Экое диво дивное!.. Оказывается, в благоприятном для этого потеплевшем демократическом климате среди литераторов появилась особая неизвестная ранее популяция, промышляющая хищением у некоторых известных людей, в частности, у прославленных военачальников Великой Отечественной войны их национальности: у Героя Советского Союза Л.М.Доватора ― белорусской, у дважды Героя Советского Союза, Маршала бронетанковых войск М.Е.Катукова ― русской, у дважды Героя и Маршала Советского Союза министра обороны Р.Я.Малиновского ― украинской и т. д. Впрочем, сравнительно недавним прошлым представители этой хищной популяции не ограничиваются: добрались даже до героя Синопа и Севастополя адмирала П.С.Нахимова (1802―1855).

Мне особенно досадно и горько видеть, что в этом странном деле принимает участие известный писатель, лауреат премии имени Константина Симонова да еще и мой однокашник по Литературному институту Григорий Бакланов. И притом ― ведь ему уже девятый десяток, а какая моторность! Это именно он на страницах «Международной еврейской газеты», т. е. на весь мир, объявил, что все названные герои ― не той национальности, как они сами считают и мы с ними тоже!

Мне уже приходилось об этом писать. Поэтому повторяться не буду, а замечу лишь, что я попросил Екатерину Сергеевну Катукову, вдову Маршала, Наталью Родионовну Малиновскую, дочь Маршала, и Маргариту Львовну Доватор, дочь генерала, сказать, что они думают о баклановской принудительной акции. Все они были крайне изумлены, кто-то смеял- с я, кто-то негодовал, кто-то хотел послать Бакланову успокоительного… А Маргарита Львовна даже позвонила знаменитому писателю, чтобы дружески просветить его, но тот сперва и разговаривать не пожелал, бросил трубку. Она не поленилась позвонить вторично:

— Позвольте, вы великий гуманист, выдающийся демократ, друг Сороса, даже с президентом Рейганом в ЦДЛ трапезничали, а я ― пожилая женщина, дочь героя Отечественной войны. Как же вы можете так себя вести?

Действительно, Николай Шмелев бесстрашно объявил на страницах журнала «Знамя»: «Григорий Яковлевич не только писатель от Бога, но и редактор от Бога!» Кто ж после этого посмеет сомневаться, что он и демократ от Бога, и гуманист от Бога.

И ответствовал Маргарите Львовне сей человек Божий:

— Да какая разница, кто какой национальности! Какое это имеет значение! Все люди, все человеки…

— Да,― сказала Маргарита Львовна,― я тоже считаю, что во многих отношениях ― никакого. Но если вы такой интернационалист, то зачем же у стольких прославленных героев приватизируете их национальность?

Примерно такой был разговор. Не буду к этому возвращаться. Но нельзя умолчать о новой вылазке в той же международной газете популяции. Это статья Марка Штейнберга о Р.Я.Малиновском «Нетипичный маршал».

Понятное дело, автор старается изобразить себя знатоком, эрудитом, интеллектуалом. И начинает с того, что усматривает нечто общее в судьбе Маршала Малиновского и… Христофора Колумба. Великий путешественник, говорит, был «то ли из семьи генуэзских ткачей, то ли внебрачным сыном испанского принца де Виана и крещеной еврейки». А Маршал тоже внебрачный сын.

Тоже «то ли ― то ли». А если так, то как этим не воспользоваться!

Ну, о посягательствах на Колумба еще в 1925 году писал Маяковский. Вот описывает он бунт на корабле после долгих дней пути.

Матросы шепчутся:

— Черту ввязались в попутчики.

Дома плохо? И стол, и кровать.

Знаем мы

эти жидовские штучки ― разные Америки

закрывать и открывать!

Вот и Штейнберг закрывает, как устаревшую штучку, украинскую национальность Малиновского и открывает для него новую штучку, любимую им, Штейнбергом.

Поскольку речь идет о военачальнике, о его участии в Великой Отечественной войне, а о себе Штейнберг говорит, что прослужил в армии 36 лет, то естественно ожидать, что человек хорошо осведомлен в военных делах вообще, в истории Великой Отечественной в частности, а также в биографии своего пленника.

Но что мы видим? Прежде всего, бросается в глаза, что статья написана языком ненавистников и клеветников России, ныне так хорошо знакомым: например, пишет, что мы не освободили от фашистского ига Польшу, Чехословакию, Румынию, Венгрию, Австрию, а, конечно же, «оккупировали» их. А румыны и венгры, допустим, были на советской земле не оккупантами, а освободителями, так?

Но если бы только в этом дело! Он не знает даже, когда война началась, думает, что в мае. Путает и другие важнейшие даты, в том числе― даты в жизни самого Малиновского, путает фронты, операции, события, имена: 2-й Украинский называет 2-м Белорусским, генерал Илларион Ларин у него Иван Ларин, Наталью, дочь Маршала, перекрестил в Надежду и т. д.

Ну а Сталина он, разумеется, считает «бездарным» да еще «Верховным» в кавычках. И притом таким чудовищем, что иные генералы, будучи вызваны к нему, ожидали непременно тюрьмы или расстрела, а другие ― в ужасе кончали жизнь самоубийством. Вот в 1938 году вернувшегося из Испании с орденами Ленина и Красного Знамени полковника Малиновского вызывают из Минска, где он служил, в Москву. Уезжая, он будто бы сказал другу: «Увидимся ли ― не знаю». Значит, ожидал, несмотря на большие ордена, чего-то страшного. А что получил? Назначение на преподавательскую должность, в Академию им. М.В.Фрунзе. Другой раз уже во время войны, в июле 1942 года, когда командовал Южным фронтом, «его и члена Военного совета Ивана Ларина (который Илларион. ― 8.6.) вызвали в Ставку». Приехали они в Москву, поселились в одноименной гостинице. Вызывают. И что? Генерал-лейтенанта Малиновского назначили командующим 66-й армии. А генерал-майор Ларин? А он, говорит, «услышав о вызове, застрелился». Судя по всему, прямо тут же, в гостинице. Да зачем тогда ехал в Москву, знал ведь, что вызывает Сталин. Мог бы застрелиться и на фронте под видом шальной пули. Гораздо, как ныне говорят, комфортней! И для людей хлопот было бы меньше с трупом и похоронами, и даже, если угодно, выгодней: «Погиб смертью героя…». Пенсия жене и т. д.

