Рон Уизли схватил сестру за рукав, целеустремлённо втянул за собой в пустующий класс и закрыл дверь.

— Рон, ты чего? Пусти! У меня сейчас…

— Наплевать, что у тебя сейчас, — жёстко пресёк поползновения Джинни освободиться младший старший брат. — Майкл Корнер подождёт. У нас проблема, знаешь ли.

— Какая на сей раз? — Джинни перестала вырываться, гадая, как давно Рон знает про Корнера.

— Гарри Поттер, — прошипел Рон.

Личико Джинни, которое можно было бы назвать миловидным, если бы оно таким было, исказилось в гримасе, удачно сочетающей безумную злобу и неукротимую ярость.

— Наша мама так замечательно всё распланировала, — продолжил Рон, шипя так, словно он говорил на парселтанге. — Мы дружим, все вчетвером. Растём вместе. Индивидуальность Гарри подавляется нашим с тобой влиянием. Потом я женюсь на Гермионе, а ты берёшь себе Поттера. Папа помогает нам с тобой устроиться в Министерство, отдел значения не имеет. Знания Гермионы помогают нам с тобой справляться с нашей работой, и мы растём в должностях. Гермиона оказывается единственной наследницей двух хорошо обеспеченных зубных врачей, когда они совершенно внезапно обнаруживаются мёртвыми у себя дома, и никому не приходит в голову проверить с помощью Приори Инкантатем палочку, которую я сломал на втором курсе. Я ведь её в самом деле сломал, а Джимми Кидделл её потом в самом деле починил… Гарри и так уже является единственным наследником двух бывших сотрудников Министерства. И с этого момента наше с тобой будущее становится абсолютно безоблачным и обеспеченным.

Джинни согласно закивала:

— Я уже придумала, куда мы бы поехали на медовый месяц!

— Я тоже, Джинни, я тоже. Но этот Гарри Поттер спутал нам все карты. Он отбивает у меня Гермиону, а у тебя — себя! Надо с этим что-то делать!

— Но что мы можем сделать?! — Девушка в отчаянии заломила руки. — Я же не могу просто предложить себя ему! Это неприлично! Мне мама что-то такое рассказывала, — кажется, что приличные девушки не предлагают себя то ли на первом свидании, то ли до первого свидания… И потом, это всё равно не сработало. Он только о своей Гермионе думает!

Рон зарычал.

— О твоей Гермионе, — поправилась Джинни.

Рон сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, и продолжил:

— В общем, можно считать решённым, что твой Гарри для нас потерян.

— Скорее всего, да, — согласилась Джинни. — Я могу предпринять ещё кое-что… У нас девчонки варят амортенцию в складчину, я хочу попробовать… Но, скорее всего, да.

— Амортенция… — нахмурился Рон. — Не люблю я эту алхимию. У неё противоядие есть. А если он решит его выпить, по дурости или на «слабо»? Может, империо попробовать?

— Империо, конечно, лучше, — согласилась Джинни, — но я вовсе не уверена, что смогу удерживать империо достаточно свободное, чтобы он вёл себя естественно, не вызывая подозрений, и одновременно достаточно жёсткое, чтобы он не обращал внимания на Гермиону. Это работа ювелирная, она не каждому мастеру по плечу, а мне всего четырнадцать.

— Тогда он для нас потерян, — тряхнул головой Рон. — Если амортенция не сработает.

— Да.

— Тогда надо спасать хотя бы Гермиону, — продолжил юноша. — Раз уж твоё будущее накрылось медным тазом, нужно хотя бы моё обеспечить. Половина от плана намного лучше, чем полностью лопнувший план. Не волнуйся, я найду способ поделиться с тобой.

— И что ты предлагаешь?

— Устранить Гарри Поттера, — рискнул Рон.

В классе повисла тишина.

— Не мог бы ты повторить ещё раз? — попросила Джинни. — Мне на секунду послышалось, что ты сказал…

— Устранить Гарри Поттера, — жёстко повторил Рон. — План, на самом деле, простой. Гарри Поттера внезапно убивают. Гермиона, эмоционально привязавшаяся к Гарри, в ужасе и в раздрае. И тут возникает её друг и старый поклонник…

— Виктор Крам? Ты и его хочешь в свой план включить?

— Я, дубина! Я возникаю!

— Да-а-а. Уж что-что, а возникать ты умеешь.

