Очаровательная девушка-экскурсовод слащаво улыбнулась:

— …А вот на этом месте, утверждает легенда, граф Джакопо повелел отрубить головы ста пятидесяти пленным турецким солдатам.

Группа остановилась. Пожилые японские туристы начали щёлкать фотоаппаратами, пытаясь запечатлеть крошечный внутренний дворик замка. Розовощёкая, раскрасневшаяся пара из России миловалась на отшибе, и мысли их явно были далеки и от замка, в котором они находились, и от зверств одного из его бывших владельцев; Билл даже не был уверен, что они слышали объяснения экскурсовода. Несколько туристов-итальянцев, лица и тела которых несли на себе печать чрезмерного увлечения пиццами и спагетти, а щёки переваливались через воротник и почти достигали ширины плеч, воспользовались остановкой, чтобы отдышаться и утереть пот.

Из разношёрстной экскурсионной группы выделялись Билл Таннер, Джон и Джим. Оба подручных, — телохранители и помощники в одном лице, — не сговариваясь, надели на экскурсию одинаковые тёмно-серые костюмы в чёрную полоску, свободного покроя пальто, начищенные туфли с подбитыми подошвами и солнцезащитные очки. Билл, заранее подозревая, что его сопровождающие оденутся в точном соответствии со стереотипами тайных агентов, вырядился в джинсы, высокие ботинки, линялый свитер и кожаную куртку. При нулевой температуре воздуха шефу аналитиков было отчаянно жарко, но, по крайней мере, теперь их троица напоминала не секретных сотрудников в разгар тайной миссии, посмотреть на которую приходят жители всех окрестных деревень, а экстравагантного миллионера с глуповатыми, но старательными телохранителями.

Лица телохранителей, внимательно слушавших экскурсовода, были нежно-салатового цвета.

— Этот дворик же всего семь на десять ярдов! — придушенно сказал Джим. — После казни ста пятидесяти человек тут по щиколотку должно было натечь…

Джон, не глядя, заткнул рот Джима рукой. Второй рукой Джон затыкал собственный рот. Цвет физиономий оперативников подсказывал, что их отношение к рассказу экскурсовода вот-вот вырвется наружу и зальёт брусчатку двора. Возможно, тоже по щиколотку.

— Граф лично наблюдал за казнью с балкона, — девушка показала на нависающий над двориком балкон второго этажа. — Легенда утверждает, что он очень любил свою жену. Прямо в процессе наблюдения. Это служило дополнительным унижением для турецких пленных; таким образом, граф показывал им, что он дарит новую жизнь, тогда как они пришли на его землю, как захватчики, которые могут принести и заслужить только смерть.

Билла передёрнуло.

— Легенда, конечно, врёт, — мило улыбнулась девушка-экскурсовод. — Достоверно известно, что графиня не переносила вида льющейся крови.

— Ну правильно, зачем разбазаривать хорошую еду, — полушёпотом произнёс Билл. Экскурсовод бросила на него быстрый, внимательный взгляд и хлопнула в ладоши:

— Давайте, пройдём внутрь! У нас впереди ещё осмотр кухни, столовой, рабочего кабинета, ванной комнаты и графской спальни.

Японцы, шумно обсуждая странные привычки местечковых европейских правителей, потянулись в открывшиеся двери. За ними протиснулись итальянцы. Джон направился было следом, но Билл поймал его за рукав и показал вниз.

На тёмной от дождя плите мощёного двора белыми шрамами выделялись параллельные щербины. Кто-то долго и упорно молотил по камню топором. Не меньше ста пятидесяти раз. Джон пожалел о том моменте, когда пошёл служить в MI6, и заодно о том моменте, когда родился. Билл пожал плечами и направился к дверям как раз в тот момент, когда к ним подошла парочка туристов из России.

— А вы, я вижу, наш? — улыбнулся круглолицый юноша.

Аналитик окинул взглядом парочку, первым делом обратив внимание на девушку.

