Глава 1. Узник

Шаги отдавались гулким эхом по длинному пустому коридору. От четкого перестука тяжелых военных ботинок дрожали бронированные стекла на щитках с огнетушителями и противопожарными кнопками. Вдобавок рядовой Мерида Гувер раздраженно колотила кулаком во все металлические щиты с изображением герба секретной базы, отчего у агентов, сидящих на прослушке, разрывались барабанные перепонки. При желании Гувер могла, конечно, двигаться совершенно бесшумно, даже если бы по всему ее телу были навешаны колокольчики. Но она сознательно производила неимоверный шум, призванный привлекать к ней внимание, хотя внимания к ней и так хватало. Трудно не привлекать внимание, когда у тебя рыжие волосы и коса толщиной с мужской кулак. Эта внешность испортила ей немало крови на учениях по маскировке и умении скрываться от преследования. В конце концов, она преодолела даже эту трудность. Но все равно малышку Гувер никто не воспринимал всерьез.

— Ну ладно! — Орала она, показывая факи в развешанные по стенам камеры слежения. — Я вам покажу, сукины сыны! Вы у меня еще попляшете! Вы мне все будете зад целовать и униженно молить о прощении, когда я стану директором базы!

Тут она, конечно, слегка перегнула. Желание стать директором базы у Мериды появлялось редко, только в тех случаях, когда она представляла, как глава аналитического отдела Мария Крибудет пресмыкаться перед ней, поднося на блюде шоколадное печенье.

Повод для возмущения у Гувер был, и немаленький. Она шмыгнула носом и вытерла его кулаком с зажатой бумажкой, скрученной в трубочку. Результаты очередного теста. Рядовой остановилась и, кипя от возмущения, развернула тест. По всем пунктам стояли высшие баллы. Гувер была первой во всем, начиная от решения задач, заканчивая стрельбой из всех видов оружия. Психологические показатели тоже были идеальны, но сильно отличались от истинных, так как девушка прекрасно знала, каких результатов ждет командование, и какую фигурку из предложенных квадрата, круга, ромба и прямоугольника надо обводить в тесте, чтобы тебя считали адекватным. Она на голову превосходила всех курсантов, так почему же ее снова не сделали агентом и даже не дали боевого задания?!

Сегодня на стенде появились имена тех, кто отправляется на задания. Естественно, чтобы отправиться на практику, надо хорошо сдать теорию. Гувер сдала теорию лучше всех. Но ее имени не было в списках. Опять. Уже третий год. У Мериды загорелось лицо, в ушах до сих пор стояли откровенно злорадные смешки сокурсников. Крошку Гувер не любили в открытую. Никто не любит отличников. Рядовой была одной из вундеркиндов с претензией на гениальность, и умела почти все, уступая только взрослым агентам, которые приобретают опыт на практике. Мерида за всю жизнь ни разу не покидала базу. Она была бы не против давать однокурсникам списывать, да и не в этом было дело.

— Ну почему? — Страстно прошептала Гувер, разглядывая высший балл, выведенный красным вверху листа. — Приступов не было уже чертову тучу времени! Я могу! Я докажу!

Приступы были бичом Мериды. Как свойственно всем рыжим, она была вспыльчивой от природы, могла наговорить гадостей лучшему другу, но так же быстро остывала и просила прощения, понимая несправедливость своих выпадов. Это она научилась контролировать. Хуже было с явлением, которое Стиви называл «плохим парнем». Иногда стоило Мериде разозлиться, как у нее начинала кружиться голова, и она изрекала чудовищные вещи, и вообще вела себя, будто в нее вселялся демон. Эти приступы не поддавались контролю, Гувер как будто наблюдала за собой со стороны, испытывая злобную радость, вообще не свойственную ей в обычном состоянии. Однажды ее задел Питер Грин, ничего особенного он не сказал, но Гувер словно взбесилась, осыпала несчастного Пита бранью, сломала ему руку, а заодно громко и злорадно растрепала всем желающим о его первой школьной любви, в данный момент подрабатывающей проституткой на Флит-стрит. Малышка знала много такого, чего ей знать не полагалось, периодически взламывая суперзащищенную базу данных в поисках информации о себе. О ней там практически ничего не было, зато много чего было об остальных. Пришла в себя она уже на гауптвахте, за восемнадцать лет пребывания на базе ставшей роднее, чем собственная комната в четвертом отсеке. Дело обычное и частое.

Из-за этих приступов приходилось чуть ли не еженедельно проходить психологические проверки и пить таблетки под присмотром доктора Брандта. А рядовой мечтала быть настоящим агентом. Спасать мир. Защищать людей.

С Гувер никто не дружил, никто особенно не разговаривал, только директор базы Кейдж проявлял интерес и часто подзывал Мериду. Вопросы он задавал при этом странные.

— Рядовой Гувер!

— Сэр, да, сэр!

— Видите облако?

— Сэр, да, сэр!

— Как по-вашему, на что оно похоже?

— Не могу знать, сэр!

— Бросьте, Гувер, я знаю, что для вас оно на что-то похоже. Давайте без чинов.

— По-моему оно похоже на птицу с головой льва, сэр.

— Разве?

— Да, сэр. Вон, смотрите, это хвост, вон там как будто лапы. А вот голова с гривой. А во рту у птицы Икар.

— Икар?

— Ну да, сэр, мальчик с крыльями.

— Понятно, можете идти, рядовой.

— Сэр?

— Да?

— Разрешите обратиться, сэр!

— Обращайтесь.

— Сэр, хочу, чтобы вы знали, я рада быть одним из ваших людей, сэр!

— Я прекрасно это знаю, рядовой.

Мерида, задыхаясь, не решалась попросить себе задание. Кейдж смотрел на нее с ленивой улыбкой, он был хитрый лис и прекрасно знал, о чем думает рядовой. И Гувер знала, что он знает. Поэтому она не просила. А Кейдж не давал ей заданий.

Гувер понимала, что он ее ценит. У курсантов всегда много работы, но у нее, как всегда — больше, чем у других. Когда аналитики не справлялись — звали ее. Когда на базе что-то ломалось — звали ее. Когда требовалось разработать план операции — звали ее. Но никогда — Никогда! — ей не давали настоящих заданий.

Так что Гувер изливала свой потенциал на приколы и розыгрыши, избрав своим кумиром рядового Скиппи Шварца с его списком шалостей, мечтая выполнить все пункты вышеозначенного. Однако на секретной базе, где служить полагалось всю жизнь, это было не так-то просто. Так что Гувер изобретала свой список.

Так как гениальностью она не кичилась, а времени было предостаточно, засечь ее проделки было не так-то просто. Гувер еще ни разу не попадалась, несмотря на все камеры и датчики движения. Рядовой знала базу так, будто сама ее построила, обманывая камеры и засыпая порошок в водопровод, кидая дрожжи в унитазы и наливая суперклей в сапоги офицеров. Проказников на базе хватало и помимо нее, так что думали на кого угодно, но не на слишком самостоятельную девчонку с манией величия и комплексом недооцененности. Больше того, ее вообще ни разу не заподозрили, отчего Гувер несколько огорчалась, с сожалением отдавая авторство особенно хитрых штук другим агентам.

Но это было слишком.

— Ну все же прекрасно. — Прошептала она листку.

На глаза навернулись злые слезы. Гувер испугалась, что сейчас разревется.

— Рядового Гувер вызывает агент Кейдж. — Прогнусавил динамик.

Мерида почувствовала странную опустошенность внутри. С нее было довольно. Она так старалась. Сколько себя помнила — старалась доказать, что она достойна. Зачем ее тогда вообще держали на базе? Исключительно для того, чтобы рассказывать Кейджу, на что похожи облака?

Гувер бросила тест в мусорный бачок, стоящий рядом с кофейным автоматом. К черту Кейджа. Сегодня она впервые намеренно не подчинится приказу командования. Она прошла два поворота и свернула на третьем. На пищевом складе в одиночестве сидел агент Алекс Мастерс, листая журнал и попивая белковый коктейль. Тупая злоба поднялась в груди.

— Агент Мастерс. — Произнесла Гувер, в панике понимая, что «плохой парень» выбирается наружу. — Агент Мастерс, здесь была Куколка.

Алекс вздрогнул и разлил коктейль по столу.

— Что? — Сказал он, плохо владея голосом.

— Куколка. — Повторила Гувер, злорадствуя над смятением агента. — Светленькая такая.

— Что ты говоришь? — Алекс схватил Гувер за узкие плечи. — Откуда ты знаешь?

Знать про Куколку Гувер не полагалось, уж очень личная была информация, и строго засекреченная. Но не стоило Кейджу звать ее чинить главный компьютер базы.

— Да я ее сама тут видела. — Плохой парень едва не расхохотался Алексу в лицо. — Да вот же она, за спиной у вас.

Алекс медленно обернулся, как будто у него за спиной было приведение. Палец рядового Гувер указывал на румяную бабу, которую сажают на чайник для того, чтобы он не остыл, подарок русских коллег с последних соревнований.

Алекс отпустил девушку и крепко выругался. Потом увидел огромные зеленые недоумевающие глаза, выпустил рядового, и пулей вылетел из кухни. Плохой парень наконец-то захохотал, и, отсмеявшись, улегся внутри Мериды, свернувшись ядовитой змеей.

— Боже. — Гувер провела ладонью по губам, на руке осталась кровь. — Господи Боже.

Первой мыслью было бежать к доктору Брандту рассказать о случившемся. Гувер даже сделала два шага к выходу, но остановилась.

«Ты никуда не пойдешь» — Сказал внутренний голос, и Гувер не могла с уверенностью сказать, принадлежит он ей или плохому парню.

Но он заставил ее остановиться. Мерида поняла, что сейчас точно разревется. Никто в нее не верил. Брандт наверняка упечет ее в лазарет навечно, и будет прижигать мозги электричеством. Чувство ужасного одиночества затопило девушку. Она схватила с полки жестяную банку и вылетела со склада, ничуть не уступая Алексу Мастерсу.

Везде были камеры. Гувер шла, пытаясь выглядеть обычно, если она вот так разревется, ее съедят живьем, в качестве мести за слишком длинный язык и хамские закидоны.

«Найти пустой отсек» — В панике думал рядовой, чувствуя, что сейчас слезы брызнут из глаз ручьями и закапают с кончика носа.

Она остановилась перед бронированной дверью, ведущей в «очень секретное помещение». Но Гувер не собиралась разглашать секретную информацию, воровать оружейные разработки или устанавливать бомбы, ей просто надо было как следует отреветься, заедая горе сладкой печенькой. Так что она без зазрения совести взломала хитрый код замка и вошла внутрь. Дверь за ее спиной мягко закрылась и долго сдерживаемые слезы наконец-то хлынули из глаз, вперемешку с грязными ругательствами в адрес Кейджа, Мастерса, снайпера Джо, в которого Гувер была тайно влюблена с четырнадцати лет, Марии Кри и прочих, кто попадался на ум.

Гувер открыла крышку банки и с удовлетворением достала сочный кекс, обильно поливая его слезами. Кекс был еще горяченький, рассыпчатый и вкусно пах. Почему-то это добило Гувер окончательно, она зарыдала уже в голос, как маленькая девочка, у которой отняли конфетку. Не хватало еще только упасть на пол и забиться в истерике. Она подняла голову, оттерла слезы и застыла. Прямо напротив нее, посреди прозрачного бокса стоял высокий бледный мужчина и несколько ошарашено рассматривал саму Гувер и кекс у нее в руке. Гувер подавилась слезами и с хрипом втянула воздух, за секунду успев отметить, что мужчина невооружен, хорошо сложен, и заперт в бокс в одном из самых неприступных отсеков базы, а значит, крайне опасен. А еще он посмел увидеть ее в такой ужасный момент, и, следовательно, является полным мерзавцем.

Он ехидно улыбнулся ей, оценив ситуацию правильно, но на лице у него все равно осталась тень недоумения.

«Как ты вошла?» — Поняла Гувер, проходившая подготовку у самой Марии Кри. Угадывать мысли людей непросто, но у Мериды был настоящий талант.

— Скотина. — Сказала она с чувством. — Гад. Подлец. Ты не мог в другом месте сидеть?!

Мужчина не успел ответить, дверь отсека бесшумно отъехала в сторону, и стремительной походкой в комнату вошел сам директор Кейдж.

 

Глава 2. Я хочу сыграть с тобой в игру

Дверь отсека бесшумно отъехала в сторону, и стремительной походкой в комнату вошел сам директор Кейдж. Он остановился напротив стеклянного бокса, заложив руки за отвороты длинного плаща, развевающегося при ходьбе. Гувер любила смотреть на Кейджа в такие моменты, в голове проносились сравнения с любимым профессором Снеггом, Ван Хельсингом, Зорро и прочими брутальными мужчинами в длинных плащах.

Пленник бросил несколько ошарашенный взгляд на Мериду, одним прыжком спрятавшуюся за большим генератором, призванным держать стенки клетки под напряжением, так, чтобы к ним нельзя было прикоснуться. Или пустить по полу ток. Так что Кейдж ее не увидел, зато пленник видел прекрасно. Мерида погрозила ее кулаком и показала пальцем на генератор.

«Вякнешь — пущу ток». Мягкосердечностью она не отличалась, успев за годы службы насмотреться всякого. Одним из предметов, обязательных к сдаче курсантами, были пытки. Как моральные, так и физические. А Гувер была солдатом.

— Мак-Гинти. — Сказал Кейдж, здороваясь.

— Кейдж. — Отозвался Мак-Гинти.

— Как ты тут?

Тон Кейджа поражал любезностью. Вылитый хозяин, не знающий, чем еще порадовать заглянувшего гостя.

— Прекрасно.

— Не дует?

— Твоими стараниями.

Гувер посмотрела на клетку. Вентиляция в ней имелась, но счетчик был установлен так, чтобы пленнику было нестерпимо душно. Также в ней не было ни стула, ни кровати — вообще ничего. Только небольшое отверстие в полу для отправления естественных надобностей. Клетка была высокой, Мак-Гинти стоял нормально, но узкой, такой, чтобы нельзя было лечь, не согнувшись в три погибели, рискуя задеть ногой стенку и прожариться до хрустящей корочки.

«А еще его не кормят». — Отметила Гувер заострившиеся скулы и изможденный вид.

Зато поят, чтобы не подох.

— Может скажешь, зачем явился?

— Соскучился.

— И чего тебе дома не сиделось?

— Ты даже не представляешь, кому взялся угрожать, Кейдж.

— Смешно слышать это от тебя. Ничего не хочешь?

— Нет, мне здесь нравится. Сдается мне, я здесь надолго.

— Это точно. Скажи, если захочешь гамбургер или еще чего.

Кейдж вышел и Гувер растянулась на полу. Растяжка у нее была как у циркачки, так что в бублик она сворачивалась без труда, и сколько угодно могла оставаться в таком положении… на занятиях, когда никто не мешает, и стук сердца не грозит тебя выдать начальству.

Плакать больше не хотелось. Гувер перевернулась на спину, головой к клетке и наконец-то надкусила вожделенный кекс.

— Подавишься. — Сказал Мак-Гинти. — Лежа-то.

— Пффф! Ты еще не видел, как я сплю иногда!

— Сидя? Неужели стоя?

— Могу и стоя. И с открытыми глазами.

Гувер села и отряхнула с груди крошки.

— Тебя как звать-то?

— А тебя?

— Рядовой Гувер!

— А нормально как?

— А это тебе чем не нормально? — Поразилась рядовой.

— Имя у тебя какое?

— Не твое дело.

— Меня зовут Трой.

— Рада за тебя.

Гувер обошла клетку, подставила стул и потянулась к регулятору температуры.

— Все, чел, ты доигрался. Слишком много видел и наверняка меня сдашь. Так что я тебя поджарю. Ничего личного, просто медленная и мучительная смерть.

У пленника побелели скулы, когда она повернула ручку терморегулятора. В клетку хлынула струя прохладного свежего воздуха.

— Кексик будешь?

В клетке была прорезь, достаточная, чтобы сунуть руку, через нее пленнику подавали воду. Рука у Мериды не дрожала, хотя до клетки с обеих сторон было сантиметра по два.

— Я могу ударить тебя по руке, и ты изжаришься. — Пригрозил Мак-Гинти, голодными глазами глядя на кекс.

— Ну, ударь. — Гувер хмыкнула, подбросила кекс. — Только быстрее, я не вечно тут буду стоять.

Трой шагнул вперед, потемнев лицом, ожидая, что нахальная девица тотчас отдернет руку, но она не стала этого делать. Он ударил ее по руке снизу, не сильно, но достаточно, чтобы она коснулась клетки. Рука Гувер даже не шелохнулась.

— Я тебя умоляю. — Она подбросила кекс, и Трой поймал его на лету. — Мы так в пять лет в форт Байяр играли.

— А я-то думал, что ты слишком самоуверенная. — Невнятно сказал Мак-Гинти, откусывая кекс.

— Дорого бы тебе обошелся мой труп тут, ублюдок.

— Не думаю. Я очень ценный.

— Вряд ли ценнее, чем я.

Тут Гувер вспомнила свой очередной пролет и скривилась. Ценная, как же. Пленник заметил перемену в ее настроении.

— Что, неудачи в личной жизни? Он тебя не любит?

Гувер расхохоталась. Предположить у себя личную жизнь она не могла бы и в фантастическом сне. А тем более то, что из-за нее можно расстраиваться.

— Зачем это все? — Вдруг спросил Трой.

— Что?

— Тебя специально подослали?

— Да. — Соврала Гувер, но слишком быстро и неубедительно.

— Врешь. Или притворяешься, что врешь.

— Не трясись, у меня бы на твоем месте тоже была паранойя. Но я тебя не выпущу, даже не надейся.

— О чем ты?

— Ой, я тебя умоляю! «Как тебя зовут?», «Меня зовут Трой», я невинная обиженная жертва, я должен склонить ее на свою сторону, и она выпустит меня, стать ее Джокером, а она будет моей Харли Квин.

— Стать кем???

— Ай, никто не читает комиксы. Джокер это такой псих, который свел с ума приходившего лечить его доктора, она его выпустила, и они вместе стали творить зло и беспредел. Только со мной этот номер не пройдет.

— Ты так думаешь? — Трой выпрямился и усмехнулся.

— Я точно знаю.

— А ты отличный психолог.

— Я вообще лучше всех.

— Что-то не заметно.

— А ты присмотрись. Дальше ты планировал сказать что-нибудь приятное про мою внешность. Не слишком банальное, но такое, чтобы я запомнила и весь день думала.

— У тебя красивые губы.

— Вот-вот. Про глаза слишком пошло, про грудь — вранье бы вышло.

— Правда красивые.

— Чувак, я в курсе. А еще у меня татуировка на заднице.

— Покажи.

— Нет уж, фантазируй дальше, извращенец. А вообще за что сидишь?

— Меня подставили.

— Я же все равно выясню.

— У тебя нет доступа к такого рода информации.

— Вот досада. Зато я теперь знаю, что ты в курсе нашей расстановки сил. Дай подумаю. Предатель? Дезертир? Шпион? — Перечисляла Гувер, всматриваясь в малейшие изменения мимики пленника. — Все не то. Но обладаешь знанием. Хм… не так формулирую, но уже что-то.

— Молодец. — Похвалил Мак-Гинти. — Способная девочка. Но до меня тебе далеко. Спорим, ты выпустишь меня отсюда через две недели, несмотря на то, что я клятвенно обещаю тебе перебить всех, кто встанет у меня на пути при выходе отсюда?

— На что спорим? — Гувер куснула следующий кекс. — Предложить тебе особо нечего, разве что натурой расплатишься. Хотя сдалась мне твоя недокормленная натура, у нас и получше есть.

— Я не проиграю.

— Бла-бла-бла!

— Ладно, тогда я расскажу тебе о том, кто ты есть.

— Я читаю книжки по оккультизму и буддизму, а также по прочим измам, спасибо.

— Во мне два «я», два разных человека. — Процитировал Трой. — Два полюса планеты, два врага…

Гувер осеклась.

— Я пока еще не знаю, что конкретно намешано в твоей огненной голове. Но могу разобраться. Интересует?

— Да ты в своей голове разберись, чертов псих! Очередной план захвата мира, да? Точно да! И кончай уже с этими скрытыми комплиментами! Я же сказала, что меня не проймешь.

— Это мы еще посмотрим. — Угрожающе сказал Мак-Гинти. — А ну как я расскажу Кейджу, с чьими заплаканными глазками я имел здесь милый разговор?

— Давай вперед. Он тебе не поверит.

— Посмотрит запись с камер слежения.

Гувер беспечно пожала плечами. В кармане у нее имелся прибор на такие случаи, запускающий на компьютеры запись последних пяти минут с того момента, как она входила в помещение. Так что никто ее не увидит. Другая проблема — себя, разговаривающего с Мак-Гинти, Кейдж тоже не увидит. Но никто все равно не заподозрит ее. Но Мак-Гинти об этом знать не полагалось.

— Все равно не поверит. — Злорадно сказала она.

— А если ты проиграешь, — вдруг продолжил Трой как ни в чем не бывало, — ты расскажешь мне все что знаешь о Стефане Моритце. Где он? Как выглядит? Чем сейчас занимается?

— Погоди-ка. — Поразилась Гувер. — В случае проигрыша я тебя выпускаю, да еще и накидываю информации сверху?

— Именно так.

— А тебе не жирно будет? Моритц… да я и не знаю такого… точно! Да у нас даже нет такого!

— Думай лучше. Он доктор, исследовал сознание и подсознание. Ему сейчас должно быть около семидесяти лет.

— Слышь, я тебе правду говорю. У нас точно такого нет. И не было никогда.

— Это он спроектировал вашу базу.

— Вообще-то базу построил Грегор Фолк! Это все знают!

— Построил. А кто ее спроектировал? Не все доступно тебе, маленький солдат.

— Усохни, маньяк-неудачник. В любом случае, о научной работе, связанной с подсознанием, я бы знала.

— Давай так. — Трой лукаво блеснул глазами. — Меняемся. Ты рассказываешь мне все о Линде Крейвен, а я раскрываю Кейджу логово моих союзников. Но при условии, что он никогда не узнает о том, что мы вообще знакомы.

— Идет. — Легко согласилась Гувер. — Что за Линда? Твоя чикуля?

— Что у тебя за сленг?

— Не ной, дедуля. Так что за Линда?

— Вот ты мне и скажешь.

Гувер пожала плечами, подхватила пустую банку и вышла, «забыв» включить в клетке душную погоду. Командование плюет на нее, она наплюет на командование, хотя это нехорошо и неправильно.

— Ну-ну. — Говорила она себе. — Решил поиграть в Ганнибала Лектора? Удачки.

Симпатии к пленнику она не испытывала, по опыту зная, что за экземпляры удостаиваются чести сидеть в подобных клетках. А планы по захвату и порабощению мира вообще не уважала. Как-то по-детски. А вот сыграть с ним в игру «кто кого» представлялось для нее занимательным. Гувер не волновало, что эта игра может закончиться для нее плохо. Все по-честному. Или он ее сломает или она его. Мак-Гинти производил впечатление сильного противника, но в любой скале имеются трещины. Гувер казалась слабой и поддающейся внушению, но это была обманка. Она даже не знала, что доктор Брандт настойчиво рекомендовал Кейджу устранить ее, потому что она имела все шансы со временем стать злым гением, и поработить мир уже точно.

«Пока она рассказывает мне, на что похожи облака, этого можно не опасаться». — Серьезно отвечал директор.

— Рядовой Гувер, срочно пройдите к директору! — Провыли динамики.

— Сам пусть идет, если ему надо. — Огрызнулась Гувер. — У меня дела.

Она незаметно проскользнула в свой отсек и взяла ноутбук. За пару секунд установила режим невидимости, чтобы никто из хакеров не вышел на нее, обнаружив следы взлома.

«Трой Мак-Гинти» набрали проворные пальцы.

Фотография, на которой Трою лет двадцать.

— Симпатяга. — Хмыкнула Гувер. — И чего тебе не сиделось? Ах, понятно, комплекс. Старший брат, любимец, а ты так, отрыжка природы. Еще и от непонятно кого. Папа небось не любил. Скукота.

Дальше следовал внушительный список подвигов, начинающийся с ограблений, продолжающийся убийствами и заканчивающийся сведением с ума лиц с неустойчивой психикой. Последним делом было подталкивание к самоубийству непризнанного гения и кража всех результатов его работы.

— Я же говорила, Ганнибал Лектор.

Попался в тайном убежище, положил двенадцать человек.

— Круто! — Прошептала Гувер, по опыту зная, как нелегко хотя бы вырубить кого-нибудь из старших офицеров. — Эх, а я-то хамка! В следующий раз назову его как минимум «ваше величество». Обижается же поди, злодеи, они такие.

«Мерида Гувер» — Стандартная карточка с именем, сканы тестов, пара видео с боев и стрельб. Старо, как мир.