Впрочем, что ж, всякое в жизни бывает: итак, говорит, в июле 42-го Ларина не стало. Но вот что читаем в воспоминаниях Маршала С. Бирюзова о ночи накануне перехода 2-й гвардейской армии в наступление на Котельниково: «Помню волевое, огрубевшее на степном ветру лицо командарма Р.Я.Малиновского, склонившегося над картой. Тут же, в тускло освещенной избе, чудом сохранившейся в вихре войны, находились член Военного совета генерал-майор Ларин, заместитель командующего генерал-майор Крейзер» и другие (С.С. Бирюзов. Суровые годы. М., 1966. С.119). Может быть, тут у Бирюзова описка? Но читаем дальше: «Ну что ж, товарищи,― проговорил Малиновский, ― остается последнее. На КП нам всем делать нечего. Я намерен быть завтра в 1-м гвардейском стрелковом корпусе. А что выберет член Военного совета?

Генерал Ларин улыбнулся:

— Люблю танкистов.

— Что ж, поезжайте к Ротмистрову» (там же, с.120).

А ночь эта была с 23 на 24 декабря 1942 года под Сталинградом. И в воспоминаниях П.А.Ротмистрова читаем, что после разгрома немцев и освобождения Котельникова «родилась идея отпраздновать нашу победу встречей наступающего нового 1943 года… Разделить с нами радость победы прибыли начальник Генерального штаба А.М.Василевский, заместители наркома обороны Я.Н.Федоренко и И.Т.Пересып- кин, командующий 2-й гвардейской Р.Я.Малиновский, член Военного совета И.ИЛарин и начальник штаба С.С.Бирюзов» (Стальная гвардия. М.,1984. С.154).

Что ж получается ― в июле Ларин застрелился, а через полгода Новый год встречает? Да еще как! Праздничный стол ломился от вин и фруктов из Франции, сыров из Голландии, консервов из Норвегии, масла из Дании… Все― из немецких запасов, приготовленных для празднования победы под Сталинградом. А ведь при этом Штейнберг словно своими ушами слышал еще и то, как «Сталин назвал Ларина дезертиром и поинтересовался у Малиновского, что помешало застрелиться и ему». Должно быть, только надежда встретить Новый год с французским вином и голландским сыром.

О Сталине есть и такая побрехушка: «К ноябрю 1944 года войска 2-го Белорусского фронта завершили Дебреценскую операцию…». Эта операция ― 2-й Украинский фронт, а не 2-й Белорусский, которым Малиновский никогда не командовал. Сочинитель даже этого о своем герое не знает. Но слушайте дальше: «Войска вышли на рубеж, с которого реальным становилось взятие Будапешта. Но требовался отдых… Именно в этот момент раздался звонок Сталина (Штейнберг сам слышал!), который потребовал от Малиновского взять Будапешт к годовщине Октябрьской революции».

За всю войну подобных требований Сталин ни разу никому не предъявлял. Более того, по воспоминаниям Жукова известно, что, когда он подосадовал Сталину по телефону, что не удастся взять Берлин к 1 мая, тот ответил: «Ничего. Впереди Первомай, это и так большой праздник, народ хорошо его встретит. А возьмем ли Берлин 2 или 3 мая, это не имеет большого значения. Надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап операции» (Е.Гусаров. Сталин в жизни. М., 2003. С.514).

«Малиновский попросил дать хотя бы пять дней для подготовки. Сталин потребовал: «Будапешт должен быть взят к 7 ноября!» И повесил трубку». Как Бакланов. И ведь Штейнберг пишет так, словно был очевидцем. Но вот вопрос: почему и на сей раз Малиновский не последовал летальному примеру Ларина?

А источники побрехушек то и дело такие: «достоверно известно», «есть сведения», «совершенно достоверно»… Не хватает только ― «одна баба говорила…».

Но вернемся несколько назад. Штейнберг пишет, что в декабре 1941 года Малиновского назначили командующим Южным фронтом, который, «почти непрерывно отступая, прошел через Лисичанск, Бахмач и лишь под Харьковом сумел остановить немцев». Человек не ведает, что говорит. У него получается, что оба названных города ― к западу от Харькова, причем первый западнее второго.

Взгляните на карту. Лисичанск ― это по прямой километров около 200 к юго-востоку от Харькова, а Бахмач ― километров 300 к северо-западу от него. Как же можно, отступая к востоку, сначала «пройти через» Лисичанск, а потом ― «через» Бахмач? Разумеется, все было не так: наши войска сперва оставили Бахмач― 13 сентября 1941 года, когда Южным фронтом командовал не Малиновский, а генерал-лейтенант Рябышев, и только 10 июля 1942 года ― Лисичанск. А до этого и под Харьковом остановить врага не удалось: его вслед за Бахмачом войска Малиновского оставили 25 октября

1941 года.

Не разбираясь даже в таких вопросах, Штейнберг зато обнаруживает большой интерес и осведомленность относительно возлюбленных и жен как Малиновского, так и других военачальников: рассказывает, сколько их у кого было, сообщает, что одну звали Тонечка, другую ― Лидочка и т. д. Но и тут, конечно, не обходится без вранья. И какого! «Есть сведения из «Лубянского» досье Малиновского…» Смотрите, куда залез! «…что в Испании он встречался, так сказать (понимаете?― 8.5.), с очаровательной эстрадной артисткой и по этой причине задержался там на три срока вместо одного, положенного для советников. Любопытный факт приводит в своих воспоминаниях Константин Симонов. Про стихотворение «У огня», он рассказал, что оно ― о посещении блиндажа командарма Малиновского под Сталинградом. Помните:

Крутится испанская пластинка.

Изогнувшись в тонкую дугу,

Женщина под черною косынкой Пляшет на вертящемся кругу.

