Прочистив горло, я посмотрела на потерянного Моргана и сказала прежде, чем успела остановить весь тот поток желчи, что гноился внутри долгие месяцы:

– Тебе ведь тяжело это дается, правда? – неопределенно обведя комнату пальцем, тут же прошептала: – Говорить о своих чувствах, признавать поражение и, главное, извиняться, так?

Пол сделал шаг вперед, вставая с колен, но я отступила, тем самым дав понять – минутка откровений еще не закончена.

– О, а еще тебе было тяжело меня ломать, потому что на душе становилось хреново! Я правильно поняла твои слова?! – совсем потеряв контроль над собой, неистово закричала я, но затем, подняв голову к куполу зимнего сада, немного успокоилась и миролюбиво продолжила: – Твоя сестра так любит тебя и защищает… Идет на такие трудности, чтобы вытянуть из тебя хоть каплю эмоций! И знаешь… Мне жаль ее. Ведь человек, который любит камень, никогда не выжмет из него молока, как бы не хотелось.

– Настя, давай просто… – в глазах мужчины появилась какая-то растерянность, граничащая с паранойей, но сегодня я была не настроена слушать его откровения и предложения. Слишком долго мне пришлось ждать их, и теперь пришло время высказаться.

– Если ты считаешь, что не все так потеряно, то расскажи им… Расскажи! – повернувшись к затаившимся Маркусу и Джине, я указала пальцем на насупленную пару. Кажется, их не столько расстраивал наш разговор, сколько пугал. – Почему ты не скажешь своей сестре, КАК именно начались наши «отношения»?! Наверняка ей будет интересно узнать подробности нашего первого месяца, как думаешь? Наверняка ее инициативность поугаснет!

– Ты ведь понимаешь, что я не могу изменить прошлое? – внезапно спросил Пол, привлекая мое к нему внимание. – Что бы ни делал, как бы не старался, жалел и корил себя, все останется по-прежнему! Ничего, мать твою, не изменится…

От понимания, что он прав, по телу прошла странная дрожь. Виски пульсировали, живот скрутило, а сердце так сильно билось в груди, что это было опасно для здоровья. Тем не менее мы наконец-то подняли ту тему, о которой обязаны были поговорить.

– Я уже поняла это, Пол… – на глаза навернулись слезы, но видеть их никто не должен был, посему, нервно выкручивая себе пальцы и глядя в пол, я сказала то, о чем думала каждую секунду рядом с мужчиной. – Ты хороший и, как бы ужасно это не звучало, лучше всего моего окружения… Но я не могу забыть. Помню каждую секунду, когда ты рядом. Каждый гребаный момент, когда мне хорошо рядом с тобой, воспоминания шлакоблоком падают между нами, создавая стену, и это самый мощный в мире стоп-кран. Так что – нет. У нас нет будущего, даже если ты станешь еще лучше. Даже если признаешься мне в любви, а я поверю, что тоже люблю тебя. Иногда этого мало… Возможно, и нам?..

Из горла вырвался судорожный всхлип от патовости положения. Но меньше всего мне хотелось показать это хоть кому-то в саду. Быстро развернувшись, я направилась прочь из комнаты, моля бога, чтобы Морган не пошел за мной. Не сейчас… Сперва нужно прийти в себя и избавиться от желания разорвать любую связь с ним. Ведь каждая секунда даже маленького счастья с Полом идет в нагрузку с тонной черноты и мрака, подаренного все тем же мужчиной ранее. Я мечтала избавиться от нее, но искоренить прошлое нереально. Черт, как же невыносимо было это осознавать!

Не помню, как оказалась на третьем этаже особняка, сидящей на полу в длинном коридоре, обитом деревом. В самом темном и холодном углу «замка» казалось так спокойно и умиротворенно, что я смогла расслабиться и отключить сознание. С глаз то и дело текли слезы, и контролировать их не получалось. Тем не менее становилось все легче с каждой секундой… И только спустя битые часы я поняла – мне стало легче, как только высказалась. Не знаю, как это работает, но теперь хотелось не закрыться в темной пещере и наложить на себя руки, а искать пути отступления. Ведь если нельзя забыть, то можно найти другой выход, так?

– Любую проблему можно решить, куколка. – сказала Джина, которая словно телепортировалась рядом со мной. Я вздрогнула, но задавать вопросы не стала. Все же это ее дом, и она может быть где угодно.

В руках женщины была тарелка со вкусно пахнущим мясом, а также три пакета из известного магазина женского белья.

– Я принесла тебе немного жареного мяса. Все отказались есть, думаю, может, ты захочешь… – робко прошептала Джина и, поставив тарелку на пол, села рядом на пол. Она искоса глянула на меня, а затем отвернулась к стене напротив: – Чувствую себя идиоткой и стервой. Кажется, я недооценила степень ваших разногласий с Морганом. Не знаю, что он сделал, но я на твоей стороне. Видимо, Пол и вправду сделал нечто ужасное…

– Именно так… – не стала лгать я, рассматривая профиль сестры Пола. Она казалась растерянной и ущемленной. В тот момент я задумалась о том, что эта девушка так сильно хотела помочь брату обрести счастье в семье, что пожертвовала многими принципами, это заставило из вежливости сказать: – Спасибо, что попыталась выбить из Пола хоть немного чувств. Иногда мне казалось, что он неживой, робот.

