Глава 46. Взрыв из прошлого

Американская военная база умудрялась соответствовать всем стереотипам о США: огромная, пускающая пыль в глаза, невероятно помпезная и непроходимо глупая. Чего стоили одни только бесконечные двери, понатыканные по всем коридорам, ведущие в заваленные подсобки. И ее персонал: надутые, самодовольные, считающие, что они круче всех. На тонкое замечание Уолтера, что дело не в размере, совсем еще сопливый юнец ответил, что у кого размера нет, для того и не в размере. И напоминать, что когда-то милая Британия владела практически всем миром, было бесполезно. Поэтому в данный момент чопорному мистеру Хаксли очень хотелось кому-нибудь врезать, да, сэр. Но межнациональные конфликты были строго-настрого запрещены, да и не к лицу адъютанту генерала Меллоуни размахивать кулаками, как какому-то уличному забияке. Хотя он умел, да, сэр, и весьма хорошо. Поэтому адъютант шлялся по коридорам, пока генерал общался со старым знакомцем директором Кейджем, то и дело натыкаясь на представителей различных национальностей и конфессий. Японцы и китайцы традиционно сторонились друг друга, африканцы устроили с американскими и французскими коллегами соревнование по битбоксу, русские, вопреки ожиданиям, держались строго и не пытались устроить пьяный дебош, а арабы еле сдерживались, потому что каждый второй норовил при них пошутить про свининку и паранджу. Проводимые раз в пять лет межнациональные соревнования, условно названные сборами по обмену опытом, в этот раз обещали что-то грандиозное. Солдаты в тысячный раз проверяли обмундирование и оружие, ученые орали на носильщиков, перетаскивающих тяжелые агрегаты, а на дополнительный аэродром слетелось столько самолетов, что трудно было разобраться, где чей.

Поэтому мистер Уолтер Хаксли очень удивился, когда никого не застал в спортивном зале. Почти никого. На огороженной площадке крутилась девушка с двумя самурайскими мечами. Глаза у нее были завязаны, но на уверенности движений это никак не сказывалось, она крутилась волчком, делала выпады, уклонялась, защищалась лезвиями, кувыркалась, рискуя отрезать себе летающие рыжие косы, и изгибалась, как будто в ней не было костей. Конечно, все это было невероятно эффектно, но против настоящего противника девушка не продержалась бы и минуты, потому что все это было сплошной показушной акробатикой, танцами, а не настоящим боем.

— Ты позоришь эти мечи. — Презрительно бросил Хаксли. — Ты не настоящий боец.

Девушка не ответила, продолжая крутиться, и Уолтер с неудовольствием разглядел разводы пота у нее на груди и подмышками. И волосы у не были уже грязноватые. Неопрятных женщин он не любил.

— Не годится использовать боевое оружие для дурацких танцев!

Она продолжала молчать, и Уолтер взорвался.

— Отвечать, когда с тобой разговаривает старший по званию!

Серебряная вспышка жикнула прямо перед глазами, заставив Хаксли отшатнуться. Рыжая стащила повязку и вытерла ей лезвие меча.

— Что… что ты себе позволяешь? — Крикнул Уолтер, которого продолжали игнорировать.

— А? Что? — Завертела головой девушка. — Кто это разговаривает? Никак труп настоящего бойца?

— Что? — Опешил Хаксли.

— Я тебя убила. — Пояснила рыжая с мерзким американским акцентом, коверкающим благородную английскую речь.

— Как это?!

— Полбашки отрезала.

— Что?! Да если бы мы сразились по-настоящему…

— Что? — Передразнила девушка. — Труп хочет со мной сразиться? Максимом на скорость разложения, это да, тут ты выиграешь.

— Как вы со мной разговариваете, вы, рядовой?!

— Ой, гляньте, труп лейтенанта недоволен, что его убил простой рядовой! Ах, какая досада, если бы это был хотя бы полковник, то труп был бы больше рад, и лежал в гробу с улыбкой на оставшейся нижней половине лица.

— Да как ты смеешь! Я адъютант генерала Меллоуни!

— То есть, мальчик на побегушках?

— Что-о-о???

— Ну дава-а-ай! Разно-о-ойся еще тут! — Захихикал рядовой. — Не забудь еще, что тебя побила девка! А твой генерал — дерьмо!

У нее вдруг засверкали глаза, как у кошки, она даже сгорбилась, будто приготовилась прыгать.

— Дерьмо и ворюга! Фантом его покарает!

И выбежала, хлопнув дверью, даже мечи бросила.

Уолтер Хаксли поднял их, любовно погладил бритвенно-острые лезвия, и бережно убрал в лежащие тут же ножны.

— Сумасшедшая! — Пробормотал он.

Русские расположились на плацу, несмотря на мороз, и переговаривались между собой, будто не понимая, почему вокруг них крутятся курсанты и агенты из тех, кто недавно выпустился. Они пели песни под гитару о юности в сапогах, кто-то уже выплясывал что-то похожее на нижний брейк-данс, большинство курили и хитро глядели на американцев. Чтобы не замерзнуть, жгли костерок из ящиков, в которых перевозили новейшие разработки боевой техники. Татьяна возле них даже близко не показывалась, на Родине ее разыскивали за предательство.

— Закурить не найдется? — Наконец подкатила Гувер к одному из русских сержантов.

Тот молча протянул ей квадратную пачку крепчайших дурно пахнущих сигарет с синей картой. Мерида не стала мелочиться и цапнула всю.

— Хорошая сегодня погода, не правда ли? — Подошел с другой стороны Солджер.

— Хорошая. — Отозвался русский, старательно гася искры смеха в глазах.

Говорил он с акцентом, но медленно, понять было можно.

— Холодно только. — Поддакнула Гувер.

— Да разве это холодно! — Оживился сержант. — Вот у нас сейчас…

Лед был сломан, разговор завязался. Гувер и Солджер кивали, ахали и соглашались, что зима без снега — как стол без хлеба, и не забывали договариваться об обмене сухпайков. Остальные американцы тоже занимались бартером, и вскоре уже пробовали гречневую и перловую каши, вкуснейший черный хлеб и тушенку из банок, а русские раскладывали по карманам жвачку, леденцы и прочую сувенирную ерунду, таинственно обещая ночью, когда объявят отбой, пронести на плац огненной воды, чтобы устроить соревнование с японцами, приехавшими со своим сакэ. Украинские военные клялись угостить курсантов салом, «жирным, как ваши мамы». Это было сказано по-русски, но Гувер поняла, и ответила словами, подслушанным у Татьяны Михайлофф в тот жуткий день, когда русская шпионка перед корпоративом сломала сразу два ногтя подряд. Русские ответили восхищенным «о-о-о!», назвали Мериду «своим человеком», а украинцу надавал подзатыльников собственный ефрейтор. Гувер тут же пожелала расширить запас ругательств, в желающих помочь недостатка не было, как сказал один сердобольный лейтенант: «а то что у вас только шит да фак, да факин шит, вот и все радости». Солджер, не выдержав, ушел, так и не поняв, почему ругательством является название женского интимного места с ушами, а почему наличие ушей на этом месте является ругательством, не знали и сами русские.

Пиканье приборов, соревнующихся с тиканьем часов, могло довести до самоубийства закоренелого католика. Еще больше сводила с ума жуткая тишина. Это могло продолжаться часами, он уже знал. Самым невыносимым была не боль или неподвижность, а эти медленно тянущиеся часы и осознание, что их никто не разбавит присутствием, даже соседи по палате, не выдержавшие Дантона даже в бессознательном состоянии. Если бы раненый снайпер по ночам душераздирающе стонал от боли, то это было бы понятно и простительно, бывало, что из больничных лазаретов доносились вопли и погромче, но Джо, обколотый обезболивающим, как заправский наркоман, принимался хохотать, как подорванный, и это звучало так жутко, что матерые агенты слезно упросили Доусона убрать его куда подальше. В результате Дантона перевезли в пустующую сейчас VIP-палату.

Дверь тихо открылась, впустив поток света, бесшумные шаги прокрались к койке, на лоб легли ледяные пальцы, потом сместились на шею, не удержались и погладили по небритой щеке. О прикроватную тумбочку что-то стукнуло, почему-то сильно запахло хвоей. Звук передвигаемого стула, мгновение, и часы заткнулись, запнувшись. Приборы тоже перестали пикать. Опять звук передвигаемого стула, на этот раз совсем рядом с кроватью, и кто-то сел, включил планшет и быстро застучал пальцами по экрану.

— Ты не уйдешь? — Спросил Джо пересохшим горлом, сообразив, что она решила обосноваться здесь надолго.

— Нет. — Ответила Гувер.

— Давно ты знаешь, что я в сознании?

— Как зашла, так и поняла.

— Что ты там делаешь?

— Смешиваю с дерьмом одну фанфикершу, ни писанину которой я убила два часа, а она запихнула в конец поганый слэш! Никто не смеет безнаказанно поганить мой любимый пэйринг!

— Уйди! — Потребовал Дантон, не желавший, чтобы она его видела в таком состоянии.

— Молчи. — Парировала Гувер. — Вам вредно разговаривать, сэр.

— Черт возьми, женщина… — на этом жжение в горле стало невыносимым, и снайпер принялся задыхаться, что отнюдь не улучшило ему настроение.

Гувер быстро встала и принесла маску, плотно прижав ее к его лицу. Жжение в носоглотке и горле прошло, как будто их сбрызнули водой. Мерида опять села и принялась писать дальше.

— Давно я лежу?

— Давно.

— Что со мной?

— Много чего.

— А конкретнее?

— Встанешь — в отчете прочитаешь.

— А чего ты бесишься-то?

— Потому что ты меня бесишь, козел ты самодовольный!

— Да? — Дантон чуть двинул пальцами, коснувшись ее руки, которую она не убрала, а даже взяла его ладонь в свою и переплела пальцы. — За что?

— А что, не за что? — Съязвила она, откладывая планшет.

— Иди-ка сюда. — Дантон попытался подвинуться на узкой койке, чтобы ей тоже хватило места, но Гувер только бессердечно посмеялась над этими жалкими потугами, и самостоятельно умудрилась уместиться на двадцати сантиметрах пространства от него до края кровати, правда для этого ей пришлось закинуть на него ногу.

— Расскажи, как ты меня ненавидишь, а?

— Как? — Гувер жарко и сердито задышала ему в бок. — Так, что в глазах темнеет! Так ненавижу, что иногда взяла бы просто и растерзала на сотню маленьких говнюков! Меня от вашего вида трясти начинает иногда! Так, что сердце останавливается!

Чувствительный щипок с садистским вывертом заставил Джо ахнуть от неожиданности.

— Пытки раненого?!

— Я вам покажу пытки, только встаньте сперва! Сэр, у вас нога сломана в четырех местах, артерия разорвана, проникающее ранение брюшной полости! Так какого черта вы со всем этим не лежали смирно и не ждали помощь, а поперлись добивать свидетелей, как будто там без вас мало желающих было?! Из ваших кишков столько металла вынули, что можно выплавить набор солдатиков!

— А можно глянуть потом? — Любопытно спросил снайпер, только сейчас ощутив, что его нога находится в подвешенном состоянии.

— В помойке поглядите.

— Помоги мне встать.

— Зачем это? — Не поняла Гувер.

— Надо…

— В катетер делайте свое надо! Каким образом вы это представляете?!

— Я допрыгаю. Одна нога у меня еще осталась. И ты меня поддержишь.

— Не буду я! — Гувер скатилась с кушетки, оставив после себя ощущение незаполненной пустоты.

— Тогда я сам! — Героически решил Джо, но под скептическим взглядом Мериды так и не смог даже особенно пошевелиться.

— Что вы со мной сделали, сволочи?! — Взвыл он.

— Да так, по мелочи. Вам остановили воспаление, собрали по кускам ногу и вкачали шесть литров чужой крови.

— Я не буду писать в кровать!

— В катетер.

— Тем более при тебе!

— Я могу выйти.

— Ты будешь знать!

— Раньше вас это не смущало!

— Раньше я был без сознания! А сейчас, если ты мне не поможешь подняться, я буду терпеть, пока у меня мочевой пузырь не лопнет, и я не умру!

Гувер приподняла бровь и ткнула его сложенными пальцами в район живота.

— Долбаная акупунктура. — Помолчав и убедившись, что лишней жидкости в нем больше нет, проворчал Дантон.

— Да? — Хмыкнула Мерида, взяла его ладонь и принялась легонько щекотать ее кончиками пальцев.

Боль не то что прошла, но как-то притупилась, сведенные спазмом мышцы расслабились.

— Скоро, наверное, народ на соревнования начнет подтягиваться. — Вздохнул расслабленный Дантон. — И две новых серии «Теории большого взрыва» выйдут. Интересно, в этом году будет хоть немного снега на Рождество?

— Все уже приехали, сэр. — Мягко ответила Мерида. — Серий вышло целых девять, я не смотрела, ждала вас. А Рождество уже прошло. Ваш подарок под елкой.

— Под какой еще елкой?

Гувер показала на тумбочку, и Джо, повернув голову, действительно увидел маленькую декоративную елочку в горшке. Возле нее лежал маленький пакетик кислотного розового цвета, украшенный единорогами, с огромным розовым же бантом. Джо тут же сцапал его, и минут пятнадцать занимался разворачиванием, Гувер постаралась на совесть. Наконец, он извлек пулю на длинной металлической цепочке. Пуля была родной сестрой тех, которыми он стрелял из своей винтовки.

— Какая классика. — Хмыкнул Джо. — Скажи еще, что ее достали из твоего сердца.

— Почти из сердца. — Кивнула Марида. — Совсем рядом прошла. Это ей меня чуть не убил мистер Мастерс, сэр. И это не просто пуля. Это… в общем, пока вас не было, я кое-что с ней сделала. Видите, там насечка? Если вдруг когда-нибудь станет понятно, что все… что хуже уже быть не может и это конец… поверните ее. И сэр… ее можно использовать только один раз. Поэтому я прошу отнестись серьезно.

— Там яд насыпан? — Уточнил Джо, разглядывая пулю.

— Яд у вас и так в форме зашит. Нет, это…

— Наркотик что ли?

— Можно и так сказать. — Улыбнулась Мерида. — Мой личный сорт героина. Говорить, что надеюсь, что вы никогда не узнаете что там, не буду. Не с нашей профессией.

— Круто. — Оценил заинтригованный Дантон. — Слушай, а ты не можешь…

— Нет. Курить вам сейчас нельзя.

— Ну хоть одну…

— Нельзя!

— Половинку…

— Сэр!

— Всего затяжку!

— Нет!

— Ну и иди отсюда!

— Ну и уйду!

— И иди!

— И уйду!

— И катись!

— Сам катись!

— Я покачусь! И тебя еще поваляю! — Дантон схватил елочку и замахнулся свободной рукой.

— Даже не вздумайте, сэр! — Предупредила Гувер. — Я вам подачу обезболивающего перекрою, будете орать тут да утра, а все на сборах, никто не придет!

— Бессердечная сволочь!

— Капризный сукин сын!

— Ну-ка расскажи еще, как ты меня ненавидишь!

— Да меня трясет от вас! Вы самый подлый говнюк на всей базе! Да хуже вас только ваш бездарный неудачник Росомаха!

— А у твоего Саблезуба шуба как у престарелой порнозвезды!..

Дантон вдруг замолчал и, побледнев, откинулся на подушку.

— Что? — Тут же подскочила взволнованная Мерида.

Джо медленно с видом оскорбленного достоинства поднял руку.

— Ладно. — Рассмеялась она и взяла ее в свою. — Только не вздумайте больше разговаривать, вы только в себя пришли. Лучше послушайте, что у нас происходило, пока вас не было…

Генералу Меллоуни часто приходилось испытывать ощущение дежа вю, он даже радовался ему, как неожиданному привету от старого друга.

— Посмотрите, Кейдж, на эту пару.

— Смотрю. — Ответил кому директор, а кому по-прежнему недотепа Корки. — Агенты Солджер и… Джокер.

— И масти-то какие знакомые! Блондинистый мыслитель и его заводной дружок. Как руками-то машет!

— Не понимаю, о чем вы, мистер Меллоуни.

— Все ты понимаешь, засранец! Вылитые ты и твой дружок Моритц!

— Генерал, вам, должно быть, не видно отсюда, но агент Джокер девушка.

— Зануда ты, Кейдж.

— От зануды слышу.

— Но ты посмотри на нее! Походка-то, походка! Сделай скидку на женскую анатомию бедра и… все повторяется, друг мой, все повторяется!

Девушка и ее друг, а генерал не сомневался, что их связывает крепкая дружба, если не больше, уже проходили внизу под лестницей, и лукавый дернул его крикнуть, как в старые добрые времена.

— Эй, Морт! Горим!

Девушка споткнулась на ходу и вскинула голову вверх. Светлые глаза до боли знакомого жуткого сиреневого цвета мигом нашли генерала. И узнали. Меллоуни пробил озноб, и он готов был поставить доллар против фунта, что знает, какой жест она за этим покажет. Резко вскинутая вверх правая рука, удар по ней левой, нарисованный в воздухе круг, пронзенный в центре пальцем. Тайная азбука их выпуска, неизвестная больше никому. И назовет его Мелани. И действительно, девушка уже даже начала вскидывать руку, но ее товарищ дернул ее вперед, увлекая за собой дальше.

— Мерида, это же генерал!

— Ворюга он, а не генерал! — Прошипел сдавленный от ярости женский голос с интонациями того, кто давно уже умер и лежал в могиле.

— Что-то вы побледнели, генерал. — Похлопал его по спине ничего не услышавший Кейдж. — И я знаю способ вернуть румянец на ваши щеки. Пройдемте ко мне в кабинет. Майор Иванов и полковник Капусто просили рассудить, какой национальный напиток лучше: водка или горилка. Учитывая, что перед ними лейтенант Фуко подарил мне национальный напиток Франции, соревнование обещает не дойти до финала.

 

Глава 47. Лезвие

Не дело генералу сидеть за одним столом с сержантами и рядовыми, но Меллоуни сделал вид, что хочет посоветоваться со своим адъютантом. Вчерашний день вспоминался урывками, но странную девицу с другом он не забыл, и лейтенант Хаксли сидел как раз напротив нее. Генерал тяжело плюхнулся на длинную лавку и бесцеремонно уставился ей в лицо. Девица нервно бросила взгляд налево и направо, потом зыркнула на него в ответ. Глаза у нее были зеленые, а не сиреневые, как у Моритца, и у Меллоуни отлегло от сердца, а то он ненароком уже решил, что начал сходить с ума на старости лет.

— Генерал? — Агент попыталась привстать, но генерал замахал на нее руками.

— Давайте без чинов, умоляю! Агент… Джокер?

— Да, сэр. — Девица села на место.

— Тем более, какой я сейчас генерал, смех один.

— Действительно. — Поддакнула рыжая.

— Мы с вами не могли встречаться раньше?

— Не думаю, сэр.

— Определенно я вас где-то видел.

— Не могу знать, сэр.

— У меня ощущение, что мы встречались в прошлой жизни. — Настаивал Меллоуни.

Рыжая резко откинулась назад, чуть не своротив поднос с едой.

— Сэр, это вы чего это, это вы меня клеите что ли?! — Громко и растерянно спросила она.

От неожиданности генерал вспыхнул до корней седеющих волос. Все головы повернулись к ним.

— Мерида, замолчи ты ради бога! — Взмолился ее пунцовый друг.

— Сам молчи! — Огрызнулась Мерида. — Он же старый, а лезет!

Это все уже было. Не дословно, но почти. По молодости Моритц, изображающий растерянность, обожал выставлять собеседников дураками. И тот же взгляд, такие же разведенные в стороны руки, и тот же паренек рядом, насквозь видящий все эти выкрутасы.

Ситуацию спасли изумленные возгласы, крики, взлетающие вверх подносы, падающие, как кегли агенты, смех и суета. Что-то происходило под ногами, но из-за зашкаливающего количества людей не было видно, что, только слышно чье-то верещанье.

— Вон он!

— Туда повернул!

— Под стол залез!

— Лови его!

— Ай!

— Ой!

— Твою-то мать!

— Уй бли-и-и-ин! — Заскулил агент Джокер и вылетел из-за стола, побежав в указанном направлении и присоединяясь к суматохе.

Ор, мат, падения, разбросанная еда и бестолковая беготня тут же превратили конкурирующих военных в одну общую шевелящуюся массу. В разгар беспорядка в столовую, как мстительная гарпия, зашел Доусон.

— Прекратить!

Мощный рык раскатился громом, агенты замерли в различных позах, боясь пошевелиться. Из-под груды тел выбралась рыжая, прижимающая к груди что-то металлическое и громоздкое. С головы у нее стекла тарелка овсянки и шлепнулась под ноги главе оперативного отдела. Масса в ее руках шевелилась, звякая сочленениями.

— Что происходит? — Уже тише поинтересовался Доусон.

Масса в руках агента Джокер приподняла голову и оказалась роботом. Он уставился на Доусона круглыми окулярами, продолжая трястись, как будто ему было страшно.

— Что это?

— Валли. — Ответила Джокер так, будто это все объясняло. — Простите его, мистер Доусон, сэр, он просто долго оставался один в лаборатории и отправился меня искать!

— И это то оружие массового поражения, на создание которого мы вам выделили из бюджета сто тысяч долларов?!

Валли затрясся еще больше и прикрыл «голову» ручками-клешнями.

— А все массово и поразились. — Хихикнула Гувер, кончиком языка слизывая капающую со лба овсянку. — Кроме того, Еву я тоже сделала.

— Кого?

— Еву, сэр. Так старалась, вот, аж мозги потекли. — Она брезгливо провела рукой по волосам и стряхнула противную липкую массу под ноги Доусону. — Эм… я вам покажу. Она летает… и стреляет.

— Летает и стреляет. — Повторил Доусон. — Прекрасно. А это утилизовать!

— Вы что! — Гувер обхватила Валли руками, как наседка, защищающая цыпленка.

— Что он вам сделал! — Поддержала разгневанная миниатюрная японка.

— Он хороший! — Засюсюкала французская переводчица.

— Валли! — Подтвердил робот слегка электронным голосом, вызвав дружный стон умиления.

Гувер тут же окружили, оттеснив недоумевающего Доусона, и наперебой принялись протягивать роботу руки, которые он сначала робко, а потом все уверенней пожимал, вертя маленькой головой на длинной гибкой шее. Лейтенант Хаксли бросил на генерала виноватый взгляд и бочком протиснулся к толпе, чтобы тоже потрогать робота за металлическую лапку. Гувер опустила его на пол, протянула относительно чистую тарелку с пола, и Валли принялся кружиться по полу на мягких гусеницах, размахивая ей, как шляпой. Кто-то включил на мобильнике джаз, и робот попытался танцевать, но не удержался на скользком полу и врезался в чьи-то ноги, жутко смутился и поспешил к хозяйке, которая поспешно подняла его на руки. Генерал поймал себя на мысли, что уже думает об этой железке как о чем-то разумном.

Агенты принялись наперебой успокаивать его и гладить по металлическим сочленениям.

— Дурдом какой-то! — Пробормотал Доусон и вышел.

— Он очень общительный, только стесняется! — Объясняла Гувер всем желающим. — Танцевать любит и всякие штуки. Я ему в коробке домик сделала, он уже туда гору хлама натаскал, и играет…

«Действительно, оружие массового поражения» — подумал генерал.

Все столы у аналитиков были завалены горой донесений, и они продолжали поступать. Припряженные к работе курсанты сбились с ног, сортируя их по степени тяжести причиненного морального и физического ущерба, национальности потерпевшего и предположительной личности подозреваемого. Фантом, обнаружив в alma mater такое количество незнакомцев, расстарался и показал себя во всей красе, а иностранные агенты тоже были не прочь попробовать себя в служении проказливому призраку. Практически все двери были расписаны нецензурными высказываниями и картинками разной степени откровенности. Чего стоила только совершенного голая женщина верхом на свинье на двери главы арабских силовиков. Впрочем, две спаривающиеся лягушки в красных беретках и тельняшках, явившиеся с утра французам, были ничем не хуже. Русским все двери разрисовали серпами, звездами и медведями, играющими на балалайках. Японцы уже деловито отмывали со своих аниме-девочек с лицами глав государства, а китайцы, ругаясь, собирали совками в ведра раскиданную по полу лапшу, потому что уборщики уже не справлялись со всей этой вакханалией и дружно просили отгулы за свой счет, а если им отказывали, писали заявления на увольнение. Растяжек, вылившейся на головы воды и прочих менее невинных жидкостей, украденной и испорченной формы, разрисованных несмываемым маркером лиц, связанных под столом шнурков, ручек дверей, бьющихся током, налитого в шампуни клея, краски и прочих подушек-пердушек никто даже не считал. Пока что верхом неприличия считалась подкинутая индусам отрезанная коровья голова, которая вообще неизвестно как взялась на закрытой военной базе.

Кое-кого удавалось вычислить, и несчастный занимал место среди аналитиков, принимаясь разгребать проделки сотоварищей. Но большинство безобразий идентификации не поддавалось. И над всем этим царил невозмутимый Кейдж, будто не замечая воровато крадущихся мимо него своих и чужих людей, лишь изредка фотографируя особо интересные вещи на планшет.

— Как же так можно, сэр? — Недоумевал лейтенант Хаксли. — Как мы будем проводить соревнования… то есть, обмен опытом?

— Первый раз на мероприятии подобного масштаба? — Только посмеивался Меллоуни. — Погоди, ближе к делу все будут на цыпочках ходить. Никому не хочется ударить в грязь лицом перед мировым сообществом.

Дверь личного отсека генерала уже была украшена представителями королевской семьи, отплясывающими кан-кан в разноцветных чулках. Поверх рисунка была надпись: «верни, что украл, вор!», но даже не она заставила генерала побледнеть и схватиться за сердце. Почерк. Это был почерк Стефана Моритца, он бы его ни с чем не спутал!

— Сэр! — Встревожился Хаксли. — Вам плохо, сэр?!

— Ничего-ничего, Уолтер. Я просто устал.

— Но какое возмутительное свинство, сэр!

— Вы военный, лейтенант! И не дело рядовому теряться от резкого окрика сержанта!

— Но это…

— Это то же самое. Оставьте меня, мне надо подумать.

— Корки?

Кейдж кивнул из-за стола, не отрываясь от бумаг, и приветливо указал ручкой на мягкий кожаный диван, принявший в объятия усталое генеральское тело. Что-то дописал, удовлетворенно кивнул сам себе, закрыл журнал и связался по настольному коммутатору с секретаршей, велев приготовить кофе и никого не пускать. После криков и беготни в коридорах его кабинет казался уютным оазисом спокойствия в пустыне хаоса.

— Можно тебя спросить?

— Спросить-то можно. — Игриво ответил Кейдж, не принимая тона. — А с ответом посмотрим.

— Представь, что перед тобой вдруг возник ты сам, только из прошлого. Тебе бы не было стыдно?

— Нет. — Подумав, четко ответил Кейдж. — И еще я бы посоветовал себе не искать продвижения по службе, а скончаться где-нибудь в горячей точке лет в сорок. А ты?

