Свет ударил в темный коридор, освещая находящегося в лифте молодого рыжего курьера в белой униформе с надписью на рубашке «РемНуар». От одного упоминания этого ресторана я непроизвольно сжала кулаки, но тут же немного растерялась, пока парень с интересом и игривой заигрывающей улыбкой разглядывал мое полуголое тело, не решаясь выйти из лифта.

«Разве это не курьер звонил в звонок около пять минут назад?! Может к Роберту пришел кто-то еще?..» — подкинул идею внутренний голос, но курьер быстро разъяснил ситуацию:

— Эм… Простите, что заставил вас ждать. Оказалось, что мой персональный пропуск на этот этаж устарел и я рано вас набрал… Нужно было дождаться пока охранник выпишет мне новый пропуск и только после этого тревожить господина Шаворского, — извиняющимся голосом протараторил он и я осознала, что даже в службе доставки у Роберта есть свои люди, а может это вообще даже его ресторан… — Это чистые формальности… Меня тут все знают, поэтому пропустили внутрь до проверки пропуска. Пришлось объясняться с охраной, когда он не сработал в лифте…

Парень отчаянно старался не смотреть на мои голые ноги и слегка просвечивающуюся от яркого света из лифта кофту в районе груди, но ничего не получалось. Будь я в другой ситуации, давно бы влепила пощечину, но сейчас повышенное внимание было только на руку…

Жестом пропустив мужчину внутрь, игриво улыбнулась и сказала так тихо, чтобы Роберт не мог меня услышать, особенно учитывая его разговор на повышенных тонах в кабинете:

— Роберт ОЧЕНЬ СИЛЬНО занят и просил посидеть вас в коридоре, пока он САМ вас не позовет, — соврала я с самой обольстительной улыбкой из своего арсенала, затем, как бы случайно, подходя к лифту, упала на курьера и пройдясь по мужчине руками в поисках пропуска, задевая особо чувствительные места и изображая из себя полнейшую дурочку, прошла мимо к лифту и уже в кабинке прошептала: — Вы же знаете, каким он бывает в гневе? — обеспокоенно уточнила я у уже очарованного курьера и тот весь сжался и позеленел, вмиг заменив игривый настрой до чертовски испуганного, — Вот! Лучше дождитесь, пока у него появится свободное время и не тревожьте занятого человека.

Глазами я быстро нашла отсек, куда нужно вставлять пропуск со штрих-кодом, и, пока одна рука как бы случайно приподняла края кофты, открывая значительную часть ягодицы и переключая все внимание курьера на себя, то другая быстро вставила чужой краденый пропуск и нажала на кнопку «цоколь».

Может по глобальным меркам я ничего такого и не сделала, но, когда лифт все же закрылся, буквально упала на железную перекладину рядом и прерывисто задышала, понимая, какую авантюру провернула только что и чем это чревато. Украсть пропуск у горе-курьера было опасно не только для меня, но и для всех причастных к этому людей, включая охранника, его выписавшего. Но, как бы жалко ни было бедолаг, МНЕ, а не им, приходилось страдать от Роберта и увольнение было бы самым счастливым днем в моей жизни, так что пусть не жалуются…

Только вот несмотря на все приложенные усилия и потраченные нервы я отчетливо понимала — счет идет на минуты и как скоро Роберт поймет, что курьер задерживается, оставалось только гадать. Возможно, меня уже ждет охранник около лифта и я снова буду вынуждена подняться и получить наказание за свою провинность. Только вот я больше не была той запуганной девочкой из дома Роберта, прижавшейся к холодному металлу от ужаса сочившегося из его темных глаз, теперь я готова была бороться за свою свободу и за право уйти от мужчины, который мне, как минимум, противен. Ну или должен быть…

К счастью, мои худшие опасения не оправдались и около выхода меня никто не ждал. Наоборот, по всюду была гробовая тишина, ни единого работника корпорации не попалось на глаза и только тихий шум от телевизора, доносившийся со стороны главного входа, говорил, что охранник бдит ситуацию как обычно.

