1

Молодая вдова Катрин Муар со своим прошлым и ранами в душе почти смирилась с одиночеством, когда ее жизнь круто меняется.

Непогода привела в ее дом гостей. Необычных гостей. И как бы не было страшно за свое сердце, устоять перед соблазном Катрин не сможет.

Первая весенняя гроза в этом году выдалась особо свирепой. Она грохотала, казалось, над самой головой и зло стучала в стены и крыши. Вода ручьями текла по земле, не успевая впитываться, и собиралась в огромные лужи. Природа словно решила умыться, прежде чем предстать во всей красе.

В такой вечер хочется спрятаться от всех и, закутавшись в теплое одеяло дремать, слушая песню дождя. Но разве можно нарушать условности? Глупые, никому не нужные условности в пустом доме. Престарелая тетка моего покойного мужа все равно настаивала на совместной трапезе в главной зале замка. Каждый вечер мы молча поглощали ужин, делая вид, что семья. Чужие люди друг другу были и всегда будем.

Темные углы помещения слишком большого для нас двоих. Тихое потрескивание восковых свечей, стоящих в высоких канделябрах и огня в пылающем камине. Легкое постукивание вилок по металлическим блюдам. И только раскаты грома слышно из-за ставней оконных проемов.

— Ты выглядишь бледной, не заболела? — сухо поинтересовалась Элен.

Я слегка вздрогнула от неожиданно громкого голоса, раздавшегося эхом в пустой комнате.

— Нет.

И снова тишина. Но уже гораздо больше, чем обычно.

Это так невероятно разительно отличалось от веселых и шумных вечеров в замке Вульфов, что резало слух. Не могу сказать, что я была частой гостьей у Грея и Ромашки, но те редкие случаи, когда мне удавалось выбраться к ним, были лучшим временем. И пусть иногда еще саднило на сердце, от вида того, как счастлив Грей с другой женщиной, но я не позволяла этому разрушить, ни свою жизнь, ни дружбу с семьей оборотней. Мы сильные ровно настолько, насколько себе это позволяем. И раз так сложилась, что в нашей с ним истории поставлена точка, так тому и быть.

Было больно. Очень. Сколько бы я ни говорила, что все знала и понимала с самого начала, это не меняет главного. А главное, заключалось в том, что я его любила. Он был первым и единственным кто разбудил во мне подобные эмоции. Морт, мой покойный муж, был хорошим мужчиной, нежным мужем и замечательным другом. Мы были знакомы с детства, и наш брак стал действительно удачным союзом, но, увы, не тем, о чем мечтается девушке в розовых снах.

Мне не на что жаловаться. Я не бедна, и будучи вдовой, имею массу свобод, которые не доступны молодым девушкам. Но раз познав горение души и страстное томление плоти, трудно смириться с холодом одиноких ночей. Сны будоражили и волновали откровенными видениями. Тело ныло, требуя мужской ласки. Душа тосковала по родному человеку рядом. Я не желаю меньшего и все надеюсь, что судьба смилостивится и дарует нечто большее, чем короткий роман с чужим мужчиной.

— Что-то и правда нездоровится, — отодвинула я от себя приборы, найдя предлог покинуть ужин.

Элен нахмурилась, но возражать не стала, а я больше не задерживаясь, направилась к себе. И не успев ступить на первую ступеньку, услышала шум со двора. Громкое ржание лошадей и крики пробивались даже через шум разбушевавшейся стихии.

— Что там? — обернулась на дверь Элен.

— Думаю, сейчас узнаем, — устало сказала я, услышав приближающиеся шаги.

Несколько пар ног стучали по деревянному полу, направляясь в нашу сторону. Еще немного и вялое любопытство Элен будет удовлетворено, а я, наконец, смогу отправиться в свою комнату и спрятаться ото всех. Кевин — начальник стражи широко распахнул дверь, и неловко помявшись на пороге, вошел, пропуская гостей.

— Миледи, путники, попавшие в грозу, просят приюта.

Он изо всех сил старался выглядеть невозмутимо, но это у него получалось из рук вон плохо. Кевин пытался держаться полубоком к гостям, и все время оборачивался, словно боясь получить удар в спину. Руки сжаты в кулаки, и напряженные плечи заставляли обратить больше внимания на неожиданных визитеров.

Впереди стоял высокий мужчина со светлыми волосами до плеч, его карие глаза даже в полумраке комнаты были необычайно яркими и заставляли ежиться. Он не был красив: резкие черты лица, хмуро сведенные брови, тяжелый подбородок, тонкие угрюмо поджатые губы. Но, несмотря на это, мне с большим трудом удалось перевести взгляд на человека за его спиной. Второй мужчина, немного ниже первого, имел тот же оттенок волос, но его голубые глаза не производили такого пугающего впечатления, да и лицо было более пропорциональным и гармоничным. Он мягко обнимал женщину, полностью скрытую от глаз плащом. Одежда ясно говорила, что передо мной аристократы и даже вымокшие они создавали впечатление состоятельных людей. Мужчины практически светились силой и уверенностью. Они почти не двигались, но по-звериному плавные, текучие жесты выдавали их с головой. Оборотни.

— Мы хотели бы обратиться к хозяину с просьбой о приюте, пока гроза не утихнет, — низким голосом заговорил светловолосый гигант, из-под густых темных бровей.

Ответ застрял в горле, так как тембр голоса обволакивал теплой патокой и совсем не вязался с грубоватой внешностью.

— Будь жив мой племянник, вашей ноги бы здесь не было, — прошипела Элен, тоже распознав в них нелюдей.

Она щурила глаза и бессильно прижимала руки к груди, неосознанно пытаясь отгородиться от нежданных гостей. Вот только ее гневные слова не имели под собой никаких оснований. Морт уважал зверолюдей, и в былые времена дружил с Вульфом. Он часто говорил, что восхищен их взглядами и моралью, ведь они честны друг с другом и в ладу с собой и своей природой. Зачастую мстительны, но не бывают бессмысленно жестокими.

Но Элен не разделяла его взглядов, более того она, как и многие другие, считала оборотней по большей части животными, чем людьми и с пренебрежением относилась к любому из них, будь то простолюдин или лорд. Большинство человеческих женщин делились на две группы. Одна из которых боялась и ненавидела зверолюдей. Другая же была готова растечься лужей под влиянием животного обаяния. Элен относилась к первой и не пыталась этого скрывать, попирая все нормы этикета.

Гости заметно напряглись, но недовольства никак не выразили. Голубоглазый сплел свои пальцы с пальцами своей женщины, и они отступили на шаг, собираясь покинуть негостеприимный дом. Меня покоробила ситуация в которой суеверный страх мог стать причиной подобной грубости.

— Кевин, — тетушка демонстративно отвернулась от гостей. — Сейчас же…

— Проводи леди Элен в ее покои, — поспешно закончила я фразу за родственницу, пока она не перешла все возможные границы.

— Но… — начала было Элен, но наткнувшись на мой угрожающий взгляд, замолчала.

— Немедленно, — теперь голос уже был приказным. Здесь я хозяйка и решения принимаются мной.

Кевин, видя мою непреклонность, не посмел ослушаться. У нас с ним были очень разные взгляды на многие вещи, но неуважение он себе никогда не позволял.

— Да, миледи.

Элен, надменно фыркнув, вышла вслед за ним.

— Прошу прощения, за столь неучтивый прием, — начала было я, переводя взгляд на гостей. — Проходите к камину, вам необходимо согреться.

Ждать ответа я не стала и сама направилась в указанном направлении. Передвинув стулья с высокими спинками ближе к огню, развернулась, чтобы предложить им присесть. Я не слышала ни шороха за своей спиной и очень удивилась, обнаружив гостей стоящих совсем близко.

— Возможно, будет лучше, если мы не станем задерживаться, — тихий, теплый голос проникал под кожу.

— Глупости, — возразила я, — В такую погоду продолжать путешествие опасно.

Я не могла не посмотреть в лицо угрюмого незнакомца.

Однажды я была представлена ко двору, где пришлось попробовать шоколад. Такой же темно-коричневый как его глаза и столь же терпкий и горько-сладкий, как его голос. Я непроизвольно облизнула нижнюю губу. Гость проследил этот жест взглядом и опустил веки, пряча свои глаза. Только тогда я очнулась и, поежившись от неловкости, шагнула в сторону.

— Распоряжусь подать ужин.

Стол был накрыт быстро и расторопные служанки работали споро, но постоянно косились на господ, уже прослышав о необычности гостей. Оборотни были в доме и раньше, но незнакомцы с такой особенностью всегда будут вызывать интерес.

Приборы расставлены, мокрая верхняя одежда унесена на чистку и просушку, и я вновь осталась с гостями наедине.

— Лорд Эрик Бофорт, — приласкал меня голосом кареглазый и слегка склонил голову в учтивом поклоне.

— Леди Катрин Муар, — протянула, как принято, руку для поцелуя.

Мои холодные пальцы утонули в его руке. Я почувствовала себя совсем маленькой и хрупкой, а тепло его кожи рождало болезненное томление в груди. Ладонь я выдернула сразу, не позволив мужчине притронуться к ней губами. У него напряглись плечи при моем поступке, но больше он никак не выказал того, что заметил мою попытку избежать прикосновения.

— Лорд Алмер Бофорт, — представился второй мужчина. — И моя жена леди Каденс Бофорт.

Девушка улыбнулась мне приятной доброжелательной улыбкой. Она была очень миловидная с синими глазами и вздернутым курносым носиком. Вот только во взгляде царила толика настороженности, что не удивительно при столь недружелюбном приеме. Улыбнувшись ей в ответ, я коротко кивнула на приветствие. Протягивать руку ее мужу я не стала, зная, как ревностно друг к другу относятся семейные оборотни.

— Прошу к столу.

Гости расселись по местам, а я воспользовалась случаем узнать побольше о путниках.

— Откуда Вы? Я знаю всех соседей, но имя Вашего рода мне не знакомо.

Эрик ответил за всех:

— Мы с северного участка границы. Направляемся к королю, в связи с возрастанием напряженности в соседнем государстве. Огромное количество перебежчиков. Многие веками жили на перевале, теперь же там практически резервация для оборотней. И ничего удивительного, что они ищут приюта у сородичей по эту сторону границы. Но мы не можем принять всех. Вглубь страны они сами не пойдут, людям они не доверяют.

— Да я знаю. У Вульфов за эту зиму обосновалось несколько семей, а ведь на нашем участке границы дела обстоят не так остро, — я старательно не смотрела ему в глаза, интуитивно ощущая опасность.

Нет, я не думала, что он замыслил зло. Но внутренний голос практически вопил об опасности иного рода. Было в нем нечто такое, что заставляло мое сердце вздрагивать и сжиматься в неясном предчувствии.

— Ваши соседи оборотни?

— Да. Сами знаете, среди приграничных районов это не редкость. И честно говоря, соседей лучше представить себе сложно.

Короткая улыбка уже привычно печальная, родилась на губах.

Разговор сам собой сошел на нет и воцарившаяся тишина была тяжелой и густой. Опустив голову, гоняла по тарелке овощи, совсем так же, как недавно ужиная с Элен.

— Мы очень признательны за приют, — прервала затянувшееся молчание девушка.

— Не стоит благодарить. Вы помогли скоротать длинный дождливый вечер, — благодарно улыбнулась я.

— Ну что Вы?! Мне показалось, что у Вас была замечательная компания, — совершенно серьезно сказал Алмер.

Удивленно на него воззрившись, я пыталась понять, не послышалось ли мне? У Каденс, как видимо и у меня, вытянулось лицо в немом изумлении. Назвать Элен приятной мог только неисправимый оптимист.

— Мой брат прав, леди Элен очаровательна, — не менее серьезно, чем Алмер, вставил Эрик.

Первый слегка нервный смешок сорвался с губ Каденс. После чего его подхватил Алмер, заставив рассмеяться и меня. Бархатный смех кареглазого прокатился по моим нервам жидкой патокой. Щекочущий звук оказался невероятно приятным. Я во все глаза смотрела в шоколадные озера и уже через мгновение совсем забыла, о чем шла речь и, поспешно отведя взгляд, наткнулась на понимающую улыбку гостьи.

С трудом справившись с неловкостью, растягивала губы в нарисованной улыбке и слушала рассказ Алмера об их долгом путешествии. Эрик сидел, откинувшись на спинку стула, и сверлили взглядом свой кубок, к которому так и не притронулся. А Каденс с трудом прятала зевки, которые стали отличным поводом закончить вечер.

— Уверена, что Ваши комнаты уже готовы, — поднимаясь, заверила я их и кивнула ожидающей служанке, чтобы она проводила гостей по выделенным им покоям.

Мужчины поднялись из-за стола, и Алмер протянул руку Каденс, помогая ей встать.

— Спокойной ночи, — кивнули они мне, и ушли вслед за служанкой.

— Эрик, ты идешь? — остановился голубоглазый в дверях.

— Конечно, — ровный голос не дрогнул, в то время как меня словно кто-то тронул изнутри. А потом он обратился ко мне, — Очень рад знакомству.

Я учтиво кивнула, а он галантно поклонившись, прижался к моей руке горячими губами.

На наших землях лето, как правило, короткое и не радует обилием жарких дней. Реки и озера всегда холодные, поэтому насладиться купанием невозможно. Всего пару раз мне посчастливилось побывать на горячих источниках в землях покойного Дака Вульфа. И вот теперь мне пришлось испытать что-то похожее. Теплые густые волны чего-то нового, незнакомого и невероятного.

Он коротко кивнул, отдавая дань этикету, и покинул главный зал вслед за своим братом и его женой. Спокойный, собранный и на вид совершено холодный. Так странно: глаза теплые, а лицо, как ледяная скала.

* * *

Впервые за несколько дней бури, утро порадовало своей серостью. Погода отвратительная, а на душе хорошо. Задумываться о причинах столь странных порывов не стала. Быстрое умывание и сборы и я уже на пороге главного зала. Камин, спасая замок от сырости, пылал, а заодно рассеивал полумрак, царивший из-за отсутствия солнца.

— А Вы ранняя пташка, — раздался голос от дальнего окна, выходящего во внутренний двор.

— Ночи и без того еще слишком длинные в это время года, чтобы воровать у себя утренние часы, — ответила я, проходя в глубь зала.

— Пожалуй, Вы правы, порой ночи бывают бесконечными, — тихо, словно самому себе, сказал Эрик и вновь сосредоточился на чем-то за окном.

Не сдержав любопытства, я подошла ближе и взглянула на то, что так привлекло его внимание. Там под навесом из хвороста и соломы ютились воины, не желавшие коротать время в тесных казармах. Несколько мужчин, разбившись на группы, нашли себе занятия по интересам: кто-то точил мечи, кто-то вырезал фигурки из дерева, другие развлекали себя разговорами. Среди них сильно выделялись несколько воинов, обособленно сидевших у самого края навеса.

— Ваше сопровождение?

— Оборотни, — зачем-то уточнил он.

— Я вижу, — покойно заметила я.

— Они степняки и каменные стены замка для них как клетка.

На самом деле это многое объясняло. И их странное месторасположение и напряжение в позах. «Степняки» — это было новое для меня понятие, но очень само за себя говорящее.

— Вам тоже тяжело переносить замкнутое пространство?

Я плохо представляла себе уклад жизни на северных границах, но насколько помню, для Вульфов это не было проблемой.

Эрик насмешливо окинул меня взглядом.

— Боитесь, что мой зверь может сорваться с привязи?

— Ничуть, — честно ответила я.

Все равно мне ничего не грозит, кроме затрат на восстановление мебели, но я всегда могу выставить счет виновнику погрома.

— Похоже, Вы много знаете о нас.

— Достаточно, — подтвердила я его догадку.

— Близко знакомы с представителями нашей расы?

Заменив ответ коротким кивком, отвела взгляд в сторону, не желая вдаваться в подробности. Может я выдала себя не осторожным словом или излишне медленным выдохом, но его взгляд стал словно тяжелее. Мне не хотелось, чтобы он видел больше, чем нужно случайному проезжему, но, похоже, спрятать привычную тоску не вышло.

Если в его мысли и закрались подозрения, то он был достаточно сдержан, чтобы не углубляться в болезненную для меня тему.

— В этих суровых краях розы не растут, — вдруг сказал он, сбивая меня с мысли.

— Что, простите?

— Я говорю о розах. Здесь нет этих нежных цветов, но Вы пахнете именно ими. Молодой нераскрывшийся бутон.

Я смутилась его словам, но его следующие действия заставили замереть на месте. Эрик медленно шагнул ближе и склонил голову к моему плечу, втягивая воздух носом. Было неловко, но замереть меня заставили собственные чувства. Они словно взбунтовавшись, заставили сердце пуститься вскачь, а кровь забурлить кипящим маслом. Дыхание сбилось, а тело отяжелело. В следующий момент я вздрогнула, так как теплые мужские пальцы прикоснулись к моей щеке.

— Я еще вчера хотел узнать, настолько ли бархатиста Ваша кожа, как выглядит.

Его голос завораживал, и мысли путались под его влиянием. Мне бы сделать шаг назад, разорвать возникшую между нами связь, но сил не было отказать себе в удовольствии ощутить себя желанной. Так давно никто не прикасался ко мне с нежностью и трепетом. Уже многие месяцы я не чувствовала опьяняющий мужской аромат так близко. Тело взбунтовалось против меня и, зажив своей жизнью, качнулось вперед, почти прикасаясь к Эрику.

А дальше я словно провалилась в сон. Он что-то нашептывал мне на ухо, но слов разобрать мне не удалось. Как будто заклинание древних друидов слова текли плавно, гипнотизирующе. Мне было легко и приятно, и только туман в голове не позволял в полной мере осознать, что именно он говорит.

Волшебство распалось в один миг. Легкий шелест, тихий звон и еле слышный вздох Каденс, раздался от двери. Серебряный подсвечник, стоявший на столике у входа, покатился по полу, расплескивая горячие восковые капли вокруг.

— Простите, — поспешила подхватить его девушка.

Она поставила упавшую вещь и поставила ее на место, поглядывая на меня из-под опущенных век, в то время как ее муж излишне внимательно рассматривал висевший на стене гобелен. Я не поверила в эту случайность. Щеки обожгла неловкость. Я прекрасно могу себе представить, как эта картина смотрелась со стороны и найти оправдание своему поведению не могла. Боже, стыд-то какой?!

— Не хотела бы показаться невежливой, но не опоздали ли мы к завтраку? — похоже, мне помогали выйти из ситуации не роняя достоинства.

— Вы как раз вовремя, — я сделала стремительный шаг навстречу молодой паре, и с трудом справившись с эмоциями, постаралась улыбнуться как можно более безмятежно. — Завтрак сейчас накроют.

Я могла позвать служанку и отсюда, но мне необходимо было время, чтобы прийти в себя.

Несколько шагов дались очень тяжело, так как спину и затылок жгло. И только скрывшись из поля зрения гостей, я прижалась к холодной стене и прикрыла глаза, борясь с тяжелым дыханием и сильным сердцебиением. Да что это со мной?

Да, я сбегала. Позорно бежала, будучи на собственной территории. Но то, что мне пришлось испытать за считанные минуты, взбудоражило и очень напугало. Выпрямив спину и пригладив волосы, отправилась в хозяйственную часть, когда расслышала едва уловимые слова из зала:

— Эрик… — по голосу я поняла, что заговорил Алмер Бофорт.

— Помолчи! — раздался глухой приказ, не просьба.

Тишина за спиной возобновилась.

 

2

После напряженного молчаливого завтрака, я спряталась ото всех в своей комнате и пыталась привести свои мысли и чувства в порядок. В сердце зародилась тревога. Что-то в это самое время меняется в моей жизни. Что-то очень важное набирает силу, но сложно сказать что именно, и чем это обернется для меня.

Потрепанная тоской душа встрепенулась, но усилием воли, мне удалось подавить любую зарождающуюся надежду.

Этот мужчина заставлял тело оживать, а сердце биться чаще. Но он уедет очень скоро, и нет надежды, что нам придется свидеться вновь. Эрик смог быстро и незаметно проникнуть в мою кровь, заставляя против воли думать о нем. Я не хочу ничего чувствовать к нему и не буду. У этих чувств нет, и не может быть будущего.

Принятого мной решения хватило ровно до вечера, когда в очередной раз, расходясь после ужина по комнатам, Эрик в знак прощания, поцеловал мою руку.

Всего одно прикосновение, но я чувствовала себя так, словно меня обняли и приласкали.

Пальцы вырвать из его ладони не получалось. Он сжал их крепче и все так же склоненный поднял на меня взгляд из-под бровей. Я забыла, как дышать.

— Сладких снов.

Эту фразу он шепнул, растягивая буквы, совершенно точно зная, как на меня действует его голос. Знает, а значит, делает это специально. И тут я разозлилась.

Резким рывком, высвободив свою руку, спрятала ее за спиной.

— Вам не следует беспокоиться о моих снах.

Знаю, что это было грубо, но слова сорвались с губ раньше, чем я успела их остановить.

— Как знать… — нисколько не смутился он, но руку отпустил. — И все же я позволю себе пожелать Вам доброй ночи.

Шаги гостей давно затихли на лестницах и в переходах, а я так и стояла, глядя на двери. Чего я ждала, сама не знаю. Что проснусь в своей кровати и пойму, что все приснилось и этот оборотень лишь плод моей фантазии из-за истосковавшегося по мужской ласке тела? Или что вечер можно будет вернуть назад и повести себя по-другому? А возможно, надеялась, что Эрик вернется?

Оставаясь стоять в одиночестве, среди пустой комнаты, поняла, что действительно хочу. Хочу чтобы он вернулся и не оставлял меня здесь одну.

Прижав вдруг похолодевшие ладони к лицу, застонала в голос.

— Дура! — обругала я саму себя. — Какая же я дура!

Попасть под животный магнетизм оборотня, огромная ошибка. Пойти по этой дорожке во второй раз — идиотизм. Неужели мало боли пришлось испытать, выковыривая из сердца Грея? Неужели мало бессонных ночей провела, обливаясь слезами и царапая простыни?

