому стояла столбом и ждала, пристально следя за движениями Вульфа.

Тем временем волк подошел вплотную, и слегка наклонившись, стал обнюхивать меня, сопровождая это тихим ворчанием, которое больше напоминало мурлыканье кота. Глаза хищно блестели, но угрозы я совсем не ощущала. Более того, нестерпимо хотелось прикоснуться к хищнику, погладить его.

Мне неустанно твердили, что человек и волк — это две личины в одном теле, и они, как правило, так тесно переплетены, что являются практически одним целым, но не для меня. Я тонко чувствовала насколько они разные. Я верила им обоим, но не могла соединить их в своем сознании. Для меня они всегда будут двумя разными созданиями. И если Грея я любила, и могла честно теперь себе признаться, что и желала, то волк для меня еще незнакомый, но уже надежный союзник.

Когда обнюхивание достигло шеи, и волосы, раздуваемые его дыханием, защекотали разгоряченную кожу, я поежилась. Волк замер и уставился на меня глазами побитого щенка. Решил, что испугалась? Он поспешно сделал шаг назад и виновато понурил голову, подтверждая мою догадку. Такой большой и сильный, в этот момент казался ранимым. Я видела уже, сколько мощи спрятано под этой мягкостью, и знала, что в любую минуту этот ураган может стать смертельным оружием, но совершенно безопасным для меня.

Смело сделав шаг вперед, я положила ладонь на его грудь, чувствуя, как сильно бухает сердце под моей рукой. Волк замер и заурчал, довольный лаской. Погладив загорелую кожу, я приблизилась еще и обняла его. Огромное тело замерло, а потом рваный выдох слился с добродушным рычанием. Не сдержавшись, я нервно засмеялась, не зная как вести себя с ним дальше. Но видимо, он лучше знал, что ему нужно, и потому я глазом моргнуть не успела, как оказалась на его руках, и меня уверенно понесли к кровати.

Устроив меня в ворохе простыней и подушек, зверь лег, положив свою голову на мои колени. Потерся об меня колючей щекой, ища ласки, как игривый щенок. Зарывшись пальцами в его волосы, я дала ему то, что он так жаждал. В ответ на свои поглаживания получила не менее нежные касания его рук, которые изучая, скользили по моим ногам. Я совсем перестала смущаться его наготы, хоть и не могла сделать вид, что не вижу этого. Его тело притягивало взгляд независимо от того, какая сущность сейчас им владела. Только с волком было проще, так как он не знал, что такое стыд и мораль. И я пользовалась этим, решив, что волк не будет против.

Так мы и сидели убаюканные тихим удовольствием, пока Грей под моими руками не встрепенулся. Дернувшись всем телом, он встал коленями на кровать и схватился руками за мои ступни. Холодные пальцы вмиг согрелись в его теплых ладонях, и сразу стала ясна причина его недовольства. Порыкивая и хмурясь, Грей практически спеленал меня грудой шкур и, уложив в теплое гнездо из подушек, устроился рядом, дополнительно согревая, как будто я только что из проруби. Странная трогательная забота практически зверя, позволила почувствовать себя важной и необходимой. Появление волка не только успокоило мое волнение по поводу звериной сущности, которой, пожалуй, не нужно было от меня ничего, кроме чуточки внимания и нежности, но и помогло избавиться от остатков смущения перед мужчиной, ставшего моим мужем.

Мне казалось, что прошло всего мгновение, когда осторожные поглаживания по ногам стали упорно вытягивать меня из сна.

— Я уже согрелась, — прошептала я сквозь сон, стараясь устроиться удобней и не обращать внимания на неугомонного волка.

— Это хорошо, не хотелось бы думать, что ты можешь мерзнуть в нашей постели, — раздался хрипловатый голос Грея над самым ухом. — Жена.

Я вмиг проснулась.

— А еще мне очень нравится видеть на тебе свою рубашку, вот только я не помню, когда она там оказалась, — игривый голос не вязался с нахальными руками, которые решили избавить меня от лишних деталей гардероба.

— Конечно, не помнишь, ты же почти спал.

Рука на моем бедре замерла, и в следующую секунду я оказалась лежащей на спине, а Грей вполне комфортно устроился сверху. Лицом к лицу. Глава в глаза. Я затаила дыхание от того наплыва чувств, которые окатили меня с головой.

— Почти? — задал Грей вопрос, который вернул меня в реальность.

В горле пересохло от эмоций, и я не в состоянии проронить ни слова, попыталась пожать плечом, но его объятия хоть и были нежными, все же держали крепко.

— Твой волк заходил, — наконец, удалось выдавить мне.

Грей нахмурился.

— Что хотел?

Опять неудачная попытка пожатия плечами.

— Не знаю толком.

— Он тебя пугает? — вопрос был задан спокойно, но напрягшиеся у меня под спиной руки выдали его волнение.

И тут я поняла, что сейчас моя скованность беспокоит его больше, чем он хочет показать. А мне не хотелось, чтобы хоть что-то омрачило это утро и, попытавшись перебороть свое неожиданно проявившееся косноязычие, решила его отвлечь.

— Нет. Он спокойный, заботливый. Правда… немного бесстыдный, — опуская глаза, улыбнулась я, чувствуя, как алеют щеки.

— Бесстыдный говоришь… Учитывая, что здесь только ты одета, выходит, шастал тут зверь голышом. Да?

Так как глаза на него поднять еще не решилась, только отрывисто кивнула.

— В таком случае настаиваю на том, чтобы уравнять шансы.

В смысле? Но спросить что-либо я не успела, так как Грей уже вовсю стягивал с меня свою рубаху. Но делал это очень расчетливо, ловко проводя пальцами по самым чувствительным местам, вырывая у меня смех и выкрики. Я смеялась до икоты и пыталась брыкаться, скидывая мучителя с себя, но не тут-то было — попробуй выбраться из-под такого большого и тяжелого мужчины. А он, только еще больше раззадоренный моим визгом, старательно щекотал меня, смеясь вместе со мной. Мы резвились словно дети, забыв о том, что есть другой, большой мир. Нам было хорошо здесь и сейчас, так, как никогда прежде. Звук собственного смеха был мне непривычен, я раньше даже считала, что не умею хохотать от души. А оказалось, что для этого мне нужно было найти свою любовь, которая проснувшись, разбудила и другие, новые для меня чувства и ощущения. Какие еще открытия ждут меня впереди?

Так барахтаясь в простынях, я и не заметила, как оказалась обнажена.

— Так гораздо лучше, — шепнул Грей в мои смеющиеся губы и накрыл их горячим поцелуем.

Теперь его ласки были совсем другими. Не было той трепетной тягучей нежности как накануне ночью. Не было осторожности первых прикосновений. Сейчас он отпустил свои желания на волю, а я с готовностью ловила их, уже зная, к чему стремлюсь.

Почти кусающие поцелуи, почти болезненные объятия, почти смертельное наслаждение.