В дымной промерзающей землянке,

Под накатом бревен и земли Человек в тулупе и ушанке Говорит, чтоб снова завели…

Этот человек, дескать, и есть Малиновский, затосковавший о возлюбленной испанке. Но открываем второй том «Разных дней войны» Симонова, находим это стихотворение и читаем: «Так начинались написанные мной под впечатлением встречи с Шумиловым стихи о Мадриде и Сталинграде» (с.252). Это что ж получается? Взял Штейнберг и на место Героя Советского Союза командарма легендарной 64-й армии Михаила Степановича Шумилова поставил нужного ему здесь Малиновского. И не постеснялся наврать о Симонове. Коли так, то уж позвольте не поверить ни в очаровательную испанку, ни в Тонечку, ни в Лидочку, ни в «лубянское» досье. Тем более что в последнем случае, как известно безо всякого досье, была вовсе не Лидочка, а Галочка.

Но читаем дальше: «66-я армия, которой командовал Малиновский севернее Сталинграда, истекала кровью. Немцы стремились прорваться к Волге, но Малиновский не позволил врагу осуществить свой замысел». Да, севернее Сталинграда немцы не прорвались, но там держала оборону не одна 66-я армия, а еще и 24-я.

Это очень характерная забывчивость. Она сопутствует автору и дальше: «Задачей 2-й гвардейской армии, которой командовал Малиновский, было не допустить прорыва

Манштейна к немецким войскам, окруженным в Сталинграде. И он со своим заместителем (тоже евреем) эту задачу выполнил: их армия не отступила». Что было бы, если б вообще не евреи?.. Действительно, не отступила, но оборону держали еще и 51-я армия, и 8-я воздушная.

Нет, это не забывчивость. Автор то и дело старается обособить Малиновского, представить его действия единоличными, отделить от других военачальников и даже противопоставить им, унижая и оскорбляя их при этом. Посмотрите, что вытворяет! Приводит будто бы строки известной книги Александра Верта «Россия в войне 1941―1945» (М., 1967): «Передо мной был командующий 2-й гвардейской армией, красивый брюнет, смуглое лицо которого несло печать глубинной интеллигентности, что было совершенно нетипично для всех русских полководцев, с которыми довелось встречаться. И что особенно поразило― врожденная деликатность, скромность, полнейшее отсутствие солдафонства, которое так и выпирало из большинства русских военачальников даже самого высокого ранга». Малиновский много раз упоминается в книге А.Верта, как и Жуков, Конев, Василевский, Шапошников, Рокоссовский, Лелюшенко и другие, но, конечно же, при этом в книге нет ни одного оскорбительного слова о них, подобного приведенным, ― все это Штейнберг, смотрящий на наших полководцев глазами ненавистника и клеветника, просто придумал. За такие проделки судить надо шельмецов.

Я называю это «синдромом Сарнова». В сочинении «Случай Эренбурга» сей мыслитель из региона Елисеевского магазина рассказывает: «Однажды (году в сорок восьмом), держась, как обычно, за руки, шли мы с моей любимой по Тверской и остановились перед портретами писателей в витрине книжного магазина, что напротив Моссовета. Он и сейчас существует, но теперь там совсем другие портреты: Высоцкий, Окуджава…» Это магазин «Москва» (бывший «Сотый»). Он не напротив, а наискосок от Моссовета. Я там нередко бываю и названных портретов никогда в витрине не видал, но не в этом дело. Вот сарновский синдром: «А тогда? Вы только представьте, что творилось: на самом видном месте красовался портрет автора (точнее, того, кто считался автором) «Тихого Дона».

Поняли, читатель, что творилось при Советской власти ― чтили русского классика, знаменитого во всем мире. Это для Сарнова и его любимой непереносимо! «И вдруг, ― продолжает он, ― моя любимая сказала:

— Какое ничтожество ― Шолохов! Невзрачное какое-то личико, усишки…

И я увидел: в самом деле ― ничтожество!»

Мало им клеветы о плагиате, мало злобного вранья о великом писателе, их еще и внешность его бесит! Но Боже милостивый, она бесит человека, который сам-то, если посмотреть справа ― вылитый Квазимодо, если слева ― Урия Гипп, если в лицо ― Баба-Яга в приступе диареи.

Но вот что писал, например, Эренбург, вспоминая об одном из помянутых солдафонов ― о командующем 5-й армией генерале Л.А.Говорове, на КП которого под Можайском он побывал 18 января 1942 года: «Я увидел не бравого вояку, а скорее математика или инженера, хорошего русского интеллигента. Потом я иногда встречал Леонида Александровича на фронте, в Москве, в Ленинграде; помню вечер в мае 1945 года ― мы говорили о красоте белых ночей, о поэзии, об игле Адмиралтейства». В другом месте воспоминаний: «В Сухиничах я познакомился с генералом Рокоссовским. Кажется, он был самым учтивым генералом изо всех, которых я когда-либо встречал». Подумайте, Штейнберг, как со своим злобным косоглазием выглядели бы вы, если вас посадить между этими русскими генералами.

Да, наши военачальники не отличались аристократичностью происхождения, не было среди них ни одного князя, Ф афа, барона. Если взять командующих фронтами во время войны, а это 43 маршала и генерала, то 21 из них или сами в молодости крестьянствовали, или из крестьянских семей,

15 — сами были рабочими или из рабочих семей (ВИЖ, 1993, № 5, с. 21–26). Это большинство. Конечно, они несли печать своего простонародного происхождения. А вот немецкие генералы почти сплошь — изысканные «фоны». И что? Незадолго до полного разгрома Германии весьма неглупый Геббельс, ознакомившись с полученными из Генштаба биографиями наших военачальников и вглядевшись в их фотографии, записал в дневнике: «Эти маршалы и генералы в большинстве своем исключительно молоды, они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убежденными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В большинстве своем это дети рабочих, мелких крестьян, сапожников. Словом, я вынужден сделать неприятный вывод: военные руководители Советского Союза являются выходцами из лучших народных слоев, чем наши собственные». Своим выводом Геббельс поделился с Гитлером, и тот был полностью согласен. Им помог в этом, возможно, уже доносившийся гул нашей артиллерии. Так что, если вас, Штейнберг, посадить между и этими двумя фигурами, вы и тут будете выглядеть полным идиотом.

