Однажды, вернувшись в Киев из очередной поездки, я позвонил Жанне:
— Ты не могла бы сегодня заглянуть ко мне? Надо кое-что обсудить.
— Уже бегу! — воскликнула она.
…В нетерпении я мерил шагами комнату, выходил на балкон. Наконец увидел, как к моему дому подкатило такси и из машины выпорхнула Жанна. Я открыл ей дверь. «Что случилось?» — первым делом спросила она.
— Входи. Сейчас все сама поймешь. Думаю, о нашем решении пожениться настало время сказать родителям.
— Они догадываются. Прямо спросить, наверное, считают неудобным. Посмотрят, повздыхают… А я притворяюсь, будто ничего не вижу, не понимаю.
— Ну что ж, тогда — в путь! А моим прямо сейчас дадим телеграмму в Одессу. Пусть знают и тоже готовятся.
В тот же вечер мы принимали поздравления от Жанниных родителей, братьев. Все они были рады за нас.
— Зятек, — обнял меня за плечи отец, — а когда же официально отметим?
— Я думаю так. 12 ноября сыграем последний матч в чемпионате со «Спартаком», а через день и свадьба.
— Батюшки, — всплеснула руками Зоя Викторовна, — это же совсем скоро! Надо приготовиться — успеем ли?..
Матч со «Спартаком» мы выиграли, но в этой игре мне нанесли серьезную травму. Рентген показал — в ноге трещина. Хотели тут же взять в гипс. Пришлось умолять, чтобы этого не делали. II стал я «хромоногим» женихом. Не знал я того, что наступит день, когда еще одна травма ноги, уже куда серьезнее, начисто перечеркнет все мои планы, все чаяния, которыми жил несколько лет. Впрочем, об этом дальше.
А пока на следующий день после матча я кое-как добрался домой к Жанне. В доме стояла кутерьма, что-то шили, что-то подгоняли, из кухни доносились аппетитные запахи. На меня вроде бы и не обращали внимания — будто незваный гость. Я увлек Жанну на балкон.
В окнах уже зажигались первые огоньки. Над землей клубились влажные пары, погода в тот ноябрьский день выдалась промозглая, казалось, вот-вот сорвется дождь. Жанна поежилась. Тогда я взял ее руки в свои, слегка сжал и почувствовал, что волнуюсь.
— Ты что, Ленечка? — спросила она срывающимся голосом. — Что с тобой?
— Ничего, все хорошо. Но я вот думаю, столько раз видел тебя, привык, кажется, уже. А вот сейчас будто впервые вижу. Понимаешь, ты — жена. Же-на! А я — муж! Муж!.. Странно это, непривычно. Су-пру-ги!.. Я не объяснялся тебе в любви как полагается. Но запомни: это на всю жизнь! На всю! До последнего дня. Ты понимаешь меня?
Она не могла говорить. Только кивнула.
* * *
…Обычно после кризиса команда выздоравливает несколько лет. Нам удалось сократить этот период до одного сезона, и в 1978 году мы вновь завоевали Кубок страны.
Обстановка в коллективе резко изменилась. Теперь все решалось как-то легче и проще. Безусловно, сделал для себя определенные выводы и В. Лобановский. Нет, он оставался таким же требовательным, как и раньше, не отказался от прежней методики тренировки. Но все же облегчение ощущалось: отношения в команде стали теплее, дружественней. Это, безусловно, отразилось на деле.
Сказалось и то, что еще довольно большая группа «старичков» успешно играла, и те молодые футболисты, которые по одному, по два человека врастали в основной состав, брали с них пример и не только не портили дела, но даже заметно оживляли игру. Старший тренер получил возможность незаметно, без рекламной шумихи осуществить еще один шаг на пути к совершенствованию команды.
Вообще-то, я твердо убежден, что в этом отношении В. Лобановскому, наверно, нет равных в стране. Его потребность в новом сродни неутолимой жажде.
Когда мы вновь год за годом доказывали свою спортивную состоятельность и становились то чемпионами или призерами первенства страны, то обладателями Кубка, естественно, возник вопрос: благодаря чему? Ведь «золотой» состав 1975 года по сути прекратил свое существование, формировался новый, причем зачастую вчерашние резервисты пе понимали принципов нашей игры в прошлом, а результаты все равно оставались высокими. Так что же лежит в основе новых успехов киевского «Динамо»?