Ответ на вопрос: «А что дальше?» пришел неожиданно… С левой стороны от главного входа, в небольшом проходе к широкому коридору, стояла тележка с вещами уборщицы. Видимо, у нее был перерыв или она куда-то отлучилась, потому что синий халат, бахилы, чепчик и желтые перчатки одиноко лежали на перекладине возле совка и манили меня к себе.

Сбросив чужие тапки около входа, дабы не издавать лишнего шлепающего шума, я на цыпочках побежала к моему возможному спасению и принялась судорожно натягивать на себя любезно оставленную одежду. Порадовало, что халат получился как раз в пору, видимо, фигурам мы с уборщицей схожи и это был явный плюс.

Конечно, будь на моем месте адекватный человек, он бы начал искать запасной выход, но я отчетливо понимала — охрана будет по всюду и Роберт еще недолго пробудет в неведении о моем внезапном исчезновении, так что сделала каменное лицо и отворачиваясь от охранника в противоположную сторону молча пошла на улицу.

— О, Гульнара! — услышала я крик в спину и ускорила шаг, перестав дышать, ощущая биение сердца и сумасшедший пульс внутри так остро, что искренне не понимала, каким образом еще просто не шлепнулась в обморок от напряжения. Слава Богу, охранник не заметил моего странного поведения, ну или местная уборщица всегда вела себя так при нем, посему спокойно, с долей презрения голосе, отдал приказ: — Там на улице урну нужно помыть. Я уже устал тебе напоминать. Мотаешься туда-обратно, а толку никакого с тебя! Тьфу…

Судорожно схватившись за ручку прозрачной двери, я буквально выпала на улицу и быстро просеменила в сторону бесплатной парковки, где одиноко стоял Танин «жук». Темнота скрыла мои босые ноги, а «обмундирование» не привлекло повышенного внимания охранников территории. В какой-то момент я даже почувствовала себя тайным агентом на суперсекретном задании…

Но самое ужасное началось когда я увидела, как Таня угрюмо пялится во включенный телефон и начала догадываться, что забыла свой наверху:

— Кому ты звонишь?! — сев в машину и заставив подругу завизжать с перепугу от моего вида, спросила я и побелела, когда увидела на экране свое имя, а, самое главное, человек по ту сторону уже взял трубку… Не сомневаясь, что самая страшная часть истории уже началась, я одними губами прошептала подруге «гони» и та молниеносно сорвалась с места, когда я вырвала телефон из ее дрожащих рук и спокойно сказала Роберту, голоса которого еще не слышала, но не сомневалась, что это он: — Знаешь, что… раз ты не можешь быть нормальным человеком, то и я не буду поступать с тобой по-человечески!

Тут же скинув звонок, я испугано откинулась на спинку кресла и погрузилась в тревожное молчание, которое первая разрушила Таня:

— Это звучала как-то… по-детски. — голос моей дерзкой подруги дрожал и сам тембр варьировался от тихого писка, до громкого баса. Казалось, ей просто необходимо нарушить молчание, дабы не погрузится в тот ужас, что Шаворский успел навеять ей одним только голосом.

— Да мне по-фиг! — зло процедила я, перелезая на заднее сидение: — Ты все еще возишь с собой сменку для спортзала?

— Да, но ты же понимаешь, она выглядит не очень… Ох, кошки-матрешки! — простонала подруга свою излюбленную фразу, перебив саму себя, когда я резко скинула с себя мужскую кофту, оставаясь абсолютно голой, и только после этого открыла багажник для поиска сменной одежды, но бутылка белого вина мне попалась раньше, так что ее я решила тоже достать… На всякий случай. — Давно ты перестала стеснятся раздеваться при людях?! Мне не нравится, как влияет на тебя этот Роберт. Однозначно. Хотя задница у тебя что надо… А ты говорила, что тебе миши-шорты не пойдут, выделывалась!?

— Что он успел тебе сказать? — наигранно равнодушно спросила я, нарочито игнорируя ее последние слова, хотя дыхание почему-то участилось даже от мысли о реакции босса на мой внезапный побег.

