Естественно, звонить и отпрашиваться у Роберта я не собиралась. Во-первых, мой телефон находился у рабочего места, куда добраться я никак не могла. Во-вторых, не велика ли честь? Если он и вправду забыл о моем положении, то ситуацию это усугубляло втрое, но падать на колени перед этим чудовищем я все равно не собиралась. Тем не менее, я уже очень даже ощутимо хотела по нужде. Стоит ли говорить как сильно я проголодалась? Но человек может прожить без еды неделю, так что тут жаловаться уже грех…

План мой был так же гениален, как и глуп: взломать единственный закрытый ящик Роберта. Если там, как мне кажется, всякие БДСМ штуки, то наверняка должно быть что-то железное и похожее на отмычку, а может даже и запасной ключ. Пугало то, что наручники на моей ноге были настоящими, а не та детская игрушка, купленная в секс-шопе, что я видела однажды у Тани. Но попытка не пытка!

Распустив волосы, я достала все имеющиеся в голове шпильки и разложила их на столе. Получилось добрых пятнадцать штук — Таня постаралась на славу, укладывая мои густые, непокорные волосы. Три из них я сломала о непокорные наручники и только потом перешла к ящику. Самое ужасное, последний раз я старалась взломать замок особенно яростно и самый край шпильки, там где находится небольшая круглая горошина, остался внутри металлических оков.

В результате, отбросив наручники, все усилия я приложила на вскрытие запретного ящика и с каждой новой поломанной шпилькой о неподдающийся замок во мне все больше разыгрывалось любопытство и вопрос: «Неужели он так надежно прячет секс-игрушки? Или там что-то на подобии пистолетов, наркотиков и миллионов долларов?» становился все более актуальным. В какой-то момент стало понято, что проще разбить стол и добраться до это ящика таким варварским образом, но молота Тора у меня, увы, тоже не было.

И, когда надежда остаться в этом чертовом кабинете до утра казалось наиболее реалистичной из всех имеющихся в моей голове вариантов, я услышала как щелкнул лифт в коридоре. Это было так неожиданно и интригующе… Ведь, когда приходил Павел, я не слышала его прихода, видимо потому, что была занята разговорами самой с собой. И теперь этот звук казался мне неким символом окончания тех метаний, внутренних страданий и телесных недомоганий, что мне пришлось пережить за этот самый унизительный в мой жизни день.

Бесшумно, словно дикое животное на охоте, Роберт уверенно шел в кабинет, не останавливаясь ни на секунду. Его аура и энергетика заполнили собой все пространство вокруг и я ни на секунду не сомневалась, что через пару мгновений он войдет и смерит меня равнодушным взглядом.

Двери кабинета по-хозяйски открылись без робкого или какого бы то ни было стука, представляя передо мной облик мужчины. Сперва я не взглянула на его лицо, а только на костюм: былой свежести в нем не было, а как раз наоборот: он был мятый и как будто перекручен через мясорубку. Нет, не было никаких порезов или дыр, он просто выглядел как после активной драки или падения в грязь с лестницы… Что, черт побери, произошло?

«Что бы там не стряслось, он не пошел переодеваться, а сразу направился к тебе» — шепнул мне внутренний голос. «А это уже, как минимум, значит, что он не забыл о твоем существовании и прикованной к столу ноге».

Речь для Роберта я готовила с его самого выхода из кабинета. Собиралась высказать ему все, что накопило мое второе Я, ненавидящее его всем своим естеством. Так же удалось подобрать парочку едких фраз, которые точно бы задели его за живое, но сейчас, глядя на его потрепанный вид, я не могла думать ни о чем другом кроме того, что ему пришлось пережить за это время, пока я в безопасности просиживала юбку в кабинете.

«Но что могло случиться на собрании с такими же чопорными бизнесменами, как и сам Роберт?» — подумала я про себя и перевела взгляд на лицо мужчины.

Шаворский устало прислонился к проходу и тяжело дышал, словно бежал в кабинет и этот кросс дался ему нелегко. Но испарин на лбу не было, значит причина в чем-то другом…

Еще его взгляд… Ох, мне он не нравился… И не в смысле, что он снова зрительно хоронил меня в темном лесочке или порол плеткой, а он был… настолько грустный что ли, потерянный и одинокий, что все внутри перевернулось и заставило забыть, что мужчина, стоящий передо мной, причина всех моих бед.