Все вдруг стало ясно, когда обратили внимание на то, что сумма голов, забиваемых киевлянами, оказывается, распределяется примерно в равной пропорции между всеми линиями. То есть голы стали забивать все — нападающие (это им по должности положено), полузащитники и игроки обороны. Всегда выделялся своими снайперскими достижениями Олег Блохин, на втором месте обычно за пим шел я. Но и остальные ребята уже не слишком отставали. Получалась всеобщая командная голевая активность. Она-то и обуславливала ту плотность огня, которая подавляла сопротивление соперников.
Но возникал вопрос: может быть, это просто случайное стечение обстоятельств, скажем, так произошло в этом году, а вот в другом — посмотрим!..
И в «другом» было так же. Значит, уже не случайность. А если закономерность, то в чем ее корни?
В комплектовании линий!
Идя по пути дальнейшего внедрения тотальной системы игры и продолжая ее шлифовать, В. Лобановский подбирал таких игроков, которые умели все. То есть таких, которые могли, предположим, умело защищаться, успешно работать на атаку.
Теперь линия защиты у нас выглядела так:
В. Лозинский — в прошлом полузащитник, В. Каплун — в прошлом полузащитник и даже нападающий, А. Коньков — нападающий и полузащитник, А. Демьяненко — нападающий и полузащитник, С. Балтача — полузащитник, А. Бойко — полузащитник и т. д.
И лишь один центральный защитник С. Журавлев был чистым специалистом, но и он умел забить мяч — особенно при реализации штрафного удара.
Но что значит «уметь забить»? Случайно, разумеется, поразить ворота может кто угодно. Все дело в том, что вкус к атаке был в крови у этих ребят, они не считали ее обузой для себя, рвались вперед и умели выполнить необходимые функции. Все линии команды стали «стреляющими», что значительно повышало эффективность ее игры.
Тогда пошли другие разговоры, мол, хорошо В. Лобановскому, когда у него такие ребята! Да, такие, но они не сами по себе появились — их подбирали, и они не сами стали играть по-новому — их учили этому, стимулировали: «не бойся», «смелей», «забей!».
Во время матча на поле много горячих точек. В. Лобановский хотел, чтобы каждая такая точка отдавала свою энергию «Динамо». И преуспел в этом. Вот почему, к примеру, Анатолий Демьяненко, левый защитник, стал все чаще появляться в линии нападения и даже был включен в сборную страны с такой же обязанностью; вот почему довольно часто забивает мячи Сергей Балтача, и вот почему немало голов на счету правого защитника В. Лозинского. Я уж не говорю о том, что полузащитники киевского «Динамо» постоянно нацелены на завершающий удар.
Безусловно, с уходом таких игроков, как В. Трошкин и В. Мунтян, «огневая мощь» нашего клуба понесла урон. Но новобранцы в меру своих возможностей старались заполнить образовавшуюся брешь, и, надо сказать, часто делали это с успехом. Мы стали забивать и побеждать больше, чем другие.
Но не только очередная золотая медаль в чемпионате страны сделала для меня 1977 год незабываемым…
Мы должны были улетать в Западную Германию. Ночь я провел в тревоге: все мысли были о Жанне, накануне её отвезли в роддом. Но мучительно тянулись часы, а вестей, которых ждал, все не было. Под утро сон все же сморил меня…
Казалось, только сомкнул глаза, как вдруг почувствовал, что меня трясут за плечи. Увидел склонившегося надо мной нашего врача В. Малюту.
— Леня, тебя просят к телефону.
Одним рывком вскочил с постели, стрелой помчался по лестнице…
— Ленечка, — услышал я радостный голос Зои Викторовны, — у тебя сын.
Я не мог вымолвить ни слова. Перед глазами стояло лицо Жанны, и волна нежности захлестнула меня. Я схватил доктора и закружил его приговаривая:
— Сын родился!.. Родился сын!.. Мальчик!..
Малюта отбивался, хохотал:
— Тише, сумасшедший, все еще спят… Да уймись ты…
Когда я пришел в себя, первым желанием было немедленно повидать Жанну. Но через несколько часов мы должны были уже быть на аэродроме в Борисполе. Кто меня отпустит? Пришлось отложить встречу до возвращения из ФРГ.