— Я вообще ничего не поняла… — раскинула руками подруга и тут же снова схватилась за руль, поперхнувшись. — Сначала трубку взял какой-то парень, но он едва сказал «алло», как другой мужик, видимо твой Роберт, вырвал ее и спросил, где я нахожусь и все такое. Про тебя — ничего… Не успел, видимо… Господи, у него такой голос, я чуть в штаны не наложила! Как ты вообще с ним работаешь!?

— И ты сказала… — скорее констатировала я, снова игнорируя лишнюю информацию, не сомневаясь в подавляющей энергетике Шаворского.

Тем не менее, подруге вновь удалось меня удивить:

— Я бы сказала, но затупила и тут ты залезла ко мне в машину… Кстати… — она удивленно покосилась на мои грязные ноги и усмехнулась: — А ты чего босая? Убегала от него, сверкая пятками?!

Натянув на себя узкий спортивный топ розового цвета и такие же лосины, я недовольно покосилась на маленькие для меня кроссовки подруги и решила, что они лучше, чем прогулка пешком по ночной Москве, и обула не задумываясь.

— Роберт тебя обижает, да? — тревожно спросила она, глядя в зеркало заднего вида, и я увидела, как в ее глазах блеснули слезы полного отчаянья и опустошения, прежде чем подруга раскрыла передо мной душу: — Мне жаль, мышка, но мой папа бессилен… Робет очень влиятельный человек в нашей стране. И хоть мой отец стоит рангом выше, чем этот зажравшийся мальчишка, но все в Москве пляшут под его дудку. Папа даже не может вернуть мне права на авто и от этого я чувствую себя убогой… Нет, дело даже не управлении машиной… Я просто совершенно не могу помочь тебе сбежать и гарантировать, что за тобой никто не придет.

— Он меня не обижал, — успокоила я подругу, перелезая обратно с бутылкой вина. — Я сама обижала свой интеллект, пытаясь разглядеть в этом чудовище человека… Он мне никогда ничего не обещал.

На какое-то время в машине повисла тишина и я заметила, что мы почти выехали за город. Интересно, Таня вообще следит за дорогой?

— Нет, у него точно что-то было с той брюнеточкой! — сказала она каким-то своим мыслям и ударила по рулю правой рукой, недовольно поморщившись. — Так что не стоит он тех денег! Только, Полина… О нем и об его отце не очень хорошо говорят… Тебе лучше уехать на какое-то время из города…

Навострив ушки я повернулась к девушке в полоборота и она, заметив это, устало закатила глаза, спросив:

— И ты, конечно, не гуглила мужика, с которым спишь, да? — я кивнула и она более угрюмо продолжила: — Что же, может это поможет тебе избавиться от некоторых иллюзий в отношении Роберта… Короче, его отец основал фирму «Зомалия» еще в начале девяностых, а названа она так в честь матери твоего Роберта — афроамериканки-модели. В девяностых он очень быстро поднялся и из фирмы «Зомалия» бизнес перерос в корпорацию «ZoMalia Indusrties»… Но это не так важно! Так вот, в начале двухтысячных, когда Роберт был еще совсем ребенком, его мать внезапно пропадает. Все говорили о том, что муженек-то ее грохнул за измену, но никто даже дела не возбуждал…

— А ты-то откуда это все знаешь?! — удивленно похлопав глазами, спросила я, не решаясь задавать большого количества вопросов, дабы не сбить подругу с нужной волны.

— В отличие от тебя, я гуглю мужиков, с которыми спят мои подруги! — немного обиженно сказала она, но, тут же отряхнувшись, с интересом продолжила: — Но это еще не конец истории! Три года назад убивают отца Роберта и сам Шаворский младший куда-то загадочно пропадает, а затем резко появляется через неделю и становится у руля корпорации, полностью выгоняя весь прошлый директорский состав на улицу (это мне уже отец сказал, так как он тогда управлял финансами в их компании и тоже попал под раздачу). Тогда в компании был кризис и Роберт его разрулил, став местным героем, НО между этими событиями была еще одна мутная история!

Подруга сделала театральную паузу, ожидая моей реакции и я помогла ей получить заслуженные лавры:

— Какая? Не томи!