Немногим позже, находясь в своей комнате, пыталась избавиться от наваждения: я умывалась ледяной водой и обтирала тело влажной тряпицей, заставляя себя ни о чем не думать. Но каждый раз, зажмуривая глаза, видела расплавленный шоколад.

— Он уедет скоро, — напомнила я себе.

От этой мысли все вмиг изменилось. Воздух в комнате стал густым и затхлым. Вода больше не освежала, а покалывала холодом, отчего кожа пошла неприятными мурашками. Буря за стенами замка стала пугать своей недолговечностью. Шуршание дождя больше не успокаивало. Теперь падающие капельки проникали в мою комнату и стекали по лицу, оплакивая мою печаль.

* * *

Всю ночь мне снились неясные образы и слышались неразборчивые шорохи. Кто-то что-то шептал, звал меня и, кажется, даже просил о чем-то. Но каждый раз, вскакивая с простыней, я понимала, что это всего лишь шепот дождя, стучащего по крыше и по стенам замка. Лишь ближе к рассвету, я провалилась в тяжелый сон.

Утро встретило меня раскатами грома и шумом сильного ветра. Гроза продолжалась.

Поднявшись и с помощью служанки приведя себя в порядок, спустилась в зал, уже зная от болтливой прислуги, что застану гостей там.

Алмер и Каденс сидели в креслах у камина, о чем-то тихо переговариваясь. Эрик же стоял у окна, сведя брови всматриваясь в темное небо время от времени прочерчиваемое яркими кляксами молний. Задумавшись, он водил пальцами по небритой щеке и все больше мрачнел.

— Доброе утро леди Муар, — заметил мое появление Алмер.

— Зовите меня Катрин, — улыбнулась я, пытаясь скрыть бурю эмоций, которая родилась при одном взгляде на Эрика.

— С удовольствием, — поддержала его жена. — Тогда мы просто Каденс и Алмер.

— Значит ли это, что я могу надеяться услышать из Ваших уст свое имя?

Эрик уже стоял прямо за моей спиной и, не стесняясь присутствия посторонних, наклонившись вплотную, шептал вопрос мне на ухо. По спине прошлась горячая волна, поднявшаяся наверх и накрывшая мои щеки.

Алмер подозрительно быстро перевел взгляд в камин на огонь, а Каден не успевшая реагировать на такой дерзкий поступок Эрика, продолжила смотреть на меня и с трудом пыталась делать вид, что ничего не случилось.

— Эрик, — подсказал он мне кареглазый, ничуть не смутившись. — Это совсем не сложно.

Внутри все сперло и загорелось. Сердцебиение участилось. Я опустила веки и прикусила нижнюю губу, боясь глубоко вздохнуть, чтобы случайно не задеть спиной его грудь.

Зачем он так?

— Эрик!

Это было произнесено не мной. Каденс, видя мою неспособность выйти из этой ситуации, обратилась к моему собеседнику:

— Перестань смущать нашу хозяйку. Ты ведешь себя грубо.

— Думаешь? — его голос затерялся где-то у меня в волосах. — А, на мой взгляд, грубо вмешиваться не в свое дело.

Он не повысил голоса, не добавлял жестких ноток, но девушка как-то вдруг подобралась и вытянулась в струнку. В чертах ее лица не было испуга, скорее озадаченность и немножко удивления. Казалось, что она решает какую-то сложную задачу и никак не может подобрать правильный ответ.

— Дорогая, — похлопал ее по руке Алмер. — не хмурься, у тебя появятся морщинки.

— И ты перестанешь меня любить? — она мгновенно забыла обо мне, об Эрике и о том, что они не одни.

— Нет, конечно. Я мечтаю быть рядом, когда появится каждая из них. Я хочу дожить до того, как ты станешь совсем старенькой, и мечтаю разделить этот путь с тобой.

Это было сказано с такой убежденностью, что понимаешь — не лжет. А эти взгляды, которыми они обменялись…

Я отвела глаза в сторону, чувствуя, что подглядываю за чем-то личным и интимным. Печаль вернулась с новой силой. По какому принципу бог раздает счастье? Почему у него не хватило капельки и для меня? Один мой мужчина покинул этот мир, другой моим никогда не был.

Теплая ладонь легла мне на спину, заставив напрячься.

— Вы пахните пеплом костра и солью. Так я чувству грусть. Вы чем-то огорчены?

— Я…

Что ему ответить? Что я завидую чужому счастью? Что я мечтаю о таких отношениях для себя? О том, что я гоню из мыслей надежду на невозможное? Или рассказать, что он мне понравился слишком сильно и это наверняка приведет к болезненным последствиям. И что сопротивляться этому притяжению, почти также бессмысленно, как пытаться остановить несущийся на тебя ураган?

— Я… я позову служанок, пора накрывать завтрак.

Очередной побег. Струсила? Или это такая жалкая попытка защитить остатки гордости? Он же оборотень, он чувствует, что меня тянет к нему. Не может не знать. И от этого стыдно. Ведь я была так уверена, что люблю другого, тогда откуда эта тяга? Откуда это притяжение? Может Элен права, и я действительно блудница? Неужели жажда тела сильнее моих принципов и морали?

Но с каждым его словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением я все ближе к падению.

— Идите, конечно, — еще один шепот, приласкавший без прикосновения. — Я подожду…здесь.

Последние сомнения отпали. Он знает. Он чувствует.

Все размышления, терзания и вопросы стали совсем не важными. Только одно я должна решить: могу ли я позволить себе этот шаг в никуда?

Завтрак проходил в тишине. Но на этот раз не чувствовалось напряжения. Эрик, погрузившись в свои мысли, катал в руке бокал, не притрагиваясь к содержимому. Лишь изредка он поднимал на меня глаза, заставляя гадать, что за решения он сейчас принимает.

Алмер и Каденс, казалось, существовали отдельно от окружающего мира. Переглядывались, перешептывались и оборотень все время подкладывал жене самые вкусные кусочки, не обращая внимания на то, что она уже давно ничего не ела.

Тяжелые медленные шаги и шелест юбок предзнаменовал появление Элен. Установленный ею же порядок, подразумевал ее присутствие на завтраке, и я еще вчера ожидала ее появление, но ей понадобилось много времени, чтобы преодолеть свою неприязнь.

Она обошла гостей по большой дуге и присела за другой край стола, поодаль от всех.

— Вы все еще здесь? — она даже не пыталась корректной.

— Элен, — пришлось мне повысить голос.

— Не стоит, — вмешался Эрик. — Наверняка, у леди есть свои причины.

Тетушка сжала вилку с такой силой, что побелели костяшки пальцев на руках.

— Да что ты можешь знать? — почти выплюнула она.

Я была удивлена. Сильно. Неучтивость и пренебрежительная грубость по сравнению с этим уничтожительным злобным высказыванием, было ничем. Казалось, что она резко постарела и даже посерела за одно мгновение. Она сверлила диким взглядом Эрика и, похоже, совсем не боялась его разозлить.

Кареглазый же был спокоен как скала и даже не сбился с ритма, по которому прокатывал бокал в руках. Ни единого мускула не дрогнуло на его лице, словно он был готов к такой реакции.

— Убирайся, — шипела она разъяренной кошкой. — Уйди из этого дома. Вон!!!

К концу фразы она уже кричала в голос, отчего в зал вбежали стражники, но оглядевшись и поняв, что никакой прямой угрозы нет замялись на пороге. Жестом, отослав их, я поднялась, чувствуя, что я что-то не понимаю.

— Элен, я вынуждена просить Вас отправиться в свою комнату.

В зале повисла тишина, от которой стало во сто крат тяжелее, чем во время громкой ругани.

— Прелая трава и сырость, — вдруг сказал Эрик, прервав общее молчание.

— Так пахнет застарелая обида, — как будто сам себе пояснил Алмер.

— Бог видит, я пыталась, — устало сказала Элен, тяжело поднимаясь на ноги.

Ее всегда прямая спина, была сгорблена, и плечи поникли от невидимого груза. Она выходила медленно, глядя в пол, и что-то нашептывала себе под нос.

— Она права, — не поднимая глаз, сказал Эрик, — Нам лучше уехать.

Я замерла как каменная статуя от потянувшего со всех сторон холода.

А чего я ожидала? Что гроза будет вечной? Или что они вдруг решат остаться? Так может к лучшему их решение уехать до того, как я успела наделать глупостей?

— А гроза? — все равно спросила я.

— Леди, мы оборотни, — указал он мне на очевидное.

Мысли судорожно метались в голове.

— Конечно, но как же Каденс?

Более слабые, чем мужчины сородичи, женщины оборотни были почти столь же уязвимы, как и человеческие женщины.

Боже, ну зачем я его останавливаю и уговариваю?

Он, по всей видимости, задавался тем же вопросом, потому как спорить перестал и пристально всматривался в мое лицо.

— Катрин, Вы уверены в своем решении? — он спрашивал о большем, чем просто желание уберечь гостей от поспешного шага.

Я растерялась, а он ждал ответа. И утопая в его шоколадных глазах, поняла, что уверена. Да, черт подери! Хочу его на сутки, на час, на минуту. Хочу, чтобы он принадлежал мне, пусть ненадолго. И как бы больно не было потом, я могу хоть на день притвориться, что не одинока. Что делать потом после его отъезда я решу позже. Да и что тут решать: буду жить дальше и чувствовать, как от сердца откололи еще один кусок.

— Здесь нет другого решения, — признавая свое поражение, произнесла я и села на свое место.

— Она права, — вставил Алмер. — Дороги развезло, и двигаться куда-то совершенно бесполезно.

Эрик наградил его тяжелым взглядом и поджал губы.

— Эрик, будь благоразумен, — подержала супруга Каденс.

— Я старался.

Эрик резко встал, и не глядя ни на кого из нас, вышел.

Вся эта безобразная сцена, начина от появления Элен и заканчивая практически бесстыдным предложением себя, принесла чувство безысходности. Странное ощущение того, что события поскользнувшись на пригорке, неуправляемо падают вниз.

Я бездумно водила пальцами по столешнице и ждала, когда вдруг ставшие ватными ноги, позволят мне сбежать от чужих глаз.

— Катрин, не расстраивайтесь, — вдруг заговорил Алмер. — Мой брат всегда слишком резок и непредсказуем. Большинство своих поступков он совершает только по одной ему известной логике, но это не значит, что он не считается с чужими чувствами. Совсем нет, но и объяснять свои действия он не привык.

— Вы не обязаны ничего рассказывать, — покачала я головой.

Не хочу ничего о нем знать. Тогда он станет слишком реален.

— Обязан, — возразил оборотень. — Мы ворвались в Вашу жизнь, в Ваш дом и не хотелось бы оставить после себя руины.

Ну что ж не думала же я, что наши кошки-мышки останутся незамеченными?

— Оглянитесь, Алмер, — совсем не весело улыбнулась я. — Здесь и без вас кроме руин ничего нет.

Преодолев слабость, я поднялась.

— Прошу простить меня, я неважно себя чувствую, пожалуй, поднимусь к себе.

— Конечно, Катрин, не беспокойтесь, мы сами способны о себе позаботиться, — закивала Каденс, смотря на меня с жалостью.

Грей, Ромашка, теперь эти двое. Да что ж это такое? Неужели я выгляжу такой жалкой? А Эрик? Он тоже видит во мне обиженную жизнью девочку?

К черту все! Пусть думают, что хотят. Я не ищу сострадания. Мне нужно вновь почувствовать себя желанной, чтобы набраться сил и жить дальше, не боясь высохнуть изнутри.

Поднявшись в свою комнату, я плеснула в лицо холодной водой, пощипала щеки, прогоняя бледность, и заново уложила волосы, открывая шею и плечи. Я знаю, что очень красивая женщина: длинные пшеничные волосы, глаза цвета свежей зелени, пухлые розовые губы. Но красота не принесла мне счастья.

Померив комнату шагами и почувствовав себя как в клетке, вышла и направилась вниз. Мне захотелось увидеть небо, хоть и хмурое, вдохнуть свежий воздух, пахнущий грозой, убежать от каменных стен. Большой навес над крыльцом был идеальным местом. Я стояла там и обнимала себя за плечи, спасаясь от прохлады, когда заметила странное поведение стражи. Они толпились у дальней стены и кивали друг другу, указывая куда-то в сторону. Любопытство победило и я, пытаясь держаться стеночки, двинулась в сторону скопления людей. Все были так увлечены, что меня никто не замечал.

В центре двора шел тренировочный бой. Мои воины с настороженностью и невольным уважением следили за тем, как два оборотня деревянными мечами творили нечто невообразимое. Скорость движений, точность ударов и сила противников были невероятными. Ни участникам боя, ни их зрителям не мешал даже сильный дождь. И я должна была признаться, что там действительно было на что посмотреть и чем восхититься.

Совсем не сразу мое внимание привлекло движение по другую сторону двора. Алмер шел сквозь толпу, легко прокладывая себе путь, явно имея конкретную цель. Его ни капли не интересовало происходящее в центре двора. Еще несколько шагов и он останавливается рядом с Эриком, которого я каким-то удивительным стечением обстоятельств даже не заметила, хотя он расположился практически напротив меня, а вокруг него огромное свободное пространство. Люди неосознанно, а кто-то намеренно держались от него на расстоянии, чувствуя силу и мощь. Алмер положил руку на его плечо, привлекая внимание Эрика на себя. Тот даже не шелохнулся, уже наверняка почувствовав приближение брата.

Наверное, мне не следовало подглядывать за ними, но отвести глаза мне не хватило силы воли. И я наблюдала за тем как Алмер, что-то тихо нашептывает на ухо Эрику, при этом недовольно кривя губы и нервно пожимая плечами. Эрик слушал, не перебивая, и только когда Алмер от переизбытка эмоций дернул его на себя, развернулся и, наградив брата тяжелым взглядом, бросил ему короткую фразу. Я не могла слышать отсюда их разговор, но чтобы не сказал Эрик, это заставило Алмера замолчать. Не могу сказать, расстроило это его или озадачило, но больше не говоря ничего, Алмер отошел и направился назад к замку.

Эрик, вновь оставшийся один, запрокинул голову, подставляя лицо дождю, и встряхнулся как вымокший пес. Странное движение, совсем звериное. Потом он зарылся пальцами в свои волосы и таким образом, зачесав их назад, убрал с лица мокрые пряди. Я следила за ним как завороженная и не могла отвести глаза от каждого его движения. Мокрый камзол облегал широкую грудь и мускулистые руки. Высокие ботфорты подчеркивали длину и силу ног. По-мужски тонкая талия, на контрасте демонстрировала разворот плеч. Высокий, статный, сильный мужчина.

«И оборотень» — напомнила я себе. Совсем скоро он исчезнет из моей жизни, как и появился: неотвратимо и неизбежно. Однажды его инстинкт привяжет его к женщине стальными канатами и заставит осесть, а пока он побудет моим. Я так решила.

Мое внимание не осталось незамеченным. Тяжелый взгляд из-под бровей, я ни столько увидела, как почувствовала. Он заметил меня и теперь наблюдал, как охотник за возможной добычей. Чего-то выжидал и следил. Я не стала отводить взгляд, также пристально всматриваясь в него. Пусть видит, что я не прячусь. Пусть знает, что я сильнее, чем выгляжу. Пусть поймет, что вопрос, кто из нас охотник, еще открыт.

Черты его лица заострились, поза стала более напряженная, руки сжались в кулаки. Увидел, понял, осознал. Хорошо!

Я позволила себе улыбку. Едва уловимую, дерзкую. Опустила веки и прикусила нижнюю губу, медленно отпуская ее, и лизнула место укуса.

Эрик слегка подался вперед, как будто готовясь к прыжку. Его глаза стали ярче и казалось, засветились. Рано, решила я и, воспользовавшись тем, что снующие туда-сюда люди на мгновение закрыли меня собой, шагнула за угол, прячась.

Кровь забурлила в венах. Сердце застучало громко и четко, кожу стало покалывать от возбуждения. Боже, как же хорошо вновь почувствовать себя живой!

Возвращаться тем же путем я не стала, и пришлось обойти все крыло до входа с кухни. Я вымокла до нитки и забрызгала платье грязью, но чувствовала себя при этом превосходно.

Подразнив волка, я решила испытать его на терпение и очень удачно пряталась весь день под видом неотложных важных дел. Лишь во время обеда мы встретились, но я упрямо делала вид, что не замечаю его. Весело болтала с Каденс о мелочах, смеялась над шутками Алмера и ни разу не взглянула в сторону Эрика. Он не попытался вклиниться в разговор или привлечь мое внимание, и я бы могла подумать, что его это не задело, но согнутая почти в узел вилка развеяла все оставшиеся сомнения.

— Увидимся за ужином, — улыбнулась я гостям и выскользнула из зала, раньше, чем кто-то мог бы меня остановить.

Я не успела далеко уйти, когда из зала раздался грохот и звон.

— Эрик! — возмущенный голос Каденс.

В ответ раздался грозный рык и все затихло.

Даже не подумала о том, чтобы вернуться. Пусть злиться, не надо было со мной играть. Я не маленькая невинная девочка и могу ответить тем же. Идя по коридору, пыталась бороться с широкой улыбкой на своем лице, но безуспешно. Встречающиеся служанки, давно привычные к моей апатии, удивленно смотрели мне вслед и тихо перешептывались. Ну и пусть сплетничают, ни они первые, ни они последние.

 

3

Придуманная мною ревизия кладовой, чтобы спрятаться от Эрика, была неожиданно прервана Элен.

Нависнув надо мной, она молчала, испытующе глядя мне в глаза.

— Вы что-то хотели? — без особого интереса спросила я, не отвлекаясь от пересчета бочек с засоленной рыбой.

Все равно ничего нового от нее не услышу. Уже не раз она пыталась убедить меня своими наставлениями, что я двигаюсь по неверному пути. Так это я и без нее знаю. Что поделать раз у меня склонность к саморазрушению? В очередной раз обзовет блудницей и потребует отправиться вымаливать прощение в монастырской часовне. Так меня все равно наказать сильнее никто не сможет, чем я сама. Я еще успею пожалеть, поплакать, сотню раз назвать себя дурой. Но черт меня побери, уж лучше я пожалею о том, что натворила, чем о том, что не сделала.

— Катрин, — тяжело вздохнула она. — Я пришла не ругаться.

Чопорность ее тона могла соперничать с манерой разговора настоятельницы.

— Тогда не начинайте. Я и без того знаю дословно все, что Вы можете сказать.

— Знать и понимать это разные вещи, — медленно проговорила она, словно поучая маленького ребенка.

— Не стоит зря сотрясать воздух.

— Зря?! — возмутилась Элен. — Зря?! Да как ты можешь так говорить, когда я пытаюсь сохранить остатки твоей чести и честное имя моего племянника?

— Прекратите, Элен. Немедленно, пока не сказали лишнего, — тихо и вкрадчиво ответила я на ее выпад.

Женщина поджала губы и напряглась. Да, я тоже умею бить по больному. Она никто в этом доме. Всего лишь бедная родственница, живущая в замке только из сострадания. Морт всегда ценил кровные узы и никогда даже не помышлял отослать тетушку. И честно говоря, сама бы тоже на такое не решилась, но воспользоваться этим козырем не преминула.

— Не забывайтесь, Элен.

— Ты мне угрожаешь? — она выглядела более бледной, чем обычно.

— Нет. У каждого свое благоразумие и я призываю Вас сохранять свое. Тем более, что в замке и раньше были гости оборотни, но прежде Вы не вели себя столь грубо.

— Многие из них способны притворяться людьми, но не этот пес, — последнее слово она почти выплюнула.

Догадаться о ком идет речь, не составило большого труда.

— Лорд Бофорт не сделал ничего предосудительного, чтобы вызвать столь сильные эмоции. Что произошло?

Элен отвернулась к стене и сжала руки в кулаки, всем видом давая понять, что не желает отвечать.

— Это Вы пришли ко мне с требованиями, теперь будьте любезны объясниться, — я отложила страницы учетной книги в сторону и подошла ближе к женщине, чтобы иметь возможность заглянуть ей в лицо.

— Рассказывайте.

В глубине ее глаз мелькнуло отвращение, которое сменилось вспышкой страха.

— Ты знаешь, я плохо сплю и часто по ночам хожу на кухню за теплым молоком…

Я согласно кивнула, знакомая с этой ее привычкой.

— Он был там, — процедила она сквозь зубы, передернув плечами.

— На кухне? — удивилась я.

— Нет. В коридоре у твоей двери.

Элен принялась мерить шагами кладовую. Впервые на моей памяти, помимо вчерашнего ужина, так откровенно демонстрируя нервозность и несдержанность.

— Он стоял там, впившись когтями в дверь, и как охотничья собака обнюхивал ее. Глаза горели желтым светом, клыки оскалены. Катрин, он же зверь!

Сказать, что я была поражена, ничего не сказать. Оборотни обычно очень хорошо контролируют своих волков, и даже Грей никогда не отпускал своего зверя в моем присутствии. И тот факт, что зверь Эрика привел его ко мне, заставил сердце биться чаще. Я была растеряна, но сердцем чувствовала, что это хороший признак, а значит, его тяга ко мне не меньше моей. С трудом удалось справиться с эмоциями и спрятать, готовую расцвести, радостную улыбку.

— Успокойтесь, — как можно менее резко сказала я. — Оборотни не опасны для нас. Как бы разгневаны они не были, напасть на женщину у них страшное табу.

Она остановилась и очень внимательно смотрела на меня, как будто решаясь на что-то. Ее взгляд неожиданно стал грустным и не привычно мягким.

— Ты же знаешь, телесная боль не всегда самое страшное.

Она не дала мне возможности допытаться о сути ее высказывания, и, не оглядываясь, вышла. А у меня возникла мысль, что я совсем не знаю человека, с которым живу уже многие годы под одной крышей.

* * *

Немного мутное зеркало отражало высокую стройную женщину. Бархатное платье цвета сочной зелени подчеркивало ясность глаз и золото волос. Не буду кривить душой и убеждать себя, что это случайный выбор. Отнюдь. Знаю, как выгодно подчеркивает это одеяние тонкую талию и пышную грудь. Это не платье, а откровенная провокация.

В главный зал я вплывала лебедью: неспешно, плавно, красиво.