А он все свое: дескать, «многое коренным образом отличало Малиновского от других полководцев… Уж больно непохож он на всех(?!) других военачальников его ранга… Он был, безусловно, честнейшим, скромнейшим, порядочнейшим из всех(?!) советских маршалов». Но Штейнбергу и этого мало. Он карабкается на Эверест подлости: «Руководство боевыми действиями маршала Малиновского безоговорочно достойно называться военным искусством, чего нельзя сказать о многих других военачальниках Красной Армии». Вы только вообразите себе этот клокочущий океан злобности, в котором олух царя небесного пытается утопить «многих других»…

И уже просто впадая в безумие, он нахваливает еще и так: «Малиновский никогда не бил палкой, не стрелял в подчиненных, чем уж почти никто из крупных военачальников Красной Армии похвастаться не мог». Сам этот Штейнберг видел, как наши военачальники и били, и стреляли своих подчиненных направо и налево. Ну, хоть бы один примерчик привел! Кого избил Жуков? Кому выбил глаз Рокоссовский? Кого пристрелил Василевский? Кого измордовал Конев?..

Причину столь великих талантов и редких добродетелей, такой разительной «несхожести Малиновского с советскими стандартами», как это следует из всего содержания статьи, Штейнберг видит в «этническом происхождении Родиона Яковлевича», т. е., попросту говоря, в том, что он еврей. Правда, хотя «существует полная уверенность» в том, что его отец еврей, однако его мать Варвару Николаевну некоторые «считают русской». Но Штейнберг разбивает и это заблуждение невежд: «совершенно достоверно» известно, говорит, что Надежда, родная сестра матери, и ее сын «были расстреляны вместе с другими евреями в Бабьем Яре. А немцы точно знали, кого убивают».

Тут приходится напомнить Штейнбергу, что в Бабьем Яре были расстреляны не только евреи. О чем, кстати, писал в одноименном стихотворении известный и, вероятно, любимый им поэт Евтушенко:

Я здесь стою, как будто у криницы,

Дающей веру в наше братство мне.

Здесь русские лежат и украинцы,

С евреями лежат в одной земле…

Но Штейнберг верен себе и для подтверждения своего теперь уже бесспорного открытия о «стопроцентном» еврейском происхождении Малиновского вербует в союзники известного писателя: «Малиновский очень уважал Илью Эрен- бурга и был рад принять его в своем штабе». Ну и что? Во время войны статьи Эренбурга были чрезвычайно популярны и на фронте, и в тылу.

В 1956 году Эренбург получил телеграмму: «Дорогой Илья Григорьевич, в день твоего 65-летия прими от меня горячий привет и самые дружеские пожелания. Наши творческие разногласия не могут убавить высокой мужской любви к тебе как художнику слова. Крепко обнимаю и целую тебя, дорогой Илья Григорьевич, желаю, чтобы твое перо большого писателя нашей эпохи еще долго служило на славу нашей родины» (Люди, годы, жизнь, т. З, с.403). Эту телеграмму послал

Шолохов. Так что, Штейнберг, зачислим и Михаила Александровича в вашу когорту?

Но и это у вербовщика не все. Оказывается, в беседе с Эренбургом, говорит, Маршал еще и употребил одно библейское выражение, по поводу чего Эренбург кому-то когда-то где-то «говорил ― так мог сказать только еврей». Все. Вопрос исчерпан. Вот только еще прочитать бы ― где это у Эренбур- га? И, к слову сказать, многие русские, в том числе я сам, порой употребляют известные еврейские словечки: «цимис мит компот», «семь сорок», «азохен вей» и т. д. Каков из этого вывод?

Впрочем, помимо хотя и таинственных, но прямых свидетельств, есть у Штейнберга и косвенные доказательства его драгоценной идеи. В самом деле, говорит, посудите сами, с чего бы так: «За три года, когда министром обороны был Жуков, генеральские звания получили только 5 евреев, а при Малиновском― более 40!» В восемь раз больше! Выходит, он был не просто евреем, а ярым еврейским националистом, продвигавшим своих? Однако же надо учесть, что Жуков был министром только два с половиной года, а Малиновский ― десять лет.

Есть у этого Штейнберга еще и такое косвенное доказательство: «Символично, что в отличие от остальных маршалов о Малиновском почти нет печатных материалов. Единственная книга ― роман «Солдат отчизны» А.Марченко, вышедший в 2005 году». Вот, мол, как зажимали маршала-еврея, хотя и получил он две Золотых Звезды Героя, орден «Победа», пять орденов Ленина, два ордена Суворова 1-й степени, Кутузова 1-й степени, хотя и держали его десять лет министром. Но и эта «единственная книга» Штейнбергу не нравится, ибо там ― «ни слова об этническом происхождении маршала», т. е. о том, что он еврей.

Ах, чучело бесстыжее!.. О Малиновском есть статьи во множестве энциклопедий и справочников, причем не только военных. А кроме того, еще в 1965 году вышли воспоминания маршала С.С. Бирюзова, под Сталинградом начальника штаба 2-й гвардейской, в 1971-м― книга маршала М.В.Захаро- ва «Р.Я.Малиновский», в 1973-м― книга М.Н.Горбунова «Солдат-полководец», в 1983-м― книга В.С.Голубовича «Маршал Р.Я.Малиновский», его автобиография напечатана в 1990 году в «Военно-историческом журнале» № 4, в 2005 году вышла книга генерала армии М.М.Гареева «Полководцы Победы», в которой большая глава посвящена Малиновскому… И это далеко не все. А в 1969 году вышла книга самого Малиновского «Солдаты России». Штейнберг жульнически умолчал даже о ней!..

Он пишет, как помним, что Малиновский никого не бил палкой и никого не расстрелял. Прекрасно. Но я уверен, что если бы Родион Яковлевич был жив и прочитал бы такую статью о себе и такие похвалы по своему адресу за счет боевых товарищей, то наверняка изменил бы своему правилу и взял в руки палку.