Круглолицая, раскрасневшаяся то ли от лёгкого морозца, то ли от непривычной обстановки, девушка явно радовалась жизни. Она, очевидно, то ли не понимала экскурсовода вообще, то ли просто не вслушивалась в её объяснения, предпочитая полным садизма объяснениям удовольствие от созерцания действительно красивой архитектуры замка, а может, просто общество спутника. Одета девушка была вполне по-зимнему; из-под вязаной шапочки с легкомысленным помпончиком задорно торчал кончик рыжей косы, лёгкий белый вязаный шарфик украшал тонкую шею. Худенькая точёная фигурка была скрыта пурпурной нейлоновой курткой, видимо, не по сезону жаркой и поэтому расстёгнутой до талии. Под курткой красовался чёрный свитер, ножки были затянуты в джинсы и угги. Её спутник был одет несколько более элегантно: тёмные брюки из тонкой шерсти, приталенное пальто и ослепительно белый шарф, хорошо подобранный под цвет волос, виднеющихся из-под головного убора.

Билл моргнул. Головной убор на макушке молодого человека представлял собой нечто среднее между грузинской кепкой-аэродромом и французским беретом. Сочетание элегантного пальто и авангардного берета было настолько шокирующим, что на секунду выбило аналитика из колеи.

— Он не наш, — парень повернулся к девушке. — Жаль, по виду и не скажешь.

Билл, разумеется, знал русский язык. Невозможно подняться до сколько-нибудь значительных постов в аналитическом отделе MI6, не понимая тонкости и нюансы психологии жителей страны, которая на протяжении семидесяти лет, с короткими перерывами, считалась наиболее вероятным противником. Невозможно адекватно оценивать психологию людей, чьего языка ты не понимаешь. Плюс, знание дополнительных языков повышает зарплату.

— Как это «я не ваш»? Ваш, разумеется, — улыбнулся Билл. — В смысле, наш. Откуда сами-то будете?

— Рудня, — юноша с улыбкой развернулся и спокойно протянул руку. — Это городок на границе с Белоруссией. А вы?

Если бы Россия была размером с Люксембург, Биллу пришлось бы несладко. Но бескрайние просторы страны матрёшек, балалаек и «Тополь-М» позволяли надеяться, что не все её жители побывали во всех её уголках. Более того, некоторые уголки своей страны россияне прямо-таки настойчиво отказывались посещать по своей воле. Например, диковатые, но живописные просторы Колымы или Магадана…

— Я из Синегорья, — Билл с размаху хлопнул своей лапой по тонкой руке юноши. — Бывали у нас на Колыме?

Молодого человека передёрнуло:

— Бог миловал.

— А зря, — поддел нового собеседника Таннер. — У нас потрясающая рыбалка. Вот такой величины налимы! Обязательно выкройте время и приезжайте.

Собеседник беспомощно оглянулся на свою девушку. Та явно с трудом удерживалась от хихиканья.

— Нет уж, спасибо, лучше вы к нам, — наконец, нашёлся он. — У нас на Березине…

— Да знаю, знаю, — отмахнулся Билл. — Рудня, население около десяти тысяч человек, успешно маскируется под региональный центр сельского хозяйства. На самом деле в городе и его окрестностях расположены десяток сверхсекретных крупных производственных предприятий чёрной и цветной металлургии, работающих на оборонную промышленность. Из-за чего содержание формальдегида в воздухе в шесть раз выше нормы, а в водоёмах плавают вот такого размера куски оружейной стали.

— Ну… Да, бывает, — признал молодой человек. — Но редко. Они ж обычно на каменноугольный кокс берут, а народ всё больше на червя да на опарыша ловить пытается. Конечно, с голодухи они и на опарыша ловиться будут, но не из-за червя, а из-за стального крючка-«троечки».

Таннер попытался переварить последнюю фразу. Молодой человек несколько секунд изучал выражение его лица, а затем хлопнул в ладоши:

— Купился! Нет, он и правда купился!

Билл выдохнул.

— Как вас зовут-то, молодые люди?

— Я Леонид, а это моя жена, Ольга.

Имена ухнули в безразмерную картотеку памяти аналитика. Выдавленный ими по ассоциативной цепочке из глубин подсознания пузырь с некоторым количеством других имён, предположительно — русских, определил ответную реакцию Таннера:

— Меня зовут Варфоломей, а эти два чудака — Никодим и Евлампий. Не волнуйтесь, они немые и туповатые. Мычать могут, но не более того.