Но зато, когда спустя три дня я вернулся в Киев, то первым делом помчался на рынок и накупил цветов.
Цветы я повез в родильный дом Жанне.
А затем, спустя еще два года, у нас появилась маленькая белокурая Оксана. Она родилась 11 августа 1979 года — в трагический для советского футбола день: в авиационной катастрофе погибла команда ташкентского «Пахтакора», в том числе и полузащитник Миша Ян — веселый, жизнерадостный и исключительно контактный парень, с которым мы дружили. Разумеется, я скрыл это от Жанны, и о постигшем всех нас горе она узнала значительно позже.
Один сезон сменялся другим, киевское «Динамо» шло вперед своим обычным курсом — искали и находили новые оттенки игры. Это приносило нам то больший, то меньший успех. Золотые медали сменялись серебряными или бронзовыми, увеличивалось и число завоеванных Кубков страны. Многие игроки команды входили в сборные страны — первую, молодежную, олимпийскую.
С особым подъемом готовились футболисты к Олимпиаде-80. Я был почти уверен, что на сей раз, выступая в Москве, советской команде удастся повторить успех 1956 года. Увы, как в Монреале, пришлось удовлетвориться третьим местом, что больно ударило по самолюбию. А первое досталось нашим чешским друзьям.
Но вот миновало еще два года, мы вплотную приблизились к очередному первенству мира.
К этому времени в сборной сложился, по-моему, неплохой коллектив. От киевского «Динамо» в него вошли Олег Блохин, Владимир Бессонов, Сергей Балтача, Анатолий Демьяненко, Андрей Баль, Леонид Буряк, от тбилисских одноклубников Александр Чивадзе, Тенгиз Сулаквелидзе, Виталий Дараселия, Давид Кипиани, Владимир Гуцаев, Рамаз Шенгелия, спартаковцев Москвы представляли Ринат Дасаев и Юрий Гаврилов, минских динамовцев — Сергей Боровский, ростовских армейцев — Сергей Андреев. По мнению тренеров сборной — Константина Ивановича Бескова, Нодара Парсадановича Ахалкаци и Валерия Васильевича Лобановского — они отобрали всех лучших игроков, имеющихся в ведущих клубах страны.
Сборная СССР успешно преодолела отборочный турнир. Мы встречались с командами Чехословакии, Уэльса, Турции и неизменно добивались успеха, потеряв всего два очка, но самое главное — продемонстрировали вполне современную командную игру, действовали в атакующем стиле и все у нас получалось наилучшим образом.
Пресса посвятила нам немало теплых строк. Команда смотрела в будущее уверенно, а каждый из нас уже жил предвкушением того, что летом, в Испании, сможем достойно защитить спортивную честь нашей Родины. Настроение было отменным.
II вот пришел наконец долгожданный 1982 год. Все сборные, вышедшие в финальную часть чемпионата, подчищали свои огрехи, утрясали составы, проводили последние тренировочные матчи.
В это время я жил в приподнятом настроении, словно летел на крыльях. За плечами был уже немалый игровой опыт. Я познал вкус многих международных матчей, Олимпийских игр и чемпионата Европы, неоднократно становился чемпионом страны. Не прошел лишь одного испытания — первенства мира.
Конечно, только и думал о поездке в Испанию, о том, что мепя ждут увлекательные поединки с лучшими футболистами Бразилии, Шотландии, Польши, с которыми жребий свел пас в одной предварительной группе финала чемпионата мира. Все мои друзья, семья тоже жили ожиданием мирового первенства.
Одним словом, как принято говорить у журналистов, в объективе была Испания!
Но следовало заниматься и текущими клубными делами.
3 марта мы встретились в Симферополе в четвертьфинале Кубка европейских чемпионов с лидером английского футбола бирмингемской «Астон Виллой».
Была еще ранняя весна, но футбольное поле на уютном местном стадионе уже покрыла густая зелень, и оно на первый взгляд производило вполне приличное впечатление. Светило теплое солнце, с не очень отдаленного моря долетали ласковые ветра.
Мы усиленно готовились к этой встрече и верили в свою удачу. Из других городов на нее съехалось немало зрителей и журналистов. За зиму все истосковались по футболу и были рады первому свиданию с ним.