Не знаю, можно ли это передать словами, но он будто вел со мной внутренний диалог одними глазами, рассказывал о трудном дне, о своих переживаниях и о своей вине передо мной. О да, он сожалел и мне не нужно было слов, чтобы прочитать это в его жадно осматривающих меня, как в последний раз, глазах.

Тогда я впервые увидела в нем человека, которому бывает трудно, больно, возможно даже страшно, одиноко и который способен на чувства. Даже я не уверена, что сама способна передать столько эмоций одним взглядом.

«Да что же, мать твою, произошло сегодня?! И еще… Знал ли он о надвигающейся опасности, когда закрывал тебя в кабинете — самом безопасном месте, по мнению Роберта.» — срывался на крик внутренний голос.

Я боялась сказать хоть слово, чтобы не ненароком не порвать эту нить, внезапно возникшую между нами. Она была такой прочной, буквально осязаемой. Не знаю, можно ли принять это за извинение, но я посчитала это за него. Может быть для обычного человека показать слабость это обычное дело, но для Роберта это сравнительно, если кота научить петь Россиский гимн.

И мой кот запел, и от этого все внутри встрепенулось и перевернулось с ног наголову, выбивая меня из коллеи и негативного настроя, давая, притихшему в потемках души, чувству шанс на новое возгорание. Тогда я поняла, что мне уже не спастись из черного омута этого опасного мужчины и он точно затянет меня в свою воронку. Я осознала, что против воли приняла все его изъяны и теперь просто получала плоды своей беспечности. Я слишком часто пыталась найти в нем что-то хорошее, а он выдавал мне свои сильные стороны мелкими порциями… Было чувство, словно у меня в руках пакет с изюмом, а есть мне можно только по одной штучке в день. И, как бы я ненавидела саму ситуацию, не кричала, что мне нужно больше, я все равно приходила каждый день и покорно брала новую изюминку, бухтя себе что-то под нос, но уходила не навсегда, а до следующего раза.

— Прошу… — хрипло прошептала я и слова эхом разлетелись по комнате, сердце болезненно сжалось, боясь упустить человечность Роберта и вернуть ко мне его внутреннего монстра. — Не говори, что все хорошо…

Мне было страшно… Он был мой личный Бог или Дьявол, как кому угодно, но один его взгляд мог окрылить меня, подарив чувства, не испытанные мною ранее, но мог и раздавить, доведя до полного опустошения, самобичевания и ненависти ко всему живому.

Мужчина, словно очнувшись от моих слов, все же оторвался от дверного косяка и, на ходу сбрасывая пиджак, направился ко мне…

Его глаза пылали неприкрытым желанием и тело откликнулось на призыв своего хозяина, в миг завелось как по щелчку пальцев.

Его глаза призывали к моей человечности, к моей женской сути, душе, любви.

Его глаза умоляли меня не бросать его, не отворачиваться и быть с ним.

Его глаза, наконец, открылись и показали мне… настоящего Роберта.

«Что же, все таки, такое сегодня случилось, что он, наконец, открыл для тебя свой барьер?» — спрашивал надоедливый внутренний голос, но я его больше не слушала…

Подойдя к столу, мужчина не глядя скинул на пол свой грязный и помятый пиджак, открывая мне вид на порванную рубашку с небольшой дырочкой там, где находилось его сердце… Это могло значить только одно — в него стреляли. Покушались на жизнь моего Шаворского!

— Господи… — при одной мысли, что сегодня я могла потерять мужчину, сидящего прямо передо мной, на душе стало просто непереносимо тяжело, дышать стало больно, а слезы, которые я так не любила, все же заслонили мне тонкой пеленой взор…

— Я был в бронежилете, — коротко пояснил мужчина, удостоив заворожившее меня пятно всего быстрым взглядом, и тут же вернулся к рассматриванию меня.

«Он всегда ходит на совещания в бронежилете? Что же там за бизнес-партнеры такие? Мы что, в девяностых живем? Кто еще решает проблемы таким варварским способом!?» — лились на меня вопросы, но произнести в слух я их не решалась, а только внимательно смотрела как Роберт сбрасывает с себя рубашку и откидывает ее к пиджаку.

Затем одним резким движением мужчина опустился передо мной на колени и достал из кармана брюк маленький ключик. Он блеснул от прямого луча света лампы, заставляя меня моргнуть и выпустить скопившиеся в глазах слезы наружу.