ЕВРЕЙ И ГИТЛЕР

В Мексике обнаружен ледоруб, которым 20 августа 1940 года был убит Л.Троцкий. Тогда его унес домой полицейский Салас. Дочь полицейского Анна Алисия представила ледоруб публике.

Из газет

В «Московском комсомольце», любимой газете столичных проституток, которым там давно и сразу после контрреволюции была предоставлена широкая «площадка», уже много лет в поте лица своего трудятся два однояйцевых близнеца ― Марк Дейч и Александр Минкин, большие журналисты с асфальтовой дороги. Они очень похожи и внешне, и по внутренней сути, и по литературной манере, главные черты коей― визг и вопли, судороги злобы и зубовный скрежет. Они уже оба поседели на этом. Но каждому хочется выглядеть самобытной личностью. Так вот, чтобы их не путали, Минкин вырастил на подбородке некоторую растительность. Кроме того, Дейч, пожалуй, умнее Минкина, но Минкин, пожалуй, эрудированней Дейча: читал воспоминания одного битого немецкого генерала. Поэтому при желании отличить их все-таки можно.

Обрате Марке мне не так давно приходилось писать на страницах «Завтра» в связи с его воплями и судорогами по поводу книги «Генералиссимус» Владимира Карпова. Что же до брата Александра, то однажды довелось даже защищать его здесь же, в «Завтра». Он тогда мне позвонил, очень был благодарен, попросил записать домашний телефон: 784-31-… Вдруг, дескать, мне приспичит поговорить с ним по душам. Вот и возникла такая потребность в связи с его статьей о Великой Отечественной войне «Чья победа?» в «МК» 22 июня. Но это лучше сделать не по телефону.

Статья была написана еще в 1989 году, в пору самого полоумного разгула демократии. По его собственному рассказу, побежал Минкин со статьей в один из главных тогда центров разгула ― в «Московские новости» к Егору Яковлеву, ныне покойному. Но даже этот беглый поденщик Ленинианы, даже в то время ― не решился напечатать. Потрусил Минкин в «Огонек» к Виталию Коротичу. Но даже этот гнусный оборотень тоже не посмел. Побрел Минкин в журнал «Апрель» к Анатолию Приставкину, ныне покойному. Но даже будущий председатель Комиссии по помилованию не отважился помиловать рукопись. Поплелся Минкин к какому-то неназванному западному немцу. «Немец прочел, закричал: «Нет! Нет!» Похилял Минкин к какому-то американцу. «Американец прочел ― пожал плечами». У нас, мол, таких и без тебя девать некуда.

И тут Минкина, видимо, наконец осенило: ведь в США много его соплеменников, может, они клюнут? И представьте себе, кто-то клюнул. Что за газета, он стыдливо умалчивает. Да не «Новое» ли «русское слово», известное своим русолюбием? А потом еще и какая-то газетка в ФРГ, в Мюнхене, тоже скромно не названная. Не подпольное ли издание «Фолькише беобахтер»?

Прекрасно! Международная слава. Но прошло уже 16 лет, и, видимо, все это время, убежденный, что его великий труд ничуть не устарел, Минкин носился, бегал, ползал по редакциям газет милой родины, которую мечтал просветить насчет Великой Отечественной. Но, увы, никто не желал печатать его Труд Жизни.

16 лет! И тогда Минкин решился. Вошел в кабинет главного редактора «МК» Павла Гусева с присланным ему в подарок из Мексики Анной Алисией ледорубом в правой руке и сказал: «Ну…» И 22 июня статья во всю полосу с гаком появилась в газете. Прочитали все проститутки Москвы и сказали: «Свой в доску. Будем обслуживать по льготному тарифу!»

Минкин уверяет, что никого не намерен очернять, ничего не хочет опорочивать в истории войны, наоборот: «Я пытаюсь осмыслить ее». Как благородно! 16 лет пытается. Можно было рассчитывать, что за столь долгое время узнал новые факты, прочитал раньше неизвестные книг, нашел веские аргументы и т. д. Увы, в статье ничего нового: она появилась в том же виде, в каком отфутболивали ее Яковлев, Коротич, Приставкин, какой-то немец, какой-то американец, а друзья в Нью-Йорке напечатали.

У Минкина, как и у Радзинкина, Млечина, Сванидзы, подход к войне чисто спортивный: подсчитывают, кто больше набрал разного рода «очков». Последний из названных однажды чистосердечно признался по телевидению: «Когда я вижу, как играет футбольная команда ФРГ, я не могу понять, каким образом мы выиграли войну!» Человек признался в своем тупоумии, даже и не поняв этого.

И наш умник состязается со Сванидзой. «Загадка марсианину: «Кто выиграл войну: тот, кто потерял пять миллионов, или тот, кто тридцать?» Ну, во-первых, и немцы потеряли не пять, и мы не тридцать, об этом ниже. Но тут не в этом дело, а в том, что эти миллионы для Минкина очки в спортивном состязании, именно по ним он судит о победителе. Ведь это, мол, так просто, ясно и очевидно: кто больше набрал очков, тот и победитель.

Приходится сообщить болельщику, что, например, в войнах корейцев и вьетнамцев против США и Красной Армии в Отечественной жертвы агрессии имели потери больше, чем агрессоры. Например, по американским данным, их потери во второй войне составили 360 тысяч человек, а вьетнамцев погибло около 1,5 миллиона. Но победа за теми, кто потерял больше. Минкин понять это не в силах. И пускается в новый спортивный подсчет: «Через три месяца после начала войны Гитлер был под Москвой. Обратный путь занял три с половиной года». «Обратным путем» он стыдливо называет позорное изгнание Красной Армией немцев, разгром их, взятие Берлина и капитуляцию немцев. Не в силах он, прихвостень, произнести такие слова!

