Большая каменная глыба среди снежного поля. Безмолвная обитель тех, кого принято считать чистыми и пречистыми. Серые стены и пятно ворот, которые нельзя открыть снаружи. Даже если воспользоваться силой оборотня, то найти Рому в лабиринтах промозглых коридоров без свидетелей будет слишком сложно. Закрытая территория для любого, и нет оправдания нарушению непреложного закона, потому нас не должны видеть там. Так близко и так далеко находиться от Ромы было очень сложно. Но надо ждать, подмога близко.

Когда я отправлял письмо, то не был уверен в том, что получу положительный ответ. Слишком сильно я обидел Катрин, чтобы надеяться на ее согласие. Но она не была бы собой, если бы отказала в помощи. Как и прежде, горда и благородна.

Леди Муар не заставила себя долго ждать и в назначенное время заехала в заросли редких деревьев, где мы ее ожидали. С ней было лишь два проверенных стража и лакей, управляющий повозками, помеченными фамильным гербом.

— Здравствуй, Катрин, — кивнул ей, впервые на моей памяти не поцеловав в розовую щеку.

— Здравствуй, — столь же вежливый и сдержанный ответ.

— Извини, что потревожил, но обстоятельства сложились так, что я не могу обойтись без твоей помощи.

— К чему извинения, Грей? Ведь мы друзья.

Затаившаяся грусть в ее глазах лежала тяжелым грузом на моей совести. Она была по-прежнему прекрасна, и лишь отсутствие сияющей улыбки, говорило об ее отчуждении.

— Не надо, Грей, — вдруг почти зло сказала она.

— Что?

— Не надо смотреть на меня, как на покалеченного ребенка, — приглушив голос, чтобы никто не услышал, возмутилась она.

— Катрин…

Я не привык чувствовать себя виноватым или неуверенным. Но сейчас был именно такой случай. Слишком некрасиво и скомкано мы попрощались. Боялся неосторожным словом обидеть или сделать больно.

— Грей, прекрати, иначе я действительно обижусь, — криво улыбнулась она. — Мы оба знаем, что наша история и не могла закончиться по-другому.

Она слегка наклонилась вперед и погладила гриву своей лошади, как будто беря паузу, чтобы обдумать следующие слова.

— Я не жалею ни об едином дне, что мы провели вместе. Это была чудесная сказка. Но всего лишь сказка. Они имеют свойство заканчиваться, и не надо думать, что у нашей плохой конец. И не надо неуместного чувства вины.

— Мне не следовало этого начинать.

— Не смей меня обижать, — оборвала она меня. — Иначе решу, что я всего лишь постыдное воспоминание для тебя.

— Боже, Катрин, не говори ерунды, — на этот раз разозлился я.

— Я хочу, чтобы мы могли перешагнуть через это и идти дальше. Я могу, я готова.

И не было фальши в ее словах. Немного грусти, но ни капли сомнения.

Спрыгнув с лошади, я помог Катрин спешиться, после чего легко прижал хрупкую девушку к себе. Мой зверь встряхнулся, но недовольства не выразил.

— Светает, — раздался рядом голос Локи, — Пора.

— Да, пора, — улыбнулась Катрин ему.

— Леди Муар, рад видеть.

— Надеюсь, что это так, ведь то, что я собираюсь сделать, тебе не понравится.

Локи недоуменно на нее посмотрел, а мы с Катрин проказливо переглянулись.

— Ты ему еще не сказал?

— Нет.

— Не сказал, что? — заинтересовался Локи.

— Нужно, чтобы у нее была страховка на случай непредвиденных обстоятельств, — начал я. — Ты пойдешь с Катрин.

— В монастырь? Но я же мужчина, — изумился Локи.

— Мы это исправим, — рассмеялась Катрин, наслаждаясь его реакцией.

Еще не раз по замку будут ходить легенды о том, как грозного оборотня запихивали в женское платье. Локи честно пытался делать невозмутимое лицо, но время от времени вырывающиеся ругательства выдавали его с головой. Думаю, что если бы не едкое чувство вины, которое он нес, уговорить его на этот шаг было бы невозможно. Оставив Локи и Катрин, разбираться с этой проблемой, я отправился заниматься повозками. Все необходимое мы привезли с собой, и оставалось лишь переложить и закрепить груз.

Спустя совсем немного времени я провожал глазами закутанные в плащи фигуры, направляющиеся к монастырю, зная, что не могу лично проследить за тем, чтобы все прошло хорошо. Не могу сказать, что решение привлечь Катрин было легким. Совсем нет. Но не было никого другого, кому я мог доверить Рому. Добрая и честная Катрин никогда не опустится до предательства или удара в спину. Она не отступит, и не будет сомневаться, если решение уже принято.

Медленно поднимающееся солнце отсчитывало минуты, а я, как завороженный, смотрел на ворота монастыря в ожидании. Лошади переступали с ноги на ногу и пофыркивали в нетерпении. Воины тихо переговаривались и тревожно оглядывались на случай незваных гостей. А я, замерев, неподвижной каменной статуей стоял на одном месте, не замечая холода и ветра. Солнце еще даже не выглянуло из-за кончиков деревьев, а мне казалось, что прошла вечность. Почему же так долго?

Я понимал, что нужно время, чтобы Катрин могла незаметно и ненавязчиво подвести настоятельницу к нужной теме, но ждать было воистину невыносимо. Главное, что мы опередили Дилана. В этом я уже был уверен, ведь в противном случае Катрин и Локи бы уже вернулись.