– Он собирался признаться тебе в любви, сделать предложение, а также попросить прощения и предложить начать жить заново в другой стране, с ним вместе. – внезапно сказала она, и на ее щеке блеснула слеза. – Только вот он слишком сильно страшился твоей реакции… Думаю, он до сих пор боится услышать от тебя нечто вроде: «Я тебя не люблю, ты мне омерзителен»… Я лишь хотела поторопить его, заставить не откладывать на завтра… Кто знал, что я сделаю пропасть между вами еще больше?

На секунду повисло неловкое молчание, и как бы мне не хотелось его заполнить и как-то поддержать женщину, слов просто не находилось. В конце концов, я просто кивнула на пакеты и с натянутой улыбкой спросила:

– Что это?

– О, – Джина тут же вытерла слезы тыльной стороной ладони и придвинула ко мне пакеты. – Сегодня я была в бутике и решила купить тебе небольшой презент: халат и нижнее белье. Надеюсь, тебе понравится. Я правда не хочу… остаться в твоей памяти как бесшабашная сука.

– Нет, ты просто вихрь, которой всем был нужен. Как бы больно не было это признавать, но после разговора в саду мне стало легче. Это твоя заслуга, – Джина робко улыбнулась, и я потянулась к ней, чтобы обнять. Девушка тут же ответила, а мне захотелось узнать еще одну не дающую расслабиться деталь: – Как Морган?

Джина усмехнулась и тут же иронично протянула:

– Ты же знаешь, он всегда в порядке! Наверное, даже если мир начнет рушится, он скажет только: «У меня все под контролем, сестра!». – она сделала небольшую паузу и только потом осторожно добавила: – Просил только не трогать тебя какое-то время и решил спать в своем кабинете… Понимаешь, мы приготовили для вас с Полом одну спальню и кабинет для работы. Дом большой и старый. Каждую комнату нужно готовить сутки. На сегодня домработниц мы отпустили, а если кто-то из вас останется в неприбранной спальне, умрет от астмы.

– Черт… – вырвалось у меня, сама не зная почему.

– Ладно. Идем. Я покажу тебе, где ты можешь переодеться и отдохнуть. – в одну секунду Джина вскочила на ноги и протянула мне ладонь. Заражаясь ее жизненным оптимизмом, я последовала ее примеру, и мы спустились на второй этаж.

По пути к спальне женщина невзначай показала кабинет, где, по идее, должен сидеть Пол, и мне почему-то захотелось зайти к нему… «Что ты скажешь?!» – раздалось у меня в голове, и я быстро догнала Джину.

Наша с Полом спальня больше походила на мою столичную квартиру. Зал, столовая, гостевая, ванная и «тронный зал» с кроватью поражали своей роскошностью и вычурностью. Золотые, черные и красные палитры, окна во всю стену и личная терраса заставляли пропускать вздохи.

– Это невероятно… – глядя в окно на личный парк с сотней роз, прошептала я. Джина лишь улыбнулась, но в ее глазах тут же взыграла гордость.

Женщина перекинулась со мной парой слов, но я была слишком углублена в себя, чтобы вести светские беседы. Джина тут же распознала это на корню и оставила меня одну.

Я же сразу скинула неприятную одежду и открыла пакеты, подаренные Джиной – тончайшее черное шифоновое белье без косточек и подкладок, обнажающее тело и подчеркивающее каждый его изгиб. А еще халат из нежнейшего шелка с прозрачными вставками спереди у завязок и на рукавах. Надевая его, я осознавала, что выбрать такое мог только человек с тончайшим вкусом, а надеть – девушка с идеальной фигурой и недюжей смелостью.

Когда посмотрела на себя в зеркало, мне пришла в голову лишь одна мысль – что сказал бы Морган? А ведь он сидел там, в кабинете, один и думал лишь о тех кислотных словах, что я вылила ему на голову в саду… Я упала на постель и вдруг осознала странную вещь – мне важны его чувства. Не только в отношении меня, а вообще.

И если мне полегчало, разве я не могу хоть немного облегчить участь Моргана? А я ведь знала, какие слова помогу ему поверить в завтрашний день… Потому что отныне они и меня держали на плаву, не давая утонуть в пучине безысходности.

– Пусть я не могу забыть, но могу ведь… научится с этим жить? – вслух озвучила я и тут же подпрыгнула на месте. Наскоро поправив прическу, расправив новый халат и белье, решила пойти к Моргану сама и исправить то, что натворила совсем недавно – подарить нам обоим надежду.