— У Гермионы нет никакой поддержки, кроме меня. Она вешается ко мне на шею, плачет мне в жилетку, мы с тобой аккуратно обрабатываем её, внушая мысль, что самое лучшее, что можно сделать после того, как её любимого жестоко убили, — это выйти замуж… И она выходит замуж за меня, потому что никого другого рядом нет.

— Звучит интересно, — протянула Джинни. — Явно видно, что ты не первый день об этом думаешь. А как ты собираешься удержать Крама?

— Если он появится, то явно решит задержаться, значит, остановится в гостинице, — объяснил Рон. — Я выясню у Гермионы его адрес и выложу эту информацию Рите Скитер. Её статья сделает «Ежедневному пророку» тираж, а гостиница будет блокирована поклонницами Крама. Увидев Крама в окружении десятков или сотен красивых девчонок, Гермиона не сможет поверить, что ему нужна ещё и она, потому что ты, Джинни, напомнишь ей про её бобровые зубы. Мы воспитаем в ней комплекс неполноценности! Она будет счастлива, что у неё есть хотя бы я, а к любому другому парню, который прорвётся через наши с тобой линии обороны и признается ей в своих чувствах, будет относиться с недоверием и опаской.

— Предположим, что это сработает, — покачала головой Джинни. — Но тогда обработку надо начинать уже сейчас. Комплексы неполноценности за один день не воспитываются. А что ты собираешься сделать с Поттером?

— Джинни, из Азкабана сбежала дюжина Пожирателей Смерти, — хохотнул Рон. — Два года назад Сириус прорвался к нам в спальню. Я не вижу причин, по которым какой-нибудь Долохов не может пройти по его стопам. Только на сей раз я заору чуточку позже… После того, как он заавадит Поттера.

Джинни поразмыслила над этой идеей, машинально накручивая на палец локон.

— Поттера нельзя авадить, — ответила она. — Одна Авада от него уже отскочила. Если и вторая от него тоже отскочит, он проснётся и тебя в порошок размажет. Надо что-нибудь другое придумать. Империо во время матча, и направить его в стену на полной скорости?..

— Ты же знаешь, что поле для квиддича во время матча защищено от посторонней магии, — покачал головой Рон. — Иначе любой болельщик смог бы конфундить вратаря.

— Да, верно, — кивнула Джинни. — А во время тренировки?

— Он не тренируется.

— Тогда, может, устроим ему несчастный случай на стрельбище? Во время очередного занятия клуба?

— Там двадцать человек свидетелей! Нет, им всем «несчастные случаи» устраивать нельзя. Два с лишним десятка трупов, трое выживших, из них двое со следами пороха на ладонях, — это плохо похоже на несчастный случай. И Гермиона там же будет, ты не забыла? Мы не успеем навести ей ложную память, пока будем заняты отстрелом всех остальных.

— Да, проблема, — согласилась Джинни.

— Честно говоря, я только про Аваду думал, — признался Рон. — Мне как-то не пришло в голову, что он может быть защищён от Авады. Но… О, у меня есть идея!

— Делись!

— Пусть амёбы делятся, — фыркнул Рон. — Ладно, слушай. Мы с тобой знаем одну личность, которой вот уже полгода смерть как хочется добраться до Гарри Поттера.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть?!

— Да! Мы договоримся и поможем ему возможность заграбастать Гарри Поттера. И если у него ничего не получится с Авадой, нашей вины в этом не будет.

— А как ты собираешься выйти на Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Мне не надо на него выходить! — улыбнулся Рон. — Знаешь, в моей параллели учится один мальчик, чей папа должен быть на связи с кем-то, кто может выйти на связь с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Я закину удочку Малфою! Он передаст мои слова своему папе, тот передаст дальше по цепочке, Сама-Знаешь-Кто придумает план похищения Поттера, мы отведём Поттера в нужное место — и, таким образом, избавимся от Поттера раньше, чем успеем сказать «Пожиратели Смерти»!

— А Малфой не сдаст тебя Дамблдору?

— А даже если? — отмахнулся Рон. — Ты что, не знаешь? Теперь Невилл — герой «Хогвартса», будущий победитель Сама-Знаешь-Кого и надежда человечества. Если один очень известный в прошлом ученик, на которого у профессора Дамблдора нет никаких планов, но который может разрушить его планы, падёт невинной жертвой террора Пожирателей Смерти, ты думаешь, профессор очень сильно огорчится?