«Стефан Моритц» — Ничего.

«Да уродец просто водил меня за нос!» — Разочарованно подумала Гувер. — «Скучно ему, поболтать не с кем. Но какая убедительность!»

Уже на автомате набрала «Линда Крейвен». Информация была.

Гувер впилась глазами в монитор, открыв рот от неожиданности. Линда Крейвен. Ничего особенного. Из гражданских. Молодая девушка, двадцати лет. Фотография старая, сейчас этой Линде может быть от сорока до шестидесяти. Жалко нельзя посмотреть оригинал, проверить истертость бумаги. Школьный табель результатами не радовал, видно было, что Линде больше нравилось переглядываться с мальчиками, чем постигать тайны химии и физики. Дальше — пусто.

— Ты знал! — Пораженно прошептала Гувер, вцепившись пальцами в лицо так, что ногти впились в щеки.

Девушка на фото была самой обычной. Вот только выглядела она точной копией самой Гувер.

 

Глава 3. Правильные вопросы

Девушка на фото была самой обычной. Вот только выглядела она точной копией самой Гувер. Ну да. Если бы Гувер жила в каком-нибудь провинциальном захолустье годов этак 60-х, носила платьица и слыхом не слыхивала ни о какой эмансипации. А также построениях, побудках, гауптвахте, чистке картошки, шпионаже и убийствах.

— Рядовой Гувер! — Дверь отсека слетела с петель, явив собой плечистый шкаф ростом под потолок и, что было существенно хуже, мистера Доусона.

Гувер молнией слетела с постели, успев нажать команду тотального сноса операционной системы и чистки всех каналов, в которые залезал ее шаловливый ноутбук. Сердце обливалось кровью и плакало при мысли, что десятый уровень гонок с препятствиями канул в небытие. Но особенно жалко было уже почти пройденный сложнейший квест, начатый три месяца назад, и уже подходивший к завершению.

— Сэр, да, сэр! — Выкрикнула она, лихо отдавая честь.

— Пройдемте со мной, вас вызывает директор Кейдж. — Доусон не повышал голоса, сохраняя вежливую улыбку.

Гувер захотелось зашипеть, как змее и сдуться, как радужному шарику. Доусон был самым приятным человеком на всей базе. Он никогда не кричал, никого не бил, всегда был подтянут, выбрит, причесан и безупречен. Носил он почему-то штатское, хотя и являлся главой отдела боевиков. То есть самым главным начальником Гувер после директора Кейджа. И то, что он пришел за ней лично, было очень, очень плохим знаком. До этого момента Гувер не была даже уверена, что Доусон знает о ее существовании.

«Я буду хорошей». — Молилась Гувер, шагая за Доусоном. — «Я больше не буду играть в «Angry birds» во время дежурства. Я больше не буду плевать в картошку во время наказания. Я верну агенту Джо его порножурналы. Я не буду разрисовывать стены гауптвахты неприличными частями тела. Я не буду залезать в главный компьютер. Я не буду больше хотеть заданий. Я переведусь в аналитический отдел и буду портить кровь Марии Кри».

Доусон довел ее до двери кабинета Кейджа, как терпеливый учитель непослушного ученика до двери директора. Гувер откозыряла ему, Доусон чуть наклонил подбородок и ушел.

Гувер выдохнула и присела. Очередь в кабинет была длинная. И люди в ней были не чета курсанту. Агенты всех мастей и должностей, мужчины и женщины. Эффектная Татьяна Михайлофф была погружена в чтение какого-то любовного романа, придерживая книгу загипсованной рукой. Татьяна была разведчицей и шпионкой, детей у нее не было, семьи тоже, так что работе она отдавалась по полной. Гувер ее прекрасно знала и не особенно любила за двуличие и холодность. Иногда также откуда-то издалека приходили странные мысли о том, что пропадает такой хороший племенной образец, и неплохо бы взять у Татьяны пару яйцеклеток.

Доктор Брандт тоже был здесь, нервный мужчина, постоянно протирающий очки. Жизнь на военной базе не пошла доку на пользу, он постоянно вздрагивал, всюду видел заговоры и раз в год проходил курс интенсивной терапии под присмотром собственных подчиненных.

Мария Кри сидела с отчетами в руках и кипела от злости. Появившийся в конце коридора снайпер Джозеф Дантон не улучшил ее настроения. Джо был чем-то вроде мужского варианта Гувер. Только старше примерно в два раза, в десять — нахальнее, в двадцать — беззаботнее, и в грош не ставил никого, кроме Доусона, хотя и ему периодически ставил детонатор в кулер. И еще он никогда особенно не старался заметать следы. Так что все прекрасно знали, из-за кого под Рождество из кранов шла вода с синим красителем, после которой все ходили похожие на мертвецов из глубин, кто повесил на потолок гигантского Пасхального кролика с двумя огромными шоколадными яйцами между ног, кто украл у Татьяны Михайлоф комплект черного кружевного белья и развесил его на флагштоке, кто… в общем, не будь Джо прекрасным агентом и надежным товарищем, спасшим немало солдатских задниц, его бы уже давно убили, а части тела сожгли с криками и воплями, прыгая с бубнами вокруг костра. Немаловажным фактором также было то, что половина базы должна была Джо денег. Второй половине должен был он.

— Дантон! — Отчеканила Мария Кри, вскакивая, как подстреленная. — Дождитесь своей очереди!

Джо воровато оглянулся по сторонам. Несмотря на то, что снайпер находился в помещении, он был в черных очках. Также средний палец правой руки у него был в гипсе, что вызвало немало усмешек со стороны откровенно скучающей очереди. Дантон отбывал уже третью неделю наказания, включающую ночные дежурства и вынужденный отказ от прелестей Татьяны Михайлоф. Все, чего хотел агент, это спать и кого-нибудь убить.

— А мне туда и не надо. — Сказал Джо, широко зевая и обдавая всех запахом дичайшего перегара. — Я так. Мимо шел.

Он оперся на дверь, но в этот момент она как раз открылась, и Джо провалился внутрь. Вышедший агент спокойно перешагнул через тело и захлопнул дверь, закрывая Джо внутри.

— Сукин сын! — Мария Кри хлопнула папкой об пол.

Жаловаться на Джо было бесполезно, сам Кейдж не занимался такими делами, а у Доусона, который также был начальником и Джо, с Марией была давняя холодная война. Максимум, что Доусон делал в таком случае с распоясавшимся Дантоном — отсылал его отбывать ночное дежурство. После тяжелого трудового дня, да еще невыспавшийся, Дантон буянил еще сильнее, и его шутки из просто веселых становились откровенно садистскими.

Джо застрял надолго. Мария скрипела зубами, Татьяна продолжала читать, доктор Брандт возмущенно поводил глазами в надежде поймать точно такой же возмущенный взгляд, но не нашел и принялся пялиться на свои ладони. Гувер сидела прямо, с тупым остекленевшим взглядом послушного оловянного солдатика, чьей настольной книгой является устав, а любимым занятием — разбирание автомата, и мечтала провалиться сквозь землю. Какого черта она не пошла к Кейджу, как только услышала объявление? Что за муха ее укусила? Куда она пойдет со своим гонором, если ее отчислят? Гувер горячо возблагодарила Бога за то, что она еще не агент. Агенты знали слишком много для того, чтобы вот так просто уходить в отставку или дезертировать. Прецеденты были. Были и такие, кого увольняло командование. Вот только потом трупы этих агентов находили где-нибудь в Тимбукту. Или с ними происходили несчастные случаи. Но это в основном с аналитиками, которые не могли оказать серьезного сопротивления. От иных не оставалось даже клочка одежды. Исключение составляла только легендарная Куколка, сумевшая не только сбежать с задания, но и натравить на Кейджа три мафиозных семьи и пять вооруженных арабских группировок. После этого нападения база еще долго зализывала раны, а Куколка бесследно пропала. Данные о ней пропали со всех электронных носителей, бумаги она уничтожила еще в свою бытность агентом, так что единственное, что осталось базе — фотокарточка и кодовое имя. Куколка обнаглела до того, что однажды заявилась на базу, каким-то образом сумев пробраться сквозь охрану и защитную систему, и выкрала чертежи нового военного самолета. Гувер никогда не видела Доусона настолько спокойным. Улыбка словно застыла на его лице, превратившись в оскал мумии. Снайпер Джо ходил тише воды ниже травы, не смея и пикнуть. Даже форма у него была чистой, а сам он был трезв, как стеклышко все три недели. Он даже пытался бросить курить, но у него это плохо получалось. Но, несмотря на это, он все равно семь раз подвергался наказанию, штрафам и чуть не был переведен в аналитический отдел. Агенту Алексу Мастерсу поручили Куколку отыскать, но вот уже семь лет о ней становилось что-то известно только после очередной виртуозной кражи со взломом.

— Курсант Гувер! — Прошипел динамик.

Гувер вскочила и направилась к двери, в упор не замечая возмущенных взглядов.

Кабинет Кейджа не был обычным кабинетом директора. Он был величиной с половину футбольного поля. На трех стенах были огромные экраны, на которых кипела вся жизнь базы. Кейдж стоял на капитанском мостике. Внизу туда-сюда сновали агенты из тех, кто драться не умел, и был мозгом базы. Трещали генераторы, всюду были навешаны провода, постоянно вспыхивали ссоры. У самой двери сидела секретарша, жгучая малазийская брюнетка. Она готовила Кейджу кофе, отвечала на звонки и координировала всю рутину базы. А еще она здорово шила лоскутные одеяла и могла убить ложкой. Гувер, которая могла убить даже кружкой, это умение мало впечатляло.

Кейдж что-то говорил Джо, который вместо того, чтобы стоять перед начальством, вытянувшись в струнку, лениво опирался спиной о перила капитанского мостика. Гувер хотела гаркнуть, как положено солдату, что «по вашему приказанию курсант Гувер прибыл, сэр», но Кейдж подозвал ее жестом. Гувер чуть не упала в обморок от удивления. Видимо Кейдж надышался алкогольных паров от Джо, раз позволял себе такое.

Она подошла, даже слегка крадучись. Кейдж повернулся к ней.

— Добрый вечер, не правда ли?

— Не могу знать, сэр.

— Прекрасная погода.

Гувер молчала, уткнувшись взглядом Кейджу между глаз. Джо презрительно фыркнул, подумав, что у новичков совсем не осталось мозгов, а один сплошной устав. Львиную долю розыгрышей Гувер приписывали Дантону, он не отказывался. Но тайное осознание того, что где-то на базе есть неизвестный талантливый конкурент, выводило снайпера из себя.

— Курсант, вы любите цветы? — Спросил Кейдж, чем окончательно сбил Гувер с толку.

— Нет, сэр.

— Почему?

Господи, это что, новый вид психологических пыток? Или ее пытаются так расколоть? Мерида прикинула варианты, о чем может последовать разговор, но так ничего и не придумала.

— Не положено, сэр.

Кейдж почувствовал досаду. Про Гувер он все-таки кое-что знал, но не так-то просто вызвать солдата базы на откровенный разговор, тем более если солдату нет и двадцати, и он жутко боится сделать что-то не так. Кейдж также заметил покрасневшие и припухшие глаза Гувер, чего не видел ни разу. Пролитые слезы затянули их волоокой дымкой, неожиданно придав ей странное женственно очарование.

— Скажите, у вас натуральный цвет волос?

— Да, сэр.

— То есть вы рыжая.

— Да, сэр.

— Не красите?

— Нет, сэр!

— То есть там, — Кейдж показал глазами Гувер между ног, — Вы точно такого же цвета.

— Да, сэр. — Сказала Гувер, не меняясь в лице.

Снайпер Джо Доусон такой невозмутимостью похвастаться не мог. Он вытаращил глаза и бесцеремонно уставился туда, куда так нескромно смотрел Кейдж. Гувер подавила желание врезать ему ногой по очкам. О чем он думал, не составляло труда догадаться. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Вы раздевались раньше перед мужчиной? — Продолжал допытываться Кейдж.

— Да, сэр.

— Ах да, доктор Брандт. — Вспомнил Кейдж. — Я помню, у меня есть фото. Прекрасные физические показатели.

У Джо вытянулось лицо, потом выражение глаз стало откровенно хищным. Гувер заскрипела зубами. Не стоило сомневаться в том, что эти фотки появятся у Дантона в телефоне прежде, чем протрубят отбой. Снайпер тоже умел взламывать систему защиты. Добраться до них первой и удалить — значило выдать себя. А снести всю систему к чертовой матери Гувер не могла, потому что все-таки любила базу, как родной дом, и не могла оставить ее незащищенной и опустевшей. Информация — основа обороны.

— А вы могли бы делать это медленно и под музыку?

— Стриптиз, что ли? — Недоуменно влез Джо, у которого три недели вынужденного поста и мысли о натуральном цвете волос стоящего перед ним агента вызвали временное размягчение мозгов.

— Да, сэр.

Гувер уже жалела, что не осталась в камере с Мак-Гинти. Там бы ее никто не сообразил искать и издеваться.

— А вы смогли бы сделать это так, чтобы, глядя на вас, мужчина не заснул, дожидаясь?

У Гувер перехватило горло от обиды, и начали подгибаться колени. Еще и руки предательски затряслись. Джо тут же потерял к ней интерес, одним презрительным взглядом выразив все, что думал. «Девственница».

— Не могу знать, сэр. — Сказала Гувер.

Никто бы не мог сейчас сказать, что весь мир для нее сузился до одной маленькой точки на лбу Кейджа. До той, в которую стреляет опытный снайпер.

— Снимайте форму. — Распорядился Кейдж.

— Есть, сэр.

Гувер молча стащила через голову серую футболку. Нагнулась и одним движением развязала шнурки на ботинках. Сняла их вместе с носками. Расстегнула ремень на черных военных штанах, стянула их на пол и перешагнула. Взялась за застежки лифчика.

— Отставить. — Скомандовал Кейдж. — Смирно.

Гувер выпрямилась, вытянув руки по швам.

— Вы же женщина. — Покачал головой Кейдж.

Гувер раздевалась весьма несексуально.

— Я солдат. — Гордо сказала она, чуть выступая за рамки субординации.

— Что скажешь? — Обратился Кейдж к Дантону.

— Тоща. — Начал Джо, не подозревая, что каждой фразой вгоняет Гувер нож в сердце. — Мелкая очень. Угловатая, как мальчишка. Сколько тебе лет, деточка? Впрочем, неважно. Лицо неинтересное. Рот слишком большой. Сисек нету. Задницы тоже нету. Только и хорошего, что волосы. Ну-ка…

Он зашел сзади и размотал тугой пучок, в который Гувер собирала волосы, чтобы не мешались. Они хлынули ей на спину огненной волной. Впрочем, Джо не одобрил, не отказав, впрочем, себе в удовольствии подергать их.

— Слишком длинно. — Сказал он, заходя спереди и критически осматривая результат. — И цвет темный. Да ее не видно за ними! Хотя, может оно и к лучшему. А вообще не прокатит. Нет.

— Татьяна тоже не подходит. — Сказал Кейдж, невинно глядя в потолок.

Дантон скис.

— Ну почему? — Спросил он тоном обиженного мальчишки.

— Она ненатуральная рыжая. — Проникновенно сказал Кейдж, глядя на трусы Гувер с человеком-пауком.

Гувер чуть не захлебнулась слюной. Татьяна! Охахаха, вот это да! Красит! Тоже еще, роковая красотка! Так, а откуда Кейдж знает? Если он решил себе сменить любовницу, то сто раз аллилуйя, что Гувер тощая и цвет волос у нее слишком темный.

— Идите. — Кивнул Кейдж, поворачиваясь к уже приготовившемуся страстно спорить Джо.

Гувер бросил взгляд на свои вещи, скомканные на полу, и внезапно у нее родилась идея. Она быстро прошла к выходу, тихо ступая босыми ногами, так, чтобы, Кейдж ее не услышал. Секретарша вытаращила глаза и попыталась что-то сказать, но Гувер уже была за дверью.

Ее появление произвело фурор.

— Мария Кри! — Объявил динамик сдавленным голосом секретарши, еще не вполне отошедшей от выходки Гувер.

Мария застыла с бумагами в руках. Гувер прошла, печатая шаг, босиком не очень-то получалось.

«Ты что творишь?» — Обалдело спросил кто-то внутри нее.

«Директор сказал «идите». — Мысленно отозвалась Гувер, буквально упиваясь собственным ехидством. — «А «одевайтесь» он не сказал. Все как надо».

Ее проходка по базе до собственного отсека не осталась незамеченной, но снимать на телефоны ее не стали, как агента Дантона, на день святого Валентина нарядившегося купидоном. Костюм, собственно, состоял только из подтяжек, а также лука и стрел с наконечниками в виде сердечек, которыми агент метко стрелял вокруг себя, громогласно желая всем любви. Кое-кому из врагов он попал в пятую точку. Пятнадцать злобно ругающихся агентов увезли в лазарет, и они на месяц выбыли из строя, а голого Джо в одних подтяжках, отобрав лук, выставили на мороз, где он не успокоился и, сбежав в город, принялся терроризировать гражданских до тех пор, пока его не увезли в полицию.

— Что это была за фигня? — Спросила Гувер, пялясь на свое отражение.

Джо был неправ, грудь у Мериды была, и задница тоже, просто не нужно сравнивать формы еще до конца неоформившейся девушки с пышным великолепием божественной Татьяны Михайлофф. Гувер показала отражению фак и оделась. Подняла ноутбук и со вздохом занялась установкой новой операционки. Хитростей и подлых ловушек на случай взлома в ней было немерено, так что управилась она только к отбою. И первым делом полезла смотреть файл Линды Крейвен. И прочитала, наконец, ее личную карточку.

Имя: Линда Крейвен.

Пол: женский.

Возраст: 20 лет.

Место жительства: США штат Висконсин.

Особые приметы: отсутствуют.

Тип темперамента: меланхолик.

Необходимые для работы характеристики:

1.Группа крови: АВ

2. Зеленые глаза.

3. Рыжие волосы.

4. Средний IQ

5. Уши не проколоты.

6. Физическое состояние среднее.

7. Коммуникативность, обаяние.

Из группы наблюдаемых наиболее подходит для воплощения проекта «Гувер». Проект одобрен 16 августа 1963 г. 08:00.

Далее следовало два листа, расписывающих физические и психологические данные Линды.

— Что за черт?!! Какого хрена?

Гувер вскочила с кровати, перед глазами все поплыло то ли от долгого лежания, то ли от шокирующего открытия.

— Так. — Скомандовала она себе. — Надо успокоиться. Господи, это что, я?! Я, выходит, бессмертная? Или я клон? Или пришелец? Тогда вам всем конец, ничтожные людишки!

Она подошла к зеркалу и умылась. Заплела волосы, так, чтобы быть еще более похожей на Линду. Помады у нее не было, так что Гувер намазала губы черным маскировочным карандашом.

Да, она была очень похожа на Линду. Несколько мешало никуда не желающее исчезать хитрое выражение лица со вздернутым носом, но все же. Но это была не Гувер.

«Глаза темнее». — С облегчением разглядывала Мерида свое отражение. — «Форма губ другая. Психотип вообще разный. Тип темперамента тоже. Я холерик, эта меланхолик. Да и ростом она выше на четыре сантиметра. А что за странные характеристики? Кто так работает? Зачем это все?

Гувер вернулась к ноутбуку и распечатала себе личную карточку Линды. Повесила ее на зеркало. В кино часто говорят, что нужно уметь задавать правильные вопросы. Никто не понимает, что это, почему это так важно, и этот момент откровенно всех бесит. Но Гувер знала, что это значит. Поисковые системы не умеют мыслить, как люди. Их надо спрашивать правильно.

Она открыла закладку со своим именем и вместо «Мерида Гувер» вставила новое. «Проект «Гувер» 16 августа 1963 г. 08:00.

Система грузила данные так долго, что Гувер чуть не состарилась, ожидая. Наконец, страница открылась, но оказалась такой головоломно засекреченной, что опешила даже гениальная малышка.

Однако кое-что там все-таки было. И это «что-то» было прямо вверху. «Проект «Гувер». Создание искусственного интеллекта с доступом к подсознанию. Руководитель проекта доктор Стефан Моритц».

 

Глава 4. Сны и явь

— Мерд! Мерд, вставай! — Высокий голос Стиви ударил в барабанные перепонки, вырвал из сладких объятий сна.

— Чего тебе, Солджер? — Спросила она, зевая. — Иди вон, еще даже не подъем. И вообще, что ты делаешь в моем отсеке?

Все курсанты спали в казарме, солдатская жизнь отказывалась разделять их даже по половому признаку. Личные отсеки, комнатки, в которые едва впихивались кровать и тумбочка, были только у настоящих агентов. Да еще и у Гувер. И Солджеру, одетому в одно ночное белье, в нем делать точно было нечего.

— Там раненых привезли! Будут допрашивать! — Стиви возбужденно заблестел глазами.

Гувер вскочила, мигом растеряв остатки сна.

— Операция «Геката»! Они все-таки это сделали! Как наши?

Стивен помрачнел.

— Много погибло. Еще больше ранены.

— А… а… а…

— Да порядке твой Дантон! Что ему будет? Ну так, полголовы снесло.

— Идем! — Гувер, даже не переодев пижаму, потянула за собой тощего блондинистого друга, чуть не приложив его носом об дверь.

Они тихо прокрались мимо постов охраны, да и не до них было сейчас на базе, перебежками добрались до главного входа. Застыли на площадке, ведущей к лестнице и тихо сели, глядя сквозь железные прутья. Местом действия был главный холл, с их наблюдательного поста открывавшийся, как на ладони. Стиви не врал, всюду были раненые. Врачи уже оказывали квалифицированную помощь пострадавшим агентам, но многие из них скончались уже в пути. Мертвые лежали на носилках вперемешку с живыми. Отдельно от агентов стонали от боли раненые террористы. Их тоже перевязывали, большинство повезли на операцию бесстрастные врачи, которые выше всего ценили свое мастерство.

Кулак Гувер врезался Стиви в бок.

— Да вижу я! — Страдальчески сморщился он, потирая ушиб.

— Полголовы! — Яростно прошипела Мерд. — Полголовы! Полголовы — это мозги наружу, понял, придурок?!

Джо Дантон был жив, это несомненно. Но сколько он еще пробудет в таком состоянии, было известно одному только Господу Богу. Джо лежал на носилках неподвижно, и было странно видеть его лицо таким спокойным и чуточку отрешенным. Вся голова его была покрыта красной жижей с черными прожилками, и непонятно было, где кровь Джо, а где чужая.

Татьяна Михайлофф заехала одному из докторов в челюсть и, подволакивая ногу, поковыляла к носилкам Дантона.

— Обалдеть! — Прошептала Гувер. — У нее же нога сломана!

— Точно? — Усомнился Стиви.

— Точно говорю тебе, крыса ты тыловая! Ей же зверски больно!

Стивен Солджер родился не в свое время. Он бы отлично смотрелся но палубе какого-нибудь скандинавского драккара веке этак в девятом. Суровые викинги по достоинству оценили бы несгибаемый дух мальчишки. Этот самый дух, правда, наверняка его бы и прикончил в пятнадцатилетнем возрасте. И дело не только в том, что Солджер всюду и везде мог защищать Великую Правду до потери пульса и никогда не бегал от драки, несмотря на то, что всегда был побит. У бравого смекалистого мальчишки, способного составить славу офицерского звания, была жуткая астма. Стиви всюду ходил с ингалятором. Они с Гувер были ровесниками, но если из нее еще мог выйти солдат, то Стиви упорно пихали в аналитики. Солджер был не менее гениален, чем его рыжая подруга, но совести у него было куда больше, поэтому энергию, которую Гувер тратила на проделки и тренировки, пускал в мирное русло. Талантливого мальчишку любили и уважали, но Стиви хотел быть солдатом. Он мог часами с тоской наблюдать за тренировками курсантов, на которые его не пускали. Несколько раз он специально нарывался на наказания, чтобы иметь возможность гладить форму агентов или чистить их ботинки. Агенты считали это блажью и подтрунивали над Солджером, не подозревая, какие раны наносят гордому сердцу. За эти насмешки Гувер расплачивалась жестоко. Чего только стоили боевые штаны Татьяны Михайлоф, подрезанные по шву. Штаны спали во время одной из ответственейших операций, явив главе чилийской мафиозной группировки и снайперу Джо малиновые кружевные стринги. Как назло, на правой ягодице у Татьяны был гигантский фурункул, причинявший шпионке немало неудобств, и предательски явленный всему миру.

Дантону вкололи что-то в вену, начали перевязывать голову. Татьяна держала его за руку, и Гувер чувствовала зверские муки ревности. Она была бы не против сама держать сейчас эту руку, но смыться надо будет прежде, чем Джо очнется и поинтересуется, кто она вообще такая и какого черта здесь делает. Джо вскочил, как укушенный, но тут же повалился обратно на носилки.