— Я уже второй день словно гляжу в прошлое. Точнее нет, это прошлое глядит на меня. И оно не видит того, каким я стал, оно по-прежнему видит того… другого. Того, кем я уже не являюсь. И перед ним бесполезно оправдываться, оно молодо и полно ярости и огня, и все обиды для него по-прежнему живы. И мне жутко, Корки.

— Рано ты начал хандрить. — Только и сказал Кейдж.

— Скажи, а Морт? Что бы ты сделал, если бы у тебя была возможность начать все заново? Убил бы его?

Кейдж сердито поджал губы.

— Я предпочитаю не думать о том, что было бы если, а оперировать доступными фактами.

— Все не можешь простить меня? А ведь столько лет прошло! Но я, и правда, был настоящим засранцем. Впрочем, он был не лучше. Знаешь, это я украл его нож.

— Что?! — Кейдж вытаращил глаза. — Ты?!

— Я. — Спокойно признался Меллоуни и вытащил из кармана продолговатый чехол. — Мне так хотелось иметь что-то подобное. А он так врал, что нож достался ему от отца, хотя все знали, что у него только мать… он меня жутко злил.

— Я помню. — Прервал Кейдж.

— А тогда… боги, я даже не помню, что он сделал. Он же даже его особенно не прятал, все время таскал с собой.

— Он думал, что потерял его. Что он вывалился из дыры в кармане.

— О дыре позаботился тоже я. Иначе бы он сразу понял. Тогда он так убивался. Искал его всюду. Тогда я злорадствовал. А теперь… не знаю. Наверное, мне его жаль. Сколько ему тогда было? Тридцать? Тридцать пять?

— Двадцать один. — Сквозь зубы проговорил Кейдж.

— Двадцать один. — Повторил Меллоуни, вытряхивая нож из чехла на ладонь.

Отполированная рукоятка пожелтевшей слоновой кости когда-то была покрыта резными узорами, но они почти стерлись за долгие годы употребления. Однако ухоженное лезвие и не думало стариться, такое же смертоносное, как и сорок лет назад.

— Посмотри на него. Рукоять — это мы. Такие же старые, потертые, но все еще выполняющие свою функцию. А лезвие…

— Он так любил жизнь. — Вдруг сказал Кейдж. — Ему всегда было мало. Помнишь, он хотел стать бессмертным?

— Не помню. Ведь я не знал его так, как ты.

— Никто не знал его, так, как я.

— И ты оправдываешь его? До сих пор? Ведь это же ты его тогда сдал? И почему он не преследовал тебя за это?

— Он знал, что я поступил правильно. В этом был весь Стеф.

— Эта девушка… агент Джокер… Мерида… она его дочь? Внучка?

— Мерида сирота, ее обучали здесь.

— Вчера она назвала меня вором. У нее его манеры, его интонации, его движения, его смех. И глаза… у нее его глаза.

— У нее зеленые глаза.

— Вчера были сиреневые.

— Это уже слишком. — Хмыкнул Кейдж.

— Я тоже так думаю. Ты веришь в реинкарнацию?

— И это тоже уже слишком!

— У меня на двери надпись. И это его почерк.

— Меллоуни!

— Я требую от тебя сию же минуту показать мне запись с камер наблюдения. Я хочу узнать, кто это сделал. Немедленно, Кейдж!

— Пойдем к операторам. — Кейдж пожал плечами. — Но тебе не кажется, что ты перегибаешь? Стеф не стал бы реинкарнироваться ради сомнительного удовольствия довести тебя до паранойи. Да еще в женском теле.

Меллоуни не ответил, пребывая в задумчивости, пока они не дошли до операторов, которым Кейдж велел вывести на экраны запись наблюдения с камер, установленных напротив двери генерала. Сначала ничего не происходило. Потом мимо начали сновать военные с различными предметами в руках, прошло несколько парочек. Кто-то в черной маске долго рисовал пляшущую королевскую семью, вздрагивая от каждого шороха, но ничего не писал. Потом возле двери не происходило ничего до самого утра.

— Но надпись! — Нервно закусил губу генерал. — Откуда она появилась?

— Как будто из ниоткуда. — Огорошил более опытный в просмотре видео оператор. — Смотрите, вот этот момент. Вот ее нет… и вот она появляется.

— Прервалась запись? — Нетерпеливо спросил Кейдж. — Вырезали?

— Никак нет, директор, запись в порядке, вот таймер. Она просто возникает на двери.

— Но этого же не может быть. — Раздраженно стукнул по столу Меллоуни. — Кто-то же это написал!

— Я и не говорю, что не писал. — Обиделся оператор. — Просто это не человек сделал.

— А кто?!

— Фантом. — Объяснил агент, как нечто само собой разумеющееся. — Его, извините, мы поймать не сможем.

— Какой еще фантом?!

— Это наш местный призрак. — Будничным тоном пояснил Кейдж, увлекая Меллоуни прочь. — Дух базы, так сказать.

— Твой дух пишет почерком Морта!

— Может, это его дух и есть? — Серьезно спросил Кейдж.

— Ты серьезно считаешь, что этот обормот превратился в привидение и теперь шляется по вашим коридорам и наводит трепет на первокурсников?!

— И еще его можно попросить о помощи. Не бесплатно, разумеется. Очень на него похоже. Я бы после смерти тоже не против стать духом базы. Представь: почти ничего не делать, устраивать свидания, иногда, под настроение, чистить картошку на кухне и разбрасывать вещи Доусона, который займет директорское кресло после меня, хотя он пока пребывает в счастливом неведении.

— Ты сошел с ума. — Прокомментировал Меллоуни.

— Не более чем ты.

— Я поговорю с ней. — Решил генерал. — Выведу ее на чистую воду!

— И прослывешь среди наших сумасшедшим.

— Я скоро и так стану сумасшедшим, если призрак Моритца продолжит требовать у меня нож!

— Да отдай ты его!

— Кому?! Этой твоей?..

— Нет, не агенту Джокер. Подозреваю, что она весьма удивится.

— А кому тогда?!

— Стефану.

— Он умер, Кейдж! Его завалили твои же люди!

— Вот именно. Поэтому, я тебе не завидую. Фантом порой очень изобретателен.

 

Глава 48. Смертельное оружие

Говорить Дантону, что нельзя сразу после долгой комы вливаться в кипучую жизнь, было делом бесполезным и опасным. Снайпер где-то раздобыл инвалидную коляску с джойстиком и теперь бодро раскатывал по коридорам, имитируя потерю управления, и коварно врезаясь в своих и чужих. Чужие верили, свои злобно орали и пытались его прибить, но механические колеса каждый раз оказывались быстрее человеческих ног. Все это безобразие продолжалось до тех пор, пока Джо не наехал на Доусона, и не прокатил его пару метров на собственных коленях. Глава оперативного отдела отлупил снайпера по голове бумагами и пообещал сломать вторую ногу, если снайпер не уберется куда-нибудь помогать Фантому.

Разобиженный Джо обещал написать на Доусона жалобу о превышении служебных полномочий, на что Грегг только рассмеялся и отстранил Дантона от участия в стрельбах. Они расстались, довольные друг другом и жизнью. На некоторое время агент Купидон совсем пропал из поля зрения, и Доусон даже забеспокоился, пока не услышал его голос из-за двери кабинета наказанного агента, а нынче младшего научного сотрудника исследовательской лаборатории Мериды Гувер.

— Нет, просто смотреть мне надоело, ты теперь потрогать дай!

— Сэр, это уж слишком! — Возмущалась Мерида, но как-то неуверенно.

— А что такого? Все остальные не возражали!

— Вот и идите к остальным, а я не дам!

— Почему ты такая жадная?

— Это моя собственность, что хочу, то и делаю!

— Гарсие же дала, он мне сам хвастался!

— Это мое личное дело!

— Ну пожа-а-а-алуйста! Я буду плакать!

— Сэр, и так все залапали, сколько можно!

— Я буду последним!

— Ну ладно, только, умоляю, будьте максимально нежным. — Судя по голосу, Гувер самой не терпелось ответить снайперу положительно.

Некоторое время не раздавалось ни звука, потом раздался умиленно-восхищенный стон Джо «О-о-о, какая пре-е-е-елесть!» и смех Мериды.

Доусон решил, что как начальник обоих, он имеет самое святое право войти без стука. Дантон в коляске сидел к нему спиной, а Мерида расположилась на корточках прямо перед ним. Они его не заметили. Доусон кашлянул. Мерида резко вскочила, красная, как пион. Сияющий Дантон развернулся медленнее, явив взору Доусона уже раз виденного робота Валли, сидящего у него на коленях.

— Мистер Доусон, сэр, смотрите, Валли!

— Я вижу. — Холодно сказал Доусон.

Робот его испугался и попытался прижаться поближе к Дантону, но только смял его форменные штаны гусеницами и, видимо, прихватил кожу, потому что снайпер сдавленно зашипел.

— А где Ева, которая летает и стреляет? — Обратился Доусон к Гувер.

— Сейчас, сэр! — Засуетилась она, прошла к стене и набрала шифр на кодовом замке одного из многочисленных ящиков, вмонтированных в стену.

В самом его центре, застыв в воздухе, висело что-то белое, металлическое и овальное.

— Ева, активация. Режим демонстрации.

Второй робот был даже с виду гораздо совершеннее первого. Ева неспешно вылетела и почти бесшумно поплыла по кабинету к Доусону.

— Вот гляньте, у нее тут лазеры. — Объяснила Мерида, осторожно оттягивая боковые «крылья» робота.

— Повторяю, и на это мы вам выделили средства из бюджета?

— Нет, сэр, это я так собирала, чтобы расслабиться. Ваш заказ вот.

Она взяла со стола небольшую картонную коробку, открыла ее, и сунула начальнику под нос. Если бы на его месте была Мария Кри, то она бы завизжала и отшатнулась, но Доусон, как истинный мужчина, не боялся ни мышей, ни крыс, ни, тем более, тараканов. Они резво поползли из коробки по рукам Мериды, некоторые взлетели, треща жесткими крыльями, и расселись по стенам. Ничуть не смущенный Доусон ждал продолжения. Гувер усмехнулась, оценив его хладнокровие. Дантон, которому к тараканам было не привыкать, ворковал с Валли, обучая робота произносить его имя.

— Пожалуйста, подойдите сюда, сэр.

Гувер показала Доусону экран компьютера, разделенного на много маленьких квадратов, показывающих кабинет с разных ракурсов.

— Каждый «жучок» оборудован камерой слежения. Управляются они с компьютера или голосом через коммутатор.

— У нас уже есть подобное оборудование, агент Гувер.

— Вот и нет. Это настоящие насекомые, сэр, выращенные с учетом нужных требований. Проще — это киборги. Смесь органики и технологий. Их нельзя засечь никаким поисковым устройством. Но это еще не все. Так… какой бы показать… эм… ладно. Вон, видите того, на лампе? Смотрите внимательно. Тридцать пятый, тьма!

Жучок раздулся и превратился в шарик, который, подрожав, лопнул, и комната наполнилась густой чернильной темнотой. Вскрикнул Валли, выругался Джо.

— Как видите, лампы ему не помеха. — Довольным голосом продолжила Гувер. — Это не простая темнота, специальный прибор позволяет сквозь нее видеть. Его, правда, я еще не до конца сделала. Поэтому… тридцать пятый-бета, свет!

Темнота пропала, спиралью завихрившись на потолке и втянувшись в другого жука.

— Теперь он работает как тридцать пятый. Я их делала парными. Пыталась приспособить одного жука под оба действия, но у меня ничего не вышло. Они все могут разное. Создавать парализующий электрический разряд, выпускать ядовитый газ, следовать за объектом, забираться внутрь через естественные отверстия и много еще чего. Вот отчет, ознакомьтесь, пожалуйста.

— Впечатляет. — Довольный Доусон принял отчет. — Но, пожалуй, иностранным товарищам мы этого показывать не будем. Могу я получить сами образцы?

— Конечно. — Мерида постучала по коробке. — Диверсанты, домой!

Жуки послушно слетелись в коробку, только что крышкой сами не закрылись.

— Вот, сэр, возьмите коммутатор. А на флешке программа на компьютер, с помощью которой ими можно управлять. Там еще папка с «Assassin» s creed», это мое, не обращайте внимания.

— Спасибо, агент Гувер. В качестве благодарности вам предоставляется выходной. Можете провести его вне базы.

— Спасибо, мистер Доусон, сэр!

Когда за Доусоном закрылась дверь, Мерида нахмурилась. Ей вовсе не понравилось, что ее так незаметно решили убрать из поля зрения генерала Меллоуни, с ним она еще не закончила. Впрочем, это ее не особенно взволновало, благодаря тайным ходам Моритца она могла попасть на базу, минуя главный, а также все известные агентам входы. Ей даже не обязательно будет показываться в коридорах, нужно лишь заманить генерала в одну из подсобок. Тайна незаметного появления на базе Куколки и исчезновения Мак-Гинти была раскрыта. Мерида не стала ни с кем ей делиться, но заблокировала все входы, сделав родной дом снова безопасным.

— Смотри! — Позвал ее Дантон, разворачиваясь вместе с креслом. — Скажи ей! Скажи, что выучил!

— Джо-озеф! — Протянул Валли, застенчиво держась за палец Джо.

— Слышала? — Возликовал снайпер. — Слышала?

Гувер улыбнулась, потом цыкнула на летающую кругами Еву и снова заперла ее в шкафчик.

— Зачем ты ее туда? Пусть летает.

— Затем, что это оружие, сэр.

— Доусон тебе выходной дал. Может, сходим, поедим бургеров? Завтра ярмарка в парке, можно будет съесть столько сахарной ваты, что стошнит!

Гувер вздохнула.

— Сэр, вам такое нельзя.

— Да брось, я сто раз…

— Сэр, правда. Хотите, я вам распечатаю статью, и вы увидите, к чему может привести несоблюдение диеты?

— Не будь занудой, в прошлые разы ничего же не было!

— Уже забыли свои атеросклеротические бляшки?

— Бла-бла-бла, я тебя не слышу! — Дантон закрыл глаза и заткнул уши пальцами.

Мерида схватилась за его руки, наклонилась и крепко поцеловала, прижав заверещавшего Валли.

— Будьте паинькой, сэр, потерпите недельку, и я вам обещаю такой сладкий торт, что у нас с вами диабет начнется, когда мы съедим по маленькому кусочку.

— И ты тоже будешь? — Уточнил меркантильный Джо, знавший ее принципиальную нелюбовь к сладкому.

— Отношения предполагают жертвы. — Вздохнула она. — А завтра мне надо хорошенько проучить одного козла, так то я все равно не смогу.

— Месть — дело святое. — Согласился Джо. — Но Валли ты мне отдашь. Если мы с ним наперегонки по коридору поедем, кто быстрее будет?

Генерал Меллоуни застонал про себя, когда увидел агента Джокер. Она была одета в гражданское, значит, куда-то уходила, и черт ее дернул перед уходом найти его, а не убраться с глаз долой до конца соревнований!

— Генерал, как хорошо, что я вас увидела! Вот, вы потеряли.

Она протянула ему проклятущий нож, который он случайно «выронил» в ее лаборатории.

— С чего вы взяли, что это мой, рядовой?

— Ваш адъютант сказал. — Простодушно ответила Мерида. — Я у всех спрашивала, чей. Вещь памятная, судя по виду, и я рада, что нашла владельца, а то не хотелось бы, чтобы у вас о нашей базе остались плохие воспоминания.

Открытый и радушный взгляд, капля смущения, и в самой глубине глаз — затаенное злорадство.

«У тебя действительно паранойя, Мелани». — Мысленно поддразнил себя генерал. — «Все-то тебе мерещится».

— Спасибо, агент Джокер. Кстати, ведь я так и не узнал ваше имя. Мерида…

— Гувер, сэр. Мерида Гувер.

Меллоуни потребовалось все самообладание, чтобы не отшатнуться. Гувер, не может быть! Чертов Кейдж, провел всех! Но знает ли Совет?!

— Сэр, так я пойду? — Полуутвердительно спросил живой робот, совершенное оружие, реализованный проект, даже не подозревающий о своем происхождении.

— Конечно, агент Гувер. И спасибо еще раз… хотя постойте. Скажите, что вы знаете о Фантоме?

Робот засмеялся, будто был самой обычной девушкой.

— По официальной версии это призрак погибшего агента, покровительствующий базе.

— А на самом деле?

— Его просто аналитики выдумали, которым лень раскапывать чужие шалости. А так свалил все на Фантома, и вроде дело закрыто. Простые-то нарушения они быстро вычисляют, а поизобретательнее кто попадается — ленятся. И ведь это старший агент может быть, а такие дела обычно курсанты копают или вторые номера, вот и предпочитают не связываться. А так, конечно, нет никакого Фантома.

— Жаль. — Генерал изобразил искренность в голосе. — Такая легенда… гм… красивая.

— Разрешите идти, сэр?

— Идите… рядовой Гувер.

 

Глава 49. Реальность нереального

Рано или поздно это должно было случиться. Случилось, вопреки обыкновению, поздно, но все равно случилось, и она оказалась к этому не готова, хотя прекрасно знала, что будет. Враждебные взгляды, кривящиеся губы, насмешки и неприязнь. Она была даже рада этому. Наконец-то нарыв прорвется. Нужно только, чтобы кто-нибудь начал… и никто не вмешивался!

— Что за толпа, будто тут бесплатно стриптиз танцуют?

— Идите отсюда, детки!

— Мы сами разберемся. — Подтвердила Татьяна.

— А мы поможем! — Не сдалась Гувер. — Разобраться. На составляющие.

— Вы не понимаете… — Начал сержант Рахимов.

— Да мы вообще тупые! — Бросила Гувер.

— Мы же американцы. — Спокойно подтвердил Стив.

— Говори за себя. Я из Ирландии.

— В любом случае, вам лучше оставить в покое агента Михайлофф.

— А если нет?

— Мы вас побьем. — Гувер лихо перекрутила палку от швабры.

Иного оружия не было даже у младшего командного состава, Кейдж распорядился, что на территории базы никто носить огнестрельное и холодное оружие, кроме агентов, выполняющих задания, не будет.

— Нас шестеро. — Предупредил ефрейтор Зубов.

— Тем больше славы.

— Еще не хватало девчонок бить! — Толкнул его в плечо сержант Рахимов.

— Потом с тобой разберемся! — Прошипел Зубов, глядя на Татьяну полным ненависти взглядом.

Они развернулись и ушли, свернув за угол. Стив выдохнул сквозь зубы, Мерида разочарованно поставила палку к стене, ей даже хотелось подраться. Татьяна холодно повернулась к ним.

— Зачем это?

— Значит, надо было. — Таинственно ответила Гувер. — Стив, твоя партия.

— Таня, пойдем, пожалуйста, с нами.

Конечно, можно было спросить зачем. Но не все ли равно?

В ангаре никого не было, даже сторожей. Гувер забралась в свой маленький самолет, завела двигатель, он тихо зарокотал, гораздо тише, чем полагалось самолетному двигателю.

— Зачем это? — Повторила Татьяна.

Она не боялась, ей даже не было любопытно, просто какое-то усталое удивление.

— Ты мне веришь?

— Нет. — Помолчав, ответила Татьяна.

Стив улыбнулся.

— Уверен, с Меридой ты справишься, если что, и с самолетом тоже. Удачи.

Он ушел, оставив ее в темноте. Сверху недовольно свесилась Гувер, сверкнув стеклами пилотных очков.

— Мэм, залезайте, нечего зря топливо жечь!

Пожав плечами, Татьяна легко забралась в кабину, бронестекло за ней опустилось. Гувер принялась плавно и уверено выводить самолет. Неприятно было оставаться с ней один на один, но Татьяна давно уже привыкла делать неприятные вещи. Она смотрела вниз, на темную землю с капельками огней, пока она не скрылась под крылом. Татьяна думала. Обо всем, что было, и обо всем, что будет, и не видела для себя иных путей, кроме того, который избрала. Гувер тоже молчала, но это молчание не тяготило. Наконец, они стали снижаться.

— Наденьте, мэм, тут холодно.

Гувер вытащила откуда-то из-за кресла большую кожаную куртку. В кармане у нее лежали перчатки, а в рукав была запихнута шапка-ушанка. Самолет плавно опустился на крышу какого-то здания, чуть дрогнул, касаясь шасси крыши.

— Прилетели. — Сказала по-русски Гувер, выбираясь из кабины. — Пошли.

Акцент у нее почти пропал, сказывалась то ли практика, то ли что-то еще. Татьяна выпрыгнула на бетонную крышу и с наслаждением вдохнула зимний воздух. По крайней мере, здесь был снег. И много. Он пушистыми хлопьями падал с черного неба и кружился внизу в свете одинокого фонаря. Остальные его братья были разбиты.

— Где мы?

— На Аляске. Надо спуститься.

Чердачная лестница была открыта, Гувер запрыгала вниз по ступенькам. Пахло кошками, мочой и сигаретами. В подъезде было темно, но агент Михайлофф уверенно ориентировалась в пространстве. «Шпион и без глаз не ослепнет» — любил приговаривать старшина Петрищенко.

На улице дышать стало полегче. Гувер нагнулась, сгребла горстку снега, слепила снежок и с размаху запустила в стену, так, что он брызнул во все стороны. Потом подпрыгнула, оторвала свисающую с козырька подъезда сосульку и задумчиво лизнула, потом принялась грызть.

— Кла-а-асс! Вот это снега здесь! А почему не холодно? Я думала, будет холоднее.

Татьяна молчала, не отвечая. Гувер закончила с сосулькой, оторвала другую и, посасывая ее на ходу, целенаправленно зашагала вверх по улице. Татьяна пошла за ней, держась на некотором расстоянии. В голове было пусто, но не глухо, а приятно. Она любила зиму.

— Куда мы идем?

— Поди знай. — Таинственно отозвалась Гувер. — Скоро придем. Вон уже и вывеска светится. Хоть что-то здесь светится.

Татьяна машинально кивнула, отметив магазин ПРОДУКТЫ. И только потом до нее дошло, что буквы были русские. Перехватило горло, шпионка встала, как вкопанная, уставившись на надпись. Гувер уже исчезла за прозрачной дверью, звякнув колокольчиком над входом, прошла к прилавку.

— Нимирофф. Столичная. Смирнофф. Банку шпротов, батон, икру красную, вон ту. И сок апельсиновый.

— Поздно уже, приходите завтра. — Отрезала толстая продавщица в грязном голубом фартуке.

— Ну пожалуйста! — Заныла Гувер, простирая по прилавку руки, под одной из которых синела тысяча. — Снежный бой за посадками, сдохнем же все от холода!

— Тебе восемнадцать-то есть?

— Мне двадцать уже!

— А паспорт с собой?

— Танька! — Раздраженно крикнула Гувер, и Татьяна вздрогнула от этого окрика. — Поди сюда, тебе-то точно меньше не дадут!

Агент Михайлофф, а точнее Таня Михайлова, внутренне замирая, прошла в магазин, скользя глазами по полкам с крупами и консервами. Все неказистое, но такое вкусное. Взять бы манки… и гречки… и черного хлеба. По нему она скучала больше всего.

— Девушка, вы чего? — Заволновалась продавщица.

— Парень ее кинул. — Доверительно сообщила Гувер. — Вот и берем…

— Вот дурак! — Ахнула женщина, разглядев, наконец, красоту Татьяны. — Такую-то…

— Ну, так дадите? — Прервала ее Мерида.

— Да уж чего там. — Продавщица быстро спрятала тысячу в карман передника. — Ради случая… пакета лучше два возьмите, у одного ручки порвутся.

— И буханку черного. — Хрипло сказала Татьяна.

— Так вчерашний, девушка. Заходите с утра, свежий подвезут.

— Не важно. Дайте.

— А вы не местные что ли? — Продавщица подала Татьяне хлеб. — Говор у вас какой-то…

— С Прибалтики мы. — Подмигнула Гувер. — Проездом.

— Почему ты сказала, что мы на Аляске? — Спросила Михайлофф, объев с буханки всю корку.

— Сюрприз-сюрприз! — Бодро отозвалась Гувер, звякая пакетами. — Погодите, это не все.

— Нас скоро заберут. Мне нельзя пересекать границу.

— Почем они знают, что это вы.

— Ты не знаешь нашу разведку. Твой самолет скоро обнаружат. Любое пересечение границы фиксируется.

— Нас не зафиксируют. Нас уже не зафиксировали. Никто не знает, что мы здесь. Кроме Стива, конечно. Так что если вы не вернетесь, все подумают, что ваши вас убили и по-тихому скинули в шахту лифта.

— Где ты так выучила русский?

Гувер таинственно усмехнулась, не став распространяться, что элементарно два последних месяца лазила Татьяне в голову. Причем о Дантоне там почти ничего не было, что не могло не удивлять, все-таки они встречались несколько лет. Зато было много работы, вранья, травм, Кейджа, Кри и русских. Целая куча маленьких беспокойных русских в голове у агента Михайлофф носились с топорами за старушками-процентщицами.

Их уже ждали.

— Наконец-то! — Заревело сразу несколько голосов.

Толпа парней и девушек поднялась с поваленных деревьев и облепила их. Они отняли пакеты и куда-то унесли.

— Невероятно. — Шепнула Татьяна. — Но зачем мы здесь?

— Строить снежный город, а потом воевать, конечно. — Ответила Мерида, как нечто очень очевидное. — Мы в разных командах. Не могу отказать себе в удовольствии засветить вам в голову ледышкой. Ну, бывайте, мне пора к своим.

Сражение закончилось падением вражеской стены, не выдержавшей веса забравшихся на нее тел. Разгоряченная и мокрая Гувер зубами сняла варежки и спрятала пальцы под шапку, в волосы. Подошедший Егор Мытарин протянул ей водку в пластиковом стаканчике.

— Этим надо греться.

— За победу! — Гувер прихватила стаканчик зубами и опрокинула в себя холодную жидкость.

— Пойду, врагам налью. — Ушел Егор.

Румяная от мороза Татьяна весело смеялась с молодыми людьми. Гувер помогла неумехам разжечь костер из заранее приготовленных веток, воткнула в снег палочки и повесила варежки сушиться. Кожа на лице натянулась, щипало щеки и нос. Протянутые к огню руки обжигались, но не согревались.

— Отлично вышло! — Радовалась Нина. — Надо еще раз как-нибудь!

Гувер рассматривала ее, склонив голову. Русские женщины на приеме у спонсора базы и эти девушки отличались, как небо и земля. Они и вправду были красивыми, ничем не хуже Татьяны. И вовсе не были угрюмыми, как русская шпионка, наоборот, только и делали, что смеялись. Довольные собой, ребята загрузились в машины, стуча зубами. Татьяну и Мериду подвезли ровно до магазина ПРОДУКТЫ, взяли клятву встретиться еще раз, обменялись номерами телефонов и укатили, оставив вражеских засланок в одиночестве.

Они еще раз сходили в магазин, и зашагали к дому, на крыше которого стоял самолет, так никем и не замеченный. Табличка над крайним окном гласила «улица Центральная 47». И хотя в России в каждой деревне есть такая улица, у Татьяны екнуло сердце.