Вот только в привычном месте у окна не было того, ради кого было потрачено столько усилий. Лишь Алмер и Каденс тихо переговаривались у камина, с нежностью держа друг друга за руки. Мое появление было замечено и расценено верно. Каденс расплылась в понимающей улыбке, а ее муж хмыкнул, едва слышно шепнув:

— Не выдержит…

Не спросить о том, где Эрик стоило огромных трудов. Я смогла сдержать вопрос и даже сохранила улыбку, делая вид, что ни капли не расстроена. За окном раздался оглушительный раскат грома, словно подсказывая выход их смущающего меня положения.

— У меня были планы на вечер, но дождь усилился.

Я похвалила себя за находчивость и очень правдоподобное объяснение совсем не домашнему наряду.

— О! — растерялась Каденс.

Вот только Алмер отвел лукавый взгляд:

— Да, незадача…

Я вмиг покраснела, поняв, что меня раскрыли. Глупо пытаться обмануть оборотня, который способен по запаху определить степень моей откровенности. Правильно говорят, что раз не умеешь врать, то не стоит начинать.

— Лорд Бофорт к нам присоединиться? — все же спросила я, заметив, что Алмер выглядит достаточно благожелательно.

— Несомненно, — заверил он меня.

— А…

— Появиться сразу, как только закончит заготовку дров на всю ближайшую зиму, — уже откровенно забавлялся Алмер.

— Простите? — растерялась я.

— Эрик уже несколько часов размахивает мечом на заднем дворе, тренируя рубящий удар на частоколе.

Каденс старательно прятала смешки за мнимым кашлем, но выходило у нее плохо.

Спрашивать, зачем и почему не стала и так понятно. Едва сдержав готовую расцвести улыбку, заняла стул с высокой спинкой у камина. Ну что ж подождем.

* * *

Мы пили вино и беседовали о малозначительных вещах, когда пришел Эрик. Он мгновенно нашел меня глазами, и в его взгляде сверкнула желтизна, которую он прогнал, быстро моргнув. Сердце застучало чаще, а бокал дрогнул в руках, выдавая мое волнение. Перехватила сосуд крепче и изо всех сил постаралась унять закипевшие эмоции.

— Леди Муар, рад видеть Вас, — заговорил Эрик, подойдя ближе, и встал так, что почти нависал надо мной.

В его взгляде я увидела толику укора, которая рассказала о том, что он заметил мои попытки избегать его общества. В ответ я открыто улыбнулась, не собираясь оправдываться — сам виноват, не стоило со мной играть в коварного серого волка. Слегка откинув голову назад, предоставила ему возможность насладиться видом сверху на мое достаточно откровенное декольте.

— Мы уже виделись сегодня, — изогнула я бровь.

Он поджал губы, а на его лице заходили желваки. Злится?

— Лишь мельком, — буркнул он.

Это прозвучало как обвинение.

— Вы правы, — неожиданно для него согласилась я, виновато опуская глаза. — Неважная из меня хозяйка.

Алмер закашлялся, а Каденс стараясь не хихикать, постучала мужа по спине.

— Дорогой, тебе не хорошо? — ласково спросила она.

— Все в пор… — начал было он, но неожиданно получил более увесистый шлепок по спине, замолчал.

Красноречивый взгляд жены заставил оборотня кашлянуть еще раз и тяжело вздохнуть.

— Наверное, вино не в то горло пошло, надо бы полежать, — произнося всю эту чушь он, вопросительно смотрел на Каденс, которая кивала в знак согласия.

— Да, незадача, — протянула я, припоминая Алмеру, его же недавнюю фразу.

Он мне подмигнул, и чета оборотней поспешно удалилась. Провожая их взглядом, спешно обдумывала, как теперь себя вести, ведь я не планировала сегодня вечером играть с Эриком один на один.

* * *

Более аккуратно чем требовалось, поставила бокал на край стола и опустила на колени чуть повлажневшие ладони. Я даже не надеялась избежать давно назревшего разговора, но неожиданно растерялась, не зная, что именно стоит сказать, и насколько я могу быть откровенна.

Эрик тоже молчал, лишь в упор смотрел на меня, не мигая и совсем без эмоций. Стало не по себе от этого тяжелого безмолвия, и его возвышающаяся надо мной фигура еще больше давила на нервы. Пытаясь сравнять позиции, встала и выпрямила спину. Это мало помогло. Невзирая на мой не маленький рост в этом параметре я ему существенно проигрывала. Да и стало еще хуже. Теперь мы стояли почти в упор друг к другу, и я уже привычно тонула в шоколадных глазах оборотня.

Вместо слов с моих губ сорвался лишь тихий вздох.

Эрик по-прежнему молчал, и казалось, ждал чего-то. А я вдруг оробела, как невинная девочка, впервые оставшаяся наедине с мужчиной. Руки сами собой потянулись вверх, прикрывая вырез платья, а голова склонилась вперед, пряча заливающееся румянцем лицо. Легко быть смелой, когда есть куда сбежать. А я, как только оказалась загнанной в угол поняла, что игры не мое. Не хочу с ним играть. Хочу, чтобы он сам ко мне тянулся. Хочу, чтобы желал. Возможно, даже охотился. Он, не я.

А вышло иначе. Не смогла скрыть свой интерес и желания. Я, практически, вешалась ему на шею, и только что в открытую не приглашала в свою спальню. Стыд какой!

А он стаял, молчал и ждал.

Я попыталась сделать шаг в сторону в надежде обойти его стороной, не прикасаясь. Но остановилась. Опять бежать? Так ведь не от него от себя бегу. Хватит.

Развернувшись на месте, я взглянула на Эрика. Непроницаемое холодное лицо и пристальный взгляд. Невозможно прочитать ни мысли, ни чувства. Лишь едва заметный желтый огонек в глубине, словно говорящий о том, что передо мной не просто мужчина, а воплощение животного существа.

За окном раздался далекий раскат грома, ненавязчиво напоминая, что гроза не вечна и рано или поздно тучи уплывут в новые места, отнимая у меня гостя. Гость в моем доме, гость в моей жизни. Он уйдет и только от меня зависит, что останется после него: боль от потери испытанного удовольствия или печаль неиспользованной возможности. Но я для себя все решила и будь что будет.

Медленно поднимая руку к груди мужчины, я пристально следила за его эмоциями. Не единая черточка его лица не дрогнула, не единого жеста в ответ. Моя рука плавно скользнула по рубашке, мягко ложась на плечо. Встала на цыпочки, слегка подтянулась вперед и в мимолетной ласке, коснулась его губ своими губами. Терпкий запах лесной хвои и тепло кожи. Не удержалась и повторила легкий поцелуй, собираясь взять свое. Пальцы сами крепче сжали его плечо, а вторая рука легла на грудь поверх сердца оборотня.

А потом все внезапно прекратилось. Он глубоко вздохнул и отступил на шаг назад, разрывая прикосновение. Мои руки повисли в воздухе, словно обнимая невидимого мужчину. Сердце замерло в болезненном спазме. Еще один его шаг от меня и руки безвольно упали плетьми. Эрик все с той же холодной маской на лице развернулся и направился к двери. Мне оставалось лишь беспомощно смотреть ему вслед. Оказалось, что этот мужчина мне не по зубам. С такими как он нельзя играть, ведь в этой партии я изначально была слабым противником. Я поставила все и проиграла.

* * *

Еще один далекий раскат грома и я невольно перевела взгляд в окно. Черные кляксы грозовых туч на фоне серого неба полноценно отражали мое внутреннее состояние. Лучше слушать дождь, чем удаляющиеся шаги мужчины, к которым невольно прислушивалась.

— Видит бог, я очень старался сделать все правильно, — раздался сдавленный голос Эрика.

От неожиданности я вздрогнула и обернулась на оборотня. Он стоял ко мне спиной на пороге комнаты, опустив голову и тяжело дыша. Напряженные плечи, руки крепко сжимают деревянные откосы. Вдох, выдох.

Замерев, как мышка я невольно стала попадать в один ритм дыхания вместе с ним. Вдох, выдох. Мир замер даже гроза стихла вдалеке, боясь потревожить мгновение.

В тишине комнаты хлопок захлопнутой двери оглушил. Подсвечник, поставленный на столик руками Каденс рядом с выходом, стал надежным засовом. Эрик развернулся в мою стороны по-хищному быстро. Мне не удалось уловить это движение, но в меня уже всматривались горящие желтизной глаза. Еще миг и его горячее дыхание опаляет кожу на моем лице.

— Невозможно удержаться, — полухрип — полурык.

Ноги подкосились, сердце замерло, дыхание сперло. Чувства и эмоции превратились в запутанный клубок ощущений подобного которому я никогда прежде не знала. Жаркая волна прокатилась по телу, заставляя практически упасть в объятия оборотня. Руки Эрика сжались на мне стальными тисками, вжимая и вдавливая в большое сильное тело. Он замер всего на секунду, чтобы сделать глубокий вздох, прежде чем обрушиться на мои губы в неистовом поцелуе. Мял, терзал, покусывал. Так страстно, так пламенно, что хотелось еще и еще, не замечая, что воздух в легких иссякает. Я вцепилась ногтями в его плечи, без слов моля не останавливаться и не отстраняться. Я упивалась его вкусом, желая испить до дна. Вкусный. Боже, какой же он невероятно вкусный.

Потеряв жар его губ, застонала в голос, не сразу поняв, что он всего лишь спустился ниже, даря ласку шее и плечам. Судорожно переведя дыхание, обнаружила себя сидящей на краю стола. Бокалы беспорядочно раскатывались по полу, жалобно звякая, ударяясь о преграды в виде мебели и ног моего оборотня. Мне нравился тот хаос, что творился с нами в этот миг. В моей душе горел триумф и звучали фанфары. Откинув голову назад, я улыбалось словно безумная, еще не до конца веря, что получила желаемое.

Эрик, не отрываясь от моей шеи, притиснулся ближе, заставляя меня развести ноги, чтобы иметь возможность встать вплотную. Его руки, обежав плечи, а затем спустились ниже, исследуя изгибы талии и бедер.

Хотелось прижаться теснее, но запутавшись в сбитой у коленей юбке, не могла сдвинуться с места и только ладони путешествовали по рельефам мощного тела оборотня. Я сама не заметила, как вздохи превратились в стоны. Эрик вернулся к моим губам и заглушил звуки блаженства новым еще более дерзким поцелуем.

Рывок и подол платья взмыл вверх и вот уже жесткая ткань мужских брюк трется о мою обнаженную кожу на бедрах. Ладони Эрик надавили сильнее на ягодицы позволяя прочувствовать всю силу его желания. Не удержавшись, поерзала, выказывая свое нетерпение. Оборотень промычал что-то невнятное в мои губы и опустил руку к центру моих раскинутых ног.

Легкое прикосновение к женскому естеству заставило меня выгнуться и потереться о его пальцы самой, прося о большем. Эрик хрипло выдохнул и, запустив пальцы свободной руки в мои распущенные волосы, заставил откинуть голову назад и взглянуть ему в лицо.

Заострившиеся черты лица, голодный блеск в глазах, влажные после поцелуя губы. И сколько бы времени ни прошло, чтобы ни случилось в моей жизни, я навсегда запомню его именно таким: мужественным, страстным, греховно-горячим.

— Моя кошечка, — растягивая слоги, проговорил он и, не отрывая взгляда от моих глаз, вновь поманил влажные складочки ласковым прикосновением.

Я задышала тяжелее и облизала вмиг пересохшие губы. Шоколад в его глазах смешался с медовыми всполохами. Было невероятно эротично при свете дня смотреть друг на друга в то время как наши тела продолжали любовную игру. Его пальцы стали смелее, я все нетерпеливее отвечала на его прикосновения. Я даже не подозревала, что ласка может быть такой: легкой, нежной и в то же время рождающей молнию.

Ноги сами собой обвились вокруг его талии, и мы плавно склонились к поверхности стола. Грудь отяжелела, и напрягшиеся соски болезненно ныли от соприкосновения с платьем. Он легко угадал мое состояние, дернув вырез платья, освободил тяжелую плоть из плена одежды. Плотные «вишенки» сразу стали центром внимания оборотня. Он жадно втянул губами одну из вершинок и с видимым удовольствием пососал, заставляя меня всхлипывать и метаться. Распластанная на столе, с задранной до талии юбкой и рассыпавшимися волосами я выглядела как бесстыдная куртизанка, но не было в моей жизни мгновений прекрасней. Прижатая мужским телом, я отдавалась чувствам, не стыдясь ничего. Я упивалась его ласками, я чувствовала себя женщиной гораздо больше чем когда-либо. Эрик. Мой Эрик.

Заласканная, занеженая, доведенная до исступления, даже не заметила, как Эрик избавился о ненужной ему сейчас одежды. Лишь под руками вместо раздражающей ткани оказалась гладкая горячая кожа.

— Кошечка, — как заклинание повторял мой оборотень.

Зарычав, он дернул меня ближе к себе и, зажав бедра своими сильными руками, одним ударов погрузился в меня до упора. Мы всхлипнули в унисон. Замерев на секунду, Эрик сдавленно болезненно рыкнул и сделал еще один резкий выпад. Новый удар я встретила не менее жадно, приподнимаясь ему на встречу и цепляясь за его плечи руками, боясь потерять опору.

Большой крепкий дубовый стол десятилетиями, стоявший в комнате еще никогда не подвергался такому испытанию. Ножки скребли об пол, старая крышка скрипела от трения деревянных деталей. Где-то под раскачивающимся столом звенел металлический бокал. Но все это заглушали наши отчаянные стоны. Новые, неожиданные, почти дикие ощущения разрывали меня изнутри, рождая блаженные крики и нетерпеливые всхлипы. Эрик рычал все громче с каждым ударом бедер.

Огненный шар, разрастающийся в животе, раздувался, вытесняя все остальные чувства. Эмоции накалялись. Мысли путались.

Огненная вспышка, поглотившая меня, вырвал крик из моей груди, и заставила на миг лишиться сознания. Маленькая смерть стала началом возрождения.

Рев Эрика последовавшего за мной стал музыкой для моих ушей. Тяжесть обмякшего мужчины была приятной. Он старался упираться в стол локтями, но я сама тянула его на себя еще не готова лишиться его тепла.

— Кошечка, я тебя раздавлю, — сипло сказал он, не поднимая лица с моей груди.

— Останься, — попросила я обо всем сразу.

Сама не ожидала того, что посмею сказать такое.

— Я тяжелый, — хмыкнул Эрик, поняв мои слова буквально.

— В самый раз, — улыбнулась я, радуясь, что он сам увел с тонкого льда, повернувший ни туда разговор.

Нам понадобилось несколько минут, чтобы справиться со сбившимся дыханием и найти силы сползти с многострадального предмета мебели. Встать мне не позволили и на руках вынесли из комнаты, предварительно убедившись в отсутствии свидетелей. Эрик, прислушиваясь и принюхиваясь, принес меня в мою комнату и бережно уложил в кровать. А я не позволила ему отстраниться и, потянув на себя, заставила лечь рядом. Я была еще не готова расстаться с ним. Только не сейчас, когда тело сладко ныло, а нега растеклась по венам. Мне хотелось и дальше чувствовать его рядом, ощущать его тепло и купаться в его запахе. Зарывшись одной рукой в светлые жесткие волосы, а другую, пристроив на груди, уткнулась носом в плечо Эрика.

Он не пытался отстраняться и похоже с не меньшим удовольствием перетащил меня на свою грудь и прижал к себе.

— Устала, кошечка. Спи.

И я, словно только и ждала его приказа, устало прикрыла глаза и уснула, блаженно улыбаясь.

 

4

Я стояла на высоком крыльце и следила за тем как большие дождливые капли, образуют множество кругов на поверхности луж. Гроза, отгремев, умчалась дальше, и только лишь мокрый хвост стихии все еще нависал над замком. Сколько еще у меня времени? День? Два? Несколько часов? Я изо всех сил гнала от себя подобные мысли, но разве возможно не думать об этом. Каждый раз, ловя на себе шоколадный взгляд, пытаясь понять, что он видит во мне?

Совсем недавно я убеждала себя, что смогу справиться с новым расставанием. Я искренне верила, что получив желаемое смогу перешагнуть эту ступень своей жизни и идти дальше. Но слишком быстро и невозможно крепко я привязалась к Эрику. Было в нем нечто такое, что не позволяло думать о нем как просто о мужчине. Что-то до боли родное я чувствовала в его тепле и запахе. Шоколадные глаза, следящие за моими движениями, ласковые руки, знающие желания моего тела. Он почти всегда молчал, но это безмолвие не беспокоило. Совсем нет. Скорее успокаивало и дарило комфорт, как солнце способное дарить жизнь всем существам, не произнося ни звука.

Лишь стоило нам расстаться на время, как я начинала тосковать. Тело ныло от невозможности ощущать его рядом. Мне было мало всего. И я видела, я знала, что тяга взаимна. Эрик не скрывал своего желания быть со мной. Ничего не говоря, не объясняя, он все время старался прикоснуться. Он гладил мои локоны, сидя у камина. Перебирал мои пальцы за обедом. Целовал каждый раз, как мы оказывались наедине.

Уже два дня я была как в пьяном дурмане. С того самого нашего первого общего утра, когда не успев открыть глаза я почувствовала себя непросто живой, но и счастливой. Я ощущала себя полной чашей, наполненной до краев амброзией.

По всей видимости, ночью Эрик меня раздел, так как проснулась я абсолютно обнаженная. Я лежала на спине, раскинув руки, будто желая обнять весь мир. Эрик же безмятежно спал, устроив голову у меня на бедрах, а одну руку прижимал к моему животу, словно желая убедиться, что я никуда не уйду. А я и не хотела. Слегка повернув голову, я уже совсем по-новому рассматривала мужчину так уверенно шагнувшего в мою жизнь. Волосы, рассыпавшись, не скрывали ни волчьи бакенбарды, ни слегка вытянутые уши. Лицо расслабленно и потому выглядело немного моложе, чем обычно. Лишь брови по-прежнему немного сведены в хмурой гримасе, выдавая в нем упрямую своевольную натуру. Эрик спал на удивление крепко. Грей в те редкие случаи, когда нам приходилось просыпаться в одной постели, мгновенно чувствовал, что я уже не сплю. Его волк постоянно был начеку, никогда до конца не доверяя человеку. А Эрик спит крепко. Чувствует ли его волк, и он сам, что я не способна причинить Эрику вред?

Я не удержалась и, опустив руку, погладила пальцами жесткие светлые волосы. Лишь самые кончики чтобы не потревожить спящего мужчину.

И тут я поймала себя на том, что за многие месяцы впервые мысли о Грее не причинили ни боли, ни даже грусти. Наконец, я смогла отпустить его и освободить себя. Эрик умудрился вытеснить из моей жизни все и вся, заполнив собой. Что останется у меня, когда он уйдет?

— Почему ты грустишь? — не открывая глаз, слегка сипло ото сна спросил Эрик.

Я невольно дернулась от неожиданности, но руку от его волос не отняла.

— Дождь. Когда идет дождь людям бывает грустно, — ответила я.

Оборотни чуют, когда им лгут, но я не врала. Я сказала то во что верю, только не договорила, а это уже не ложь.

Эрик нахмурился, но допытываться не стал.

— Не надо больше, — не просьба, почти приказ.

— Как скажешь, — кивнула я улыбнувшись.

Мне понравилась, очень понравилась его манера раздавать распоряжения. Морт всегда был дружелюбен и мягок, даже там где нужно было бы настоять на своем. Грей слишком предупредителен, как будто я развалюсь от резкого звука или жеста. А Эрик вот так легко и непринужденно давал понять, что считает меня достаточно сильной. Занимался любовью со мной от столь же уверенно, не причиняя боли, но и позволяя ощущать его силу и мощь в полной мере. Такой мужчина не будет плыть по течению, он обязательно развернет реку, если пожелает.

Эрик, приподняв голову и освободив меня от своего веса, подтянул к себе свою руку, попутно поглаживая все, до чего мог дотянуться. Пальцы плотно сомкнулись на моем колене, и Эрик забросили мою ногу себе на плечо. Я резко втянула воздух и непрерывно следила за его действиями. Оборотень не торопясь, покрывал легкими короткими поцелуями внутреннюю часть бедер и мягко поглаживал впадинки под коленями, от чего вспышки удовольствия прокатывались по позвоночнику и заставляли жмуриться от наслаждения.

— Ты пахнешь грехом, — подтянувшись на руках выше, выдохнул Эрик мне в губы.

Жадный, упоительный поцелуй, заставил забыть обо всем кроме тяжести мужского тела и желаний моего. Он любил меня неспешно, словно все время мира наше. И я плевать хотела на приличия, мораль, благовоспитанность. Стонала в голос неспособная сдерживать эмоций, не думая о том, что кто-то вполне возможно ходит по коридорам. Требовала еще и еще, не заботясь о том, что нас ждут к завтраку. Плевать, на все плевать.

* * *

Этот вечер стал первым за эти два дня, когда я осталась одна. Я не знала где Эрик, и страх холодной рукой сжал сердце. Балкон над центральным входом пронизывал холодный ветер, но я его не замечала, погрузившись в свои совсем не веселые мысли. Даже Элен не смогла бы задеть меня больше, чем молчаливое исчезновение Эрика. Алмер и Каденс за ужином постоянно переглядывались и на мой молчаливый вопрос лишь пожимали плечами. Они вообще эти два дня держали нейтралитет и не вмешивались в происходящее, никак не выражая своего отношения к нашему роману. Элен после нашего разговора больше не участвовала в совместных трапезах и старалась не покидать своей комнаты.

В других обстоятельствах, тихие шаги под балконом я бы даже не услышала, но хлюпанье воды под ногами невидимого мне человека, выдало чужое присутствие. Я не хотела, чтобы меня видели и, отступив чуть назад, прижалась спиной к каменной стене и плотнее запахнула шаль. Меня всегда мало интересовали чужие дела, а сегодня вечером я хотела видеть только одного мужчину.

Под балконом раздался свист, который невообразимым способом звучал как ирония и насмешка. Следом последовал смешок, в котором я безошибочно узнала интонацию присущую Алмеру. Любопытство победило, и чуть дыша, мягко шагнула вперед, чтобы не выдать себя ни единым звуком. Слегка перегнувшись через перила, застала удивительную картину.

