Наскоро забежав в дамскую комнату, я подправила макияж с прической и отправилась на занятия. Успела на середину контрольного теста. Преподаватель не разрешила мне его написать, к тому же засчитала пару как прогул. Я не стала спорить только потому, что запросто могла записаться к ней в персоны нон грата, которых она всегда заставляла сдавать ее предмет по десять раз, вплоть до приема с комиссией.
Кое-как дотянув до звонка, побежала на кафедру зарубежной литературы к профессору Владимиру Марковичу, а по совместительству и моему куратору курсовой. Сегодня аудитория была заполнена преподавателями, но нужный мне старик сидел у компьютера и ожил только тогда, когда я коснулась его плеча свой ладонью.
– О, Валевски пожаловала! – презрительно выплюнул он, забыв о вежливости и обращая на меня внимание всей кафедры. – И как вам не стыдно, взрослой и умной девушке, было сдавать… это?
В припадке бешенства Владимир Маркович резко протянул мне курсовую, но я не успела поймать, и листы рассыпались перед ногами.
– Но вы ведь читали раньше работу и сами говорили, что мысль изложена грамотно и… – в глазах собрались слезы понимания, что прилюдного унижения уже не избежать, но, сжав кулаки, я сделала серьезный вид и собралась.
– Работа прекрасная… Жаль, написана не вами! – мужчина повернул ко мне монитор компьютера, где были результаты проверки на плагиат. – Хорошо, что придумали программы, которые показывают истинное лицо таких мерзких лжецов, как вы. Семьдесят процентов списано с кандидатской работы Жильцова Геннадия Семеновича!
Аудитория затихла, и все посмотрели на меня. Все в нашем вузе знали, кто такой Жильцов – ректор университета. И теперь взгляды были не просто ошарашенные, а убийственные и полные презрения, ведь доброго старика любил и почитал каждый.
В этот момент Владимир Маркович с чувством ударил по столу и, саркастично смеясь, повернулся к коллегам с риторическим вопросом:
– Нет, ну это нужно же иметь такую наглость?! Или даже в таком вопросе вы, дорогая, рассчитывали на помощь папочки?
– Я ничего не воровала и писала сама. Причем большая часть текста из моих личных исследований и мыслей, а не книжная литература! – сжав кулаки и глядя только на преподавателя, заключила я. Говорят, правду говорить не страшно… Почему же так скрутило живот, трясет и подгибаются коленки? А еще безумно сложно сконцентрировать взгляд из-за неконтролируемого головокружения и тошноты.
– Милочка, – вкрадчиво протянул куратор, поворачиваясь ко мне, – я передаю вашу работу и результаты программы ректору, и он сам будет решать, что с вами делать. Но я бы на вашем месте собирал вещи…
– Прошу предоставить мне образец работы! – заподозрив что-то неладное, я не была намерена пускать дело на самотек. Кто-то подставил меня. Подставил основательно, с чувством лютой ненависти и полного презрения. И правду об этом должны были знать все.
– Поздно что-то переделывать. Прочтете все, если разрешит Жильцов! – как-то сбивчиво протараторил он, а затем указал пальцем на дверь и непозволительно громко закричал: – Вон! Теперь решайте все вопросы через ректорат и не найдетесь, что получите зачет по моему предмету без комиссии!
Я выбежала, потому что больше не могла выдерживать такого количества негатива, но не дошла только до дамской комнаты. Именно там, рыдая, полностью избавилась даже от остатков косметики, умылась и после получасовых успокаиваний самой себя решила, что, раз я права, смогу убедить в этом ректора. Он ведь тоже человек, так? А значит, ситуация – не конец света.
Стоило только улыбнуться своему зеленому отражению в зеркале, как вдруг зазвонил телефон.
– Подруга, ты только не ругайся и выслушай меня от начала и до конца, – выдохнул Костя, словно собирался сказать нечто ужасное. А затем быстро выдал: – Ты ведь знаешь, как много родители в меня вложили? Да все, что у них есть! Я не могу так рисковать, прости… Сперва их интересы, затем мои… Прости, прости!
– Да о чем ты говоришь? – закричала я в трубку, а затем напомнила себе – не забыть купить антидепрессанты после занятий.