Это помогло более четко рассмотреть Шаворского… Мужчина с сожалением и тоской посмотрел на меня, прежде чем засунуть ключ в отверстие и прокрутить его, дабы избавить меня от стальных оков. Только вот со стороны стола наручники не открылись, так как там все еще оставался металлический кусок шпильки, а вот с моей стороны открылся после первого же поворота. Слава богу, мне хватило ума ломать замок не на ноге, а со стороны стола…

Роберт откинул в сторону ненужную железяку и нежно провел пальцами по моей лодыжке, вызывая приятные покалывая внизу живота и тянущее чувство в ноге, заставляющее меня поморщиться.

— Тише… Тише, мышка… — успокаивающий шепот прошелся волной по моему телу, а, когда он присел и потянулся губами к моей ноге, все внутри замерло от неверия.

Я боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть момент, и тем не менее не знала как мне на это реагировать… Но, когда его мягкие губы накрыли саднившую кожу, по телу прошелся мощнейший импульс и меня передернуло как от удара током… Роберт же воспринял это по-своему:

— Судороги… — сказал он каким-то своим мыслям, а затем резко отодвинулся от меня и встал, оставляя на коже горящий след от своих губ. — Нужно растереть.

Не успела я расстроиться, как мужчина подхватил меня на руки и понес в сторону небольшого гостевого дивана, расположенного в углу комнаты. Уложив меня на нем, он сел возле и, не раздумывая ни секунды, без стеснения и колебаний, уверенно начал массировать мою ногу.

Его умелые пальцы сделали пару круговых движений на колене, затем медленно переползли на икру. Не знаю, может ли быть такое, но, кроме приятного расслабления в ноге от его массажа, я еще ощутила мощный прилив возбуждения внизу живота. Мощнее чем от «волшебных» шариков в «РемНуаре».

Мне хотелось заглянуть в глаза Роберта и узнать его мысли. Чего он пытается этим добиться? Очередное шоу для одного актера? Ах, если можно было бы использовать его внезапную открытость и выжать все до дна, получив ответы на все мои давно копившиеся внутри вопросы, но боязнь потерять и это взяла свое, поэтому я просто промолчала.

А тем временем его руки перешли к самой чувствительной точке голени — лодыжке. Все внутри замерло, ожидая неприятных ощущений и боли, но ее не было, так как пальцы Роберта словно пресекали и пережигали любое ее проявление, превращали в сладостное тянущее чувство внутри меня.

Так продолжалось какое-то время и тишина совсем не давила, она дополняла интимность ситуации. Нам было о чем помолчать.

Наконец, мужчина решил сменить позу и сел с ногами на диван повернувшись ко мне лицом. Я не могла не пройтись пытливым взглядом по его идеально вычерченному обнаженному торсу… Только вот возбуждение вмиг сменилось обеспокоенностью, когда я увидела синяк на месте следа от пули — он был еще едва проявившийся, совсем крохотный, но мне хватило и этого для повторной паники. Роберт уловил изменения во мне практически сразу, видимо, я инстинктивно напрягла ногу.

— Это только синяк, мышка, — устало констатировал он, но мне хватило пяти секунд его замешательства, чтобы поджать ноги и вплотную приблизиться к нему.

Мне не верилось, что такая большая удача улыбнулась именно мне — мужчина не пострадал после нападения практически ни капли. Не Роберту, а именно мне — ведь застрели его кто-то, он бы умер и на этом закончилась история Шаворского, оставляя за собой терпкий шлейф таинственности и идеального секса с кучей крышесносных оргазмов. Он бы умер, а я осталась жить с мыслью, что все же не смогла открыть так крепко закрытое сердце мужчины, по мелкому синяку которого я сейчас водила пальцем, благодаря Бога за возможность находиться рядом с ним в эту секунду. И пусть почти всегда он совершал поступки, намеревающиеся сломать меня (а как это по другому назвать?!), но ему удалось зацепить и привязать мою не прихотливую душу к себе.

— Эй, ты чего? — немного приободряюще сказал мне мужчина и я с интересом перевела на него растерянный взгляд, понимая, что снова плачу, не в силах остановиться.

Это был уже не тот не довольный жизнью папенькин сынок из подворотни, это был не холодный и замкнутый сегодняшний Роберт — это был другой незнакомый мне мужчина, похожий на нормального живого человека. Его я была намерена узнать получше.