Эрик мокрый до самой последней нитки шел к крыльцу. Забрызганный грязью, растрепанный, неестественно напряженный. На лицо налипли волосы, скрывая черты лица, и только светящиеся желтым глаза виднелись в сумраке. Волк. Шаги мягкие, беззвучные. Движения плавные тягучие, хищные. Мне раньше не приходилось видеть оборотня под контролем зверя. Зрелище завораживало.

— Как охота? — спросил Алмер с насмешкой, но сам сделал несколько шагов в сторону, сходя с пути зверочеловека.

Эрик зло оскалился и грозно рыкнул в ответ, совсем по-звериному тряхнув головой.

— Я так и понял, что неудачно, — примирительно вставив руки вперед, озвучил Алмер. — В такую-то погоду.

Повторный рык даже меня стоящую в отделении заставил втянуть голову в плечи. Алмер благоразумно отошел еще дальше.

— В следующий раз обязательно повезет, — старался успокоить Алмер брата.

Теперь рык стал беспрерывным и Эрик, казалось, слегка подался вперед.

— Успокойся, — теперь голос мужчины стал беспокойным.

Эрик встряхнулся как пес, выбравшийся на берег из воды, разбрызгивая капли в стороны и утробный рык усилился.

— Катрин расстроена твоим уходом.

Внезапная тишина заставила и меня задержать дыхание. Но проследить за тем, что будет дальше, было невозможно. Ветер стал менять свое направление, и я побоялась, что мое присутствие станет очевидным для двух оборотней, и потому пятясь, я ушла с балкона.

* * *

Меряя комнату шагами, я пыталась разобраться в том, что услышала. Охота? Какая охота может быть в такую погоду? Зачем? Это не логично и странно, отправляться в лес во время грозы одному, без лошади и без оружия. Или охотиться ходил волк? Так странно, я много лет дружила с зверолюдьми, а выяснилось, что ничего о них не знаю. Недаром говорят, что стая хранит свои тайны даже от друзей. Если ты не член семьи, то никогда не узнаешь больше, чем уже общеизвестно.

От мыслей меня отвлек легкий скрип двери и стук захлопнувшейся створки. Обернувшись и взглянув на вошедшего, я сделала шаг назад. Эрик полностью обнаженный стоял в дверях. Капельки воды на его коже блестели в свете свечей. Мокрые волосы в беспорядочно облепили шею и часть лица. Светящийся желтый взгляд был направлен на меня в каком-то угрожающем ожидании. В целом, будоражащая воображение картина пришлась бы мне по вкусу, но уж очень сильно меня смущала задушенная курица в его руке. Узнать несчастную не составила труда. Лучшая наседка в замковом курятнике. Единственная с пятнистыми крыльями курица была любимицей ключницы. У старой женщины будет нервный срыв, узнай она о гибели птицы.

Эрик странным звериным движением склонил голову набок и глубоко втянул воздух носом, словно принюхиваясь. Похоже, меня посетил волк в полной силе. В голове мелькнула шальная мысль, что если охотился именно волк, тогда выбор курицы более чем понятен — она самая большая и жирная.

Несколько плавных шагов в мою сторону, осторожных и тягучих. Он останавливался несколько раз, постоянно пробуя воздух на вкус. Изучает мою реакцию? Ждет каких-то действий?

Еще несколько минут, и тушка упала к моим ногам. Строить предположения я устала и решила просто посмотреть, что будет дальше, так как и так было понятно, что мне ничего не угрожает. А Эрик тем временем сел у моих ног и облокотившись спиной о мои колени, прикрыл глаза и глубоко дышал. Слегка покачнувшись от неожиданно большого веса, я растеряно развела руки чуть в стороны и замерла в ожидании продолжения столь странного действа. Но ничего не происходила, лишь только Эрик слегка покачивал головой, как будто слегка трясь затылком о мои бедра. Руки сами собой опустились к нему, и пальцы зарылись в мокрые волосы. Легкими касаниями я принялась сама поглаживать его затылок, отчетливо слыша его негромкое урчание. Напряжение из его тела постепенно ушло и я, совсем расслабившись, шутливо почесала его за ухом. На эту забаву Эрик отреагировал мгновенно. Запрокинув голову и стрельнув на меня желтыми глазами, подскочил на ноги, нависая надо мной как скала. Ой!

В одно мгновение я оказалась переброшенной через плечо и не очень аккуратно сброшена на кровать. Плюхнувшись на постель, я с трудом сделала вздох, так как дыхание сперло, от несильного, но ощутимого удара при падении. Эрик же растянулся рядом, обнюхивая меня и не забывая потереться лицом о мою ладонь, словно прося продолжить прерванною им ласку. На мое бездействие отреагировал порыкиванием, на что я лишь рассмеялась. Надо же, его волк так же любит раздавать приказы, как и его человеческая сущность.

Эрик громко недовольно фыркнул и предупреждающе прикусил мое запястье. Несильно и совсем не больно, но вполне доходчиво.

— Ясно. Больше не отвлекаюсь, — погладила я его по скуле, заглядывая в желтые глаза.

Глаза волка. Желтые с коричневыми крапинками и яркими отблесками при изменении освещения. Необычные, но совсем нестрашные. Завораживающие и подкупающие искренним вниманием и интересом.

— Красавец, — улыбнулась я ему.

Волк довольно засопел и подтолкнул мою руку, напоминая о том, что требует нежности.

Так я и дарила ласку зверю, пока огонь в очаге не угас, а веки не отяжелели.

* * *

Я зябко вздрогнула, и от этого резкого движения проснулась. Сквозь окно в комнату проникал тусклый утренний свет, и все казалось серым и размытым. Но недостаток горящих свечей не помешал мне рассмотреть высокую статную фигуру в центре комнаты. Эрик по-прежнему обнаженный, стоял там и рассматривал принесенную им же птицу. Ох, надеюсь, он не голодный, потому как была не уверена, что хотела бы следить за трапезой волка.

— Замерзла? — не оборачиваясь, спросил он.

— Немного, — ответила я на его вопрос, уже не удивляясь способности видеть меня затылком и чувствовать меня как самого себя.

В этот момент меня больше радовало то, что со мной вновь Эрик, а не его зверь. Волк, конечно, милый и заботливый, но страстный мужчина был мне необходим гораздо больше.

Как будто услышав мои мысли, Эрик вернулся в постель и не особо церемонясь стащил с меня платье, в котором я уснула накануне. С нижней тонкой рубашкой он вообще церемониться не стал и одним рывком порвал ее сверху до самого низа. Окинув взглядом мое обнаженное тело, он мучительно медленно, едва касаясь, стал рисовать узоры на моем животе и груди. Я, прикусывая нижнюю губу, выгибалась дугой под его руками, стараясь сделать его ласки более весомыми. Эрик не поддавался и, как будто дразня не только меня, но и себя, продолжал эту мучительную игру.

Контраст между его обычной напористостью и этой мучительной неторопливостью сводил с ума и заставлял нервы натягиваться до предела. Он словно играл на очень хрупком музыкальном инструменте, выискивая самые чувствительные и отзывчивые струны. Тело звенело. Ощущения были накалены до предела.

Лежать спокойно не было сил, и я сама потянулась к Эрику, но он легко перехватил мои руки, и без труда справившись с моим сопротивлением, прижал их к постели над моей головой. Сладкая пытка продолжилась.

Мужчина принялся не спеша катать вершинки грудей между пальцами, отчего маленькие молнии прокатывались по позвоночнику. Тяжело дыша и жадно следя за его действиями, тихо постанывала, зная, что просить бессмысленно. Эрик, заставив соски сжаться до почти болезненного состояния твердых камешков, стал медленно наклонять к ним голову. Проделывал он это, неотрывно глядя мне в глаза и с удовольствием отмечая мое нетерпение. Облизав пересохшие губы, я следила за тем, как его губы накрывают мою грудь. Почти не прикасаясь, он влажно лизнул вершинку, отчего я дернулась, не ожидая такой колоссальной чувствительности. Я не успела перевести дыхания, прежде чем Эрик неожиданно сильно втянул сосок в рот и немного прикусил его. Родившийся в груди вскрик, приглушить не удалось.

Оборотень принялся довольно ощутимо, но, не причиняя боли, посасывать и покусывать мою грудь, по очереди мягко массируя тяжелые полушария. Низ живота ныл и наполнялся жаром, внутренняя поверхность бедер горела и почти болела, требуя прикосновений. Необычный дикий первобытный голод родился во мне. Я больше не могла ни терпеть, ни молчать.

— Эрик! Эрик! — билась я в его руках, готовая не просто просить, но и умолять.

Одна его рука спустилась вниз, и я замерла в предвкушении, боясь пропустить даже толику удивительных ощущений, что так умело и щедро дарил Эрик. Сильные пальцы удивительно мягко обежали мое бедро и легли на внутреннюю поверхность почти у самого лона. Легко погладили и замерли на месте, дразня своим близким расположением к жаждущему внимания месту. Я сама пыталась потереться о его пальцы в жутком болезненном нетерпении, но тяжелая рука не давала сдвинуться с места.

— Пожалуйста! Пожалуйста, Эрик! — молила я, прикусывая губы.

То ли он внял моим молитвам, то ли и сам был уже не в состоянии терпеть, но уже через мгновение я была прижата к постели большим сильным, почти каменным от напряжения, мужским телом. Он замер всего на секунду, уткнувшись лицом мне во впадинку между шеей и плечом, а потом обрушился на меня всей силой долго сдерживаемой страсти. Он вбивался в меня бедрами, раскачивая на простынях и вырывая сиплые стоны. Я металась под ним как в агонии, царапая ногтями мужские плечи и обвивая его талию ногами, мечтая быть еще ближе, прижаться теснее, стать единым целым. Разрядка накрыла меня волной, отнимая способность видеть и слышать. Я могла только чувствовать. И я во всей красе ощущала магию страсти.

Но моему оборотню было мало, он рывком поставил меня на колени и, развернув к себе спиной, заставил упереться руками в постель. Мне еще никогда не приходилось чувствовать себя такой открытой и уязвимой, как в этот момент. Бросив взгляд через плечо, я наткнулась на глаза Эрика, полные жадного обожания. Я не дичь, я охотник, напомнила я себе и слегка качнулась ему навстречу.

Его руки на моих бедрах, его хриплый рык расходится по спальне, отражаясь от стен. Выпады резкие сильные глубокие. Его непрерывный грудной рокот, вибрацией проходил по нашим телам, добавляя остроту ощущениям. И мы стонали в унисон, находясь в какой-то безумной взаимной агонии.

Общий крик освобождения раздался в комнате. Мы как подкошенные упали на простыни, сплетясь руками и ногами. И в этот миг в мое душе словно взорвалась маленькая вселенная, накрывая осознанием, что такой водопад эмоций не может родиться из одной лишь страсти. Меня привязало к этому мужчине куда более сильное и опасное чувство, мощь, которою я боюсь понимать.

* * *

С той памятной ночи Эрик перестал хоть как-то придерживаться приличий. Он не обращая внимания на домочадцев, в открытую уходил вечером в мою спальню и столь же свободно покидал ее утром, под любопытными взглядами прислуги. Временами беседуя с братом, перетягивал меня к себе на колени. Я невероятно смущалась таких вольностей, но возражать ему было абсолютно бессмысленно. На любые попытки достучаться до его благоразумия, натыкалась на хмуро сведенные брови. После чего он просто целовал меня и продолжал гнуть свою линию.

Когда Алмер говорил, что Эрик никогда не утруждается объяснениями и не станет пояснять причины поступков, он несколько преуменьшил. А я после пары безуспешных попыток перестала стараться. Зачем? Вот уже сутки как на землю не упало ни капельки. Речи об отъезде пока не было, то и понятно, слишком уж развезло дороги, чтобы иметь возможность беспрепятственно перемещаться. Но я каждый час ожидала сообщения о том, что им пора в путь. Придется ли нам еще когда-нибудь свидеться? Нет, я не жалела ни о чем. Несколько дней с этим мужчиной стали ценнее всего времени, которое у меня было и будет без него. Но сердце каждый раз замирало, стоило лишь выпустить из поля зрения моего оборотня. Мне казалось, что стоит отвернуться на миг, и он исчезнет, словно и не было.

Сегодня вечером мне было особо тревожно. Каденс весь ужин хмурилась и была непривычно молчаливой, Алмер пытался шутить, но сам он ни разу искренне не засмеялся над своими каламбурами. А Эрик очень долго беседовал о чем-то с одним из своих воинов.

Их я заметила случайно, когда наведалась на кухню проследить за готовностью ужина. Задняя дверь была прикрыта неплотно из-за торопливости одной из служанок, и я собиралась ее захлопнуть, когда заметила движение в глубине двора. Эрика я узнала мгновенно, для меня он всегда будет как ярко горящий маяк в туманной дымке. Есть многие тысячи людей и оборотней, и есть лорд Бофорт. Эрик, запрокинув голову, смотрел в небо уже совсем чистое от туч и облаков. Я даже подумала о том, чтобы подойти к нему, но не успела распахнуть дверь, как уединение Эрика прервал другой оборотень. Он подошел почти вплотную к своему господину и заговорил быстро, четко, но очень тихо для моих ушей. Эрик лишь кивнул, и жестом отослала воина. Бофорт постоял там еще несколько минут, уперев руки в бока и опустив голову вниз, как будто принимая сложное решение. А я стояла на пороге задней двери и не решалась подойти, так как была неуверенна, что хочу знать, что происходит.

Вот и сейчас за ужином Эрик был еще более хмур, чем обычно и задумчив. Но каждый раз, набираясь храбрости задать вопрос «когда», ловила себя на том, что руки мелко дрожат и дыхание спирает. Выпитое вино не принесло дополнительно смелости, а лишь вызвало головную боль.

— Катрин? — оторвал меня голос Каденс от разглядывания полупустого бокала.

Я подняла на нее взгляд и заметила тревогу на ее лице.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, спасибо за беспокойство, — с трудом улыбнулась я. — Это все вино. Голова разболелась.

Пристальный взгляд Эрика я чувствовала, даже не оборачиваясь в его сторону, и пытаясь сделать вид, что все в порядке, принялась копаться вилкой в нетронутом блюде. Стул подо мной дрогнул и со скрежетом двинулся в сторону Эрика. Он легко, не напрягаясь, подтащил меня вместе с тяжелым стулом ближе и, обхватив мое лицо ладонями, заставил посмотреть на себя. Я знала, что он видит: бледная кожа, поджатые в беспокойстве губы, печаль и тревожное ожидание в глазах.

— Катрин?

Меня это слово как будто ударило, он уже несколько дней звал меня только Кошечкой.

— Когда? — вырвалось у меня, раньше, чем я успела остановить себя.

— Мои люди проверяют дорогу. Сразу, как только станет известно её состояние.

Это значит в любую минуту. Я опустила веки, пряча боль.

— Катрин…

— Не надо ничего говорить. Я же знала, что ты уедешь.

— Катрин! — почти рыкнул он.

— Эрик, — я накрыла его губы ладонью.

Почему-то было очень грустно слышать свое имя из его уст, как будто он воздвиг стену между нами, уже готовый чтобы уйти. Я не смогу видеть, как он уходит, и потому ушла сама. Вставая, я обратила внимание на то, что мы оказались одни. Алмер и Каденс, как обычно очень тактично оставили нас самих разбираться в той каше, которую мы заварили.

Эрик шел за мной. Конечно, я не слышала его шаги, но всем своим существом, чувствовала его очень близкое присутствие. Он оставит меня этой ночью, если я закрою дверь? Скорее всего да, ведь несмотря на свою напористость и упрямство, он ни разу не сделал ничего против моей воли. Но смогу ли я закрыть дверь и не впустить его к себе? Это вопрос застал меня на пороге моей комнаты, где я придерживала рукой уже открытую дверь. Теплое дыхание затерялось в моих волосах. Эрик стоял сразу за моей спиной и ждал моего решения.

Я шагнула вглубь комнаты, оставляя дверь открытой. По-другому и быть не могло. Я никогда не смогу запереться от него, ведь люблю. «Да, люблю» — призналась я себе самой. И это чувство разительно отличалось от той нежности, которую я испытывала к Морту. Это не то слепое почти обожествление, которое привязывало мня к Грею. Это другое чувство: зрелое, сильное и разумное. Именно разумное, хоть это и странно звучит по отношению к такому не логичному чувству, как любовь. Я видела его недостатки, я знала все его грани, я была готова к тому, что он причинит мне боль. Я точно знала, что будет очень больно, но все равно любила.

Этой ночью он был невероятно нежен, ласков, нетороплив. Бережные прикосновения, неспешные ласки. И шепот. Тихий неразборчивый шепот, который мне уже однажды приходилось слышать. В ту самую первую ночь, когда неожиданные гости потревожили холодный замок. Сейчас, как и тогда я не могла разобрать ни слова, лишь теперь не было сомнения, что все произнесено обычно молчаливым Эриком. Он все повторял и повторял, как заклинание тихие слова, и как бы я ни прислушивалась, понять их смысл не удавалось. Голос гипнотизировал и завораживал, шепот успокаивал и дарил безмятежность. Как будто мне обещали что-то важное и жизненно необходимое. Словно меня молили о чем-то. Но больше всего это было похоже на клятву. Жаль, что мне было не по силам понять ее.

А утром я проснулась одна в холодной постели.

 

5

Я лежала, не двигаясь, и всматривалась во вмятину на соседней подушке. Он никогда не покидал спальню утром, не дождавшись моего пробуждения. Я старалась дышать глубоко и размеренно, боясь, что просто развалюсь от скрутившей боли. Мне не нужно было выходить из комнаты и расспрашивать прислугу, чтобы знать, что Эрика нет в замке. Стены комнаты как будто сжимались вокруг, заполняя вновь ставшие пустым пространство. Да и холод, закрадывающийся в душу, не оставлял сомнений. Он ушел.

Разве возможно подготовиться к боли? Ты можешь ее ожидать. Ты можешь чувствовать ее отголоски. Ты можешь сжать зубы в предвкушении удара. Но ничто и никогда не поможет избежать мучительной агонии.

Вдох. Выдох.

Мне мерещилось, что я вдруг стала невероятно маленькой на фоне постели. Казалось, что я сжалась не только изнутри, но и снаружи. Большой мир, большой замок и такая маленькая одинокая я.

Пальцы сами сжали холодную простынь. Сердце застучало чуть быстрее, и колючая мука растеклась по телу. Дыхание участилось и стало невыносимо тяжело сдерживать подступающие слезы. Но я не должна плакать — это слабость. Эрик считал меня сильной. Он единственный кто без сомнения причислил меня к стойким духом людям и заставил меня саму в это поверить. Я справлюсь.

Короткий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я же борясь с эмоциями, была не в состоянии прогнать пришедшего — не хотела никого видеть. Повторный безответный стук, и створка легко поддавшись, приоткрылась, пропуская в комнату Элен.

— Ты знаешь? — начала она с порога, но найдя меня глазами сжавшуюся как усохший лист на постели, кивнула сама себе. — Ты знаешь…

Может быть, она и приготовила обличительную речь. Возможно, собиралась ткнуть меня носом в мое неподобающее поведение. Вероятно, Элен хотела сказать великую фразу «я тебя предупреждала». Но что-то во мне заставило ее смолчать. То ли горечь, которая, казалось, видимыми потоками растекалась от меня. То ли сломленный вид, держащегося из последних сил человека. Элен, не смотря на наше с ней противостояние, не стала наносить решающий удар.

Сделав пару тяжелых вздохов и постаравшись придать лицу равнодушия, села, придерживая одеяло.

— Элен, не могли бы Вы вызвать служанку, чтобы она помогла мне одеться.

Она кивнула и ушла так же тихо, как и появилась.

Встать на ноги и сделать первый шаг к сундуку с одеждой, было невероятно трудно. Наверное, именно так чувствуют себя вековые старцы. Непослушное тело, моральная усталость и чувство, что ничего тебя больше в жизни не хорошего ждет. Я ступала босыми ногами по холодному полу, и одеяло тащилось следом, как тяжелый шлейф. Простынь под тяжестью одеяла тащилась следом цепляя и подушки и теплую шкуру. Еще шаг и что-то звякнуло за моей спиной, заставляя остановиться.

Рядом с кроватью сиротливо лежал кинжал Эрика. Эту резную ручку, инкрустированную необычными черными камнями, я узнала бы из тысячи. Оборотень неизменно каждый вечер клал его под подушку и возвращал в ножны по утрам, словно соблюдая только ему понятный ритуал.

На губах родилась грустная улыбка, надо же было так торопиться, чтобы забыть свое оружие. Поспешно собраться в ночь и уйти не прощаясь.

Может он был прав. Я не смогла бы смотреть ему в спину, наблюдая за тем, как фигура любимого мужчины растворяется в предрассветной дымке.

Боялся ли он истерик и слез? Не думаю. Просто он поступил, как привык — не колеблясь. Мой замок был лишь остановкой на пути к его цели. Такие, как Эрик, не сбиваются с дороги, а я справлюсь. Справлялась раньше и смогу выжить и теперь. А еще я буду ждать и надеяться, что свой обратный путь он проложит через мои земли. Я не собиралась истязать себя напрасными надеждами, но отказываться от кусочка счастья в его объятьях не буду.

* * *

Кинжал я подняла. Тяжелый металл холодил руку, а черный камень в рукояти, играя на свету, подмигивал, словно издеваясь. Красивое смертоносное оружие, изящное в своем исполнении и опасное по своей сути. Забытый боевой товарищ или тонко продуманный подарок? Не важно, теперь он мой.

Не знаю, что именно подумала служанка, появившаяся в моей комнате, но сдавленно пискнув, она сделал несколько осторожных шагов в мою сторону и тихо прошептала:

— Миледи, что Вы делаете?

И правда, я наверняка смотрелась очень неоднозначно, стоя босиком на холодном полу, обмотанная одним одеялом и прижимающая кинжал к груди. Криво улыбнувшись, я положила оружие на стол и, стараясь сохранять ровный тон, ответила:

— Тебя жду. Помоги одеться.