— Это же…

— Ваш город и ваш дом. Зайдемте в подъезд, надо поговорить.

Они зашли в подъезд, и Гувер включила портативный фонарь, прилепив его на бетонную стену.

— Это вам.

Татьяна открыла большой плоский пакет. Русский паспорт на чужое имя, аттестат, диплом о высшем образовании, банковская карточка…

— Ты меня здесь хочешь оставить?

— Ради Бога, чтобы вас убрать, не нужно столько мучений. Это от Стива. Данные на вас удалены из всех источников. Вы можете остаться… если хотите. Вас никто не будет искать.

Сказано было мало, но сказано достаточно. Татьяна смотрела на то, о чем мечтала на протяжении десяти лет, и мечта постепенно становилась реальностью. Гувер стояла, прислонившись плечом к стене, и скептически на нее смотрела.

— Я тебя никогда не понимала. — Сказала Михайлофф.

— Приятно слышать.

— Если бы у тебя был такой выбор…

— Я бы выбрала все.

— Так не бывает.

— Это у вас не бывает. А мне все можно.

— Кто дал тебе право? — Засмеялась шпионка.

— Это право сильного. — Улыбнулась в ответ Гувер.

— А разве есть права слабых?

— А разве сейчас кого-нибудь сбрасывают со скал? Решайте быстрее, мэм, у меня снег в ботинках тает.

Вместо ответа Татьяна медленно протянула ей документы.

— Это ваше. — Фыркнула Мерида. — Зачем мне? Полетели обратно.

— Зачем ты тогда предлагала решать? — Спросила ее Татьяна, глядя, как внизу исчезают огни. — Именно сегодня?

— Потому что завтра или послезавтра у меня может не получиться перебросить вас через границу.

— С этим я сама разберусь. — Презрительно фыркнула шпионка. — Но откуда мне знать, что это все по-настоящему, а не твой чертов симулятор? Может, я просто лежу на кушетке под шлемом с проводами…

— А может, умираете где-нибудь в камере под наркотиками. А может, вас вовсе и нет, и все, что происходит, мой последний сон разума, который я вижу, умирая пятилетней в лаборатории безумного гения? Какая разница, мэм? Все, что видит сознание — реально, потому что нет холода и жары, а есть только реакция сознания на понижение температур. А псы не видят радуги, выходит, нереальна и она? Может, вы и в симуляторе, и если бы согласились остаться, ваша жизнь там была бы короткой, но здесь она растянулась бы на целую вечность. Тело живет, потому что носит в себе сознание, и только оно в итоге оказывается главным и творит реальность.

— Так я в симуляторе или нет?

— Я не знаю даже, не в симуляторе ли я, мэм. Но… какая разница?

Стив их ждал. Хотя какое там их! Он ждал ее. Татьяна слетела на бетонный пол и повисла у него на шее, чуть не задушив в объятиях. Гувер поправила шапку-ушанку и сердито подумала, что надо было выкинуть Михайлофф в окно во время полета, такой механизм в кровопийце имелся. Не оборачиваясь на милующуюся парочку, Мерида вытащила холодную бутылку «Столичной», каменную воблу и подумала, что лучше это оставить в самолете, чтобы не доводить Дантона до греха, спрятала обратно, и спрыгнула на пол.

Колодки под шасси запихивать было тоже не обязательно, самолет мог стоять неподвижно даже на наклонной поверхности, но лучше один раз помучиться, чем потом три часа объясняться с начальником безопасности и выслушивать про халатность и последующие несчастные случаи. Оставалось самое трудное, практически невыполнимое: пройти мимо Татьяны и Стива, и не двинуть ни одного из них плечом на ходу.

— Агент Гувер, что вы делаете на базе? — Вкрадчивый голос Марии чуть-чуть не дотягивал до сладкого шипения гадюки.

— Простите, мэм, виноват, мэм, больше не повторится, мэм!

— Почему вы позволяете себе несанкционированные вылеты?! — С места в карьер бросилась глава аналитического отдела.

— Мэм, никак нет, мэм!

— А как же этот самолет… — начала Кри и осеклась.

— Какой самолет? — Простодушию Гувер не поверил бы только генерал Меллоуни.

Мария еще некоторое время созерцала пустоту за спиной агента Джокер, но подойти ближе, а то и ткнуть наугад пальцем, не позволила профессиональная гордость.

— Я слежу за вами, агент Джокер!

— Следи-следи. — Ехидно усмехнулась Мерида и погладила возникающий из воздуха самолет.

 

Глава 50. Последние счеты

— Ну что, как твоя ночь любви?

Солджер вопросительно оторвался от тарелки с овсянкой и посмотрел на Гувер.

— Ну как же… — пояснила она. — Такой подарочек сделал своей шлюхе, я чуть не прослезилась: Родина, снег, возможность раз и навсегда не видеть наши рожи! Если она после этого всего тебе не дала, то она самая бессердечная сука на свете, хотя так оно и есть, и я вообще не понимаю, что ты в ней нашел. Хотя нет, понимаю, когда такая ляля с четвертым размером бросает на тебя призывные взгляды, не ответить на них элементарно преступно. Только умоляю, предохраняйтесь, на ней столько мужиков побывало, что от одного только рукопожатия можно гонорею схватить… что ты молчишь?

— Тебя слушаю. — Стив прожевал кашу, подумал, и от души сыпанул сахара, надеясь хоть так сделать ее более съедобной.

— Какая же ты все-таки баба! — Не выдержала Мерида. — Это мне надо было родиться парнем, а тебе девчонкой, носить бантики и поправлять сползающие гольфики! Ты такая тряпка, что меня то и дело тянет врезать тебе без причины! Да скажи ты уже хоть что-нибудь!

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

Вместо ответа Гувер запустила в него тарелкой с кашей. Солджер невозмутимо уклонился. Вслед за тарелкой полетела кружка с компотом, вилка, сахарница, и, наконец, нож.

— Еще что-нибудь? — Подначил Стив с каменным выражением лица.

Гувер зарычала и полезла через стол его убивать. Привыкшие ко всякому солдаты не обращали внимания, целиком сосредоточившись на еде, впереди был трудный день.

— Вечно тебе нужно устраивать цирк. — Не выдержал Солджер. — Держу пари, если бы на нас не смотрели, ты бы так себя не вела.

— Заткнись, мразь! Ничтожество! Ты… ты… ошибка природы!

— Мерида, прекрати! — Солджер блокировал удар, не желая переходить в нападение.

— Чего это они? — Шепотом поинтересовался английский агент у Питера Грина.

— Любовнички ссорятся. — Махнул рукой тот. — У нее шашни с директором Кейджем, а Стив не ревнует, вот она и бесится. Женщины.

— Да ладно! С Кейджем?! У этой?!

— А что? Ты бы знал, какие ей вещи с рук сходят! И дергают ее к нему постоянно, вся база знает.

— Да брось, у него такая секретарша, а это…

— А что? — Обиделся за Гувер Грин. — Знаешь она какая? Огонь! Порох! Да ты сам смотри, щас она Солджера убьет.

— Это просто смешно. — Солджер никак не хотел поддаваться на провокацию и драться, как человек, только защищался. — Перестань.

— А как ты над этим посмеешься? — Глаза у Гувер сверкнули сиреневым. — Двадцать секунд до остановки сердца, девятнадцать, восемнадцать…

Солджер покачнулся и схватился за грудь, из носа у него пошла кровь. Он упал на одно колено под мерный и холодный счет, закашлялся, кровь плеснула и изо рта. Гувер медленно, словно сквозь сон, остановилась на четырех и замолчала. Стив смог, шатаясь, подняться и выпрямиться, к нему уже спешили на помощь, но он оттолкнул протянутые руки.

— Ее… отведите ее… в лазарет. Со мной все в порядке.

Гувер стояла, глядя в одну точку и ни на что не реагируя. Грин махнул рукой у нее перед глазами, но у нее даже зрачки не отреагировали.

— Мерд? — Вопросительно сказал он, рискуя получить оплеуху, но и это не вернуло Гувер к жизни.

Впрочем, если потянуть ее за руку, она вполне себе нормально шла, хотя также молча, и пялясь в одну точку.

— Что случилось? — Спросил Коннор, когда Гувер выехала из томографа. — Все показатели в норме. Ты чиста, как стеклышко, никаких следов постороннего присутствия, ровно как и неделю назад, и месяц, и полора…

— Суперсолдатом, связанным с Солджером, я все равно осталась. Я могу на него влиять, потому что мое тело было главным.

— Ты хотела убить своего… брата? — Впрочем, Коннор не выглядел шокированным или удивленным, привыкнув в практике к подобным случаям.

— Не знаю. Он меня выбесил.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет.

— А придется.

— Давай поговорим о другом. Раз Моритца во мне больше нет, твое присутствие на базе перестало быть необходимым. Тебе предложат здесь работу. Соглашайся. Потому что теперь, после всего, что ты знаешь, спокойно жить тебе не дадут. Тебя зачислят в штат, ты сможешь уезжать отсюда, и жалование положат самое высокое.

— За мной будут следить…

— Будут. Но это лучше, чем погибнуть из-за несчастного случая.

— Ты полагаешь…

— Полагаю. Хоть ты верно служил Кейджу и докладывал ему обо мне все, надобность в тебе отпала.

— Ты знала. — Утвердительно сказал Коннор.

— Конечно, знала. С самого начала. Ты хоть и психиатр, но к шпионским играм неспособен.

— Что из того, что ты мне говорила — правда?

— Все.

— Тогда какова доля того, чего ты мне не рассказала?

— Какая теперь разница, док? Я чиста, как стеклышко, и Кейдж больше не зовет меня угадывать, на что похожи облака. Ему не нужно было знать, на что они похожи. Ему нужно было знать, что это знаю я.

— Ты очень повзрослела. — Помолчав, сказал Коннор.

— Нет, док. Я просто перестала притворяться.

— Агент Дантон, пожалуй, это слишком даже для вас.

— Брось, Доусон, с каких пор ты стал таким нетолерантным? Против мужиков в юбке ты ничего не имел…

— В килте, агент Дантон. Это национальная шотландская одежда, а агент О» Кэйси…

— Да похрен, хоть в колготках, только бы трусы надел! Какого хрена эти шотландцы ничего не носят внизу?

— Если бы вы не сорвали с него этот килт…

— Настоящий агент должен предусматривать все! — Дантон томно повел перед носом Доусона длинными ядовито-зелеными ногтями.

За время лежания в лазарете они просто безобразно отросли, ровно как и борода, но от нее Дантон, вооружившись ножницами и бритвой, избавился, предварительно сделав пару фото для инстаграма, а вот ногти предпочел оставить, и даже украл у Марии Кри кроваво-красный лак. Однако опыта в покраске ему не хватило, и Джо только весь изляпался, будто побывал на бойне. Ничуть не унывая, он обратился к секретарше Кейджа, и та не только накрасила ему ногти по всем правилам, но и придала им пилкой миндалевидную форму, а также налепила сверкающие стразы.

— Эх, жалко на ногах не так быстро растут! — Жаловался Джо Доусону.

Глава оперативного отдела представил Дантона разъезжающего по коридорам без ботинок и задевающего пол длинными загнутыми когтями, и содрогнулся, жалея, что бить подчиненных ему не позволяет устав, а раненых — совесть.

— В смотровую. — Сквозь зубы бросил он и повернулся к снайперу спиной. — И ради бога, возьми уже костыли, хватит филонить!

Сзади послышался бодрый шелест шин, причем двойной, робот Валли всюду таскался за агентом Купидоном.

В смотровой собирались немногочисленные агенты, и Гувер тоже была. Джо помахал ей рукой, хвастаясь ногтями. Мерида мельком посмотрела на него, отвернулась и улыбнулась, будто сама себе, потом покачала головой и провела ладонью по лицу, стирая веселье. Затем достала телефон. Мобильник Джо громко завибрировал в кармане, пришло сообщение с возмущенными смайликами.

«Опять у меня вся спина расцарапана будет!»

Дантон несколько смущенно хмыкнул, вспомнив тот раз, но не успел настрочить ответ, заработал проектор.

— Собственно, объем информации небольшой, но очень важный. — Сказал Доусон поставленным голосом. — Совершенно случайно в Париже камеры засекли Куколку. Но даже не это самое важное, несмотря на то, что ни одна камера не засекала ее уже три года, не считая тех, что в полном объеме записали ее присутствие, пока она громила базу и выкрадывала Мак-Гинти.

Снимок увеличился, показывая молодую эффектную блондинку, ведущую за руку девочку с двумя пышными хвостами.

— Девочка, как утверждают аналитики, ее дочь.

— Почему не племянница или сестра? — В напряженной тишине спросил Алекс Мастерс.

— Потому что, агент Мастерс, Куколка сирота, и даже если у нее есть братья и сестры, даже она о них вряд ли знает, и племянниц выгуливать не стала бы. С «сестрой» та же схема. Итак, это ее дочь. Это в корне меняет дело. Если мы выкрадем девочку, то сможем выйти и на Куколку…

— Украсть ребенка? — Возмутился Мастерс. — Мы не вымогатели!

— Ага, мы же пользуемся всегда только законными методами! — Насмешливо сказала из своего угла Гувер. — Да Господи, ее же никто не собирается пытать и присылать матери по кусочкам, если она не будет выполнять наши требования. Что вы так взвинтились, будто это не Куколкина дочь, а ваша собственная? Кстати, похожа.

— Вы закончили? — Ядовито спросил Доусон. — Агент Мастерс, прекратите так героически сжимать кулаки, мне страшно. Если вы хоть пальцем тронете агента Гувер, последующие две неделе проведете за чисткой сортиров. Учитывая, сколько у нас сейчас на базе народа, дело обещает быть нелегким. Итак, продолжим…

Он говорил что-то еще, но Дантон его не слушал, все равно на это задание его не пошлют, потому что, во-первых, в строй он вернется еще не скоро, во-вторых, Доусон прекрасно знал, что Джо после того случая в лаборатории Моритца малость поехал головой на почве детей. Больше его беспокоила Рид. То, что Мастерса она не любила, было понятно без слов, а то, что так долго держалась, было достойно медали, но Джо всегда думал, что мстить она будет втихую. Но чтобы так, открыто, при всех, подло и унизительно… Агенты умеют слагать два и два, им достаточно одного слова, и вот они уже смотрят на экран чересчур внимательно. Все знают, что многолетние поиски Куколки были поручены Мастерсу, но каждый раз он возвращался ни с чем. Все знают, что у него с предательницей был роман, такого не скроешь. И девочка действительно слишком на него похожа. И Мастерс уже под невидимым, но оттого не менее удушающим колпаком.

 

Глава 51. Отсчет пошел

В собственную квартиру после долгого отсутствия Джо заходил с некоторой опаской. Гувер, в отличие от большинства его девушек, особо не заморачивалась уютом, чистотой и комфортом, поэтому новых занавесок или розового мехового коврика перед унитазом от нее можно было не ждать. Зато крошка рядовой разнесла практически все стены. Началось все с того, что у Джо возникла идея посмотреть вместе кино. Мерида, привыкшая предаваться удовольствиям с размахом, притащила в квартиру целый домашний кинотеатр, и развесила по углам колонки. Древняя проводка не выдержала такого издевательства, и Гувер, недолго думая, принялась заменять и ее. Джо в это время был на дежурстве, а когда вернулся домой, в воздухе вовсю плавала цементная пыль, а от стен отваливались куски бетона. Хорошо, что его соседи были не из тех, кто жалуется на громкие звуки. Уставая на базе ковыряться с микросхемами, Гувер таким образом развлекалась, снимая напряжение. Дантону иногда казалось, что у него появилась не своеобразная девушка, а очень деятельный и непоседливый друг, которого он пригласил у себя пожить в обмен на работу по хозяйству. Также, в отличие от большинства его девушек, Рид доводила до конца все, что начинала, поэтому можно было не беспокоиться, что этот Апокалипсис однажды встанет. Так и было, стены были заделаны и заново покрашены, кинотеатр висел на стене и Дантон постоял перед ним, размышляя, как она умудрилась его повесить в одиночку, махина была тяжеленная. Также она купила новое покрывало на кровать, потому что об старое повадилась вытирать грязные руки, и оно превратилось в тряпку. На покрывале валялся диск с «Солдатами неудачи», ясно намекающий на то, что Дантон будет смотреть сегодня вечером. Раковина и кран на кухне тоже были новыми, а на потолке темнело пятно, видимо старый кран все-таки сорвало. Но самым приятным сюрпризом была еда в холодильнике. Мерида очень любила вкусно поесть, что было удивительно при ее комплекции, и поэтому ей пришлось учиться готовить. Довольный Джо, отставил один костыль, воровато оглянувшись, вытащил банку пива и пачку сосисок, надорвал зубами упаковку, и сунул их в микроволновку.

Зазвонил мобильный, Джо поглядел на экран и убрал аппарат в карман. Звонила миссис Нора. Он с ней не разговаривал с того момента, как она и Курт увидели его в форме. Доусон даже предлагал им уехать в другую страну по программе защиты родственников сотрудников, но упрямая мама Дантона не желала ехать, пока не поговорит с сыном. Не менее упрямый Дантон разговаривать отказывался, с завидным упорством игнорировал семейные ужины, на звонки и смс не отвечал, предчувствуя речь в духе «как ты мог нас так долго обманывать, Джозеф?!». Гувер, насмотревшись на то, как Дантон болезненно морщится, глядя на экран мобильника, предложила позвонить миссис Норе со служебного телефона и сообщить, что сержант Дантон героически скончался и передать соболезнования, на что Джо обозвал ее сумасшедшей и здорово обиделся, хотя буквально за день до этого предложил ту же самую идею Доусону, но бессердечный начальник это прекрасное предложение отверг. Они с Гувер вообще очень часто ругались, но как-то не всерьез и не переходя черты, хотя заносило ее порой знатно, да и самого Дантона тоже. Но она никогда не отчитывала его за дурацкие выходки, либо их не замечая, либо, что было гораздо чаще, присоединяясь. Чего стоил только тот случай, когда она застала Джо за дрессировкой здорового мадагаскарского таракана. Таракан уже мог бегать достаточно быстро и по прямой, «умирать» по команде и кружиться волчком. Рид тогда закатила глаза и что-то сказала на языке, которого Джо не знал. А потом к нему начали подходить люди и таинственным шепотом интересоваться, нельзя ли поставить на его чемпиона. В итоге несколько агентов организовали на складе с химическим оружием тараканьи бега, но до финиша никто так и не добрался, потому что про это узнал Доусон, и все конкурсанты с хрустом погибли под его беспощадным ботинком, а владельцам здорово влетело.

Поговорить с ней тоже было о чем, Гувер знала кучу всего, и вкусы у них примерно совпадали. И слушать она тоже умела, и даже слышала и запоминала все, что Джо рассказывал, хотя дату его рождения упорно забывала, а он точно также не помнил ее. Уничтожив следы преступления, а именно отправив пачку из-под съеденных сосисок и банку пива в окно, Дантон набрал знакомый номер.

— Я же просила не звонить, когда я на работе! — Зашипела трубка.

— Опять паяльником не туда ткнула от неожиданности? — Возликовал Джо. — А нечего ставить такую жесть на звонок!

— Чего надо? — Тон не потеплел ни на градус.

— Кое-что. — Таинственно ответил Дантон. — Ты мне проиграла, перед тем, как я уехал, помнишь? И я жажду это получить.

— Во-первых, я не помню. Во-вторых, срок давности истек.

— Брось, детка, это преступление без срока давности. Давай же, приезжай.

— У меня голова болит. — Ехидно ответила Мерида.

— А мы ее не будем задействовать. Давай, отдать кое-что — твой долг чести.

— Это то самое кое-что, после которого вы имеете обыкновение отворачиваться к стене и засыпать?

— А что я сделаю, это физиология! Если через полчаса не приедешь, я начну есть немецкие колбаски из холодильника, а в них полно жира и перца…

— Вам же хуже будет! — Фыркнула Мерида и бросила трубку.

Довольный Дантон сел на кровать, скривившись, помассировал ногу, сколько достали пальцы под гипсом. Потом осторожно лег и положил руку на ноющий живот, еще не восстановившийся после сложной операции. Подумал, а не съесть ли обезболивающего в количестве пары-тройки десятков таблеток. Входная дверь стукнула через двадцать минут, зашуршала куртка, в стену полетел ботинок, потом второй. Гувер вошла в комнату, потирая холодные руки, и прислонилась плечом к дверному косяку.

— Я умираю! — Простонал Дантон. — О, какая жуткая боль терзает мои внутренности! Все кости ноют, мышцы атрофировались, это конец, я вижу свет в конце тоннеля! И только одно может меня спасти, а ты, беспринципное животное, неизвестно где шляешься, оставляя раненого героя на муки и скорбь!

Беспринципное животное, убедившееся, что за Мастерса ей не влетит, сложила руки на груди и окинула Джо внимательным взглядом.

— Сэр, ну вы бы хоть разделись, мне с вас самой футболку стаскивать?

— Совсем обленилась. — Дантон, ворча, осторожно стянул футболку, пока Гувер мыла руки. — Ты очень холодная? Если да, то не смей сразу хватать мое пылающее тело или я буду кричать.

— Сойдет. — Решила Гувер, приложив руку к щеке. — Поворачивайтесь, будет вам кое-что.

Джо с готовностью перевернулся и Мерида села на него сверху, положила руки на плечи и принялась осторожно разминать спину.

— О да! — Дантон уткнулся головой в подушку. — О Боже! Как хорошо!

— Прекратите стонать, вы меня смущаете. Я же только начала.

— О да, детка, да, продолжай, не останавливайся!

Гувер прижала его голову к подушке плотнее, перекрывая доступ кислорода.

— Эй-эй, не прерывай сеанс, а то сначала начнешь! — Возмутился Джо. — И давай посильнее, что ты меня гладишь?

— Сэр, заткнитесь или я вам спину перебью! Я сама знаю, как надо! У вас тут столько гематом, смотреть страшно, дайте хоть кровь разогнать!

Как надо она знала превосходно. Размятые мышцы прекратили ныть и расслабились, Джо ощущал себя человечком, состоящим из конструктора лего, так легко ходили позвонки под слабыми с виду руками. Он начал задремывать, плавая на границе между явью и сном, звуки стали приглушенными, даже нога перестала так болеть. Гувер, закончив, скатилась с него, и завернула угол покрывала, накидывая на спину, чтобы не остыл.

— Эксплуататор. — Упрекнула она.

Дантон невнятно замычал, потом повернулся на бок и сгреб ее, наподобие плюшевого медведя, прижав к груди. Рид для виду поупиралась, потом нашла удобную позу и затихла, ей тоже жутко хотелось спать. Доусон заставил дорабатывать жуков-диверсантов, притащив папку с кучей идей, а как они их будет воплощать, его не волновало.

Гувер уже начала видеть сон, когда в кармане у нее сильно завибрировало.

— Тебе настолько без меня одиноко было? — Не удержался от подкола снайпер.

Гувер пихнула его в грудь и прижала трубку к уху.

— Агент Джокер… да, агент Доусон… да, сейчас буду.

— Ты куда? — Приоткрыл один глаз Джо, не выпуская ее.

— На базу. — Зевая, уныло ответила Мерида. — Мои жуки решили устроить саботаж. Наверное, не надо было писать им программу и одновременно рубиться в «Angry birds».

— А до завтра не подождет?

— Это же оружие. — Несколько обиженно ответила Гувер, осторожно выбираясь с кровати. — Оно им мини-Апокалипсис может устроить, если вовремя не остановить. Я быстро, если что, повзрываю их всех на хрен, сделаю новых. И не смейте без меня смотреть «Солдаты неудачи», я хочу видеть вашу реакцию!

Судя по тому, что на базе было относительно тихо, с жуками справились своими силами. Гувер прикрыла глаза, тихо выматерилась про себя, жалея об упущенных часах законного сна, и пошла в кабинет к Доусону, отчитываться и получать по полной программе за нестабильность секретной разработки, но в кабинете его не оказалось. Тогда Гувер пошла прямиком к директору Кейджу, чтобы раз и навсегда на сегодня покончить с этой проблемой.

— Проходите, агент Гувер, вас ждут. — Сказала секретарша директора.

У Кейджа Доусона не оказалось, зато сидел какой-то незнакомый хлыщ в темных очках и строгом костюме.

— Агент Смит? — Не удержалась Мерида.

— Мы знакомы? — Удивился хлыщ. — Впрочем, это не важно. Агент Гувер, вы предстанете перед трибуналом за преступления против человечества и надругательство над природой.

— Чего? — Удивилась Мерида, лихорадочно соображая, насколько ее жуки действительно опасны. — Директор?

— Все верно, агент Гувер. — Кивнул Кейдж, не поднимая на нее глаз. — Вас раскрыли.

— Перед смертью генерал Меллоуни успел передать совету сведения относительно вас. Вы предстанете перед трибуналом, агент Гувер. Вам предъявят обвинения и вынесут приговор. Конвой!

Словно из ниоткуда появились двое таких же «агентов Смитов» в костюмах и взяли Мериду под руки.

— Приятно было сотрудничать, директор. — Одними губами улыбнулся агент Смит. — Надеюсь, вы не повторите в дальнейшем подобных ошибок, иначе предстать перед трибуналом придется вам.

На них пялились буквально все. У Гувер так бухало сердце, что все тело содрогалось. В общем зале их перехватил Доусон, и буквально выдернул находящуюся в шоке Гувер из рук конвойных, вцепившись ей в предплечье.

— Что здесь происходит, и по какому праву вы забираете моего человека?

— По распоряжению Совета агент Гувер предстанет перед трибуналом.

Рука Доусона переместилась с предплечья Мериды на ее плечо, нервные пальцы принялись отстукивать по нему быстрый ритм. Гувер покосилась на нее, но ничего не сказала, только сжала губы.

— Какие ей предъявлены обвинения?

— Для начала, убийство генерала Меллоуни.

— Доказательства?

— Он умер после того, как передал нам сведения относительно нее.

— Это не доказательства. С таким же успехом его мог ликвидировать сам Совет. За то, что он слишком много знал.

— Вы забываетесь, агент Доусон.

— Я пытаюсь быть объективным, агент Смит.

— Вполне возможно, что это, — Смит кивнул на Гувер, — последний проект доктора Моритца по созданию совершенного оружия со способностью подключаться к чужому сознанию. Он должен быть изучен и, в случае, положительного решения, мы вам его вернем.

— Когда Совет возвращал что-либо? Я не позволю ликвидировать одного из моих лучших людей.

— Уберите руки, агент Доусон, или мы будем вынуждены применить силу.

Доусон криво усмехнулся, Гувер прекрасно знала, что с этими тремя он разобрался бы без особого труда, но Совет… всесильный и всемогущий, способный даже директора Кейджа смести, как мусор… Доусон перестал барабанить ей по плечу и отступил на шаг. Конвойные снова взяли Гувер под руки, и повели к выходу, где уже ждал вертолет. Агент Рэйчел Прайд, стоящая у выхода, посмотрела на нее с жалостью, и Гувер захотелось хоть чем-нибудь стереть это выражение с ее лица.