— Как это произошло? — мне не хотелось говорить эмоционально, показывать насколько я взвинчена и потеряна, но истерические нотки все же проскальзывали в голосе. — Ты поэтому запер меня в кабинете? Переживал, что я пострадаю?

Рука Роберта неожиданно успокаивающе накрыла мою ладонь у него на груди, отчаянно трясущуюся, как осина на ветру, и это прорвало все мои внутренние барьеры…

Свободной рукой я размахнулась и ударила мужчину по лицу, залепив мощную пощечину, уже и не пытаясь остановить истерику и поток слез. Он никак не отреагировал, прожигая меня своим печальным взглядом.

Почему меня не покидало чувство, что он прощается?

— Как ты мог допустить такое?! Как ты мог оставить меня одну?! — закричала я, разрушая спокойную тишину уютного кабинета Роберта, заставляя вибрации моего истерического голоса проникнуть в каждый уголок громадной комнаты. Но Роберт даже не шевельнулся и это ударило болезненным хуком мне в живот. Нервный хохот прошелся по комнате и я снова открыла рот, чтобы сказать все то, что думала о мужчине до его эффектного появления на пороге кабинета: — Знаешь, Шаворский, ты можешь и молча…

Не знаю, как это произошло, когда и почему. Я просто восприняла это как факт, хотя хотела бы подчеркнуть эту дату и прилепить на желтом стикере к холодильнику — правая рука Роберта крепка сжала мой затылок и притянула к губам их хозяина, впившегося в меня жадным и требовательным поцелуем. Все мысли тут же пропали, а тело сдалось и обмякло, поддаваясь уверенным движениям языка мужчины внутри меня.

Это был мой первый в жизни поцелуй.

Если тот Роберт Шаворский, которого я знала, и мог как-то признаться в любви — то только так.

Рука Роберта на моем затылке ослабла, он понял, что я не собираюсь сопротивляться, и дал мне возможность изучающе провести пальцами по его оголенному и напряженному торсу. Его умелый язык вычерчивал чувственные узоры внутри меня, даря ощущение легкого опьянения и мощнейший прилив эндорфинов, пока пальцы нежно убирали пряди волос, выбившиеся на покрасневшие, по всем ощущениям, щеки, освобождая доступ к моему лицу и заставляя сердце биться в бешеном ритме.

Приоткрыв глаза, я увидела, как в его открытом взгляде мелькнула не характерная для него, всегда такого серьезного и непреклонного, нежность, и, не удержавшись, ответила на его поцелуй с двойным рвением, словно от этого зависела моя жизнь.

Он оторвался от моих губ, давая возможность перевести дыхание, не отстраняясь от лица, медленно и изучающе каждую складочку, провел языком по распухшим губам, заставляя забыть о саднящей ране, желании поскорее отправиться в дамскую комнату, о его прошлых поступках в отношении меня… Да обо всем на свете! Были только он и я в целом мире и больше никакого.

С каждым его вздохом, прикосновением, движением… дышать становилось тяжелее, а возбуждение нарастало с такой силой, что казалось можно кончить от одних его рук, губ и тяжелых выдохов, дающих осознание, что он чувствует тоже, что и я.

— Блядь, что ты со мной делаешь, мышка… — выругался себе под нос Роберт, всего на секунду оторвавшись от меня, и тут же его руки легли мне на талию и резко, властно, ненасытно притянули к себе.

Вот тут-то мочевой пузырь напомнил о себе прямым текстом, при таких-то объятиях…

Я резко отодвинулась от Роберта и выскользнула из его рук. Вскочив на ноги, тут же согнулась в три погибели, так как стоять оказалось невыносимо и от любого моего движения уже могла произойти катастрофа, которая обычно происходит с двухлетними детьми в ясельной группе!

— Что с тобой?! — Роберт тут же вскочил со своего места и потянулся к ноге, где уже образовалась красная полоска от наручников. — Черт, видимо придется вызвать доктора… Ты не можешь стоять?

— Мне срочно нужно в дамскую комнату… — сквозь зубы от чудовищной паники и осознания безысходности простонала я. А затем добавила еще более обреченно: — Я даже не знаю где она… И, кажется, не смогу дойти…

Клянусь Конституцией Российской Федерации, что, говоря это, не имела никаких задних мыслей. Как раз наоборот, моча, извините за каламбур, ударила в голову и я выпалила первое, что было на уме. Но Роберт без колебаний подхватил меня на руки и понес в противоположную от двух выходов из кабинета сторону.

