— Так что ты здесь делаешь, — требовательно спросила я, как только Рауль уехал.

— Появилась в самый ненужный момент, — сухо ответила она.

У меня не было никакого ответа на эти слова.

Мэг прошла за мной на кухню и уронила чемодан на пол.

— Если бы я сказала, что ты, Фанни, слишком жадная, потому что в одиночку пользуешься таким прекрасным домом в Италии и не хочешь ни с кем его разделить… или я бы просто сказала, что соскучилась по тебе. Так же, как и Уилл. Знаешь, он любит тебя. И… — она закусила губу, но продолжала говорить со своей обычной иронией. — Я люблю тех, кого любит Уилл.

Она отвела глаза, и я понимала, что она со страхом ждет моей реакции.

Мэг устроилась на единственном стуле, оставив меня стоять.

— Он был очень добр. Мой дорогой брат всегда был добр ко мне. Но он дал мне понять, что мне не надо появляться публично рядом с ним. Он сказал… — она поморщилась. — Он сказал, что это твое место, а не мое. Но прежде, чем поставить меня на место, он, вероятно, просчитал, что скажут люди, если я внезапно возникну рядом с ним.

— Мэг…

— Уилл никогда не сдается. Когда он умрет, ты увидишь, что у него на сердце высечено: «Интересы электората».

— Кто сделал его таким, в первую очередь?

— Предполагаю, что я в некоторой степени приложила руку к его воспитанию. — Мэг подтолкнула ногой свой чемодан. — Извини, что явилась без предупреждения, это было не очень хорошо с моей стороны, но не могла бы ты дать мне комнату? Мы ведь уже прожили вместе достаточно долго.

Силы вернулись ко мне, и я знала, что должна противостоять Мэг. Пора покончить с компромиссами.

— Возвращайся домой, — сказала я. — Я не хочу видеть тебя здесь. Это мое личное пространство.

Губы Мэг дрогнули.

— Не злись, Фанни. Я не уверена, что справлюсь без тебя.

— А ты попробуй.

— Я пробовала, ты мне нужна.

Полночь уже миновала. Было жарко, я устала, аэропорт был далеко, а Мэг, как обычно, явилась с неподъемным багажом, так что я не знала, что тут можно поделать.

Мы расчистили пространство во второй спальне. Вдыхая запах камфоры, я опустилась на колени перед нижним ящиком комода в поисках чистых простыней. Наконец я нашла пару с вышитыми на них инициалами «МС», и мы застелили кровать для Мэг.

— Все отлично устроилось, — сказала она.

Разгоряченные от усилий после передвижения мебели, мы вышли из дома и медленно шли по дороге.

— Что ты сделаешь со мной завтра утром, — спросила Мэг.

— Не знаю.

Наши ноги поднимали облачка белой пыли. В кустах пели цикады. Темнота была пропитана запахами базилика и майорана с легким шлейфом лимонника — так далеко от прохладного и сырого Ставингтона.

Я нарушила молчание.

— Я давно не интересовалась делами. Есть новости?

— Опросы показывают, что Уилл теряет поддержку, — голос Мэг звучал озабоченно, — но этого можно было ожидать. Все хотят перемен. Люди устают даже от бесконечных добрых намерений.

Мы шли мимо масличных деревьев и виноградника, где виноградные лозы тянулись строго по прямой линии. В конце каждого ряда был высажен розовый куст.

— Красивый штрих, — заметила Мэг.

Я растерла в пальцах листок тимьяна и понюхала.

— Неповторимый запах. Его невозможно собрать в бутылку.

Мы остановились на развилке дорог. Один рукав дороги вел в Фиертино, чьи огни в ложбине между холмами напоминали сверкающее ожерелье. Другой, извиваясь, поднимался мимо Casa Rosa на холмы. Мэг откинула волосы.

— Жарко.

— Этот город полная противоположность Ставингтону, — мой голос прозвучал неожиданно страстно.

— Бедняжка, тем хуже для тебя.

— Может быть. Но я кое-что поняла, пока была здесь.

— Это Рауль помог тебе понять? — спросила она.

Мы пошли дальше.

— Мы с Раулем хорошие друзья. Я знала его задолго до встречи с Уиллом.