— Зря ты тогда сделал аборт, Рэйч. — Сказала она. — Если бы у тебя родился мой сын, то было бы кому защитить тех, кого ты любишь, детка.

Прайд изменилась в лице, а Гувер легко стряхнула с себя руки бойцов.

— Ева, защищай меня!

Маленький снаряд прилетел молниеносно, пробив железную дверцу шкафа в лаборатории.

— Взять! — Закричал Смит, но тут же захлебнулся криком, получив в горло нож с истертой рукояткой слоновой кости.

Конвойных уложила Ева, ее принялись обстреливать. Гувер выдернула нож и побежала к вертолету, где уже ждал агент Миллер. Мак-Гинти протянул руку из кабины, затаскивая ее внутрь.

— Ну наконец-то! А мы уже думали, ты позволишь Совету себя уничтожить!

Цепкие руки схватили сзади за косу, выдергивая назад, Мак-Гинти, не растерявшись, выхватил у Мериды нож и полоснул им, срезая косу у самого затылка. Дверца захлопнулась, и вертолет зарокотал, взмывая в небо. Гувер отняла у Троя нож и резко ударила его по лицу.

— Не смей больше хватать мой нож, Мак. — Сказала она холодно, проводя ладонью по непривычно пустому затылку. — Курс на центральную психиатрическую лечебницу, нам надо забрать Адель!

— Моритц? — Недоверчиво спросил Мак-Гинти, потирая знакомо заболевшую скулу.

— Для тебя доктор Моритц, сопляк.

— Есть курс на лечебницу! — Лихо ответил Миллер, разворачивая вертолет.

— Трофей? Поздравляю. — Невозмутимый Доусон кивнул санитарам, перевязывающим раненых, Ева оказалась весьма эффективным оружием, но и она не выдержала яростной атаки толпы злых солдат.

Агент Алекс Мастерс перестал растерянно перебирать длинную рыжую косу и бросил ее под ноги.

— А это вы зря. — Доусон поднял волосы и любовно провел по ним рукой. — Отличный генетический материал. Но все же было бы лучше, если бы вы достали целый образец.

— Что это значит? — Вспыхнул Алекс, издерганный постоянными подозрениями.

— Ровно то, что я сказал, агент. — Взгляд у Доусона стал колючим. — И ничего больше.

— Как она?

— Убивается по косе. — Раздраженно бросил Мак-Гинти, расхаживая взад-вперед по ковру. — Четыре часа уже ревет.

— Конечно, по волосам. — Усмехнулась вальяжно развалившаяся в кресле Куколка, чистящая маленьким ножом ногти. — Вы хвоста не привели?

— Оторвались в Небраске. Пришлось подбить два самолета. Если бы не старые разработки доктора по созданию магнитной пушки, не знаю, как бы мы выбрались. Только представь, что он может создать сегодня, через двадцать лет! Если перестанет реветь, конечно…

— Какой ты черствый, Мак! — Раздался ехидный голос от двери.

Гувер, одетая в безразмерную толстовку с эмблемой чикагского колледжа, прошла и села в кресло, по-мужски широко расставив ноги, и оперев локти на подлокотники. Куколка убрала нож и окинула ее внимательным взглядом. Короткие волосы не шли Мериде, придавая ей растрепанный и неаккуратный вид.

— Мерида!..

— Доктор. — Железным тоном поправил его Моритц. — Еще раз обзовешь меня девкой, ублюдок, и подавишься собственными кишками.

Глаза у нее переливались сиреново-синим, два цвета переходили один в другой, всплескивали у зрачков, расширялись на край, проливаясь на белки. Это было бы даже красиво, если не знать, что на самом деле за этим стоит.

— Что вы намерены делать, доктор? — Деловито спросила Куколка.

— То же, что и всегда. Захватить мир, конечно. Начнем с Америки.

— Отлично! — Возликовал Трой, ударяя себя кулаком по ладони. — Мы ввергнем страну в хаос и трепет! Нас будут бояться! Перед нами будут трепетать! Все будут падать на колени перед нами!

— Ты такой претенциозный, Мак. — Сказал Моритц, разглядывая разошедшегося помощника, как забавную ручную обезьянку. — И такой глупый. Я ожидал, что за двадцать лет ты покажешь более выдающиеся результаты. Скажи, у тебя были женщины?

— В смысле? — Не понял Макк-Гинти.

— В смысле, дуралей, что любящий человек опускается на колени более охотно, если ты понимаешь, о чем я. — Моритц пошло хохотнул. — Мы заставим их любить нас. Страх всегда рождает непокорство, а я люблю героев, и мне жаль будет их убивать. Но если они будут любить нас, то они будут плясать под нашу дудку, и умирать за нас.

— Я не понимаю…

— И не надо. Главное, что я понимаю. А для начала… Совет хотел меня ликвидировать. За это я ликвидирую его.

 

Глава 52. Воля и разум

— Ты когда-нибудь будешь себя беречь?

— Перестань, противный! — Хохотнул Дантон. — Мы уже выяснили, что я люблю девушек еще в прошлый раз, когда ты ко мне приставал.

— Повторяешься.

— Я?! Повтор на повтор, детка!

Дантон, подтянувшись в последний раз, ловко спрыгнул с турника на одну ногу и на ней же попрыгал к лавке, под которой валялись костыли. Стянул форменную футболку, вытер вспотевшее лицо и широко улыбнулся хмурому Доусону.

— У тебя так швы не выдержат. — Пригрозил начальник. — Разойдутся, все кишки под турник просыпятся. Хрен с тобой, уборщицу жалко…

— Да брось, на мне заживает, как на собаке. — С беспокойством ответил Джо, изучая свой покрытый шрамами живот.

— Как на вообще любой скотине. Слушай, Джо, ты нам очень скоро понадобишься. И у нас времени нет на твои выкрутасы.

— Как скоро? Стрелять я и без ноги могу.

— А убегать, если не попадешь? В любой момент. Нас изматывают ожиданием. У меня уже даже сосуд в глазу лопнул от напряжения.

— То-то ты ходишь вампиром. Ромашку прикладывай, говорят, помогает.

Доусон зло цыкнул, вспомнив, что именно эту экзекуцию с ним проделала вчера вечером его мама. Восьмидесятилетней старушке было плевать, что ее сын сам годится некоторым в дедушки, а если учитывать наш развращенный век, то и в прадедушки.

— Почему она ничего не предприняла до сих пор? — Задал Джо мучивший самого Доусона вопрос.

— Не знаю. Мария тоже не знает. Солджер молчит. По сути, у нее тут полно счетов. Но она ничего не делает. Может, готовит что-то особенное. Может, разрабатывает что-нибудь похлеще чертовых жуков. А может, сняла со старых счетов все деньги и развлекается где-нибудь на Бали, и хихикает над нами. Так что будь готов.

— Ладно. — Недовольно проворчал агент Купидон. — Вы тоже хороши. Сколько она перед вами крутилась, а вы ничего и не заметили!

— Иногда о скором предательстве не знают даже сами предатели. — Грустно усмехнулся Доусон. — Тебе ли не знать.

— В смысле?!

— Я говорю о Куколке. Помнишь ее? Ее уход тоже был весьма… внезапным.

— Она всегда была той еще стервой.

— Об агенте Гувер я могу сказать то же самое, Джо.

— Ал! Эй, Ал! Черт тебя дери, притормози, имей сочувствие к инвалиду!

Алекс Мастерс громко фыркнул, но все же притормозил и ковыляющий Джо поравнялся с ним.

— Поговорим?

— О том, когда ты отдашь мне долг? — Уточнил Мастерс, качая головой и удивляясь себе, как бывший друг смог его развести на такую сумму денег.

— Нет, про твою бывшую.

— Забирай, я не против. Только знаешь, сперва научись пользоваться обеими ногами, у нее такой локтевой захват, что лучше…

— О твоей старой бывшей.

— В чем ты меня подозреваешь?!

— А что ты так задергался? — Хихикнул Джо. — Совратил бабулю? Нет, я хотел спросить о Куколке.

Мастерс резко остановился, сжав кулаки и Дантон, не успев затормозить, влетел в него.

— Твою мать, Дантон!

— Непременно, я тебя благословляю. Так о Куколке. Скажи, ты же с ней постоянно… это самое. Вот если назад смотреть, было заметно, что она хочет переметнуться к психопату и захватывать мир?

— Ну… вообще да. — Мастерс с досадой почесал затылок. — Хотя мы особо и не разговаривали, сам понимаешь. Она так и не сказала, как ее зовут. «Куколка» и все. Знаешь же, она у Доусона по особому ведомству проходила, охренеть какому засекреченному. Я потом прикинул, она, выходит, лет пять это задание выполняла. Может, у нее на этой почве и крыша поехала.

— И твою заодно зацепила.

— Что?

— Ничего, продолжай.

— Я и говорю. Она всегда была такой… незаметной. Знаешь, как в гостинице на три дня, вещи не распаковываешь, потому что все равно съезжать. Я потом даже специально искал в квартире, хоть что-нибудь: стринги там, духи, помаду — ничего. Как и не было ее.

— Ал, как ты не заметил? Она всегда была такой сволочью!

Мастерс хмыкнул.

— С кем была, а с кем не была. Я ее с другими вообще почти не видел. А зачем ты спрашиваешь?

— Доусон таинственно обмолвился, чтобы я лечился скорей, смекаешь?

— Ого, да я к нему присоединюсь! Жду не дождусь, когда смогу тебя из здорового снова инвалидом делать! Ты меня достал!

— А что я сделал?!

— А ведро с краской над дверью не ты привязал?! Как умудрился еще, со сломанной ногой!

— Ты же увернулся все равно.

— А клей вместо меда кто мне на стол поставил?

— Ты же все равно не выпил!

— А если бы выпил?!

— Да ладно, не умер бы, я смотрел состав…

— Я тебя уничтожу. — Пригрозил Алекс. — На куски порву. Фантому закажу! Он не посмотрит, что ты инвалид, будешь потом ему приносить искупительные жертвы, сволочь!

— Злой ты! — Обиделся Джо. — Злой, и чувства юмора у тебя нет.

— Можно, агент Доусон?

— Заходите, мисс Прайд. — Доусон указал на большое мягкое кресло. — У нас есть к вам пара вопросов. А точнее, всего один. О каком аборте говорил агент Гувер? У вас был ребенок от Моритца?

— Да, сэр.

— Как это получилось?

— Ни одна защита не эффективна на сто процентов. — Уныло усмехнулась Рэйчел. — Вы же знаете, почему послали именно меня. Я полностью соответствую его вкусовым предпочтениям. И мне казалось, я его раскусила, вы же читали отчеты.

— Да-да, весьма занимательное чтение. К сожалению, он знал, кто вы, боюсь, что с самого начала.

Рэйчел внутренне напряглась, осознавая, в какой опасности находилась.

— Так вот почему он… не важно. Я забеременела. Видимо поэтому он оставил меня в живых. И даже не искалечил.

— У нас даже были подозрения на ваш счет, мисс Прайд.

— Спасибо, что вы все же смогли мне поверить, агент Доусон.

— Он знал о ребенке?

— Я сама не была уверена. Знаете же, с нашей работой задержка дело обычно. Нервы, перемена климата, перелеты — все влияет. Мне кажется, он что-то сделал со мной. Я ненадолго стала… другой. Я думала, это из-за беременности. Зрение, слух, реакция — все улучшилось в несколько раз. А потом, когда беременность подтвердилась, я… я не захотела носить это в себе. Я не захотела, чтобы он жил.

— Почему мы узнаем об этом только сейчас, мисс Прайд? — Обманчиво мягким тоном поинтересовался Доусон, протягивая Рэйчел чашку кофе.

Рэйчел, специализирующаяся на работе с маниакальными личностями, психопатами и прочими нетривиальными людьми, вздрогнула от его тона, сейчас Доусон как никто был похож на одного из ее клиентов.

— Это слишком личное, агент Доусон. — Сказала она твердо. — Моя жизнь полностью принадлежит базе, я знаю, чем я вам обязана, но носить в себе ребенка этого ублюдка я не стала бы.

— Какие громкие слова. — Доусон налил кофе и себе. — Неужели вы думаете, что смогли нас обмануть? Нам известно, что Стефан Моритц обладал потрясающим обаянием. К счастью, Мерида его не унаследовала, а то сейчас на нас восстал бы весь младший персонал, составляющий круг ее общения. Вам надо обезопасить Рене. Послезавтра она покидает страну. Я бы рекомендовал также пластическую операцию.

— Она ребенок, сэр!

— Напомнить, чем вы занимались в ее возрасте? Лучше психически нестабильный ребенок, чем мертвый, агент Прайд.

— Я поняла вас, сэр.

— Ступайте, агент Прайд. И если вздумаете сделать очередной аборт, не думайте, что вам это просто так сойдет с рук.

Громкие крики не редкость в больнице, тем более в хирургическом отделении. Поэтому главный врач не обратил на них внимания, целиком сосредоточившись на спонсорском отчете. Поэтому он был весьма удивлен, когда дверь его кабинета отлетела к стене и в кабинет ворвались вооруженные люди в масках. Четкий стук ботинок в разом затихшем коридоре отдавался в висках. В кабинет зашли двое: высокий черноволосый мужчина и рыжая девушка с растрепанными волосами, одетая в бесформенную толстовку с эмблемой чикагского колледжа.

— Можете не вставать, доктор. — Вежливо сказала она, улыбаясь такой улыбкой, от которой доктор весь покрылся мурашками. — Мы ненадолго.

— Что вам нужно?

— Чтобы вы выполняли свои обязанности всего лишь. — Девушка оперлась кончиками пальцев о стол и нависла над доктором, парализуя его взглядом разномастных глаз. — У вас в клинике сорок три пациента ждут операций по трансплантации органов.

— Да, но органов нет, они на очереди…

— Большинство не может столько ждать. Все эти операции будут проведены немедленно.

— Это невозможно! Вы знаете, сколько это стоит?!

— Не дороже, чем ваша жизнь, доктор. — Рыжая тихо засмеялась.

Она была какой-то странной. Тонкой, гибкой, очень женственной, но в то же время доктору почему-то казалось, что с ним разговаривает мужчина.

— У нас нет такого количества хирургов!

— Теперь есть. — Черноволосый мужчина выдернул главврача из-за стола и грубо толкнул к выходу из кабинета.

Вдоль коридора выстроились растерянные люди в белых халатах. Многих доктор узнал, он виделся с ними на съездах и конференциях, о ком-то читал в журналах.

— Они проведут операции, плюс ваш персонал.

— Но… но… в конце концов, у нас нет необходимых органов!

— Мы привезли. — Девушка кивнула боевикам, и часть из них принялась сноровисто сновать туда-сюда, таская пластиковые ящики с очевидным содержимым. — Советую приступить.

— Но… — доктор попытался предпринять последнюю попытку, — нельзя же так! Они не подходят по…

— Подходят. — Успокоил его мужчина. — Мы проверили их.

— Откуда они? Это незаконно! Это… неэтично в конце концов!

Конец фразы потонул в грохоте выстрела, и доктор упал, вместо головы у него осталось сплошное кровавое месиво.

— Есть еще возражения? — Скучающим тоном осведомилась рыжая, опуская пистолет.

Собравшиеся врачи дружно замотали головами.

— Тогда приступайте. Не годится помогать только тем, у кого есть страховка. — Удовлетворенно сказала она, глядя на деловую суету, разворачивающуюся вокруг.

— Надо уходить. — Тронул ее за плечо мужчина, убедившись, что все врачи занялись делом. — Скоро приедет полиция, а за ними подтянутся и твои дружки, когда проверят записи с камер наблюдения.

— Полицией мы тоже скоро займемся, Мак. Родственники пациентов здесь?

— Все у входа.

— Отлично. Уходим. И смотри, чтобы никто не пострадал!

Их встретили восторженным ревом и слезами. Рыжая девушка улыбалась, но окружавшая ее толпа не осмеливалась переступить какой-то невидимый барьер, и просто протягивала руки и бормотала слова благодарности. Черноволосый мужчина крепко держал ее за плечо. Полицейские машины зло взвизгивали сиренами, их не замечали, а самих полицейских не то чтобы отталкивали, но создавали такой тесный заслон из собственных тел, что офицеры только злобно ругались. Зато вездесущие репортеры уже пробрались в первые ряды.

— Кто вы?

— Каковы ваши требования?

— Поясните свои действия!

— Мы просто хотели помочь. — Объяснила рыжая, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Хорошие люди умирают без пересадки. И столько молодых! А плохие… плохие живут и совершают преступления. Это неправильно.

— Вы берете на себя вину за массовые убийства преступников, недавно прокатившуюся по городу?

— Вину? Мы не чувствуем себя виноватыми в том, что, убив парочку мразей, дали сорока трем безнадежным больным шанс жить.

— Кто дал вам право на это?

— Это право сильного помогать слабым. Мы понимаем, что человеческие законы против нас, и существовать нам осталось недолго, но за это время мы постараемся сделать максимально много. Мы не набираем рекрутов и просим граждан не следовать за нами, это опасно и ведет к смерти. Но мы готовы умереть за вас, это наша воля. Наша воля и наш разум. И он говорит нам, что мы не овцы и не нуждаемся в пастухах! Мы волки и сами приглядим за нашей стаей! А для волков не действуют законы овец!

 

Глава 53. Смотри и слушай

Рассекречивание дела Стефана Моритца было нежелательно для Кейджа, но еще немного — и оно стало бы разорвавшейся бомбой. Доусон обещал, что все материалы будут поданы правильным образом, но от этого было не легче. Зал с проектором едва вместил в себя всех желающих послушать о безумном гении, секретность секретностью, а слухи по базе ходили самые разные, и хоть чуточку, но каждый о нем знал. Хмурая Мария Кри кусала губы и ерзала на стуле, то и дело вставляя ценные комментарии. Постепенно из всего этого и складывался образ преступника, позволявший составить его психологический портрет и предугадать дальнейшие действия. Так как в зале было много боевиков, Доусон разъяснял все попроще, аналитики хмыкали, но не слишком громко, чтобы не получить потом от более поднаторевших в драках коллег.

— Стефан Моритц, родом из Ирландии, но саму страну почти не видел, проведя детство в Америке, поэтому представления о Родине у него были самые радужные, и он создал, так сказать, миф о национальном характере, полностью перенеся его на себя. То есть то же, что и мы представляем, услышав слово ирландец: рыжий вспыльчивый громила в зеленом, пьющий эль и то и дело поминающий святого Патрика. Но это все видимость, одновременно Моритц расчетлив и считает, что любой поставленной цели можно добиться, правильно смоделировав обстоятельства.

— Для Стефана не существовало слова «нет». — Добавил Кейдж. — Он считал, что человек может достичь всего, даже умения летать, ему только нужен правильный учитель. Я не знаю ни одной девушки, которая в итоге не пошла с ним, если он очень того хотел. И неважно, какой она была ориентации, какие у нее были вкусы или моральные запреты. Стефан мог создать идеальные обстоятельства, ситуации, условия, и им казалось, что они сами принимают такое решение. Это была игра, в которой важен не результат, а процесс. Точно так же он добивался повышения, разрешения вести проекты, убирал неприятных ему людей.

— Кроме того, по данным разведки, объект обладал потрясающим обаянием. — Ревниво вставила Мария Кри. — На прошлом семинаре по психологии преступников я показывала фото так называемой Соньки «Золотой ручки», довольно страшное, признаюсь. И эта преступница вертела мужчинами, как хотела…

— Несмотря на свою бородавку! — Громко крикнул Дантон, вызвав всеобщий смех.

— Несмотря на свою бородавку. — Согласилась Мария. — Учитывая, что ее преступления вошли даже в фильмы, мы не можем не сказать об этом феномене. Будьте осторожны, у агента Джокер бородавок не было, и это делает ее втройне опасной.

— Объект умен, и понимает, что при такой огласке собственной деятельности существовать ему осталось недолго, рано или поздно мы его поймаем, поэтому и действия его будут быстрыми, на первый взгляд беспорядочными и хаотичными, не подчиненными какой-то видимой системе. Мы ожидаем очередного вторжения на базу, потому что Мак-Гинти и Куколка уже несколько раз прорывались сюда по одним им известным каналам. Мы усилили охрану, но…

— В этом не было нужды, агент Доусон. — Прервал Кейдж. — Стефан не станет нападать на базу. Во-первых, он ее создал. Во-вторых, здесь он провел свои лучшие годы. В-третьих, он скорее с нами, чем с ними.

— Объяснитесь, директор. — Потребовала, привставая, Мария.

— Сколько он уже положил своих людей?

— Около двухсот по предварительным данным.

— А наших агентов?

— Двоих.

— И только из-за крайней необходимости. Агентов группы «омега» же вообще отпустил…

— И это был гениальных ход. — Не мог не признать Доусон. — Общественность ополчилась на нас за травлю современного Робин Гуда, прощающего неразумных врагов своих, а все члены группы «омега» при следующей встрече будут менее активны в проявлении агрессии к объекту. Нам пришлось их всех отстранить. База гудит, как улей, курсанты сомневаются в правильности действий руководства, Совет требует прилюдного развенчания новоявленного героя, куча подражателей устраивает убийства во благо. Еще немного, и нас снесут.

— Он просто развлекается. — С невольным восхищением сказал Кейдж. — Творит организованный хаос. Но долго это продолжаться не может, я уверен, Стеф готовит нечто потрясающее напоследок.

— И наша задача — поймать его раньше. — Назидательно сказал Доусон, выставив указательный палец вверх. — Не стоит также забывать и об остальных. Разная мелочь тоже возомнила себя волками и совсем оборзела. Торговцы наркотиками, оружием и живым товаром под шумок проворачивают свои дела, полиция сбивается с ног. Надо это прекращать, пока не вспыхнула война с мафией. Так что после собрания жду всех присутствующих оперативников у себя в кабинете, вам предстоит много работы.

— Вы звали? — Куколка неслышно вошла в белый стерильный кабинет.

Адель безучастно лежала на гинекологическом кресле. Моритц снял перчатки и кивнул на нее.

— Прекрасный репродуктивный аппарат, даже при стольких месяцах бездействия. Жалко только, что это просто тело. Иногда боюсь представить, на что бы она была способна.

Куколка вопросительно подняла светлые брови.

— Мне нужен ребенок. — Просто пояснил доктор. — И это способно послужить инкубатором. К сожалению, я в этом теле, а Солджера не достать.

Он без отвращения и с неутихающим интересом оглядел свои руки.

— Да даже если бы мы его и достали, то результат мог бы меня не удовлетворить, от инцеста рождаются уроды.

— Хотите подложить ее под Мака, доктор?

— А почему не тебя? — Хмыкнул тот. — Ты же тоже суперсолдат. Недоработанный, конечно. Но у тебя уже есть ребенок.

У Куколки побелели губы.

— Вы не тронете Хейли.

— Об этом надо было думать до того, как подсылать ее ко мне на кладбище. Кроме того у нее все равно скоро начнется половое созревание и она умрет в муках, не выдержав перестройки организма.

— Я уже нашла клинику…

— Не будь курицей. — Моритц с силой хлопнул ее по плечу. — Ты агент мирового уровня. И ты до сих пор жива, несмотря на некоторые особенности организма, ха-ха! Искусственный адреналин уже не помогает, ищешь себе острых ощущений где только можешь? Похвально. Но Хейли не выдержит такого темпа. Приведи ее сюда. Приведи… или ее приведут.

Блондинка посмотрела сверху вниз прямо во внимательные зеленые глаза.

— Ты поможешь?

— Я доработаю проект. — Уточнил, отворачиваясь, Моритц. — В конце концов, у меня слабость ко всем своим творениям. Заходи, Мак, терпеть не могу, когда мнутся у двери.

Вошедший Мак-Гинти кивнул Куколке, стараясь не смотреть на Адель.

— Что с делами?

— Все, как ты планировал. Народ нас обожает, как всякого, кто показывает ему, что он представляет из себя что-то большее, чем скот, да еще и берет на себя миссию по их спасению.

— Что больные?

— Все живы, пересадки прошли успешно. Теперь от врачей требуют, чтобы все подобные операции проводились бесплатно… и даже сами врачи. Толпы осаждают тюрьмы с требованиями разобрать преступников на органы.

— Надеюсь, твоя женщина в безопасности?

Мак-Гинти бросил яростный взгляд на Куколку, но она лишь пожала плечами.

— Да брось, Ма-а-ак! — Доктор явно развеселился. — Ты думал, я не узнаю? Такой козырь. Не вздумай ее прятать, будет только хуже. И вот еще что… пришла пора отдать кое-кому должок, на который накапали проценты. Мне надо обсудить с тобой детали. Куколка, выйди. Такие вещи не для блондинок. Итак, Мак, что бы ты сделал, если бы тот, кому ты доверяешь, всадил тебе нож в спину? Фигурально выражаясь, конечно, иначе твой ответ не продвинется дальше «упал и умер»…

В кабинете было темно, только неярко светился аквариум. Кейдж отпустил секретаршу и сидел, забравшись в огромное кресло с ногами, презрев свой статус и возраст, и сосредотачивался на звенящей тишине.

«Смотри и слушай, Корки». В памяти сама собой возникала беззвездная ночь, тепло нагретой за день крыши под спиной, пахнущее виски дыхание Стефана, размахивающего бутылкой. И неистребимый запах носков, потому что ботинки Морица валялись тут же, рядом, хищно раскинув щупальца шнурков. «Вот сегодня на меня наорал Берк, но завра, возможно, он умрет. Чисто теоретически, ведь его могу убить и я, правда? И тогда его ор уже не будет стоить ломанного пенни, и сам он тоже, потому что никто не вспомнит его. Значит, все, что он сказал, только мусор и ничего не стоит для этого неба, которое было и вчера, и будет завтра. И под ним будут люди, а значит, в этом мире ничто не важно и все можно».

«А как же Бог?».

«Нет Бога, есть только воля и разум. Мои или чужие. Разум для того, чтобы думать, и воля — чтобы творить и не отступать».

«Элиза Райт плачет из-за тебя».

Стафан морщится, он не любит нравоучений и сердится, что друг не понимает.

«Элиза Райт знала, с кем связывается, да я ей и сам все сказал. И она шла верным курсом, а потом разом растеряла все мозги. Почему они так?» — В голосе Морта такое обиженное недоумение, что Кейдж не может не засмеяться.

«Ты ее просто достал со всех сторон. Ты хочешь девушку, которая вечно будет тебе отказывать?».

«Плевать мне на девушек! Отчего люди становятся иногда такими дураками? А Мэг теперь никто не сможет обмануть, и из нее выйдет отличная шпионка, так что я, можно сказать, внес ценный вклад в подготовку ценного кадра. Я еще много могу сделать. Я бы хотел жить вечно, мне просто не хватает времени! Завтра я покажу тебе, я начертил проект новой базы, а то эта рухлядь того и гляди развалится. Знаешь, какая там будет библиотека?..»