С такого расстояния даже волк не смог бы услышать стука открывающегося засова, но я безошибочно почувствовал этот момент. Воздух словно затвердел, когда две фигуры в черных плащах вышли из-за стен монастыря. Стражники Муар, обступив их, помогли забраться на лошадей и, указывая путь, направили их в нашу сторону.

Не зависимо от расстояния, невзирая на обилие одежды и даже невозможность уловить аромат, я точно знал, что одна из фигур — моя Ромашка. Я это чувствовал, видел сердцем, ощущал душой. Никто и никогда не сможет узнать, каких титанических усилий мне стоило оставаться в укрытии и не броситься ей навстречу.

Лошади словно издеваясь, брели по глубокому снегу, растягивая мгновение нашего воссоединения. Я сжимал кулаки и закусывал губы, дожидаясь, когда она приблизится.

Кинулся бы навстречу, но на открытом месте она — легкая мишень, и я могу не успеть, если Дилан оставил поблизости своих наемников. Сейчас она под защитой чужих гербов и мы должны воспользоваться этим преимуществом.

Но оказалось, что не только я сгораю в нетерпении. Еще не добравшись до зарослей, Рома соскользнула с лошади и опрометью бросилась мне навстречу. Глубокий снег мешал бежать, и ей то и дело приходилось помогать себе руками. Ветер сорвал с нее капюшон, позволяя мне увидеть радость на ее лице.

Больше никакие уговоры уже не могли остановить ни меня, ни моего волка. За считаные секунды, преодолев последние метры, подхватил Ромашку на руки. Она повисла на мне, обхватив руками мою шею. Смеясь сквозь слезы, она покрывала поцелуями мое лицо, целовала везде, куда могла дотянутся.

Я же не мог ничего произнести. Онемев от переизбытка чувств, лишь вдыхал родной запах своей жены и заглядывал в ее глаза, не в силах оторваться. С трудом удавалось сдержаться и не сжать руки изо всех сил. Она то всхлипывала, то счастливо смеялась и, похоже, как и я не могла сказать хоть что-то связное.

Я только сейчас заметил, как холодно на ветру. Только сейчас с ее возвращением осознал, что не ощущал ничего, кроме пустоты и болезненного ожидания.

— Ромочка, — беззвучно одними губами произнес я.

И больше не в состоянии сдерживаться, впился в ее губы. Я целовал ее как умирающий от жажды, набредший на живительный источник. Пил ее дыхание и вдыхал ее выдохи, задыхаясь без них.

Секунды, минуты и часы мог бы простоять так. Несколько дней, как вечность. Расстояние, как смертельная болезнь разъедало душу и тело. А теперь все неважно. Она со мной, в моих руках. И не было сил сделать поцелуй мягче и нежнее. Не было сил оторваться от ее губ.

Отстранившись на мгновение, окинул ее жадным взглядом. Немного запыленное лицо, спутанные волосы, на щеках едва заметные дорожки от слез, но все равно бесконечно родная и любимая.

— С тобой все хорошо? Тебя не обижали? Тебе не сделали больно? — не зная какой вопрос важнее, я задавал их все, боясь услышать положительный ответ.

Оглядывая, ощупывая и пытаясь по глазам прочитать правду.

— Со мной все хорошо, — заверила Рома, не пряча глаза. — Только напугалась.

— Тебе не надо бояться. Никого. Никогда.

— Не буду, — пообещала она и погладила мою щеку ладонью, как будто тоже не верила, что я рядом.

А потом осмотрелась и нахмурилась.

— А где Гай? С ним что-то случилось? — волнение в ее голосе резануло мне слух.

— Ромочка, он в порядке. Остался в замке с Богданом, — поторопился заверить ее, чтобы прогнать тревогу с ее лица.

— Ли Бей что-то дал Богдану, я волнуюсь, — прозвучало не как вопрос, но я понимал, что это именно он.

— Это ему не повредило. Но он очень скучает и плачет без тебя. Нам всем без тебя плохо.

Прижав ее крепче к себе, оперся своим лбом в ее и глядя в глаза добавил:

— Мне плохо, очень плохо без тебя.

— Хм… Это многое объясняет, — раздался незнакомый женский голос.

С трудом оторвав взгляд от Ромы, перевел его за ее спину. Там в платье Локи стояла рыжеволосая девушка и с любопытством меня разглядывала. Оценивая и, кажется, измеряя.

— Что объясняет? — улыбаясь, спросила Ромашка, так и не опустив рук с моей шеи.

— Ну, знаешь, ты так непоколебимо верила в то, что твой муж придет за тобой, что я очень удивилась, когда в камере появился кто-то другой. А вот теперь вижу почему.

Должен заметить, ей удалось привлечь наше внимание.

— Что? — спросили мы в один голос.

— А то, что не существует платья, в которое можно было бы впихнуть твоего милорда, — улыбнулась девушка, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках.

Сдержать смех не смогли даже те, кто стоял в отдалении.

— А где Локи? — спросил я Рому, осмотрев новую знакомую.

— Он остался в камере вместо Лили, — ответила она. — Просил оставить его лошадь и вещи. Обещал догнать, как только выберется.

— Хорошо, — согласился я и, увидев переглядывание девушек, спросил. — Я так полагаю… хм… Лили с нами?

— Можно? — взглянула на меня Ромашка огромными умоляющими глазами.

— Все, что захочешь, — тихо пообещал я.

— Спасибо, — проговорила она мне в грудь, утыкаясь носом.

— Надо же, — кажется, не веря себе, пробубнила девушка. — Кто бы мог подумать, что обкорнать настоятельницу будет такой хорошей идеей?

— Что? — не поверил я своим ушам.

— Я тебе потом все расскажу, — пообещала Ромашка. — Я домой хочу.