— Тихо, Дантон! — Скомандовала Татьяна, милостиво подставляя врачу ногу, на которую он сноровисто накладывал гипс.

Но Джо никогда не вел себя тихо. Он то и дело порывался встать, но тут же падал обратно. В горле у него хрипело, и три доктора не могли его удержать.

— От чего может быть такое нарушение координации движений? — С ужасом прошептал Стиви, приникая лицом к решетке.

— Ему же по голове дали! — Прошипела Гувер. — Кость небось в хламину. Что, еще хочешь на войну?

— Подумаешь, кость! — Фыркнул Стиви.

Все, кто бы его сейчас услышал, сказали бы что-нибудь в духе «никогда так не говори» или «пока сам не испытал…», но Гувер точно знала, что Солджер бестрепетно вынет сердце из груди, если это спасет хотя бы одного человека. Он уже порывался отдать пару раз свою почку в фонд спасения, но всякий раз ему отказывали из-за несовпадения группы крови и прочих вещей, которые на самом деле были сфальсифицированы Марией Кри.

Террористы вели себя не столь достойно. Они грязно ругались, пытались бить врачей, их приковывали наручниками или делали обездвиживающие уколы.

— Собрать бы их всех… — Яростно прошептала Гувер. — Собрать их всех — и в яму!

— Тише, Гитлер. — Прервал Солджер.

Гувер его не услышала. Она вдруг обратила внимание, что один из террористов что-то держит в руке. Что-то похожее на детонатор.

Он поднялся, шатаясь, и поднял руку в воздух, его лицо перекосилось от злобной радости, рот открылся для ликующего крика…

Нож прилетел с верхней площадки, оттуда, где никого не должно было находиться. Он коротко и зло свистнул в воздухе, и вонзился террористу прямо в горло. Мужчина застыл с искаженным лицом, потом его рука безвольно упала, а сам он медленно стал заваливаться набок.

— Обыскать! — Взревел Доусон.

Террористы, беснуясь, пытались добраться до детонатора, но их быстро перехватывали здоровые агенты. При вскрытии трупов потом обнаружилось, что взрывное вещество находилось у террористов в желудках, поэтому агенты ничего не смогли найти при обыске. Несколько добровольцев рассредоточились и полетели на лестницу, но Стиви и Мериды там уже не было, они на всех парах неслись прочь. Стиви начал задыхаться, но Гувер закинула его на плечо и потащила. Скинула перед дверью в казарму и полетела к себе. Она была сильной, Солджер тощим, но он был парень, а Гувер — девчонка, поэтому бег с ним на плече сократил ее время ровно вполовину. Она залетела в свой отсек и бросилась в кровать, за дверью уже слышались шаги патрульных. Гувер поняла, что не успеет успокоить сердце, и они все выяснят. Несмотря на то, что она обезвредила террориста, за нахождение в неположенном месте, за самовольное покидание отсека до подъема, за то, что действовала самостоятельно, не являясь квалифицированным агентом, в конце концов, за то, что бросила нож в горло, а не в руку, ей грозил трибунал, отчисление и ликвидация. Гувер резко села, сложила пальцы особым образом и ткнула себя в шею.

Агенты, заглянувшие в ее отсек, покачали головами. Младший курсант Гувер спала в совершенно немыслимой позе, рыжие волосы сбегали по подушке и огненной волной стекали на пол.

Кейдж никого так и не нашел. Так на базе появился Фантом.

— Гувер! Гувер, проснись! Да проснись же, чертова дура!

Гувер вскочила.

— Это не я!

— Ага! — Злорадно выкрикнул Питер Грин. — Водятся все-таки у тебя грешки за душой!

Но вдруг его лицо посерьезнело. Гувер, не привыкшая видеть Грина растерянным и испуганным, вцепилась ему в плечи и затрясла изо всех сил.

— Что? — Заорала она. — Что случилось?!

Пит вдруг всхлипнул и побелел, как простыня.

— Солджер…

Гувер выпрыгнула из постели и пронеслась мимо Грина ко входу. Сегодня впервые в жизни Стиви должен был покинуть базу для полевых учений. В чем они заключались — никто не знал, но Гувер сомневалась, что Кейдж позволит натаскивать новичков на реальных бандитах и внедрять их в преступные шайки.

— Они были в тюрьме. — Рассказывал Питер Грин, бегущий рядом. — Раскалывали заключенных. А там был один парень, Мак-Гинти, он устроил побег… и где он только взрывчатку взял…

Пит не договорил, Гувер уже вылетела с лестницы на нижнюю площадку, наплевав на всю субординацию. Грин торопливо убрался прочь, считая свою миссию выполненной.

Все повторялось. Те же лужи крови на полу, кисловатый запах пороха. Но аналитики — не бойцы, хотя тоже кое-что умеют, и куда лучше гражданских. И поэтому их погибло больше.

— Курсант! — Джо Дантон поймал прыткую малышку за плечо. — Вон отсюда! Тебе не положено здесь находиться!

— Солджер! — Заорала Гувер, суматошно оглядываясь по сторонам. — Стив!

Ее голоса почти не было слышно за жутким гвалтом и криками боли.

— Курсант! — В голосе Джо зазвенел металл. — Пошла вон, тебе говорят! Тоже мне, цыпленочек выбежал погулять.

Гувер изо всех сил заехала ему между ног. Дантон, не ожидавший такого от пигалицы, схватил ртом воздух, а руками пах, и согнулся до земли. Гувер оттолкнула его и выбежала за железную дверь, впервые оказавшись на свободе. Во двор садились вертолеты, доставившие раненых, которым нужна была немедленная госпитализация, с теми, кто мог подождать, подъезжали машины. Гувер, не содрогаясь, смотрела на оторванные обуглившиеся конечности, на кости, торчащие ослепительно белыми осколками.

— Стиви! — Крикнула она, и голос сорвался.

Медики неодобрительно поглядывали на нее, толкали плечами и носилками.

— Гувер. — Позвал один из раненых, доставленных из вертолета. — Солджер… он там остался… просто не было… уже… смысла… его забирать…

Мерида выпрямилась и проводила глазами санитаров, унесших носилки. Парень не выжил и умер на операционном столе под ножом. Гувер подняла лицо к небу. Был солнечный день, облака белыми барашками бежали вдаль. Вон то похоже на череп, а вот это — на лягушку.

— Курсант?

— Да, агент Доусон? — Гувер спокойно повернулась лицом к начальнику отдела.

— Вы находитесь на запрещенной территории.

— Простите, сэр. Разрешите вернуться в расположение?

— Разрешаю. Гувер?

— Да, сэр?

— Вы в порядке?

— Да, сэр.

— Ваш друг погиб.

— Я знаю, сэр.

— Завтра утром зайдите к доктору Брандту на обследование.

— Есть, сэр.

А на следующий день вечером Гувер уже сидела на гауптвахте за то, что посмела ударить агента, да еще и старшего по званию, при исполнении служебных обязанностей.

— Гувер!

— Ммммм…

— Гувер!

— Аргх…

— Дура, встать!

Гувер свалилась с кровати и посмотрела на часы.

— А-а-а-а-а!!!

— Ага! — Питер Грин предусмотрительно убрался за дверь отсека. — А вот те, кто нормально в казарме спит, на построение не опаздывает! За теми инструктора не посылают! Допрыгалась, курица, опять будешь всей базе ремни начищать!

Гувер захлопнула дверь за нахальной физиономией и рывком натянула майку и штаны, не размениваясь на нижнее белье. Черт, засиделась вчера за компьютером, проспала подъем! А ведь будильник играет не что-нибудь, а припев из «Comatose» группы Skillet!

Ботинки одела на босу ногу, к черту носки. Волосы запихала под серую форменную кепку. Заматывать их в пучок или заплетать некогда. Это у гражданских, если опоздал, можно не беспокоиться, все равно опоздал. На военной базе, где от дисциплины зависит все, подобный индивидуализм строго карался. По дороге она чуть не снесла незнакомого молодого человека, сопровождаемого Татьяной Михайлоф, но вовремя вырулила. Татьяна с усмешкой посмотрела ей вслед, в томных зеленых глазах мелькнуло одобрение.

— Сэр, по вашему приказанию курсант Гувер прибыл, сэр!

— Гувер! — Инструктор по борьбе Роквуд прищурил единственный глаз. — Скажите-ка, Гувер, за какие такие заслуги вы решили, что можете жить по своему собственному расписанию?

— Виноват, сэр!

— Может быть вы лучшая на курсе? — Продолжал подливать яда Роквуд.

— Да, сэр!

— Может быть, вы лучший друг директора Кейджа?

— Может быть, сэр!

— Что вы несете, курсант?

Гувер чуть не схватилась двумя руками за рот. Слова вырвались сами собой, будучи в трезвом уме, Гувер ни за что в жизни не ляпнула бы подобное Роквуду, которого глубоко уважала. В голове появилось ощущение, что она разделена на две половины. Левая принадлежала Мериде, правую же занял кто-то другой. Гувер даже с каким-то облегчением вдруг узнала своего «плохого парня».

— Простите, сэр! Не все ты видишь, с одним-то глазом, старый вонючий козел!

Курсанты застыли, несмотря на то, что они стояли неподвижным строем, все же был слышен шорох одежды, покашливание, звяканье оружия. Но сейчас можно было услышать, как гудит главный генератор базы, похожий на одно большое сердце.

Роквуд свел брови и открыл рот, а Гувер, насмешливо подбоченясь, готовилась отпарировать все, что он скажет, но тут зашипел динамик.

— Курсант Гувер, пройдите к директору Кейджу!

 

Глава 5. Растяжка

— Курсант Гувер, пройдите к директору Кейджу!

— О-о-о, не успеть. — Протянула Гувер в нос и лунной походкой направилась к двери, придерживая рукой кепку. — «Don» t wanna let you go…»!

Она сделала выпад и исчезла за дверью, оставив обалдевших курсантов и Роквуда.

— Меня же выгонят! — Сказала Гувер, заплетая косу перед стеклянной дверцей шкафчика с пожарной лопатой. — Меня теперь точно выгонят. Да и черт с ним. Посмотрю мир. Себя покажу. Вытащу Мак-Гинти из его клетки, он мне будет должен. Буду разрабатывать ему операции и ограбления. Подумаешь, Кейдж! Пусть сам себе компьютер чинит.

Про себя же она подумала, что зря не одела белье, если Кейдж и в этот раз заставит ее раздеваться, то его ждет маленький сюрприз в виде татуировки на ее заднице в виде герба базы, при желании способной интерпретироваться как весьма нехорошо отзывающейся о Кейдже, базе, да и военной службе в целом.

В этот раз посетителей к директору не было, неприемные часы. Гувер проверила, надежно ли держатся волосы под кепкой, оправила форму и вошла.

— Рядовой Гувер по вашему приказанию прибыл, сэр!

Молодой мужчина вскочил с кресла, облившись кофе, Кейдж, привыкший к подобному гарканью, только досадливо дернул бровью.

— Рядовой, познакомьтесь с доктором Коннором.

Гувер повернулась к смущенному мужчине, в секунду дала ему десять очков против доктора Брандта, оценила проницательную складку у глаз, стильные очки, «умные» руки и особую форму губ, говорившую о том, что с доктором всегда можно договориться.

— Дункан. — Представился он, вставая и подавая Гувер руку.

— Гувер.

Мерида не отказала себе в удовольствии сжать узкую ладонь посильнее. Док в первую секунду не понял, но быстро сообразил, что к чему, и поднажал. Гувер поднажала тоже. Пауза затянулась и Гувер с сожалением отпустила ладонь дока, напоследок энергично ее встряхнув. Они обменялись взглядами, молчаливо соглашаясь продолжить попозже.

«Опять парень. Хоть бы раз была женщина». — Сладко улыбаясь, думала Гувер, ощущавшая острый дефицит оных.

— Гувер покажет вам базу и вашу лабораторию. Также можете распоряжаться ей по своему усмотрению. Рядовой обладает всеми необходимыми навыками, нужными для того, чтобы помогать вам в работе. Также она будет вашим телохранителем и… Гувер, особенно оберегайте доктора от Фантома. На первых порах.

— Есть, сэр.

— Покажите ему лабораторию. Кабинет шестнадцать.

— Есть, сэр.

— От всех занятий вы временно освобождаетесь.

— Есть, сэр!

— Можете идти.

Гувер четко повернулась и пропустила Коннора в дверь. Сердце сладко пело. Наконец-то задание! Хоть какое-то! И плевать, что на базе, плевать, что это не боевое задание, а помощь… кстати, медику или ученому? И тот, и другой сейчас бы очень пригодились.

— Доктор, Коннор, где ваш багаж?

— Там. — Коннор махнул рукой куда-то в сторону. — Честно говоря, его не особенно много. Меня выдернули буквально из ванной. Сказали, что все необходимое оборудование есть здесь.

Гувер понимающе кивнула. Такие случаи не были редкостью. Интересно, док знает, что он здесь теперь надолго? И без права выхода? А также без права разглашать результаты полученные в ходе опытов, проведенных на базе?

— Кто такой Фантом? — Спросил Коннор.

Гувер придержала его за плечо и молча показала на растяжку на полу. Они перешагнули почти незаметную леску, Гувер привычно, док — высоко поднимая ноги.

— А вы не снимите ее?

— Нет, сэр. Смотрите.

Она встала у автомата с кофе и выбрала себе горячий шоколад. Черт, как бы ее не сняли с задания, узнав о том, что она наговорила Роквуду.

— Хотите кофе, сэр?

Док не ответил, глядя, как из-за поворота появился доктор Брандт, задумчиво жующий большой стейк с лососем. Растяжку он не заметил. Коннор тревожно покосился на Гувер, но она целиком была поглощена процессом наливания горячего шоколада в пластиковый стаканчик. Брандт, наконец, задел растяжку, она разлетелась на две половинки, так что доктор ее даже не ощутил. Сверху раздался небольшой хлопок, и на доктора посыпалось разноцветное конфетти. Брандт страдальчески поднял глаза к потолку, надкусил стейк, безразлично заглотив пару бумажных кружочков, и пошел дальше, даже не потрудившись стряхнуть с плеч разноцветную мишуру.

— Что это? — Ошарашено спросил Коннор. — Кто это… ммм… зачем это?

— Некоторые считают, что это весело, сэр.

— Рядовой Гувер? — Ожил передатчик на стене.

Гувер задрала голову и заглянула в круглый глаз камеры.

— Да, сэр?

— Можете опознать нарушителя?

Гувер отхлебнула шоколад, стерла коричневые усы и дернула за кончик растяжки. Она с хлюпающим звуком отлепилась от стены, и Гувер изучила присоску, понюхала, даже лизнула.

«Дилетанты» — Презрительно подумала она. — «Даже бирку не сняли. А уж одеколоном за километр разит».

— Курсанты Гордон и Маккензи, сэр.

— Благодарю, рядовой. — Разочарованно сказал передатчик, ожидавший хотя бы процедуры снятия отпечатков пальцев и потожировых следов.

Радисты тоже скучали, найти устроителя неуважительного прикола было их единственным развлечением, а за поимку неуловимого Фантома даже была объявлена награда. Дилетантизма они не уважали, как и Гувер. Верх непрофессионализма — оставлять свой запах на предметах розыгрыша.

— Как вы… — Доктор круглыми глазами посмотрел на присоску в руках Гувер.

— Запах, сэр. Одеколон курсанта Гордона.

— Неужели он один таким пользуется?

— Одинаковые ароматы по-разному пахнут на разных людях. — Гувер прищурила глаз. — Вы сами должны знать это, сэр.

— Да, но как вы…

— Как узнала запах? Нас учат годами, сэр.

— А второй? Маккензи?

— Маккензи заказывал четыре месяца назад коробку присосок этой фирмы. — Гувер показала доктору полуистершийся ярлычок.

— Это они — Фантом?

— Нет, сэр. Фантома никто не может вычислить, сэр.

— А что он делает?

— Фантом?

Гувер впервые задумалась об этом. Фантом стал частью ее жизни, так же, как и Кейдж, Мария Кри, доктор Брандт, снайпер Джо, Стиви.

— Фантом устраивает розыгрыши. Иногда злые. Иногда смешные. Никто его никогда не видел. Несколько раз мы думали, что взяли его с поличным, сажали нарушителя в карцер, но в это время появлялся настоящий Фантом, и доказывал, что мы снова взяли не того. Еще он помогает агентам и курсантам. Мой друг Стиви рассказывал, что не успевал начистить картошки к завтраку, а я в это время сидела в карцере, и не могла ему помочь. Он вышел в туалет, а когда пришел, вся картошка была вычищена. Не очень хорошо, правда, но он успел выковырнуть глазки. У Эмили Рид погибли родители в автокатастрофе, и с этого дня она каждое утро находит у себя под подушкой шоколадки.

— Неравноценная замена. — Скептически хмыкнул доктор.

— Наверное, сэр. Но воскрешать людей Фантом не умеет. Иногда он устраивает погромы в лабораториях. Пару раз выпускал генетические эксперименты из клеток, нам приходилось их пристреливать.

— А вы его видели, Гувер?

— Никто никогда не видел Фантома, сэр.

— Я имел ввиду…

— Я поняла. Нет, сэр. Мы думаем, что Фантом — это дух погибшего агента. Он не хотел уходить… куда бы там ни было, и остался на базе. Здесь его дом.

— Что за глупости. — Фыркнул Коннор. — А вы не думали, что он не один? Просто вы придумали себе дурацкую легенду, а шайка приколистов ее поддерживает.

— Нет, сэр. — С достоинством отозвалась Гувер, которую неприятно покоробили эти слова. — Эту дурацкую легенду поддерживаем все мы.

Она открыла дверь в шестнадцатую комнату и пропустила доктора вперед. Опустила руку в карман и тихо щелкнула кнопкой глушителя сигналов.

— И если ты, гребаный янки, будешь выступать на Фантома, то он придет за тобой, и на твоих штанах, кроме коричневого, появится еще и желтое пятно!

Коннор застыл и медленно повернулся к уже сидевшей на столе Гувер. Его поразило изменение, которое произошло у нее в лице. До этого он почти даже и не приглядывался к ней, не найдя в ней ничего занимательного, но вот в одно мгновение в пустых исполнительных глазах прорезался вдруг холодный ум, а в линии губ — жесткая насмешливость.

— Что? — Спросил он, подумав, что ослышался.

— Давай начистоту, док. У меня свои проблемы, а ты — мой шанс не вылететь отсюда со свистом.

— Но ты…

— Да-да, Кейдж тоже думает, что я солдатик. И все думают. И пусть себе думают. А ты мне сейчас очень нужен. Говорю открыто, потому что со своей стороны тоже могу тебе кое-что предложить. Ты медик или ученый?

— Ученый. Но…

— Заткнись. Не смей выступать на чужую религию, придурок, а то ее приверженцы порвут тебе жопу, а я даже не подумаю тебя защищать. Это раз. Естественно, все знают, что Фантома не существует, это просто байка, сочиненная, чтобы прикрыть нарушения и излишний альтруизм, который здесь не поощряется. Мы не в детском саду, и проявлять чувства нам тут не положено. Это два. Зачем тебя сюда прислали? От честного ответа на этот вопрос, я раскрою тебе три и четыре.

— Я должен исследовать влияние военных условий на психику детей. Вас вербуют в весьма юном возрасте.

— Ясно. А отдельный пункт?

— Какой отдельный пункт?

— Вот этот.

Гувер спрыгнула со стола, взяла доктора за руку и вывернула ее.

— Черт!

— Ломать не буду. Но больно будет ужасно.

— Да какой еще отдельный пункт?!

— Знаешь, док, ужасно нежное место — рука. Уязвимое. Интимное, я бы даже сказала. И поэтому, если сделать вот так, то особенно больно.

Гувер сложила пальцы и ткнула доку в точку на открытой ладони. Коннор вскрикнул и не удержался на ногах.

— Даже несколько приятно. — Продолжала Гувер, продолжая надавливать. — Стимулирует мыслительный центр. Вот же как, бывает любовь-ненависть, а бывает и удовольствие-боль. Ну давай, раскалывайся уже, и я тебе тоже кое-что расскажу.

— Они хотели, чтобы я изучал тебя-а-а-а-а-а! — Коннор вывернулся и прижал руку к груди. — Чертова садистка!

Гувер выдвинула стул, поставила его спинкой вперед, и села, возвышаясь над доком.

— Отлично.

— Ты не удивляешься?

— Я на дуру похожа? Что конкретно тебе надо изучать?

— Я не понял толком. Реакции на различные возбудители. Тип темперамента. Характер. Зачем только?

— Секреты. — Гувер усмехнулась, это было так в духе Кейджа.

— Одно ясно, что тобой очень дорожат, но не хотят, чтобы ты знала.

— И поэтому выделили мне отдельный отсек и научили пользоваться интернетом. Как наивно.

— Ты из гениев?

— Что-то вроде того. Быстро соображаю, быстро запоминаю… У меня есть плохой парень.

— Что?

— Это три. Во мне живет плохой парень. Я его так называю. Он меня заставляет делать чудовищные вещи.

В глазах доктора вспыхнул неподдельный интерес. Он встал, забыв про руку, и по-новому взглянул на Гувер.

— Что конкретно?

— Ну… по гражданским меркам ничего серьезного. Но утром он назвал тренера по боевой подготовке старым вонючим козлом. А это очень серьезно. То, что я проделала с тобой, семечки, по сравнению с тем, что со мной может за это сделать Роквуд.

— И уже приходилось?

— Еще нет. Обычно я отделывалась карцером. Но в этот раз он зашел слишком далеко.

— Хм. — Коннор прошелся по лаборатории, рассеянно разглядывая приборы. — Ого, вы даже мою тетрадь с набросками препаратов принесли!

— Мы работаем чисто. — Скупо отозвалась Гувер, ощущая гигантскую тяжесть на душе.

Первый раз она открывалась кому-то, кроме Стиви.

— Раздвоение личности? Подсознательная попытка уйти от муштры? — Мыслил док вслух. — Банально. Для этого не надо было приглашать меня.

— Я его чувствую. — Отрезала Гувер. — Все время знаю, где я и что делаю. Он просто во мне.

— Вы общаетесь?

— Нет. Я не псих!

— Гм. Ну да. Потому что не хочешь признавать его существование?

— Потому что я не разговариваю сама с собой! Черт! Еще кое-что. Тебе о чем-нибудь говорит имя Стефана Моритца? Он вел мой проект.

Коннор застыл на месте. И уставился на Гувер, как археолог на вдруг найденный нос Сфинкса.

 

Глава 6. Все чудесатее

— Тебе о чем-нибудь говорит имя Стефана Моритца? — Спросила Гувер. — Он вел мой проект.

Коннор застыл на месте. И уставился на Гувер, какархеолог на вдруг найденный нос Сфинкса. Гувер молчала, выжидательно подняв брови. Доктор постоял какое-то время, потом ему надоело корчить рожи.

— И что ты можешь мне предложить? — Вкрадчиво спросил он.

— Себя.

У Коннора вновь начало вытягиваться лицо.

— Спасибо, но это так неожиданно… ты, конечно, симпатичная девушка, но… у меня уже есть девушка.

— Отличный тебе представился шанс проверить ее верность. Ты в курсе, док, что ты здесь очень надолго?

— Что? Вы не имеете права…

— Имеем. Когда имеешь столько обязанностей, права предоставляются как-то сами собой.

— Не важно. Все равно я… ты только не подумай, но ты же…

— Док, ты чего мямлишь, как школьник? Я люблю пожестче. Ладно, поясню, пока ты совсем не засамообольщался. Я предлагаю тебе себя как объект исследования. Все, что захочешь. Любые вопросы, анализы, тесты, эксперименты. Доступ практически к любым файлам базы. Честно и без уверток. Интересует? Взамен я требую того же.

— Ну если ты и вправду тот самый проект Моритца, то безумно.

Коннор теперь смотрел на Гувер иначе.

— Я вся внимание. — Гувер выразительно размяла пальцы. — Чем занимался ученый?

— Моритц работал над этим проектом годами. Он был гений. Безумец. Но гений. Перед этим он работал над проектом суперсолдата. Пытался закрепить состояние аффекта.

— Слышала. — Гувер кивнула. — Проект провалился, все испытуемые либо умерли, либо сошли с ума, а потом умерли. Но не знала, кто руководил всем этим. Да и вообще думала, что это миф.

— Говорят, он все-таки смог добиться стабилизации эксперимента. Создал одного-единственного суперсолдата. После этого проект почему-то закрыли.

— Наверняка к этому приложила руку служба национальной безопасности.

— И неспроста. Моритц решил, что организм взрослого слишком закостенелый…

— И решил проводить испытания на детях. — Закончила Гувер.

— Ты знала?

— Догадалась. Так что там с моим проектом?