Оказалось, что одно их черных витражных стекол — это дверь в небольшой коридор, никак не связанная с рабочим пространством. Дверь туда Роберт открыл отпечатком пальца, прислонив ладонь к черной панели около прохода, которую можно было с легкостью принять за обычную плитку. Такое я видела только в фильмах и это хоть немного помогло отвлечься от мыслей о скором позоре.

Стоило Шаворскому открыть одну дверь, как за ней последовала и другая, открывающая вход в белую, как в гостиницах, ванную комнату. Не имея никакого представления о девичьей стеснительности, мужчина посадил меня на унитазную крышку и потянулся к краю юбки.

— Прошу, выйди… — взмолилась я, умоляя взглядом того не спорить, а просто послушать меня хоть раз.

И, слава богам, мужчина вышел, ни говоря не слова, и даже дверку за собой закрыл. Оценивать такую сговорчивость времени не было, так что я спокойно занялась делом, а потом встала и столкнулась с ведьмой в зеркале напротив.

Девушка передо мной чем-то напоминала главную героиню фильма «Звонок», разве что волосы мои были светлее, а так все сходилось: размазанные черные глаза, стертая Робертом помада с распухших губ, взъерошенные волосы, бледная кожа и запавшие щеки.

Смывая этот позор теплой водой, я поняла, что решила не все свои проблемы. Какое бы там озарение не снизошло на Роберта, но я понятия не имела как себя с ним вести! Мало того, что он отнял у меня мою девственность, первый поцелуй, так еще и украл мои первые искренние чувства. Мои детские мечты рисовали мне что-то попроще духовно и физически. Этот же мужчина постоянно заставлял меня плакать и страдать. С ним было слишком… сложно. И выбор быть с ним добровольно давался мне внутренне очень тяжело.

Мне словно не хватало внутри какого-то разрешения на прощение Роберта. Я знала, что реши я сейчас снова открыться ему, то перейду для себя самой на новый уровень доверия к этому человеку. Что-то вроде следующего шага в наших отношениях. Но стоит ли? Как известно, чем выше ожидания, тем больнее падать.

И, тем не менее, в этот раз в моей прагматичной голове чувства правили банкетом. Мне было больно от мысли, что я сейчас выйду к мужчине со стеклянным отрешенным взглядом и скажу, что мое отношение после сегодняшнего к нему не изменилось… Это, во-первых, была бы ложь, теперь я отчетливо понимала, что, как бы ни старалась, но никогда не смогу выкинуть из памяти тот его взгляд, когда он опирался о косяк и впервые открылся мне. Я всегда буду переживать о его здоровье. Всегда буду трястись по поводу его самочувствия. А он? Нужна ли Я ему? И, если нет, то зачем он держит меня около себя?

Ведь несмотря на весь флер серьезности вокруг мужчины, я до сих пор не понимала многих его поступков: сначала он крадет меня в свою квартиру в качестве любовницы, затем объявляет своей невестой, потом отсылает и снова забирает к себе от, якобы, ревности. Мальчишка-Роберт внутри мужчины еще не искоренился?! Или как это прикажете понимать?

Мне нужен настоящий мужчина, готовый взять на себя ответственность за меня и завтрашний день. И это абсолютно не значит, что я прыгну ему на шею и свешу ножки. Я всего лишь должна быть уверенна в его верности: моральной и физической. Вот все, что мне нужно…

— У тебя все в порядке? — осторожный стук Роберта вывел меня из оцепенения и я быстро отдернула руки от струи воды, под которой держала их уже, видимо, целую вечность. — Могу я войти?

— Я уже выхожу сама! — тут же выкрикнула, стерев остатки не смывшейся косметики одноразовым полотенцем, выбросила его в ведро и вышла к мужчине.

Его взгляд не изменился, он был… участливый. И я спокойно выдохнула, принимая правильный, как мне казалось на тот момент, выбор.

— Это не твой костюм, — пройдясь оценивающим взглядом по моему «супер-мега-крутому луку» по словам Тани, мужчина снова недовольно скривился, заставив меня смутиться и сжать руки на животе, прикрывая «голую» полоску. — Я понимаю, что ты никогда не работала в офисе, но это слишком откровенно. Так ходить нель… не стоит.