— Папарацци часто ловили его с одной танцовщицей элитного клуба… У нее еще имя такое, как у портовых шлюх… Или как у старосты двести десятой группы нашего потока в вузе… Вспомнила, ЖАННА! Короче, эта Жанна резко пропадает после убийства отца Роберта и через месяц ее тело находят в лесопосадке в танцевальной одежде, в которой она была в день убийсва, представляешь?! Но, тут как раз все очень-очень спорно! Папа мой лично склоняется к варианту, что эта танцовщица была пособником конкурентов, вот и вырыла себе яму сама… — тело пронзила острая судорога и, слава Богу, что Таня не видела моего лица, иначе бы не стала рассказывать дальше, а замяла такой познавательный разговор, дабы не пугать меня еще сильнее. — Еще в газетах часто пишут о покушениях на Роберта… Отец мне еще на приеме в «Водовороте» сетовал на то, что один из главных директоров холдинга «ZоMalia USA» как-то скоропостижно скончался в сорок-то лет от, якобы, сердечной недостаточности, хотя до этого был здоровее всех здоровых… Шаворскому даже пришлось самому ехать в Америку и заключать договора…

— Подстава? — выдавила из себя я, пытаясь казаться спокойно и расслабленной, когда внутри бурлило самое настоящее обжигающее пламя.

— Несмотря на то, что отца выгнали из корпорации, он до сих пор переживает о ее судьбе и постоянно засоряет мне мозг этой информацией… — подруга хотела сказать непринужденно, но получилось как-то грустно и она тут же, почувствовав себя не комфортно, быстро затараторила: — Папа так же считает, что компанию кто-то хочет прибрать к рукам. Причем настой очень решительный.

— А это возможно? — неуверенно спросила скорее всего себя, чем подругу, и продолжила размышлять в слух: — Разве что если…

— …Большинство пакета акций не у Роберта… — продолжила мою мысль девушка и неожиданно серьезно сказала: — На самом деле влип этот Роберт не по-детски. Ведь, если бы не он, компания давно бы уже оказалась чужих руках. Даже не ясно в чьих! А он вроде как… преграда…

— Преграда… — эхом повторила я слова девушки и откинулась в кресле, рассеянно глядя куда-то в пустоту. Ведь, не смотря на всю злость к Роберту, он не заслуживал смерти. Да, я больше не желала быть с ним, но это не значит, что в миг перестала испытывать к нему чувства.

В тот момент мне как никогда хотелось иметь родителей, которые могли бы «навязать свое мнение», как часто говорят дети. Но этого мнения мне, как оказалось, не хватает. Несмотря на все свои усилия, при отсутствии жизненного опыта и мудрости, я не могла справиться с чувствами к Роберту и выстроить по отношению к нему правильную манеру поведения.

Несмотря на постоянно повторяющиеся внутри слова «все будет хорошо», я понимала, что моему мужчине грозит опасность… Внезапно мысль, что сегодня я видела его в последний раз, стала нестерпимой и скупая слеза, сквозь презрение к себе и растоптанные чувства, все же скатилась со щеки прежде, чем я успела ее смахнуть.

«Эх, была ни была!» — согласился на наименее эмоционально затратный вариант внутренний голос и уже в слух сказала Тане:

— Ты можешь отвезти меня сейчас к… отцу?

Не знаю, связано ли это с моим подсознательным желанием иметь родителей, но адрес на бумажке я запомнила наизусть. Признаться, для меня стало неожиданностью, что мой «отец» живет за городом, как показал навигатор, и мы с Таней как раз направлялись в нужную сторону. Возможно, это судьба?..

Дом Романа Усачева был последним в громадной череде хрущевок. Мы остановились недалеко от первого подъезда и каждый из нас молчал, ожидая, пока второй нарушит многозначительное молчание.

Мои подруги всегда думали, что родители для меня больная тема, но я была с ними не согласна. Можно ли любить конфеты, если ты их никогда не ел?

— Какая, говоришь, у него квартира? — тихо спросила Таня и я дернулась от ее, разрушающего мои глубокие мысли, голоса. — Десятая?