У него получается, что немцы наступали раз в 15 быстрее, чем мы ― значит, у них в 15 раз больше очков. Ну, допустим. Замечательно! Душа холуйская ликует. Но немецкий болельщик и думать не смеет, чем для его команды обернулось рекордное достижение Москвы и что через три с половиной года стало с Берлином. Приходится и тут разжевать: под Москвой немцы получили разгром, а в Берлине― капитуляцию, причем ― безоговорочную. Усек? Хоть проглотить-то разжеванное можешь?

Кстати говоря, через три месяца немцы и не были «под Москвой». Зачем и тут-то врать? Отдохнул бы. В пределах Московской области немцы оказались только во второй половине октября. Гжатск, Вязьму, Юхнов они захватили 9, 7 и 5 октября, а это еще Смоленская область. Подмосковные же города Можайск и Волоколамск― 18-го и 27 октября. Но ближе всего они подошли к столице в поселке Красная Поляна, которую захватили 28 ноября. Как видим, на это им потребовалось не три месяца по минкианскому календарю, а пять с лишним. Через десять дней Красная Армия с Божьей помощью вышибла их из Красной Поляны. Верите, Минкин?

Он, как помним, 16 лет пытается осмыслить войну. Но вот два факта. Гитлер шел до Москвы почти полгода и по прибытии получил у ее стен отлуп. А Наполеон с примитивнейшими по сравнению с вермахтом оружием, техникой, транспортом, связью вторгся с той же позиции и даже на два летних дня позже, однако через два с половиной месяца был под Москвой и взял ее. Обдумал бы милок хоть эти два факта: в чем дело? Где раскорячились дотоле столь резвые фашистские ножки? Или: три месяца? А что было через три месяца после нападения на них немцев с Польшей и Францией? Сообщаем: обе страны уже два месяца, как лежали в прахе. Не может и не желает он думать о таких вещах, у него другая задача ― оклеветать родину.

Но вот его новая мысля: Черчилль, говорит, предупреждает Сталина, а тот… А кто такой Черчилль? Едва ли Минкин знает, что до Гитлера тот был нашим врагом № 1 и после смерти Гитлера вскоре опять стал им, что именно Черчилль был организатором интервенции Антанты в годы Гражданской войны. При первой же встрече со Сталиным в августе

1942 года в Москве он решился спросить, простил ли его тот за интервенцию. Сталин ответил: «Бог простит». (А.Уткин. Мировая холодная война. М., 2005. С.51).

Наш мыслитель-потрошитель, конечно же, не догадывается, что в долгой жизни Черчилля 22 июня 1941 года был самым счастливым днем, который он ждал, как утопающий ждет, что ему бросят спасательный круг. Еще бы! Ведь Англия уже целый год оставалась один на один с германской военной машиной. Тут можно к слову заметить, что и у Сталина отлегло на сердце 7 декабря 1941 года, в день нападения Японии на США. Значит, нам не придется воевать на два фронта; значит, можно перебросить на запад побольше дальневосточных и сибирских дивизий.

Так вот, просто ли было поверить Черчиллю? Тем более что Сталин знал о переговорах англичан с немцами, а только что, 10 мая, в Англию прилетел Гесс, правая рука Гитлера. Зачем? Полюбоваться замками Шотландии?

Ведь сам-то Минкин не верит никаким советским источникам, не обращается к воспоминаниям ни одного советского военачальника― а это же соотечественники! Но стыдит других за недоверие к враждебным иностранцам… Впрочем, стоп! Пишет он о каком-то безымянном мужике, сбежавшем в 1934 году из голодающей деревни в город. А где эта деревня, что в том году голодала? Ведь голод был, как известно, рань- ше. А что это за город? Мужик, говорит, имел тяжелое ранение, хромал, едва ковылял, но «всю войну прошел в пехоте». Всю! В пехоте! Хромой! Энциклопедический случай. Правда, тут же узнаем, что еще задолго до окончания войны калечно- го мужика «послали в тыл аэродром охранять». Как хочешь, так и понимай это литературное убожество! Тут могу сказать вот что: я тебе таких калечных мужиков, таких голодающих деревень и неизвестных городов столько насочиняю, что в «МК» места не хватит перечислить, даже если объявления проституток не напечатаете. И вот сей мужик будто бы прочитал статью Минкина и сказал: «Спасибо. Все ― правда». Так устами изобретенного персонажа сочинитель себя похвалил. И верит этим синтетическим похвалам. А еще верит битому немецкому генералу. Выходит, не лишен способности верить тому, кто говорит нечто отрадное.

Однако разок упомянул Минкин и наших военачальников: «Генералы и даже маршалы устали доказывать, что не Сталин, а народ выиграл войну». Он и с ними вроде бы согласен. Прекрасно. Но ни одного генерала или маршала, ни одной их книги или статьи не назвал. Почему? Да потому, что ни один из них не ставил так вопрос о победе, это могут только полные идиоты, что сохранились еще только в путинском заповеднике «МК» под эгидой Гусева. А нормальные люди понимают и всегда понимали, что в войне победил народ, которым руководили советская власть, партия и Государственный Комитет Обороны во главе со Сталиным, победила Красная Армия, которой руководила Ставка во главе со Сталиным. Понятно?

И вот утром 22 июня немцы напали. А мы, говорит Минкин, еще несколько дней продолжали, согласно договору 1939 года, поставлять немцам важное сырье. Ему было лет пять, но он сам видел и запомнил! Вот везут пшеницу, вот везут нефть, вот марганец… А где конкретно это было? Военная тайна! Но не мешали ли поставщикам наступавшие армады немецких танков? Нет, говорит, не мешали. А если эшелон замедлял ход, мы с Дейчем его подталкивали…

А что Сталин? Сталин, говорит, жутко перетрусил и сбежал спасаться на дачу. Но дача-то к западу от Москвы. Значит, он бросился навстречу немцам? Да, говорит, навстречу: он же государственный изменник…

Минкин, трепло убогое, ведь от этой брехни уже давно отказался даже классик вранья Радзинский, отказался и покаялся. А вы опять… Стыдно же! Не знает он, что это такое.