Но матч, вопреки ожиданиям, сложился для нас неудачно. Через несколько минут после его начала захромал Володя Бессонов (дала о себе знать старая травма), его заменил Александр Хапсалис, но замена ощутимой пользы не принесла. Не помогла и вторая замена — Володи Веремеева на Вадима Евтушенко. Игра закончилась вничью — 0:0, и это ничего хорошего нам не сулило, ведь на своем поле «Астон Вилла» конечно же прибавит в игре.
И в самом деле, 17 марта, едва началась повторная встреча, наш вратарь Виктор Чанов пропустил, можно сказать, нелепый мяч, и «Динамо» оказалось под тем моральным прессом, преодолеть который не смогло. Мы проиграли — 0:2. На этом и закончилось наше участие в очередном розыгрыше популярного европейского турнира.
Теперь нам оставалось сконцентрировать свое внимание на Кубке СССР и чемпионате страны. Трудно было предвидеть, как здесь пойдут дела, поскольку в середине лета динамовцы должны были провести ряд матчей без игроков основного состава, призванных в сборную. Поэтому решено было сделать основную ставку на один из главных призов сезона — Кубок страны.
Борьбу за него мы начали с четвертьфинала, противник был не из легких — минское «Динамо», игравшее все уверенней. 21 марта мы принимали минчан в Киеве. Преимущество было на нашей стороне, и на 30-й минуте Виктор Хлус забил мяч, который и принес победу — 1:0.
Через пять дней стартовал чемпионат страны. К нам прибыли тбилисцы — уважаемая команда с отличной игровой репутацией. Как читатели уже знают, добрая половина сборной страны состояла тогда из воспитанников Нодара Ахалкаци, и это само по себе говорит о многом.
Очень скоро мы почувствовали, что с нашими одноклубниками происходит что-то неладное: они явно уступали нам в скорости, нервничали и неоправданно часто нарушали правила. Киевляне получили полную свободу действий и воспользовались этим. Играли, как говорится, охотно, с настроением. И на 36-й минуте Андрей Баль, который находился метрах в 20-22 от ворот — принял на лету мяч и великолепным по красоте ударом буквально вколотил его в левый угол.
А во втором тайме Сергей Балтача и Вадим Евтушенко еще двумя голами завершили успех. Правда, с пенальти Рамазу Шенгелия удалось все-таки сквитать один гол.
Еще больше повысил наше настроение следующий матч — против «Арарата». Опять отличился Баль — он провел мяч, как двойник похожий на его гол в предыдущей встрече. Еще два мяча забил Евтушенко, и мы ушли на перерыв с солидным преимуществом 3:0.
Последнюю точку в игре поставил наш защитник Анатолий Демьяненко. Он все больше приобретал вкус к голам. Итак, два матча — две победы.
Но уже в следующих встречах нас поджидали неприятности; «Черноморец» отнял очко, «Зенит» — два. Мы переместились на пятое место.
Поворот к лучшему как будто наметился в следующем туре, когда Блохин провел в ворота ЦСКА три безответных мяча, однако в матче с «Торпедо» мы снова потеряли очко.
И все-таки одну из своих задач выполнили. 9 мая, в День Победы, мы встретились в Москве в финальном матче за Кубок СССР со столичными автозаводцами. «Торпедо» набирало силу, в команде было много молодых способных игроков, и ничья с ними (0:0) в чемпионате не была случайностью. А сейчас, подогретая близостью значительной победы, команда тренера Валентина Иванова готова была бороться только за выигрыш.
На 34-й минуте я выполнил угловой слева. Подал мяч на дальнюю штангу, где находился Блохин. Он головой переправил его на нашего центрального защитника Сергея Балтачу, подключившегося в атаку, последовал еще один удар головой и… 1:0!
Этот гол оказался единственным в матче, хотя отличные возможности увеличить счет имели Демьяненко и Евтушенко. Игра была тяжелой, отняла у пас много сил, но цели мы добились — Кубок отправился в Киев. Это было тем более радостно, что вся страна отмечала 1500-летие столицы Украины и трудно было придумать лучший подарок от нас, футболистов, к этому празднику.
А 16 мая мы встретились с харьковским «Металлистом».