— Угу… — выдавила из себя я и прищурилась, чтобы рассмотреть синюю табличку около входа с перечнем квартир сквозь тусклый свет фонаря. Мое сердце замерло, когда я поняла, что мы как раз припаркованы около нужно подъезда. — Танюш, ты пойдешь со мной? Понимаю, это не очень уместно, но мне страшно…

Девушка промолчала и я с удивлением повернулась к ней, увидев как та внимательно всматривается в окно на первом этаже, где слабо горел свет и молодая девушка орудовала около старенькой советской плиты. Так подробно рассмотреть картину удалось благодаря отсутствию штор и тому, что наше авто было как раз напротив.

— Вот это твоя квартира! У меня бабушка в таком доме жила и я посчитала по… — девушка замолчала, в который раз обрывая свою же мысль, когда на кухню вошел тот самый Роман. Мужчина подошел к блондинке и, что-то нежно прошептав ей на ухо, сел на стул около столика, принявшись есть нарезанные огурцы, ожидая полноценного ужина. — Это твой предполагаемый отец, да? Похоже, это его дочка… Может, немного старше тебя…

Было больно смотреть на подобную картину, так как я всегда придумывала абстрактным родителям уважительную причину отдать меня в «Люси», но раз Роман смог воспитать взрослую девушку самостоятельно, возможно даже мою сестру, то по какому принципу они, родители, решили отдать меня в детдом? Почему не ее? Как проходил этот конкурс? Они кидали монетку?

Снова почувствовав себя полной идиоткой, я решила, что не могу довериться человеку, который умолчал такую «незначительную» деталь, как проживание с дочерью в квартире. На самом ли деле он станет моим советчиком и другом, или я просто приобрету в жизни больше проблем с появлением в ней Романа?

— Нет. Прости, Таня… Я не пойду внутрь. Я не готова… — хрипло прошептала я, обнимая себя руками от внезапно возникшего в теле озноба. Решив поджать колени, я совершенно забыла о бутылке вина на них и в последствии чудом успела поймать ее до удара о пол. Сбросив с себя внезапно накатившиеся негативные эмоции, весело посмотрела на обеспокоенную Таню и задала самый странный и неправильный в своей жизни вопрос, отключая логику и здравый рассудок напрочь: — Давай выкинем это из головы и отметим мое возвращение в «женский монастырь», то бишь домой?..

— Лучше твой внезапный отъезд! — настойчиво поправила подруга и я растерянно кивнула, понимая что это единственный выход в сложившейся ситуации, дабы не вернуться в клетку к Роберту снова.

— Но ты пить не будешь все равно! — напомнила я подруге, многозначительно посмотрев на руль, и тут же добавила, глядя на ее сцепленные в тонкую линию губы и прищуренные глаза: — Давай вернемся в Москву и там недалеко от дома «отпразднуем»… Так я буду спокойна за тебя…

Мы решили доехать до Москвы и остановиться где-нибудь поблизости от квартиры, но подальше от Роберта, где мы могли бы спокойно выпить вино в машине, а потом без проблем доехать домой, не преодолевая при этом пол города.

Лучше места, чем в пяти минутах ходьбы от Красной площади, Таня придумать, естественно, не смогла. Видимо дочь депутата из нее не сможет изгнать даже самый сильный маг…

Мы выключили свет в авто и принялись передавать по кругу пресловутую бутылку, сетуя на жизнь и на засранцев — мужчин. Не знаю, что это было за вино, но ударяло в голову после одного глотка так, как будто пили настоящий самогон.

Между тем, мне алкоголь помог расслабиться и скинуть тяжелый камень с души, превращая в беззаботную девятнадцатилетнюю девушку, которая волнуется только о проблемах подруги с парнем:

— …Понимаешь, дело не в том, что я ему не нравлюсь. Я нравлюсь всем! — смело заявила мне захмелевшая Таня и, размахнувшись бутылкой, едва не зарядила мне ею в лоб. — Моя подруга заметила его первая и я просто не могу его у нее увести. Потому что это будет… предательство…ик… ой… Я, может, сучка, но не предательница!

Время шло быстро и незаметно под пеленой ничего не значащих разговоров и крепким градусом вина. Нас почему-то не клонило в сон, а посему мы продолжали делиться всякой пьяной ерундой друг с другом, пока в голову подруги не пришла «гениальная» мысль.