Девушка, быстро кивнув, принялась вытаскивать платья из сундука, то и дело, оборачиваясь на меня. Она ничего больше не спросит, не посмеет, но ее подозрительный взгляд утомлял. Отвернувшись от служанки, я уперлась взглядом в зеркало. Тусклая отражающая поверхность не стала щадить моих чувств. Бледная, с намечающимися синяками под глазами, с впалыми щеками, я словно усохла за это утро: волосы как будто потемнели и поблекли, глаза утратили блеск и ясность. Возникло чувство, что Эрик забрал меня с собой, оставив лишь тень.

Последняя мысль болезненно кольнула, застав зажмуриться.

— Миледи? — раздался голос служанки совсем рядом.

Переведя дыхание, и медленно выдохнув, открыл глаза. Девушка стояла совсем близко и сжимала в руках темно-серое платье. Цвет в точности соответствовал моему настроению, столь же блеклый и сумрачный. Неужели теперь каждый мой день будет таким? Туманным и пасмурным?

Я сама променяла свою выздоравливающую душу за мимолетную страсть мужчины. Я сама отдала ему свое сердце. Сама, шепча его имя, вытолкнула из легких последний воздух. А если душа и сердце уже в руках другого человека, не оставившего ничего взамен, значит, жизнь становится пустой. Вот и я пустая серая оболочка.

Пусть так, но во мне есть гордость и она не позволит, чтобы кто-то другой узнал об этом.

Взглянув еще раз на смущенную служанку, нервно перебирающую складки серого платья, приказала:

— Подай красное.

Девушка удивленно округлила глаза. Надменно приподняв бровь, и скривив губы в холодной улыбке, поинтересовалась:

— Оглохла?

Служанка, быстро покачав головой, метнулась назад к сундуку.

Пусть будет красное. Я так сегодня хочу. А завтра это будет солнечно-желтое платье. Следом небесно-голубое. Я не буду прятаться от мира, закрывшись в комнате и оплакивая новый глубокий рубец на сердце. Я не стану опускать глаза в пол. Красивое платье, гордо поднятая голова, немного румян и я обману весь мир. Жаль невозможно самой поверить в свой обман. Но на боль и тоску у меня будут ночи. Один на один с собой не нужна будет ложь.

Облачившись в яркое плате, собрав волосы в высокую прическу, нанеся румяна, я шагнула за порог комнаты.

После затяжного дождя в замке пахло сыростью и затхлость, а ведь еще вера я не чувствовала этого. Семенящая за мной служанка чуть было не налетела на меня, когда я резко остановилась.

— Ключницу ко мне, — приказала я и отправилась в главный зал.

Старая женщина уже, по всей видимости, оповещенная молодой служанкой о моем странном поведении, выглядела настороженной. Ключница, как и все остальные наверняка ожидали увидеть морально раздавленную, униженную женщину, брошенную случайным любовником. Не дождутся.

— Посылали, миледи.

— Да, — спокойно ответила я, смотря на залитый солнечным светом двор. — Я хочу, чтобы выбили все ковры, просушили гобелены и проветрили комнаты. Начинайте прямо сейчас.

Тихий шорох оповестил об уходе женщины.

Себе без дела сидеть я тоже не позволила и занялась бухгалтерскими книгами, стараясь занять голову сухими цифрами. Запасы зерна, добытая за зиму пушнина, выторгованные у соседей ценности, затраты на содержание замка, налоги, доходы. Огромное количество забот, которые требовали моего внимания. Этим и решено было заняться.

* * *

Дни поплелись старой немощной старухой. Часы, как бесконечные зимы. Дни, как вечность. Но ничто не могло сравниться с мучительными ночами. Сон убегал от меня, как запуганный зверек и заставлял страдать от муки и тоски. Я мечтала о сне без сновидений. Я жаждала покоя и забвения хоть на час. Но стоило, измучившись хандрой провалиться в небытие, как ко мне приходил Эрик. И я снова слышала его тихий шепот — клятву. Я снова чувствовала его прикосновения к своей коже. Отчетливо остро чувствую его запах. Ощущения были столь четкими и яркими, словно он действительно был со мной в эти мгновения. Словно он проводил ночь в моей постели и исчезал с первыми лучами солнца. Тело ныло, душа рыдала навзрыд. С каждым днем возвращаться в пустую комнату было труднее и труднее. Время лечит — говорят люди, но мне было лишь хуже. С каждым днем пустота в душе росла, грозя поглотить меня целиком.

Тысячи забот и срочных дел не способны были вымотать меня достаточно, чтобы заставить хоть на несколько минут забыть о своем одиночестве. Замок как всполошившийся муравейник кипел хлопотами, не давая мне погрузиться в тишину, от которой я бежала, как от огня.

Начальник стражи не раз уже снаряжал сопровождение для меня, когда находиться среди давящих стен было уже не возможно. Я инспектировала мельницы, проверяла готовность посевочных полей, навещала вдовьи дома. Я была готова ехать, идти, бежать куда угодно. Но от себя не убежишь.

Я не пропускала трапезы, и каждый раз выходила к столу, чувствуя на себе изучающий взгляд Элен. Было сложно держать на лице холодную маску безразличия, но я не позволю разглядеть ей боль. Никому не дам такой козырь, демонстрируя слабость. Ледяная стена хоть и надежно ограждала меня от других, была невероятно тонкой и хрупкой. Единый порыв мог в дребезги разбить столь тщательно оберегаемый барьер. Я действовала по четко отрепетированному плану: выйти, поздороваться, прожевать безвкусный ужин и удалиться к себе. Главное подбородок выше, спину прямо, плечи не опустить.

Лишь изредка, находясь с самой собой наедине, я могла заглянуть в зияющую бездну в своем сердце. Позволить себе в полной мере ощутить пустоту, чтобы знать, что я еще жива.

Вот так стоя на замковой стене и глядя в зеленую даль северных лесов, и прижимая к груди холодный кинжал, надеялась, что однажды станет легче. Может быть, хотя бы капельку не так одиноко и возможно не так мучительно больно. Клинок с черными камнями привычно лежал в руке, став частью меня самой. С того первого утра, когда я нашла этот кусок метала превращенный талантливой рукой кузница в изящное оружие, он всегда со мной. Как напоминание, как якорь.

Всматриваясь вдаль и медленно водя острием по щеке, я позволяла себе маленькую слабость. Помечтать о новой встрече. Вдруг Эрик захочет вернуть свое оружие, а я найду мужества поторговаться.

— Катрин!!! — испуганный возглас за моей спиной, заставил вздрогнуть.

— Катрин!? — теперь почти отчаянно.

Проглотив эмоции, которые позволила себе выпустить, оставшись в одиночестве, я обернулась к Элен.

— Что-то случилось? — спокойно и даже безразлично спросила я.

Элен осмотрела бойницу на краю которой я стояла, затем кинжал в моей руке и, бледнея все больше с каждым мгновением, сказала:

— Он этого не стоит.

— Что? — удивившись ее печально-уговаривающему тону.

— Никто из них этого не стоит, — повторила она, и сделал шаг ближе, медленно протянула руку, словно стараясь быть готовой, поймать меня, если я оступлюсь.

— Элен? — поразилась я догадке. Неужели она действительно решила, что собираюсь прыгнуть, ну, или зарезаться, судя по ее настороженному взгляду на кинжал в моей руке?

— Они всегда приносят беду, — печально сказала тетушка Морта. — Где бы они не появились, оставляют шлейф из слез. Я только надеялась, что это не серьезно с твоей стороны. До последнего молилась, что он, как и Грей уйдет бесследно.

Она смотрела на меня и в то же время насквозь. Как будто смотрела, но не видела. Находилась здесь и где-то далеко в прошлом. Она обхватила себя руками, и с трудом сдерживая дрожь, прислонилась к каменному выступу.

— Элен?

— Я знаю, что я обуза для тебя. Знаю, что я не лучшая компания. Но ты все равно была и остаешься мне дорога. У меня нет никого ближе и роднее. И у меня сердце кровью обливается, когда я вижу пустоту в твоих глазах. Не раз старалась отвести беду, убедить, достучаться, но… — Она судорожно вытирала ладонями покатившиеся слезы. — Прости меня… я не смогла… не успела…не справилась.

Ее голос становился тише:

— Опять не справилась…

— Элен, ну что Вы!?

Из-за растерянности я не могла найти слов, чтобы объяснить ей, что все, что я делала, это было моим решением, на которое она не смогла бы повлиять. Да и видеть Элен такой мне никогда не приходилась. Всегда безразличная, правильная и до зубовного скрежета высокоморальная. Ни капли эмоций на лице, ни грамма тепла в голосе.

Сейчас же передо мной была совсем незнакомая мне женщина: ранимая, мягкая, сопереживающая.

Как себя вести с ней я не знала, но горе читаемое на ее лице, меня поразило. На мгновение своя боль отошла на второй план, вытесняемая удивительными метаморфозами, происходящими прямо сейчас на моих глазах. Элен, словно запуганный ребенок, огляделась и затихла, прикусив губу.

— Я опять не справилась, — повторила она.

* * *

Мы сидели в моей комнате у распахнутого настежь окна и позволяли легкому весеннему ветерку трепать волосы. Вино в бокалах, согреваемое нашими ладонями, было не тронуто. Тишина не угнетала, а скорее давала возможность разложить мысли по полочкам и осмыслить прошлое и настоящее. Элен уже несколько минут слепо смотрела в стену и думала о своем, погрузившись в воспоминания. Что бы ни случилось в ее жизни, это все еще терзает и не дает покоя. Я не торопила ее с рассказом, сама знаю, как трудно порой обличить в слова тот сумбур, что рождается в сердце.

Женщина еще ниже опустив плечи, начала:

— Ты и Морт с детства были не разлей вода, так что ты должна помнить его мать.

— Вы были двойняшками, — кивнула я, припоминая их невероятную внешнюю схожесть.

— Да, — грустно улыбнулась она. — Но мало кто знает, что мы были не единственными дочерьми своих родителей. Карин и Роуз были старшими детьми в нашей семье. Красавицы пошедшие в нашу мать. Дружные, воспитанные. Они часто смеялись и вообще радовались жизни. Отец в них души не чаял и многое позволял, даже слишком много порой… Я им даже завидовала немного…

Элен тяжело вздохнула, а потом пригубила багряный напиток.

— Он не смог отказать им, когда они вознамерились позвать в гости новых соседей. Земли, граничащие с нашими были отданы оборотням по приказу короля. Сама знаешь, в то время укреплялись границы и оборотни были отличным решением. Это была невероятная новость — первые зверолюди, так далеко ушедшие от северных гор. Невероятно, волнительно… и любопытно. Карин и Роуз загорелись идеей подружиться с этими загадочными существами, — последнюю фразу Элен почти выплюнула, давая понять, как относится к их статусу. — Кто бы мог подумать, что прием, к которому с такой тщательностью готовились, станет началом кошмара.

Бокал опустел, но Элен продолжала крутить его в руках, словно он помогал ей держаться на плаву. А я боялась даже вздохнуть слишком громко, чтобы не сбить, не помешать, не отвлечь.

— Конечно, он был восхитителен: высокий, широкоплечий, грациозный, хищный. Лорд Томас Альбре. Сестры глаз отвести не могли. Обаятельный и немного отстраненный, — с грустной иронично заметила она. — Карин и Роуз были покорены мгновенно. Лорд Альбре гостил у нас со своей свитой всего три дня, но этого было достаточно, чтобы привычный мир нашей семьи рухнул. Старшие сестры превратились во врагов: отчаянных, упрямых, а порой и жестоких.

— А он?

— Он очень хорошо делал вид, что не замечает набирающую силу драму. Вежливый и учтивый он одинаково мило улыбался обеим моим сестрам. Ты не думай, я не виню его в безразличии к ним. Взрослый гордый опытный мужчина и две девчонки едва-едва перешагнувшие порог зрелости. Он вел себя безупречно, но это только еще больше распаляло интерес старших сестер. Все закончилось грандиозным скандалом, когда Карин, привычная получать желаемое, решила соблазнить оборотня. Он сам привел ее полураздетую за руку к нашему отцу, но это сделало ситуацию еще более сложной. Роуз не простила ей грязную игру и нашла способ отомстить.

Судорожно сжатые пальцы Элен, не удержали металлический бокал, и тот со звоном покатился по полу. Проводив его взглядом, Элен обернулась к окну, пряча невольно выступившие слезы.

— Подрезанное крепление седла на лошади стало причиной гибели Карин. Родители были безутешны. Оборотни, принеся соболезнования, засобирались домой. Убийство тяжкий грех, который не должен оставаться безнаказанным, но родители не могли потерять еще одну дочь, и потому происшествие было преподнесено как несчастный случай. Роуз видимо не осознавая, что натворила, требовала у отца заключить брачное соглашение с соседями. Она не сразу захотела понять, что получить желаемое не выйдет. Отец отрекся от Роуз, мама проклинала зверолюдей, а мы с моей двойняшкой в ужасе наблюдали за тем, как разваливается наша дружная семья.

Лорд Альбре уехал не оглядываясь.

— А Роуз? — выдохнула я, уже понимая, что счастливого конца у этой истории не будет.

— Я нашла ее на замковой башне. Она раскачивалась на краю выступа и тихо плакала. Я не знаю и никогда не узнаю, что заставило ее туда забраться. Может, это было чувство вины, а возможно, ее одержимость этим оборотнем была сродни околдованности, но она, не смотря на мои просьбы, уговоры и попытки удержать, сделала шаг в никуда. Мне никогда не забыть звук удара ее тела о выложенную камнем дорожку. Я была последней, кто видела ее живой, только у меня был шанс изменить случившееся, но я оказалась бессильной. Не справилась…

— Элен, — протянула я руку, накрывая ладонь женщины своей. — Элен Вы были ребенком, и сделать ничего не могли.

— Могла, не могла, какая разница? Должна была, — тряхнула она головой, а потом вновь сникнув, прошептала. — Я когда увидела тебя на стене, испугалась безумно.

— Простите меня, — пересаживаясь немного ближе к Элен, начала я. — Я не собиралась Вас пугать и глупостей делать не собиралась тоже. Каждый выбирает свой путь, и никто не в силах это изменить. Ваши сестры были молоды, ранимы и неопытны. Мне безмерно жаль, что на их долю выпал такой жребий, но это был их выбор, их судьба. А оборотни они сами не властны над собой. Не стоит ненавидеть зверолюдей, не их вина в случившемся. И тем более не Ваша. Отпустите прошлое, нельзя жить с таким грузом, который Вы взвалили на себя.

— Ох, Катрин, я знаю, что оборотни приняли в той истории лишь косвенное участие, но простить им все равно не могу. Они пусть и ненамеренно оставили после себя разруху в жизни целой семьи. Две смерти. Их обычаи, инстинкты, повадки не вписываются в нашу человеческую жизнь. Они тоже божьи создания, но пусть их присутствие будет незримым для нас, для людей. Наши женщины как мотыльки на огонь слетаются на их животное обаяние, но сколько из них получили в ответ только слезы? Сотни. Тысячи.

Я очень переживала за тебя, когда твои отношения с Вульфом перешагнули дружбу. И пыталась вразумить не из злости, а из страха потерять еще одного близкого мне человека. Но Эрик…

От этого имени я вздрогнула, словно получила внезапный удар в спину. Тоска лавой потекла по венам, добираясь до самого сердца и причиняя боль. От Элен не укрылась мое внезапное окаменение, и теперь настала ее очередь успокаивающе поглаживать меня по руке.

— Эрик с самого начала вел себя иначе. Агрессивней, напористей и, пожалуй, более целеустремленно. От него веяло опасностью, как только он ступил на порог. Лорд Бофорт сразу нашел тебя глазами, словно уже давно искал. Но боже, разве кто-нибудь из них способен принести что-то хорошее. Пусть я вела себя грубо, пусть выглядела в их глазах склочницей, но я так хотела уберечь тебя. Ему удалось то, что не вышло у Вульфа. Он добрался до твоего сердца и пустил в нем корни, которые теперь разрушают тебя изнутри. Мне невероятно жаль, что дорога привела их сюда. Мне больно оттого, что больно тебе.

Каждое ее слово загонял нож агонии глубже. Разве я не знала всего того, что она говорит? Знала. Предвидела. Ожидала. Но Элен права, я как мотылек обжегший крылья об пламя. Такое необходимое и притягательное, но столь же опасное и губительное.

Элен больше не произнесла ни слова, и мы сидели, обнявшись у окна, думая каждый о своем. Мы столько лет жили бок о бок, но я даже не догадывалась насколько добрый и заботливый человек находится рядом со мной. Не всегда сразу можно разглядеть кто твой друг.

 

6

Прошло две недели после отъезда Эрика, когда до нас начали доходить тревожные слухи. Деревенские жители, приходившие в замок по множеству своих дел, рассказывали, что в окрестностях время от времени на глаза попадаются странные люди. Они не выходят к деревням, и держаться подальше от местных жителей, но новости вызывали беспокойство. На границе не спокойно уже давно, но мы пока не чувствовали на себе отголоски войны на перевале. Мои земли обширны по своей площади и в случае, если наш правитель вмешается в чужую войну, я окажусь под ударом. Замок без хозяина почти сирота. Кевин — начальник замковой стражи опытный воин, но, как вассал он не имеет той власти и связей, которые необходимы при обороне такой обширной территории. И пусть я неглупа, многие из наших соседей не станут вести военные дела с женщиной.

Беспокойство за судьбу замка и жизни людей немного отодвинули душевную боль на задворки. Да и Элен не в силах была скрыть страх. Она всегда с особым интересом выслушивала донесения и все чаще уговаривала меня отправиться ко двору с просьбой о защите короной. Но я не могла оставить замок в столь тревожное время. Да и слухи — это плохой довод, когда просишь что-то от короля. Пока и у меня самой-то не было достаточно причин паниковать, но и бдительность ослаблять не стоило.

Кевин организовал постоянные дозоры, которые прочесывали близлежащие леса. Кроме нескольких пожогов и следов стоянок ничего обнаружено не было.

— Может это перебежники? — однажды предположила я. — Оборотни не доверяют людям и потому, обходят замок стороной, предпочитая уходить в земли сородичей.

— Возможно, — кивнул Кевин. — Вот только есть одно «но»: путники не пытаются скрывать следы своего пребывания. А обнаруженные нами стоянки тщательно замаскированы, и если бы не охотничьи псы, мы бы их даже не заметили.

— Разбойники? — задала вопрос Элен.

— Тоже не похоже, — покачал головой глава стражи. — Ни одного сообщения о нападении или бесчинствах. Пару дней назад в западной деревне была весенняя ярмарка и масса обозов больших и маленьких проходили по окрестностям, но их никто не тронул.

— Не люблю, когда чего-то не понимаю, — призналась я. — Кто они и что им надо?

— Пока не знаю, но бдительность мы пока ослаблять не будем. То, что они не доставляют беспокойства, еще не говорит о том, что они нам не враги.

— Может все же к королю обратиться. Мы на границе и с этим шутить опасно, — попыталась в очередной раз вразумить меня Элен.

— Элен, мне пока нечего представить как обоснование просьбы о защите. Да и король тоже не делает ничего просто так. Если он пришлет войско забота о нем ляжет на нас в полной мере. Наше хозяйство не выдержит такой нагрузки. Зима ушла совсем недавно, закрома пусты и мы не можем позволить себе подобных трат.

— Но ведь нужно что-то делать, — женщина нервно переступала с ноги на ногу, теребя руками платье.

— В крайнем случае, обратимся к соседям. Грей не откажет в помощи.

— Никогда бы не подумал, что буду рад это слышать, — хмыкнул Кевин.

— Все познается в сравнении, — грустно улыбнулась я.

* * *

Прошло всего пара дней после этой памятной беседы, когда моя жизнь, сделав новый кульбит и в очередной раз, рассыпалась прахом.

Элен уже не в первый раз переставила бокал на столе, и поправил тарелку, но так и не притронулась к ужину.

— Вас что-то беспокоит? — спросила я, сама при этом бесцельно ковыряя лепешку.

— До сих пор не доложили о возвращении Кевина.

— Я знаю, — кивнула я, понимая ее беспокойство.

— Уже темнеет, — снова сказала она.

— Да.

— Отряд отправился еще утром, — ее голос дрогнул.

— Элен, плохие новости всегда быстрее хороших. Если бы что-то случилось, мы бы уже знали, — постаралась я успокоить ее.

Я очень старалась, чтобы голос звучал твердо и уверенно, но тревога давно уже терзала и меня. Отряды все время обходили окрестности замка, но ни разу еще они не отсутствовали так долго. Кевин сам установил порядок постоянного поддержания связи с замком, чтобы в случае чего можно было бы успеть организовать оборону. Но вот уже несколько часов, как от него не было вестей. Гонец от начальника стражи в ожидаемое время не явился.

Вывод напрашивался сам собой: что-то случилось. Вот только что?

Стол еще не был убран, когда с улицы раздался гвалт и шум. Скрип открываемых ворот, эхом прокатился по пустым коридорам замка. Мы с Элен, не сговариваясь, поднялись в ожидании вестей. В том, что будут новости, я не сомневалась, уж слишком было шумно для возвращения небольшого отряда.

Постепенно лай собак стал стихать, выкрики прекратились и все успокоилось. Через несколько минут раздались шаги. Кевин всегда лично приходил для доклада, но сейчас, судя по звуку, ожидалось большее количество визитеров. Топот множества ног приближался к главном, залу и то, что кроме него не было слышно ничего заставляло нервничать. Они не враги, раз их беспрепятственно пропустили в замок, но друзья ли?

Стража замка во главе с Кевином сопровождала гостей. Странное чувство дежавю появилось, когда на пороге я рассматривала группу людей, которые мне была незнакомы. Четыре мужчины, облаченные в запыленные плащи и в высоких ботфортах со шпорами. Лица уставшие, но спокойные. Они не были оборотнями, но мужчина в центре ничуть не уступал им в габаритах. Высокий, широкоплечий. Он вежливо поклонился и, сделав шаг вперед, представился:

— Лорд Калеб Дрион.

Бросив взгляд на Кевина, который выглядел достаточно спокойно, чтобы я немного расслабилась и, сделав неглубокий реверанс, ответила на приветствие:

— Леди Катрин Муар.

К моему удивлению, мужчина улыбнулся.