Со временем, говорит, Сталин все-таки очухался и выступил по радио. Но это была речь-призыв, произнесенная «в истерическом ужасе». Солженицын, наставник Минкина, писал, что Сталин выступал «полуплачущий». Однако, по признанию даже битого генерала Типпельскирха, «истерический» призыв «полуплачущего» вождя «нашел отклик в сердцах советских людей». Да еще какой!

В частности, Сталин призвал создать народное ополчение. Мысль не новая. Ив 1612-м, и в 1812-м, и в 1854годах тоже было ополчение, немало потрудившееся на войне. А что теперь? Писака опять, как очевидец, негодует: «…безоружное ополчение, брошенное под немецкие танки». Конечно, были большие неудачи, и жертвы, и поражения не только ополченцев, но и регулярных частей, особенно вначале. Но ты же, мыслитель, взялся дать общую, итоговую оценку войны. В таком случае съешь: всего в ответ на призыв вождя выразили желание вступить в ополчение около 4 миллионов человек, но отобрали около 2-х, в действующую армию через ополчение влилось 36 дивизий, 26 из них прошли всю войну, а 8 получили звание гвардейских. Безоружным это звание не давали.

Немцы наступают… И опять же, что Сталин? Оказывается, он «как теперь стало известно, уже в конце лета 1941 года подумывал сдаться, засылал сватов через Берию в Болгарию, да фюрер побрезговал, отказал». В сентябре 1812 года, находясь в Москве, Наполеон засылал к Кутузову свата Лористона, но Кутузов побрезговал и погнал захватчиков с родной земли. А теперь вот Гитлер, оказывается. Скажите, какой брезгливый! А ведь не побрезговал втянуть в войну против СССР Италию, Венгрию, Румынию, Финляндию, не побрезговал даже карликами ― Хорватией, Словенией, не побрезговал и доброволь- цами-французами, испанцами, поляками, бельгийцами, даже евреями не побрезговал, которых после войны у нас в плену оказалось больше десяти тысячно вот что, Минкин. Ведь об этом писал еще старик Э.Рад- зинский, затем историк А.Уткин, писатель В.Карпов, теперь ― ваше благородие. И все по-разному! Так, Уткин в сочинении «Вторая мировая война» (М.,2002) уверяет, что Сталин решил провернуть «феерическую интригу» примирения тотчас, как стало известно о нападении немцев, еще до выступления Молотова по радио, ― так он струсил в первые же часы (с.191); Радзинский же в нетленке «Сталин»(М.,1997. Два пуда.) пишет, что это произошло сразу после того, как 8 августа 1941 года Сталин стал Верховным Главнокомандующим (с.507); Карпов в «Генералиссимусе» (Калининград, 2002) дает свою светлую голову на отсечение, что Сталин решил помириться с фашистами и вместе ударить по США и Англии в феврале 1942 года, писатель даже показывает как бы документик, будто подписанный «Верховным Главнокомандующим Союза ССР» (с.10― 15), ― такой и должности не было, Сталин ― Верховный Главнокомандующий Красной Армии, а не Союза ССР. У вас же, Минкин, дело было в конце лета (в августе, да?) 1941 года. Что ж вы так― кто в лес, кто по дрова! Собрали бы симпозиум, конференцию и договорились бы о единой и обязательной для всех дате, допустим, о 37-м мартобря.

Но, между прочим, Минкин может гордиться: идеи, которые он украл у других, настолько оригинальны и ценны, что их теперь воруют уже у него даже профессора МГУ. Через полгода после его статьи в «МК» вышла книга Гавриила Попова «Три войны Сталина». И там на странице 123 безо всякой ссылки на Минкина ворюга пишет, что Сталин в 41 году так перетрусил, так перетрусил, что категорически предложил Гитлеру безоговорочную капитуляцию Красной Армии. Но Гитлер был такой гордый, такой гордый, такой гордый, а еще и брезгливый, что с презрением отверг сталинскую капитуляцию. Я, говорит, непременно хочу с боем взять Москву и учинить на Красной площади парад Победы. А Сталин был такой обидчивый, такой обидчивый, такой обидчивый, что его смертельно оскорбил отказ Гитлера, и он воскликнул: «Ах так! Ну я тебе покажу!» И разнес в прах обидчика с его вермахтом. Вот какова подлинная история Великой Отечественной. Главным источником и двигателем нашей победы была обида Сталина на заносчивость Гитлера.

А между тем, война началась для СССР не хорошо. Много наших пленных. Позже появилась власовская армия. Ликую- ще-негодующий Минкин тут как тут: «А почему ни из пленных поляков, ни из пленных французов немцам не удалось сформировать ничего подобного?» Ну, думает, поди, уел я их, куда денутся от такого бесспорного факта? А на самом деле и тут обнаружил свое дикое невежество и редкое тупоумие. Во-первых, из поляков и французов не могло быть «ничего подобного» хотя бы по той простой причине, что их страны были сокрушены мгновенно― в три-четыре недели. Какие тут могли быть формирования? И нужды в них не было.

Во-вторых, не пленные, которым некуда деваться, а регулярные части французской армии воевали вместе с немцами в Северной Африке против англичан, своих вчерашних союзников и товарищей по разгрому. Это как выглядит? А против нас в немецкой армии воевали и те же лягушатники, и ляхи, и многие другие мусье. Не слыхал, умник?

Наконец, что такое власовская армия? Это две дивизии (Буняченко и Зверев), которые Гиммлер разрешил сформировать и вооружить только уже в отчаянную для Германии пору― в 1944 году. По сравнению со всеми попавшими в плен это даже меньше, чем Дейч и Минкин по сравнению со всей шарагой «МК».

Но у мудреца свое понимание, почему в Польше и во Франции не было «ничего подобного». Во-первых, «пленные буржуи и помыслить не могли воевать против своих. А наши…» Это даже загадочно. Учился же, надо думать, человек в школе и должен бы знать, что гражданские войны, революции, восстания были не только в гнусном ему отечестве, но и в Англии, Франции, Америке, Испании… И всюду, представьте себе, свои колошматили своих, в том числе, свои буржуи ― своих буржуев. И как!..