— А поехали в клуб, а? Хоть один раз вместе туда сходим! — простонала Таня, допивая последние капли из бутылки и откидывая ее небрежно в сторону. — Пррррошу!

Мысли собрать в кучу оказалось крайне сложно, они разбегались намного шустрее, чем я успевала ухватиться хоть за одну, но даже сквозь дымку помутненного сознания и подаренное алкоголем безразличия ко всему, все еще помнила, что отчаянно не любила клубы и громкую музыку. Нет, скорее она меня пугала и заставляла чувствовать себя маленьким мышонком в клетке, где уйма народу ведет себя непозволительно развратно, веселясь и развлекаясь в атмосфере, в которой мне хочется провалиться под землю.

— А у меня есть другой вариант! — запрыгивая с ногами на сидение воскликнула я расплывающейся перед глазами подруге. — Меня один мужик с работы в бар звал! Кажется «Яйцо» называется… Ик! Короче, там что-то типа кооператива…Или корпоратива… Точно не помню, НО!! Музыка будет точно!

Голова закружилась от такой резкой смены положения тела и я снова откинулась на мягкое сидение, посмотрев на засыпающую на месте водителя подругу.

— Едем в «Яйцо». Чего ты сразу не сказала про мужичка… — сонно пробормотала она, а затем, немного скривившись, спросила: — У тебя нет прав, но я знаю, что ты умеешь водить машину… Может ты сядешь за руль, а? Я пила больше тебя и имею право на отдых!

Черт, это звучало как вызов!

Не говоря больше ни слова, я вылезла из машины и перешла на водительское сидение по улице, передвигаясь очень медленно и опираясь на авто, как на поручень, пока Таня перелезла на мое кресло внутри.

Едва подруге папа купил машину, как та принялась обучать нас, ее верных подруг, основам вождения, дабы не она была всегда на вечеринках единственным-трезвым-как-стеклышко-человеком. Так что теперь, окончательно потеряв связь с мозгами, я с удовольствием села на водительское сидение и медленно, словно черепаха во время забега, поплелась к намеченному бару.

Понятия не имею, что за волшебное вино купила подруга, но я уже ощущала себя, как пятнадцатилетняя девочка, которая сбежала ночью от родителей и ей срочно нужно провернуть что-то очень крутое и… очень-очень глупо-запретное.

Добрались мы, когда уже почти расcвело, так как оказалось называлось заведение не Яйцо», а «Желток», но, слава Богу, чертов бар работал круглосуточно. Второй проблемой стал беспробудный сон Тани, несмотря на орущую в салоне музыку.

Спустя двадцать минут тщетных попыток привести ее чувство, плюнула и пошла внутрь сама, зная, что подобного порыва в моей жизни никогда больше не повторится.

Интерьер в середине был…желтым. Пожалуй это все, что мне удалось отметить в моем сонно-пьяном состоянии. Да, я понимала, что едва стою на ногах, но это почему-то не останавливало, а только прибавляло энтузиазма. Ведь со мной такое происходило впервые в жизни!

— Вина! — плюхнувшись на деревянную стойку, громко попросила я бармена и положила на стол сто рублей, позаимствованных из портмоне Тани.

— Простите, но самое дешевое вино в нашем заведении за сто грамм стоит пятьсот рублей, — спокойно сказал мне мужчина, едва глянув на смятую купюру.

На голую талию внезапно легла чья-то теплая ладонь, заставляя вытянуться как струна и в мгновение ока протрезветь. В голове уже всплыли картинки с первым наказанием в доме Роберта и я перепуганно обернулась, но облегченно выдохнула, увидев там недавнего знакомого Павла.

— Бокал самого лучшего вина даме! — весело подмигнув мне, сказал парень бармену, протянув тому пятитысячную купюру, даже не пытаясь забрать сдачу. Сколько же они, работники, получают у Роберта, если могут так разбрасываться деньгами?! Пока я задавалась этим вопросом, Павел, прокрутив меня на барном стуле к себе лицом, тихо прошептал, немного наклоняясь в мою сторону: — Я знал, что ты придешь… Это было написано у тебя на лице и поэтому я все еще тут. Я сразу понял, что у нас все взаимно.

