В небольшом кафе я сидела довольно долго, в частности потому, что перечитывала курсовую и шарила по своим же карманам в поисках заначек мелочи и случайно забытых купюр. В общем-то, осталась довольна в обоих случаях: курсовая определенно была не моя, а денег нашлось достаточно, чтобы снять какую-нибудь самую дешевую комнату в хостеле на ночь.

Но уходить все равно не спешила, в голову закрался другой немаловажный вопрос. Если Владимир Маркович, куратор, знал о работе нашего ректора, то просто не мог не заметить моего «списывания» на этапе черновых проверок, так? Но ведь работа, прошедшая "детектор лжи", все равно не моя! Ситуация не срасталась в обоих случаях… И мне изначально не понравилось, что преподаватель не хотел давать ее мне в руки, словно чего-то опасаясь. Вывода два: либо кто-то заплатил ему за подставу таких размеров, либо это дань уважения моему отцу лично от совсем потерявшего совесть преподавателя.

– А что, если?.. – слишком громко воскликнула я, но затем вскочила с места и подошла к официанту. – Простите, я бы не могла оставить свои чемоданы у вас до закрытия?

Заплатив чисто символическую сумму, получила надежную ячейку хранения и побежала к метро. Меня душили предчувствия, и я срочно должна была посмотреть в глаза отцу…

Что, если мое постыдное увольнение из профкома, облом с общежитием, слова Кости и ситуация с курсовой – не случайности?.. Вдруг Морган решил проблему не только с другом, но и со всем остальным, таким образом указывая на мою полную ничтожность перед реалиями жизни???

Только вот ехать почему-то хотелось не к Полу, а к отцу. Он продал меня этому мужчине. Он уверял, что я не могу разглядеть его добрую душу. Он постоянно указывал, как жить… И что теперь? Где я теперь его стараниями?

Время было позднее, и большая часть работников офиса покинула здание. Тем не менее охранник на входе попустил меня без лишних вопросом по пропуску, сообщив, что Дмитрий Валевски еще не покидал кабинет. Почему-то я даже не сомневалась, что, отхватив в невесты писаную красавицу, он все еще влюблен в свою единственную и неповторимую… работу!

Я шла по пустому коридору в полутьме и репетировала речь, в которой должна была призвать к совести мужчины и разбудить его отцовский инстинкт. Но когда эхо по коридору разнесло чьи-то странные всхлипы, забыла все и рванула на звук. И это оказался кабинет отца…

Папа лежал на полу, держась за горло и, кажется, задыхался в приступе астмы. Мне было неизвестно о такой проблеме отца, так что я сразу набрала скорую, упав перед ним на колени и развязав галстук.

Папа увидел меня и тут же указал взглядом на разбитый стакан, осколки которого валялись на полу. Жидкость давно впиталась в ковер, но до сих пор не высохла.

– Яд… – сквозь пену во рту прошептал он, когда я в третий раз висела на удержании в службе спасения. – Малыш, прости…

Мне хотелось что-то сделать: искусственное дыхание, реанимацию, может быть, даже дать какие-то таблетки. Но все, что приходило в голову: кричать. Это точно ему не навредит, но наверняка поможет позвать хоть кого-то… Как оказалось спустя минуту, этаж совершенно пуст!

– Не смей прощаться… Сейчас, пап! Продержись еще минуту. Я спущусь за охраной, и мы отвезем тебя в больницу. Может быть, там кто-то ответит на мой вызов?! – пообещала ему, хотя лицо мужчины уже покрылось синевой.

Еще никогда в жизни я так быстро не бежала, не став делать ставку на медленный лифт. Охранник даже подпрыгнул он неожиданности, когда я упала ему на стойку и начала судорожно объяснять о болезни отца.

Тот, словно специально, заставлял объяснять все по десять раз и отказывался вставать с места, не давая в руки свой стационарный телефон. Дескать, как оставить целый офис без охраны и доверить государственное имущество какой-то сумасшедшей? Только почему-то сам активно отказывался делать вызов в скорую, чем заслужил мои умалишенные рыки.