Кейдж бросает косой взгляд на выглядывающие из рукавов футболки бицепсы друга, гораздо больше его собственных, на его простое широкоскулое лицо с яркой белозубой улыбкой, на всю его крепкую ловкую фигуру и недоумевает вслух: «И как так вышло, что ты подался в науку?».

Стеф понимает его недоумение, разглядывает свои широкие ладони и мощные запястья, покрытые завивающимися рыжими волосками.

«Не хочу умирать, понимаешь? Хочу жить вечно».

«Никто не может жить вечно».

«А я смогу. Я люблю жить. Люблю быть сильным. Что мне какая-то безносая?».

Он касается клевера-оберега на шее. Клевер трехлистный, обычный. Упрямый Стеф верит, что он все равно приносит счастье, потому что его Кейдж подарил. Он всего добьется сам, и не нужны ему никакие клеверы.

«Я и тебя сделаю бессмертным, старик, обязательно, клянусь! Как я буду без твоего постоянного зуденья?».

 

Глава 54. Тяжелая артиллерия

— Здравствуй, Рене.

— Мери? Привет! О Господи, что с твоими волосами?

Рука Гувер тут же взлетела к голове и провела по рассыпанным рыжим кудрям.

— Очень плохо, да? — Уныло спросила она. — Несчастный случай. Спалила на задании полголовы, так жалко было! Пошла отстригать то, что восстановлению не подлежало, а они не поняли и разом резанули под корень…

У нее в голосе зазвучали слезы, и добрая мисс Прайд поспешила ее утешить.

— Ничего, отрастут.

— Конечно! — Вспыхнула Гувер. — Ты соображаешь, о чем говоришь?! Я эти двадцать лет растила! Они уже никогда такими не будут! Никогда!

— Будут другие.

— Не желаю об этом говорить!

Гувер резко накинула на голову капюшон серой толстовки, за которым скрылось все ее расстроенное лицо.

— Ты зайдешь к нам? — Спросила Рене, чтобы сменить тему. — Я покажу тебе свои новые картины. Я все-таки попробовала писать в духе прерафаэлитов, и ты знаешь, мне даже нравится. Я поняла их концепцию и хочу сделать нечто подобное, но не повторить, а как бы по духу… ой!

Коленка у девочки подломилась, и она упала бы, если бы Гувер ее не поддержала. Закусив губы от боли, Рене доковыляла до парковой скамейки и присела.

— Что у тебя там? — Мерида присела рядом с ней на корточки и сноровисто закатала штанину. — Ого! Операция была недавно?

— Да. — Жалобно призналась Рене. — Я не хотела тебе говорить, боялась сглазить. Доктор обещал, что будет легче, но пока совсем не легче!

— Да ты и не обязана была мне говорить, мы же не подружки. — Хмыкнула Мери. — Слушай, Рене, я ведь не просто так тебя нашла. По-моему, ты должна знать. Твоя мама была бы против, но знаешь, если бы я была в такой ситуации… в общем, я знаю, кто твой отец, и думаю, что ты тоже должна. Если бы я узнала вовремя о своем, это уберегло бы меня от многих… разочарований.

Мерида вытащила из рюкзака папку с распечаткой и вопросительно посмотрела на Рене.

— Ты можешь отказаться и считай, что этого разговора не было.

Рене нерешительно протянула руку.

— Я… я думаю, что наследственность не так важна при правильном воспитании, но… он был очень плохой?

— Он был больной. — Ответила Гувер, не отдавая папку. — Ты точно уверена?

— Дай. — В голосе Рене зазвучала твердость. — Я должна знать. Мама его любит. Значит, есть за что.

— Не уверена, что ты знаешь достаточно даже о своей маме. — Гувер еле заметно усмехнулась. — Кстати, ты ведь скоро уезжаешь, Рене.

— Почему? — Удивилась девочка, жадно вцепившись в папку с распечаткой. — С чего ты взяла?

— В попытках уберечь тебя, они только тебя губят. — Гувер засмеялась уже открыто. — Поверь мне, детка. Мы вряд ли еще увидимся. Ладно, я пойду, мне пора. А ты береги свои коленки.

— Прощай. — Растерянно сказала Рене, глядя ей в спину.

Гувер подняла руку и махнула ей, не оборачиваясь, но Рене уже не увидела этого жеста, упоенно разглядывая черно-белую фотографию отца, сделанную в тюрьме для особо опасных преступников с маниакальными наклонностями.

Звук сирены возвестил о том, что заключенным пора готовиться ко сну. Эвэлн Лакс мягко спрыгнул с вбитого под потолок турника и отправился в душ. В одиночной камере развлечений не густо: чтение, трехразовое питание и физические упражнения. Иногда заходят незаметные люди в дорогих костюмах и интересуются его старыми знакомыми. Лакс ничего от них не скрывал, сдавая подноготную приятелей с потрохами просто ради развлечения. О результатах ему докладывать не желали, но тогда Эвэлн отказывался говорить о следующем, и ни физические, ни психологические пытки успеха не имели, так что, несмотря на пятнадцатилетний срок, Лакс был в курсе успехов всего преступного мира. В последнее время наглых выскочек становилось все больше, но был среди них особенно наглый, и Лакса он раздражал своей показушностью и беспринципностью. Эвэлн читал газеты, и в каждой об этом новоявленном герое было по статье. Лицом всего этого хаоса была рыжая девица неопределенного возраста, сперва Лакс даже принял ее за парня-подростка из-за плохого качества снимка. Но это была лишь игра на публику, а настоящим лидером организации, метко прозванной каким-то писакой «Бродячими псами», был Трой Мак-Гинти, небесталанный юноша, но слишком скользкий тип. Разумный ход, но Лакса, не любившего отдавать лавры за собственные заслуги подставным лицам, он возмущал, а потому бывший без пяти минут властелин мира с особой яростью скреб себя и без того жесткой мочалкой.

В камере его уже ждали. Развалившаяся на узкой койке блондинка игриво покачивала ножкой в белом кружевном чулке. Эвэлн бросил на нее косой взгляд, но ничего не сказал. Блондинка оценивающим взглядом окинула его мышцы и восхищенно присвистнула.

— Убирайся с моей кровати.

— Зачем же сразу так?

Ухоженные коготки кокетливо царапнули щеку.

— Ты не в моем вкусе. — Насмешливо сказал Лакс, вытягивая ее по спине полотенцем.

— В этом и смысл.

Блондинка хихикнула и подвинулась, уступая ему место, и Эвэлн сел. Блондинка тут же прижалась к его спине и обвила шею руками.

— Пятнадцать лет ты тут, Лакс! — Проворковала она. — Пятнадцать лет в одиночестве, без компании, и не стал более сумасшедшим, чем был! Каково, а?

— Что тебе нужно?

— Забрать тебя. Хватит растрачивать такой талант, как ты считаешь?

— Кто тебя послал?

— Сама судьба, дорогой.

— Кто твой хозяин? — Лакс почувствовал раздражение, отчасти оттого, что ловкая рука блондинки умело делала свое дело и отбивала всякую охоту к сопротивлению.

— Стефан Моритц.

— Этот псих? — Невежливо спросил Лакс. — Он же подох.

— А ты слышал о проекте «Гувер»?

Теперь присвистнул от восхищения сам Эвэлн.

— Сделал, мерзавец! Стоп… эта рыжая девка?! Бродячие псы? Так за этим не Мак-Гинти стоит?

— Мак солдат, а не полководец.

— А ты?

— Я буду, кем ты захочешь. — Блондинка дотронулась кончиком пальца до его носа.

Умная и хитрая. И наверняка опасная, иначе бы ее не послали. Или ее элементарно не жалко?

— Что за дело Моритцу до меня?

— До твоего бесценного опыта, Лакс. Моритц умеет мыслить глобально, но подчас чересчур погрязает в деталях. Ты готов идти?

— Каким образом нас выпустят?

— Это уж не твоя забота.

— А ты? Ты пришла вывести меня… или уговорить уйти?

Блондинка поджала губы.

— А ты не согласен? Нравится гнить здесь в забвении и безысходности?

— Неубедительно.

Эвэлн столкнул ее с койки и лег, вытянувшись во весь рост, закинув руки за голову. Блондинка, помедлив, усмехнулась и села на него верхом.

— А так?

— Продолжай. — Лакс, не меняя позы, повел плечами. — Посмотрим, какие у тебя аргументы.

— Ну здравствуй, шлюха. — Рыжая растрепанная девка встала из-за стола, отодвинув микроскоп. — Привела? Теперь иди отсюда, нам надо поговорить.

Блондинка кивнула и вышла, оставив Лакса и проект «Гувер» рассматривать друг друга в полной тишине.

— Ты выглядишь лучше, чем можно было предполагать. — Наконец, заявил Моритц, делая шаг к дивану и устало потирая переносицу.

— Это важно? — Скептически усмехнулся Лакс, скрещивая руки на широкой груди.

— Я люблю все красивое. — Моритц неопределенно пошевелил пальцами. — Можно, я буду на ты? В конце концов, я все же старше. Как прошел побег?

— Нас просто выпустили. Как это возможно?

— Мы набираем обороты. — Развеселился ученый. — Какой-то «Бойцовский клуб», ей-богу. Народ мне верит. Давай сразу расставим точки над i, ладно? Я не собираюсь захватывать мир, что бы там не говорил Мак-Гинти. У этого мальчика комплекс недооцененности. Я просто хочу тихо заниматься своими исследованиями, получить мужское тело, посадить дерево и так далее.

— Зачем тогда это все? — Лакс тоже сел на диван и неопределенно повел рукой, охватывая жестом означенное «все».

— Для веселья. — Просто ответил Моритц, как что-то само собой разумеющееся. — Это весело. Знаешь, жизнь — это история. Скучная, длинная, унылая — история обывателей. Или она может быть романтической комедией, приключенческим боевиком с погонями и перестрелками, исторической хроникой и так далее. И ты знаешь, в чем истина? Любая история должна заканчиваться вовремя. Она просто когда-нибудь должна заканчиваться. Даже очень интересное, но нескончаемое кино в итоге приедается. Вот ты… твоя история была захватывающей, резкой и потрясающей своим размахом, но что в итоге? Тебя схватили и упекли в тюрьму, как какого-то второсортного злодея из третьесортного фильма про крутых спецназовцев. Тебе нравится такая концовка, Лакс? А я вот не хочу, чтобы моя история управлялась другими. Я, черт подери, режиссер своей истории!

— Но она тоже чересчур длинная.

— Ты не понял. Моя жизнь разделена на несколько не связанных друг с другом фильмов. — Воодушевленный Моритц вскочил, раскинув руки и крутанувшись на одном месте. — История мальчика из трущоб, ставшего одним из бойцов элитного подразделения. История солдата, ставшего ученым, понявшим законы мира. История предателя, ведущего двойную игру. История создателя совершенной боевой машины. К сожалению, тогда моя история прервалась, потому что перестала быть моей. Это было начало истории солдата Гувер. Но это не могло долго длиться, и вот она опять моя, и она в самом начале. История восставшего из мертвых.

— И она кончится быстро, зато эффектно. — Пожал плечами Лакс. — Кейдж не из тех, кто так просто оставляет подобные дела.

— Я знаю. — Серьезно ответил Моритц. — Но все-таки режиссер здесь я. И это будет история любого восставшего мертвеца — возвращение ради мести. Мне только нужно, чтобы она не закончилась открытым финалом. И вот поэтому ты здесь. Я не ставлю условия, я прошу о помощи.

— Сколько у тебя людей? — Лакс, все уже для себя решив, перешел на деловые рельсы. — Каковы вообще ресурсы? Оружие? Деньги?

— Будет тебе все, только назови цифры. — Таинственно усмехнулся Моритц. — А прежде у меня есть для тебя подарок.

Он встал, покопался в ящике стола и достал оттуда фотографию.

— Кто это? — Лакс недоуменно посмотрел на круглолицую девочку, держащую в руке палитру, испачканную красками.

— Твоя дочь. — Моритц заглянул ему через плечо, благо Лакс по-прежнему сидел. — А это Рэйчел. Надеюсь, на твой вкус она не слишком постарела.

Эвэлн сжал фотографии в кулаках, так, что они смялись. Он понял предупреждение.

 

Глава 55.Очень страшное кино

Предаваться праздным мыслям Солджер любил с детства. И вот сейчас думал о том, что каждый человек считает себя центром Вселенной, думает, что мир крутится вокруг него и для него. Человек живет своей историей, где он главный герой, его друзья и знакомые — статисты, а весть прочий мир — банальная массовка. Татьяна сидела рядом, занятая написанием отчета о прошедшей боевой операции. Внедрение в притон по торговле живым товаром не прошло для нее даром, шпионка то и дело тихо чертыхалась сквозь зубы, покалеченная рука не держала карандаш, которым она отмечала на плане здания свои передвижения. Ее история началась в России, и самое начало терялось в тумане секретов. Часть про службу и перевербовку в иностранную разведку уже была ясна. Наверное, на этом основная часть ее истории заканчивалась, потому что все, что было дальше, не имело уже подобного градуса накала.

Или, например, Рэйчел Прайд. Солджер перевел взгляд на смуглолицую женщину, что-то озабоченно выяснявшую у Марии Кри. Маленькая воровка из бедного сингапурского квартала, дитя всех цветных наций, умудрившаяся обворовать кого-то из шпионов базы. Это было начало. Дальше — обучение, и первое задание, погубившее все. Историей Рэйчел стал Эвэлн Лакс, а она стала его историей.

Мария Кри, глава аналитического отдела. Знойная испанка с взрывным характером, обузданным годами подчинения и слежкой за людьми, любительница молоденьких мальчиков, злобная стерва, вечно конкурирующая с Доусоном. Серый кардинал, лейтмотивом проходящий через все истории базы, начиная малышами-сиротками, заканчивая директором Кейджем. Солджер знал, по какому критерию курсантов на самом деле отбирают в аналитики. В конечном счете, важен не ум, знание людей или умение просчитывать ситуацию на десять ходов вперед. Важно уметь остаться человеком и не сойти с ума, забираясь глубоко в головы других людей, посылая целый отряд на верную смерть, потому что того требует разработанный план. Поэтому Гувер не взяли в аналитики, и она знала, почему. Мерида, вечный спутник, друг детства, зачинщик всех его неприятностей. Расставаться с ней было невыносимо больно.

Солджер задумался, какова его история. Вряд ли она началась тогда, когда его вызвал Доусон и передал в ведомство Марии Кри, быстро объяснившей, как ему втереться в доверие к Мак-Гинти. Пришлось делать вещи настолько ужасные, что Солджеру порой казалось, он свихнется и станет как сам Трой. И как на него смотрела Куколка. Она его понимала. А он ее нет. Но все это было только подготовкой, а его настоящая история только начиналась. Довольно банальная история о друге, ставшем врагом. Супермен и Лекс Лутер, Брюс Уиллис и Сэмюэл Ли Джексон, Магнето и Чарльз Ксавье, Росомаха и Серебряный Самурай, директор Кейдж и Стефан Моритц. Банальная история, но переживать ее оттого было не легче. И поделиться не с кем, у аналитиков нет друзей, которых однажды придется отправить на смерть.

Стивен почувствовал, что у него сейчас взорвется голова от всех этих мыслей, которые ему, в принципе, были даже не свойственны, как будто он был антенной, улавливающей чужое настроение. Солджер встал, махнул рукой на вопросительный взгляд Татьяны и прошел к холодильнику, занявшись более актуальным и разрешимым вопросом: какую воду выбрать, с газом или без.

У холодильника уже стоял агент Дантон, долго и скептически выбирая напитки, качая головой и презрительно хмыкая. Стив вдруг с изумлением отметил, что он перерос «настоящего» агента.

— Чего? — Поинтересовался Дантон, увидев, как курсант на него пялится.

— Простите, сэр. — Смутился Солджер. — Я… давно вас не видел…

— Приятно, конечно, что ты по мне скучал. — Дантон наконец определился с напитком и вытащил жестяную банку. — Но ты это брось. Я стойкий гетеросексуал и не склонен к экспериментам. Но если бы вдруг решил сменить ориентацию, уверяю тебя, это был бы ты.

Мистер Джо Дантон, предмет обсуждения всей базы, с годами не менялся. Точно в таких же выражениях он изъяснялся, когда однажды зашел к ним, еще детям, за своей тогдашней девушкой, мисс Маккормик. Сейчас мисс уже давно не было на базе, уволилась, не выдержав работы со специфическими детьми. Только теперь Солджер посмотрел на него по-другому, как на потенциального соперника, прикидывая его возможности, и со смутной завистью понял, что до агента Купидона ему еще расти и расти.

— Слушай… — Спросил его Дантон уже иным тоном, — ты детство помнишь?

— Да, сэр. — Озадаченно ответил Солджер, вновь почувствовав себя маленьким Стиви.

— С какого момента?

— Не могу знать, сэр.

— Ну что, например, самое раннее? — Пытал его Дантон, прищурив серые глаза и неспешно отхлебывая газировку.

Курсант честно попытался вспомнить, но у него ничего не вышло. Солджер не мог четко сказать, какое из детских воспоминаний было раньше, все они сливались во что-то общее, и были связаны с Меридой, базой, тренировками, учебой. А потом, прямо перед плановой поездкой в город, в одну из патронажных тюрем, его вызвал Доусон, в пять минут объяснил задание, и детство кончилось.

— Я не знаю, сэр, простите, сэр.

Дантон поморщился.

— А меня помнишь?

— Да, сэр, конечно, сэр.

Солджер улыбнулся, не выдержав. Не помнить безбашенного снайпера было невозможно, он был такой же частью его агентской жизни, как запах пота, военные ботинки, марши и тренировки.

— И что ты помнишь? — Поколебавшись, уточнил Джо.

— Много чего, сэр. — Осторожно ответил Стив, агент явно спрашивал не то, на что он пытался найти ответ. — Вы очень… исторический человек.

— Ладно, вали отсюда. — Велел Джо со смесью облегчения и разочарования.

Солджер откозырял ему и отправился на место, размышляя, каким кино была жизнь агента Купидона. Даже не кино, а сериалом. Или сборником анекдотов.

Алекс Мастерс не привык, чтобы опаснейшие преступники вот так запросто проходили мимо окон второсортных забегаловок в криминальных районах, поэтому не сразу обратил внимание на процокавшую каблучками девушку. И только краем сознания отметил, что он ее где-то видел. К счастью, тренированный солдат привык подчиняться инстинктам, и уже на бегу из кафе узнал беглого рядового Гувер. Стоящий на перекрестке полицейский ее не замечал, как будто фото с ее ориентировками не были развешаны по всем участкам страны.

— Эй! — Крикнул Алекс. — Мерд! Гувер!

Девушка обернулась, мило ему улыбнулась, чем окончательно вывела Мастерса из себя. Оружия с собой у него не было, зато коп мог помочь.

— Задержите ее! — Обратился Алекс к скучающему лейтенанту.

Тот смерил его подозрительным взглядом.

— За что?

— Как за что?! — Опешил Мастерс. — Это же Гувер! Глава группировки бродячих псов! У вас в участках должен был проходить инструктаж о ее наглой заднице!

— Инструктаж был. — Ответил коп, выпрямляясь. — Но это не она. А вот кто ты?

— Да ты охренел! — Удивился Алекс, пока Гувер, шагая нарочито неспешно, пересекала улицу.

— Оскорбление при исполнении. — Холодно отметил коп. — Еще пара слов, и я тебя задержу.

— Черт с тобой! — Алекс рванул с места, плюнув на полицейского, и мстительно пообещав себе доложить, куда следует. — Ты еще ответишь за это!

— Вали-вали! — Нахальный коп покрутил пальцем у виска. — А то заберу тебя в участок за сексуальное домогательство к прохожим!

Увлеченный погоней Алекс не заметил, как ехидное выражение на лице лейтенанта сменилось озабоченным. Гувер уже скрылась за поворотом, а у него не было даже ножа. За поворотом был тупик, и Алекса ждали. Он резко затормозил. Гувер улыбалась, ее рука лежала на плече маленькой девочки с двумя пышными хвостами.

— Приве-е-ет! — Протянула она. — Але-е-екс!

Мастерс не ответил, во все глаза пялясь на девочку, которая показала ему язык и спряталась за спину Мериды.

— А я тут гуляю с Хейли. — Продолжила рыжая, ухмыляясь. — Что за прелесть маленькие девочки! Они такие маленькие. Такие хрупкие. У них такие тонкие шейки…

В ее голосе зазвучал металл, глаза лихорадочно заблестели. Мастерс вдруг обратил внимание, что она выглядит не так, как на базе. Обтягивающие джинсы с широким ремнем, красивые сапоги, изящная черная кофточка. Короткие волосы уложены, неброский, но элегантный макияж. Курсант превратился в юную женщину. Довольно привлекательную женщину.

— И даже ногти накрашены. — Мерида вытянула руку. — Куколка постаралась.

— Мама. — Пискнула Хейли.

— Надо сказать, у нее есть вкус. — Продолжила Мерида. — Хорошо, что у меня есть она. И хорошо, что у меня есть Хейли. Просто уму непостижимо, как маленькие девочки могут отнимать волю у взрослых мужиков. Дальше объяснять или ты понял?

— Чего ты хочешь? — С ненавистью выдохнул Алекс. — Только тронь их и я…

— Ой, что ты сделаешь, слабак, врежешь мне?

— Врежь! — Подтвердила Хейли.

— Тихо-тихо, моя дикая малышка! — Гувер потрепала ее по плечу. — Никто в целом мире не может мне врезать, я же, как-никак, суперсолдат. Хочу я немногого. Чтобы завтра вечером на закате Рэйчел Прайд была на перекрестке Эппл и седьмой, желательно с Рене.

— Зачем?

— Посмотрит шоу. И чтобы там была только она, а не то…

Пальцы Гувер хищно сжались на плече Хейли.

— Ну ты меня понял. Ах, как приятно быть злюкой. Давай, Ал, не подведи меня. Зря ты тогда меня не убил, как думаешь?

— Заминировать дорогу. — Повторил майор Эткинс, тупо глядя перед собой. — Как грубо…

— Зато эффективно. — Не согласился Доусон. — Весь кортеж взлетел на воздух.

— Но откуда они знали? Если бы среди них был наш информатор, то можно было бы подумать, что он продался…

— У агента Миллера железное алиби.

— Насколько железное? Она могла его перевербовать.

— Вы недооцениваете моих людей, агент Эткинс.

— Она его раскусила в два счета, но не убила, а отправила с миром домой!

— Я повторяю, вы недооцениваете моих людей.

— Это был твой план, Доусон, приставить Миллера к этой девке, а теперь что ты скажешь, когда она его выставила?

— Скажу, что горжусь уровнем нашей подготовки кадров.

— Твой так называемый кадр отправил по ветру одного из членов Совета! Ты представляешь, что теперь начнется?!

— Мы уже все рассчитали. — Вставила Мария Кри. — Нам придется туго, но лучше заранее быть готовыми. Кроме того, мы делаем все возможное…

— Этого недостаточно!

— Хорошо, что решение подобных вопросов находится не в вашей компетенции. — Доусон сложил пальцы под подбородком.

— Нам конец. — Вздохнула Мария, когда майор вышел.

— Нет. — Улыбнулся одними губами Доусон. — Это только начало.

— Очередное. — Фыркнула Мария, беспощадно снизив этим замечанием весь пафос происходящего.

Из-за ядовитых веществ в воздухе закат казался особенно красивым.

— Вот бы еще увидеть северное сияние. — Мечтательно протянул Моритц. — Мак столько про него врал, когда сидел в клетке.

— Зачем мы здесь? — Недовольно спросил Лакс, глядя с крыши вниз на собирающуюся внизу толпу.

— Гуляем. — Хмыкнул Моритц. — Я молодая привлекательная женщина в рассвете сил и желаний…

Он игриво выгнулся, получилось весьма жутко. Лакс презрительно фыркнул, потом рассмеялся, рядом со Стефаном не удавалось быть серьезным.

— Я теперь понимаю, почему Кейдж не смог тебя пришибить сам.

— Сейчас не об этом. — Моритц посерьезнел и взглянул с крыши вниз. — Вроде достаточно народу, как думаешь, Эвэлн?

— Достаточно для чего?

— Чтобы продемонстрировать им силу. Ты готов? У меня для тебя небольшой сюрприз. Сделаем тебя героем дня, а?

Недовольный Мак-Гинти отвернулся, в ярости пробурчав что-то нечленораздельное.

— Мак, ты если хочешь что-то сказать, не стесняйся. — Подначил его Лакс. — Последнее слово, так сказать.

— Ты труп! — Прорычал Мак-Гинти.

— Это он кому? — Лакс повернулся к пожавшему плечами Моритцу.

— А он что-то сказал? К черту, начинаем. Друзья!

Звонкий голос Моритца разнесся над притихшей улицей, где-то вдалеке визжали сирены, значит, надо было торопиться, несмотря на то, что все копы в городе, как могли, оттягивали момент своего появления на пересечении Эппл и седьмой.

— Настал великий день, знаменующий начало новой эры! День, в который люди начнут получать то, что заслужили! Есть время разбрасывать камни и время собирать камни, время брать долги, и время отдавать их, время говорить, и время действовать! И начнет это время Эвэлн Лакс!

Недоуменная толпа придвинулась к зданию, в тщетных попытках разглядеть фигурки на крыше, и Лакс придвинулся к краю, чтобы им было лучше видно.

— Смотри! — Прошептал Моритц, скрываясь в тени. — Смотри, вон там, это Рэйчел!

Взгляд выхватил из толпы побледневшее лицо, такое знакомое, не забытое за пятнадцать лет.

— И Рене. — Тихо продолжал Моритц, поглаживая его по спине нервно дрожащей рукой. — Она тебя видит. Она все знает. А поэтому нет смысла это все продолжать.

Что-то холодное вошло в спину, мешая сделать вдох, а потом сразу стало горячо. Эвэлн пошатнулся, не удержавшись на краю крыши, и полетел вниз, на мостовую.

— Знатно его размазало. — Холодно прокомментирова Моритц, глядя вниз.

Мак-Гинти подбежал к краю и посмотрел на то, что осталось от Лакса.

— Что это было?

— Мак, неужели ты думал, я позволю какому-то уроду творить здесь свои порядки, когда у меня есть ты? Совершенный человеческий организм без изъянов, созданный по моему образу и подобию?

— Было такое впечатление. — Мак-Гинти отступил от него на шаг.

— Зря ты мне не доверяешь, Трой. Я знаю, сколько ты сделал для меня. Ты мог все бросить и предаваться радостям жизни, но ты продолжил мое дело, поддерживал его все эти годы. К дьяволу, что за сопли, учти, ты это слышишь в первый и последний раз. Ты мне как сын, больше, чем сын, потому что мой настоящий сын оказался меня недостоин и лижет задницу Кейджу. А теперь уходим, пока нас не загребли за нарушение общественного порядка.