Осознав, что мужчина начинает втягивать меня в очередные мутные отношения, начала слабо протестовать, отчетливо понимая, что в таком состоянии он по сути мог сделать со мной все, что душе угодно… И это вернуло здравый рассудок окончательно и бесповоротно, вместе с мыслью, что Роберт находится через дорогу и хоть сейчас было раннее утро, но я могла случайно столкнуться с ним и вернуться обратно в его логово.

— Я пойду домой, — протараторила я Павлу, быстро соскакивая с места, но подвернула ногу в маленьких кроссовках и упала. Ну или упала бы, если бы Павел не подхватил меня под ягодицы, буквально прижимая к себе так сильно, что дышать становилось тяжело. — Прошу, отпусти меня. Мне пора. Моя подруга…

— Твоя подруга подождет, пока ты станцуешь со мной… — томно перебил меня вконец обнаглевший знакомый, вцепившись в мою попу как в ветку перед падением в пропасть. — Послушай музыку! Все грязные девочки, как ты, любят Sia.

Пытаясь унять нарастающую панику, я, помимо воли, действительно оценила медленный кавер на песню Sia, но, к сожалению, ситуацию это мою никак не меняло — еще немного и парень сам залезет ко мне под лосины, а я даже сопротивляться не могу в моем «ветреном» положении.

— Полина, Вам следует пройти со мной! — услышала я внезапно знакомый голос за спиной и мой партнер испуганно замер, глядя куда-то мне мимо меня с выпученными глазками, без былой самоуверенности.

Мимолетное замешательство помогло мне вырваться из цепкой хватки замершего мужчины и буквально навалиться на охранника… моего лично-Робертовского охранника! Взглядом я начала искать по залу самого Шаворского и сразу нашла… Причем не благодаря своей прекрасной интуиции или зову любви, я просто ощутила знакомый холодок, превращающий в лед все, на что он направлен и укололась о него, как об айсберг, поморщившись от резкой боли.

Роберт стоял с двумя личными охранниками в свежем костюме около самого входа и, пройдясь по моему телу безразличным, полным презрения и ненависти взглядом, остановился на лице.

Этот взгляд… Я ощутила себя мебелью, предметом интерьера, потому что именно так, с высока и мимолетно, рассматривают торшер или шкаф, но не девушку, с которой ты спал совсем недавно. Мне казалось, он даже не успел ничего увидеть и, сразу отвернувшись к моему охраннику, просто кивнул. Тому было достаточно такого сигнала, чтобы спокойно повести меня под руку в сторону выхода.

Сопротивляться я смысла больше не видела, так как что может сделать одна пьяная девушка против целой оравы мужчин? Так что, пройдя мимо Шаворского гордо и с достоинством, не удостоив его ни одним взглядом и словом, спокойно проследовала за моим туманным и пугающим будущим, которое снова привело меня на личный этаж Роберта и заперло в его спальне. В этот раз надежно и трижды в этом удостоверившись.

Было не по себе, так как я понимала — Шаворский не простит меня и не захочет слушать, но время быстро приближалось к шести утра и в какой-то момент я просто легла на кровать, решив ждать приговора хотя бы в комфортном для ноющего тела и раскалывающейся головы положении. Радовало хотя бы то, что Таню никто не тронул и, когда меня усаживали в машину, я краем глаза увидела, что она спокойно себе спит на пассажирском сидении.

Стараясь настраивать себя на позитив, я провалилась в глубокий, но очень тревожный, чтобы вскоре подскочить на кровати, как ошпаренная. Только спустя несколько минут судорожных оглядываний по сторонам и попыток понять ситуацию сонной головой, увидела черную коробку с кучей хлыстов, всяких жгутов и повязок около кровати. В метре от нее стоял Роберт все в том же костюме, но без пиджака и с высоко закатанными рукавами.

Медленно и осторожно подняв на него взгляд, я остолбенела. Думаю, именно так смотрит палач на свою жертву перед казнью.