— Завтра подберу что-то более подходящее, — прошептала я себе под нос и тут же одернула себя, снова посмотрев прямо в глаза Роберту. Не хватало мне еще развить привычку бояться людей! Тем не менее пронзительный взгляд мужчины снова меня смутил и я начала оглядываться по сторонам в поисках успокоения разбушевавшихся внутри чувств.

Как оказалось, находились мы в самой обыкновенной мини-квартире, а конкретнее в спальне, где все было белое, светлое и я бы даже сказала… милое.

— Сегодня ты не можешь пройтись по магазинам. Я заказал одежду на дом, — спокойно констатировал мужчина и, смерив меня еще одним обжигающим взглядом, направился к широкому шкафу-купе, встроенному во всю стену. Отрыв его, Роберт уверенно достал самую обычную серую футболку и натянул ее на себя в два счета, затем быстро стянул брюки и, кинув их в большую клетчатую корзину на полу, одел домашние свободные спортивные штаны. Можно было вечно смотреть на три вещи: огонь, воду и как переодевается Роберт Шаворский. — Ужин, а твоем случае и обед, привезут приблизительно через полчаса. Можешь остаться в этой одежде или я могу дать тебе что-то более комфортное.

— Ты что… предлагаешь мне остаться здесь ночевать? С тобой? — неуверенно спросила я, а затем, когда мужчина резко замер и повернулся ко мне, отвела взгляд.

«Черт! Зачем ты вообще спрашивала? Нравится получать словесные пощечины?!» — предостерегал о предсказуемом ответе внутренний голос.

— Я предлагаю остаться здесь, так как уже стемнело, а ты утомлена, — деловым тоном сказал мужчина и из под ресниц я увидела, как почерствели и потускнели его глаза. Особенно, когда он добавил: — Но твой личный охранник все еще ждет тебя внизу. Мне уведомить его о твоем отъезде?

— Нет… — слишком резко ответила я и сделал первый шаг в сторону мужчины. — Как прошли переговоры?

Медленно ступая в его сторону, я не знала, как должна вести себя девушка в подобном положении. Мне никогда не предлагали остаться на ночь и я бы никогда не согласилась. Но сейчас это предложение (именно предложение!) звучало как тот самый компромисс, на который Роберт пошел ради меня. Мне тоже хотелось сделать ему приятно.

— Хуже, чем я предполагал, — немного растерянно ответил мужчина, словно это был вопрос с двойным дном и, прищурив свои пытливые глаза, не переставал их от меня отводить.

— Это ужасно… — подойдя почти вплотную к мужчине, нежно прошептала я ему почти в самые губы и прежде, чем он успел ко мне прикоснуться, сделала шаг назад, медленно расстегивая юбку с молнией во всю длину, продолжая свой мучительный допрос: — Должно быть утомительно сидеть столько времени на одном месте?

— Скорее всего, — неопределенно ответил мужчина, глядя как я откидываю клочок, бывший юбкой пару минут назад, в сторону и остаюсь в одних бесшовных бикини. Затем его взгляд резко стал серьезным и он снова посмотрел на меня: — Мне жаль, что тебе пришлось просидеть столько времени на стуле. Но я не мог прийти раньше.

«Черт, ты даже заигрывать нормально не умеешь, Полина! Еще бы попросила его в постели рассказать про момент выстрела и его ощущения! Это ведь, по-твоему дебильному мнению, должно заводить мужчин, так?» — добил меня внутренний голос, но тут же добавил: «Ну, по крайней мере, он вслух сказал, что сожалеет…»

Решив больше не экспериментировать с «эротическими» разговорами, я просто не умело стянула блузу через голову, а, когда выпуталась из нее, Роберт был уже рядом.

Его пронзительный горячий взгляд прошелся по моему полуголому телу, превращая его в оголенный нерв, готовый взорваться от одного прикосновения, а затем резко поднял меня с пола и, перекинув через плечо, понес в сторону кровати, попутно шлепнув по попе.

Роберт нетерпеливо кинул меня на мягкую постель и мое тело утонуло в белом одеяле. Секунда и он уже через голову скидывает только что надетую свежую одежду, а штаны волшебным образом уже валяются на полу, открывая мне вид на белые боксерские плавки, через которые ярко прорисовывался возбужденный орган. Это зрелище приятным спазмом ударило сначала в живот, а потом и между ног.