— Вижу, что молва не врет.

— Простите?! — растерялась я.

— О вашей красоте слагают легенды, миледи. И я счастлив узнать, что они правдивы.

Одобрительное бубнение за его спиной, заставило меня смутиться.

— Я крайне польщена.

Дрион рассматривал меня, словно изучал. Его глаза пробегали по мне снизу вверх и обратно. Так обычно рассматривают турнирный приз. Прицениваясь и взвешивая свои силы. Лорд Калеб был довольно симпатичным молодым мужчиной. Темные длинные волосы, собранные в хвост на затылке. Загорелое, немного обветренное лицо с тяжелым подбородком и прямым носом. Глаза светлые, нечто среднее между водной гладью и туманной дымкой.

— Что привело вас в наши края? — обходя вежливое расшаркивание, в лоб поинтересовалась я.

— Дело государственной важности, — перестав сверлить меня взглядом, ответил гость.

Я выжидательно смотрела на Лорда Дриона, давая понять, что жду пояснений. Мужчина, не сводя с меня глаз, вынул из-под нагрудной перевязи свернутую грамоту за печатью самого короля. Я смотрела на бумагу в его руках и с ужасом поняла, что не хочу знать, что там написано. Наверное, я бы так и стояла, не двигаясь, если бы не Элен, которая очень осторожно, чтобы не заметили гости, не подтолкнула меня под руку.

Протянув слегка подрагивающую ладонь, я приняла свиток. С трудом справившись с тесемкой и сломав королевскую печать, развернула…брачное соглашение.

— По велению короля, в связи со сложившейся обстановкой на границе и необходимостью укрепить территорию, нам приказано заключить брак, — озвучил написанное в свитке… мой будущий муж.

Было ли это неожиданностью? Отнюдь. Нечто подобное я ожидала с похорон Морта. Слишком большая территория, слишком уязвимое расположение при учете близости границы, слишком лакомый кусочек для многих безземельных аристократов. Это должно было случиться рано или поздно. Меня лишь поражала жестокость судьбы, которая выбрала самый тяжелый для меня момент, чтобы нанести очередной удар.

Я отчетливо чувствовала, как кровь отхлынула от лица. Как медленно и тяжело забилось сердце, грозя остановиться вовсе. Одеревеневшими пальцами я держала бумагу с приговором и слепо смотрела на слова, которые расплывались перед глазами. Оно и не важно. Какая разница, что там написано? У всех подобных документов суть одна: мои земли и мой замок перейдет в управление лорда Дриона, а я стану частью его собственности и в полной его власти.

— Миледи? — сквозь гул в моей голове, пробился голос Калеба.

Закусив щеку изнутри и с трудом сдерживая отчаянный стон, я подняла глаза на незваного гостя. Главное справиться и создать видимость безразличия, нельзя чтобы он видео мой ужас. Очередная маленькая смерть только моя. Он ждал чего-то от меня, а я была не в состоянии произнести ни звука, боясь завыть в голос от безнадежности. Боже, ну почему все это происходит именно сейчас?

— Катрин, тебе снова нехорошо? — специально не очень тихим шепотом, поинтересовалась Элен, привлекая к себе всеобщее внимание.

Я недоуменно на нее взглянула, но она, проигнорировав мое удивление, более громко пояснила.

— Прошу прощения лорд Дрион, но леди Муар просто необходимо вернуться в постель.

— Леди больна? — легкое недовольство отразилось в голове Калеба. Он еще раз окинул меня взглядом, выискивая следы болезни.

— Недавняя непогода губительно отразилась на состоянии миледи, и она поторопилась покинуть спальню в виду последних тревожных событий, — спокойно пояснила Элен, сделав акцент на последнем обстоятельстве.

Уловка удалась, и мужчины мгновенно переключились на более тревожащую их тему, чем легкое недомогание выданной королем невесты.

— Глава замковой стражи упомянул о причинах столь пристального внимания к незнакомцам, — хмуро взглянул Дрион на Кевина.

— Приношу свои извинения, милорд, — легкий поклон главы стражи, неприятно кольнул, своим напоминанием, что скоро этот чужак станет хозяином. — Возможно, наши действия были не учтивы, но они вызваны необходимостью.

Кевин твердо и гордо смотрел на Дриона, не пытаясь оправдываться. И пусть это всего лишь ложка меда в бочке с дегтем, но меня порадовало то достоинство, которое проявляли мои люди, не пытаясь выслужиться перед будущим хозяином.

— Элен права и я немного переоценила свои силы, — грустно улыбнулась я. — И, пожалуй, вернусь в постель, а Кевин тем временем введет вас в курс дела.

— Надеюсь на скорое Ваше выздоровление, миледи, — Дрион прижался губами к тыльной стороне моей ладони, бросив внимательный взгляд исподлобья.

А я ничего не почувствовала. Совсем ничего. А ведь он привлекательный мужчина: хорошо сложен, довольно красив, излучает мужественность и силу. А ощущение, словно он не настоящий: ни тепла, ни маленькой толики интереса. Губы твердые и сухие, ладонь шероховатая и холодная. Совсем далекий и чужой. Не Эрик.

— Уверяю Вас, ничего серьезного — легкая простуда из-за сырости и сквозняков, — сдерживая из последних сил желание, вырвать руку и обтереть ее об подол платья.

— Я подожду, — заверил он меня, но в глазах ясно читалось, что его ожидание не будет долгим.

* * *

Уже несколько минут я мерила комнату шагами, не останавливаясь ни на мгновение, изредка поглядывая на королевскую грамоту, лежащую на кровати, словно на ядовитую змею. Элен беспокойно следила за мной, но сказать хоть что-то утешительное ей тоже было нечего.

Как же так случилось, что я лишенная сердца, теряю последнюю надежду. Можно было думать сколько угодно, что я не жду. Но это чистой воды ложь. Еще как ждала. Еще как надеялась. Мечтала, что Эрик вернется, что у меня будет шанс сказать о своей любви. Сейчас я очень жалела, что не сделала этого. Я должна была сказать. Конечно, это бы ничего не изменило, но я бы знала, что сделала все возможное. А теперь я всегда буду думать о том, что все могло быть по-другому. Могло бы быть, но уже не будет.

Почему так происходит? Почему несколько минут могут так разительно изменить мир вокруг. Всего один гость, всего одна бумага, а в результате моя судьба уже решена.

Лорд Калеб Дрион. Всего несколько минут назад я и понятия не имела о его существовании, а теперь должна смириться с тем, что он в скором времени станет хозяином и господином. Внутри все сжималось и леденело от мысли, что частью его владений стану и я. Во рту становилось вязко и начинало подташнивать от одной мысли о нем, как о мужчине. Он, как и полагается мужу, должен будет заявить на меня права и моя обязанность, как жены, исполнять супружеский долг. Никогда прежде не думала о плотской любви, как о долге и обязанности, а теперь подобная перспектива вызывала отвращение.

Не могу представить его в своей постели, не хочу видеть его там, где была близка с Эриком. Не могу позволить чужим рукам прикоснуться ко мне. Думать о Калебе, как о любовнике, было отвратительно. После Эрика, наличие в моей жизни другого мужчины, казалось неправильным и мерзким.

— Я не хочу! Я не могу! Не могу! Не могу! — тараторила я, не переставая.

— Катрин, это приказ короля.

— Знаю я. Знаю. Но я не могу. Я не готова. Еще не готова, — голос становился все тише.

— Катрин…

— Элен, пожалуйста, не надо меня убеждать. Я сама все понимаю. Мне просто нужно время, чтобы смириться.

Смириться? Жалкая ложь. С этим невозможно смириться. Шаги становились быстрее, голос громче.

— Времени-то как раз у тебя нет, — тихо напомнила Элен.

— Значит, нужно его выиграть, — почти крикнула я.

— Как? — задала резонный вопрос Элен.

— Пока не знаю, но выход должен быть. Просто обязан.

Сильное чувство дикой несправедливости вызывало нервозности, и даже ожесточение.

— Катрин, я все понимаю…-

— Понимаете??? — неожиданно для самой себя, я зло зашипела. — Что Вы — старая дева, можете в этом понимать?

Элен вздрогнула и вся сжалась, словно ожидая удара.

Это было жестоко. Очень жестоко по отношению к Элен. Теперь зная ее историю, понимала, что она была много лишена. Пусть добровольно она отрешилась от жизни, но я все равно не имела права бить по больному.

Стыд и замешательство поглотили злость, которая зашипев, увяла.

— Простите меня, Элен, — остановилась я в центре комнаты, беспомощно опуская руки.

— Тебе не за что извиняться. Ты права, я действительно не понимаю, — тусклым голосом сказала Элен. — Я действительно очень хотела бы помочь, но не знаю как. Нам не справиться самим, мы даже времени выиграть много не сможем, ведь то, что ты здорова видно невооруженным взглядом. Обманывать долго лорда Дриона не удастся.

— Все равно простите меня. Я сама не знаю, как подобное могло сорваться с моего языка. Мне нет оправдания, и не может быть, — присев рядом с Элен, я положила ладонь на ее холодную руку, зная, что никакие слова не смогут извинить меня.

— Ты слишком многое пережила в последнее время, а ведь не железная, и даже не заплакала ни разу. У любого человека есть запас прочности, но и он не безграничен.

Элен ласковой рукой погладила меня по щеке, как маленького ребенка.

Странно, что я раньше не замечала, какой великодушный человек Элен. Может потому что нам прежде не приходилось разговаривать по душам. А может, у меня не было достаточно жизненного опыта, чтобы видеть глубже. Мне оставалось радоваться тому, что перед лицом жизненных коллизий я не осталась одна.

* * *

Элен давно ушла, замок затих, со двора больше не раздавались лязг и лай. Я крутилась на простынях, не в состоянии найти удобное положение. События прошедшего дня не давали успокоиться и забыться. Мысли теснились в моей голове, а на душе скребли кошки. Еще не один час, промучившись бессонницей, но вымотанная морально и физически я постепенно потеряла связь с реальностью.

Сон завладел уставшим телом и незаметно затопил мое сознание. Мне виделся шоколад. Горячий шоколад, терпкий, жгучий, горько-сладкий. Его цвет, его вкус, рождали голод и жажду. Появившееся чувство радости расцветало и росло. Я как будто нашла что-то жизненно важное. Лишь легкая грусть, где-то внутри, напоминала, что это всего лишь сон. Тепло окутало меня, нежной лаской, чтобы согреть озябшее сердце.

Мне снились руки. Ласковые, нежные руки моего оборотня. Он бережно обнимал меня, покрывая лицо и плечи легкими короткими поцелуями.

Мне грезился шепот. Тихие слова, сказанные низким бархатистым голосом. Неразборчивые и невнятные, но дарящие покой и уверенность. Было так уютно в его руках, так надежно. Даже дышать стало легче.

Как будто все это время, я была на дне озера, где толща воды давила неподъемным грузом. Но появился Эрик, и мне удалось всплыть на поверхность и вздохнуть полной грудью. Только бог ведает, как мне жизненно важно было, хоть на миг почувствовать его рядом. Всего одно мгновение, но оно вернуло мне силы существовать дальше.

Мой сон был коротким, но живительным.

Остаток ночь прошла беспокойно. Я не могла сомкнуть глаз и до самого утра всматривалась в звездное небо за окном. Беспросветная мгла сияла мириадами звезд и завораживала далекими огнями. Ночные светила подмигивали, а я размышляла. Мне предстояло найти выход из этой сложной ситуации, в которую я угодила. Ослушаться нельзя, отказаться тоже, остается только тянуть время в надежде на чудо. Чудес в моей жизни раньше не случалось, но сейчас оно нужно как никогда.

Обдумав и взвесив все «за» и «против», я поняла, что сама не справлюсь и мало, кто посмеет вмешаться. У меня лишь один вариант и я собиралась им воспользоваться.

Гонец с посланием был отправлен незамедлительно.

* * *

Небольшой слой белил нанесенных на лицо придавали мне бледность. Гладко зачесанные волосы с ровным пробором придавали облику строгости. Серое платье — сдержанности.

Я, конечно, могла притворяясь больной, проводить подавляющее количество времени в своей спальне, но к трапезе я должна была спуститься. Гости еще вчера имели возможность убедиться, что я не нахожусь на смертном одре. Потому собрав всю свою волю и выдержку в кулак, отправила в главный зал.

За столом помимо меня, Элен и Дриона присутствовали спутники моего жениха. Мужчины с прежним любопытством пробежали по мне глазами и, как один уставились на Калеба, словно ждали чего-то от него. Сам же лорд, не отводя взгляда, внимательно следил за моими действиями, как будто выискивая нечто важное.

— Вам уже лучше? — задранная бровь, выказывала иронию вопроса.

— Мне по-прежнему нездоровиться, но я решила, что будет крайне невежливо отсутствовать на завтраке, когда в замке гости.

О своих словах я пожалела сразу, как они сорвались с губ.

— Ну, нас очень сложно назвать гостями, — Дрион прищурился поверх бокала, который поднес к своим губам.

Это была огромная ошибка с моей стороны, которая выдала мои мысли и чувства. Мое откровенное неприятие решения короля стало очевидно всем присутствующим. Я упорно смотрела в тарелку, пряча глаза и судорожно выискивая пути отступления.

— Прошу прощения, — кротко ответила я, давясь словами. — Мне очень сложно привыкнуть к тому, что замок обретает хозяина. Да и живем мы так далеко от сердца страны, что новые люди здесь редко появляются.

— Да? А я слышал, что совсем недавно в замке были посетители, — голос ровный, но то, что это вопрос было понятно и так.

Но мне было плевать на его любопытство, меня беспокоило то, как много он знает.

— Всего лишь путники, настигнутые в дороге стихией, — пожала я плечиком, наигранно равнодушно.

— Оборотни… — его уточнение было еще более нейтральным, словно он пытался выяснить мое отношение к этому факту, прежде чем выказать свое.

— Да, — спокойно сказала я.

— Почему они остановились в замке? Я знаю, что они предпочитают держаться своих.

Если бы знать заранее о чем будет разговор, то мне не понадобились бы и белила. Как кровь отливает от лица, я почувствовала так явственно, как будто смотрела при этом в зеркало.

— Ближайшие соседи оборотни в нескольких часах езды и во время грозы это расстояние практически непреодолимо, — надо отвечать максимально честно, иначе можно выдать больше, чем следует.

— Соседи оборотни?

Вот этому его вопросу я удивилась гораздо больше, чем он моему заявлению.

— Вы не знаете?

— Я родом с юга и у нас нет стай. Эти земли я получил в награду за небольшую услугу суверену.

Небольшая услуга? За это не дарят богатые земли. Для этого нужно было совершить нечто большее, чем оказать услугу. Победоносных войн в последнее время не велось, а значит это, скорее всего, было нечто тайное и, как правило, грязное. Вполне возможно это был дорогой подкуп в избавление от того, кто много знает. Неужели мой жених — сосланный на дальнюю границу пока не нужный, но все еще полезный вассал?

— Северная граница уже несколько десятилетий заселяется оборотнями и это не является тайной ни для кого. Удивительно, что Вы не осознавали, что будете окружены зверолюдьми, которые на этой территории многочисленны.

— На юге распространено мнение, что эти животные обитают в лесах и держаться стаями. И слышать о них, как о людях нам откровенно странно, — признался один из спутников Дриона.

— Это не правда? — несколько резче, чем было необходимо, возразила я.

— Это мы уже поняли, — напряженно сказал Калеб, грозно глядя на вмешавшегося в разговор мужчину.

Пусть тема беседы была для меня очень сложной, я все же была рада, что разговор свернул в сторону о недавно побывавших в замке гостях. Я была не готова обсуждать Бофортов с Дрионом.

— Насколько они цивилизованы? — спросил Калеб, и впервые его вопрос был задан с любопытством, а не с желанием прощупать обстановку.

— Учитывая, что Вы не сталкивались с ними раньше, то вряд ли заметите разницу между оборотнем и человеком, — честно ответила я.

— Даже так?

На это я лишь пожала плечами.

— А как же те, что шныряют по лесам в окрестностях замка?

— Не знаю. Неприятностей они до настоящего времени не доставляли. Да и не знаем мы оборотни ли это.

— Больше некому.

— Это всего лишь наиболее вероятный вариант.

Похоже, мое нежелание согласиться стало злить Дриона. Он принялся постукивать пальцами по столу и на его лице заходили желваки в откровенном раздражении. Потому чтобы разговор не перетек в откровенное противостояние, я сделала вид, что крайне увлечена завтраком, хоть и давилась каждым куском. Чуть позже сославшись на самочувствие, попросила Элен проводить меня в спальню.

 

7

Часы текли медленно, и мое добровольное заточение становилось просто не выносимым. Привычная к свободе действий и выбора, я оказалась пленницей в собственном доме. Но выбирая между каменными стенами и нежелательным обществом, я выбрала первое. Дриона по спокойному размышлению я причислила к крайне опасным людям. Не отправил бы король на границу слабака. Не то это место и не то время, чтобы просто сослать неугодного. Опасный и умный. Это как раз то сочетание, которое лишает меня шанса сопротивляться.

Лишь поздним вечером случилось то, что я с таким нетерпением ждала.

Лай собак, ржание лошадей, выкрики стражи оповестили о прибытии новых участников моей маленькой личной трагедии. Мышкой прокравшись к лестнице, я ждала появления гостей, чтобы убедиться, что это именно те на кого я надеялась.

Мои чаянья оправдались. Я, конечно, знала, что они не откажут в помощи, но лишь увидев Вульфов в дверях, смогла выдохнуть с облегчением. Грей не волшебник и не способен отменить решение короля, но вот в оценке людей он всегда был очень точен, и его мнение мне было очень важно узнать. Но больше всего я ждала не его, а Ромашку. Только она сейчас в состоянии помочь в осуществлении моей задумки.

Их появление для Дриона оказалось сюрпризом. Он по-хозяйски уверенно поприветствовал гостей, и с любопытством осмотрев их, спросил:

— Чем могу быть полезен?

Его тон абсолютно определенно говорил о том, что быть полезным для незнакомцев он не собирается и только лишь приличия заставили его задать этот вопрос.

В своей просьбе приехать я не стала упоминать последние события и потому Дрион стал для Вульфов не меньшим сюрпризом, чем они для Калеба. Грей и Ромашка озадаченно переглянулись. И если Рома была немного смущена, Грей напрягся.

— Милорд, миледи! Я крайне благодарна, что Вы так быстро откликнулись на мою просьбу приехать, — незамеченная никем Элен, искренне улыбаясь гостям.

Грей смог сохранить на лице невозмутимость, хотя я, зная его намного лучше, чем Дрион, легко распознала удивление. Элен всегда откровенно демонстрировала свою неприязнь, и Грей знал о ее нелюбви к зверолюдям. Неудивительно, что неожиданное благодушие его поразило и насторожило.

— Лорд Дрион позвольте представить Вам наших ближайших соседей — лорд и леди Вульф. Милорд, это лорд Калеб Дрион жених леди Катрин, — не делая паузы, представила Элен мужчин друг другу.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Грей и Калеб сверлили друг друга тяжелым взглядом, и только Ромашка беспокойно осматривала комнату. Без сомнения, она искала меня.

— В письме говорилось о срочности. Что случилось? — обратилась Ромашка к Элен.

— Катрин нездорова. И я была вынуждена обратиться к Вам за помощью, так как ее состояние меня пугает. Ей становиться только хуже.

Последняя фраза привлекла внимание мужчин. И если Дрион недовольно поморщился, то Грей подозрительно сощурился. Я не удивилась ни на грамм — оборотня невозможно обмануть. То, что Элен откровенно врет, от оборотня не укрылось.

Мне уже ничего не надо ему объяснять, он все понял. И странное поведение Элен, и мое послание, и наличие жениха из-за которого я так внезапно и серьезно заболела. Конечно, он не знает подробностей, но это не так важно, как то, что я могу на него положиться.

— Проводите меня к ней, — сделала Ромашка шаг к Элен.

— Леди лекарь? — поинтересовался Калеб.

— Да, — одновременно кивнули женщины.

— Это хорошо. Чем быстрее она поправиться, тем быстрее мы сможем исполнить приказ короля.

— Конечно, конечно, — согласилась Элен и повела Ромашку наверх.

Они уже успели подняться по лестнице, но за все это время из главного зала не раздалось ни звука. Ромашку и Элен я встретила, прижимая палец к губам, прося молчать. Я не собиралась уходить отсюда, пока не узнаю, как пройдет первое знакомство Калеба с оборотнем. Ромашка растерялась, увидев меня в добром здравии, а Элен уже не видя ничего предосудительно в моем поведении, прижалась к стене, чтобы случайно не выдать нашего присутствия.

Мужчины молча оценивали друг друга. Калеб явно примерял к гостю все то, что когда-то слышал об оборотнях. Грей был гораздо спокойней, но раздражен. Он явно чувствовал что-то исходящее от Дриона, и это ему не нравилось.

— Должен признать, неожиданно, — заговорил Вульф.

— Согласен, — кивнул Калеб. — Ожидал встретить нечто лохматое и зубастое.

Грей задрал бровь и, хмыкнув, признался:

— Так и есть, но мы хорошо притворяемся.

— Шутите?

— Предупреждаю…

Слово повисло в воздухе, как занесенный для удара меч. Желтый проблеск в серых глазах, заставил Дриона отступить от неожиданности.

— Вас не подготовили к жизни на границе, — вкрадчиво заговорил Грей и от его голоса даже у меня пошли мурашки по спине. — Так почему Вы здесь?

— Королевская награда, — постарался сохранить лицо Дрион, хотя явно и сам понял, что все не так просто, как он изначально считал.

— Вас жестоко обманули. Жизнь здесь не награда…для Вас.

Неожиданно их разговор был прерван появлением спутников Дриона. Мужчины подсознательно почувствовав напряжение и угрозу, встали веером за спиной своего сеньора. И Калеб ощутив ложное преимущество, расслабился и осмелел.

— Глупо угрожать мне в моем собственном доме.

— Еще не вашем, — хмыкнул Грей.

— Это дело времени.

— Конечно… если оно у Вас есть.

— В смысле? — прищурился Дрион.

— Так ведь до этого еще дожить надо.