— Ну, раз ты так говоришь, Фанни… — Мэг пнула камешек носком сандалии. — Я была хорошей, Фанни, — сказала она. — Я чиста, как стеклышко. Я действительно пыталась. — я была тронута мольбой в ее голосе. — Жаль, что я другая, Фанни. Жаль, что я все делала по-другому. Я бы никогда не кончила так, не попала в зависимость от бутылки. — Мэг сильно, до боли потянула себя за волосы. Я глубоко вздохнула, и Мэг это услышала. Она горько усмехнулась. — Алкоголь действительно разрушает. С ним не нужны друзья, муж, любовники. Только сын, но он вырос и ушел. Все оставили меня. — она помолчала. — Тебе все удалось лучше. Ты всегда все делаешь хорошо… добрая Фанни.

— Достаточно, Мэг, — сказала я. — Мы уже говорили об этом раньше.

Мэг сделала быстрый поворот вокруг себя.

— Две старых каторжницы.

— Не таких уж и старых. — в лунном свете лицо Мэг выглядело странно напряженным — Что случилось?

— Я пытаюсь хмуриться. Сделала инъекции ботокса. Я подумала, если я не смогу хмуриться, жизнь будет казаться не такой ужасной. Но я все время забываю.

Я обнаружила, что стою посреди залитой лунным светом дороги над сверкающим огнями Фиертино, согнувшись пополам от смеха.

— Тебе тоже надо уколоться, Фанни, — предложила Мэг, когда я немного отдышалась. — У тебя есть несколько морщинок.

Я сунула руку под ее худенький локоть.

— Мэг, почему бы тебе не закончить тот университетский курс, о котором ты рассказывала когда-то?

Она замерла, но не отстранилась.

— Я недостаточно умна для этого.

— Достаточно, не скромничай.

Мы повернули назад к Casa Rosa.

— Я боюсь, что проиграю свою личную битву, — быстро проговорила Мэг. — Я начеку все двадцать четыре часа в сутки. Но демон пьянства пытается проскользнуть сквозь мою оборону в темноте, когда я сплю или грущу. Или хочет перехитрить меня при свете солнца, в скуке дня, когда всем вокруг все равно, существую я или нет.

— Саше не все равно. Уиллу не все равно. И мне.

— Саша мой сын. Не муж, не любовник и не друг.

* * *

Ночью я услышала, как Мэг закричала. Я откинула простыню и прошла через комнату по прохладному полу. Мэг свернулась в комочек на краю постели, простыни были скручены и сбиты в комок. Я наклонилась, она бормотала что-то невнятное: печальный, всхлипывающий звук. Неспособная утешить ее и чувствуя вину за то, что не хочу видеть ее здесь, я постаралась расправить простыни.

— Мэг?

Ее глаза распахнулись, но она смотрела сквозь меня за пределы реальности.

После того, как она успокоилась, я спустилась вниз и достала две бутылки вина — Vina L'Apparita (из винограда мерло) — которые подарил мне наш хозяин в La Foce. За них стоило умереть, так что я надежн, спрятала их в картонную коробку.

Наверху я искала аспирин для моей больной головы и вытряхнула на постель содержимое сумочки. Из нее выпал мой новый мобильный телефон, и я включила его. На экране вспыхнуло текстовое сообщение: «Я люблю маму. Хлоя».

Я села и навзрыд заплакала о моем умершем отце и далекой дочери. Слезы утраты и сожаления.

На следующее утро я оставила спящую Мэг в Casa Rosa.

В Фиертино был базарный день, и площадь была запружена фургонами и киосками, продающими по сниженным ценам посуду, корзины из рафии и груды овощей. Я купила пластиковое ведро, резиновые перчатки, щетку, дезинфицирующие и моющие средства и раствор для удаление ржавчины.

— Синьора, — черноглазая женщина заметила у меня на руках красные шишки и протянула мне тюбик крема. — От москитов, — с улыбкой сказала она. — Бальзам.

Я поблагодарила и под палящим солнцем поплелась обратно к дому. Повязав шарф вокруг головы и вскипятив воду, я приступила к уборке.

Я вымыла стол. Пол на кухне и в ванной комнате. Я вымела мертвых насекомых из всех закоулков и выкинула их за порог. Я протерла стекла и подоконники, очистила краны от налета и ржавчины, промыла стены, словно стирая мочалкой и химическими средствами все свои сомнения.