– Я скажу отцу к чертям вас уволить без выходного пособия, ясно?! Быстро поднимайтесь и пойдемте со мной, раз в двадцать первом веке вы не заработали на своей телефон, а "со стационарного звонки возможны лишь по офису"! – закричала я на мужчину, снова застав того врасплох. Он даже подпрыгнул от приказных ноток, только вот это вряд ли могло быстрее помочь папе. Мужчина явно что-то темнил, заговаривал зубы и постоянно придумывал новую ложь.

Мне пришлось схватить странного охранника за руку и тащить в кабинет силком, ведь других людей на пути не встречалось и времени их искать совершенно не было. С горем пополам в тот момент, когда ответила скорая, мы вошли в кабинет отца.

Он лежал на полу с закрытыми глазами, а изо рта шла пена. Мое тело оцепенело, мозги, как и весь внешний мир, внезапно отключились. Я боялась думать, догадываться и прогнозировать. Хотелось сохраниться на этом моменте и выйти из игры, чтобы не знать страшного исхода.

Охранник, в отличие от меня, робостью не страдал и спокойно подошел к мужчине, померив пульс:

– Умер, гражданочка, – затем его взгляд прошелся по кабинету: закуска на столе, недопитая бутылка виски и разбитый стакан с ним. – Подавился он. Пить меньше надо, тьфу. Пойду-ка я катафалку вызову. Хорошо хоть раньше времени скорую не потревожили…

Нет. Нет, нет и еще раз нет… Охранник не мог делать такие выводы, он не врач. Я сама бросилась к отцу, упала на колени и сжала его руку там, где должен был быть пульс. Ничего… Вообще, мать его, ничего! Но, возможно, проблема лишь в том, что мой собственный зашкаливающий пульс и трясущиеся руки не дают найти правильную точку?

Потянувшись к шее, я нащупала место, как учили в школе, и снова тишина. Так странно, теплое тело отца находилось прямо передо мной. Такой же, как и всегда, серьезный мужчина, дорого одетый и ухоженный. Оставалось лишь только открыть глаза, чтобы вернуться. Только. Открыть. Глаза.

– Папа… – не понимая, что делаю, я достала салфетку и вытерла ею белую пену. – Папочка, прошу, открой глаза. Я обещаю делать все, что ты скажешь! Обещаю… Я уже все поняла… Но это все… Чертовски плохая шутка!

Отерев его губы, осторожно провела рукой по щеке. Теплая. Значит, все хорошо, да?

Поздно спохватилась, что в руке до сих пор телефон, где девушка не теряет надежды достучаться до меня. Я поднесла его к уху, не зная, что должна сказать. Все мысли покинули голову. Сознание словно обнулилось… Но кто-то помог, просто забрав мой мобильник прямо из рук.

– Мало того, что вы никак не помогли, так еще и смеете… – обернувшись, ожидала увидеть охранника, но вместо него наткнулась на Моргана.

Он смотрел на меня как-то странно. Наверное, так смотрят на детей, которым нужно сказать о коте, который не отправился в путешествие, а закопан за гаражами.

– Он мертв, Настя. Абсолютно точно мертв, – уверенно сказал Пол, но некая мягкость разбавила всегда такой серьезный тембр.

Это было безумие – осознать что-то настолько пугающее. Я посмотрела на папу ошарашенными глазами и впервые заметила синие губы. Они были слегка приоткрыты, словно человек совсем не владел своим телом. А пальцы… разжаты совсем неестественно.

Словно магнит, случайно соприкоснувшийся неверной стороной своей половинкой, отскочила от отца, медленно отползая. С трудом поднявшись на ноги, стала идти назад, пока не уперлась в стену… Теплую стену, у которой были руки, способные обнимать.

Я повернулась к Моргану, как единственному источнику жизни в этой комнате, и, крепко обхватив руками талию, уткнулась в грудь. Слезы текли из глаз, не давая прийти в себя, а тело содрогалось от каждого прикосновения мужчины к спине. Краем сознания подметила: вместо повязок на нем теперь какие-то плотные перчатки.