Джон и Джим переглянулись. Оперативники низшего звена, досконально выучить русский язык они пока ещё не усели, но общую канву разговора уловили. Теперь оперативники пытались решить, надо ли им оскорбляться на мимоходом брошенную в их сторону тираду, и если да, то какое из двух слов — «Никодим» или «Евлампий» — более обидное.

— А зачем вам такие телохранители? — подняла тонкую бровь Оля. — Они ведь не сообразят, когда надо вас защищать.

— Для понтов, — парировал Билл и сделал свой ход: — А как вы узнали, что я — ваш?

— Ой, ну это очень просто, — отмахнулся Лёня. — Кожанка, джинса́, понты и две «торпеды» за спиной. Однозначно — или бывший комсомольский деятель, или мафиозо низкого пошиба. На комсомольского деятеля вы не похожи, так что… — Лёня испуганно взглянул на вытянувшееся лицо аналитика и поправился: — С другой стороны, одежда очень практичная и ноская. Вопросов не вызывает.

— Я понял, — задумчиво кивнул Таннер. — Значит, мафиозо?

— Скорее, подручный, — встряла в разговор Оля. — Из тех, что на подхвате. Ну, знаете, такие, которые думают, что они что-то значат, но которые на самом деле всего лишь выполняют всю грязную работу, и которых настоящие крупные рыбы всегда могут сбросить со счетов. Можно спросить, а что у вас?..

— Вольха, ну нельзя же так! — скривился Лёня. — Мы ещё толком не познакомились…

— Можно, Лён, можно, — успокоила его девушка. — Надо же знать, с кем мы ведём беседу.

Обалдевший Билл в определённых условиях соображал не хуже кадрового спецагента уровня «два нуля», и знал это. Правда, он предпочитал не задумываться, является ли этот факт комплиментом: с одной стороны, агенты уровня «два нуля» нередко получали по голове, что не могло не сказываться на их умственных способностях, а с другой, плохо соображающего человека на пост главы аналитического отдела не поставят.

— Можно, разумеется, — выразил согласие Таннер, — но будет честно, если сначала на этот же вопрос ответите вы. В конце концов, это ведь вы его задаёте.

Логика, прямо скажем, хромала, но Лёня — Лён? — внимания на это не обратил:

— Разумно. Ну что ж, я крышую городок, а вот она занимается травкой.

— А у меня небольшой прииск, — приврал Таннер. — Серебряный.

Дверь снова открылась, высунулась девушка-экскурсовод:

— Вы решили покинуть экскурсию? Деньги не возвращаем!

— Нет-нет, мы идём, — Билл широким жестом пригласил молодых людей пройти вперёд и гостеприимно распахнул перед ними дверь.

Остальная группа уже прослушала объяснение о кухне, в которой красовался один из первых в округе холодильных аппаратов, специально модернизированный для охлаждения больших объёмов жидкости, и проследовала в рабочий кабинет графа, где он предавался своему любимому занятию — анатомии. Стены были увешаны плакатами, изображающими человеческое тело в разрезах. Разрезы были очень натуралистичными, и Джон с Джимом в очередной раз позеленели.

— Здесь граф Джакопо изучал загадки человеческого тела, — с восхищённым придыханием продолжила девушка-экскурсовод. — Особенно его интересовала одна из главных тайн нашего организма, кроветворная функция костного мозга. Сейчас уже не осталось сомнений, что граф Джакопо изучил и детально описал механизм образования эритроцитов в процессе гемопоэза человека значительно раньше Максимова. Наследники графа уже обратились в европейский суд в Гааге, чтобы обеспечить их именитому предку достойное место в плеяде учёных.

Экскурсовод развернулась и зацокала по облицованному каменными плитами полу:

— Прошу за мной… Вы видите малую боковую столовую. Здесь граф и его супруга принимали менее именитых гостей, ради которых не было смысла открывать большую центральную гостиную. В основном посещения этой залы удостаивались жители деревень, расположенных на землях графа.