— Думаю, нет, — улыбнулась Джинни.

— Правильно думаешь! Но, на самом деле, он, скорее, предпочтёт передать мои слова своему отцу. Ты же знаешь, что Малфой ненавидит Поттера. Спасать его? Когда можно обеспечить ему ужасные муки и одновременно выслужиться перед Сама-Знаешь-Кем? Тут двух мнений быть не может, Малфой предпочтёт второй вариант.

— Звучит логично.

— Хорошо. Итак, замётано: ты пробуешь амортенцию, и, когда она не сработает, мы сдаём Поттера Малфою, Сама-Знаешь-Кто убивает Поттера, устраняет этот фактор из нашей жизни, и, наконец-то, наше будущее входит в запланированную колею!

Заговорщики упустили из виду несколько нюансов. Так, например, у Джинни Уизли был Долг Крови перед Поттером, потому что тот отправился спасать её в Тайную Комнату на втором курсе, рискуя собственной жизнью и не надеясь пережить противостояние с василиском. Артур Уизли был в долгу перед Джеймсом Бондом, потому что именно действия Джеймса помогли сохранить ему жизнь, — но этот долг не был Долгом Крови, потому что Джеймс ничем не рисковал сам и действовал, рассчитывая получить от своих поступков выгоду. (При этом сам Джеймс не знал, что эти соображения аннулируют Долг Крови, переводя ситуацию в аналог обычной дружеской признательности, и считал, что речь всё ещё идёт о Долге Крови. И в какой-то степени Бонд был прав, потому что за несовершеннолетнего волшебника Долг несёт его ближайший совершеннолетний родственник по мужской линии, так что у Артура Уизли всё-таки был Долг Крови перед Поттером, — за Джинни).

Ещё один Долг Крови перед Бондом был у Малфоев, потому что Бонд спас Драко от химеры.

Отношение к Долгу Крови в магической среде было двояким. Старые аристократические семьи, древние магические рода вроде Малфоев, Урквартов и Лестрейнджей, соблюдали положения Долга до буквы, скрупулёзно, — можно было бы сказать «как законы», но как раз к законам эти семьи относились не слишком хорошо, считая их в лучшем случае досадной помехой. Понятно, что семьи, пытающиеся выдавать себя за древние и аристократические, такие, как Крэббы, обязаны были играть по правилам аристократов и тоже принимать Долг Крови всерьёз. Другие семьи, возможно, столь же древние, но не столь аристократические, считали, что Долг Крови — это всего лишь пафосное название для выражения признательности, и ничего более.

Первые потрясали примерами, когда нарушение Долга Крови вызывало страшные последствия для нарушителей. Вторые отмахивались от этих примеров, считая их совпадениями, случайностями, тем более что их и правда было немного, — большинство попавших под Долг Крови всё-таки старались его возвращать. Оставался открытым вопрос, что именно приводило к столь неприятным последствиям для нарушителей, раз уж, по общему мнению, мидихлориане в целом мало интересовались макромиром. Сам того не зная, Джеймс Бонд оказался той самой персоной, которой надлежит определить правую сторону в этом вопросе.

К счастью для Бонда, Малфои принадлежали к первой категории. К несчастью для Рона и Джинни, Уизли принадлежали ко второй.

Но Уизли упустили ещё кое-что, помимо Долга Крови, в который они не верили. Вот уже почти полгода тот, кого они считали Поттером, добросовестно учил их бегать, прыгать, поднимать тяжести, тренировать выносливость и координацию, сражаться голыми руками, на шестах, ножах, мечах, пистолетах и автоматах. Поттер учил их тактике и стратегии боя на пересечённой местности в условиях постоянного ожидания нападения. Поттер рассказывал им, как важно всегда быть наготове, потому что, как справедливо заметил Рон, раз уж один террорист сумел незамеченным пробраться в спальню Гриффиндора в Хогвартсе, нет никакой гарантии, что другие не сумеют сделать то же самое. Рон и Джинни не сообразили, что, раз уж всему этому учит их Поттер, значит, он это всё знает, как минимум, не хуже их самих.

Рон и Джинни решили поймать врасплох тренированного суперагента, у которого ожидание предательства вбито в подкорку на уровне безусловных рефлексов. Ну-ну. Удачи.