— Я же говорил, что Моритц был гений. Его не могли просто так пустить в расход. Ему дали второй шанс. Вот об этом я почти ничего не знаю. Но он собирал материалы относительно сознания, подсознания, изучал близнецов, эмпатов, переселение душ, реинкарнацию, регенерацию и болезни, связанные с остановкой старения.

— Сейчас я тебе кое-что покажу.

Гувер вытащила из кармана уже изрядно помявшееся личное дело Линды Крейвен.

— Я видела заголовок проекта. — Сказала Гувер. — Создание искусственного интеллекта с доступом к подсознанию. И меня теперь очень интересует, кто я.

— А это важно? — Доктор переводил взгляд с лица Линды на лицо Гувер.

— Это точно не я. — Недовольно сказала она.

— Почему? — Коннор почесал пальцем висок. — Если в одно тело вселить другое сознание…

— Это невозможно, придурок.

— Моритц был гением. — В очередной раз изрек Коннор. — Он делал такие вещи… что я готов поверить во все. Ладно, если тебе не нравится этот вариант…

— То можно еще проработать болезнь, вызывающую остановку старения, потерю памяти и искусственный интеллект в одном искусственно созданном теле. — Хмуро закончила Гувер.

— Я так очевиден? — Уныло спросил Коннор.

— Я так догадлива. — Хмуро ответила Гувер. — Кейдж что-то знает, но молчит. Брандт что-то знает, но молчит. А наша работа предполагает полное владение информацией. Я хочу знать кто я и на что могу рассчитывать. И если окажется, что меня просто держат под замком, потому что я нестабильна, как этот проект суперсолдата… хотя тогда бы меня уже не было в живых. Возможно, они просто пока не знают и чего-то ждут. И как только я сделаю что-то не так док… я очень хочу жить. Ты даже не представляешь насколько.

— Тогда раздевайся. — Коннор энергичным жестом протер очки. — Приступим прямо сейчас.

— Что я могу сказать…

Коннор и Гувер застыли перед снимками.

— Ничего.

— Я хотя бы не робот и не пришелец. — Фыркнула Гувер. — Это уже что-то.

— Обычное человеческое тело. Все показатели в норме. Тебе точно 19 лет, так что секрет бессмертия Моритц так и не раскрыл. А жаль. Небольшая аномалия в видесверхбыстрой регенерации, проявляющейся при выбросе адреналина. Ты не была искусственно выращена вне организма матери, тебя выносила обычная женщина, твой пупок настоящий, будь уверена.

— Тогда кто такая Линда?

— Может твоя мать или бабушка?

— Слишком похожа.

— Ну и что?

— Все равно слишком похожа. Чересчур, понимаешь? И что у нее за странные характеристики? При чем тут уши, цвет волос?

— Моритц был…

— Ты достал!

— Я хотел сказать, что он был безумец. — Обиделся Коннор. — И многие вещи, которые он делал, не поддавались логике.

— Или просто нужна была другая логика. — Не поддержала его Гувер. — Иной обобщающий признак, нежели мы думаем.

— Так как первоначальный осмотр ничего не выявил, я хочу изучать тебя дальше. — Коннор посмотрел на нее глазами маньяка. — Для начала проверим реакцию на возбудители, как просил Кейдж, потом проведем тест Роршаха, потом…

— Смени штаны для начала. — Посоветовала Гувер. — А мне нужно кое с кем поговорить. Не высовывайся из лаборатории и остерегайся Фантома. Он обожает посвящать новичков… хоть его и не существует.

Итак, задание обернулось крахом. Хотя теперь жизнь определенно стала интереснее. Гувер вздохнула. Ей нужен был друг. Такой, чтобы мог выслушать, вникнуть в проблему, поддержать, и не пойти докладывать Кейджу. Ну, друг не друг, а тот, кто мог с интересом ее выслушать и подкинуть пару дельных советов имелся. Гувер завернула на склад и вытащила из общей кучи пару небольших коробок. Вытаскивала осторожно, потому что банки были аккуратно составлены так, что одно лишнее движение могло с грохотом обрушить всю конструкцию ей на голову. Конструкция была известная, так обычно развлекался снайпер Джо, когда его запирали на складе в качестве наказания. У карцера были слишком тонкие стены, а некоторые агенты не очень любили песни Джастина Бибера, особенно в исполнении агента Дантона, да самого агента Дантона тоже.

Гувер шла по коридору. Гражданский на ее месте воровато оглядывался бы по сторонам, Мерида держалась спокойно, только изредка бросала вокруг стремительные взгляды, не поворачивая головы, привычка, отличающая агентов, разведчиков и воров-карманников. Второй раз это оказалось страшнее, чем в первый, но так оно обычно и бывает.

Мак-Гинти спал. Сидя. В позе лотоса.

— Умеешь же, когда хочешь! — Громогласно восхитилась Гувер.

Трой вздрогнул и открыл глаза. Гувер через прорезь в клетке прицельно бросила в него коробками и посмотрела на терморегулятор. Температура была та же, которую она оставила, уходя в прошлый раз. Никому и в голову не пришло, что кто-то посмеет повернуть ручку.

— Что это? — Хрипловато спросил Мак-Гинти пересохшими губами, открывая коробки.

— Это тебе для поддержки штанов. На вкус… не знаю. Оно питательное, легко усваивается и не вызывает проблем, связанных с принятием пищи после длительной голодовки. Тебе сейчас самое то.

Мак-Гинти достал тюбик, похожий на зубную пасту, и, не задумываясь, выдавил содержимое себе в рот.

— Похоже на детское питание.

— На что? — Переспросила Гувер.

— На детское питание. Каким кормят маленьких детей. Не знаешь? У мамы не спрашивала?

— Я бедная сиротка.

Мак-Гинти окинул ее оценивающим взглядом.

— И снаружи ни разу не была. — Сказал он.

— Точно. Я еще не прошла подготовку.

Трой склонил голову набок.

— Ни разу? Тогда тебя ждет большой сюрприз, если ты вдруг все-таки выберешься.

— Какой именно?

— Люди. Они не такие… как здесь. Жалкие. Слабые. Глупые. И ты живешь, чтобы их защищать.

— Так, давай ты не будешь включать мне промывку мозгов. Я же говорила, со мной это не сработает.

— Я и не хотел. — Мак-Гинти вдруг посмотрел на нее с жалостью. — Но ты даже не представляешь, что там. Вы спасаете людей на заданиях, рискуя собой, и они вам благодарны, все плачут, машут. И вы чувствуете, что делаете что-то важное. Но там, за пределами экстремальных ситуаций, они совсем другие. Впрочем не важно. Зачем ты пришла?

— Посмотреть на твою недокормленную рожу.

Мак-Гинти и вправду очень сильно сдал. Чего только стоили утомленные глаза с красными жилочками сосудов. Зеленые, зеленее даже, чем глаза Татьяны Михайлоф. Но сквозь серую пелену усталости проглядывал стальной цвет упрямства. Сдаваться он не собирался.

Гувер села возле клетки и выложила ему все. О странном поведении Кейджа, о докторе Конноре, о Линде Крейвен и о Стефане Моритце. Об экспериментах Моритца Мак-Гинти был наслышан гораздо больше, чем Коннор.

— И что ты на это скажешь? — В итоге спросила Гувер.

— Скажу, что я близок к тому, чтобы выиграть наш спор.

— И не мечтай. Я, кстати, посмотрела твое дело. Впечатляет. И разочаровывает одновременно.

— У вас есть только седьмая часть.

Гувер озадаченно замолчала, потом хмыкнула.

— Тогда впечатляет в квадрате. Но все равно, с твоими способностями ты бы мог править миром.

— А я к чему стремлюсь?

— Я имела ввиду другое.

— Результат все равно один.

— Но не из-за детских же комплексов желать всем зла!

— Гитлер желал всем добра.

— Проехали. Если ты такой умный, скажи, какая связь между всем тем, что изучал Моритц? Между сознанием, подсознанием близнецами, эмпатами, переселением душ, реинкарнациями, искусственным интеллектом, регенерацией и болезнями, связанными с остановкой старения?

— Это все есть, — Мак-Гинти глянул на нее исподлобья, — в засекреченном проекте под названием «Гувер».

Гувер ласково ему улыбнулась. Он явно надеялся ошеломить ее этой информацией, но здорово промахнулся.

— Это засекреченная информация. — Сказала она, накручивая на палец волосы, выбившиеся из косы. — Очень сильно засекреченная.

— Тогда я скажу следующее. — Мак-Гинти улыбнулся не менее ласково. — Прежде, чем ставить контрольный проект, делается несколько тестовых экспериментов. Одни из них более удачные, другие менее, и методом проб и ошибок с их помощью выясняется главное. Создается совершенный образец. Тесты же утилизируются, а наиболее удачные варианты служат на случай замены или последующего тестирования. Такими были эксперименты «Гувер», «Адель» и «Солджер».

 

Глава 7. Перспективный парнишка

Агент Джозеф Дантон хмуро созерцал свою небритую физиономию в большое круглое зеркало. Зверская красноглазая рожа резко контрастировала с розовой меховой оправой. Джо оскалил зубы и высунул язык. Татьяна Михайлофф лениво следила за его кривляньями с узкой кушетки, вделанной в стену. В городе у Татьяны, как и у всех агентов, была шикарная квартира, но на базе роскошествовать было некогда, дай Боже дотащиться до жесткой кушетки и упасть лицом вниз. И хорошо, если на подушку, а не на бетонный пол. И хорошо, если от усталости, а не от жутчайшего алкогольного опьянения. Хотя Дантон бы поспорил на этот счет с кем угодно.

Джо уже целую неделю отрабатывал штрафные дежурства. Ночью. От дневных обязанностей его никто не освобождал, так что спал Дантон урывками, по пятнадцать минут. Идея поставить в ящик Доусона растяжку с чернильницей уже не казалась Дантону такой уж великолепной. Чернильница была хорошая, немецкая, из толстого стекла, и не взорвалась вдребезги. Там на дне даже осталось приличное количество чернил. Кои Дантон с энтузиазмом допивал под добрым-предобрым взглядом начальнка. Это было не самое плохое, снайпер отделался изжогой. А вот дежурства его вконец измотали. Буквально вчера Татьяна мрачно заявила Дантону, скрестив руки на пышной груди, что если он умудриться вляпаться еще во что-нибудь после окончания штрафных отработок, то она сумеет найти с кем ей провести одинокую ночку. Джо такого допустить не мог, ночью сбежал с дежурства и заявился в отсек этой чудесной женщины с намерением выполнить свой долг, но бесславно заснул, пока она была в душе. Татьяна не стала его будить, и Дантон, с утра разглядывая свое опухшее лицо в зеркале, гадал, из вредности она это сделала или из сочувствия.

— Татьяна?

— Да?

— Э-э-э-э…

— Что тебе, мой Цицерон?

— Ты Доусона не видела?

— Видела. Он заходил. Увидел тебя и велел явиться, как проснешься.

— А зачем это он заходил к тебе в отсек? — Заинтересовался Джо.

— За тобой.

Джо с сомнением поскреб щетину, взъерошил волосы и решил, что сойдет и так. Татьяна только вздохнула. Пытаться объяснить Джо, что это за предмет такой — расческа, было все равно что объяснять питекантропу, что такое ноутбук.

— Я пошел. — Джо вышел из отсека, насвистывая ирландскую народную песню про Ненси-виски.

— Пошел ты. — Согласилась Татьяна, заворачиваясь в одеяло.

Дантон не выспался. В глаза будто насыпали песка, голова гудела, все расплывалось, и Джо с трудом сохранял прямую траекторию. Попадавшиеся навстречу агенты кивали Дантону, Джо лениво взмахивал в ответ рукой. Говорил он с трудом, еле ворочая распухшим языком. Снилось что-то ужасно поганое, из жизни: взрывы, трупы, слежка, уход от погони, оптический прицел родной винтовки, изученный до последней царапинки, треск рации и запах дыма.

Доусон сидел за столом, опустив подбородок на сложенные пирамидкой пальцы. От чернил не осталось и следа, ни на столе, ни на самом Доусоне. Дантон застыл у порога, не решаясь пройти и сесть. Такая поза свидетельствовала о том, что начальника лучше не злить.

— Опять ты без доклада. — Поморщился Доусон.

Джо неопределенно пожал плечами. Выпучивать глаза и орать благим матом «Агент Дантон по вашему приказанию прибыл, сэр!» никогда не было номером первым в списке его желаний.

— Садись. — Доусон махнул на кресло и подвинул Джо стакан, в котором шипели две агонизирующие таблетки.

— А может не надо? — Джо с сомнением поглядел на стакан. — Я больше не буду.

Доусон шутки не оценил и Джо, скрепя сердце, выпил горькую жидкость. В голове сразу прояснилось.

— Отлично! — Дантон блаженно потянулся, хрустнув костями, и достал пачку сигарет.

Внезапно захотелось еще соленого огурца, которым как-то раз угостила Татьяна.

— А есть еще?

— Нет. — Хмуро ответил Доусон. — Вызывает привыкание. А ты и так с сигарет никак не слезешь.

— Да это я так, балуюсь.

— И пьешь, как конь.

— Благородное, между прочим, животное.

— И с дежурства сбежал.

— А ты и правда заходил?

— Правда. Дантон, ты оборзел. Помнишь, каким ты был, когда явился сюда?

— Явился? Меня грубо притащили! Пинками! Меня ругали матом! Знаешь, что они сказали про мою маму?

— Помнишь, как хотел остаться?

— Кто, я?! Наглая ложь! Я только и думал, как сбежать с этой проклятущей базы! Меня не пускали! А я дрался, как лев! Как тигр рыкающий! Как мотылек, в паутину попавший!

— Теперь-то тебя никто не держит.

— А Татьяна? — Пошел на попятный Джо. — Она же слабая беззащитная женщина. Она же пропадет тут без меня. Как роза среди го…

— Слабая беззащитная женщина три дня назад запытала до смерти одного торговца оружием. Он был привязан к стулу…

У Джо в глазах появилось мечтательное выражение. Он вспомнил, как однажды тоже был привязан к стулу, а Татьяна его пытала. А потом он ее. А потом…

— Дантон! — Доусон чуть повысил голос и Джо моргнул, вырываясь из сладкого тумана воспоминаний в бренную реальность.

— Что?

— Дантон, ты не военный. Любой курсант знает, что солдат не может выжить в одиночку. Ты попал к нам уже взрослым, и тебя поздно было воспитывать. И ты оказался очень ценным кадром, хотя никто…

— Я помню-помню. — Недовольно прервал его Джо.

В тот момент, когда молодого двадцатилетнего Дантона уже собирался линчевать весь состав базы, начиная от уборщика и заканчивая Роквудом, на тот момент еще не занимавшим пост тренера по борьбе, именно Доусон заступился за строптивого новичка. Дантон с тех пор не особенно изменился, но, по крайней мере, уже не делал попыток обворовать Кейджа или взорвать главный генератор базы в безуспешных попытках направить энергетический луч на сковородку с яичницей.

— И ты, кажется, слишком перестарался в попытках наверстать упущенное! — С нажимом произнес Доусон.

— А? — не понял Дантон, поперхнувшись дымом.

— Когда ты последний раз нормально ел?

— Вчера.

— Замороженная пицца — это не еда.

— Зато как сыр хрустит!

— А спал?

— А вот этого не надо! Я бы прекрасно спал если бы…

— Не сбежал с дежурства. — Вежливо улыбнулся Доусон, разглядывая свои пальцы. — Похоже, тебя нравится усиленный темп работы. Что ж, такая инициатива похвальна. Не могу отказать тебе в еще паре недель ночных дежурств.

У Дантона вытянулось лицо.

— Сэр! Вы не можете, сэр! Я же не робот, в конце концов! Это нечестно, клянусь нашим славным звездно-полосатым флагом!

— Соблюдайте субординацию, Дантон. — Ледяным тоном напомнил Доусон.

Снайпер Джо поерзал в кресле и почесал щетину.

— Есть и другой вариант. — Мягко сказал Доусон. — Можешь не соглашаться.

Дантон опасливо покосился на начальника. Не в характере Доусона было заменять сложное наказание легким. Хотя от недосыпа Дантону уже начинали мерещиться зеленые человечки.

— А что за вариант? — Осторожно спросил он.

— Ты же у нас матерый волк, Джо. Все прошел, все видел. Опыта набрался. Можешь поделиться.

— Инструктором что ли отправишь? — Прикинул Джо. — К скаутам?

— Нет, на такую жестокость я не пойду. По отношению к детям, разумеется. Есть тут у нас один борзый курсант.

Дантон усмехнулся.

— Салагу проучить? За кого ты меня принимаешь, Доусон?

— Не надо недооценивать подрастающее поколение. Смотри, как бы тебя не проучили. Слышал что-нибудь о курсанте Гувер?

— Мерд Гувер? — Усмехнулся Джо. — Слыхал. Неуловимый мститель, весь табель в пятерках. Что, перспективный парнишка?

— Невероятно. — Доусон почему-то улыбнулся. — Покажешь новичку город. Выведешь в люди так сказать. А то сам знаешь, что на базе за развлечения.

Что за развлечения на базе Джо прекрасно знал. За это и был тихо ненавидим всем командным составом.

— Идет.

 

Глава 8. Секрет успеха

— Шах.

— Нет уж.

— Тогда так. Шах.

— Мимо.

— Все равно шах!

— Конем королю грозишь? Это карается. — Сказал Мак-Гинти и съел коня Гувер.

— Подумаешь.

— У тебя нет шансов.

— У меня есть запасной план.

— Не очень-то он тебе помог.

— Да? А что ты на это скажешь? — Ухмыльнулась Гувер, поднимая заветную пешку. — Мат.

— Черт! — Выругался Мак-Гинти. — Проклятая пешка!

— Так оно обычно и бывает. — Гувер многозначительно поиграла бровями. — Когда короли слишком задирают нос, им под ноги бросаются пешки, и они расшибают себе надменные лбы. Еще партию?

— Нет уж. Ладно, давай, спрашивай.

Гувер со злодейским видом потерла ладони. Вот уже неделю они с Мак-Гинти играли в шахматы. Гувер, по своему обыкновению, сначала попробовала изобразить начинающую и нарочно путала фигуры и ходы, но с Мак-Гинти этот номер не прошел. Играть с ним оказалось весьма интересно, он знал великое множество комбинаций и веселых историй про шахматистов. И под каждый ход у него была своя метафора. Особенно много он говорил про короля и королеву, офицеров и слонов. Гувер в ответ показывала ему язык и корчила рожи, чем иногда выводила невозмутимого злодея из себя. Проигравший должен был честно отвечать на вопрос. Так Гувер уже знала, что больше всего Мак-Гинти любит батончик Nuts, бразильский кофе, туалетную воду J» adore от Dior, группу Blackmore's night, поэта Вордсворта, первый раз поцеловался в десять лет с пятнадцатилетней соседкой и был квотербеком в школьной команде по американскому футболу.

Гувер, в свою очередь, пришлось рассказывать, что она больше всего на данный момент любит группу Within Temptation, знает семнадцать языков, включая мертвые, никогда не красила волосы, не целовалась, не любит запах кокоса и конфеты и всю жизнь мечтала попасть на концерт Black Sabbath.

— Расскажи про свою Родину.

Мак-Гинти тяжело вздохнул. То, что он родился не в Штатах, Гувер знала, но на этом ее знание кончалось.

— Я родился в Норвегии.

— Правда? Совсем не похож. Ты тогда высокий должен быть, со светлыми волосами, синеглазый…

— С обветренным лицом и капитаном драккара. — Продолжил Мак-Гинти. — В каком веке ты застряла? А что за намеки насчет высокого?

Трой встал во весь свой немаленький рост и нахально подмигнул Гувер. Он был стройный, хоть и не слабый, а вынужденная диета сделала его еще стройней.

— Рассказывай дальше давай.

— Что конкретно? Я родился не в городе. У отца… у меня был маленький домик посреди леса. Мы жили одни. Первое, что я помню, это блеск снега сквозь окно. Синие, красные, желтые искорки. И треск огня в камине. И никого вокруг, ни души, словно ты один в этом мире. И нет ни Бога, ни Дьявола, а есть только бесконечные фьорды, деревья и бег на лыжах, срывая дыхание, для того, чтобы принести жертву Ноку. Мы все там были язычниками. Мне рассказывали, что когда я был маленьким, я болел, и ко мне приходила Сигне-кьяерринг, лечить меня от рахита.

— Помогло?

— Помогло. — Усмехнулся Мак-Гинти. — Так что в них я верил больше. Но больше, чем в них — в себя. Кому еще верить, когда проваливаешься в полынью, а вокруг ни единого человека на мили вокруг, чтобы помочь? И только пушистый снег осыпается с игольчатых лап, нависших над водой. В юности я только и мечтал, чтобы увидеть Аасгаардсрейю, и занять место среди ее всадников. А потом… потом пришлось покинуть это место и переехать жить… в другое место.

— Ты не договариваешь. — Упрекнула его Гувер.

— Я ответил на вопрос.

— А почему у тебя шотландское имя?

— А почему у тебя имя испанского футболиста?

— Ладно. — Пообещала Гувер, собирая шахматы. — В следующий раз ты не отвертишься.

Она забежала к себе в отсек и достала фальшивый пропуск в костюмерную. Каждый год Фантом устраивал новичкам посвящение, веселое или злобное, в зависимости от настроения. Попытки пресечь издевательства над молодыми курсантами ни к чему не приводили.

Гувер не успела, ее опередил Питер Грин, сейчас мало на себя похожий. Ради важного события он выкрасил волосы в ярко-зеленый цвет, одел рваные штаны со следами крови и нарисовал на груди пару жутких шрамов, эффектно открываемых черной майкой. Мрачная готичная Гувер хмуро кивнула ему от двери длинными черными волосами и изобразила нечто вроде улыбки кроваво-красными губами.

Первокурсники, еще затянутые на все пуговицы, исполнительные, как овчарки, стройными рядами стояли наизготовку, преданно сверля стену полными служебного рвения взглядами. То, что дисциплина должна быть внутренней, а не внешней, они еще узнают, а пока… Пока Грин и Гувер переглянулись и сладко улыбнулись друг другу.

— Курсанты! — Голос Питера взлетел под потолок. — Приветствуем вас, курсанты, на лучшей антитеррористической базе страны! Вы многого достигли, но вы не остановитесь на этом. Меня зовут агент Гэртон, и мы с агентом Симмонс будем учить вас стрелять.

Гувер удовлетворенно кивнула. Буквально вчера она влезла в компьютер и перенесла время первого занятия с инструктором по стрельбе на час вперед, так что он сейчас не особенно торопился. Инструктора были каждый раз разные, кто-нибудь из многочисленных снайперов, специальных учителей на базе не держали, так что Гувер довелось присутствовать на паре лекций по профессиональной этике от Татьяны Михайлофф, на истории от Марии Кри и на философии от самого Кейджа. Винтовка инструктора лежала заранее подготовленная, чем бесстыжий Фантом и решил воспользоваться на этот раз.

Курсанты стрелять умели, но на Базе их все равно гоняли до седьмого пота. Значение имела не только точность выстрела, но и скорость, и положение, и стрессовая ситуация.

— В чем секрет удачной стрельбы? — Кисло вопросила Гувер, пялясь белыми контактными линзами на новичков. — Ну? Есть варианты?

— В меткости, мэм!

— Не вполне. Еще?

— В самодисциплине, мэм!

— Ближе, но не то.

— В душевном благородстве, мэм!

Грин уставился на Гувер, постаравшись сдержать хрюканье.

— Ну, это редко у кого получается. — Ухмыльнулась «агент Симмонс». — Все это не то. Главное при точном попадании — это суровое выражение лица.

— И клевый прикид. — Добавил «агент Гэртон».

— Вы еще не знаете, — серьезно сказала Гувер, — что все фильмы о военных действиях строго регламентируются правительством. В них все — правда. В них зашифрованы реальные знания, которые доступны только избранным. Так мы отыскиваем будущих агентов.

— Один из вас, вы не узнаете, кто, расшифровал код доступа в Пентагон, скрытый в фильме «Рэмбо: первая кровь»!

Курсанты, мигом растеряв всю выдержанность, принялись исподтишка оглядываться.

— Отличная работа. — Скупо похвалила Гувер. — Но не стоит зазнаваться.

— Итак, первое, что вы должны усвоить — суровое выражение лица. Попробуйте прямо сейчас.

Такого курсанты явно не ожидали. Но они знали, что попали на самую засекреченную базу в мире, подписывали обязательство о неразглашении и знали, что методы преподавания предстоят весьма экстравагантные. Они старательно принялись каменеть лицом, смущаясь и краснея.

— Больше, больше! — Подбадривали Гувер и Грин, едва не лопаясь от смеха. — Сильнее! Разбудите в себе внутреннего солдата! Война — не место для хохота! Почувствуйте суровость изнутри, и пусть она сама разливается на ваших лицах! Курсант, я сказала — суровое выражение лица, а не выражение «у меня запор»!