Любители футбола старшего поколения, конечно, хорошо помнят, как славились в прежние годы харьковские команды, сколько в этом городе выросло замечательных спортсменов. Но затем наступил длительный период спада, харьковчане утратили место в высшей лиге, докатились даже до второй и, безусловно, с горечью вспоминали былые дни. Поворот к лучшему наметился с приходом нового тренера — бывшего вратаря киевского «Динамо» Евгения Филипповича Лемешко, прошедшего за двадцать лет практической работы с разными командами хорошую школу.
Направляя «Металлист» уверенной рукой, Е. Лемешко вывел команду в первую лигу, а затем вернул и в высшую. С первых шагов в ней харьковчане показали, что не собираются довольствоваться скромной ролью дебютантов. И в Киев они прибыли не для прогулки — были настроены самым решительным образом. Едва начался матч, мы поняли, что сломить их сопротивление будет совсем не простым делом.
В середине первого тайма, когда я владел мячом, против меня грубо сыграл С. Берников. Я почувствовал сильную боль в левой ноге, не сразу смог подняться с земли. Потом сделал шаг-другой, в глазах потемнело. Однако боль тем и коварна, что провоцирует слабодушие. Ей нельзя поддаваться. Ее надо пересилить…
И я побежал. Сцепив зубы.
Однако боль в ноге не смирялась, не отступала, не утихала ни на секунду. Напротив — росла, ширилась, охватывала уже всю ногу железными клещами.
Не отступать!.. Перетерпеть!..
Но каждый шаг давался все труднее. Все же до конца тайма дотянул.
— Вместо Буряка — Веремеев, — приказал в перерыве мрачный В. Лобановский. Нулевой счет никого не устраивал, его — в первую очередь. — Надо забить! Обязательно!..
Из душевой я уже выйти не смог. Команда ушла на второй тайм, и я не знал, как выбраться из кабинки, пока не прибежал доктор Малюта.
— Потерпи, Леня, — сказал он, — завтра посмотрим.
— Я думаю, надо сегодня, сейчас. Сильно болит. Терпеть нельзя.
И с помощью Малюты я заковылял к выходу со стадиона.
Тут увидел Жанну с Оксанкой. Не мог сразу сообразить, откуда они — ведь оставались дома. Жена считала, что матч будет легким.
— А я на такси…
— Почему?
— Увидела по телевизору, как ты упал, поняла, что-то случилось. Ленечка, что с тобой?
— Наверное, ерунда. Ты поезжай домой, а меня на «скорой» в травмпункт, там скажут.
По лицу Жанны текли слезы. Испуганно смотрела на меня дочка.
— Ну ладно, успокойтесь, я же сказал — ерунда какая-то. Разве в первый раз?
Виталий Николаевич Левенец, известнейший на Украине травматолог, можно сказать, крестный отец многих наших футболистов, сказал бодрым голосом:
— Что, захотелось передохнуть?.. Ладно, только ты не очень рассчитывай на это, быстренько вернем на поле.
Но взглянув на рентгеновский снимок, нахмурился и уже больше не шутил.
— В гипс!..
— Что вы, доктор, — взмолился я, — мне через две недели в Испанию.
— Ничего, — отрезал он, — подождет твоя Испания. Никуда не денется. А мы с тобой займемся другим — лечиться будем.
Выяснилось, что в трех местах сломана клиновидная кость. Уложили в постель. До самого утра не сомкнул глаз. О чем только не думал: и о том, что какой я невезучий — так и не увижу чемпионата мира, и о том, что теперь тренерам придется подыскивать кого-то на мое место… Словом, невеселые мысли не покидали меня.
Но постепенно росло чувство протеста: нет, я не сдамся, сделаю все, чтобы поправиться как можно быстрее, я буду играть, обязательно!..
На следующий день на протезном заводе мне изготовили специальное приспособление, позволяющее опираться на травмированную ногу. Я уехал на дачу, хотел побыть один.
А наша сборная пока что отправилась в Швецию на контрольный матч… Дни и часы тянулись мучительно долго. Время остановилось — оно замерло тогда, когда я упал в матче с «Металлистом».
Но через несколько дней меня разыскал Владимир Игоревич Малюта. Отдышавшись и протирая очки, он вдруг весело глянул на меня и сказал:
— Тебе просили передать привет.