Возможно, больше всего в жизни мы сожалеем о вещах, которые не сделали, чем о сделанных ошибках.

Что бы на это сказал мой отец? Допустимо ли преуменьшать важность страсти в жизни человека? Решимость никогда не жить с пустым сердцем?

Пальцы под воздействием воды и химикатов сморщились и стали похожи на розовый чернослив. Моя спина гудела от бесконечных наклонов, и я промокла от пота с головы до ног. Генеральная уборка Casa Rosa была практически безнадежной затеей, но я была полна решимости довести дело до конца.

— Выглядит как попытка отмыть нечистую совесть, — прокомментировала наконец появившаяся Мэг. — Отскабливаешь грехи? Не предлагай мне присоединиться. — щека, которой она прижималась к подушке была розовой и помятой, светлые волосы спутались. — Есть горячая вода?

— Я ее всю использовала.

Мэг задумалась.

— Это почти невозможно, — сказала она, — но, если надо, Фанни, я готова мыться в холодной воде из чувства солидарности с тобой.

Из угла, где я стояла на коленях над лужицей воды, я ответила:

— Позвони в аэропорт и забронируй рейс домой.

— Пожалуйста, Фанни, позволь мне остаться. Пожалуйста.

* * *

— Почему она здесь? — шепнула мне Бенедетта, когда немного позже мы вместе с Мэг приехали повидаться с ней. — У нее опять проблемы?

— Надеюсь, что нет.

Бенедетта широко открыла темные глаза, и я увидела, как красивы они еще были, и вспомнила, как они нравились моему отцу.

— От нее одни неприятности, Фанни.

Мэг вела себя наилучшим образом, но ей не был предложен свежий помидор с грядки Бенедетты, и я поняла намек.

Как ни странно, но и на следующее утро Мэг все еще была в Casa Rosa. Мы позавтракали у Анджело.

— Amore! — позвала с кухни занятая у кофеварки Мария.

— Вот так матери обращаются к своим сыновьям в Италии, — сообщила я Мэг.

— Маменькин сынок? — Мэг обаятельно улыбнулась покрасневшему Анджело, который поспешил на зов матери.

— Не больше, чем Саша.

Мэг попыталась нахмуриться, но не смогла.

— Саша не всегда слушается мамочку.

Булочка Мэг была крошечной, но она почти не прикоснулась к ней.

— Ты должна поесть, — сказала я. — Завтракать надо по-королевски.

— Забавно, как мы повторяем одни и те же слова. Я говорила это Уиллу. В школе над ним издевались, и из-за этого он потерял аппетит.

— Над Уиллом? Издевались?

Мэг казалась удивленной.

— Разве он тебе не рассказывал? Нет, думаю, он бы не стал. Он скорее бы умер, чем признался, что был напуган. Но он действительно боялся.

— Продолжай.

Мэг лизнула кончик пальца, коснулась крошки и положила ее в рот.

— Я боялась бабушки и дедушки. Не то, чтобы они были злыми, просто старыми и скучными, и все время проповедовали. Я всегда боялась, что однажды вернусь домой и обнаружу пару трупов. Вот почему Уилл всегда ждал меня после школы. Это была одна из причин, почему над ним издевались. Держится за юбку сестры.

— А остальные причины.

В голосе Мэг прозвучало нетерпение.

— Их было много.

Прогудел рожок. Это был Рауль, он припарковался под деревом и подошел к нам.

— Я заехал попрощаться. Как оказалось, я не могу остаться.

Мэг порылась в сумке и достала губную помаду, которой пользовалась даже в жару. Темно-розовый блеск сиял на ее губах.

Отъезд Рауля меня не удивил. В его пребывании здесь не оставалось никакого смысла. Мы оба должны были вежливо и корректно сгладить неловкость и не преступать границы впредь. С внезапной вспышкой горечи и сожаления я подумала о том, как буду скучать по нашим разговорам.

Рауль встал, чтобы идти, но сначала наклонился и поцеловал меня.

— Я буду в Англии в конце года, — мягко сказал он. — Я тебе позвоню. Надо поговорить о бизнесе.