Билл осмотрелся. Не слишком просторное помещение было уставлено мягкой мебелью, явно принесённой сюда впопыхах и из других комнат. Цвет обивки не сочетался с цветом драпировок на стенах; витые вычурные ножки в стиле барокко не создавали единого гарнитура. Общее впечатление откровенно диссонировало с уже увиденными другими помещениями, обставленными каждое в своём, едином стиле и с безупречным вкусом. Царапины на известняковом полу не соответствовали расстоянию между ножек мебели, да и не было в этой комнате мебели, способной процарапать известняковые плиты. В дальнем углу гостиной находилась совершенно неуместная здесь четырёхгранная каменная колонна.

Девушка-экскурсовод тем временем продолжала:

— Граф Джакопо очень любил, фигурально выражаясь, держать руку на пульсе; знать, как живут и чем дышат его ленные крестьяне. Для своего времени он был крайне прогрессивным общественным деятелем, — что называется, плоть от плоти и кровь от крови своего народа. Конечно, доступ в замок даже столь либерального лендлорда требовал специального приглашения. Крестьяне в основной своей массе не умели читать, поэтому приглашение выбранным крестьянам передавал специальный герольд в сопровождении почётного эскорта. Посещение деревни герольдом считалось у крестьян поводом для праздника.

Билл восхищённо покачал головой, оценивая искусно поданную правду, которая создавала абсолютно ложное впечатление. Что может быть естественнее для вампира, чем держать руку на пульсе? Если облагодетельствованный вниманием сюзерена крестьянин артачился, эскорт, несомненно, помогал ему принять приглашение, а то и доставлял его в замок волоком. И, разумеется, остальные крестьяне радовались, что внимание кровососа на сей раз их миновало.

Экскурсовод собрала группу у ряда небольших дверей в одной из стен столовой:

— Народное предание гласит, что складские помещения, которые находятся вот за этими дверями, на самом деле предназначались для деревенских жителей. Видите, в них есть вторые двери, открывающиеся наружу? Якобы, граф сделал попытку предоставить кров в своём собственном замке нескольким семьям с детьми, чтобы морально оправдать получение пищи от крестьян. Конечно, народное предание ошибается; как вы можете увидеть, в этих каморках совершенно недостаточно места для нормальной жизни. Эти помещения изначально были построены исключительно для хранения пищи. Доказательство прямо перед вами: если вы внимательно осмотрите ведущую наружу дверь любого помещения, вы увидите, что запоры на ней находятся только с внешней стороны, что не имеет смысла, если каморка предназначена для жизни людей внутри. Но это, несомненно, ложное предание иллюстрирует нам, что в глазах простых крестьян граф Джакопо был крайне высокоморальным человеком, стремящимся компенсировать тяжесть принятых в его время норм.

Японцы залопотали и защёлкали вспышками фотоаппаратов. Билл Таннер усмехнулся: во всей высокопарной тираде не было и намёка на то, что люди не считались пищей.

— Прошу прощения, — поднял руку один из обливающихся потом итальянцев, — Но разве граф не был вампиром?

Экскурсовод блеснула глазами на Билла и на парочку из России.

— Ну что вы, конечно, нет! Вампиров не существует, — ответила она. — Граф был несколько эксцентричен, это верно, но не более эксцентричен, чем любой другой лендлорд того времени. Да, в его окружении ходила байка, что можно вернуть себе молодость, искупавшись в крови сорока юных дев, которую немало популяризовал Жиль де Ре, сподвижник Жанны д’Арк. Но у нас нет доказательств, что граф Джакопо хоть сколько-нибудь интересовался продлением собственной жизни, тем более, таким бесчеловечным способом.

— Тогда что же за еда хранилась в этих клетушках? — итальянец в ожидании ответа начал обтирать голову и шею платком. Из-за большой площади, подлежащей обтиранию, этот процесс грозил затянуться надолго.

— Сыры, — отрезала экскурсовод. — Идём дальше. — И, цокая каблучками по каменному полу, направилась к выходу из столовой.