— Кто?
— О, многие. Например, доктор Мышалов…
Савелий Евстеевич Мышалов, врач сборной страны, конечно, беспокоился о здоровье каждого из нас, и в этом не было ничего необычного.
Малюта помедлил немного, затем не выдержал и выпалил:
— Он просил передать, что тренеры рассчитывают на тебя, считают, что ты заслужил поездку в Испанию.
— Но ведь Левенец считает, что при таких переломах можно снять гипс не раньше, чем через 5-6 недель.
— Левенец считает, — остановил меня жестом Малюта, — что если все будет хорошо, то снимут гипс через 3 недели. Вот так!
Я растерялся — неужели правда, неужели для меня сверкнул луч надежды, неужели я попаду на чемпионат мира и буду играть…
Малюта все понял.
— Загадывать наперед не будем. Но и отчаиваться не следует. Видишь, о тебе помнят, рассчитывают на тебя.
Ровно через три недели с меня сняли гипс.
— Ну, — сиял Левенец, — бросай костыли!
Я бросил и… чуть не упал: разучился стоять, разучился ходить.
— Значит так, — приказал доктор, осмотрев ногу, — бассейн для разминки пальцев, ходьба босиком по траве, если сможешь — бег трусцой. Должен восстановиться! Верю. Надеюсь.
Вечером я позвонил в Москву Мышалову и все рассказал.
— Приезжай, — обрадовался он, — поскорее.
Моему энтузиазму не было предела. Конечно, нога еще болела при каждом шаге, я еще даже не прикасался к мячу и не пробовал бегать: боялся рисковать. Но я полагал, что самое страшное — позади.
Человек не может жить без надежды. Но как иной раз она обманывает наше сознание!
А пока я с Жанной и Адой Панкратьевной Лобановской — женой нашего тренера, сажусь в поезд и еду в Москву. Они как туристы тоже полетят в Испанию. В столице наши пути расходятся: отправляюсь на тренировочную базу в Новогорске. К ней подъезжаю на такси и те сто метров, которые мне предстоит преодолеть" самостоятельно до ворот, стараюсь идти так, чтобы даже намека не было, что я прихрамываю.
Первым меня увидел Саша Чивадзе — бросился навстречу, обнял, прижал к груди.
— Дорогой ты мой, как я рад, что ты уже здесь. Думаю, как же мы обойдемся без Лени — пропадем, а?
Собрались ребята. Рамаз Шенгелия смеется:
— Помнишь, как ты мне в Измире выдал мяч на голову и он влетел в ворота? Вот так мы и в Испании сделаем. Раз — и готово!
Бессонов, Блохин, Балтача расспрашивали о Киеве, словно год не были дома.
Команда готовилась к тренировке. Константин Иванович Бесков протянул руку, широко улыбнулся:
— Приветствую профессора передач, с приездом! Докладывай, как наши дела.
— Нормально.
Бесков рассмеялся.
— Толково. Все сразу стало ясно.
Пожимая мне руку, В. Лобановский сухо сказал:
— Все-таки хромаешь.
Заметил же! Я пожал плечами.
— Я уже бегаю.
На тренера это сообщение, видимо, не произвело впечатления.
— Ладно, посмотрим. Пока отдыхай.
На следующий день доктор Мышалов отвел меня в сторонку.
— Тебе придется пробежать пару кругов вокруг поля — как на экзамене. Очень прошу, не волнуйся, держись молодцом. Мне очень хочется, чтобы ты поехал с нами.
Я не сомневался в его искренности — он нам как отец. Получив приказание — побежал. Боль сразу дала о себе знать. Но я крепился изо всех сил. Когда остановился перед тренером, Бесков без слов подтянул штанину тренировочного костюма: больная нога заметно посинела. Лобановский отвернулся, ничего не сказал.
— Вечером обо всем поговорим, — вздохнул Константин Иванович.
Вроде бы ничего особенного не произошло, но мне стало не по себе.
Я стоял в холле жилого корпуса, у окна, и думал свои невеселые думы. Тут меня и нашел Мышалов. Его лицо было озабоченным. Он негромко сказал:
— Сам понимаешь… Трудно переубедить… Не хотят брать…
Кровь ударила мне в голову.