Прежде чем подойти ко мне, его рука нырнула в вазочку около кровати и достала оттуда презерватив… Это заставило меня напрячься: зачем ему целая ВАЗА с презервативами у кровати и почему он не использовал его раньше?!

Но все мысли отошли куда-то в сторону, когда мужчина резко потянул за мои трусики и они с треском порвались по швам, полетев к общей куче белья на полу. За ними последовал и бюстгальтер.

— Обхвати меня ногами! — скомандовал мужчина, пока скидывал с себя оставшийся кусок одежды и натягивал латекс на нетерпеливо пульсирующий член.

Пока он делал это, я жадно ловила взглядом каждый кусочек его тела, так как впервые видела мужчину абсолютно обнаженным. Широкие плечи прекрасно гармонировали с массивными твердыми, как камень ногами. Идеальный пресс и грудь, без единой волосинки, говорили о том, что мужчина следит за собой даже в таких мелочах.

Роберт заметил мой взгляд и его глаза потемнели, превращаясь в абсолютно бездонные. После чего он просто вклинился между моих ног и медленно начал вводить свой член внутрь меня.

Впервые мы хотели этого оба и я не сопротивлялась ни телом, ни душей, жадно хватая воздух ртом от переизбытка чувств и эмоций.

— Расслабься, — отозвался мужчина, заставляя вскинуть на него свой затуманенный взгляд и тут же добавил: — Дай мне войти в тебя полностью. Блядь, ты слишком узкая…

Закрыв глаза, выдохнула и попыталась выполнить его просьбу. Видимо, все получилсь, так как одним резким толчком он вошел в меня на полную длину, вырывая из груди мой гортанный стон. Не церемонясь на долгие раскачивания, он начал жестко насаживать меня на себя, не давая ни малейшего шанса протрезветь и прийти в себя. Клубок внизу живота становился все невыносимее и слаще, но я чувствовала, что Роберт уже на пределе и все может кончиться раньше, чем я этого хочу.

Видимо, мужчина понял это тоже, так как его руки вклинились между наших тел и она жадно то выкручивала, то сдавливала мои соски, прижимавшиеся к железной груди Роберта в момент его мощных толчков, то другая начала выписывать узоры на моем клиторе, заставляя впиться когтями в твердую, как скала, спину мужчины и застонать. Мне не хватало лишь одного…

— Поцелуй… меня… — удалось выдохнуть мне во время очередных толчков и помутненный взгляд мужчины, который ни на секунду не отрывался от моего лица, блеснул адским пламенем, подводя меня к самому финалу. — Прошу…

И он сделал это. Снова. Впился в мои губы жадным крышесносным поцелуем, словно я была последняя девушка на планете, а у него всего один шанс очаровать меня, и… это произошло. Его рука на моей груди, властно сминающая ее, как что-то жизненно необходимое… Его другая рука, разрабатывающая клитор, который и без его умелых пальцев пульсировал от любого прикосновения… Его член внутри меня, то наполняющий до предела, то выскальзывающий наружу, но только для того, чтобы снова вдолбиться в меня и вытянуть новый стон… Все это сделало свое дело и я разлетелась на миллионы осколков в руках человека, в которого была влюбленна. Да. Я была в него влюблена и, к сожалению, это мешало думать трезво.

— Блядь, мышка… Ты как чертов наркотик… — страстно прошипел мне мужчина в самые губы, почему-то с долькой сожаления, и тут же жестко вошел в меня до самого конца, вырывая из мой распухших губ какой-то дикий стон, тут же схваченный жадным ртом Шаворского.

Как только мужчина кончил, но еще не успел перевести дыхание, все еще пребывая во мне, по комнате прошел громкий звонок, похожий на вызов в Скайпе. Меня аж передернуло от страха и я испуганно покосилась на мужчину, прижавшись к нему.

— Это всего лишь еда, Полина, — немного саркастично заметил он и резко вышел из меня, оставляя одну на кровати с чувством полного опустошения. Задержавшись лишь на секунду около кровати, он перевернул меня на спину и, спустя долгую минуту разглядываний, которые я не видела, но чувствовала всем телом, звонко шлепнул по ягодицам и сказал перед уходом: — У тебя охуенная задница. У меня всегда встает на нее. Тебе нужно носить только свободные юбки. Я не хочу, чтобы вокруг тебя ходили мужики со стояками.