Группа потянулась за ней. Билл на секунду задержался и подошёл к возвышавшейся в углу четырёхгранной каменной колонне. Углы колонны на высоте от пояса до груди были сбиты, известняк процарапан вглубь почти на сантиметр. Очевидно, сырам крайне не нравилось, что их ели, и поэтому их приходилось приковывать к колонне кандалами.

Билл ускорил шаг и догнал шедших последними итальянцев.

— …Сыры, si, — ворчал один из них, продолжая обтираться платком, — как будто у меня самого нет сыродельни. Хранить сыры в надземных помещениях с южной, солнечной стороны дома? — О, да, я в это верю! За кого они вообще нас принимают…

— Спальни графа и его супруги находились друг над другом в отдельном крыле замка, — обернулась к группе экскурсовод. — Спальня графа была внизу, спальня графини — наверху. Прямо перед входом в спальню вы видите отдельную винтовую лестницу, по которой супруг, желавший пообщаться перед сном, мог добраться до спальни второго супруга, не путешествуя через пол-замка до лестницы в центральном холле. Обычно, конечно, графиня ждала своего любящего мужа наверху, умастив свою кожу благовониями и маслами. За вот этой дверью находится ванная комната, у графини на втором этаже комната такая же, только ванна поменьше, сидячая. Водопровод современный, конца XIX века, проведён уже наследниками графа, но сама ванна оригинальная. Обратите внимание, что ванна деревянная; холодными зимними ночами дерево служит теплоизолятором и не позволяет воде остывать слишком быстро. Медное зеркало тоже сохранилось со времён графа.

— Но ведь граф же был богатым человеком, — поднял руку Билл, — почему он не приобрёл серебряное зеркало?

— Граф был богатым, но очень скромным, — парировала экскурсовод. Таннер обратил внимание, что она опустила определение графа как «человека». — Он не видел нужды демонстрировать богатство в собственной ванной комнате. Поэтому зеркало и подсвечники у него были медными, бритва — стальной, с дубовой ручкой, а расчёска — из коровьего рога.

Билл кивнул, давая понять, что он принял это объяснение. Группа разбрелась по ванной комнате и спальне, не заходя за ограничивающие доступ жёлто-чёрные шнуры на вычурных столбиках.

— Господа и дамы, экскурсия закончена, прошу продвигаться в сторону холла, где вы сможете приобрести сувениры на память о вашем посещении нашего замка в сувенирном магазине, — хлопнула в ладоши экскурсовод.

Туристы, подгоняемые зоркой девушкой-экскурсоводом, нестройной ватагой поплелись в сторону холла. Билл потихоньку замедлял шаг, пока не оказался совсем рядом с девушкой-экскурсоводом. Странная пара из России, Ольга-Вольха и Леонид-Лён, шли в нескольких шагах впереди.

— Экскурсия, конечно, интересная, — громогласно восхищался итальянец, заканчивая обтираться платком, — но какого чёрта они все строят свои замки на самых верхушках гор? А раз уж построили, то почему не построить к нему ещё и фуникулёр? Неудивительно, что сюда ездит так мало народу…

— Мисс, могу я задать вам вопрос? — обратился к экскурсоводу Таннер, когда остальная часть группы разбрелась по сувенирной лавке и по кафетерию при замке.

— Разумеется, — приглашающе улыбнулась экскурсовод.

— Я, когда готовился к этой поездке, изучил немало материалов про этот городок, — начал Билл Таннер вполголоса. — И меня заинтересовала странная кривая смертности в окрестных землях. Не могу сказать, что в XVI–XVII веках тут был рай земной, но по сравнению с деревнями, находящимися всего в ста километрах, местные деревушки демонстрировали удручающе низкие показатели. Причём умирали чаще всего те, кто в других деревнях доживал до преклонного возраста: молодые люди, в возрасте около 20–25 лет, не поражённые болезнями или физическими увечьями. Чаще всего они умирали, успев оставить потомство, но уровень внезапной смертности был настолько высок, что сначала сам граф Джакопо, а потом его наследники вынуждены были зазывать сюда переселенцев, обещая им невероятные налоговые послабления. Не имеющие, между прочим, аналогов, за исключением ещё нескольких поместий с похожими проблемами. Если это вас заинтересует, у меня есть при себе список.