Звуки доносятся как из-под воды. В ушах звенит и трудно сделать вдох. Эвэлн. Увидеть его снова через пятнадцать лет, всего на мгновение, и снова потерять. Теперь уже навсегда. Рене сидит напротив, непривычно тихая и молчаливая, и в чертах у нее появилось что-то новое, до сих пор не виданное. Всюду кровь, на одежде, на руках, на лице. Невозможно поверить, что то, что она держала в руках два часа назад, все, что осталось от Эвэлна Лакса. Общество было шокировано этим демонстративным убийством, многие отвернулись от бродячих псов. Ненадолго. Ровно до тех пор, пока не узнало, кем был Лакс. И тогда оно ополчилось на тех, кто его скрывал все эти годы, а авторитет Гувер взлетел до небес. Но все это уже не важно, как будто из жизни ушел некий смысл. Она его не видела и не собиралась видеть, и встреча в суде была последней, оба это знали. Отчего же теперь мир как будто стал черно-белым, потеряв вкусы и запахи? И Доусон, вечный неизменный Доусон.

— Уведите девочку.

Рене послушно встала и вышла, ни на кого не глядя.

— Как вы себя чувствуете, агент Прайд?

— Я в порядке.

— Я был бы удивлен, если бы было иначе. С чего бы вам быть не в порядке из-за смерти одного из самых опасных преступников в мире? Ну и резонанс это вызвало. Я невероятно счастлив, что разгребанием этого дерьма занимается Мария. Кстати, вы знаете, что Лакс упал не просто так? Его пырнули ножом, а потом столкнули. Странная предосторожность, он бы и так не выжил. Если только они не хотели оставить некое послание. Вот что было пришпилено к его телу.

Рэйчел недоуменно развернула белый листок принтерной бумаги, заляпанный кровью. На нем фиолетовыми чернилами была нарисована большая бабочка.

 

Глава 56. Запрещенный прием

— Агент Дантон, к вам посетитель.

— Надеюсь, какая-нибудь обиженная красотка, которую нужно утешить?

— Нет, сэр, мужчина, сэр.

— О нет, я в этих делах не спец!

— Между прочим, гомофобия — признак скрытого гомосексуализма. — Наставительно изрек недавний учитель танцев Пьер Рошель, а теперь преподаватель восточных единоборств мистер Чен.

— Это придумали сами геи, чтобы их не били! — Фыркнул Дантон.

— Так что передать посетителю, сэр? — Робко осведомился еще не привыкший к базе курсант.

— Ничего. Сейчас иду.

Джо с ворчанием поднялся с дивана, вытер испачканные машинным маслом руки о штаны, и чуть прихрамывая, отправился в комнату для посетителей, праздно гадая, кто, кроме кредиторов, мог его навестить. База переживала не лучшие времена. После недавнего убийства одного из неприкасаемых членов Совета Кейджу в два раза сократили финансирование, и пришлось уволить большую часть обслуживающего персонала, заменив его проштрафившимися курсантами. Учитывая, что после международных соревнований многое нуждалось в замене и ремонте, агенты и курсанты пахали день и ночь, завидуя тем, кто умел засыпать стоя. В целях экономии даже свет горел не везде, были закрыты несколько этажей, зато еду давали бесплатную, но весьма гадкую.

Неожиданным посетителем оказался братец Курт.

— Тебе чего? — Невежливо спросил Джо.

Оказавшись в непривычной обстановке закрытой военной базы Курт чувствовал себя неуверенно, разом растеряв половину внешнего лоска. И небритый красноглазый от недосыпа Дантон, вдруг оказавшийся элитным киллером, уверенности ему не добавил.

— Слушай, Джо…

— Слушаю, рожай быстрее и катись отсюда.

— Эта твоя рыжая… она… она отсюда?

— Ну?

Курт вдруг вспыхнул и начал наливаться гневом. У него покраснело все лицо, затем шея, и Дантону показалось, что он сейчас лопнет, забрызгав все стены соком своего негодования.

— Она меня триппером наградила!

Неведомая сила подняла его в воздух, сжала горло и со всей сила приложила о стену. Курт захрипел, царапая ногтями руку Джо, но Дантон только сжимал кулак крепче, чувствуя, как под пальцами бьется артерия брата.

— Повтори?

Курт дернул ногами, и Джо отпустил его, потом прошелся по комнате и сел в кресло, стукнув ногтями о деревянный подлокотник.

— Подробности давай. Можешь в лицах изображать и на разные голоса разговаривать.

— Ты… псих ненормальный…

Курт сел на полу, судорожно ощупывая горло.

— Когда она у нас была, я ей дал телефончик. Обещал сто баксов. Думал уже, она не позвонит. А тут, недавно совсем, позвонила. Сказала, деньги нужны очень.

Джо прикрыл лицо рукой и покачал головой, потом посмотрел на Курта, как на полного придурка.

— Дальше что?

— Она приехала. С подружкой. Это вы ее подстригли так? В общем, подружка эта с сюрпризом оказалась.

— И какого хрена ты ко мне приперся? Я не венеролог.

— Как какого?! Накажите ее! Какого черта она творит?!

— Курт, а ты телевизор вообще смотришь? — Развеселился Джо.

— Сейчас не особенно, меня понизили в должности, и я…

— Ясно. С ней у тебя что-то было?

— С кем? — Не понял Курт.

— С Гувер! — Рыкнул Дантон. — С ней ты кувыркался?

— Нет… не успел. Только с этой ее…

— Ясно. Эту ее сможешь описать?

— Ну да. Я эту сучку на всю жизнь запомнил.

— Пошли со мной, будешь фоторобот составлять. — Дантон за шиворот поднял Курта с пола и потащил к аналитикам.

— Гизмо, есть разговор.

— Почему вы называете меня Гизмо, сэр?

— Потому что ты Гремлин. — Пояснил Дантон, запутав Стива еще больше. — Отвечай четко и по существу. Какого черта ты проглядел свою подружку?

— Сэр?

— Да-да! Птенчик мой, похоже, она собирается убить Билла. И ты у нее на очереди.

— Сэр?!

— Какой ты, Солджер, необразованный-то! Поясняю для тупых: она по очереди мстит всем, с кем не успела разобраться до своего побега. Курт предложил ей денег за ночь любви — взамен получил триппер и вылетел с работы. Мастерс чуть ее не убил — и теперь сам кандидат на вылет с базы, а ты знаешь, как у нас проворачивают эти дела. Рэйчел сломала ей нос — а она настроила против нее дочь и убила Лакса. Не поленилась же! Так как думаешь ты своим аналитическим складом ума, что она припасет для того, кто свинтил от нее к нехорошему злобному Мак-Гинти и даже не предупредил, что не умер, а потом явился, как ни в чем не бывало, и сразу променял ее на тридцатилетнюю аппетитную цыпочку с умопомрачительной растяжкой?

— Нет никакой Гувер. — Помолчав, ответил Солджер. — Гувер — это название проекта.

— Тогда какого черта Моритц все это вытворяет? Он, конечно, псих, но даже у психов есть система.

— И Моритца никакого нет, сэр. Так говорят специально, чтобы абстрагировать агентов.

— Тогда как тот, кого нет, устроил нам мини-апокалипсис с отсутствием кофе в автоматах?

— Я не говорил, что нет никого. Сэр, это ведь даже не человек. Это симбиот. Это не двое: хорошая Мерида и плохой Стефан. Это что-то третье, оно живет по своим законом. У этого… существа все смешано, я даже не вполне уверен, что оно осознает, кто оно и что оно.

— Сам ты не человек. — Фыркнул Джо. — Сам существо. Тебе, цыпленочек, нужно смотреть меньше ужастиков и больше заниматься простым физическим трудом. Так что иди-ка и принеси мне сэндвич с ветчиной и сыром. Считай, что это приказ. Пошел-пошел! И чтобы не смел заниматься другими делами по пути, даже если Мария Кри вздумает затаскивать тебя в душевую!

Дождавшись, когда шаги Солджера стихнут, Джо прошел к его столу и сноровисто исследовал ящики. Схемы, схемы, схемы, фото Татьяны, какие-то записки… все не то.

— Да не может этого быть. — Нетерпеливо прошептал Дантон. — Ты же ее брат. Вы же с ней, засранцы, связаны.

Но о рядовом Мериде Гувер у Солджера в столе и правда ничего не было. И это не могло не наводить на определенные мысли.

Глядя на Доусона, никто бы не сказал, что ему грозит увольнение с лишением всех званий. Глава аналитического отдела был не то что бесстрастен, он улыбался, и весьма искренне. Кейдж тоже не походил на того, под кем трещит синий лед. Только Мария Кри сохраняла хмурый вид, но довольной ее вообще редко кто видел.

— Зайдите, агент Дантон, не топчитесь на пороге.

— Скромный сержант не смеет войти в сборище высоких чинуш. — Хмыкнул Дантон, с трудом проглатывая гигантский кусок сэндвича, принесенного Солджером.

Соус капнул ему на грудь, Дантон собрал его пальцем и облизал, под выразительным взглядом Марии устроив из этого маленькое представление.

— Я рада, что пародирование плохих порноактрис является не единственным вашим талантом, агент Дантон. — Хмуро сказала она.

— И один из них обеспечил вам место в нашей великолепной тройке. — Доусон опять улыбнулся.

— У вас, что ли, день рождения, мистер Доусон? — Недоуменно спросил Джо. — Он же вроде летом.

— У нас второй труп члена Совета, агент Дантон. — Пояснил Кейдж. — Облитый смолой, обвалянный в перьях и вывешенный на всеобщее обозрение в центральном парке. Но вы и сами знаете.

Дантон утвердительно кивнул, не признаваясь, что на планерке банально заснул с открытыми глазами, и только поэтому не получил очередной штраф, доведенное до отчаяния начальство пользовалось каждым удобным случаем, чтобы содрать с сотрудников деньги.

— Учитывая, что состав Совета является строжайшей тайной, известной немногим, Моритц идет семимильными шагами. С другой стороны, теперь Совет знает о грозящей опасности, и найти его будет вдвойне трудно.

— И Совету общаться с простыми смертными тоже будет трудно. — Хмыкнул Кейдж. — Привыкли к всевластию, а теперь оказалось, что их также можно убить, причем весьма изощренным способом.

— Но это лирика. — Вставил Доусон. — Дантон, ты поедешь с нами. Со мной и директором Кейджем. Нас вызывают для консультации. Теперь мы вновь оказались нужными.

— Предстать перед Советом? — Присвистнул Джо. — Я-то вам зачем?

— В качестве сопровождения. — Ответил Доусон. — Неприлично мне, а тем более директору появляться в подобных местах без охраны.

Джо скептически фыркнул. Несмотря на разницу в возрасте и кабинетную работу, Доусон ни в какой охране не нуждался. Однако об этом мало кто знал, и это всегда давало Доусону небольшое преимущество в экстренных ситуациях.

— Так что собирайтесь, агент Купидон, через два часа вылет и поездка с петляниями в бронированном автомобиле с закрытыми окнами.

— Ладно, а почему именно я стал Избранным?

— Потому что им должен был стать первый, кто охренеет настолько, что без стука заглянет в кабинет. Хотя не думаю, что даже это способно заставить тебя сделать выводы.

И все-таки слова материализуются. Обиженная плачущая красотка тихо всхлипывала на складе боеприпасов, застенчиво сморкаясь в салфетку. Увидев Джо, она почему-то разрыдалась еще сильнее. К ее счастью, прошло то время, когда Дантона приводил в ступор вид плачущих женщин, рядовой Мерида Гувер, коварно ухмыляясь, в один из вечеров вынужденного безделья популярно объяснила Джо все механизмы этого процесса, с графиками и логическими взаимосвязями, начерченными маркером на стене, которую все равно надо было красить. Поэтому Дантон придал лицу должную меру участия и спросил специально поставленным голосом, что случилось и не может ли он набить лицо тому негодяю, который обидел бедняжку.

— О сэр! — Девушка улыбнулась сквозь слезы, потом уныние вернулось на ее лицо. — Здесь никто не поможет.

— Фантом всесилен. — Намекнул Джо, протягивая ей очередную салфетку.

— В том-то и дело, сэр! — Девушка качнулась и ткнулась Дантону лбом в плечо. — Фантом пропал!

Дантон ожидал чего угодно, но только не этого. Курсантка сотрясалась у него в объятиях, между истерическими всхлипами вываливая давно мучившую ее подноготную.

— Я несла поднос с едой, и поскользнулась, пол был мокрый! И вывалила все на агента Корса! Меня и запихнули разбирать дела на полгода! И все это время мы пахали, как проклятые, столько было нераскрытых проказ! И это только из тех, которые плохие, помощь штрафникам на отработках и прочее мы негласно уничтожали в шредере! А потом… мы даже не заметили, как это произошло… просто однажды обнаружили, что коробка для нераскрытых дел стоит пустая! Понимаете? Мы нашли виновников всех происшествий! И доска поклонения Фантому вся заклеена просьбами, конечно, некоторые исчезают, но это точно сами агенты и курсанты забирают, вы же знаете, как это происходит!

— И сколько его нет? — Уточнил Джо, чувствуя, что у него самого холодеет под ложечкой.

Совсем плохи дела у базы, раз ее покинул даже неугомонный призрак.

— Не знаю. — Девушка устала плакать и теперь только судорожно всхлипывала. — Больше двух месяцев точно. Сэр, он, конечно, больше вредил, и шутки у него были порой дурацкие, но теперь, когда его нет… как будто кто-то умер.

— Глупости. — Отрезал Джо. — Такое уже было один раз на моей памяти. Фантом пропал и не объявлялся полгода, все на ушах стояли. А потом опять начали дела путаться, крупа на складах рассыпаться, бомбы в столах взрываться и прочий беспредел.

— Правда? — Девушка перестала всхлипывать и подозрительно уставилась на снайпера.

— А мистер Доусон рассказывал, что в те времена, когда он был молод и сжигал рыжих женщин на костре за колдовство, они даже пытались изгнать Фантома. И изгнали, на целых два года, зато потом он вернулся и так оторвался на всех, кто хоть сколько-нибудь был замешан в этом деле, что попытки связываться с ним прекратились раз и навсегда.

— Так может, кто опять такой обряд провел?

— Тогда ему не поздоровится, когда Фантом вернется. — Хмыкнул Дантон. — Ну, беги, пока из-за тебя снаряды не заржавели. Развела сырость, понимаешь.

Девушка поспешно выбежала, забыв прикрыть дверь. Снайпер тут же согнал с лица улыбку. Конечно, Фантом появится снова. Через месяц, два или полгода. Просто потому, что курсанты, устав ждать возвращения своего бога, сами начнут творить его. Джо соврал, Фантом никогда не пропадал так надолго, да и появился не так давно, даже десяти лет не прошло. А значит, что тот, кто им был, погиб чуть больше двух месяцев назад. Агенты постоянно гибли на заданиях, курсанты реже, но на военной базе от несчастных случаях никто не застрахован. И все же сделалось жутко, как будто пол под ногами вдруг стал зыбким. Фантом за короткий срок своего существования успел стать непререкаемой величиной, вечным конкурентом самого Дантона, и то, что он так и пропал неразгаданным, неизвестным… Джо тихо вздохнул, вытащил с полки коробку с патронами и, насвистывая, отправился в личный отсек ждать вызова Доусона.

 

Глава 57. Часть 1. Блюз бродячих собак

Суровые начальники, вырвавшись на свободу, радовалось, как дети, и то и дело разражались до того идиотским смехом, что Дантон даже искоса поглядывал на их зрачки, подозревая в дегустации запрещенных препаратов. Люди Совета оказались еще большими задницами, чем Доусон, и очки у них были в два раза дороже. На шутки, подколы и откровенные оскорбления они никак не реагировали, и если бы Доусон не прикрикнул, возмущенный таким невниманием Джо полез бы драться с молчаливого одобрения Кейджа. Всю оставшуюся дорогу снайпер обнимался с винтовкой и обиженно рассказывал Доусону, какой он нехороший и как его не ценит.

Логово Совета со стороны оказалось весьма неказистым. Простой десятиэтажный дом, похожий на тюрьму, огороженный колючей проволокой и с решетками на окнах. Все те же молчаливые люди в дорогих костюмах сноровисто обыскали терпеливых Доусона и Кейджа, и верещащего Джо, отобрали у них средства связи и оружие, и провели к лифту. Спускался он долго. Потом их провели через длинный коридор и посадили в другой лифт, который спускался еще дольше.

— Какого хрена? — Не выдержал Джо. — Мы так в Китай доедем через земное ядро!

— А ты думал, тут кабинет, как у меня, агент Купидон? — Хмыкнул Доусон. — Совет не контактирует с посторонними.

— Прямо Мордор какой-то. — Ворчал Дантон, нервно ощупывая стенки лифта. — А если пешком, это сколько же наверх переть?

— Долго. — Коротко ответил Доусон и первым вышел в раскрывшуюся дверцу.

Первым ощущением Дантона было разочарование. Он ожидал увидеть примерно что-то вроде парящих в воздухе гигантских инопланетян в алых плащах и капюшонах, скрывающих лица, но все оказалось гораздо прозаичнее. Им не дали даже чести увидеть Совет во плоти. В гигантской круглой комнате на стенах висело одиннадцать экранов, с которых смотрели внимательные лица, еле видные в темноте. Два экрана не работали, но и оставшееся количество подавляло.

— Черт возьми! — Трагически провыл Джо. — Сейчас нам предложат перезагрузить матрицу!

Все лица недоуменно обратились к нему, и Дантон широко улыбнувшись, встал в эффектную позу.

— Это ваша охрана?

— Да. — Подтвердил Кейдж. — Очень талантливый специалист, специально обученный привлекать к себе все внимание.

— Уведите его. — Велел холодный электронный голос.

Джо уже приготовился драться, но увели не его, а Доусона.

— Мы хотим знать, что вы делаете для уничтожения Стефана Моритца, также известного как проект «Гувер».

— Мы делаем все возможное. — Уклончиво ответил Кейдж. — Стефан не просто гений, он также наш солдат, и знает все наши возможности, поэтому его втройне трудно поймать.

— Так же как и Куколку.

— Она тоже наш солдат.

— Ваши солдаты слишком часто стали нарушать свой долг.

— Это не так. Всего двое за всю историю существования организации.

— И этого хватило, чтобы подорвать общественную безопасность!

— Общество никогда не бывает в безопасности.

— Теперь МЫ в опасности, Кейдж!

— Мы тоже. Он знает, где нас искать.

— Мы уже обсуждали вопрос о вашей передислокации. Оставайтесь на месте. Это послужит вам уроком. Нужно было вовремя выдать Гувер. Ваш срок — три недели. Если за это время вы не принесете нам голову организатора группировки «Бродячии псы», то полетит ваша.

Экраны погасли, оставив Джо и Кейджа в темноте.

— Эм… так и должно быть? — Спросил Дантон, подождав три минуты в молчании, что явилось для него неслыханным подвигом.

— Нет. — Удивленно ответил Кейдж.

Джо чиркнул зажигалкой и прошел к лифту, нажал кнопку. Лифт не работал.

— Отойди. — Велел Кейдж. — Чертовы… где теперь искать Доусона?!

— Давайте пойдем через тайный вход. — Предложил Джо. — Сэр.

— Какой еще тайный вход?

— А вот этот.

Дантон подошел к противоположной стене и положил руку на прохладный шершавый бетон.

— Здесь она. Глаз-алмаз. Вот только как открывается?

— Отойди. — Велел Кейдж. — Сейчас. Посвети…

Дверь повернулась на смазанных петлях, и агенты быстро просочились в проход. Стали слышны топот, крики и стрельба.

— Опачки! — Прокомментировал Дантон, неаккуратно уволакивая Кейджа за высокую металлическую конструкцию.

Мимо них промаршировал строй избитых агентов Совета, конвоируемый несколькими вооруженными людьми в форме без знаков отличия.

— Все чисто. — Доложил по рации один из них. — Это подстава, их тут нет.

— Тогда взорвать там все к дьяволу! — Ответил раздраженный знакомый голос, от которого сердце сбило ритм.

— Дантон, надо уходить. — Сквозь зубы прокомментировал тоже все слышавший Кейдж. — И как можно быстрее.

— Есть уходить, сэр! Прикажете следовать за этими?

— Нет. Пойдем в другую сторону. Это здание в форме цилиндра, обойдем их справа.

Здание было огромным, и всюду виднелись следы короткого, но яростного боя. Джо обзавелся автоматом и парой гранат, Кейджу достался пистолет и нож.

— Моя девочка не простит мне! — Уныло сказал Джо, проверяя, как ходит затвор. — Лежит сейчас одна, ждет, думает, где я, а эти лощеные хмыри алчно смотрят на нее своими рыбьими глазами и так и мечтают залапать ее своими жирными пальцами! Ну, если я хоть один отпечаток на ней увижу!

— А что с вашей знаменитой курткой, агент?

Джо поджал губы. Любимую куртку снайпера недавно осквернила его номер второй, а именно зашила рваную подкладку и карманы, и обработала старую вытертую кожу специальным средством от старения. Джо так на нее наорал, что довел бедняжку до нервной икоты. Гувер была единственной, кто ничего не пытался сделать с его курткой, разве что то и дело засовывала во внутренний карман конфеты, которые не любила, и которые ей постоянно дарила Рене, к вящей радости самого Дантона. И его винтовку она тоже никогда не лапала, только смотрела, как он перебирает ее и смазывает маслом детали, и при этом взгляд у нее был такой, что Дантону иногда даже становилось неловко, и он принимался пошло шутить.

Уйти далеко им не дали. Засада ждала на лестничном пролете, и как только Джо и Кейдж прошли два этажа, за спинами у них прогремел взрыв, сверху полетели куски бетона, пыль, и обломки мебели. Кейджа отшвырнуло куда-то вбок и погребло под куском лестницы, Джо принялся отстреливаться, но врагов было больше, чем патронов, и он их только разозлил.

— Сдавайся и умрешь быстро! — Проорал, наконец, тот, кто был у них за главного.

— А варианта, где я выбираюсь отсюда и веду ваш бравый строй в тюрьму, нет?

— Тогда умрешь медленно! — Радостно решили с другой стороны.

Джо осторожно высунулся из укрытия, подобрал с пола кусок бетона и швырнул его вперед. Один из противников молча рухнул на пол, остальные злобно взвыли и ускорили наступление, на всякий случай отстреливаясь, им патронов было не занимать. Дантон еще раз выглянул, рискуя получить пулю в голову. Вдруг все здание словно вздохнуло, медленно содрогнулось и пришло в движение. И только потом раздался глухой звук взрыва. Джо подкинуло и больно приложило спиной о железку, если бы он не успел сгруппироваться, то сломал бы спину. Истерически взвыла сирена, включилось красное аварийное освещение, постоянно мигающее, как на дешевой дискотеке. Противники попадали, многих придавило, что отнюдь не улучшило им настроения. Джо прижался адски болящей спиной к тому, что осталось от парапета, и изо всей силы сжал в кулаке жетоны. Сколько раз уже приходилось умирать, но привыкнуть к этому невозможно. В ладонь врезалось еще что-то, и Дантон недоуменно вытащил из-за ворота цепочку. На ней, между жетонами, висела серебристая пуля, личный сорт героина Гувер. Решив, что хуже быть не может, Джо без колебаний повернул тонкую резьбу и вытряхнул на ладонь маленький металлический цилиндрик, по боку которого побежали красные буквы. «Покинуть место дислокации или уничтожить противника в радиусе двухсот метров?».

— Уничтожить противника! — Прохрипел Джо.

Ничего не произошло, все так же выла сирена и мигал красный свет.

— Давай! — Джо тряхнул цилиндрик, переставший писать послания, но он не отреагировал.

Убивать его тоже почему-то уже никто не рвался. Дантон еще раз высунулся из укрытия, но никого не увидел. Решив, что терять нечего, снайпер вылез еще больше и увидел странное зрелище. Вокруг него в скрюченных позах валялись тела.

— Срань господня! — Выдохнул агент Купидон. — Твою мать! Вот дерьмо!

Выдав положенный в таких случаях запас ругательств, Джо обобрал трупы, начинавшие разлагаться с невероятной скоростью. Долг требовал найти тело Кейджа и вынести его наружу, чтобы похоронить со всеми почестями, как бы ни хотелось бросить все и свалить из этого жуткого места. На мертвых уже невесть откуда начали слетаться жирные мухи. Переступая через груды мусора, Дантон, чертыхаясь, пробрался к тому месту, где в последний раз видел Кейджа, и застыл. Тонкая фигурка, ругаясь сквозь зубы, с усилием откатывала камни сорванными пальцами. Увидев Джо она застыла на мгновение, потом снова принялась за работу.

— Чего вылупился, иди помоги! Не видишь, у меня сил не хватает? Да не этот, а то на него вся конструкция рухнет! Этот тащи!

Из-под завала раздался громкий стон.

— Корки, потерпи, дружище! — Мерида обеспокоенно заглянула вниз. — Тут твой парень подошел, сейчас мы тебя вытащим.

 

Глава 57. Часть 2. Повелитель мух

— Сте-е-еф! — Простонал Кейдж. — У меня нога сломана.

— Главное, что между ногами все цело. — Успокоила его Гувер. — Цело же? А то может тебя добить, а не вытаскивать?

Общими усилиями они вытащили директора из-под обломков лестницы.

— Ну и везучий же ты, черт! — Гувер ткнула его кулаком в плечо. — Нет, нож твой мне не нужен, у меня свой есть. Сейчас глянем твою ногу.

Кейдж как-то виновато глянул на совершенно невменяемого Дантона, и болезненно сморщился.

— Двойной. — Констатировал Моритц. — Сустав цел. Эй, малыш, найди-ка шину.

«Малыш» молча развернулся и отправился на поиски, проклиная про себя Совет, пропавшего Доусона и решившего вдруг свихнуться Кейджа.

Вернувшись с обрезком пластиковой трубки, Джо передал его Кейджу, и Моритц сноровисто примотал его к ноге друга обрезками его же штанины.

— Как нам выбраться?

— Это чертово здание имеет лестницы на каждом этаже в разных концах. Лифт не работает. То есть, нам надо будет подниматься двадцать этажей, таща тебя на горбу. Учитывая, что взрыв здесь все перевернул вверх дном, путешествие будет не из приятных. Эй, малыш, а что у тебя со спиной?

— С лестницы упал. — Буркнул Джо.

— Херово. — Моритц нахмурил рыжие брови и пожевал губами. — Я Корки не дотащу. Надо было ее побольше делать. Но у меня времени не хватило.

— Кого ее? — Не понял Дантон, разглядывая непривычно короткие рыжие волосы.

Ощущение было такое, будто Рид лишилась руки или другой не менее важной части тела.

— Ее. — Моритц ткнул себе в грудь. — Она гибкая и быстрая, но силы в ней нет, а это не очень приятно, знаешь ли, после того, как привыкнешь на спор гнуть подковы. И грудь надо было побольше делать. Как тебе вообще?

Он повернулся к улыбающемуся Кейджу.

— Нравится моя девочка? Само совершенство! И не говори, что тебе некогда об этом думать, я же видел твою секретаршу, старый развратник! Жаль, что с Аделью не срослось, она была еще лучше, но что толку жалеть о несделанном? А вот Стив меня расстроил. Не надо было его брать как контрольный образец, он как паршивая овца в стаде.