Спутники Калеба, как один сделали шаг вперед, угрожающе положив руки на перевязи с мечами. Возможно, они ожидали, что гость присмиреет, но были крайне удивлены, когда Грей в ответ на их угрозу лишь рассмеялся.

— Кому-то Вы очень не угодили.

Калеб махнул рукой, останавливая своих воинов.

— Что Вы имеете в виду?

— Если не дураки, сами уедите.

Серьезный тон без угроз, говорил о откровенности последнего заявления.

— У меня на руках брачное соглашение за подписью короля. Я не могу уехать, это будет равносильно неподчинению.

Грей досадливо поморщился.

Это как раз то, что не позволяет и мне отказаться от этого брака. Король высшая инстанция, ослушаться нет возможности. Расплата — казнь. Но какой бы серой и мучительной не была моя жизнь, чувство самосохранение мне не чуждо.

— Это Ваши оборотни шныряют по местным лесам?

Вульф вопросительно посмотрел на Калеба.

— Моим людям некогда заниматься такой ерундой, ведь на носу посевные работы. Но Вы заинтриговали меня и я бы взглянул.

— Думаю, Ваше мнение будет полезным.

Грей не оглядываясь покинул зал, собираясь проверить территорию незамедлительно.

Вульфу был неприятен этот человек, но как хозяину соседних земель его интерес был закономерен.

Воины Дриона переглянувшись, замялись на месте.

— Но ведь уже темно. Что там можно рассмотреть? — спросил один из них, озадачено смотря в спину Вульфа.

— По всей видимости, это одно из того, что нам придется понять и принять как данность, — задумчиво ответил Дрион и отправился вслед за Греем.

* * *

Подсматривать и подслушивать стало нечего и мы, не сговариваясь, отправились в мою комнату. По дороге никто не произнес ни слова. Теперь и Ромашке объяснять что-либо было уже не нужно. Она и сама могла сделать вывод из услышанного.

Прикрыв за собой дверь и прижавшись к деревянной поверхности спиной, я тяжело вздохнула и немного хрипло попросила:

— Помоги.

— Чем тебе помочь? — не задумываясь, отозвалась Рома.

Ее готовность помочь вызвала бурю эмоций. От чувства вины за то, что втягиваю ее в эту историю, до щемящей грудь благодарности.

— Как ты успела заметить, я абсолютно здорова и мне очень трудно притворяться. Дрион умен и внимателен, его не удастся долго обманывать.

— Ты знаешь, я сделаю все, что ты попросишь, — твердо сказала Ромашка.

Я была уверена, что сделает. И я бы сделала. Нас слишком многое объединяет. Старый ритуал оборотней связал нас невидимыми, но очень прочными канатами. Это, пожалуй, даже серьезней, чем кровные узы, ведь если семью невозможно выбрать, то на тот шаг мы шли осознано. Помимо этого, чувство приятия и дружбы родились еще при первой встречи. Да и вместе совершенное преступление против церкви ко многому обязывает. Обман в монастырских землях серьезный проступок и его раскрытие все еще может повлечь за собой наказание.

— Я знаю. Знаю. Но моя просьба может показаться тебе необычной.

— Я должна подтвердить, что ты больна? — спросила Рома, но немного скривилась.

— Это бессмысленно. Во-первых, врать ты не умеешь. Во-вторых, Дрион все поймет.

— Тогда что?

— Мне нужно действительно заболеть. Ты можешь? — с надеждой посмотрела я на травницу.

Рома растерялась. Да уж, всем просьбам просьба. В ее таланте лечить я не сомневалась, и если бы понадобилось, доверила б ей свою жизнь. Но то, что я попросила разительно отличается от того к чему она привыкла.

Ромашка задумчиво сделал несколько кругов по комнате. Подойдя к окну и посмотрев на стремительно темнеющее небо, тихо произнесла:

— Травами можно навредить только одним способом — отравить. Но, прости, я этого делать не буду. Слишком опасно и непредсказуемо.

— Ромочка, — простонала я, теряя последнюю надежду. — Пожалуйста. Мне это жизненно важно. Я готова рискнуть.

— Я не готова. Как мне жить с этим, если что-то пойдет не так?

— Весь грех на мне, — грустно улыбнулась я.

— Почему? — резко обернулась Ромашка. — Замуж против воли — это, наверняка, тяжело. Не могу себе подобного даже представить… Но приказ короля…

Ромашка прикрыла глаза, пряча сочувствие и жалость.

— Ох, Ромашка. Я не надеюсь избежать брака, это не возможно. Я лишь хочу получить время, чтобы смириться. Мне нужно это. Очень нужно.

— Как все же жесток мир, — ни к кому не обращаясь, заметила Рома.

Элен, все это время молчавшая, подошла ко мне и, обняв, шепнула:

— Расскажи ей. Она поймет.

Я зажмурилась в ожидании волны боли об одной только мысли, что придется произнести вслух все, что гложет меня. Но Элен права, только откровенность сейчас способна переубедить Ромашку. Да и кто знает, как бы я ответила на ее месте?

— Я слишком люблю другого мужчину, чтобы сдаться без борьбы, — произнесла, наконец, я это заветное слово вслух.

Ромашка стушевалась, отвела взгляд и, немного побледнев, закусила губу.

— Я… — и столько вины было в этом коротком «я».

До меня совсем не сразу дошла суть ее смущения. И когда я все же осознала причину такой реакции Ромашки, я даже немного покраснела. Я настолько всецело окунулась в чувства к Эрику, что все, что было до него, стало неважным и почти нереальным.

— Мы никогда об этом не говорили, но, поверь, я… — плечи Ромы опускались все ниже.

— Верю, милая. Никто из нас не имеет власти над собственными чувствами. Ни ты, ни Грей, ни я. Мне ли не знать. Моя любовь к Эрику случилась внезапно и более того, вопреки моим желаниям.

— Эрик? — вскинула голову Рома, уставившись на меня огромными от удивления черными глазами.

Рассказ мне дался тяжелее, чем я думала. Боль затопила. Словно заново вскрытую рану обильно присыпали солью. Было трудно рассказывать о своих чувствах, которые я так бережно лелеяла в своем сердце. Трудно открывать душу. Но обстоятельства вынуждали.

О неожиданно появившемся в моей жизни женихе, я уже едва слышно шептала. Охрипшая от попыток сдержать слезы, я с надеждой смотрела на Рому. Она плакала. Никогда прежде я не видела слезы в этих черных глазах.

— Боже, Катрин…

— Помоги, — вновь озвучила я свою просьбу.

Наверное, это было не честно, но пути назад я уже не видела.

Ромашка молчала бесконечно долго. Но к моему великому облегчению, думала не об отказе, а о возможных вариантах.

— Есть травяной состав, который можно приготовить на любой кухне. Этот настой не сложный и не опасный, но его нельзя принимать долго.

— Почему?

— Его обычно применяют при обычном отравлении. Он очищает организм.

Я понимающе кивнула.

— Тебя будет постоянно тошнить. Бледность и слабость обычное побочное действие. Причем слабость очень сильная.

— Проводить время в постели лучше, чем в обществе Дриона.

— Катрин, речь идет о двух-трех днях не больше, — вернула меня Ромашка в реальность.

— Я благодарна и за это.

* * *

Настой оказался на удивление отвратительным. Даже не подозревала, что на замковой кухне можно найти нечто подобное. Глотать отвратительную жижу было сложно, но понимая, что стоит на кону, морщилась и пила. Ком к горлу подкатывал почти сразу. А дальше в глазах темнело и от спазмов шумело в ушах.

Два дня я не показывала носа из спальни, просто не в состоянии выйти. Слабость, о которой говорила Ромашка, была просто чудовищной. Тошнило часто и есть не хотелось совсем. Я уже и сама не рада была.

Единственное, что действительно меня устраивало, это полное отсутствие в моей жизни Дриона. Сам он не появлялся, а я о нем не заговаривала. Что все эти дни дела Калеб я не знаю, но почему-то была уверена, что Грей держит его подальше от дома. И не сомневаюсь, что не только я тому причина. Он не позволит, чтобы рядом с Ромашкой находился человек, которому он не доверяет. Слишком многое им пришлось пережить, чтобы обрести свое счастье и рисковать этим счастьем он никогда не станет.

Лишь сны приносили радость. Там всегда со мной был Эрик. И если раньше эти сны мучили меня своей несбыточность, то теперь я предпочитала их яви, чтобы хот немного побыть с любимым.

Ромашка все больше тревожилась, глядя на мое побледневшее лицо и впалые щеки. И если сначала она молчала, то однажды с трудом добудившись меня утром, заявила.

— Катрин, пора снижать количество отвара, иначе ты действительно заболеешь. Любое лекарство в большом количестве может стать ядом.

— Еще немножко, Ромочка, пожалуйста, — слабым голосом попросила я в очередной раз.

Она лишь тяжело вздохнула, и сокрушенно покачав головой, отправилась на кухню. Рома никому не доверяла приготовления отвара. Во-первых, была вероятность, что кто-то мог знать состав и понять, что происходит. Да и, не имея представления, насколько много власти Дрион приобрел за это время, лучше не рисковать. Во-вторых, она очень переживала из-за того, что из-за одной ошибки мне может стать хуже.

Как бы я не просила, еще через пару дней, не смотря на выпитую мной гадость, мне стало гораздо лучше. То, что это дело рук Ромашки даже не сомневалась, да она и не скрывала.

— Я постепенно делаю его слабее, и очень скоро придется отказаться от отвара совсем, — твердо сказала Ромашка, и больше не поддавалась ни на какие уговоры.

Уже на следующее утро слабость почти прошла. Лишь тошнота еще не пропала окончательно, и любое резкое движение заставляло кожу покрываться испариной. Спасть я тоже стала меньше, все чаще просыпалась по ночам от малейшего шороха.

 

8

— Завтра последняя порция, — однажды вечером уходя, сказала Ромашка.

— Все равно спасибо, — ответила я вслед, понимая, что мое время подходит к концу.

Сегодня сон был особо неуловим, и я с трудом заставила себя ни о чем не думать. Дрема была тяжелой, но не позволяла отдохнуть и окончательно провалиться в небытие и потому раздавшийся шорох совсем рядом со мной легко меня разбудил.

Распахнув веки, я встретилась взглядом с серо-голубыми глазами. Полная луна, светившая прямо в окно, позволяла рассмотреть мужчину, нависавшего надо мной. Распущенные волосы, кривая холодная улыбка, оголенный торс.

Калеб водил рукой по одеялу все ближе подбираясь ко мне. В тишине комнаты шуршание ткани било по нервам. Еще несколько сантиметров и его рука накрыла мое плечо. Мужчина, словно удивляясь тонкости ткани моей ночной рубашки, потер материю между пальцев. Потеряв интерес к одежде, он намотал прядь моих волос на палец и, наклонившись чуть ближе, шепнул:

— Я знал многих женщин, но есть в Вас что-то особенное. Вам хочется поклоняться, как богине и одновременно с этим поставить на колени, как шлюху.

Его слова заставили очнуться от оцепенения. Уперевшись руками в постель и оттолкнувшись пятками, резко села отползая от Калеба, насколько позволила спинка кровати. Подушки рассыпались, вытесненные моим телом. Схватив одну из них, я прижала ее к животу, создавая дополнительную преграду между нами.

Его спокойный, изучающий взгляд, заставлял меня нервничать и бояться с каждым мгновением все больше. Слишком уж по-хозяйски чувствовал он себя рядом со мной. Мое желание прикрыться от его глаз, было замечено и встречено ухмылкой.

— Что Вы здесь делаете? — с трудом я пыталась говорить так, чтобы голос не дрожал.

— Мне надоело ждать. Решил, что Вам нужен стимул, чтобы как можно быстрее подписать брачное соглашение.

Я не успела даже вскрикнуть, когда сильная мужская рука дернула меня вниз. Забившись, как рыба, выброшенная на берег, я пиналась и молотила руками по плечам и спине человека, навалившегося на меня. Мое сопротивление, казалось, еще больше распаляло мужчину и его руки принялись блуждать по моим ногам и бедрам, поглаживая и сжимая. Влажные жадные губи, прижались к шее, вызывая мурашки отвращения и желание исчезнуть. Я сипела не в состоянии закричать из-за огромного веса Калеба, но продолжала сопротивляться. Мои жалкие попытки отбиться вызывали у Дриона довольный смех. Он лишь забавлялся своей игрой, в то время когда я царапала его плечи и кусала губы, когда мужчина пытался поцеловать меня.

Силы иссякали, дыхания не хватало, мышцы ныли он напряжения. Я уже была готова унижено умолять, когда Калеб слегка отстранился, чтобы одним рывком разорвать рубашку от ворота до самого подола. Он замер на мгновение, жадно разглядывая мое тело в свете луны, а потом протянул руку и с силой сжал одно из полушарий.

— Идеальная, — хрипло сказал он и укусил меня за вторую грудь.

Боль молнией прошлась по телу, добавляя злости и сил. Вытянув руки вверх, схватилась на спинку кровати и, протиснув ногу между нашими телами, изо всех сил пихнула мужчину в живот, отталкиваясь от него и одновременно спихивая его с кровати. Меня бы позабавил грохот, с которым он упал на пол, но я понимала, что это еще не конец. Запутавшись в краях разорванной одежды, я успела лишь приподняться на коленях, когда сильные пальцы сжались на моей шее.

— Любишь поиграть? — прорычал Калеб. — Так я тоже.

Рванув за ворот, он стащил остатки ночной рубашки и толкнул меня на разбросанные подушки. Неловко махнув руками, я упала в ворох постельного белья, теряя ориентацию. Не видя ничего вокруг, я пыталась выбраться из матерчатого плена. Где-то за спиной раздался звук упавшего тяжелого предмета. «Меч» — с ужасом подумала я. Мужчина явно раздевался, а значит, времени у меня не осталось. В следующее мгновение произошло сразу два события. Во-первых, рядом со мной прогнулась кровать, возвестившая о том, что Калеба больше ничего не останавливает, а во-вторых, моя рука наткнулась на холодный металл под одной из подушек. Догадка о том, что это кинжал Эрика, пришла моментально. Когда теплая шершавая ладонь легла на мою спину, я не стала раздумывать и, развернувшись, наотмашь ударила ножом.

Многие годы тренировок не прошли бесследно — мужчина успел отпрянуть, и лишь тонкий порез через всю грудь кровоточил. Калеб немного удивленно, но без особых эмоций смотрел на порез, словно не понимая, как он появилась. Подняв руку, он провел ее вдоль раны, вытирая кровь.

Я, замерев и до конца не веря, что посмела сделать подобное, крепче сжала рукоятку кинжала. Нападение на лорда — это преступление, и теперь мою судьбу будет решать Дрион.

От движения рук, мышцы на груди Калеба напряглись, и кровь потекла обильнее. Я следила за тем, как капельки стекали по груди и капали на пол. Солоноватый металлический запах заполнил мои легкие. Рука дрогнула. К горлу подкатил ком. Перегнувшись через край кровати, я с трудом боролась с приступами тошноты, накатывающими волнами. Тяжело дыша, я крепко зажмурилась, боясь двигаться, чтобы не спровоцировать новую волну.

— Надо же, — раздался задумчивый голос Дриона. — А я, четно говоря, думал, что Вы водите меня за нос, а оказывается, действительно нездоровы.

Я не ответила. Мне было нечего сказать, да и не могла.

Шуршание, тихое побрякивание и, спустя минуту, стук закрывшейся двери.

Борясь с собственным телом, я перекатилась на спину и, раскинув руки в стороны, стала дышать медленнее и глубже. Калеб ушел. Пока ушел, но в том, что он вернется, я не сомневалась.

Отдышавшись и выиграв битву с разбушевавшимся желудком, я легла на бок и, накрывшись одеялом с головой, сжалась в комочек. Хотелось стать маленькой-маленькой, чтобы никто не мог найти и сделать больно. Хотелось спрятаться от всех и уснуть до тех пор, пока душевная тоска не съест саму себя.

— Катрин? — дрожащий голос Элен раздался совсем близко.

— Откуда Вы здесь? — устало спросила я.

— Не спалось. И я… ты же знаешь…

— Да, помню… молоко.

— Катрин, он… — вопрос Элен закончить не смогла. То ли не могла подобрать слов, то ли боялась сделать своими словами еще хуже.

И тут я поняла, как для нее выглядит ситуация. Дрион выходит из моей комнаты полуобнаженный, постель в беспорядке, на полу разорванная ночная рубашка. Ничего удивительного, что она так разволновалась, да я сама до сих пор трясусь от ужаса.

Стянув с головы одеяло и прямо посмотрев на Элен, чтобы она могла убедиться в правдивости слов, с трудом улыбнулась:

— Все обошлось. Мне очень вовремя стало плохо.

Элен глубоко вздохнула и, погладив меня по голове, пообещала:

— Постарайся отдохнуть. Я побуду здесь и сама все уберу. Не нужно чтобы кто-то знал, что Дрион был у тебя ночью. А так мы сможем сделать вид, что ничего не было.

— Я его ранила, — призналась я, зная, что очень важный момент, который способен очень неприятно аукнуться.

Едва поднявшаяся на ноги Элен, снова села.

— Ох, горемычная…

— Ничего, Элен. По-другому я не могла, а потом будь что будет.

Легкие шаги Элен по комнате, тихие шорохи и всплески воды меня постепенно убаюкали.

* * *

— Доброе утро, Элен, — услышала я сквозь дрему голос Ромашки.

— Доброе, милая, — отозвалась пожилая женщина, уставшим голосом.

— Что здесь случилось? — тихий, но очень злой голос Грея, разбудит меня окончательно.

— Милорд, Вам не следует тут находиться, — возмутилась Элен.

— Я уйду, когда услышу ответ.

— С чего Вы вообще взяли, что что-то случилось? — голос Элен предательски прерывался.

— Мадам, Вы много лет ненавидели меня из-за моего происхождения, так что должны знать, что от меня запах крови скрыть невозможно. От Дриона все утро разило свежей раной, но на него мне, честно говоря, совершенно плевать. Но то, что его кровью пахнет здесь, совсем другое дело.

С трудом разлепив веки и обернувшись к посетителям, сама ответила:

— Знаешь, чем ты меня всегда раздражал, Вульф? Тем, что тебе даже соврать нельзя. Не то чтобы мне это когда было нужно, совсем нет. Но есть же вещи, которые просто не хочется произносить вслух. Подумай об этом.

Вот чем так разительно отличался Эрик от Грея. Пусть Бофорт вел себя, так как считал нужным, но он никогда не требовал выворачиваться наизнанку, просто потому, что он хочет что-то знать. Я могла оставить свои мысли только для себя, и он не считал это преступлением против своего эго.

— Боже, Катрин, на тебе ж лица нет, — проскрежетал Грей.

— Наверное, я забыла его в другом платье.

Жалкая попытка разрядить обстановку не удалась. Грей самым настоящим образом зарычал:

— Ты просила о помощи. Так дай помочь!

— Ты не можешь меня выручить. А Ромашка и так сделала все возможное.

Чувствуя ломоту во всем теле и головокружение, я с трудом села в постели, тщательно прикрываясь одеялом.

— А теперь выйди, Элен права, тебе нельзя здесь находиться.

— Я все равно узнаю, что здесь происходит и, поверь, полетят головы.

Грей, выход, хлопнул дверью так, что вздрогнули стены.

— Ты ему не рассказала? — повернулась я к взволнованной Ромашке.

— Нет, конечно. Ты же его слышала. И я уверена, что ты не хочешь, чтобы первым свою голову потерял Бофорт.

— С него станется, — кивнула я.

Но если быть откровенной, то я не была уверена, что Грею было бы легко получить кусок от Эрика. Мощь и сила Бофорта была видна невооруженным взглядом и в случае противостояния их шансы были бы практически равны.

— Оставим мужские дела мужчинам, а нам нужно восстановить твои силы, — Ромашка приблизилась к кровати и убрала тряпицу, закрывающую кувшинчик с отваром. Его резкий запах вызвал немедленный спазм, и перегнулась через край кровати, не успев сделать не единого глотка. Спустя несколько минут, откинувшись на подушки, я с трудом проговорила:

— Мне теперь эту гадость даже пить не надо, достаточного одного запаха.

В ответ звенящая тишина. Заподозрив неладное, я приоткрыла глаза и наткнулась на задумчивый подозрительный взгляд Ромы.

— Что?

— Я уже три дня даю тебе другой настой, Катрин. От него не должно рвать.

— И что это значит? — шепнула я, немного напуганная ее напряженным взглядом.

— Либо мы нанести тебе слишком большой вред, либо…

— Либо? — подтолкнула я ее к ответу.

— Когда у тебя были последние женские дни?

Я собиралась ответить, но подавилась воздухом. Боже мой! Надо же быть такой дурой! Как я могла не заметить?

— Давно, — только и выдавила я.

— Элен, сходите на кухню, нужно заставить ее есть, — впервые столкнувшись с командным тоном Ромашки, я опешила.

Элен, не задавая вопросов, подскочила со стула и почти бегом отправилась к двери.

— Принесите хлебные корки, — только и успела крикнуть ей Ромаша в спину.

Тихая, спокойная, мягкая она вдруг предстала передо мной совсем с другой стороны. И, похоже, она была мной крайне недовольна.

— Ты понимаешь, что мы могли натворить?

— Рома. Ромочка. Это точно? — не обратила я внимание на ее вопрос, поглощенная своими чувствами.

— На таком сроке сложно сказать.

Нет, не сложно. Прислушавшись к себе, я почему-то была абсолютно уверена, что это действительно так. Что-то пело, шептало, расцветало в моем теле и душе. Пусть Эрик уехал, но он оставил невероятный подарок. Огромное счастье для моей израненной души. Что может быть прекрасней, чем дитя от любимого мужчины? Частичка нас обоих. Живое воплощение нежности, страсти, обожания, любви.

Положив руки на свой еще плоский живот, я поняла, для чего все еще живу. Вот что не позволило мне погибнуть, тем памятным утром, когда моя жизнь развалилась на «до» и «после». Вот что держало меня на этой стороне бытия. Для этого ребенка я живу, и буду жить. Для него справлюсь со всем, что преподнесет судьба. Мой долг сберечь и защитить.