— Отлично. — Грин сделал знак Гувер, что он сейчас не выдержит, и его порвет от смеха.

— Перейдем к демонстрации. — Гувер подошла к винтовке. — Отлично, клевый прикид тоже есть.

— Мерд! — Прошептал Питер сквозь зубы.

— Чего? — Прошипела она, не разжимая губ.

— Винтовка!

— Что «винтовка»!

— Винтовка Дантона!

— Вот черт!

Дело принимало непростой оборот. Свою винтовку Дантон не позволял трогать никому, а уж тем более стрелять из нее. Рядом с винтовкой лежала счастливая куртка Дантона, в которой он проводил самые удачные свои операции. Но сбежать и опозорить Фантома Питер и Мерида не могли.

— Ладно. — Гувер еле заметно выдохнула. — Давай я. Я же все-таки девушка. Меня он не убьет.

— Только изнасилует.

— Заткнись, Пит!

Гувер надела куртку Джо, пахнущую порохом, дождями и сигаретным дымом. От старости она вытерлась и потеряла былой вид, но Дантон не променял бы ее и на стадо мотоциклов.

— Клевый прикид. — Питер отступил, демонстрируя курсантам Гувер. — Должен хорошо сидеть и быть удобным.

— В данном случае просто счастливая вещь, заклятая на удачу. — Поправила Гувер, на которой куртка висела, как на вешалке. — Заклинать вещи вас научат на занятии по магии.

Она взяла винтовку, проверила заряд. Приклад удобно уперся в плечо, будто обнимая, холодная сталь лукаво блеснула Гувер в свете ламп. Мерида ласкающим движением прикоснулась к стволу, погладила затвор, плавно положила палец на спусковой крючок.

— Не забудьте — суровое выражение лица. — Наставлял Питер. — Многие об этом забывают и попадают впросак.

Гувер почти его не слышала. Винтовка Джо отличалась удивительным изяществом, держать ее было приятно, она придавала уверенности, словно Гувер была гражданской, думающей, что нож в ее руке — защита от маньяка.

— И когда максима суровости будет достигнута…

Шесть выстрелов почти слились в один, заняв то время, когда сердце стукнуло один раз, и не успело стукнуть второй. Гувер стреляла на выдохе, посылая пули вместе с воздухом вперед.

— И вот, что мы получаем в итоге. — Невозмутимо сказал Питер Грин, привыкший к таким штучкам на стрельбах.

Пока курсанты толкались у мишени, Гувер сорвала куртку, бросила винтовку, и они с Питером полетели к выходу, до назначенного инструктором времени оставалось две минуты.

— Кто это сделал?! — Орал Дантон, потрясая курткой.

Невозмутимая Татьяна Михайлофф с интересом изучала мишень.

— Я спрашиваю, кто посмел брать без спроса мою детку?!

Курсанты стояли навытяжку, ни живы ни мертвы, дрожа как осиновые листы.

— Дантон! — Позвала Татьяна.

— А если бы это был чемодан с взрывчаткой?!

— Дантон!

— А если бы он смазана ядом была?!

— Джозеф!

— А если бы это была гуманитарная помощь для больных дебилизмом детей, вы бы тоже стали хватать ее своими грязными лапами?!

— Агент Купидон!

— Ну я же просил. — Смущенно сказал Джо, мигом остывая. — Не мешай мне снимать с салаг стружку!

— Смотри. — Татьяна показала ему на место, куда попали пули.

Дантон присвистнул. Не каждый день увидишь, как от шести путь остается всего одно пулевое отверстие. Идеально ровное. Ни миллиметра в сторону.

 

Глава 9. Начало

Гувер, высунув язык, штопала агенту Линкольну рану. Очередная успешная операция обернулась кучей раненых, тяжело и не очень, обычный обслуживающий персонал не успевал справляться, так что припрягли всех, включая Коннора. Зашивать раны, останавливать кровь, принимать роды и прочие необходимые медицинские умения входили в стандартный набор базовых навыков любого агента, а Гувер была официальной помощницей Коннора, так что отвертеться ей не удалось. И не то чтобы она ленилась или боялась вида жутчайших ран, малышка Мерида была только рада оказаться полезной, но вид настоящих взрослых агентов, прошедших огонь и воду, приводил ее в неизъяснимый трепет и полное душевное смущение. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это уползти в свой отсек, запереться там и никогда не высовываться.

Шрамов на агенте Линкольне была целая куча, просто стеганое одеяло. Агент был достаточно молодым, Гувер смутно помнила его еще курсантом-старшекурсником, из тех, которых вербуют на стороне, а не выращивают на базе, как ее саму.

— Ну что ты возишься? — Не вытерпел Линкольн, уставший сидеть неподвижно.

— Я стараюсь, сэр. — Краснея, пролепетала Гувер. — Чтобы шрам был незаметный.

— Незаметные шрамы нужны девкам вроде тебя. — Фыркнул Линкольн.

— А доказательства собственной храбрости нужны только трусам. — Вспылила Гувер и с размаху воткнула иголку в агента.

Линкольн вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, остальные захохотали.

— Курсант Гувер, срочно принесите со склада зажимы! — Крикнул Коннор.

Гувер пулей вылетела за дверь, оставив злобно ругающегося Линкольна вытаскивать глубоко засевшую иголку. Прошла в душевую, где сейчас никого не было, вытерла хлынувшую из носа кровь. Такое теперь случалось постоянно и сопровождалось головокружениями, иногда тошнотой. Никаких причин Коннор не выявил, ни физических, ни психологических. Гувер почти каждый день писала ему тесты, по два экземпляра, один для руководства, другой настоящий. Коннор часами их рассматривал, сверял, но все никак не мог прийти ни к какому выводу.

На складе недовольный заведующий выдавал ей коробку с зажимами так долго, что Гувер успела посмотреть по его телевизору половину серии «Доктора Хауса» и даже угадать у пациентки вирусный энцефалит раньше самого Хауса. На обратном пути в медчасть ей попался тренер Роквуд, Гувер постаралась спрятаться за коробкой, но он не обратил на нее внимания. Зато обратил Доусон.

— Курсант Гувер!

— Сэр, да, сэр!

— Чем это вы занимаетесь?

— Оказываю посильную помощь медперсоналу, сэр!

Доусон критически оглядел белый халат, заляпанный кровью, серое от усталости лицо и капельки пота на лбу Гувер.

— Оставьте это. — Он жестом подозвал проходящего мимо агента и велел отнести коробку с зажимами в медчасть.

— Пройдемте со мной, курсант.

Гувер потребовалось усилие, чтобы не вжать голову в плечи. В уме она лихорадочно перебирала свои последние проступки. Самым серьезным по прежнему оставалось посвящение новичков, после которого они ходили злые и бросались на каждую черноволосую девушку и на каждого более или менее неформального парня, и уже успели изрядно получить от старших агентов, многие из которых не отличались геркулесовым телосложением. Татьяна Михайлоф предлагала устроить стрельбы и наказать победителя, но агент Дантон был категорически против, потому что победителем бы вышел он. Блестящий выстрел его ничуть не смутил, сам Дантон мог не хуже, да еще и в боевой обстановке, даже падая с крыши.

Доусон привел Гувер в свой кабинет и посадил в кресло. Мерида с любопытством огляделась. Кабинет у шефа боевиков был маленький и уютный, по стенам висели грамоты, на полках стояли кубки, а на отдельном столе — крошечная модель гоночной трассы с разноцветными машинками, которые гонялись по кругу.

— Кофе?

Гувер вздрогнула, сообразив, что Доусон обращается к ней.

— Нет, сэр, спасибо.

— Чай?

— Нет, сэр.

— Чего вы хотите, Мерида?

— Сэр? — Жарко смутилась Гувер и заерзала в кресле.

— У тебя есть мечта? Желание?

— Я хочу быть агентом, сэр.

— И не понимаешь, почему ты до сих пор не агент.

— На все свои причины, сэр.

— А еще что-нибудь?

— Хочу, чтобы Джеффри Дин Морган вернулся в Сверхъестественное. Или чтобы его уже прекратили снимать, а то эта история умерла на четвертом сезоне.

— Сильно.

— И чтобы Кенни вернулся в Саус Парк.

— Вы знаете, что запрещено отказываться от стандартной стрижки волос, под предлогом неизбежного лишения подобных Самсоновым суперспособностей?

— Нет, сэр.

— Не знаете?

— Это не запрещено, сэр.

— Теперь запрещено. Вы знаете также, что нельзя перед тестом мочи на наркотики выпивать два литра красного пищевого красителя и в ужасе орать?

— Это не я.

— Да, точно, это скотина Дантон. Вы знаете агента Дантона, курсант?

— Нет, сэр.

— Неужели? Что, есть люди, которые не знают этого говнюка?

Гувер озадаченно молчала, выковыривая из-под ногтей засыхающую кровь. Доусон барабанил пальцами по столу.

— Сэр? — Наконец решилась Гувер. — Я слышала об агенте Дантоне, сэр. Но лично мы не знакомы.

— Пройдите в костюмерную и скажите, чтобы вам выдали гражданское. Сегодня вечером агент Дантон поедет в город, и вы будете его сопровождать.

Сердце у Гувер стукнуло невпопад, потом зачастило, ускоряя ход. Она сильно побледнела.

— Это задание, сэр? Будут какие-нибудь особые распоряжения?

— Выполняйте все распоряжения агента Дантона.

— Сэр? — Осторожно уточнила Гувер, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. — Все распоряжения?

— Точно. — Опять усмехнулся Доусон. — Вижу, вы достаточно знаете Дантона. Я даю вам карт-бланш. Действуйте по ситуации.

В день выдачи жалованья Дантон сидел в столовой и собирал долги. Порадоваться деньгам он не успевал, потому что к нему подходил то один, то другой агент и требовал, чтобы Джо отдавал его собственные долги. Под конец у Дантона осталось жалких пятьдесят баксов, а он еще должен был Татьяне сто двадцать. Несколько грело душу то, что на поездку в город ему были выделены казенные деньги, но за каждый потраченный цент Джо должен был потом отчитаться.

Дантон не спеша допил кофе и взглянул на часы. На встречу с салагой он слегка опаздывал, но скорее намеренно. Пусть нервничает, боится и черт знает чего себе напридумывает.

Рядовой Гувер должен был ждать его на стоянке автотранспорта, но его там не оказалось. Вместо рядового рядом с его мотоциклом прохаживалась молоденькая рыжуля с длиннющей косой. Стоянка продувалась всеми ветрами, и девушка зябко ежилась в тонкой ветровке, изредка взглядывая на начинающее сереть небо.

— Привет. — Поздоровался Дантон. — Потерялась что ли?

— Сэр?

— Я тебя знаю?

— Я…

— А, молчи, это у тебя трусы с человеком-пауком! Везде рыжая!

У девчонки дернулась бровь, но она смолчала, хотя и не надулась.

— Ты тут не видела парня? Нахального такого?

— Кроме вас, сэр… здесь никого не было.

— Вот мелкий скот! — Выругался Дантон. — А ты что здесь делаешь?

— Жду вас, сэр.

Дантон решил, что она шутит и захохотал.

— Ладно, вали отсюда. Не хватало мне еще портить имидж разговорами с курсантами. Хватит и того, что один из вас будет мне обтирать спину всю дорогу до Нью-Йорка.

— А вы были первокурсником, сэр? — Спросила рыжая без тени обиды.

— Нет! Миновала меня чаша сия! Я родился агентом, и это сразу было видно! А что ты делаешь сегодня вечером?

— Все, что прикажете, сэр. — Рыжая вдруг неприкрыто усмехнулась.

— Да? — Озадачился Дантон такой покладистостью. — Эх, жаль, что вечером я буду в куда менее приятной компании, вот, кстати, и она.

Черноволосый парень в форме бежал через стоянку так, как будто за ним гнались.

— Гувер! — Крикнул он издалека.

— Что так долго? — Рявкнул Дантон.

— Агент Дантон. — Козырнул парень и сунул рыжей деньги. — На. Купи… сама знаешь что.

— Мало. — Рыжая с сомнением покачала головой.

— Своих добавь! Ну, давай, больше нету! И так всем курсом собирали!

— Ладно, потом рассчитаемся. — Рыжая покладисто сунула деньги в карман куртки.

— Кстати, классная юбочка. — Ухмыльнулся парень.

Рыжая повернулась к Дантону боком, никто бы не упрекнул это движение в неестественности, Дантон не видел, но готов был поклясться, что она показала парню фак.

— Вы долго еще собираетесь болтать? — Осведомился Джо.

— Простите, сэр! — Хором сказали курсанты.

Парень еще раз взял под козырек и убежал. Дантон застыл, потом медленно повернулся к рыжей.

— Так это ты Мерд Гувер?

— К вашим услугам, сэр.

Доусон протянул Кейджу сигару. Они стояли на крыше базы, прячась за вертолетом от пронизывающего ветра, и смотрели, как мотоцикл увозил Дантона и Гувер в закат.

— Очко в пользу Гувер. — Сказал Кейдж, пуская дым колечками.

— Все только начинается. — Многозначительно не согласился с ним Доусон.

— Двести баксов, что ничего не выгорит.

— Пятьсот против.

— Поддерживаю. Так веришь в своего человека?

— Если я откажусь поддержать ставку, пари не состоится. Сэр.

— Хитрый ты, Доусон.

— Может по кофе, сэр?

— К черту кофе. Пойдем выпьем за начало успешной операции.

 

Глава 10. Десять лиц курсанта Гувер

Дантон притормозил возле заправки и слез с мотоцикла. Путь до города был неблизкий, четыре часа с небольшим, уже стемнело. Рыжая Гувер спрыгнула следом и с хрустом потянулась. Ехать с ней было приятно, она грела снайперу спину, не слишком ерзала и не вцеплялась в него мертвой хваткой при каждом повороте.

Сначала Джо злился, но обвинять было некого, кроме самого себя. Потом попытался поговорить и познакомиться с неожиданным заданием поближе, но мешал ветер, да и сама рыжая не горела желанием разговаривать. Пару раз Джо даже казалось, что она заснула, ее руки ослабевали, а голова падала ему на плечо, но как только он собирался повернуться и посмотреть, в чем дело, руки сжимались сильнее, а голова убиралась, но не резко, как бывает, когда человек просыпается, а плавно. Потом он ощутил, что под курткой у тощенькой на вид курсантки кое-что все же есть, и порадовался, что она сидит не спереди.

— Ну? — Спросил он у Гувер, когда она закончила потягиваться. — И почему ты не парень?

— Потому что у меня было две X-хромосомы.

— Чего? — Не понял Дантон.

— Не могу знать, сэр.

— Так, давай с тобой договоримся. Ты меня не называешь «сэр». Можешь звать меня Дантон, Джо или как тебе угодно.

— Мне угодно, чтобы тебя звали Раб. — Сказала Гувер, пользуясь шумом проезжающего грузовика.

— Что? — Переспросил Дантон, не расслышав.

— Есть, сэр, да сэр, то есть я хотела сказать мистер Дантон.

— Просто Дантон. — С нажимом повторил Джо, начавший понимать, что не так с этим крепким орешком.

В душе он крепко выругал Доусона, понадеявшись, что у того случится приступ чихания. С пареньком Дантон бы еще справился, но с девушкой он не знал, как поступить. Избить ее он не мог, попробовать подружиться тоже, давить авторитетом даже не собирался пытаться.

— Давай пройдемся что ли. — Тоскливо сказал Джо, предлагая даме руку. — Зайдем куда-нибудь.

Гувер с сомнением посмотрела на него, пожала плечами и несколько неловко приняла приглашение. Дантон пошел по тротуару вдоль дороги, глядя вперед. На самом деле снайперу не составило труда следить за лицом своей спутницы, ни разу прямо на нее не взглянув. Он ловил ее отражение в зеркалах витрин, в стеклах проезжающих мимо машин, в солнечных очках проходящих людей. Сначала ее лицо было каменным, ничего не выражающим, как у всех дисциплинированных вояк, которых Дантон терпеть не мог. Потом расслабилось, девчонка стала заинтересованно оглядываться по сторонам, и Дантон думал, что она чувствует, ни разу за всю жизнь не выбиравшаяся за пределы базы. Потом на ее лице неожиданно стало проступать недоумение, озабоченность, тревога. Дантон ощутил сквозь рукав куртки, что она дрожит.

— Ты чего? — Спросил он, остановившись.

Гувер выдернула руку, нервно огляделась по сторонам и резко провела рукой по волосам. Дантон вдруг понял, что она не боится, это был не страх социопата, оказавшегося в людском муравейнике, а что-то другое, непонятное. Впрочем, она быстро взяла себя в руки.

— Простите, сэр.

— Дантон.

— Простите… Дантон, сэр.

— Эй, что за херота?!

— Мы же вернемся, сэр. — Рыжая выделила последнее слово. — И вы даже не вспомните. Субординация, сэр. Простите, сэр.

Дантон понял, что его отшили. Вежливо, но непреклонно запретили лезть в душу. Дантон еще раз мысленно прошелся по адресу Доусона. Легко сказать, проучи борзого новичка! Джо мог поклясться, что даже если наорет на Гувер, то встретит то же самое безмятежное выражение лица и где-то в глубине глаз искорки снисхождения и понимания. Черта с два.

— Пошли. — Дантон схватил Гувер за руку и потащил вперед.

Там, где не годится тонкая психологическая игра, вполне может сработать атака психов с бензопилами. Девчонке явно было некомфортно, и Дантон собирался этим воспользоваться, усугубив этот дискомфорт.

Один из самых злачных районов Нью-Йорка встретил старого завсегдатая с распростертыми объятиями. Дантон махал ручкой знакомым черным парням с большими пушками и призывно улыбался легко одетым дамам, принимающим при виде его весьма фривольные позы. Гувер он предоставил плестись сзади, оставив на произвол судьбы. Краем глаза он следил за ней, держалась она прекрасно, гораздо лучше, чем сам Дантон, когда оказался здесь в первый раз, ни лишнего напряжения, ни дерганья, спокойный прогулочный шаг, расслабленная поза. Дантон остановился возле двух девиц и поздоровался.

— Эй, иди, познакомься. Это мои старые подруги.

Девицы громко и неприятно захохотали.

— Здравствуйте. — Раздался приветливый голос. — Меня зовут Мерида. Можно просто Мери. А вас?

Девицы осеклись, а Гувер радостно и открыто улыбнулась. Дантон чуть не скончался от удивления. Такой он ее еще не видел. Пять секунд назад это был строгий солдатик, мечтающий спасать мир, сейчас — честная открытая девочка с немного наивным взглядом и готовностью весь этот мир полюбить.

— Сьюки. — Представилась одна девица.

— Эльза. — Хриплым басом выдала вторая.

— Очень приятно. — Слегка смущаясь, сказала Гувер, и по голосу было понятно, ей и вправду приятно.

Дантон еще никогда не видел, чтобы у кого-то было такое говорящее лицо. На нем было все: осознание, чем Сьюки и Эльза занимаются в этой жизни, но ни капли осуждения, ни капли унижающего сочувствия и фальшивого понимания, только открытость и приветливость.

— Давно ты знаешь этого засранца? — Сьюки кивнула на Дантона и затушила сигарету, чтобы не дымить Гувер в лицо, Джо глазам своим не поверил.

— Мы работаем на одну компанию. — Ответила Мерида, ловко уходя от ответа. — А вы?

— Да уж давненько. — Хрипло хохотнула Эльза. — Помнишь, Джо, а?

— Прекрасно. — Недовольно буркнул Дантон. — В жизни не забуду. Ладно, нам надо идти.

Гувер послушно шагнула с тротуара, обернулась на девушек и помахала им рукой на прощанье.

— Это что сейчас такое было, а? — Ошарашено спросил ее Дантон.

— Применение на практике коммуникативных навыков, сэр. — Равнодушно отозвалась Гувер.

Что значит это словосочетание Джо прекрасно знал и терпеть его не мог. Татьяна тоже часто пользовалась «коммуникативными навыками» в работе, а снайпер был вынужден наблюдать через оптический прицел, как она стелется перед разными мерзавцами в попытках выведать у них нужную информацию. Если информация была важная, а время поджимало, Татьяна шла на крайние меры. Меры были такие, что после них курил не только Дантон, но и ребята с прослушки, и соседи через три дома. Но Татьяна работала исключительно с мужчинами, женщины ее не любили. Джо внимательно посмотрел на Гувер и прикинул, что она сможет, когда войдет в настоящую силу. Не сказать, что от этой мысли он покрылся холодными мурашками, но ему явно стало не по себе.

— И ты с любым так можешь? — Спросил Джо.

— Не могу знать, сэр.

— Как тебе Эльза и Сьюки? Что там на самом деле? Тебе было противно?

— Нет, сэр.

— Что, неужели ты вправду была рада их видеть? Я чуть не разрыдался там.

— Нет, сэр.

— Тогда что?

— Мне все равно, сэр. Я их больше не увижу, сэр.

— А если увидишь?

— Коммуникативная база для них уже подготовлена, сэр.

— Эй, ты что, и со мной прокручиваешь эти шпионские штуки-дрюки?!

— Нет, сэр. А что, вас зацепило, сэр?

— Чего?!

— Ничего, сэр. Я ничего такого не делаю, сэр.

Гувер пару раз хлопнула ресницами, Джо придирчиво изучил ее лицо и вкрадчиво спросил:

— А если бы делала, то что бы делала?

Гувер пожала плечами и стащила куртку.

— Трахните меня, сэр.

— Что? — Не понял Джо.

— Что-что, какой вы непонятливый, мистер Дантон. Давайте без обиняков. Я с самого начала поездки только об этом и думаю. Вон гляньте, какой переулочек. Спорим, там тупик и мусорные баки? Нас никто и не увидит.

— А если увидит? — Дантон сноровисто обнял Гувер за талию и притянул к себе.

— Пусть завидует. — Гувер лихо подмигнула и встала на цыпочки.

Джо наклонился к ней, чтобы поцеловать, пухлые губы Мериды приоткрылись, влажно блеснула полоска зубов. Она резко дернула головой, и если бы Джо не отшатнулся, то лоб Гувер разбил бы ему нос.

— Ну вот примерно так, и заморачиваться особо не надо. — Гувер натянула куртку обратно и оглушительно чихнула. — Прохладно!

— Сучка. — Джо ощупал нос, но повреждений не нашел.

— Кобель. — Передразнила Гувер.

— Стерва.

— Стервятник.

— Тощая коза.

— Безмозглый качок.

— Я тебя по званию старше!

— А я умней!

— А я красивей!

— Чего?

— Чего-чего, какой вы непонятливый, курсант Гувер! Глюкозы не желаешь для мозгов, умный? Мороженое? Сладкую вату? Вон Старбакс.

— Решили не унижаться до пререканий с курсантом, сэр?

— Если ты меня будешь доводить, я тебя свяжу и отвезу твою белую задницу в черный Бронкс…

— И мы посмотрим потом, как все его обитатели придут вас линчевать. Не хочу я в Старбакс.

Гувер придирчиво оглядела вывески и решительно пошла вдоль улицы. Джо догнал ее и пошел рядом, гадая, которая из этих личностей была настоящей Гувер. Рыжая прибавила темп и встала перед неприметной черной дверью.

— Сюда.

— Ты уверена? — С сомнением спросил Джо и показал пальцем вверх.

Над дверью, развалившись в стакане мартини, сисястая девица из разноцветных лампочек вальяжно помахивала ножкой.

— Да, сэр.

— Ты точно уверена?

— Да, сэр.

— А ты знаешь, что это стрип-бар?

— Да, а я-то думала, что библиотека, сэр. Вы, в общем, как хотите, а я зайду.

Гувер толкнула дверь, и на улицу хлынула оглушающая волна звука. Огромный татуированный охранник даже не подумал остановить явно несовершеннолетнюю девицу и кивнул Джо как старый знакомый. Гувер уверенно сновала между столиками и официантками, как золотистая белка в ветвях деревьев. Столик она выбрала в самой середине зала и села. Джо возвел глаза к потолку и мысленно возблагодарил Господа Бога и президента Буша за этот прекрасный вечер.

— Дантон, старый пес! — Род Минтон появился как по мановению волшебной палочки.

— Минтон, отвали! Нет у меня сейчас денег! Я все отдам!

— Тогда, может, желаешь отыграться?

— Не сейчас. — Джо воровато стрельнул глазами. — Я с дамой.

— С этой что ли? — Минтон недовольно окинул взглядом Гувер. — Мельчишь, Дантон. Здорово, рыжая. Тебя как звать?

Гувер отвернулась от него к сцене и принялась увлеченно следить за исполнительницей стриптиза, крутившейся на шесте под самым потолком.

— Как тебя звать, я спрашиваю?! — Заорал ей в ухо Минтон, наклонившись и дернув за плечо.