— Мы будем трепаться или пойдем? — Не выдержал Джо.

— Спиной повернись. — Скомандовал Моритц.

Джо поймал взгляд Кейджа, тот кивнул. По спине прошлись знакомые пальцы, резко ткнули в район поясницы.

— Вот. Надолго не хватит, но болеть не будет. Считай, почти как анестезия.

— Спасибо. — Кивнул Джо, глядя в глаза совершенно немыслимого цвета, сиреневого у зрачков, и зеленого по краям, как будто капнули краски на мокрую бумагу.

— А у тебя не было брата-близнеца? — Спросил он, взваливая Кейджа на спину. — Вам надо сесть на диету, сэр!

— Нет. — Хмыкнул Моритц, уверенно ведя его через завалы к одному ему известному выходу.

— Точно?

— Абсолютно!

— И не должно было быть? Я раз смотрел фильм, «Нерожденный» называется…

— Да пошел ты, извращенец, нет во мне нерожденного близнеца! А вообще, идея знатная, есть такое исследование…

Нести Кейджа было тяжело, а смотреть, как Моритц задумчиво облизывает разодранные костяшки пальцев — еще тяжелее. Дантон взмок под весом начальника, и Мортц объявил короткий привал.

— Что ты вообще здесь делаешь? — Спросил Джо, с ужасом понимая, что он уже испытывает к потенциальному врагу симпатию, и нисколько не ассоциирует его с рядовым Меридой Гувер, как ни старается.

— Охочусь на Совет. — Серьезно ответил он. — Только их здесь не оказалось. А так хотелось устроить завтра очередное показательное выступление. Кто же знал, что и вы, придурки, сюда сунетесь?

— Нас пригласили озвучить план по твоей поимке. — Объяснил Кейдж, пытаясь устроиться поудобнее.

— Расскажи мне, я тоже послушаю. — Развеселился Моритц. — Ох Корки, неужели ты думаешь, что сможешь меня обставить?

— Зачем ты вообще все это делаешь? — С отвращением спросил Джо, незаметно массируя спину.

— Для веселья. — Пожал плечами он.

— Ты убиваешь людей.

— Ты тоже.

— Это другое.

— Да ну? Все люди одинаковы. Я даю им, то, чего они хотят — справедливость. А справедливость жестока. Ты когда-нибудь бывал в суде, на процессе, когда всем известно, что осужденный виновен, но не хватает доказательств — и он выходит на свободу. Это глупые правила социума, кучки организованных овец. Я же одиночка, и я выше этого.

— Считаешь себя пастухом?

— Ну что ты! — Развеселился Моритц. — Пастухи — это Корки, его Мария и его Доусон. А я — пес Господень!

— Прекрати, Стеф. — Поморщился Кейдж. — Не пудри мозги парню. Это мой лучший снайпер, и он мне нужен.

— Да? — Моритц взглянул на Джо с разгоревшимся интересом. — Выучка или природный дар?

— Физиология. — Ответил Джо. — Глазомер, реакция, доли мозга и все такое.

Моритц присвистнул.

— Действительно, редкий случай. Ладно, Корки, оставлю его тебе, мне, в принципе, своих хватает, да и я теперь могу форменные чудеса. Пошли, если вы отдохнули, недолго осталось, ха-ха!

— Когда ты решил, что уйдешь? — Спросил Кейдж после непродолжительного молчания. — Я так и не узнал.

— После того, как меня едва не затащили под трибунал из-за тех двоих ублюдков. — Моритц остановился на мгновение, передернул плечами и зашагал дальше.

— Понимаешь, какое дело. — Обратился он к Джо. — Это было в нью-йоркской подземке. Не помню, за каким дьяволом меня туда понесло, но не в этом дело. Я ехал в вагоне, и вдруг на одной из станций зашел старичок и попросил милостыню. В это трудно поверить, я не сентиментален, но было в нем что-то… черт меня дери, если у него за плечами не было длинной благородной жизни и прочего высокопарного дерьма. Он был чистенький и опрятный, милейший старичок, и я даже приготовил для него двадцатку, как увидел сначала одного, потом второго. За ним шли двое ублюдков с такими рожами, браток, что и святому захотелось бы воткнуть им по перу в глазницы. Ясно, что они его пасли, и отбирали все, что он собирал. И мне вдруг стало так мерзко, что я убрал свою двадцатку, вышел из метро и нажрался в хлам в ближайшем баре.

— Понять можно. — Любопытно вставил Джо. — А за что трибунал?

— За то, что я отследил этих ублюдков и подвесил обоих за яйца. И меня привлекли за их посиневшие рожи с вываленными языками, и если бы не Корки, то я бы сейчас с тобой не разговаривал, да Корки? И тогда я понял, что Бог равнодушен, и значит, все можно. Тогда я убил еще одну женщину, просто так, потом вторую, третью, и никто ничего мне не сказал. Видишь ли, браток, что я понял… Бог-то зол. Нет добра, есть отсутствие зла. Поэтому, когда ты творишь то, что трусы называют злом, Бог смотрит на тебя благосклонно, но как только ты идешь против его воли — трибунал, и ты получаешь по заслугам. Понял?

— Да ты больной придурок!

— Есть такое. Такой Бог меня не устраивал, и поэтому я пошел против. Моим Богом стал разум, который всемогущ и не знает преград, и воля, чтобы творить все, что мне вздумается.

— А как же, черт тебя дери, дружба? Любовь? Долг там, честь и прочее дерьмо?

— Мальчик мой, дружба суть оковы на желания. Корки мой друг, и связывает меня по рукам и ногам, потому что знаю, ему будет неприятно, если я развернусь во всю мощь. Знаю, что ты это ценишь, Корки, не благодари. Любовь? Это извращенная форма дружбы. Я знал многих женщин, некоторые были умны, но каждая становилось ужасно тупой в определенные моменты жизни. Словами не передать, как меня это расстраивало. Была только одна действительно умная женщина, которая не позволила себя одурачить и ни на йоту мне не поверила, да и ту я сам сделал. Что касается долгов, то я как раз сейчас занят выплатами.

— Он все врет. — Сказал вдруг Кейдж, открывая страдающие глаза. — Не верь ему, Дантон.

— Вру. — Весело согласился Моритц. — Все врут. Поэтому надо не слушать, что человек говорить, а смотреть, что он делает и зачем. Сгружай его, малыш, мы пришли.

Дантон, давя стон, осторожно спустил Кейджа на пол. Место, в котором они остановились, ничем не отличалось от остальных.

— Здесь второй лифт. — Объяснил Моритц, сочувственно глядя на друга. — Если нам повезло, он не пострадал от взрыва. Ты держись, Корки, скоро поедешь в больничку, тебе наложат гипс, вколют обезболивающее, и ты снова усадишь зад в мягкое кожаное креслице, и будешь разрабатывать планы по моей поимке.

— Стеф, что ты творишь…

— Не сейчас, мин херц, у твоего лучшего снайпера не так много времени осталось. Я имею ввиду, что спина у него скоро отойдет. Пошли, Джо, посмотрим лифт, а ты посиди здесь и никуда не уходи, мы скоро.

С виду лифт был цел, но не работал.

— Надо перезагрузить систему. — Исследовав щиток, заявил Стефан. — Дьявол, так и током может долбануть.

— Есть инструменты? — Спросил Дантон, разглядывая не щиток, а рыжий затылок с завивающимися колечками волос.

— Есть. У меня в лаборатории. Подержи вот здесь. И не прикасайся к…

— Сам знаю! — Огрызнулся Джо. — Я вот раньше понять не мог, и почему Кейдж тебя сразу не прибил.

— Теперь понял? — Невнятно спросил Моритц, зажав зубами пару проводков.

— Теперь понял.

Джо осторожно вставил в разъемы вывалившиеся штекеры.

— Что там было, в той пуле? Отчего все вдруг сдохли?

— Ядовитый газ, заставляющий белки распадаться.

— А я почему не?..

— Противоядие.

— А Кейдж?

— Противоядие. — Моритц строго посмотрел на Джо. — Он же мой друг.

— Друг?! — Рыкнул Джо, хватая тонкую шею и поднимая легкое тело вверх по стене. — Кого ты думаешь обмануть? Кем бы ни был Моритц, он точно не разговаривал цитатами из фильмов!

— Джо! — Голос еле вырывался из стиснутого горла. — Джо! Отпусти! Ты… меня… задушишь… опять…

Снайпер ослабил хватку, и Мерида, кашляя, схватилась за горло.

— Что ты творишь?! — Яростно зашептал Дантон, с каждым словом прикладывая ее спиной о стену. — Что ты вытворяешь?! Ты, маленькая, подлая, двуличная, ехидная…

— Да-да, ты все точно описал. — Устало усмехнулась Гувер, болтаясь в его руках, как тряпичная кукла.

Дантон престал ее трясти и просто обнял. Прижал так, что у нее затрещали ребра. Пальцы зарылись в непривычно короткие волосы, сошлись на затылке.

— Хочу тебя! — Жарко выдохнул он ей в висок. — Прямо здесь. Сейчас.

— Момент неподходящий! — Ответила Рид, но все же поцеловала его, жадно и крепко, вцепившись в плечи, как клещ.

— Скоро все кончится. Скоро все… — невнятно шептала она между поцелуями.

Потом вдруг с неожиданной силой резко оттолкнула Джо, с оттягом вытерла рот и сплюнула на пол.

— Ну ты и пидор!

Резко щелкнула рубильником, и лифт засветился.

— Счастливо оставаться! — С хохотом крикнула она, запрыгивая в него. — Передай Корки, что он едет следующим рейсом!

Наверху ее уже ждали. Неприятно выходить из лифта под дулами двух десятков автоматов.

— Досадно, правда? — Осклабился Доусон. — Где Дантон и Кейдж?

— В добром здравии. Эй, Доусон, скажи своим людям, чтобы убрали оружие, а то хуже будет.

— С чего бы? Твои люди все у нас.

— У меня есть еще. А вот второго меня нет ни у кого.

— Не думаешь ли ты, что ты очень важная птица?

— Не думаешь ли ты, что мной не было предусмотрено подобное развитие событий? И я не птица, детка, я Вельзевул!

Моритц театрально взмахнул руками, и на агентов неизвестно откуда, поднялась целая туча мух. Она была такой густой, что закрыла видимость на несколько метров вокруг, насекомые бросались на людей, кусали их до крови, забирались в уши, рты и глаза. Кто-то, не выдержав, принялся стрелять, но насекомых это не остановило. Через несколько минут, когда поднялся лифт с Дантоном и Кейджем, насекомые уже снова мирно ползали по камням, и агенты, матерясь, с хрустом давили особо нерасторопных ботинками.

 

Глава 58. Право сильного

Вернувшись в убежище, которое мало чем походило на закрытый бункер, и вообще являлось шикарным частным зданием, Гувер первым делом направилась в подвал. Кивнула охранникам и прислушалась к звукам, раздающимся из-за белой железной двери.

— Давно не орет?

— Дня два. — Ответил тот, что стоял справа.

Гувер хмыкнула, потом озабоченно потерла пальцем бровь.

— Открывайте.

За дверью была небольшая камера, а у задней стены, прикованная цепями, сидела Куколка. При виде Гувер она подняла грязную всклокоченную голову и облизала пересохшие окровавленные кубы.

— Лучше? — Хладнокровно поинтересовалась Мерида.

— Иди ты… — прохрипела блондинка.

— Напоить. — Велела Гувер, разгибаясь. — Жрать не давать. И кровь на анализ. И пункцию…

Спустя полчаса ароматно пахнущая Куколка с огромным тюрбаном из полотенца на голове сидела на столе доктора Моритца и болтала ножкой, наблюдая, как солнце играет на рыжих волосах человека, склонившегося над микроскопом.

— Ну?

— Ты скажи. — Рыжая голова поднялась. — Чувствуешь что-нибудь?

— Как-то… не слишком приятно.

— Сначала все неприятно. Твой организм учится самостоятельно вырабатывать адреналин. Ему нужно время. И поменьше острых ощущений, иначе угробишь мой эксперимент.

— И надолго это?

— Пока временно. Сыворотка нестабильна.

— Временно?! — Куколка вскочила со стола, в гневе раздувая тонкие ноздри. — Я чуть не сдохла там от боли! Мне казалось, я с ума сойду!

— Вот потому тебя и обездвижили.

— И ты мне заявляешь, что придется это вытерпеть опять?!

— Может, и не придется. Я работаю.

— А Хейли?! Она этого не выдержит!

— Выдержит. Ее изменения еще не так глобальны, как твои.

— Слушай, ты…

— Что? — Моритц лениво улыбнулся. — Что ты имеешь мне сказать, птичка моя? Ничего? Так захлопни клювик и лети отсюда, пока не начали выщипывать твои яркие перышки. У нас впереди тяжелое время. Веселое. Но тяжелое. И мне надо приготовиться.

Ванная была наполнена горячим паром. Рыжая девушка полулежала в ароматной воде и разглядывала свое тело, будто впервые его видела. Длинные волосы плавали по поверхности, похожие на водоросли, а белая кожа казалась полупрозрачной. Лениться было ужасно приятно, но деятельная натура не давала долго сидеть на месте. Девушка выбралась из ванной, небрежно завернула волосы в полотенце и прошла в комнату, капая на дорогой белый ковер с длинным ворсом, и не обращая внимания на ожидающего в кресле мужчину. Остановилась перед зеркалом и принялась критически себя разглядывать.

— Так жалко моих бедных маленьких мальчиков. Они бы сейчас уже выросли, и мне не пришлось бы довольствоваться этим. Хотя знаешь, Мак, быть в теле женщины, быть способным делать с ним все, что хочешь… они даже ходят по-другому, чувствуют. Другой вкус, другие запахи, другой болевой порог. Интересно, как чувствуют животные? Можно попробовать, но сохранится ли разум человека? Есть ли дорога назад?

— Это все, о чем ты можешь сейчас думать? На нас объявлена травля, знаешь, сколько Совет обещал за наши головы? Везде наши ориентировки…

— Но никто нас особенно не ловит, мой дорогой. Тебе нужно расслабиться. И я знаю, что мы сделаем. Тебе нравится это тело?

— Что… что ты имеешь ввиду?!

Девушка рассмеялась.

— Ах ты извращенец! Я же тебе в дедушки гожусь! Нет, я имею ввиду кое-что другое. Как насчет небольшой охоты?

— Дантон, зайди.

— Как вы, директор?

— Жить буду, но некоторое время хуже, чем хотелось бы. Что ты скажешь?

— Много чего. Сегодня на обед давали кашу с кусочками колбасы. Кто это придумал и зачем? Пришлось выковыривать и есть. Эти долбанные курсанты так намыли пол, что теперь на нем можно кататься, что они и делают. Какой-то урод разрисовал портрет президента в главном холле маркером…

— Что ты скажешь о Стефе?

Вместо ответа Дантон вытащил пачку сигарет и глубоко затянулся, хотя в палате курить было нельзя.

— Вот как тут бросить? Стеф как Стеф. Вы простите, сэр, но он больной на всю голову, хотя и с огоньком.

— Ты бы его смог пристрелить?

— Прикажите?

— Нет. Не сейчас. Но смог бы?

— Я солдат, сэр.

Кейдж усмехнулся.

— Ясно. Подойди к Доусону и передай ему, что пока я не смогу передвигаться, он будет моим временным заместителем. Особо подчеркни слово «временным», в последнее время Грегори и без того нервный.

— А повышения он давать сможет?

— И не мечтай. Я тебе доверил номера второго, и что ты с ней сделал?

— Эм… что?

— Ничего. Вот поэтому и никакого повышения. Иди отсюда, Дантон.

— Грегг, мы можем поговорить серьезно?.. Ой, вот только не надо этого сейчас!

Глядя на заливающегося истерическим хохотом Доусона, Дантон не выдержал и сам рассмеялся.

— Браво, Джо, ты сделал мой день!

— Приятно знать, что я не последний человек в твоей жизни. Слушай, ты ее видел…

— А вот это ты брось. — Мигом посерьезнел Доусон. — И даже разговора не заводи.

— Грегг, я тебе клянусь…

— Дантон! Я же сказал…

— Знаешь, чем я от вас отличаюсь? Я вижу такие вещи, которые вы не видите. Это не Моритц, Грегг, я же видел, как она может притворяться…

— Слушай, Джо… — Доусон тяжело вздохнул, сморщился и сел, сложив пальцы домиком под подбородком. — Ты, конечно, уникальный, но на это дело работают лучшие умы. Поверь, у нас есть план. И, за исключением некоторых выкидонов, все идет по плану. Если бы не Рэйчел с ее дурацкой истерикой, можно было бы избежать многих… недоразумений. А теперь ты видишь сам, к чему приводит несоблюдение элементарных инструкций, входящих в стандартную брошюру. Мы делаем, что можем, а ты делай то, что должен.

— Ты черствый сухарь! — Обиделся Дантон. — Крючок кабинетный! Я тебя больше не люблю, все кончено, забирай свои вещи!

— Ты еще пригрози, что к маме уедешь!

— Ты меня доведешь — уеду! — Пригрозил снайпер и поспешно ретировался, чтобы не пообещать в запале еще чего лишнего.

Самолетик Гувер стоял в самом углу ангара, маленький и одинокий. Джо забрался в кабину, которая успела пропитаться странным запахом. Он сунул руку под сиденье и достал твердую сушеную рыбину, успевшую покрыться разводами соли, и бутылку с надписью на иностранном языке. В бутылке была водка, которую Дантон немедленно продегустировал, потом подумал, и наполнил свою фляжку, предварительно допив из нее остатки виски. Попробовал закусить рыбой, но ничего не вышло.

— Так не делают. — Сказал он вслух. — Так не уходят.

Мастерс сказал, что от Куколки у него не осталось ничего, что бы о ней напоминало. С тех пор Джо не был у себя в квартирке, чтобы вдруг не обнаружить того же самого, хотя его порой и терзала совесть из-за оставленного там в одиночестве Валли.

Не оставляют рыбу в самолете, если собираются бросить его навсегда. У Рид, конечно, все было под влиянием настроения. Но не настолько же, чтобы в один прекрасный миг взять и начать захватывать мир. Она бывала разной: веселой, грустной, трогательной, забавной, невыносимой, строгой, презрительной, щедрой, великодушной, подлой, язвительной, злой. Но сказать, была ли она плохой, ровно как и хорошей, Джо бы не смог. И она его любила. Однажды он проснулся и увидел, что она не спит, а, приподнявшись на локте, смотрит на него, и взгляд у нее был при этом такой, что Дантон жутко смутился. Поняв, что он заметил, Рид ужасно расстроилась и даже расплакалась от огорчения, а потом наорала на него и пропала на три дня. Дантон особенно на свой счет не обольщался, ожидая, что рано или поздно она поймет, какая огромная разница между умницей с блистательными перспективами и вечным сержантом с постоянными долгами, а пока было можно, наслаждался тем, что было с кем обсудить новый фильм и перемыть кости знакомым агентам. И еще она знала, что у него за работа, и, в отличие от гражданских девушек, ей можно было, вернувшись с задания, все рассказать, не ожидая, что она сползет в обморок, и даже получить пару дельных комментариев между затрещинами, пока она занималась обработкой мелких ран и ссадин.

И все это никак не вязалось с тем, чем она сейчас занималась. Это больше напоминало какой-то дикий вестерн, и переходило все грани разумного. Народ, возжелавший тотальной справедливости, сходил с ума. Каждый день что-то взрывали, на улицах то и дело находили трупы наркоторговцев и наркоманов, громили бандитские притоны, избивали проституток, дети не ходили в школы, закрывались магазины и офисы. Полицейские массово увольнялись, и не потому, что не справлялись с этим хаосом, а потому, что сами жаждали нести справедливость. Снайперу же деваться было некуда, поэтому он засунул рыбу обратно под сиденье и отправился в группе добровольцев патрулировать город.

Демонстранты громко требовали освободить нарушителей порядка, бросались гнилыми овощами, пытались драться, и Джон уныло думал, что полностью с ними согласен, но работа есть работа, а потому одевай шлем, бери дубинку и не забудь делать вид, что тебе все это доставляет огромное удовольствие. Чувствующие себя в безопасности главы преступных группировок охамели и грозились толпе, она отвечала возмущенным ревом.

— Заткнитесь, вы! — Проорал Джон, треснув прозрачным щитом об асфальт.

— Выдайте их нам! — Кричали из толпы.

— Это преступники!

— На них клейма негде ставить!

— Где доказательства?! — Проорал в ответ Винченцо Фальконе. — Это голословные обвинения! Вы не имеете права!

— Право сильного! — Проорала в ответ толпа. — Бей их!

Группка полицейских не могла с этим справиться, озверевшие люди смяли их, вытащили из клетки верещащих заключенных и унесли куда-то вдаль, а оставшаяся топа принялась остервенело кидаться на копов, и Джон простился с жизнью. Доказывать, что он, в общем-то, сам бы с удовольствием поучаствовал в линчевании ненавистных мерзавцев, было бесполезно, да его никто бы и не услышал, поэтому он просто закрылся щитом, принявшись считать отпущенные ему секунды.

Внезапно удары прекратились, и толпа отхлынула, раздались радостные крики. Полицейских растащили и поставили перед высоким черноволосым мужчиной, явно ожидая, что он произнесет приговор. Мак-Гинти знали все, а потому Джон только покорился неизбежному.

— Что же вы делаете? — С укоризной обратился он к людям, внимательно оглядев избитого измученного Джона с коллегами. — Эти люди защищают вас, а вы убиваете их.

— Смерть копам! — Крикнул кто-то, но в голосе не было уверенности. — Они защищают преступников.

— Они защищают закон! — Резко ответил Трой. — И не их вина, что этот закон несовершенен! Они просто делают свою работу. Они, черт возьми, умирают за вас, хотя их никто не заставляет становится полицейскими! Так может, вы будете благодарными?!

Его ярость хлестнула, как плеть, люди смущенно потупились и начали расходиться.

— Простите. — Мак-Гинти посмотрел прямо на Джона, и парень облизал пересохшие губы. — Я виноват. Они совсем озверели.

— Мы понимаем. — Хрипло ответил Джон. — И мы рады, что столько швали полегло. Но люди боятся…

— К страху можно привыкнуть. — Улыбнулся Трой. — И тогда страха не станет. Но мне нужно идти. Сегодня весь день спасаю полицейских. Берегите себя.

— Отлично смотрелся, Мак. — Насмешливо поприветствовала его бледная девушка с двумя рыжими косами.

Мак-Гинти вздрогнул.

— Черт. Не узнаю тебя в этом виде.

— Пригодилась Адель. Как она со стороны?

— Странно. Как будто на одного человека наложили несвойственную ему мимику и пластику.

— Никак не привыкну к ее рту и губам. Такое ощущение, что мне их ниткой сжали. И голос какой противный!

— Обычный. Долго мне еще играть в благодетеля?

— Терпи, Мак, ты же хотел править миром? Мир завоевывают любовью, а не войной. Но если тебе все осточертело, предлагаю плюнуть и пойти пострелять по заключенным. Или взорвать очередную тюрьму. А можно запустить ядовитый газ в какой-нибудь хоспис и избавить всех, кто там лежит, от мучений. Мак, мы, черт возьми, прекрасны, как никогда! Ты думаешь, это просто так? В городе не осталось ни одного твоего соперника, все более-менее важные шишки убиты, шестерки в панике, мы разрушили весь преступный бизнес, очистили тюрьмы, перебили маньяков, педофилов, людоедов и так далее, это обновленный умытый кровью мир! По одному твоему слову люди бросятся в бой и умрут. Стоит сказать овцам, что они волки, как они верят, ха-ха! Это ли не сила?

— Ты все время говоришь «мы». — Хмуро сказал Трой. — А «мы», это «ты».

— Опять ты за свое. Я просто помогаю тебе. Я же говорю, этот мир мне не нужен. Я просто хочу жить. Нельзя так просто пережить смерть. Я все время вижу пустоту, и она зовет меня. И я пытаюсь забыть о ней, и кажется, что мне удается, но стоит закрыть глаза, как тысячи голосов поют мне о смерти. Все не так. Все пошло не так!

Моритц из всей силы ударил кулаком о стену, содрав костяшки пальцев до мяса.

— Успокойся! — Трой схватил легкое тело за локти и встряхнул.

— Успокоиться? А ты когда-нибудь умирал, Мак?! Знаешь, что чувствует оживший труп? Поэтому я уничтожу все, что смеет мешать мне!

— Это мне нравится. — Осклабился Мак-Гинти.

— Нет в тебе созидания, Трой! — Моритц шутовски похлопал его по плечу. — Знаешь что? Хочешь сыграть в игру? И пригласить на нее Доусона с людьми?

— Ты нашел убежище Совета?!

— На этот раз настоящее. — У Мортца заблестели глаза, бледное лицо раскраснелось. — Ты же знаешь, что делать? Пусть они будут там к развязке. Заодно покончим с ними. Но сперва пусть посмотрят, на кого дерзают восстать. И навести свою девушку, Мак, заходишь ты или нет, я все равно знаю, где ее искать. Я же сказал, она мне не нужна.

 

Глава 59. Пес Господень

— Стив… Стив! Стивен! Да проснись же ты!

Солджер в последний раз громко вскрикнул и открыл глаза, успев перехватить занесенную для пощечины руку Татьяны. Шпионка сдавленно охнула, запястье стиснуло будто клещами. Впрочем, Солджер тут же извинился и убрал руку, из синих глаз вглубь зрачков медленно втягивалось сиреневое безумие.

— Все в порядке. — Сказал он. — Я в норме.

Кому другому агент Михайлофф не поверила бы, но Солджер — другое дело. Раз говорит, что все порядке, значит, действительно, порядок. С другой стороны, понятия о порядке у аналитика Гремлина были свои.

— Таня, я скоро уеду. — Бросил он, натягивая форменную куртку, коротко кивнул и вышел из отсека. — К обеду не жди.

Татьяна улыбнулась. Солджер был, наверное, единственным человеком, который не коверкал ее имя. По-русски он пока с ней не разговаривал, но уже был на полпути избавления от акцента. И еще он играл на скрипке. Она порой дразнила его Шерлоком и однажды подарила трубку.

— Что значит, не знаете, откуда у вас деньги?! — Бушевал агент Картер, доведенный до белого каления спокойствием толстого полицейского капитана. — И вы не пытались отследить дарителя? Следовать за курьером?!

— Дареному коню в зубы не смотрят. — Спокойно ответил капитан, сложив руки с сарделькообразными пальцами на объемистом животе. — Мы сейчас переживаем трудные времена.

— Не настолько, чтобы принимать подарки от террористов! Откуда вы знаете, где бешеные псы их взяли?!

— Бродячие. Не могу же я побежать и вернуть их, агент?

— Вы обязаны были их отследить!

— Из-за беспорядков в городе нам урезали финансирование, и мы не смогли восстановить поврежденные камеры слежения. Но мы можем предоставить то, что есть, в полное ваше распоряжение.