— Ты решила, где похоронить прах Альфредо? — Мэг наблюдала, как автомобиль Рауля пересек площадь и скрылся за поворотом.

— Нет.

— Я думала, что ты именно для этого приехала сюда, — невинно заметила она. Сейчас все ее внимание было обращено на фургон, из которого разгружали лотки со шпинатом и дынями. — Твои планы изменились, Фанни? Это не совсем похоже на историю «я-еду-хоронить-прах-отца». Особенно после появления Рауля. Скорее, это маленький побег, чтобы без суеты подумать, что дальше делать с моим братом. — она немного помолчала. — Может быть, ты думаешь, что ваш брак изжил себя. С браками это случается. В начале мы полны самых лучших намерений, но жизнь вносит свои поправки. — она быстро взглянула на меня. — Ты красиво избавилась от Рауля. Что мне будет за молчание?

— Конечно, я расскажу Уиллу.

— А я бы не рассказывала, — посоветовала она.

Я играла с пакетиком сахара.

— Я купила себе небольшую передышку.

— Извини, что помешала.

— Нет, это не так. — я оплатила счет. — Уезжай домой, Мэг.

— Считай, что я предупреждена, — Мэг поднялась на ноги. — Жизнь людей принадлежит только им. И она должна быть тайной.

* * *

Мэг не уехала и через несколько дней. Конечно, она и не собиралась. Сначала были трудности с обменом билета. Потом оказалось, что на все рейсы до Лондона свободных мест нет. Наконец она предложила:

— Смотри, я могла бы остаться здесь до твоего отъезда. Это всего одна неделя.

С каждым днем в долине я все больше теряла связь со своей прежней жизнью. Я словно смотрела на нее сквозь тусклое стекло, без ностальгии, равнодушно забывая о деталях. Сонное спокойствие окружило меня плотным коконом, и я была счастлива сидеть, ничего не делая, в потоках света и тепла.

Я думала о Хлое, о прочных узах, связывающих меня с ней, и о том, как после ее рождения я перестала быть независимой личностью. Я думала о Рауле, моем первом возлюбленном, от которого я бежала во второй раз. Об Уилле, моей большой любви. О наших жизнях и пропасти между нами.

Когда Мэг просыпалась, мы шли в Фиертино к Анджело, занимали столик с видом на площадь и заказывали кофе. Иногда площадь была почти пуста. Иногда, вызванная таинственной силой, ее затопляла волна фургонов с итальянскими товарами, и аромат кофе смешивался с запахом фруктов из соседнего супермаркета.

Я пила свой кофе и работала с винными справочниками, а Мэг читала роман или смотрела по сторонам. Мне нравилось здесь, и Мэг, думаю, тоже — она стала спокойнее и уравновешеннее. Самым большим нашим усилием стал труд по перестановке кресел в тень, когда солнце поднималось в зенит.

— Знаешь? — сказала она. — Уиллу бы здесь понравилось.

— Уиллу?

— Разве ты не заметила? У него никогда не было возможности посидеть, ничего не делая. Он всегда в движении. В прямом смысле этого слова. — она опустила подбородок на руки. — Мой брат отважный человек, и не его вина, что мир так ужасен и жесток. Во всяком случае, он не собирается позволить ему взять верх над нами. — веки опустились на темные глаза. — Понимаешь?

Каждый день в магазине или на рынке мы выбирали новые овощи для обеда. Томаты или баклажаны? Цуккини или большие белые грибы? Я резала их, Мэг готовила соус (она необычайно ловко смешивала в нужных пропорциях бальзамический уксус, масло и горчицу).

Во второй половине для у нас была сиеста, а вечером мы садились в машину и ехали осматривать достопримечательности. Чаще всего мы пили кофе со льдом в соседней деревне.

Я взяла Мэг в музей в Тарквинии и спросила, узнает ли она эту супружескую пару?

— О, да, — ответила она, — конечно, узнаю. Счастливчики. — она посмотрела на надпись. — Умерли такими молодыми, что не успели почувствовать скуку и ненависть.

— Нет, — сказала я.

Потом я показала ей фрески в церкви Фиертино. Она долго смотрела на них. Наконец, она отошла.

— Это мне слишком хорошо знакомо.

После чего, по взаимному согласию, мы прекратили культурные поездки.