– В общем, твои вещи у охранника на входе в вуз. Прости, но разбирайся со своим Морганом сама, не впутывая в это дело меня. Я, правда, хотел помочь, но твой парень не моего полета птица… – после минутного молчания сказал он, окончательно добивая меня. Закрыв глаза, я позволила слезам потечь по щекам, когда он, словно почувствовав мое настроение, отчаянно начал оправдываться: – Настя… Настенька, только не плачь, хорошо? Малышка моя… Я очень хочу помочь тебе, правда! Но слишком много на кону, понимаешь? Слишком много…
Я сама положила трубку и упала на крышку унитаза, бездумно пялясь перед собой минут пятнадцать. В душе была пустота. У меня не было близких, которые бы волновались, не было друзей, на которых можно положиться, а мир вообще словно сговорился, решив довести меня до нервного истощения.
"Осталось только кирпичу упасть на голову и сделать меня калекой!" – подумала я, еще не представляя, какой «сюрприз» ждет меня в профкоме.
– Настя, пять запакованных пачек для печати фото, три упаковки ручек и тридцать билетов на спектакль пропали. Студенты утверждают, что некая светловолосая модель из профкома просто бесплатно раздала это добро студентам. Совсем мозги прогуляла?! – проорал Петя, когда я снова попросила комнату в общежитии. Да хоть где-то! Но он был непоколебим: – В общем так, не держи меня за полного придурка. Ты тут одна девочка работаешь! Так что плати полную стоимость товаров и проваливай. Нет? Напишу заявление ректору, а дальше ты знаешь итог.
– Но я ничего не брала… – прошептала я, чувствуя уже физическую усталость от этого дня. Из моих рук упала сумка, потому что тело дрожало слишком сильно. Петя присел на колени, и мне показалось, что он сейчас соберет вещи и поможет мне. Но нет… Он лишь достал кошелек и вытянул оттуда все мои деньги. Покрутив у меня перед носом квитанцией, он твердо заявил: – Все по чеку, дорогая.
– Ты не можешь так поступать! Это противозаконно. У тебя нет никаких доказательств и оснований… – из последних сил я вырвала пустой кошелек из рук в конец озверевшего «начальника» и отступила на шаг назад, когда он замахнулся на меня рукой.
В помещении были мы вдвоем, и Петя засмеялся, увидев страх в моих глазах.
– Что, страшно? Папочка больше задницу не прикрывает, так что привыкай к такому отношению. Все тебя терпели, пока ты была подстилкой миллиардера своего и дочкой спонсора вуза.
– А теперь что-то изменилось? – сложив руки на груди, я была намерена не показывать страх парню.
– Да, твои верные шавки, Карина с Линдой, уже по всему университету разнесли, что ты теперь сама по себе и отец тебя больше не спонсирует, а Пол Морган выставил за дверь, как последнюю шлюху.
С удивлением глядя на обычно милого парня, не понимала, откуда в нем столько агрессии??? Но больше поражало другое: Карина и Линда знали о том, что я ушла от отца и Моргана. Откуда?
Не успела мысль обосноваться в голове, как раздался звонок телефона, и я, игнорируя новые нападки Пети, ответила на него. Это был клич из приемной ректора, и меня вызывали "на ковер". Причем немедленно, чуть ли не включая счетчик.
Жильцов Геннадий Семенович был близким другом моего отца, но и его титаническому терпению мог настать конец. Он сидел за своим столом и бездумно крутил перед носом мою курсовую, когда я, молясь всем известным богам, шла к нему на разговор.
Мужчина спокойно выслушал мои догадки о подставе и даже просмотрел черновики курсовой, которые я всегда носила с собой. Затем подарил мне образец, проверенный программой, и сказал только одно:
– Валевски, ко мне пришел один из самых уважаемых людей этого вуза и заявил о плагиате. Благодаря этой работе я получил место ректора. Каждый, кто хоть немного интересуется жизнью вуза, читал мое исследование, которое ты преобразовала в курсовую. У тебя два варианта: либо в течение недели доказываешь мне факт своей невиновности (аргументированно, с доказательствами и расстановкой), либо я отчисляю тебя без звонка отцу.
Поблагодарив мужчину за шанс, выпорхнула вон. В моем расписании оставалась только одна пара, и я не пошла на нее, пытаясь избежать встречи с Морганом. С одной стороны, мне очень хотелось рассказать ему все, и, возможно, он смог бы помочь… Но с другой – кем я буду после этого? Слабой куклой, которую нужно запереть дома и решать за нее все проблемы? Нет… Только не сейчас, когда я решилась на шаг вперед.
Напротив вуза была кофейня, куда я и направилась с моими скромными чемоданчиками. Денег хватило только на чашку самого дешевого чая, по вкусу напоминающего помои, но еще никогда вода не казалась настолько вкусной. К тому же нужно было придумать, как жить дальше, пока на улице не стемнело?