– Этого не может быть… Нет, только не папа… Только не он… – совсем неразборчиво шептала, не до конца давая отчет происходящему. – Я ведь теперь совсем одна… Совсем никого не осталось… Одна.

– Нет, ты не одна и никогда не будешь! – слишком резко ответил Морган, и давно знакомые нотки диктатора в его голосе разбудили сознание, а главное – здравый смысл.

Отскочив от мужчины на шаг назад, я посмотрела ему в глаза, пытаясь найти там насмешку или злорадство. Но там этого не было… Только жалость. Еще лучше!

– Не одна, говоришь? – язвительно спросила я, едва сдерживая истинные чувства. – Ты хотел показать мне реальную жизнь, да? Ты смог уволить меня из профкома, выгнать из общежития, подменить курсовую и даже запугать Костю, но это… Это слишком даже для тебя!!! – бросив осторожный взгляд на отца, я потеряла остатки здравого смысла. Была только злость. На Моргана и весь мир. Набросившись на мужчину с кулаками, пыталась достучаться до его совести и заставить сознаться. Но мои маленькие кулачки, едва касающиеся груди мужчины, наверное, не доставляли ему никакого дискомфорта. Я сделала этот вывод потому, что Пол даже не пытался отойти или остановить меня. Он просто стоял и ждал, когда я приду в себя.

В конце концов, это произошло, и я упала на пол, держась за голову. Столько мыслей, страхов и переживаний… А главное – эта боль где-то в сердце, которая разрывает сознание и не может выйти наружу, чтобы облегчить участь. Она истощает и порабощает. Я чувствовала, что теряю себя. Контроль больше был не подвластен.

– Я этого не делал, Настя. Но, обещаю, что, если смерть насильственная, мы найдем виновного. Ему ничто не поможет, – после долгого молчания сказал Морган, и, как бы пугающе это не звучало, стало легче. Пол не бросил меня одну, даже когда я сорвалась и обвинила его во всех грехах. Он поможет… Виновен мужчина или нет – уже не важно, дело сделано. Сейчас кто-то должен быть рядом. Ведь запретная грань в сознании была так рядом, манила своей легкостью… – Скоро Дмитрия заберут. И то… что ты сказала касательно проблем с вузом, я предупреждал тебя насчет Кости. Не хочу, чтобы ты жила с другими мужчинами. Все остальное…

– Если ты не виноват, что ты тут делаешь? – прерывая его странное откровение, спросила я, вскинув к нему голову. Можно было простить все, но не убийство. – Я не собиралась ехать к папе изначально. Это случайный порыв… Как ты мог знать, что я тут? К тому же отец успел сказать слово «яд», прежде чем… Прежде чем…

Снова посмотрев на отца, не в силах выносить эту пытку, встала на ноги и пошла прочь. Может быть, я сплю и этот кошмарный день лишь следствие ночевки у Кости?

– Еще раз говорю, если это яд, то убийца будет наказан. Теперь идем! – сказал настигший меня Морган, а я только сейчас заметила, что пространство заполонили люди Пола. – Нагулялась уже.

Мы вышли на улицу, где было холодно и зябко, к тому же моросил дождик. Я надеялась, что он отрезвит меня и поможет найти выход. Но проблем было слишком много, а я одна. Теперь уже навсегда…

– Ты не одна, Настя… – словно прочитав мои мысли, сказал Пол. Я обернулась и заметила, что он тоже стоит под дождем рядом со мной. Он просто стоял рядом и не пытался нарушить мое пространство нравоучениями или упреками. Такой красивый в редких световых бликах и такой пугающий своей красотой. Почему-то сейчас его облик больше успокаивал, а меня начинали напрягать эти эмоциональные качели. – У тебя в телефоне есть чип, с помощью которого мои люди всегда знают, где ты, и прослушивают разговоры. Этого, в общем-то, и не требуется, потому что мои охранники всегда рядом с тобой. Даже на парах есть засланные студенты.

– Зачем ты говоришь мне все это? Звучит… жутко.