— Теперь все будет хорошо, — самой себе сказала я. — Теперь я ничего не боюсь.

Тем временем вернулась переполошенная Элен. Она, похоже, принесла все, что только ей удалось найти в раннее утро на кухне замка. Ромашка выбрала из всего разнообразия зажаристые хлебные корки.

— Держи, они сдержат тошноту. Тебе обязательно нужно есть. Ты за последние дни потеряла в весе и силы тебе очень понадобятся.

Я послушно отправила хлеб в рот, собираясь слушаться любых ее советов. Она лучше знает, а мне главное, чтобы с ребеночком все было в порядке. Да и она оказалась права: коки не вызывали тошноты и как только желудок почувствовал пищу, сразу отозвался голодным спазмом.

— Замечательно, — облегченно вздохнула Рома. — Теперь подождем полчасика, и покорми тебя.

Элен поставив поднос на стол, подошла ближе. Невероятное количество эмоций читалось на ее лице. Там было все: радость, благоговение, но меня очень обескуражил страх, промелькнувший в глазах женщины.

— Что с Вами, Элен?

— А как же Дрион? — помявшись, все же спросила она.

Совсем недавно аппетитные для меня корочки, превратились в камни.

— Возможно… это к лучшему, что он здесь? — еще тише спросила Элен. — Бастарда никто не признает, а так у тебя есть возможность дать ребенку фамилию.

Элен права. Всецело права. Как бы мне не был противен Дрион, его появление здесь почти благословение. Это конечно не то чудо, на которое я надеялась, но все же могло быть еще хуже.

Ребенку нужна фамилия, законная фамилия. Я не могу позволить, чтобы мой ребенок получил пожизненное клеймо незаконнорожденного. И я пойду на все, чтобы защитить еще не появившееся на свет дитя.

— Он хочет жениться, так пусть женится, — произнесла я ненавистные слова вслух.

— А если он узнает?

— Не узнает. Срок еще совсем маленький. Да и он так стремиться получить земли, что будет только рад быстрому заключению брака. И еще не надо забывать о приказе короля. Даже если он что-то заподозрит, будет уже поздно.

— Но ведь ребенок родиться оборотнем.

— Это не важно, — вмешалась Ромашка, — Ребенок есть ребенок, оборотень он или человек, разницы нет.

Я выдохнула с облегчение. С каждым разом выясняется все больше пробелов в моих знаниях об оборотнях. И мне определенно нужна будет помощь.

— Рома, — начала было я.

— Мы будем рядом, — поняла она меня, не дослушивая просьбу до конца.

— Спасибо.

* * *

Одну меня оставили только после того, как убедились, что я не только хорошо поела, но и не собираюсь расстаться с завтраком. Только после этого, приказав хорошо поспать, Ромашка ушла и увела с собой Элен.

Но я не могла спать. Слишком большое количество эмоций играли в салки, догоняя друг друга и убегая. Здесь было все: страх за будущее, отвращение к неизбежному, радость от будущего материнства и всепоглощающая грусть.

Все это время я боролась сама с собой, пытаясь собрать силы в кулак, но всего лишь одно пока еще маленькое открытие, разрушило столь тщательно создаваемую мной стену. Я буду мамой!

Эрик считал, что я очень сильная. Возможно, он был от части прав, но тогда даже я не знала насколько можно быть сильной. Теперь знаю. Сила — это не способность сдерживать слезы, когда больно. Нет. Сила — это когда ты способен сделать все что угодно для достижения нужной тебе цели, невзирая на то, как это может противоречить твоим желаниям. И сегодня я приняла решения, которое вызывало во мне отторжение. Приняла потому что так надо.

Я не сразу поняла, что за влага покрывает мое лицо. Долгое время сдерживаемы мною слезы, нашли выход, нащупав брешь в мое броне. Они полились сами, без моего ведома, без моего участи и желания. Словно рухнула платина, о которой я даже не подозревала. И я позволила себе эту маленькую слабость. В последний раз.

Уже завтра я буду замужем за чужим мне человеком. И это случится не по приказу короля, а потому что так нужно мне и моему ребенку. А сегодня вечером я побуду слабой женщиной, оставленной любимым мужчиной. Только сегодня и только сейчас, я позволю сердцу тосковать по несбыточному. Это последние часы, когда я буду жить дорогими мне воспоминаниями.

А завтра… а завтра будет завтра.

 

9

Дрион, конечно, был несколько удивлен моим заявлением, что я готова подписать брачное соглашение уже сегодня. Одно только мое появление на завтраке вызвало у него бурю эмоций. Наверняка, он считал, что после той безобразной сцены в моей спальне я буду его избегать. Но спустившись этим утром к трапезе, я, поздоровавшись со всеми присутствующими, заявила, что уже достаточно здорова, чтобы не откладывать исполнение приказа короля.

— Вы уверены? — только и спросил он.

— У Вас есть возражения? — ответила я вопросом на вопрос.

Возражений у него не было и не могло быть. Мы оба это понимали. Напряжение, повисшее между нами, стало давить на нервы, но взгляд отводить я не собиралась. Это было очень глупо с моей стороны, так как таким поведением я могла вызвать подозрения, но и поступить иначе не могла. Пусть знает, я не буду покладистой и послушной, словно овца. Не знаю, как долго бы мы еще так сидели, если бы нас не отвлек громкий скрежет. Грей, со злостью глядя на нас, сжимал металлический бокал с такой силой, что он был смят словно сухой лист.

— Что-то не так? — задрала я бровь, глядя на своего друга.

Даже если у него и было что сказать, он не успел, так как Рома, положив ладонь на его локоть, привлекла его внимание. Ей было достаточно утвердительно кивнуть на вопросительный взгляд Грея, чтобы остудить пыл оборотня. Вот так без слов, она смогла объяснить Вульфу, что все идет, так как надо.

— Ничего, — буркнул Грей и поставил на стол уже негодную ни на что посуду.

— Я так и думала, — не удержалась я от колкости.

— Тогда не будем терять время, — отодвинул от себя тарелку Дрион и кивнул одному из своих людей, который немедленно поднявшись, отправился вон из зала.

— Я принесу соглашение, — не стала тратить время и я.

Дорога до комнаты и обратно заняла много времени, так как одеревеневшие ноги не желали меня слушаться. Лишь невероятная сила воли позволила вернуться в зал и не сбежать с этим злосчастным приказом.

Священник был уже на месте. Он поспешно раскладывал книги, поправлял рясу, и все это время исподлобья поглядывал на моего будущего мужа.

— Вы не переоделись, — оглядел мое коричневое платье Дрион.

— Так и праздновать нечего, — честно ответила я.

— При нашем первом знакомстве, Вы были гораздо учтивее.

— Вы тоже казались более галантным, — скривила я губы в подобии улыбки.

Его взгляд рассказал, что наказание будет неизбежным. Вот только было мне совсем не страшно.

— Для того чтобы начать церемонию… — неуверенным голосом начал священник. — Необходимо подписать брачное соглашение.

Читать еще раз, выученное мною наизусть я не стала, и легко поставила пером росчерк на жесткой бумаге.

Свидетели брачной церемонии в своем отношении к происходящему относились поразительно единодушно. Они с каким-то неверием смотрели на мои уверенные движения. И если Элен и Ромашка с большим пониманием, то Грей, казалось, сейчас кем-нибудь закусит.

Дрион довольно выдернул бумагу из-под моей руки и окунул перо в чернильницу.

— Надеюсь, Вы всецело осознаете, что с этой минуты здесь все станет моим…включая Вас?

Отреагировать на это заявление я не успела, так как раздавшийся от двери голос, едва не лишил меня сознания.

— Надеюсь, Вы осознаете, что существовать без жизненно важных органов Вы не сможете и владеть чем-то тем более?

Я, не веря своим глазам, смотрела на Эрика, стоящего в дверях. Он зло сверлил глазами Дриона и желтый блеск в его взгляде обещал скорую смерть.

— Кто Вы и как смеете врываться в мой дом? — Калеб, забыв о свитке, поднялся на ноги.

— Ваш…дом? — слова были произнесены с убийственным спокойствием, отчего у меня на затылке зашевелились волоски.

— Кошечка, ты не скажешь мне, кто этот мужчина? — очень мягко спросил Эрик, не глядя на меня.

— Мой жених, — я очень хотела ответить твердо, но глосс дрогнул и интонация оказалась почти вопросительной.

— Муж, — поправил было меня Дрион.

— Еще нет, — огрызнулась я на Калеба.

— А кто же тогда я? — еще один наиграно мягкий вопрос.

— Действительно, а кто ты? — злость родилась где-то в глубине души.

Как он смеет врываться в мою жизнь тогда, когда я, наконец, поняла, как жить дальше без него? Как он может так просто прийти, как будто вышел по делам всего на минуту, а не исчез бесследно на несколько недель? Как ему хватает наглости вести себя по-хозяйски там, где оставил после себя пепелище. Я была тек невозможно зла на него за то, что пережила без него, что даже не обратила внимание на дикую радость, родившуюся в сердце. Пришел, ведь он пришел же!

Перемену в моем настроении Эрик уловил мгновенно. Теплые шоколадные глаза удостоили меня своим вниманием.

— Кошечка, ты моя жена. Выводы делай сама, — снисходительно ответил он.

Но буря в его глазах, подсказала насколько тяжело ему сдерживать бурлящую натуру, и все его наигранное спокойствие держится на одном честном слове. Еще совсем чуть-чуть и перепалка может перерасти в кровавую бойню. Я была так удивлена этим открытием, что даже не сразу обратила внимание на то, что именно он сказал. О когда осознала, оцепенела.

— Жена?

Как жена? Чья жена? Я… жена?

— Как это? — все что мне удалось спросить.

— Тебе напомнить, как именно это было? — выгнул он бровь.

Вопрос был задан с такой откровенно интимной интонацией, что ни для кого не стало секретом, что именно он имел в виду.

Напряженный мир трещал по швам и первым признаком надвигающего урагана стал мягкий шаг Грея в сторону Ромашки. Он как бы невзначай приблизился к жене и очень бережно задвинул ее за сою спину. Это прошло почти незаметно для окружающих, но имело свои причины. Зверь Грея безошибочно подсказал момент, когда тишина взорвалась скрипом металла.

Дрион еще не совсем понимал смысл происходящего, но точно осознал, что его чаянья стать землевладельцем летят в тартарары. Без предупреждения Калеб метнул нож в сторону Эрика. Он рассчитывал на легкую победу, но его незнания оборотней сыграла с ним злую шутку. Отмахнувшись от стремительно летящего в него оружия, как от мухи, Эрик в одно мгновение приблизился к Дриону. Отросшие когти впились в шею Дриона, за которую он был подвешен над полом.

— Я рад, что ты оказался достаточно глуп, чтобы дать мне повод размазать тебя по полу.

— Я имею полное право, право данное королем, — хрипел Дрион, не желая сдаваться.

— Должен тебя разочаровать. Наш король очень дотошно изучил законы оборотней и никогда не делает что-то во вред своим землям. Так что тебя сюда отправили не за наградой, а на смерть. Король уже знал, что Кошечка моя женка, подписывая брачное соглашение. Он совершено точно осознавал, что я убью тебя за посягательство на мою женщину.

— Но почему?

— Тебе лучше знать, чем ты так насолил суверену.

— Она не сказала, что замужем.

— Это мое упущение. Моя вина. Женщины, что с них возьмешь, то напридумывают себе целую горы несуществующего, то не видят очевидного.

Не видят очевидного? Слушая на удивление многословного Эрика, я все больше закипала.

— А если бы ты не успел? — борясь с желанием что-нибудь расколотить, спросила я Эрика, не обращая внимания на задыхающегося Дриона.

— Успел бы, — уверенно ответил Бофорт.

— Я неделю травилась какой-то дрянью, чтобы сказаться больной!

Эрик улыбнулся, выпуская почти бездыханного Калеба из рук и сделал шаг ближе ко мне.

— Ты у меня очень умная девочка, хоть иногда и не догадливая.

Зря он это. Чернильница просвистела мимо него, но очень удачно угодила в разинувшего рот священника. Подсвечник попал в одного из людей Дриона, пытавшегося поднять своего господина. Церковная книга, была поймана Греем, который се еще хмуро смотрел на Ромашку, после фразы, про отраву, а она делала вид, то не понимает, о чем речь и вообще очень увлечена происходящим.

Что-либо еще запустить я не успела, так как была не очень тактично переброшена через плечо.

— Вы, задержитесь, — ткнул он пальцев в испачканного чернилами священника. — А остальное мы обсудим с женой наедине.

Заявил этот гад и понес меня на выход из главного зала.

— Осторожней! — взволновано вскрикнула Рома в спину Эрика и, поймав вопросительный взгляд Бофорта, мгновенно развернувшегося на окрик, прикусила губу.

— Так почему ты все же согласилась замуж выйти? — подозрительно спросил Бофорт.

— Не твое дело! — прохрипела я, вися вниз головой и борясь с наступающей тошнотой.

— Не мое, значит? — поставил он меня на ноги и заглянув в глаза.

— Не твое, — упрямо заявила я, теряя сознание от резкой перемены положения.

* * *

Очнулась лежа в теплых родных объятиях. Эрик ласково гладил меня по спине и волосам, время от времени, зарываясь носом в волосы и целуя.

— Кошечка моя, тебе лучше? — безошибочно определил он момент моего пробуждения.

— Мне замечательно, — постаралась я придать голосу грубость, но вышло плохо, уж слишком много счастья было в сердце.

Эрик тяжело вздохнул.

— Будешь царапаться?

— И кусаться, — подтвердила я, а сама неосознанно принялась поглаживать все, до чего могла дотянуться.

— Ну, ладно, тебе можно, — хмыкнул он. — Тебе все можно.

Его рука плавно спустилась вниз и накрыла мой живот. Пальцы ласково погладили меня сквозь ткань платья, а потом, осмелев и задрав подол, забрались под одежду.

Я замерла.

— Леди Вульф пришлось признаться, — ответил он на мой немой вопрос.

— И… — затаила я дыхание.

— Я не думал, что могу быть счастливее, чем кода держу тебя в своих руках. Но я ошибался. Оказывается, обнимать свою маленькую семью вот что такое верх блаженства.

От нежности в его голове, слезы навернулись на глаза. Я, шмыгнув носом, постаралась отвернуться и тайком вытереть вмиг ставшие мокрыми щеки.

— Кошечка, не рви мне сердце, — сжал он объятия крепче.

— Как скажешь, — согласилась я и разрыдалась в голос.

Он долго держал меня в руках, позволяя выплакаться, потом очень тщательно сушил мое лицо поцелуями. Постепенно всхлипы утихли, превращаясь в постанывания, объятия стали крепче, поцелую жарче. Шоколадные глаза с желтыми всполохами — это все что я видела и осознавала. Кровь, впервые за последнее время, закипела и понеслась по венам, бурлящим потоком. Руки сами блуждали по сильным плечам, а губы искали ответные горячие поцелуи. Мое тело его узнало и приняло.

Боже, как же мне не хватало его близости. Как же сильно я истосковалась по его поцелуям. Как же неполноценная была моя жизнь без него.

Силки страсти не отпустили нас и все больше запутывая, толкали друг к другу. Цепляясь за Эрика, я стонала в голос от наслаждения и взрывалась удовольствием от каждого его выпада. Забыв обо всем, впитывала его в себя, и чутко отвечала на его ласки.

И снова его шепот, затопил мое сознание. Тихие слова, которые я слышала от него и раньше. Я их слышала, но до сегодняшнего дня не понимала. Почему? Ведь теперь так очевидно и совершено точно я могла разобрать в словах его признания. Слышала слова наполнение нежностью и страстью. Он шептал о своей любви ко мне, рассказывал, как долго искал и как невероятно тоскует без меня, расставаясь даже на минуту.

— Люблю тебя, — простонала я в его губы, отвечая на непрерывный поток слов, которые произносились с все большим напором и почти мольбой.

Эрик замер, нависая надо мной:

— Ты слышишь, — довольно проговорил он.

— Я и раньше слышала, но не понимала, — призналась я в надежде на объяснения.

— Голос волка, может слышать только пара. Но ты была так уперта в своем желании расстаться без сожалений, что не позволила себе и мне сблизиться окончательно.

— А теперь?

— А теперь мне все равно, что ты придумаешь еще. Ты моя! Была моей и будешь!

— Я подумаю, — заявила я, за что получила очень чувствительный укус в плечо.

Я ойкнула, а укус был мгновенно зацелован.

— Не смей! Слышишь, не смей! Ты уже не можешь отказаться, — прорычал Эрик.

— Не дождешься, — не менее угрожающе перебила его я.

Нежная страсть сменилась напором дикого голодного вожделения. Он брал меня раз, за разом доказывая и показывая, кто хозяин. Он не отпускал меня ни на секунду, забыв о том, что у нас гости и несчастный священник, не имеющий возможности уйти из-за приказа господина. Мы забыли обо всем, кроме друг друга.

* * *

Официальная церемония состоялась лишь утром. Элен утирала слезы радости и облегчения. Ромашка улыбалась, сияя довольными глазами. Уставший ожиданием священник, бубнил заученные тексты.

Дриона, конечно уже не было. Оно и понятно, осознав, что его обрек на смерть сам король, унес ноги, не сообщая куда. О попытки изнасилования Эрику я рассказывать не стала. Нет, мне не было жалко Дриона, а вот перспектива расстаться с Эриком пугала до смерти. А в том, что он отправиться вдогонку, дабы наказать Калеба, я не сомневалась. Пусть все будет так, как есть. А Дрион все равно не сможет уйти, те, кому король подписал смертный приговор, уже покойники, даже если сами еще об этом не подозревают.

Эрик был серьезен и нетерпелив. Долгая речь священника его раздражала.

— Вот поэтому оборотни редко приглашают священников на свои свадьбы, — раздался скучающий голос Грея у нас за спиной.

— Не удивительно, ведь божий человек был просто шокирован традиционной свадьбой зверолюдей, — шепнула в ответ Ромашка, заставляя меня покраснеть.

Эрик впервые с начала церемонии улыбнулся, тоже без труда расслышав замечание Ромы.

Дотерпев до конца обряда, Эрик сполна компенсировал ожидание долгим голодным поцелуем. Свидетели даже стали покашливать, очень тактично напоминая о своем присутствии.

Рыкнув что-то не очень приличное, Эрик оторвался от меня и не очень вежливо пригласил всех отметить нашу свадьбу.

Я принимали поздравления от свидетелей: Элен и Ромашка по очереди обнимали меня, шепча напутствия и делясь впечатлениями о последних событиях, когда и Грей решил принять в этом участие.

— Так как у Катрин нет отца или братьев, позвольте, как другу выказать свое благословение, — предложил Грей, с кривой улыбкой на лице.

Ромашка сделала шаг назад и дернула меня на себя, вызвав бурю замешательства. Причина столь неожиданных действий обозначилась разу. Грей не меняя выражения лица, внезапно замахнулся и изо всей силы ударил Эрика по лицу. Бофорт заметно покачнулся, но устоял на ногах. Я же смогла выдавить из себя лишь короткий писк, глядя во все глаза на довольного Грея.

— Руки так и чесались, — признался он.

— Жаль традиция не позволяет ответить, — потер скулу Эрик.

— Вообще-то можешь считать, что за тебя отомстили.

Эрик выгнул бровь, как обычно считая, что слова, как правило, лишнее.

— Твои люди меня несколько дней по лесу гоняли.

— Не мог же я оставить Катрин без охраны. А за то, что выдали себя им не поздоровится.

— Твои люди? — возмутилась я.

— Конечно, Кошечка.

Преодолев мое сопротивление, он прижал меня к себе и шепнул на ухо:

— Ты такая страстная, когда злишься. Продолжай в том же духе, и я унесу тебя наверх прямо сейчас.

— Ну, уж нет. У меня свадьба.

— А у меня? — рассмеялся он.

— А у тебя, судя по тому, что мне удалось узнать и понять, она была уже давно. Только ты забыл поставить меня об этом в известность.

— Я знал, что мне предстоит уехать. Я так же знал, что обязательно вернусь, не смогу иначе. И честное слово, я до последнего хотел сделать все правильно. Поухаживать за тобой, пока вынужден задержаться в пути. Думал, закончу все дела и вернусь, чтобы забрать тебя с собой. Но разве можно было сопротивляться тебе. Я ночи проводил под твоей дверью. Я устраивал ночные пробежки по залитым дорогам. С ума сходил.

— А сказать мне что вернешься?

— Мне даже в голову не пришло, что решишь, что я тебя оставил. Я не взял в расчет, что ты мало знаешь об оборотнях. Любой, кто вырос в стае, знал бы, что ты моя жена, не меньше.

— Я не из стаи.

— Это моя ошибка. Прости.

Последнее слово он произносил с трудом. Явно ему не привычное.

— А Алмер и Каденс?

— Еще в столице. Я уехал сразу, как до меня дошли слухи о том, что король отправил жениха к леди Муар. Не сомневаюсь, что слухи стали мне известны не случайно, но у меня не было времени разбираться. Алмер же остался решать проблемы наших земель, теперь уже его земель, — уточнил Эрик. — Мое же место здесь с тобой и нашими детьми.

— Детьми?

— Я не собираюсь останавливаться на достигнутом, — проказливо улыбнулся Эрик, целуя мои смеющиеся губы.

Когда мне дали возможность вздохнуть, поняла, что мы дано одни в комнате. Остальные шумно разговаривали и смеялись в главном зале, звонко туча бокалами с вином.

— Какие у нас тактичные друзья, — заметил Эрик и взял меня за руку.

Вот только он повел меня совсем не к ним, а напрямик отправился в спальню. Я собиралась было возмутиться, но набрав побольше воздуха, чтобы возразить, благополучно потратила его на то, чтобы не задохнуться во время долгого поцелуя. И эти шоколадные глаза, смотрели с такой жаждой, что я не могла отказать, так как желала остаться с ним наедине не меньше чем сам Эрик.

А друзья? Друзья нас поймут.

— Я люблю тебя, и пойду за тобой, куда скажешь, — сказала я, прижимаясь к Эрику всем телом.

— Это будет не сложно, ведь я всегда буду там, где ты, Кошечка.