В тот же самый момент он согнулся, неестественно вытянув руку. Гувер медленно загнула ему палец, и Минтон взвыл.

— Отвали. — Посоветовала ему Гувер и отпустила.

— Чертова девка! — Минтон выпрямился и стал разминать кисть. — Из ваших, что ли?

— Эта? — Дантон засмотрелся на приватный танец за соседним столиком и не сразу нашелся, что сказать. — Да нет, это учительница из средней школы брата моей племянницы. Опасное место, скажу я.

— Что будете пить? — К столику подошла крашеная блондинка с пышно взбитыми волосами.

— Все! — Выпалила Гувер, не дав Дантону ответить. — Тащи все! Коктейлей не надо, только чистого и покрепче.

— А ты мне нравишься! — Проорал ей в ухо Дантон, стараясь перекричать музыку.

Гувер довольно кивнула и поманила пальцем Минтона.

— Сколько он тебе должен? Как проиграл?

— Сто баксов. — Ответил Минтон, ухмыляясь. — Поставил на Рэд Сокс в прошлый раз.

— Нелогично. — Согласилась Гувер. — А спорим…

Она потянула Минтона за ухо и закончила фразу уже шепотом. Минтон вытаращил глаза.

— Ну? — Поторопила Гувер.

— Тысяча долларов. — Сказал Минтон. — Я ставлю тысячу.

— Эй! — Возмутился Дантон. — Не смей с ним спорить!

— Я не проиграю. — Невозмутимо ответила Гувер.

— У тебя же нет тысячи долларов!

— Тогда она мне даст. — Прервал его Минтон. — Ты мне дашь.

— Да ты глянь на нее! — Фыркнул Джо. — Не стоит она тысячу баксов!

— Зато стараться будет. — Подмигнул Род. — Все отработаешь.

— Идет.

Гувер и Минтон ударили по рукам.

— Ты даже не знаешь, с кем связалась. — Хохотнул Минтон.

— Вот и узнаю. — Гувер забрала с подноса у подошедшей официантки бутылку абсента. — За знакомство?

— До дна! — Дантон радостно ущипнул официантку за задницу и осушил рюмку.

Гувер закашлялась и вытаращила глаза, вытерла разом загоревшиеся губы.

Минтон захохотал, как Мефистофель и сноровисто налил всем еще.

 

Глава 11. Дантон

Солнце светило в окно, заставляя Дантона недовольно щуриться. Но открывать глаза и двигаться было так лень, что Джо минут пятнадцать мучил себя, прежде чем пошевелиться. Он находился на заднем сиденье такси. В окно виднелись дома с облупленными стенами, выщербленный асфальт и сетка спортивной площадки. Судя по пейзажу, это была его улица. События прошедшей ночи вспоминались смутно и отрывками. Голова снайпера лежала на чем-то мягком, и Дантон вдруг поймал себя на странном ощущении давно забытого покоя и умиротворенности. Обычно он просыпался либо на узкой кушетке в своем отсеке с раскалывающейся головой, либо в лазарете с забинтованной головой, либо в плену с головой в мешке, либо на квартире у какой-нибудь спасенной цыпочки, держа красотку в объятиях. Правда с появлением Татьяны Дантон несколько остепенился, но больше из-за общей измотанности, чем из-за целомудрия или воспитанности. Но просыпаться так Дантону еще не доводилась. Во-первых, не он обнимал кого-то, а кто-то обнимал его. Кто именно Дантон не видел, но был точно уверен, что с ней он не спал. А вот это было вдвойне странно. Дантон скосил глаз на руку, лежащую у него на груди, рука была незнакомая. Вторая ручка нежно обнимала его за шею. Голова Дантона лежала у незнакомки на груди, и виском он прижимался к нежной щеке. Джо протянул руку, стараясь не растревожить спящую, и нащупал мягкую растрепанную косу. Рыжую.

«Неуловимый Гувер» — Понял Джо.

Память услужливо выдала новую серию картинок. Кальянный дым, мелькание разноцветных огней, грохот музыки, вибрация басов, от которой трясутся стаканы, запах виски, пота и духов, смех, крики, красная пьяная рожа Минтона, и странно спокойное лицо курсанта Гувер с таинственной полуулыбкой Джоконды. Они пили, много, все подряд, одну за одной. Дальше пока было неясно, все покрылось мутной дымкой, и Дантон не мог определить, что ему снилось, а что нет. В голове было странно пусто, ни одной мысли. И спокойно. Дантон закрыл глаза и вздохнул, пытаясь устроиться поудобнее. Сверху раздался ответный вдох, Гувер заворочалась и обняла Дантона покрепче.

Хлопнула дверь. Джо раздосадовано приоткрыл глаз и увидел вернувшегося таксиста-индуса.

— Проснуться! — обрадовался он. — Платить кто будем?

Дантон зло пнул переднее сиденье, и таксист ткнулся носом в руль.

— Произвол! — Завопил таксист.

— Заткнись! — Шикнул Дантон, но было уже поздно, Гувер заворочалась и убрала руки.

Джо разочарованно сел и закрутил головой, разминая затекшую шею.

— Сколько?

Обиженный таксист молча показал на счетчик. У Джо вытянулось лицо.

— За всю ночь. — Пояснил индус плаксивым голосом. — Велели не выключать.

Столько у снайпера не было, но из кармана у Гувер торчали пачки банкнот. Там было явно больше, чем ей дал парень-курсант на базе, и Дантон рассудил, что спор с Минтоном она выиграла. Осталось только вспомнить, о чем они спорили. Таксист бросал на это богатство алчные взгляды, и Дантон отсчитал ему несколько банкнот. Гувер ему будить не хотелось, спящая и молчащая она не вызывала желания взять ее за плечи и хорошенько потрясти. Джо вышел из машины, зашел с ее стороны и взял девушку на руки, благо весила она не так уж и много.

Лифт, как всегда, был сломан, и Дантону пришлось тащиться на девятый этаж по лестнице, а в его состоянии да еще с грузом это было не так уж и просто. Дом Дантона уснул всего пару часов назад, жизнь там была по преимуществу ночная. Собственную дверь Джо вышиб ногой, привыкшая к таким маневрам хлипкая деревянная панель отлетела к стене. Дантон прошел в комнату и сгрузил свою ношу на кровать, потом прошел в туалет и обнаружил протекающий бачок. Весь балкон был в сигаретных бычках и грозил обвалиться. Холодильник помнил еще первую мировую войну и страдальчески гудел. Пивные банки покрылись толстым слоем льда, Дантон озадаченно извлек одну из них и разрезал на две половины. Пивной лед годился только на то, чтобы приложить его к пылающему лбу, что Дантон и проделал, сопровождая действие непристойной руганью. Мелькнула шальная мысль предложить лед Гувер, пила она вчера никак не меньше, а то и больше, чем сам Дантон.

Завибрировал мобильный. Звонил Минтон. Дантон три раза выдохнул, досчитал до десяти и поднял трубку.

— Где ты достал этого терминатора? — Без обиняков спросил Минтон.

— Какого?

— Эту рыжую дрянь! Она украла у меня тысячу баксов!

— Украла?

— Ну, выиграла. — Пошел на попятную Минтон. — Но кто же знал, что она тебя перепьет!

Дантон отнял трубку от уха, зажал динамик рукой и прошел в спальню. Гувер не подавала признаков жизни. Дантон справился с приступом истерического хохота и вышел на балкон.

— Дантон? Дантон! — Орала трубка. — Ты что там, решил повеситься от разочарования? Отвечай, когда с тобой разговаривают!

— Да слышу я. — Огрызнулся Дантон, прислоняясь лбом к холодному стеклу.

Пульсация в висках угрожающе усиливалась.

— Что там было вчера вообще?

— Я такого никогда не видел. — Захлебнулся Минтон. — Я же знаю, как ты пьешь, что угодно и не закусывая. Но это… я даже, пожалуй, заведу себе дневник, чтобы описать этот поразительный случай.

— Минтон!

— Да что было… она пила. Дант, я в жизни не видел, чтобы кто-то так пил. Я даже под стол лазил, она не выливает! Я ее даже пощупал, она не робот! Виски и джин, с каменным лицом, и глаза трезвые, даже не икнула ни разу. Даже не поморщилась! Я глазам своим не верил! Ты мог предупредить, скотина?!

— Не умеешь проигрывать — не спорь. — Наставительно заметил Джо. — А дальше что было?

— Дальше ты себе заказал приватный танец и упал на середине. Я вообще не уверен, что ты понимал, что вокруг тебя происходит. Но тебя хотя бы не стошнило. А потом мы тебя тащили до такси. Я из-за тебя спину потянул! А эта, эта даже не шаталась!

— От меня-то ты что хочешь? — Не выдержал Дантон.

— Верни мои сто баксов!

— Я отдам, отдам! Но не сейчас!

— И никогда, слышишь, никогда больше не общайся с этим рыжим монстром!

Дантон отнял трубку от уха и поплелся в комнату. Кровать у него была одна, зато широкая, и Гувер сжалась на самом краю. Дантон плюхнулся на другой, подняв облако пыли. Курсантка недовольно сморщила нос, но не проснулась. Пользуясь случаем, Джо принялся разглядывать ее лицо. Ничего себе, миленькая, только очень бледная. Джо никогда не был шпионом, но, вращаясь в довольно специфических кругах, успел понахвататься знаний из разных областей, в том числе и физиогномики, и не мог не отметить разочарованную складку у губ, пару слишком серьезных морщинок у бровей, упрямый подбородок, но все это было не то. Джо задумался, а зачем вообще ему навязали эту девицу. Слишком борзым курсантом назвать ее было сложно, показать ей город можно было на коллективной экскурсии, которые устраивались раз в год, и Дантон не мог себе даже представить, чему бы он мог научить круглую отличницу с пламенной любовью к спиртным напиткам. Единственное, что он знал, так это то, что она была как соринка в глазу, маленькая, незаметная, но все время напоминающая «я здесь».

Снайпер приподнялся на локте и вгляделся уже пристально. Что-то было в этом лице, тающее, ускользающее, такое, что можно заметить только краем глаза, то, что теряется, если смотреть на это слишком внимательно. Джо не зря был снайпером, и не просто обученной машинкой для убийств, он был снайпером от природы, и никакие пьянки не могли у него этого отнять. И дело было не в винтовке или умении стрелять, агент умел видеть то, что не видели другие, выхватывать цель, зная точно, что попадет, еще до того, как пуля вылетала из ствола. Но сейчас цель ускользала, впервые за много лет, не давалась и дразнила издевательским хохотом. Дантон мысленно плюнул и закрыл глаза. Голова раскалывалась, виски ломило. В грудь что-то толкнуло, Джо дернулся и снова открыл больные глаза. Гувер выкинула вперед руку и уперлась ему в грудь ладонью, одновременно притягивая и отталкивая. И тут Джо увидел…

Стройные ряды людей в черной форме, развевающиеся на ветру звездно-полосатые флаги, и блеск солнца на начищенной амуниции. Агент Кейдж приветствует новоиспеченных агентов, и Джо в их рядах, недовольный и злой, полвечера учивший слова дурацкой присяги. Доусон следит за ним таким взглядом, что Джо так и хочется отмочить какую-нибудь шутку. А еще хочется, чтобы поскорее кончился этот цирк. Вчерашние курсанты произносят слова клятвы, задыхаясь от волнения, Джо борется с зевотой и не понимает, почему они такие разные. Тридцатилетние офицеры и совсем зеленые малолетки, боевики и аналитики. Кто-то стал агентом через год обучения, кто-то через пять, и Дантон не понимал критериев отбора. Наконец его очередь, он поднимается на трибуну, получает свой жетон с позывными и пропуск на секретные уровни, подмигивает злобным охранникам, которым теперь будет особенно жарко, и произносит слова клятвы, забывая, останавливаясь и подглядывая в бумажку. Все как всегда, злые агенты, недовольное начальство, скептическая улыбочка тогдашней главы аналитического отдела, и странно разочарованный взгляд Доусона, как будто Джо не оправдал его надежд. Совести у Дантона не было ни тогда, ни сейчас, но это взгляд мучил его пару недель, а потом он забыл.

А сейчас, глядя на спящую Гувер, он видел перед собой этот день, и слова клятвы сами всплывали в памяти, глупые и выспренные, повторенные сотни раз, надоевшие и пустые. Защищать. Мой долг. Честь. Справедливость. Закон. Всегда и при любых обстоятельствах. Они зазвучали, наполнились силой и обрели свой грозный и неотвратимый смысл. Беречь. Хранить. Всех и каждого. Дантон прозрел, и свет прозрения ударил по нему, ослепляя и причиняя боль. Вот почему так разочарованно смотрел Доусон, он знал, что Джо не понял и не поймет. А Гувер понимала. И знала.

Дантон вскочил с кровати, и Мерида наконец-то проснулась.

— Сэр?

— Иди ты к черту! — Заорал на нее Дантон. — Да чтоб тебя… твою мать!

Гувер не донесла руку до зевающего рта, а Дантон вылетел на улицу, хлопнув дверью.

— Опачки. — Сказала Гувер сама себе, оглядывая убогую квартирку агента. — Какие мы нервные.

 

Глава 12. Пустота

Джо бродил по городу очень долго, хмуро огрызаясь на шуточки вышедших на работу дворников. Было ужасно гадостно, плюс прибавились все симптомы похмелья. Из души разом полезло все то, что Дантон упорно пытался в себе давить, и уж думал, что задавил окончательно, но нет, вот оно, проснулось и не давало покоя, гоняло его по Нью-Йорку и не давало уснуть. Дантон обошел все знакомые забегаловки, но везде было закрыто. Пришлось примазаться к какому-то бомжу и разделить с ним бутылку его жутчайшего пойла, от которого голова не прошла, а заболела еще сильнее. Дантон клятвенно обещал бомжу расплатиться когда-нибудь потом, а в качестве задатка набил морду другому бомжу, врагу первого.

Солнце уже стояло в зените, когда он, наконец, решил вернуться домой и серьезно поговорить с рыжей, приносящей столько проблем, и посоветовать ей поискать себя в какой-нибудь другой сфере, например, распространении косметики.

На баскетбольной площадке уже стояли знакомые черные парни, разбитый магнитофон орал похабный рэп, двое соревновались в бит боксе, и все было как всегда. Дантону помахали, кое-кто, наоборот, демонстративно отвернулся, играть не позвали, потому что это означало заведомый проигрыш команды противника. Снайпер мог попасть в корзину с любого участка площадки, даже с закрытыми глазами или стоя спиной.

Лифт так и не заработал, и Дантон минут пятнадцать простоял на лестничной клетке, тоскливо созерцая уходящий ввысь нелегкий путь, до тех пор, пока проходящий мимо сварливый дед не огрел его палкой по спине и не потребовал освободить дорогу. Бить гражданского старика Дантону не позволяли устав и Доусон, но ругаться никто запретить не мог, как не старался, и еще пятнадцать минут Дантон потратил на выяснение интимных отношений мамы и бабушки старика с конями и прочимы парнокопытными. О себе он ничего нового не узнал.

Приободренный Джо ступил на лестницу и героически преодолел девять этажей, почти ни разу не остановившись передохнуть.

Дверь в квартиру была приоткрыта, из нее вкусно тянуло едой. Дантон замер на пороге и втянул ноздрями божественный запах. Потом зашел в прихожую и разочарованно вздохнул. Цыпочки в его квартиру наведывались нечасто, но если уж заглядывали, то каждая старалась пожалеть одинокого несчастного Дантона, не имеющего времени на уборку и постоянно спасающего мир, и наводили в его гадючнике невыносимую чистоту, стирали занавески, меняли постельное белье, выкидывали грязные носки, мыли посуду и иногда даже относили в химчистку залитый пивом и забросанный окурками ковер. Хватало их ненадолго, и квартирка Джо вновь постепенно обрастала грязью.

Гувер такими вещами не заморачивалась, и квартира предстала перед Джо в унылом первозданном виде. Посуда была помыта, но ровно настолько, чтобы приготовить блинчики с вареньем, остальная немытая гора, покрытая паутиной и остатками еды, продолжала возвышаться на прежнем месте. Самой рыжей нигде не было.

Дантон бросил алчный взгляд на еду и схватил блинчик рукой, макнул прямо в банку с джемом и запихал в рот. Голодный желудок отозвался сытым урчанием. Дантон взял второй, потом третий, потом, давясь, съел все. В маленькой кастрюльке была еще белая жижа, но печь блины Дантон не умел, и прошелся по квартире в поисках Гувер, с целью попросить еще поработать. Ее нигде не было, Дантон даже в туалет заглянул.

Дверь на балкон была открыта, Джо вышел, вытирая липкую от джема руку об штаны, и замер.

Гувер стояла на самом краю балкона, на перилах, засунув руки в карманы куртки, глаза у нее были закрыты. Шаткая конструкция раскачивалась под ней, Гувер балансировала, сгибая ноги в коленях.

Дантон открыл рот и наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как ее зовут. Хлесткое словечко «Мерд» явно было не очень лестным прозвищем, и вряд ли бы самоубийца обрадовалась услышать это сейчас.

— Ты чего? — Наконец спросил Дантон довольно тихо, чтобы она не дернулась и не слетела вниз.

Гувер начала раскачивать перила, вниз посыпалась цементная труха, конструкция отозвалась жалобным скрипом. Дантон похолодел.

— Там невысоко. — Предупредил он. — И кусты. Выживешь — останешься калекой, будешь просить эвтаназию, а тебе давать не будут. Давай ты сейчас слезешь, а я провожу тебя на крышу, оттуда уж наверняка.

Гувер не ответила, продолжая раскачиваться, всегда пугавшая Дантона трещина между балконом и домом угрожающе начала расти.

— А можно мне еще блинчик? — Попросил Дантон, складывая руки на груди.

Броситься вперед и стащить ее было невозможно, слишком далеко, от резкого движения она может прыгнуть и полететь вниз. Снайпер впервые за все время общения с Гувер вспомнил, что имеет дело не с обычной девицей, а с тренированным курсантом, да еще и психологом, так что все, что он мог изобрести, было бесполезно.

— Я иду. — Сказала Гувер протягивая вперед руки и опасно наклоняясь вперед. — Иду.

— Куда? — Спросил Дантон, ставя ногу на балкон.

Под весом двух тел трещина начала расти с невероятной быстротой.

— Она зовет меня. — Гувер открыла глаза, но в них не было никакого выражения. — Она зовет.

— Кто зовет? — Дантон сделал еще один скользящий шажок.

— Пустота. Пустота зовет меня. Я не должен быть здесь. Я умер, умер, умер уже давно!

Гувер раскинула руки и скрипнула зубами.

— Я сильней. — Резко сказала она совсем другим голосом и дернулась назад, как будто ее толкнули в грудь.

Дантон поймал совершенно бесчувственной тело и втащил в комнату, балконная плита, увлекая дождь окурков, с грохотом рухнула вниз, подняв тучу пыли. Эта сторона дома выходила на пустырь, поэтому плита никого не убила, а жильцы были под стать Дантону, поэтому жутчайший грохот никого особенно не обеспокоил.

— Рыжая! — Дантон встряхнул Гувер и похлопал по щекам. — Эй, самоубийца! Псих, очнись! Давай, а то я воспользуюсь ситуацией, а ты потом ничего не докажешь.

Мерида не реагировала, и Дантон, ругаясь, отнес ее на кровать, потом нашел среди лекарств пузырек нашатыря, но он не понадобился, Гувер уже очнулась и вертела головой, из носа шла кровь.

— С возвращением, сэр. — Гнусаво сказала она, закидывая голову.

Вид у нее был совершенно нормальный, и Дантон молча протянул ей кусок ваты.

— Ты умеешь готовить? — Спросил он, когда Гувер опустила голову и поглядела на него.

— Там книга была. — Ответила Мерида. — Поваренная.

— У меня была поваренная книга? — Изумился Дантон.

— Ну да, в туалете, среди Плейбоев. Половина страниц там выдрана, но выпечка осталась. — Усмехнулась Гувер.

— А, ну… — Не нашелся Дантон. — А сделай еще.

— Да там же много было. — Гувер вышла на кухню и уставилась на пустую тарелку. — Когда это вы успели, сэр?

— Да вот такой я быстрый. — Джо неопределенно пожал плечами.

— Не стоит этим хвалится. — Не удержалась от ехидства рыжая.

— Мерд. — Обозвался Дантон.

— Как тонко.

— Да меня тут недавно вообще Цицероном назвали! — Похвастался Дантон.

— Цицерон? — Переспросила Гувер.

— Ага.

— Философ и оратор?

— Точно.

— Тот самый, что загубил единственный заговор, способный спасти Римскую Империю от тотального разрушения?

— Ну…

— Но это всего лишь частное мнение. — Сказала Гувер, поддевая лопаткой блинчик.

— Где ты научилась готовить? — Ушел от скользкой темы Дантон. — Я думал, курсанты могут только чистить картошку и заливать кипятком полуфабрикаты.

— Нигде. Я не умела. Просто прочитала книгу и сделала так, как там написано.

— Просто! — Фыркнул Дантон, вспоминая попытки одной из его девушек приготовить яичницу.

— Как голова? — Спросила Гувер, подавая Дантону тарелку.

— Нормально. — Джо пожал плечами.

— Сэр. — Неожиданно сконфузилась рыжая. — Вы только… я это…

Видеть ее такой было гораздо приятнее.

— Что? — Поторопил Дантон.

— Ну… — Рыжая начала стремительно краснеть. — Я тут… в общем вот…

Она взяла стакан с чем-то красным, в середине жутко плавал яичный желток, и подвинула снайперу. Джо воззрился на кровавое нечто, выглядело это как реквизит из ужастика. Зато пахло коньяком.

— Это что? — Спросил Дантон, разглядывая стакан.

— Это чтобы голова не болела. — Со стыдом прошептала Мерида, на глазах у нее выступили злые слезы, она незаметно смахнула их кончиком мизинца. — «Вырви глаз» называется.

— Это точно. — Неловко подтвердил Дантон, чувствуя, что сейчас провалится сквозь землю.

Пришлось пить, не спрашивая, что входит в адский коктейль, зато голова мгновенно прояснилась, и стреляющая боль убралась из затылка и висков.

Руки у рыжей тряслись, за оставшееся время она не проронила ни слова. Чтобы чем-то себя занять, она взяла кастрюлю из-под сыворотки и повернула вентиль крана.

— Не надо! — Завопил Дантон, но фонтана брызг не последовало, впрочем, как и гудения растревоженных труб.

Гувер повернулась, и Дантон отметил, что она даже не вздрогнула.

— Там это… труба. — Объяснил он, тыкая пальцем в кран.

— Я знаю. — Гувер пожала плечами, удивительно быстро отходя от недавнего смущения. — Я починила.

— А… — Только и смог выдавить Дантон. — А унитаз не починишь, а то как ни пойдешь туда, потом все плавает в гов…

— И унитаз тоже. — Прервала его Гувер. — Мне было скучно. — Сэр, вы знаете, что у вас балкон…

— Нет, его чинить не надо. — Быстро перебил Дантон. — И вообще знаешь, нам пора. Мне еще отчет сочинять про наши приключения.

Гувер как-то странно усмехнулась, но ничего не сказала.

— А на что вы спорили с Минтоном? — Вдруг вспомнил Джо.

— Что я вас перепью. — Равнодушно отозвалась Мерида, вытирая руки грязным кухонным полотенцем.

— Да ты с ума сошла! — Возмутился Дантон.

— Но я же выиграла. — Рыжая покрутила в пальцах монетку и закинула на плечо рюкзак.

— А если бы нет?! Как тебе вообще в голову пришло?!!

— У меня в желудке повышенная норма расщепляющего алкоголь фермента. — Пояснила она, натягивая сапоги, испачканные травой и землей. — На трех мужчин хватит. Ну и психотренинг тоже помог. А вообще трудно было, да, так что кровавый глаз и мне пригодился.

— А нельзя его как-нибудь пересадить, фермент этот? — С надеждой поинтересовался Дантон.

— Боюсь, что нет, сэр. Это врожденное качество.

До оставленного мотоцикла идти было довольно далеко, но Дантон решил, что пара часов ходьбы никому еще не вредила, кроме того, он хотел еще понаблюдать за Гувер. Похоже, про свою попытку самоубиться она напрочь забыла. Интересно, а Кейдж знает? Или хотя бы Доусон? Гувер глядела себе под ноги, стараясь не замечать прохожих, а если и поднимала голову, то только для того, чтобы скривиться в странной улыбке. Дантон расщедрился и купил курсанту сладкую вату, но настроения ей это не прибавило.

— Ты когда-нибудь думала о смерти? — Спросил Джо напрямик.

— Как все. — Гувер отщипнула кусок ваты и отправила в рот, облизала сладкие пальцы. — Лежу я такая в гробу, бледная и холодная, лицо возвышенное и трагичное. И все рыдают и говорят, какая я была замечательная, и как меня не ценили, а теперь уже поздно и бла-бла-бла. Вот только я бы этого не увидела, и пропадает весь смысл.