– Потому что всегда говорю правду, какой бы она не была, – тут же ответил Морган и, не дав возможности открыть рот, продолжил: – Ты хотела свободы? Разве я не дал тебе этого? И во что превратилась твоя жизнь? В любом случае я бы уже завтра вмешался. Или сегодня, не реши ты проблему с жильем.

– Я ведь уже говорила тебе… – заправив мокрые волосы за ухо, попыталась сказать хоть что-то, но лицо отца все еще стояло перед глазами. Похвально – Пол пытался отвлечь меня, только вот ничего не вышло. Из глаз снова начали капать слезы, когда я сказала главное: – Это уже не важно, Пол… Больше ничего не важно.

Внезапно палец с перчаткой коснулся моего подбородка, заставив посмотреть в глаза мужчины, которые были более чем убедительными. Я же сделала вывод, что его перчатки дают возможность прикасаться к предметам и людям, но не брать на себя большой груз.

– Важно, все важно. Жизнь не кончилась, и мы переживем все это дерьмо. Знаешь, твой куратор, Владимир Маркович, решил отомстить Дмитрию Валески, который очень некорректно порой заставлял его ставить тебе хорошие оценки. Над мужчиной посмеивался весь вуз, и он хотел отыграться на тебе. Буквально после твоего прихода на кафедру он звонил жене и хвастался, а мои люди подслушали… – он осекся, но, заметив мой заинтересованный взгляд, тут же сказал: – Я продолжу, если ты сядешь в машину.

Посмотрев в сторону, заметила черный джип, водитель которого уже открыл дверь в приглашающем жесте. Прислушавшись к своим ощущением, поняла, что едва стою на ногах, так что послушно упала не на пол, а на теплое сидение. Только когда авто двинулось в путь, Морган продолжил, попутно накидывая на меня сухой пиджак:

– В профкоме тоже не все гладко… Этот Петя, мало того что испытывал к тебе не дружеский интерес, еще и проворачивал денежные махинации. Он несколько раз пытался втянуть тебя в них, но ты не поддалась. Последняя попытка привлечь "в дело" – направление в общежитие. Предложи ты Пете денег, он бы не стал вешать на тебя все кражи за последний месяц. Опять же, есть документальные подтверждения, а также телефонные звонки.

– Ты что, занимался этим весь день? Такая сложная и продуманная работа… – зевая и прикрывая глаза на пару минут, спросила я.

– Нет. Для этого есть специально обученные люди, – понизив голос, сказал он. – Насчет отца не волнуйся. Сегодня только начнутся следственные действия, и ты там не нужна. Как только будут новости, все узнаешь лично от меня.

– Ты пришел, потому что я постоянно трезвонила в скорую, да? – машина резко свернула в сторону, и я упала головой на плечо мужчины. Оно оказалось теплым и пахло очень даже приятно, так что, устроившись поудобнее, затаилась, ожидая ответа.

– Не знаю, Настя… Возможно, это судьба, но впервые охрана не успела догнать тебя и потеряла. Пока отследили звонки, затем пришлось ехать на метро, потому что на машине по пробкам добираться больше трех часов… – едва слышно рассказывал он, словно убаюкивая.

– Ты знаешь, что такое метро? От твоего отеля сюда идет прямая ветка, но сейчас ведь час пик, людей тьма! – пытаясь показать всю степень своего удивления, лишь прохрипела пару невнятных слов. Машина продолжала вилять, пришлось держать Моргана за локоть, чтобы не терять равновесие.

– Если я могу добраться на метро, а твоя охрана не может, то это хороший повод выгнать их к чертям… – мягко сказал он, а затем я ощутила легкое прикосновение к макушке, кажется, это были губы.

Я зевнула, что-то ответив, а затем незаметно для самой себя выпала из реальности. Образовалась некая традиция засыпать в Его машине, ну, или я оказывалась в ней тогда, когда сил оставалось только на беспамятство. В любом случае это был очень явный и громкий сигнал мозга о полной усталости от проблем и нервов. Он хотел передышки… Хотя бы на ночь.