— Вы серьёзно подготовились к экскурсии, — улыбнулась девушка-экскурсовод, однако улыбка не коснулась её глаз.

— О, подождите, то ли ещё будет, — обнадёжил её Таннер. — Поверьте, мне было очень интересно выслушать ваше объяснение, почему в фамильном замке очень небедного графа, расположенном не так уж далеко от крупных месторождений Кутна Хора, нет ни грамма серебра. Вы совершенно правы, в стародавние времена, когда процесс получения алюминия был сложным и дорогим, алюминий ценился на уровне серебра и золота. Это превосходно объясняет, почему посуда в замке алюминиевая, — конечно, если забыть, что граф не хотел пускать пыль в глаза, как вы сами заметили несколькими минутами ранее, когда мы осматривали его ванную. Но насколько стародавними являются времена, когда алюминий был в цене? Алюминий в пригодных для изготовления предметов масштабах был получен только в 1854-м году. До 1825 года алюминий в принципе был недоступен человечеству. Соответственно, в XVI веке из него нельзя было изготовить посуду. Тогда остаётся открытым вопрос, с помощью чего питался граф и его домочадцы?

Глаза девушки-экскурсовода сузились.

— И, конечно, остаётся открытым вопрос, почему служба лесных егерей, образованная ещё при самом графе, продолжает неукоснительно выпалывать осины в находящихся на территории поместья лесах? Берёзы растут, как им заблагорассудится, но ни одной осины на территории поместья нет. Лесов вокруг довольно много, потому что постоянно — см. пункт первый — находящемуся на нижней границе вымирания населению деревень не нужны были обширные поля и пастбища. Процесс ежегодной проверки лесов — кропотливый, длительный, и стоит, наверное, совершенно безумных денег. Но наследники графа продолжают уважать волю покойного. Или… Не совсем покойного?

— Что вы имеете в виду? — прошипела девушка-экскурсовод.

— Мне нужно встретиться с графом, ваше сиятельство, графиня Джакопо, — учтиво поклонился Билл. — Между прочим, отличная маскировка — водить экскурсии по собственному замку. В качестве жеста доброй воли, разрешите преподнести вам с супругом два билета в национальную картинную галерею Литвы, с посещением запасников. Там я рекомендую вам обратить внимание на картину неизвестного художника «Бал у Джакопо», 1853 года или около того. Мастеру мастерски, прошу прощения за каламбур, удалось передать ваши черты лица.

Девушка поджала губки и сделала неуловимый жест рукой. Возникшие у дверей мужчины в форме технического персонала замка перекрыли выходы.

— Слишком уж вы умный, — улыбнулась графиня. — И что мне помешает уничтожить вас троих прямо сейчас?

Билл спокойно поднял руку, поддёрнул рукав и показал девушке свои часы, пульсирующие голубым светом:

— Нравится украшение? Эти часы настроены на биение моего сердца. Если мой пульс внезапно прекратится, этот замок и вся территория вокруг него будет уничтожена термоядерными боеголовками. По два бомбардировщика «B-52» с базы Авиано постоянно барражируют в ста километрах от этого замка. Каждый бомбардировщик несёт 20 ракет, которые будут выпущены одновременно. Подлётное время для ракеты AGM-129ACM с боеголовкой W80 мощностью в сто пятьдесят килотонн составляет около семи минут. В общем, если вы сделаете хоть что-нибудь, что повлечёт за собой остановку моего пульса… Или что-нибудь, что вызовет у меня желание снять эти часы… На ваше поместье прольются шесть мегатонн тотального уничтожения, рассредоточенных так, что потом, когда стеклоподобная корка застынет, останется только нанести разметку на свежепостроенную парковку.

— О, я умею поддерживать жизнь очень долго, — облизнулась графиня Джакопо, показывая длинные, иглоподобные клыки. Её глаза не отрывались от мерной пульсации часов.

Билл закрыл глаза. Ремешок часов отстрелился, и только реакция Таннера, подхватившего часы и прижавшего их к руке, предотвратила трагедию.