Не став задерживаться на кровати, я тут все вскочила с нее, провожая полуголого Роберта, накинувшего лишь просторные штаны, облепившие его голое тело, взглядом до самого выхода из «домашней» зоны. Затем взяла с пола футболку мужчины и, увидев на полу теплые синие мужские тапки, натянула все вместе.

Пройдясь жадным взглядом по офисному дому мужчины с сожалением заметила, что нет ни одного фото или любой занятной детали, составляющей уют и выражающей внутреннее «Я» нормального живого человека. Комната казалась самым настоящим номером в отеле, из которого можно было выехать в любую минуту и забыть навсегда. Видимо, это было в сущности Роберта — ничего лишнего ни в жизни, ни в комнате.

— Стоило бы позвонить Тане… — вслух прошептала я себе под нос, глядя на темноту за окном, и направилась по стопам Роберта на выход из спальни к своему мобильному.

Выйти из комнаты у меня получилось просто толкнув двери. Видимо Роберт не запер ее или замок по какой-то причине не сработал.

В любом случае, пройдя мимо его кабинета, я услышала всего обрывки делового разговора Роберта и не стала того тревожить:

— Вы всех проверили?.. Кто-то должен быть из «ZoMalia Industries», так как дверь мог открыть только работник… Да мне, блядь, похрен!.. Он должен быть у меня на ковре завтра, если ты все еще хочешь на меня работать!..

Не став подслушивать о чужом грязном белье, я просто вытянула из своей сумки мобильный и поплелась к самому лифту, где располагался большой подоконник и где меня никто не мог услышать.

Поудобнее расположившись на нем, я разблокировала сотовый и застала около пятидесяти пропущенных от моих девочек, большая часть которых приходилась на Таню.

— Слава тебе, Господи! — услышала я вместо «привет» и почему-то улыбнулась от радости, словно не разговаривала с девушкой целую неделю. — Ты уже дома?

— Нет. Видимо, как и ты, — все еще прибывая в приподнятом настроении я шуточно сказала: — Знаешь, а мой работодатель не оценил твой тщательно придуманный наряд. Даже выделил мне корпоративную кредитку, дабы я не совращала народ и купила что-то поприличнее!

— Да пошел в задницу этот твой Великий-и-Ужасный-Босс! — мерзко процедила она сквозь зубы и я услышала, как маленький кулачок девушки ударил по стеклу. Видимо, она была в машине, так как на заднем фоне послушался визг тормозов. — Сегодня наша Вероника ходила на прием с твоим знакомым Артемом. Говорит, какой-то безумно пафосный ресторан… что-то связанное с нуаром… Короче, после слияния двух компаний было что-то типа корпоративки по-светски, так вот твой Роберт пришел с какой-то шлюхой, они ходили за ручку, позировали вместе перед камерами и миловались! Могу скинуть фото, наша Вероника постаралась на славу… Мало того, говорят он с ней и на благотворительном вечере был, мы просто ее увидеть не успели!

Земля начала уходить из под ног, уголки губ быстро сползли вниз и я мертвым голосом спросила:

— Во сколько было начало корпоратива?

— Кажется, Артем забрал Веронику или в четыре, или в пять… А что? Это как-то меняет положение?

— Нет, совершенно уже ничего не меняет, — спустя долгую паузу наконец ответила я, за тем, приняв последнее решение внутри себя, спросила девушку: — Ты за рулем несмотря на то, что у тебя забрали права?

— Да, просто еще не успела найти водителя! — немного раздраженно оправдывалась Таня, снова оглушив меня визгом тормозов, смешанных с троекратным сигналом. — Я плетусь, как черепаха и, знаешь, хоть ты бы могла…

— Забери меня с главного офиса «ZoMalia Indastries», — хрипло прошептала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно, но затем не выдержала и тихо прошептала: — Прошу тебя, не спрашивай ничего…

— Так, кажется это улица Вронского… Отлично! Я рядом. Буду через десять… Нет, черт с ним… Пять минут!

После этого она отключилась, а я направилась к лифту, намереваясь покинуть чертов офис и лживого предателя Роберта раз и на всегда.

«Лучше бы он дальше продолжал играть роль робота, чем показал мне свою лживую человечность!» — в один голос кричали все мои внутренние Я.

Вдруг лифт щелкнул и двери неожиданно открылись прямо перед моим носом.