Это «то, что есть» Картер уже видел. Мутное изображение, ничего не разглядеть, даже с помощью специальной аппаратуры. Парень с кейсом принес огромную сумку, в ней обнаружилась огромная сумма денег и записка с извинениями за беспокойство.

— Я также могу предоставить в ваше распоряжение своих лучших людей.

В голосе капитана не удержалась ирония. Все копы участка смотрели на Картера, как на врага, особенно этот молодой Джон, Картер забыл его фамилию.

— Все бы преступники так делали. — Вздохнул капитан. — Редкая вещь в наше время совесть.

Картер беспомощно подумал, что грозить «вы за это ответите» было бесполезно, ровно как и в больнице для бедных, к которой утром привезли дорогущее оборудование и медикаменты, а также подогнали новенькие машины скорой помощи. Или как что-то доказывать тремстам жителям бедных районов, получивших ключи от квартир. Или тем, кто обрел давно искомую работу. Моритц занимался благотворительностью, мелкой в масштабах одного города, чтобы реально чем-то помочь, но рекламу это ему делало получше, чем президенту. Все слушались его с полуслова, все, что он говорил, было законом, все, что делал — примером для подражания. Картер, ровно как и пятьдесят его коллег, сбился с ног, мотаясь по всему городу и фиксируя случаи неожиданной филантропии. И везде его встречали враждебные взгляды, но дальше дело не шло. Это тоже была заслуга Моритца, запретившего трогать представителей власти.

— Ну что там у вас? — Уныло спросил он через общий запароленный коммуникатор.

— У меня протезы. — Не менее уныло отозвался чей-то голос в рации. — Пятьсот восемь инвалидов получили дороги протезы. Задолбался записывать имена и смотреть на культи.

— Культи! — Сварливо отозвался второй голос. — У меня опять трансплантация органов! Еще идет! И не запрещать же! Сейчас закончат, доложу Марии. А то с нее станется велеть операции прервать.

— А у меня семьи погибших военных. — Третий голос был невнятным, как будто говорящий что-то жевал. — На их счета в банках перевели крупные суммы денег. Все сразу снять нельзя, в месяц будут выдавать определенные суммы. На жизнь хватит и еще останется. Да, дайте вон ту конфету, пожалуйста…

— Ты что, жрешь, что ли, там?!

— Нет! — Категорично ответил голос и отключился.

— А у меня куча трупов трансвеститов.

— Это вообще как к сегодняшней волне благотворительности относится?!

— Не знаю, но похоже на его экспансию против геев, больных СПИДом.

— Твою мать!

— Чертов гомофоб!

— А у меня тут целая дюжина проституток. Рассказывают, что к ним пришла девушка и раздала шприцы. Велела впрыснуть себе… сами поняли куда. Сказала, что даст по миллиону тем, которые забеременеют. Детей, сказала, тоже заберет. Все эти бабы зеленоглазые и рыжие.

— Популяцию себе подобных увеличивает, что ли? — Засмеялся женский голос.

— Очень интересная версия. — Ехидный голос Доусона чуть ни заставил Картера выпрямиться и встать по стойке смирно. — Все на базу! Боевой вылет через полчаса!

— В чем дело, сэр? — Рискнул спросить кто-то, намеренно изменяя голос, чтобы потом не наказали за чрезмерное любопытство.

— Мы вышли на Моритца, агент Клейтон. — Объяснил Кейдж. — В данный момент он громит убежище Совета, и если мы не поторопимся, то застанем на его месте только дымящиеся обломки. Отбой.

Картер невольно вздрогнул и рефлекторно сглотнул. Ему успели рассказать про залезающих во все отверстия мух, так, как это умеют делать только солдафоны. Агент мощно высморкался и уныло побежал к машине.

Рыжая зеленоглазая девушка энергично шагала по лестнице, насвистывая мелодию из «Убить Билла». Тяжелый пистолет оттягивал тонкую руку, периодически она вскидывала ее и делала выстрел, прекращающий чью-то жизнь. Половина членов Совета была мертва, вторая засела в норах и яростно отстреливалась, что-то взрывала, уничтожала данные и всячески веселила любившего войну суперсолдата.

— Зачем ты потащил с собой Адель?

— На всякий случай. Меня слишком хорошо знают.

— Но и она не в безопасности в этом месте.

— Ты так говоришь «она», Мак, как будто это что-то живое. Это просто тело. Мясо. Чем она дальше, тем труднее переход. А мне дорога каждая секунда. И здесь установи.

Мак-Гинти послушно встал, вытащил из сумки взрывчатку и приладил ее к стене.

— Свяжись с Куколкой. Что у нее там?

— Осталось трое! — Довольный голос блондинки еле пробивался сквозь помехи, убежище глушило все сигналы.

— А их агентов Смитов?

— Непонятно. Обстреливают так, что головы не поднять! Может, подорвать их?

— Они в бомбоубежище, тупая ты блондинка! — Недовольно рявкнул Мак-Гинти. — Их нельзя подорвать!

— Бомбоубежище нет. — Согласился Моритц. — Но вот то, что над ним…

Они заговорщицки переглянулись и улыбнулись друг другу.

— Рыжик, стой!

— Ого, а вот и подкрепление прибыло! — Равнодушно констатировала Гувер, разглядывая держащего ее на мушке Солджера. — Иди, Мак, я скоро к тебе присоединюсь. Иди-иди, не заставляй меня на тебя кричать.

— Сдавайся. — Продолжил Стив, не отводя пистолета. — Здесь все наши люди. Вам не уйти.

— А я и не собираюсь отсюда уходить. — Улыбнулась ему Мерида. — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу.

— Я знаю, что перевес на нашей стороне, и ты не выживешь, если продолжишь сопротивление.

— Ты даже не знаешь, кто я!

— Или кто я.

Затылка Стива коснулось холодное дуло пистолета, и он вздрогнул. Тонкая девичья рука забрала у него оружие.

— Привет Стив, давно не виделись.

Девушка подошла к той, кого он принял за Гувер и остановилась рядом. Они были абсолютно разными, несмотря на кровное родство, но в то же время предельно похожими, как будто у них на двоих был общий разум. И глаза у обеих были сиреневыми, как и у самого Солджера.

— Вот и финал, мой дорогой. Это игра, где в конце меня ждет поединок с боссом, но это будешь не ты. А теперь уходи отсюда, пока и в самом деле не пришлось тебя пристрелить.

Солджер молча, как-то через силу, развернулся и пошел по лестнице вверх, как робот, то и дело спотыкаясь.

— Я его для Корки делал. — Сказала одна девушка грустно.

— Знал, что он не согласится, а все равно делал. — Не менее грустно сказала вторая.

— И как похож, будто его сын, а не мой!

— Такая же принципиальная задница.

— Моралист.

— Зануда.

— Мне его не хватает.

— И мне.

— Хвати болтать, пора заканчивать этот цирк.

— Вот бы сейчас шоколадку заесть!

— Стейк с кровью!

— Ну что? — Две рыжие девушки с двух сторон подбежали к возящемуся возле двери бомбоубежища Мак-Гинти.

Трой вздрогнул, посмотрел сначала на одну нетерпеливую физиономию, потом на другую.

— Как это?!

— Коллективный разум! — Гордо ответила одна.

— Как у муравьев. — Подтвердила другая. — Ты не дверь взрывай, а пусти туда газ. Пусть сдохнут.

— Слишком быстро. — Сквозь зубы недовольно процедил Трой.

— А что у тебя есть?

— Пускай вот эти два, они дадут замедленную реакцию! Зато в десять раз дольше все! Молодец, закончил?

— Ничего себе! — Присвистнул Мак-Гинти, наблюдая через камеру, как трое последних членов Совета корчатся и, задыхаясь, царапают себе горло.

— Сейчас их тошнить начнет! — Азартно сказала Адель.

— Но ты этого уже не увидишь.

Мак-Гинти недоуменно обернулся, и Гувер всадила ему нож в горло. Вытащила, обтерла лезвие и рукоятку слоновой кости, подперла сползающее тело и заглянула в потухающие глаза.

— Прости, Трой. Но у тебя не было шансов. Ты даже не представляешь, что для меня значишь. Я даже любила тебя немножко.

— Бездарный пафос. — Адель деловито обшаривала валяющиеся у двери трупы ее последних защитников и людей Куколки. — О, какая пушечка!

Гувер закрыла Мак-Гинти глаза, поцеловала его в губы, погладила по щеке.

— Мне очень жаль.

— Какой-то не слишком впечатляющий вышел поединок с боссом. — Пожаловалась Адель. — Кинокритики бы нас засмеяли. Ведь сначала, по всем правилам, босс изматывает героя до полусмерти, и вот он уже почти умирает на полу, вспоминает всю свою жизнь, тех, кого босс убил, приходит в ярость и расправляется с врагом всего парой ударов.

— Это из какого-то фильма с Ван-Дамом?

— Это из всех фильмов с Ван-Дамом. В общем, этом боссом я недовольна.

— Потому что он не был боссом. Мой босс в этой игре — белый ниндзя.

Адель недоуменно подняла брови, точно такие же эмоции отразились на лице Гувер.

— Ты не можешь меня убить! Нас не двое! Мы одно, дура!

— Это тоже еще впереди. — Зловеще процедили они хором.

Девушки застыли, потом хищно сгорбились. Их лица исказились, они задергались, теряя связь друг с другом.

— Файт! — Яростно крикнула Адель и первой бросилась вперед.

Крики, выстрелы, небольшие взрывы, стоны раненых, работающие вертушки, мат боевиков, деловитые снующие туда-сюда аналитики.

— Мы захватили Куколку! — Проорал Дантону проносящийся мимо рядовой. — Просто не верится!

Снайпер спокойно поправил винтовку и продолжил внимательно осматривать периметр. Куколку он и так знал, и видеть ее не очень-то хотелось, а вот если из какой-нибудь щели полезет отряд Моритца, то лучше начать его отстреливать до того, как он сообразит, что нарвался на засаду.

Это убежище отличалось от первого только тем, что было сделано не в виде одного здания, а в виде ряда казарм. Основное же здание, как и то, было под землей, и Джо подошвами ботинок чувствовал, как внутри постоянно что-то рушится и сотрясается. Плац змеился трещинами, из которых вырывались клубы черного вонючего дыма, будто внизу был вход в Ад. Асфальт то и дело обваливался, норовя прихватить с собой зазевавшихся агентов, но таких было немного.

Несмотря на то, что удалось захватить Куколку, они безнадежно опоздали. Убежище было разрушено, и не было надежды, что кто-то из членов Совета уцелел. Мак-Гинти и Гувер тоже не нашли, а их захваченные люди были простыми наемниками, не имеющими важной стратегической ценности. Поисковые отряды с осторожностью спускались вниз, но там было все до такой степени разрушено, что они не продвинулись глубже восьмиста метров.

Снова грохнуло, землю тряхнуло сильнее, и пласт земли со стоном ушел вниз. За отломившийся край уцепились бледные пальцы, напряглись… к ней уже бежали, и Мерида Гувер выбралась наверх, медленно подняв руки под тридцатью стволами сразу. В руке у нее был маленький детонатор, она тяжело дышала, судорожно втягивая носом воздух, будто никак не могла надышаться им.

— Тихо-тихо мальчики! — Сказала она хрипло, растягивая в безумной улыбке разбитые губы. — Не то отправитесь в рай к ангелам.

Один глаз у нее был зеленым, второй ярко-сиреневым. Джо вскинул на плечо винтовку и поймал ее руку в прицел, переместился на сердце, потом на голову…

— Не стрелять! — Подбежавший Доусон ударил снизу вверх по дулу винтовки, и пуля ушла в небеса. — Никому не стрелять!

Он деловито подошел к Мериде, на ходу поправляя галстук. Она посмотрела на Джо взглядом злой кошки, потом повернулась к Доусону.

— Что с Советом? — Деловито спросил он.

— Мертв в полном составе, сэр.

— Мак-Гинти?

— Тоже, сэр.

— Прекрасно. Об остальном потом. Вот ваша награда.

Доусон протянул ей маленькую коробочку и Джо разглядел ту самую, что дают за мужество и отвагу.

— А повыше-е-ение? — Высоким голосом протяжно спросила Мерида, и непонятно было собирается она рассмеяться или расплакаться.

— Никаких повышений. Печальный опыт показал, что вам опасно доверять командование людьми, агент Джокер.

— Сэр! — Улыбка Мериды стала еще безумнее. — Такое дело…

Она протянула ему детонатор с запущенным часовым механизмом.

— Рука сорвалась. Через двадцать минут тут все взлетит на воздух.

— Ясно. — Кивнул Доусон, не проявляя ни тени испуга. — Уходим! Объявить всем! Готовность пять минут!

Часть агентов без суеты побежала грузиться в вертолеты, остальные занялись связью с ушедшим вниз отрядом. Доусон, придерживая Гувер за плечо, провел ее мимо Дантона. Она посмотрела на него своими разномастными глазами и подмигнула.

Кейдж, не выдержавший безделья больничного крыла, выехал из самолета на кресле-каталке. Лицо у него ничего не выражало.

— Все идет по плану, Корки! — Крикнула ему Гувер. — Все идет по плану!

— Это ты? — Тускло обратился Кейдж к Доусону.

В ответ тот кивнул.

— Похоже, вы проспорили мне пятьсот долларов, директор.

— Когда ты отдал ей приказ?

— Когда ее забирал Совет.

— Как ты смог?

— Азбука Морзе. Я не был уверен, что она поймет, и что подчинится, но… мы имеем то, что имеем.

— Прямо как в наших мечтах, детка! — Выкрикнула Гувер.

Вдруг ее лицо страшно исказилось, и она изо всех силы ударила Кейджа по больной ноге.

— Предатель! Трус! Подставил меня!

— Уведите ее! — Доусон передал бьющуюся Мериду подбежавшему Солджеру. — В вертолет! Через три минуты уходим!

Гувер стояла у самого выхода, не решаясь сесть с кем-нибудь рядом, и смотрела на бегающих солдат и аналитиков, руководящих отходом. Солджер сидел в глубине кабины, окруженный ворохом бумажных салфеток, у него шла носом кровь и все никак не унималась. Дантон неприязненно таращился на невозмутимо разминающую запястья Куколку, с которой сняли наручники.

— Выходит, ты все это время была нашей?

— О да.

— Все время?

— Да, дорогой.

— И когда два раза врывалась на базу и крошила там первых попавшихся агентов?

— И даже тогда. И когда вербовали Солджера, и когда внедряли к нам Миллера. Все пятнадцать лет. Это было очень долгое задание.

— И в чем оно заключалось? Убивать наших людей, подлая ты дрянь?

— Убрать Моритца.

— Что-то хреново ты справилась. — Джо посмотрел на Гувер.

Она поймала его взгляд, недоуменно вскинула брови, потом чертыхнулась и вытащила из глаза цветную контактную линзу.

Вертушка взлетела вовремя, под ней начала проваливаться земля.

— Что это значит? — Спросил Дантон после продолжительного молчания.

— Ровно то, что ты хочешь, чтобы это значило. Мое задание было еще дольше. Убрать Совет. Оно заняло целых две жизни.

— Так и Моритц, выходит, из одной с вами шайки?!

— Конечно нет. — Гувер часто-часто моргала, раздраженный линзой глаз слезился. — Отчасти… Наша задача не в том, чтобы заставлять людей делать, что мы хотим, а в том, чтобы они сами хотели помогать нам. Кейдж не зря стал директором. Он очень хитрый лис. Но и он рядом с ним становился дураком. Да ты и сам видел.

Самолет тряхнуло от взрыва, снизу пахнуло жаром. Пилот выругался и лихо развернул машину.

— Ты… ты… чертовы аналитики! Что ты сделала с городом?! С Алексом?! А с Рэйчел?! Как можно спокойно жить после такого?! Скажи мне!

— Нельзя, сэр. — Тихо ответила Гувер. — После такого жить нельзя.

И шагнула вниз, прямо в поднимающийся снизу огонь. Единственное, на что хватило Дантона, это на то, чтобы удержать бросившегося за ней Солджера. Вертолет вновь тряхнуло, еще сильнее. Дантон швырнул Стива в салон. Парень невидяще шарил руками в воздухе и смотрел в пол сиреневыми глазами так, будто видел сквозь него, будто что-то искал в развернувшемся внизу кромешном Аду.

Дантон прикрыв глаза считал про себя. Давай. Давай же! Кричи. Кричи хоть ты.

— Мерида. — Всхлипнул-позвал Стив. — Мерида… Рыжик… Мерд… Мерида-а-а-а-а!!!

Крик перешел в вой, Куколка быстро прижала его голову, чтобы не разбил об пол, Дантон схватил его за руки, которыми он рисковал выцарапать себе глаза.

— Вот истеричка.

— Поплачь-поплачь, миленький. — Куколка погладила его по волосам, поцеловала в сиреневые невидящие глаза. — Легче будет. Эх, что мы Доусону-то теперь скажем?

 

Глава 60. Вместо послесловия

Джо так долго отсутствовал дома, что соседи смотрели на него как на привидение, успевшие поверить, что невыносимого Дантона с девятого этажа шлепнули, и его тело разлагается где-нибудь в сточной канаве. Жизнь постепенно приходила в норму. По городу еще носились разбойные шайки чересчур инициативных жителей, но с ними справлялись даже полицейские. Остальные, сбиваясь в бригады, восстанавливали причиненные городу разрушения. Вся мелкая шваль типа сутенеров, наркоторговцев и ворья сидела и тряслась по норам, ее отлавливали и доставляли в полицейские участки. Места в тюрьмах, после недавней зачистки бродячих псов теперь было много.

Солджер, единственный оставшийся в живых ребенок Моритца, теперь то и дело ловил на себе подозрительные взгляды, особенно когда его глаза вдруг начинали менять цвет, но Коннор твердо заявил, что это простой остаточный эффект. Стив по-прежнему оставался суперсолдатом с возможностью подключения к чужому разуму, не такой сильный, как Гувер, но уникальный в своем роде, и его еще предстояло исследовать. А пока целая бригада ученых хищно делила между собой разработки Гувер. Симулятор захватили сразу одиннадцать человек, но принцип его работы никто до сих пор еще не выяснил. Остатки Евы оскверняли техники, пытаясь ее собрать заново, но она тоже не поддавалась. Кибержуков Доусон хранил у себя в кабинете в коробке, и изредка их выпускал, заставляя составлять сложные фигуры, или натравливал на неугодных посетителей. А самолетик-вампир, ставший невидимым, пугал до дрожи буквально всех новичков, и стал незаменимым объектом посвящения первокурсников. На него то и дело натыкались, ругались, переставляли с места на место, но поставить так, чтобы в него не врезался очередной идиот, никому не удавалось.

Перед уходом Дантон заглянул к Марии Кри и увидел у нее в кабинете бледную блондинку в пожарной форме. Похоже, ее выдернули прямо с работы.

— Бернадетт Сольер, последним распоряжением погибшего Троя Мак-Гинти было передать вам некоторую сумму денег. Просим прощения, что это не происходило непосредственно через банк. Нам пришлось арестовать эти деньги и отследить их источник. Учитывая, что его тело так и не нашли, свяжитесь с нами, если он вдруг надумает объявиться. Конечно, это почти невероятно, но… также я вас прошу не забывать, что он международный преступник, и его укрывательство будет караться со всей строгостью закона. Вы, конечно, утверждаете, что ничего не знали, но поверьте, мы привыкли работать с теми, кто нам лжет. Однако, в связи с последними событиями, на это нет времени. Также с деньгами было вот это.

Блондинка молча взяла белый конверт, разорвала его, и достала сложенный лист бумаги. Ее лицо тут же исказилось гневом, она скомкала листок и бросила его на стол.

— Я не возьму эти деньги.

— Милая мисс, я не намерена играть в эти игры! — Раздраженно повысила голос Мария. — За пределами этого места вы можете делать все, что вам вздумается, так что берите деньги и уходите отсюда! Учтите, мы будем за вами следить!

Дантон посторонился, пропуская ее, и, когда она ушла, хищно бросился к столу и сгреб скомканный листок до того, как Мария успела его отнять. На нем было всего несколько строк.

«Если родится дитя, пусть ни в чем не нуждается».

— Что вы себе позволяете, агент? — Сухо спросила Мария.

— Что-то маловато для прощального письма. — Критически заметил Джо, расправляя листок. — Я смс длиннее пишу.

— Мы сейчас не будем выяснять, что у вас длиннее, чем у Мак-Гинти, агент Дантон. Немедленно покиньте мой кабинет.

В коридоре Джо едва увернулся от здоровенной тележки с огромными папками, которую катили курсанты.

— Ну-ка стойте.

Джо быстро провел пальцами по корешкам, читая. Здесь были все имена членов Совета, большинства глав преступных группировок, Мак-Гинти, Лакса, папки мелких банд… аналитики закрывали дела.

— Много.

— Это еще что, сэр! — Лихо заявил курсант, поправляя кепку. — Мы уже двадцать таких перевезли, и там еще целая гора! Только на одного Моритца четыре полки ушло!

— Нда, одним махом сразу всех. — Пробормотал Дантон, разглядывая фотографию молодой Рэйчел, выпавшую из дела Лакса. — Какое эффектное комбо. Молодец, Грегг.

Если ему и хотелось зайти к Доусону, который теперь выполнял обязанности махнувшего на все рукой и смотавшегося на ГОА Кейджа, наивно думая, что это временно, то теперь Джо резко передумал. Есть вещи, о которых лучше не спрашивать и ничего не знать.

В квартире стоял затхлый запах давно не проветриваемого помещения, из кухни тянулся неприятный запах давно испортившихся продуктов. Джо потянулся к включателю и споткнулся о валяющиеся ботинки Рид. На вешалке висела ее куртка. Дантон пошарил по карманам и вытащил из них упаковку орешков, двести долларов, какие-то железки, пару ампул и разбитый мобильник.

На кухне на столе лежала раскрытая поваренная книга, прижатая разводным ключом, между специями угрожающе поблескивали реактивы и прочая химия.

В ванной на полке стоял пустой флакон из-под ванильного геля для душа. Джо вспомнил, как однажды она вышла из душа, вся мокрая и злая, и спросила, куда делся весь гель и почему это Джо пахнет как свежеиспеченный пряник. А также какого хрена ему понадобилось выливать весь флакон, который был почти полным, и чем ей теперь мыться самой. Дантон великодушно позволил ей взять свой гель и даже самостоятельно его на нее вылил и хорошенько растер, несмотря на более чем яростное сопротивление. Рид потом долго дулась и брезгливо заявляла, что от нее пахнет, как от мужика. Чтобы этот запах вывести, она вылила на себя три пачки томатного сока, и Дантон чуть не умер от смеха, глядя, как она стоит вся в красной текущей жиже, похожая на освежеванный труп из ужастика. Эти пачки и сейчас валялись под ванной.

В комнате на подоконнике валялась его белая футболка, которую она просто обожала, до такой степени, что самому Джо ее было запрещено надевать под страхом пыток и отлучения от блинчиков. В последний раз он ее видел на ней, когда собирался на задание, а Рид, вместо того, чтобы ему помогать и морально поддерживать, в одном ботинке сидела на подоконнике и что-то писала, не обращая на него внимания. Потом он обнаружил это письмо на дне своего рюкзака, обернутое вокруг пары шоколадок. «Дорогой сэр, вы сейчас на меня ужасно злитесь, но если бы я ходила за вами хвостом и просила не уезжать, вы бы злились еще больше…» начиналось оно. Джо читал его и улыбался, как последний идиот. Спустя какое-то время чернила исчезли, и письмо стало обычными затертыми листками.

Под кроватью валялись ее стриптизерские туфли с огромными прозрачными платформами из зеленого пластика. Танцевать она по-прежнему терпеть не могла, но все же сделала для него одолжение целых четыре раза, правда, для этого ее приходилось изрядно накачивать спиртным.

«Вы бы в меня выстрелить, сэр? Если бы было нужно? Если бы получили приказ?»

«Что за вопрос? С чего бы это кому-то приказывать мне в тебя стрелять?»

«Это я так. Сэр… просто знай, что знакомый мир может рухнуть, оттого что ты — колебался».

Дантон лег на кровать, взял в руки подушку, на которой она спала, снял с нее длинный рыжий волос и положил себе на лицо, прижав покрепче.

Доусон позвонил сам.

— Чего тебе? — Сонным голосом ответил Дантон, продирая глаза.

Услышав его голос, невесть откуда выкатился Валли, и принялся верещать, носясь вокруг Джо кругами. Снайпер отмахнулся от него и покрепче прижал трубку к уху.

— Джо, ты не желаешь взять отпуск? — Без обиняков начал Грегори. — У тебя полгода накопилось, и учти, что если ты мечтаешь отгулять его полностью, у тебя ничего не выйдет. Но два месяца я тебе дам. Сейчас в твоих услугах особо нет надобности, и, будь уверен, мы как-нибудь справимся без твоего раздражающего присутствия. В конце концов, ты у нас не единственный снайпер.

— Что, неужели арабские террористы тоже попали под карающую длань Стефана Моритца?

— Нет, они по-прежнему живут и здравствуют, но нам сейчас откровенно не до них. Так что ты вполне можешь быть свободен. Ненадолго.

— Какой же ты, Доусон, формалист! Я, между прочим, когда в законные выходные выходил на работу, никто не спрашивал, могу ли я себе это позволить или нет! Так что мои полгода на государственном обеспечении…

— Да ты сопьешься за это время. — Прямо рубанул Грегг. — Знаю я твою манеру отпуск проводить!

— Я знаю свои права! Могу тебе трудовой кодекс показать! Ничего не знаю, можешь вышибить меня с работы, но я тебя засужу! Я свободный гражданин демократического государства и…

— Заткнись, Джо, ладно, будет тебе полгода, но если ты вернешься, как в прошлый раз, я тебя лично утоплю в нечистотах и прибью к стене в главном холле в назидание всем любителям чрезмерного веселья!

— Да-да, и не забудь мне выписать отпускные мелочью, чтобы было, что засовывать в стринги стриптизершам! — Крикнул Джо в запикавшую трубку. — Да успокойся ты, Валли, что ты говоришь, я тебя не понимаю! Хорошо, что тебя кормить не надо.

— Растение! Растение! — Чуть не плакал машинным маслом робот, тыкаясь в ноги Джо.

— Какое еще нахрен растение?!

— Растение! — Повторил он, стуча себя по квадратному корпусу ручками-клешнями.

Джо присмотрелся и увидел, что передняя панель сидит неплотно, дотянулся и открыл ее. Внутри лежало два сложенных листка бумаги, перевязанных красивой зеленой ленточкой. Джо резко дернул узелок, надорвав один из листков. Все, что на них было написано, стремительно выцветало, и слов уже было не разобрать, только в конце еще держалась фраза. «Так страшно…» — прочел Дантон знакомый почерк, и строчки исчезли, как и все другие.

— Нет, нет, черт тебя дери! — Снайпер поднес листки к свету, но они были девственно-чисты, будто только что вырваны из тетради в клеточку. — Рид!

— Растение. — Отчаянным голосом в последний раз произнес Валли.