— Управление с помощью нейронного импульса, — словно извиняясь, пропыхтел он, прикрепляя ремешок обратно к часам. — Проще говоря, крепление реагирует на мои мысли. Для того, чтобы превратить тут всё в облако высокотемпературной плазмы, мне достаточно только подумать.

Вампирша с видимым усилием оторвала взгляд от часов, спрятала клыки и приветливо улыбнулась:

— Ладно, вы получите свою аудиенцию с графом.

Один из технических работников подошёл, небрежным взмахом руки заставив других слуг испариться без следа:

— Вы привели весьма убедительные аргументы… Итак, я вас слушаю, джентльмены. Желаете разговаривать здесь, или пройдём в мой кабинет?

Билл Таннер закончил прикреплять ремешок обратно к часам и вежливо поклонился старому вампиру:

— Ваше сиятельство, должен признать, вы на портрете вышли хуже, чем в жизни.

— Не возражаете, если мы присоединимся к вашей беседе?

— Одну минутку, господа… И дамы.

Таннер отвернулся от вампиров и отвесил по крепкому подзатыльнику Джиму и Джону:

— Я вас, придурков, для чего с собой позвал? Чтобы вы ушами хлопали, пока к нам туристы пристают?

Затем бывший шеф аналитиков, а ныне единственный действующий агент-«три нуля», обратился к парочке русских туристов, вынырнувших из-за двери:

— Лёня, Вольха, прошу прощения, но этот разговор, увы, не предназначен для чужих ушей. Уж не обессудьте.

Блондин Лён медленно подошёл, поднимая верхнюю губу и демонстрируя внушительные клыки:

— Для чужих ушей он, конечно, не предназначен, что верно, то верно. Но ведь мои уши — не чужие. Я тоже очень заинтересован услышать, что именно вы собираетесь поведать графине Джакопо. Можно сказать, кровно заинтересован. Да и Вольхе будет интересно… Не так ли, дорогая?

Девушка, которую Билл до сих пор считал чем-то вроде средства для приятного времяпровождения при Лёне, усмехнулась, подняла ладони перед грудью и развела их примерно на полфута. Между ладоней зажглась пронзительно-синяя сфера в шесть дюймов диаметром, ласкающая кончики пальцев и основания ладоней девушки короткими, быстрыми разрядами молний.

— Конечно, милый. Мне безумно интересно, что вы, господа с Колымы, собираетесь рассказать европейскому Мастеру Вампиров.

Джон постучал Билла по локтю и подсунул ему под нос прибор, сварганенный в царстве техников Кью:

— Босс, она — магичка!

— Спасибо, капитан Очевидность, я уже как-то и сам догадался.

— Поразительное чудо! — прокомментировала Вольха. — Немые начинают говорить! Тупые начинают соображать! Спешите, пока ещё остались места!

— Арр’акктур тор Ордвист Ш’эонэлл, какими судьбами?! — распахнул объятия граф Джакопо, но ограничился вежливым похлопыванием блондина по плечу. — По-прежнему путешествуешь инкогнито? Как дела в твоей Догеве? Она всё такая же, дыра дырой, сплошные болота, комары и дороги, которые сами не знают, куда ведут? Рад видеть тебя у нас, тем более — с такой очаровательной женой. Госпожа Редная, моё почтение… Конечно, я был бы ещё больше рад, если бы над нашими головами не висело шесть мегатонн, так что давайте, отложим приветствия и послушаем, что интересного может сказать вот эта пища.

По лицу Таннера скатилась крупная капля пота. Ставки ощутимо повышались. Значит, вампир и волшебница — муж и жена? Блин, кажется, планы сыграть на извечном противостоянии между магами и вампирами рассыпаются, как карточный домик во время урагана.

— Ну что ж, давайте, поговорим. Без свидетелей. Не возражаете побеседовать прямо тут?

— Не возражаем. Фактически, настаиваем. Правда, дорогая?

Вольха вместо подтверждения хлопнула в ладоши, раздавив синюю энергетическую сферу. На всех окнах разом с пушечным треском хлопнули жалюзи.