— А что там, за чертой?

— А она есть? — Гувер доела вату, облизала палочку и выбросила в урну.

— А разве нет?

— Это вопрос веры или религии.

— Ну а ты как думаешь?

— Мозгом.

— Да ну на?! А я…

— Я знаю чем. Мистер Доусон не стесняется в выражениях.

— Слушай, а как тебя зовут?

На Дантона вдруг повеяло таким холодом, что вдоль позвоночника пробежали мурашки. В глазах у рыжей что-то захлопнулось.

— Мерида Гувер. — Сказала она.

— Мистер Доусон, сэр, могу я войти?

Доусон удивленно поднял глаза от толстенной папки, которую изучал уже полчаса.

— Да, пожалуйста, присаживайтесь, агент Дантон.

— Вы свободны, агент Доусон?

— Для вас у меня найдется минутка, агент Дантон.

— Боюсь, минуткой мы не обойдемся, агент Доусон.

— Анна. — Обратился Доусон к динамику. — Скажи всем, что я не принимаю. И принеси мне транквилизаторы, боюсь, что агент Дантон сошел с ума.

— Ах ты урод! — Зашипел Дантон и полез через стол, чтобы схватить Доусона за шиворот и вытрясти из него душу.

Бумаги взлетели к потолку, опрокинулся стул, золотые рыбки в аквариуме попрятались по домикам. Дантон был моложе, злее и весил больше, Доусон увертливей, опытней и владел особым смертоносным стилем. Испуганная Анна заглянула в кабинет, но в нее запустили стулом, так что остальную часть битвы она наблюдала по монитору. Вокруг нее собрались азартно болеющие агенты, делались ставки. В какой-то момент Доусону надоело вытряхивать из Дантона дерьмо, и он заломил ему руку, аккуратно уложил на пол и сел сверху.

— Сскотина! — Дантон заскреб пол свободной рукой. — Ты почему мне не сказал, что она девка?!

— Это было написано в ее личном деле, которое ты не стал читать.

— А так нельзя было сказать?! Урод ты!

— Я тебе руку сломаю. — Вежливо ответил Доусон.

— Ломай, гад! Изверг! Садюга!

— Дантон, я не шучу.

— А я знаю! Ломай! Давай ломай!

Ужасающий хруст раздался в динамиках, Анна содрогнулась и выключила камеру. Довольные агенты начали расходиться.

— Ну и дурак. — Говорил довольный Дантон Доусону, помахивая на ходу загипсованной рукой. — Я теперь как минимум неделю на больничном. Спасибо. И отчет я писать не смогу.

— Поживешь у меня. — Сказал Доусон. — Поешь нормально. А отчет устно предоставишь.

— Ты еще скажи «задним числом»! — Хохотнул Дантон. — Нечего там предоставлять. Мы смотались в стрипбар…

— Джо!

— Да она сама захотела! Ну, выпили там. Грегг, ты не поверишь, она пьет как лошадь! Даже голова у нее не болела. Потом мы с утра позавтракали и приехали. Все.

— То есть, она все время была с тобой?

— Почти. Я там вышел прогуляться, а она дрыхла.

— В таком случае у нас гигантская проблема. В городе появился злобный двойник нашего курсанта, который угнал такси, ограбил троих гражданских, незаконно проник на территорию восьми кладбищ, покалечил четырех человек и грязно ругался в общественном месте, а именно в приемной центральной психиатрической лечебницы.

 

Глава 13. Часть 1. Прогулка в город

От сигаретного дыма у Гувер уже начало щипать глаза. Мощные басы колонок отдавались в груди, от выпитого алкоголя неприятно кружилась голова, и расслаблялось тело. Дантону, впрочем, было еще хуже, Минтон много не пил и следил за ней ястребом, но она пока что его разочаровывала и падать не собиралась.

Дантон, как всегда, производил невероятно много шума, и Гувер удивлялась, как он может быть таким незаметным на задании. У него уже накопился изрядный штраф за лапанье официанток и попытку пробраться на сцену, чтобы показать девушке в ковбойском костюме, как правильно кружиться на шесте вниз головой, и даже исполнил пару движений, пока его не усадили обратно за столик. Для Минтона такое было не впервые, Гувер же хохотала от души, привлекая внимание мужчин за соседними столиками.

— Глядя на тебя можно подумать, что ты год сидел клерком в офисе. — Фыркнул Минтон.

— Жить всегда надо, как в последний раз. — Изрек Дантон, поднимая рюмку.

— Или хочешь что-то забыть. — Сказала Гувер, повторяя жест Дантона.

— Еще не желаешь отказаться от спора? — Вкрадчиво поинтересовался Минтон.

— С чего бы это? — Спросила Гувер, придвигая поближе блюдце с фаршированными оливками.

— Да тут захочешь — не забудешь. — Сказал вдруг Дантон.

— Много чего видеть приходится. — Сочувственно поддакнул Минтон. — Работа такая.

— Да уж, много. — Прищурился Дантон, впрочем, не теряя своего обычного раздолбайского вида. — Зато рассказать есть что. Я одной цыпочке раз пересказал одно дельце, так она заявила, что я вру, как олень.

— Почему олень? — Спросила Гувер.

— У него рога красивые. — Ответил Джо.

— А что за история? — Поинтересовался Минтон. — Давай, мы поверим.

— Да вообще жесть. — Дантон опять опрокинул в себя рюмку с чем-то коричневым. — Давно это было, лет десять назад… да больше… как бы не все пятнадцать. Боже, как я стар! Меня тогда еще пытались перевоспитать, даже напарника назначили, Алекса Мастерса, потому что мы с ним вроде дружили.

Гувер вспомнила, что Мастерс и Дантон действительно были друзьями, хотя напарников из них не получилось, а потом неожиданно резко разошлись и даже перестали здороваться при встрече. На данный момент их отношения классифицировались как «официально-деловые».

— Надо было разгромить лабораторию одного докторишки. — Продолжал между тем Дантон, обмакивая пальцы в очередной стакан. — Обычное дело, раскопал что-то там, чего ему не нужно было знать. Ну и послали нас с Мастерсом, прямо из карцера меня выдернули, я даже татуировку Колинзу дорисовать не успел, а потом он сам не дал. С тех пор его и зовут «Полхрена».

— Он просил тебя наколоть ему хрен? — Удивился Минтон.

— Нет, но мне было скучно, я его связал. Этот человек ничего не понимает в искусстве. А вообще ему очень шло, зря свел. Ну вот, заваливаемся мы в лабораторию, двери настежь, «ни с места!» орем, все, как положено, чтобы ботан в штаны наложил от страха. А он вообще даже не вздрогнул, стоит такой, провода держит, а вокруг — куча рыжих детей. Я штук тридцать насчитал. И все пялятся на нас молча, как на привидений. И у всех — вы только подумайте! — у всех глаза сиреневые! Такой жуткий цвет, я и не знал, что такое бывает. И все поголовно рыжие. Смотрят на нас и молчат. Мастерс и говорит: «Не бойтесь, малыши, сейчас мы вам поможем, а вы нам расскажите, что случилось». А они молчат и пялятся, молчат и пялятся, мне просто страшно стало. И вдруг ботан как заорет: «Взять их!». Они так и полетели, прямо волна пошла. И знаете что? Мы их убивали. Потому что иначе бы они убили нас. И похрен, что у нас были пистолеты и вообще мы два здоровых мужика. Один у меня вытащил нож и воткнул мне в ногу, кровищи было — хоть купайся. И он знал, поганец, куда втыкать, прямо в артерию. Знал, где она, понимаете?! — Джо сорвался на крик. — Это в пять-то лет! Они воду на полу разлили, провода оторвали, но мы успели на стол запрыгнуть, и в воду попали они. Шарахнуло их здорово, прямо дым из ушей пошел. И они как будто… как будто единый организм были. Как будто ими один мозг управлял. В общем, мы их всех положили. После этого брать нечего было, малолетнее скоты все уничтожили. И док тоже окочурился. До сих пор перед глазами стоит: куча детей на полу, док в центре, кровища везде, и они все рыжие, и кровь у них на лицах, на волосах, на одежде, везде копоть, паленым мясом пахнет. Мастерс обесточил все, вытащил провод из воды, пока я ногу перетягивал. Я потом еще года два хромал, как Сатана. Только трое там остались в живых, две девочки и один мальчик. Мальчик не рыжий был, светловолосый, это я хорошо запомнил. Маленькие, все в белых пижамах, привязанные к капсулам каким-то, типа как в половинке яйца, и провода в руки воткнуты, а на головах шлемы, и тоже с проводами. У одной девчонки кровь из носа, из ушей, изо рта, но глаза не фиолетовые, и смотрит, как полагается ребенку смотреть, испуганная, сейчас заплачет. Парень такой же. А третья совсем плохая: взгляд в потолок и слюни изо рта. Мы их забрали, я девок взял, Мастерс парня. И пока мы в вертолете летели и думали, как объяснять все будем, эта моя рыжая и парень друг на друга пялились, как будто разговаривали, даже не моргали, просто мороз по коже. А вторая рыжая овощем пролежала, живая вроде, но как кукла ватная. Видать крепко ей мозги прижарило.

Дантон отдышался после длинного рассказа и налил себе большой стакан виски.

— Охренеть. — Выдал Минтон. — А что потом было?

— Нам с Мастерсом отпуск дали, и мы махнули на Гавайи. По отдельности. А детей этих я больше не видел и очень рад. Хотя слюнявую вроде в центральную дурку отправили.

Заснул Дантон почти сразу, до такси его надо было буквально тащить на себе. Злобный Минтон отдал половину денег, вторую обещал отдать позже, проиграть он не рассчитывал и столько наличных при себе не имел.

Таксист-индус знал, куда ехать, и Гувер не пришлось расталкивать Дантона и выпытывать у него адрес. Приехали они быстро, и всю дорогу Джо пытался упасть на Гувер, и пару раз получил по рукам.

— Слушай. — Гувер перегнулась через сиденье. — Я сейчас выйду. Оставь счетчик, я оплачу, когда вернусь.

— А если ты не вернуться? — Не поверил таксист.

— Возьмешь у него. — Гувер кивнула на Дантона.

— Он не дать! — Заныл индус. — Только глаз дать!

— Ладно, вот тебе. — Гувер отсчитала ему несколько купюр. — Остальное потом.

— Хорошо. — Таксист улыбнулся черными зубами. — Значит сейчас я спать.

— Спи-спи.

Гувер вышла из такси и бегом бросилась в ближайшую подворотню. От выпитого алкоголя ее мутило, но два пальца в рот слегка поправили дело. Часы показывали четыре часа ночи, и за оставшееся время ей надо было многое успеть. Дантон жил на окраине, а Гувер хотелось в центр, к свету и блеску. Припаркованное такси оказалось как нельзя кстати, а открыть дверцу и отключить сигнализацию оказалось проще, чем подкинуть вонючую рыбу под матрас Дейви Клинтону. Водить Гувер приходилось только самолет, вертолет, бронепоезд, даже трактор, но до такси с механической коробкой передач руки как-то не доходили. Путем проб и ошибок, а также ценой разбитой фары и слетевшего бампера, ей удалось освоить этот механизм. В центре она бросила машину и окунулась в людской водоворот.

Город не спал. Он пестрел тысячами разноцветных огней, ревел моторами автомобилей, смеялся и плакал женскими голосами, кричал мужскими. Гувер шла по улице, врезаясь в людские потоки, и впервые в жизни чувствовала себя свободной. Не было камер, униформы, вечных ружей, автоматов и ножей, неприязненных или замкнутых лиц, никто ее здесь не знал, и всем было плевать на нее и на то, куда она идет, и что собирается делать. Это чувство пьянило сильнее абсента.

— Эй, крошка! — Окликнул Мериду высокий ирландец с туповатым испитым лицом. — Скучаешь?

— Нет. — Вежливо отозвалась Гувер, проходя мимо.

— А мне кажется, что скучаешь. — Оскалился ирландец и потащил ее за руку в тупик.

Гувер могла сломать ему руку двенадцатью разными способами, но ей стало любопытно, чем закончится дело.

Ирландец был не один, в тупике ждали еще бледный француз и коротконогий итальянец.

— Какая красотка.

— Где ваши глаза? — Возмутилась Гувер. — Какая я красотка? У меня рот как у лягушки и нос дурацкий.

— Нам сойдет. — Ирландец намотал ее волосы на кулак и жарко задышал в затылок.

— Мне вот интересно, тут центр города, вы совсем не боитесь?

— Храбрая крошка! — Француз задрал ей майку и дотронулся до живота. — Всем все равно, можешь не беспокоиться. А мы уж тебя не обидим.

Гувер выкинула вперед ногу и ударила француза каблуком в челюсть. Он отлетел к стене и завыл, а Гувер, пользуясь инерцией от замаха, сделала сальто и перевернулась ирландцу на спину, захватив его шею собственной косой. Итальянец взвизгнул и вытащил нож, Гувер резко повернулась, используя ирландца как рычаг, и нож впился ему в бок. Ирландец попытался закричать, но Гувер еще крепче затянула косу, и он только захрипел. Вывести его из строя оказалось просто. Итальянец попятился от нее, закрываясь вторым ножом.

— Мне вот интересно, — вкрадчиво начала Гувер, подкрадываясь, — зачем все это? Почему именно я? Неужели вам не хватает своих девушек?

— Живешь на всем готовом в центре, богатенькая сучка! — Выплюнул итальянец, перехватывая нож. — Убить бы вас всех!

— Из зависти? Как низко!

В подворотню заглянула целующаяся парочка, но тут же ретировалась, увидев происходящее. Гувер презрительно фыркнула и в пару минут разделалась с итальянцем, после чего нагло ограбила мужчин, а также забрала все оружие.

Когда она вышла из подворотни, то глазам своим не поверила, парочка целовалась у самого входа, и даже не думала позвать полицию.

— Эй! — Крикнула Гувер. — Вы совсем охренели?! Они же убили бы меня там втроем, а вы тут лижитесь!

— Господи, да всем насрать! — Парень оторвался от девушки. — Иди отсюда.

— Попрощайся с веселой жизнью, козел. — С ненавистью прошипела Гувер.

Город разочаровал ее. Вульгарный, крикливый, пошлый и бессмысленный. Но хуже всего были люди. Гувер шла и думала о том, что жизни, загубленные агентами на заданиях, не стоили спокойствия этих людей, тупых, ленивых, способных только брать. И ради них, ради этих, она преодолевала себя, прыгала выше головы, закрывала глаза на пределы возможного, из-за них пил Джо, смерзалась душа Татьяны, не спал ночью Кейдж, слеп над документами Доусон, ради них умер Стивен. Но они не стоили этого, ни капли пролитой крови, ни секунды потраченной мысли. Может быть, как раз это так остро поняла Куколка, об этом говорил Мак-Гинти. Она тоже могла убежать. Раствориться в людском потоке, как капля воды, и ее никогда не найдут.

Гувер зашла в магазин и купила рюкзак, после чего набила его заказами других курсантов. Деньги на базе давались тяжело, солдаты жили на всем готовом, зарплату получали только агенты, поэтому курсанты вынуждены были оказывать старшим всякие мелкие услуги за плату. Наличные девать было некуда, поэтому те же агенты, выезжавшие в город, покупали для курсантов разные мелочи. Однако не все можно попросить купить агента. Гувер же была своей и ценила немудрящие радости жизни по-курсантски. Поэтому заказов ей надавали море, начиная от безобидной жвачки, заканчивая светящимися презервативами с пупырышками.

Но основная ее цель лежала дальше. Гувер вернулась в угнанное такси, по пути ради интереса вытащив кошельки у троих прохожих. Она намеренно делала это очень грубо, но никто ничего не замечал.

— Ничтожества. — Фыркнула Гувер.

— Что? — Переспросил кто-то, подумав, что она обращается к нему.

— Ничтожество ты! — Повторила Гувер. — Червяк.

Парень пожал плечами и пошел дальше, не связываясь с ненормальной.

— А вот мы никогда не проходим мимо! — Заорала Мерида ему в след. — Козлина, слабак!

 

Глава 13. Ч.2. Призраки

Путь на кладбища был неблизкий. В таких местах Гувер раньше не бывала, агентов хоронили на специальном кладбище, если от них что-то оставалось, но там не было того, что она искала. Страшилок Мерида посмотрела достаточно, чтобы испытывать нервную дрожь, перелезая через ограду по завиткам фигурной решетки. Аккуратные надгробия стояли рядами, как солдаты на смотре, отбрасывая серебристую лунную тень. Гувер не знала, что ей искать, и направилась к сторожке охранника, справедливо полагая, что портреты американских президентов, которыми были набиты ее карманы, расположат в ее сторону любую патриотичную душу.

У гигантского бульдога были свои соображения на этот счет.

— Еще одна ласточка! — С восторгом заявил подпитый небритый мужчина. — Вот это скорость! Вот это ловкость! Еще никто никогда не мог забраться на это дерево.

— Состояние аффекта. — Буркнула Гувер.

— Ну и кто мы? Готы? Сатанисты? Праздношатающиеся? Расхитители могил? А может, тебе нужен букет белых цветов с могилы ведьмы Грейс? Не вопрос, пять баксов за цветочек, я сам нарву.

— Я ищу друга. — Гувер покосилась вниз, на скалящего зубы бульдога и решила, что слезать пока рано.

— Которого?

Смотритель кладбища кивнул за дом, где у него был импровизированный загон. В загоне, вздыхая, томились разноформатные личности.

— Мертвого. Стивен Солджер. Четыре года назад он умер.

— Нет у меня такого. — Смотритель прищурился. — Не надо врать.

— Я не знаю, где он похоронен. — Гувер начала злиться.

— Решила пройтись по всем? — Хохотнул смотритель.

— Я к вам шла! Пока ваша псина… кстати, я бы могла ее прикончить одним ударом. Так что за вами должок.

— Линкольн, ты это слышал? — Смотритель погладил пса, оскалившего зубастую пасть.

— Просто дайте мне уйти! Или я сама слезу, но тогда вам не поздоровится.

— Да?

— Да.

Гувер спрыгнула вниз, с перекатом, чтобы не отломились каблуки на сапогах.

— А сальто можешь? — Смотритель заинтересованно придержал пса за поводок.

— Двойное сальто с места, без разбега, если скажешь, где похоронен Солджер.

— Ну не у меня точно. Но помочь смогу.

Гувер вздохнула, сняла сапоги, и с места сделала двойной кувырок.

— Охренеть! — Выдохнул смотритель. — Джек.

— Мери.

— Ты циркачка?

— В детстве ходила на спортивную гимнастику.

— Идем.

Джек провел Гувер в свою сторожку, на удивление чистенькую и уютную.

— Мертвые же кругом. — Пояснил он. — Жути и так хватает. Хотя я привык давно. Так, Солджер, говоришь…

Он сел за компьютер и защелкал мышкой.

— В базе кладбищ его нет. — Разочарованно сказала Гувер. — Я искала.

— Детка, у нас своя база. — Джек таинственно блеснул глазами. — Иной раз в могилах совсем не те, о ком написано на надгробии. А иногда — двое сразу. Смотри, семь Стивенов Солджеров. Дат нет, так что ищи лично.

— Спасибо. — Гувер поднялась. — Я что-нибудь должна?

— Разве только еще одно двойное сальто.

Когда Гувер ушла, смотритель достал телефон.

— Куколка? Объект был, направился дальше. Своеобразная малышка. Убитая какая-то.

— Можешь быть свободен. — Приказал женский голос на том конце трубки.

— Отлично.

Джек подошел к незаметной дверце, и выпустил второго мужчину.

— Сделал, что хотел? — Спросил тот, нервно потирая плечо. — Давай вторую половину денег.

Стиви нигде не было. Гувер устала блуждать по ночным кладбищам разной степени запущенности. На прощание Джек дал ей карту, где обвел предполагаемое место могилы Солджера, но и с ней было немало проблем. Нервы Мериды были на пределе, общая усталость, остатки алкоголя, разочарование и тоска по другу буквально изматывали ее. Ночные кладбища же пугали. Только на одном были фонарики, еле освещавшие пространство вокруг. Собственный фонарь Гувер не решалась включить из опасения выдать себя. Первый найденный Солджер был стариком, похороненным с женой аж в начала девятнадцатого века, второй — грудным младенцем, от третьего была только фамилия, но надгробие было гораздо старше четырех лет. Пятый Солджер был то ли трансвеститом, то ли имел не очень умных родителей, на надгробии улыбалась девушка.

— Сти-и-ив! — Тоскливо звала Мерида, вытирая кулаком обидные слезы в уголках глаз. — Стиви!

Солджер не отвечал, а звук собственного голоса пугал Мериду.

«Надо валить, отсюда». — Устало думала он, еле передвигая ноги. — «Пока кто-нибудь не услышал мой голос и не решил, что я неупокоенный дух».

Последнее кладбище было самым жутким. Стиви на нем тоже не было, и быть не могло, последнее захоронение датировалось 1875 годом. Стиля этому кладбищу было не занимать: пыль, паутина, пронзительные крики ночных птиц, фигурные ограды, памятники в виде ангелов с отбитыми крыльями, вальяжно раскинувшихся обнаженных дев, каменных мужских торсов с шестью и восемью кубиками пресса, плачущих детей и прочей архитектурной жути. Еще спустился туман, и луч фонарика, который Мерида все-таки включила, плавал в дымном молоке. Гувер села на лавку и отдышалась. Ее поиски были напрасными, а желудок пустым. Еще очень хотелось спать.

— Стив! — Раздраженно крикнула Гувер, злясь на неуловимого Солджера.

Из темноты неожиданно послышались шаги. Гувер застыла и подобралась, а из тумана вышла девочка.

Трудно сказать, кто больше удивился.

— Ты призрак? — С сомнением спросила Гувер, девочка выглядела материальней некуда, только белые волосы слегка светились и смешивались с туманом.

— Я Хейли. А что ты здесь делаешь?

— Я? Мне девятнадцать лет! Я могу ходить, где хочу!

— Мне десять, и я тоже могу ходить, где хочу. — Хейли воинственно сверкнула голубыми глазами. — И вообще я с мамой.

Девочка села рядом и заболтала ногами.

— Ты не боишься?

— Я привыкла. — Хейли пожала плечами. — Я часто здесь играю.

— На кладбище?

— Да. Сначала мне было страшно. А мама сказала, что человек ко всему может привыкнуть. И я привыкла. И больше я ничего не боюсь здесь. Раньше еще боялась, когда воздух над могилами начинал светиться…

— Это фосфор…

— Получаемый при разложении трупов. — Продолжила Хейли. — Я знаю.

— А почему именно ночью?

— Ночью здесь красиво. Днем не очень.

— Твоя мама гот?

— Нет. А что ты здесь делаешь?

— Я ищу друга. Его зовут Стивен. Раньше звали.

— Он умер?

— Умер.

— Тогда тебе лучше поискать живого друга.

— Я хочу этого. — Фыркнула Гувер.

— На, возьми.

Хейли протянула Гувер красное яблоко.

— Я не хочу, оно уже давно у меня. Съешь лучше ты.

— Хейли! — Резкий женский голос разорвал темноту.

— Мама зовет! — Хейли вскочила. — Мне надо идти.

Гувер всмотрелась в темноту и увидела высокий белый силуэт. Женщина была словно окутана светлым ореолом. Она протянула руку, и Хейли побежала к ней.

— Твоя мама призрак? — Спросила Гувер, справляясь с отвалившейся челюстью.

— Для тебя — да. — Хейли засмеялась и исчезла в тумане, махнув на прощанье рукой.

Вход в центральную психиатрическую больницу охранялся. Гувер зашла в ночное интернет-кафе и взломала сайт больницы, а также просмотрела в ускоренном режиме карточки пациентов. Здесь ей повезло больше, рыжих в больнице было шестеро, всего две девушки, и только одна подходила под описание Дантона. Не надо было и думать о том, чтобы пройти незамеченной. Так что Гувер решила идти шумно и с фейерверком, с главного входа.

— Здрасте! — Обратилась она к регистратору, ошеломленно моргавшему на нее красными заспанными глазами. — Мне нужно посмотреть на ваших психов. Особенно на молодых. На моих ровесников. Знаете, я думаю, вы многих тут удерживаете незаконно.

— А вы кто? — Просипел регистратор, судорожно хватаясь за телефон.

— Я никто. Не в этом суть. Я хочу пройти.

Гувер решительно направилась внутрь.

— Охрана! — Взревел регистратор.

Двое плечистых санитаров вывели Гувер за территорию больницы.

— Вам это так просто не пройдет! — Кричала Гувер, отмахиваясь ногами.