— Леонид, я еще поговорю… Побежишь еще раз…
— Нет! — отрезал я, пожалуй, чересчур резко.
— И все же…
— Нет!
Савелий Евсеевич отошел от меня, вышел на улицу. Мимо корпуса трусцой пробегал Блохин, и я увидел, как доктор остановил его. До меня долетели обрывки слов:
— Поговори ты… Может, тебя послушают… Надо убедить тренеров… Всего одна пробежка.
Олег пожал плечами.
— Тренеры сами знают, что делать…
Мне показалось, что сердце в груди остановилось. Что-то умерло во мне в эту минуту.
Вечером мне объявили решение: руководство команды очень огорчено, но считает, что лечение еще не закончено. Нужно вернуться в Киев и продолжать его. А спустя несколько дней…
Итак, я остаюсь дома, Жанна улетает. Собственно, она уже улетела. Ничего не подозревает. Будет встречать и… Что подумает?.. Для меня лично чемпионат мира уже закончился, я не увижу его. Злость сдавливала горло. Но я уже думал не о себе — о Жанне, о ее растерянности, когда она все узнает, о ее переживаниях…
В Киев я возвращался невеселый. И чем дальше поезд увозил меня от Москвы, тем тяжелее становилось на душе.
И тут, в эту бессонную ночь, я неожиданно для самого себя вдруг вспомнил о Жене Рудакове… Черт возьми, но он же восстановился!.. Почему же я скисаю, почему уже сдался, почему поддался панике!.. Если может один, обязательно сможет и другой!
Нет, я еще поборюсь!.. Нельзя столько лет жить мечтой, столько сделать для ее осуществления, пройти столько испытаний и отступить, спасовать перед обстоятельствами.
Нельзя!..
В Киеве я взялся за себя с максимальным напряжением: бассейн, массаж, бег, разными физическими упражнениями — даже понемногу штангой нагружался. Чувствовал — дело идет на лад. Конечно, столь быстрый выезд в Москву был неоправдан. Не зря ведь говорится: поспешишь — людей насмешишь. Теперь уже верилось, что обо мне не забыли, что возврат в Киев не был благовидным предлогом, чтобы деликатно высадить меня за борт корабля.
И вот звонок из Москвы — завтра вылетать в Испанию, все документы уже готовы, билет на самолет заказан. Ура, в путь!
…В столице меня встретили Никита Павлович Симонян и Валерий Филатов, футболист-торпедовец, мой товарищ. Пошумели, посмеялись и в аэропорт.
В тот же вечер, уже находясь в знойном Мадриде, я вместе с сотрудниками советского посольства смотрел матч ФРГ — Алжир и к своему величайшему изумлению стал свидетелем первой сенсации чемпионата — такой, о которой прежде и не подумал бы. Надо же — немцы проиграли.
На следующее утро прилетели в Малагу, где выступала наша группа. Жанна, озаренная лучами испанского солнца, была прекрасна. Она смотрела на меня странным, меняющимся взглядом, то в нем кипела радость, то застывал немой вопрос. Я все понял.
— Поживем — увидим, жена! Увидим!..
Увы, пас ждало самое большое за последние годы разочарование: уже первые попытки уложиться в тесты Купера, удары по мячу вызывали новые приступы боли в ноге, кожа на ней посинела. Проверка показала: разорвались волокна мозольной ткани, все-таки не выдержали. Чемпионат мира 1982 года на этом для меня как для игрока закончился. Но зато начался как для наблюдателя.
О ходе чемпионата мира, об отдельных его матчах в прессе писалось немало. И все же считаю необходимым вернуться к тем незабываемым дням.
Подобные состязания — особое событие в спортивной жизни. К ним готовятся долго и исподволь, стараются продемонстрировать все новинки, которыми за предшествующие четыре года обогатилась футбольная жизнь. Но самое главное, чемпионат мира — это смотр сил мирового футбола, самая большая школа игры, уроки которой живут долго. Он является истоком русла, по которому в дальнейшем потечет бурная футбольная жизнь.
Оправдал ли в полной мере чемпионат 1982 года надежды специалистов? Далеко не все матчи заслуживали того, чтобы на них останавливаться отдельно. Но многие из них оставили после себя глубокий след и еще долго будут жить в нашей памяти.