Во второй раз ее вывели трое. В третий раз пообещали вызвать полицию. Гувер удовлетворенно смотрела, как персонал стягивается ко входу, психи тоже забеспокоились. Тогда Мерида обошла здание, подпрыгнула, подтянулась на руках и, цепляясь за оконные решетки, полезла на шестой этаж. Нужная палата нашлась быстро, Гувер держась одной рукой, вскрыла замок и прыгнула внутрь.

Мертвая тишина была знаком сегодняшнего дня. Гувер включила неяркий свет. На кровати в углу лежала девушка. Пышные рыжие волосы свешивались на пол, их не стригли уже пятнадцать лет. Белое-белое худое лицо с острым носом, отсутствующее выражение зеленых глаз. Она не была привязана, просто смотрела в потолок, и не моргала.

— Привет. — Хрипло сказала Гувер, садясь рядом. — Адель?

Девушка даже не пошевелилась. Гувер знала ее, как будто видела это лицо чаще, чем свое собственное, как будто Адель не была ей чужой. Мерида вытащила историю болезни, пролистала. Видимых отклонений нет, мозг не поврежден, несмотря на полную неподвижность, мышцы не атрофированы. Это тело было живо, но в нем как будто не было души.

— Почему не провели эвтаназию, а? — Вслух спросила Гувер, листая пожелтевшие страницы. — Кейдж не отличается особой гуманностью.

Опять накатила усталость.

— Ладно. — Гувер хмуро положила историю болезни на место. — Я еще зайду. Как смогу. Если раньше не прикончат.

По дороге назад ее пытались ограбить, но Мерида была не в духе и изрядно отметелила незадачливого грабителя.

А Джо все спал. Гувер вопросительно взглянула на таксиста.

— Не просыпаться. Не храпеть даже. Как будто умерла.

— Вот этого не надо. — Проворчала Мерида, садясь поудобнее подальше от Дантона. — Достаточно мне на сегодня мертвецов. Счетчик не выключай. Проснется этот — отдаст тебе денег. И не говори никому, что я уходила. А то найду — изувечу, понял? Вот тебе сотенка за молчание.

Дантон застонал во сне и начал заваливаться набок. Гувер подвинулась, но дальше была только дверь, и Дантон навалился головой ей на грудь. Таксист заметил в зеркало заднего вида, как у рыжей вдруг жалобно скривилось лицо. Потом она обхватила руками спящего Дантона и закрыла глаза. Джо удобно устроился головой у нее на плече.

Таксист вышел из машины и позвонил.

— Куколка? Она вернулась. Похоже, ничего не нашла. Понял, жду.

Гувер проснулась от резкого толчка, как будто под ней заколыхалась земля. Она испуганно вскочила и протерла глаза. Рядом сидел Дантон, и смотрел так, как будто увидел привидение давно умершего врага.

— Сэр? — Не поняла Мерида.

— Иди ты к черту! — Заорал Дантон. — Да чтоб тебя… Твою мать!

Гувер не донесла руку до зевающего рта, а Дантон вылетел за дверь.

— Опачки. — Сказала Гувер, оглядываясь по сторонам. — Какие мы нервные.

Джо долго не возвращался. Гувер успела вдоволь нареветься, страшно проклясть Дантона, перебрать покупки, очистить куртку от травы и кладбищенской паутины, починить унитаз в рекордные сроки, грозя разорвать себе мочевой пузырь, праздно гадая, куда сам Джо ходил в случае нужды, сбегать за мукой в ближайший супермаркет и приготовить поесть, а Дантона все не было. От скуки она даже хотела помыть посуду, но ее было слишком много. Гувер ограничилась тем, что выкинула мусор и потрепалась с черными ребятами на баскетбольной площадке. Они очень кстати назвали ей рецепт антипохмельного коктейля. Когда она ставила мусорное ведро на место, то заметила край фотографии, застрявшей в щели между досками. Гувер подцепила ее ногтями и вытащила на божий свет. Фотография была черно-белая, потрепанная и порванная. С нее улыбались трое: молодой Дантон, агент Алекс Мастерс и белокурая синеглазая девушка.

— Твою мать! — Выдохнула Гувер.

Не узнать легендарную Куколку было невозможно, хотя и выглядела она лет на десять младше, чем фото, наклеенное на стенде «Особо опасны». Гувер спрятала фотографию в рюкзак, пообещав себе заняться ей позже, и занялась приготовлением кровавого глаза. Коктейль вышел жутким, под стать прошедшей ночке, на вкус не очень, зато голова прошла. Гувер, плюнув на нехорошего Дантона, и пообещав себе забыть его раз и навсегда, потащилась к кровати. Ночные брождения давали о себе знать ломотой во всем теле.

 

Глава 14. Первый игрок раскрывает карты

— Как будто два разных человека. — Задумчиво повторил Коннор.

— Вот это новость! — Гувер всплеснула руками.

— Я не об этом. Смотри, это твои данные на реакцию к внешним раздражителям. Одним и тем же, просто в разные дни. Видишь диаграмму? Это сила реакции.

— Разная. И что? Мало ли, сегодня я люблю сыр, завтра арбуз…

— И голых женщин определенного типа.

— Что?

— Ну вот, смотри. Это твоя реакция. Индифферентно. Это тоже твоя реакция, но в другой день.

— Ого!

— Ага. Сильная заинтересованность.

— Что за бред? Ты не ошибся, док?

— Нет, я проверял. Ты не знала, я добавил еще парочку тестов. Это не просто реакция на женское тело, это вполне осознанная реакция.

— Хочешь назвать меня скрытой лесбиянкой, извращенец?

— Вот в том-то и дело. Это типичная мужская реакция.

— Я весьма брутальна бываю иногда.

— Нет, это мужская реакция! У женщин такой быть не может! Тем более у тебя.

Коннор выразительно подвигал бровями.

— У меня очень развитая фантазия. — Не сдавалась Гувер.

— Ладно, а как тебе это? Тест на мясной стейк и тест на сладкое.

— Одинаковые. И что?

— Ты же не любишь сладкое. А по тесту выходит, что любишь.

— Ладно, ближе к делу, что ты хочешь сказать?

— Твой плохой парень является мужчиной со склонностью к загорелым брюнеткам с небольшой грудью, любит сладкое, хорошо разбирается в математике, химии, физике, играет на скрипке и склонен к маниакальному преследованию.

— Ты что несешь, Коннор?! Какая скрипка! Да у меня врожденное отсутствие слуха!

— Просто сыграй. — Коннор протянул Гувер скрипку и смычок.

— Я не умею! — Рявкнула рядовой, толкая Коннора ногой. — Не буду! Отстань!

— Просто поводи смычком по струнам, это несложно. — Настаивал доктор, отмахиваясь от тяжелых ботинок с рельефной подошвой. — Давай, что ты ведешь себя, как маленький ребенок! Ой, я забыл, ты и есть маленький ребенок. Со страстью к смуглым брюнеткам, ха-ха-ха!

Гувер отняла у него скрипку и замахнулась, как битой. Постояла, потом ей стало жалко инструмент. Коннор подал ей смычок и открыл рот, чтобы сказать, как правильно держать скрипку, но Гувер уже положила ее на плечо и прижала подбородком. Смычок пару раз скользнул по струнам, издав тягучие стонущие звуки. Рядовой поморщилась, подкрутила колки, попробовала снова и удовлетворенно кивнула. Нежная мелодия полилась из-под смычка, тонкая, и сразу оборвалась…

— Что это такое? — Шепотом спросила Гувер. — Что это за фигня, док?

— Все в порядке, успокойся.

Коннор отобрал у растерянной девушки скрипку и сделала ей укол.

— Это была решающая стадия. Только не нервничай, в конце концов, ты всю жизнь с этим жила…

— Док, рожай, или я тебя стукну!

— Все сложно. Сначала я думал, что у тебя какая-то ранее не встречавшаяся форма раздвоения личности, и копал в эту сторону. Потом меня насторожили тесты. Эти тесты были как будто написаны разными людьми. Одни твои, совершенно здоровые, ну может быть чуть приправленные депрессивной паранойей. Но такое бывает, когда постоянно находишься под присмотром камер… и занимаешься незаконными делами… служишь Фантому, так сказать.

— Ладно, дальше что?

— Некоторые тесты настолько выбивались из общей картины, что… я пытался связать их с другими, потом просто начал откладывать в сторону. Это другой человек. Со знаниями и умениями, которыми ты не обладаешь. При раздвоении личности ни одна личность не может играть на скрипке, если основная личность не училась этому.

— Во мне другой человек. — Сделала вывод Гувер. — И я не псих, это по-настоящему. Что за опыты проводил чертов Моритц? И что мне теперь делать? Вообще можно что-нибудь сделать?

— Раньше плохой парень писал за тебя тесты довольно редко. — Пожал плечами Коннор. — Теперь это происходит все чаще и чаще, и частота растет в геометрической прогрессии. Так что остается только ждать.

— Пока он полностью меня не вытеснит?! — Крикнула Гувер.

— Мне жаль, но я ничего не могу сделать.

— Мне надо выйти. — Сказала Гувер после длительного молчания.

Мак-Гинти был рад ее видеть, и не скрывал этого.

— Привет. — Гувер коснулась стекла, Трой провел пальцем вдоль ее ладони.

— Давно тебя не было.

— Прости, не могла зайти.

— Я чуть не умер от скуки.

— Зато мне было не скучно. Знаешь, ведь прошло две недели со дня нашего знакомства.

— Предлагаешь отметить?

— Предлагаю тебе выложить все карты на стол. Ты проиграл спор, я не собираюсь тебя выпускать.

— А. — Сказал Мак-Гинти и замолчал.

Гувер уселась перед его клеткой, скрестив ноги. Пленник неожиданно рассмеялся и сел тоже.

— Знаешь, зачем я сюда пришел?

— Тебя доставили наши боевики.

— Я суперсолдат. — Мак-Гинти блеснул глазами. — Если бы я захотел, никто бы не смог меня схватить. Я искал кое-что. И нашел.

— Что искал? Тишины, покоя и одиночества?

— Тебя. Я нашел тебя. Если бы ты знала, как долго я тебя искал. Сколько сил положил, сколько людей… и вдруг однажды, когда никто не мог даже предположить… ты пришла сама.

— Трой, что ты несешь? Мне на сегодня хватит бреда.

— Как ты открыла эту дверь? Маленький курсант, который никак не может стать агентом? Тебя направили сюда.

— Судьба что ли?

— Почти. Я расскажу тебе даже больше, чем обещал. Ты рассказала то, чего я не знал, и я собрал недостающие части мозаики. Итак, Стефан Моритц. Ученый, гений, безумец. У него было так много идей, что человеческой жизни не хватило бы, чтобы воплотить их все. И он стал искать способ жить вечно. Современные технологии не могут поддерживать жизнь бесконечно, тело изнашивается, дряхлеет. Моритц часто говорил, что тело — это машина, а сознание — водитель. Водитель должен уметь менять машину, когда старая ему надоедает. Он начал с исследования феномена близнецов, когда его опыты с болезнями, прерывающими старение, завершились ничем. Одна душа, заключенная в двух телах. Близнецы чувствуют друг друга, как никто другой. Ему даже удалось менять их телами, но эффект был неустойчивый, и испытуемые погибали. Параллельно он изучал процессы, происходящие в мозгу эмпатов, чтобы понять причины их сверхчувствительности. А потом он пошел еще дальше и решил создать армию, управляемую одним сознанием. Тогда его уже вышибли с вашей базы.

Мак-Гинти замолчал и посмотрел на Гувер, которая сидела, закрыв волосами лицо, и невозможно было понять, о чем она думает.

— Он был другом Кейджа, поэтому его не убили. Кейдж же и добился в свое время разрешения на проведение его экспериментов. Был отобран ряд претендентов, и среди них Линда Крейвен. Твоя мама.

— Почему так было важно, что она рыжая? — Глухо спросила Гувер. — И зеленоглазая? Группа крови? Уши непроколотые?

— Люди с такой группой крови легче всего переносили испытания. Проколы в ушах повреждали нужные Моритцу нервные окончания. Рыжие и зеленоглазые наиболее чувствительны к восприятию чужого сознания. Инквизиторы не зря жгли их на кострах, что бы там кто ни говорил. Моритц создал армию. Взрослые особи не переносили опыта, поэтому Моритц брал для экспериментов детей. Маленьких рыжих крошек. Трое были его собственными. От Линды и еще двух девушек.

— Я, Стив и Адель. — Гувер кивнула, вспоминая рассказ Дантона.

— Кейдж знает об эксперименте и о тебе.

— Стив. — Вспомнила Гувер. — Он не был рыжим. И глаза у него голубые… были.

— Моритц был в ярости. Рецессивный ген проявился, никто не мог предугадать… но было поздно что-то менять. Вы трое, кровь от его крови, должны были вместить его сознание. Одно тело главное, второе управляется им, и третье — резервное. Они были совершенны. Настоящие машины, быстрые, сильные. Эксперимент с суперсолдатом он тогда уже довел до конца, и вы трое были венцом его творения. Когда его нашли Дантон и Мастерс, он готовился произвести процедуру переселения сознания. Пришлось действовать через детей, это было трудно, и они не справились. Сорвали эксперимент. Электрический импульс полностью выжег сознание Адели, она была первой в цепи, прошел, не закрепившись, через Солджера, поэтому он был таким слабым, и остановился в тебе.

— Дальше. — Потребовала Гувер, поднимая голову, и чувствуя, что плохой парень торжествующе и злобно улыбается ее губами.

— Этого не должно было произойти. Носителем сознания должен был стать Солджер. Я говорил, что нужно было взять другого, и блондинчик всех подведет, но Моритц меня не послушал.

— Почему так случилось?

— Кто теперь скажет? — Мак-Гинти пожал плечами. — А ты… ты очень похожа на него. На Моритца. И совсем не похожа на Линду. Важно то, что твое сознание слишком сильно, пятнадцать лет оно не пускало Моритца наружу. Но теперь время пришло. Стефан?

Гувер двинула бровями, изменений она не почувствовала.

— Что ты сейчас конкретно ожидал услышать? — Спросила она Мак-Гинти. — Так, лучше проясни мне одну вещь, про резервное тело… ничего, что это была девчонка?

— Для Моритца это было неважно. — С досадой объяснил Мак-Гинти. — Он любил неожиданные ходы. Подозреваю, что он просто хотел почувствовать, что это такое, быть женщиной.

— Фе. — Гувер скривилась и высунула язык. — Ну и урод этот твой Моритц! Ладно, а ты тогда кто?

— Я его эксперимент. Я суперсолдат. Я был с ним все время, и видел, как вас забрали Дантон и Мастерс. Мы не могли позволить, чтобы такое произведение искусства пропало в никуда. И присматривали за тобой.

— Мы?

Гувер прикрыла глаза, и чужая память вдруг выдала ей картинку. Худой черноволосый мальчик с бледным и злым лицом терпеливо держит в руках доску с инструментами, платиновая круглолицая блондиночка протирает контакты и вставляет в разъемы. Вокруг целая толпа рыжих детей с пустыми фиолетовыми глазами, ненужный шлак, а те единственные, что действительно чего-то стоят, уже лежат в коконах, готовые принять чужое сознание.

— Была еще девушка. — Медленно сказала Гувер. — Почему Дантон и Мастерс вас не нашли?

— Моритц отправил нас подальше, чтобы мы не мешали. Но мы вернулись за ним.

— Он умер!

— Он в тебе, глупышка. Но я вижу, что ты еще не готова. Поэтому сегодня я уйду без тебя.

— Куда ты уйдешь? — Хмыкнула Гувер. — Два шага по клетке?

Свет мигнул и погас, бешено взвыла сирена.

— Тревога! Тревога! Всем агентам! Незаконное проникновение! Повторяю, незаконное проникновение!

 

Глава 15. Второй игрок открывает карты

— Тревога! Тревога! Всем агентам! Незаконное проникновение! Повторяю, незаконное проникновение!

Включилось красное аварийное освещение, затем генератор перезагрузился, и вновь стало светло.

— Жди здесь. — Бросила Гувер Мак-Гинти и выбежала за дверь.

Мимо пронеслись агенты, слышались крики и стрельба. Гувер махнула через лестничный пролет и нос к носу столкнулась с чужаком. Он вытаращил на нее глаза, потом усмехнулся.

— На ловца и зверь…

— Вот тебе зверь!

Гувер треснула его между ног, вывернула ружье и добила прикладом сверху. В душу плеснуло сладостное чувство победы, теперь уже настоящей, а не тренировочной, под присмотром бдительного Роквуда. У мужчины был еще пистолет и нож, и оба перекочевали к рядовому. Тревога, конечно, относилась ко «всем агентам», но курсантам не возбранялось защищаться самим и защищать родную базу, поэтому Гувер побежала по коридору на крики и стрельбу. Навстречу ей попался агент Картер, сражающийся сразу с двумя противниками. Гувер на ходу послала одному пулю в лоб, второго добила ножом. Это было упоительно опасно, смертельно и наконец-то всерьез.

— Курсант! — Картер отдышался. — Вернитесь в расположение!

— Я сейчас расположена хорошенько подраться. — Возразила Гувер, вытаскивая у убитого запасную обойму.

— Как ваше имя, курсант?

— Грин. Петра Грин.

Гувер щелкнула обоймой и поспешила смыться. Бой кипел уже на всех этажах, захватчики прорвались внутрь здания, они как будто появились из ниоткуда. Сирена выла не переставая, рядовой перепрыгнула скользкую лужицу крови и полезла по железным креплениям наверх. Умирать не хотелось, тем более кое-кто еще остался неотомщенным, поэтому Гувер удобно устроилась наверху, где ее сложно было достать, и принялась стрелять по захватчикам. Ее заметили и открыли ответный огонь, но крошке-курсанту помогали другие снайперы. Кто-то кинул гранату, и взрыв чуть не сбросил курсанта вниз. Соскальзывая на креплениях и пропоров форменную футболку, Гувер слезла, умудрившись не схлопотать пулю.

— Да откуда они все взялись? — Пробормотала она сквозь зубы.

— Гувер! — Роквуд появился из неоткуда.

— Сэр!

— Гувер, выключи эту сирену! И так тошно!

— Есть, сэр!

Вой сирены, и правда, сводил с ума. Гувер пробралась в главную рубку и нашла мертвого агента, лежащего как раз на красной кнопке тревоги. Тяжелое тело сначала не желало сдвигаться, а потом как-то медленно стекло вниз, словно в нем не было костей. Пустые мертвые глаза уставились в потолок, уже подернутые белесой дымкой. Рядовой покопалась в проводах и отрубила сирену, но тише не стало. В рубку ворвался один из чужих.

— На ловца и зверь…

— Да, я зверь! — Гувер прыгнула на захватчика и рывком свернула ему шею. — Только ты не ловец.

Очередной трофейный пистолет требовал использовать его по назначению, и Гувер побежала назад, к дерущимся.

— Эпицентр, эпицентр. — Бормотала она на ходу. — Где же центральный?

Захватчиками кто-то руководил. И надо было найти его до того, как они осуществят то, зачем явились. Адреналин в крови буквально зашкаливал, в мозгу что-то рвалось из-за закрытой раньше стены, которая вдруг стала не прочнее полиэтиленовой пленки. С каждым стуком сердца пленка становилась все слабее, было одновременно страшно и хорошо.

— Восемь, семь, шесть… — Неосознанно начала считать Гувер, сжимая в потной ладони пистолет. — Кто здесь? Пять, четыре, три… это я. Я. Два, один. Вперед.

Пленка прорвалась, и как будто щелкнул включатель. Сразу стало спокойно и тихо, как будто рядовой нырнула глубоко под воду. Движение замедлилось. Гувер огляделась по сторонам, по-новому оценивая обстановку. Сознание автоматически разделило дерущихся на сектора, провело углы, пересечения, нашло эпицентр боя и наилучшую траекторию подхода к нему.

«Включен режим суперсолдата» — то ли догадалась Мерида, то ли удовлетворенно констатировал кто-то внутри нее.

Пройти до эпицентра оказалось легче, чем она думала. Укрываясь за чужими телами оть выстрелов, всаживая особенно назойливым чужакам по пуле аккуратно между глаз. Эпицентром была молодая женщина в белом, длинные серебристые волосы словно светились изнутри. «Цель захвачена». Куколка вновь вернулась домой, принеся войну и кровь. И двигалась она гораздо быстрее, чем полагалось простой шпионке.

— Куколка! — Предупреждающе крикнул кто-то, прежде чем умереть.

Женщина обернулась, и Гувер увидела безмятежные синие глаза, почему-то показавшиеся знакомыми.

— Девочка. — Презрительно улыбнулась Куколка. — Уйди с дороги.

Гувер молча вскинула пистолет, но Куколка выбила его. Женщина и девушка закружили друг напротив друга, оценивая и выжидая. Внутри Мериды опять словно натянулась струна, удерживая от последнего гибельного рывка, но со звоном лопнула, впуская в курсанта бешеную жажду убийства. И Гувер вновь начала слышать. Сектора и проекции исчезли, зазвучали крики, запахло кислым пороховым дымком, и все завертелось в бешеном темпе. Куколка была хороша, и дралась не на шутку, но она не была боевиком, а Гувер все наседала, и уже сломала блондинке два пальца, отделавшись только треснувшими ребрами и вывихнутым плечом, которое пока, в жару схватки, не болело. Гувер подняла с пола винтовку, но некогда было выстрелить, бешеный темп драки позволял только отмахиваться и принимать на приклад удары. Во время очередного рывка рядом с дулом выскочил скрытый штык-нож, Гувер расхохоталась и принялась наносить колющие удары, белый костюм Куколки окрасился красным. Рядом коротко и зло взвизгнула пуля, Куколка мотнула головой, и Гувер увидела ее неестественно широкие зрачки. От второй пули женщина увернулась, третью отбила, четвертая попала ей в ногу и она упала. Гувер пнула ее по ребрам и наступила на горло, поудобнее перехватила ружье и прицелилась штыком прямо в широко открытый глаза.

— Просто интересно. Есть какое-нибудь последнее желание?

Куколка яростно извивалась под ее ногой, хватая скользящими пальцами жесткий форменный ботинок.

Вывихнутое плечо вдруг онемело, в груди стало жарко.

— Ну не хочешь говорить, как хочешь.

Куколка пронзительно остро улыбнулась, а ружье выпало у Гувер из рук.

— Вот черт. — Прошептала она онемевшими губами, разглядывая кровавое пятно, расползавшееся на груди.

— Авада Кедавра, детка. — Куколка скинула ее и отсалютовала кому-то наверху.

Алекс Мастерс опустил ружье, и оглянулся назад, но опередить тяжелый кулак Дантона не успел.

— Парни! — Крикнула Куколка. — Уходим, парни!

— Стоять! — Крикнул Дантон, вскидывая винтовку.

Сломанная рука еще не зажила до конца и двигалась плохо, Дантом с проклятием опустил винтовку и вытащил нож. Алекс толкнул его в спину, и нож, вместо того, чтобы вонзиться дерзкой блондинке в горло, вошел ей в плечо. Джо чертыхнулся и вывернулся легко, как кот, однако Куколки уже нигде не было видно. Мастерс ударил снайпера в больную руку, Дантон вскрикнул и треснул Алекса по зубам, за что тот, в свою очередь, в очередной раз сломал Джо нос. Тяжелая струя воды разнесла драчунов в разные стороны, агент Рейчел Прайд выключила брандспойт.

— Нашли время!

— Идиот! — Крикнул Дантон. — Придурок! Совсем крыша поехала!

— Дантон! — Захрипела портативная рация на поясе Джо, умудрившись каким-то образом не сломаться от напора воды.

— Дантон на связи, прием!

— Они увели Мак-Гинти! Брось все и найди Куколку. Она нужна живой! Понял?!

— Есть, сэр!

Дантон выключил рацию и ткнул ей в Мастерса.

— Ты покойник!

— От покойника слышу!

— Я даже бодрым зомби приду, чтобы сожрать твои бестолковые мозги!

— Где все? — Недоуменно спросила Рейчел.

Дантон и Мастерс закрутили головами. Внизу лежали трупы, оружие, отстрелянные гильзы, но не было ни одного живого захватчика. Они просто испарились, как по волшебству.

Дантон сбежал по лестнице вниз, подсчитывая потери, опять вытащил рацию.

— Доусон, ты это видел? Заметил, куда они делись?

— Сколько убитых?

— Раз, два… как там у вас?

— Пытаем заложника. Пока молчит. А у вас?

— Считаю. Кстати, что-то мне стало тяжело ходить. Это все пирожки твоей мамы, клянусь, я килограммов пять набрал, пока у тебя…

Джо вдруг замолчал.

— Дантон? Тебя что, убили? — Забеспокоилась рация. — Или есть еще другой способ заставить тебя заткнуться, которого я не знаю?

— Ничего. — Отмер Джо. — Отбой.

Рыжие волосы всегда очень заметные, особенно на зеленой форме.

Дантон наклонился и перевернул легкое тело. Зеленые глаза были открыты, но ничего уже не видели.