Во-вторых, «Советский Союз обрек своих пленных на голодную смерть, назвав их предателями…». И что, благородные немцы приняли это указание и не пожелали кормить тех, кого враг назвал предателями? А мы не кормили ли немецких пленных только потому, что Гитлер на называл их предателями? Вот вопрос! Кроме того, говорит, Советский Союз «отказался кормить своих пленных через Красный Крест. Какой тебе Красный Крест, чучело! Сам же пишешь, что Гитлер объявил немцев высшей расой, мечтал о мировом господстве и проводил политику уничтожения целых наций. Вот русские и другие народы Советского Союза, а вовсе не только ваши соплеменники, и были подлежащими уничтожению. Об этом, о том, что пленные будто бы были у нас объявлены предателями, и о другой лжи о наших пленных я писал совсем недавно в статье о Д. Гранине («Завтра» № 25). Дайте хоть сыну своему прочитать, Минкин.

А война все идет. Немцы наступают, мы отступаем. Минкин изображает это так: «Идешь в атаку― может быть, повезет, немцы не убьют. Отступишь ― свои убьют обязательно». Правильно кто-то сказал: у мудрости есть пределы, а ее противоположность безгранична. Отступали до Москвы, отступали до Волги, отступали до Эльбруса― и что, всех отступавших перестреляли? Кто же наступал? Кто освободил родину и взял Берлин ― вы с Дейчем?

Обе стороны, естественно, несут потери. «Нападающий (Германия) должен нести больше потерь, чем обороняющийся (СССР)»,― поучает мыслитель. Но, ваше степенство, так бывает не всегда. Вот вы, нападающий на правду о Великой Отечественной войне, понесете у нас огромные потери. Но в жизни, могли бы сообразить, случается и по-другому. Разве не слышал, что вот врывается бандит в школу, в дискотеку, в храм и убивает десятки людей, а самого, если удастся, ловят и казнят лишь потом, а у нас и не казнят даже. Так было и в 41- м: ворвался бандит, который до этого устно и письменно с печатью обещал вести себя прилично, и начал кругом все крушить и уничтожать. И вас с Дейчем, невинных дитяток, попадись вы ему, уничтожил бы. Вы же признаете: «Гитлер убивал по идейным соображениям только еврейских и цыганских детей». Правда, не совсем понятно, почему «только»? А русских и белорусов, украинцев и поляков, что, совсем не убивал или по каким-то иным безыдейным соображениям? Нет, сударь, в русских он видел главного врага, об их обширной и благодатной земле, а не о еврейском клочке (да и клочка тогда не было) он мечтал всю жизнь. Так что русские были самые «идейные» жертвы фашизма. В целом советский народ пережил пять холокостов, но мы их никому в нос не суем.

А каковы же потери сторон? Минкин объявляет: у немцев 4,5 миллиона, у нас ― 35. В другом месте дает соотношение то 1:7, а то и 1:20. Если умножить 4,5 миллиона на 20, то получается 90 миллионов, т. е. почти половина всего населения СССР и гораздо больше, чем все мужское население, наконец, раза в три больше числа мужчин солдатского возраста. Для Минкина, Дубинкина и это не диво.

Но в таком случае объяснил бы, почему же при столь пропорционально небольших потерях немцы подписали капитуляцию, и не какую-нибудь, а безоговорочную, т. е. делай с ними, что хочешь. А ведь их было 80 миллионов, да еще страны-сателлиты и ресурсы всей Европы. С другой стороны, даже 35 миллионов, не говоря уж о 90, это, говорю, все наше взрослое мужское население, способное носить оружие. Кто же вышибал немцев из страны, кто брал Кенигсберг, Будапешт, Берлин? Эшелоны с кем встречал народ на Белорусском и на всех вокзалах страны в мае 1945-го? Соображать надо, дядя, ведь уже лысенький. У вас, как у известной героини Островского, что больше тыщи, то и мильен. Запомните и заставьте Гусева повесить в кабинете, что соотношение немецких и наших боевых потерь 1:1,3. Остальное― целенаправленное истребление фашистами и наших пленных, и нашего народа, включая евреев.

Но Минкин не сдается и доказывает нам двадцатикрат- ные потери, во-первых, тем, что «все годы войны существовала тактика «взять город к празднику». Кто сказал, что была такая тактика? Откуда взял? Но вообще-то говоря, если была возможность именно к празднику порадовать народ освобождением своего или взятием чужого города, то почему бы и не сделать так. Но тактика?.. А главное-то в том, что Красная Армия освободила 727 советских городов и взяла 484 иностранных, всего это 1211 городов, причем некоторые― дважды. Так что совсем не удивительно, что нередко это совпадало с нашими довольно многочисленными праздниками. Думаю, что даже к дням рождения Минкина, Дейча и тем более Гусева тоже что-нибудь освободили.

Вранье о взятии городов к праздникам очень характерно для этой банды. Вот же сам Минкин напечатал свою вшивую статью не когда-нибудь, а именно 22 июня ― к очередной годовщине начала войны. И Попов издал свою книгу в 60-летию Победы. И Пивоваров показал свой малограмотный и подлый фильм «Ржев» не абы когда, а 23 февраля ― к Дню Красной Армии. Господи, используют даже даты личной жизни, чтобы побольнее хлестнуть. Однояйцевый близнец Дейч выступил в том же «МК» с клеветнической и малограмотной статьей о Владимире Карпове именно в день его 80-летия. То есть свои собственные грязные пропагандистские приемчики и уловки они приписывают другим, судят о других по своим собственным натурам, иначе они не могут.

Ничего не стоит этому Минкину вложить в уста другому что угодно. Вот, говорит, личная тактика Сталина выражалась словами: «Нам дэшевая пабэда нэ нужна». Не соображает, как выглядит он, малограмотный еврей, в своем желании национально оскорбить образованнейшего грузина, который знал русский язык лучше, чем весь его «МК» во главе с Гусевым. Это, мол, Сталин так сказал, «когда ему доложили, что при лобовом штурме Берлина неизбежны гигантские потери». Кто доложил, болван? Кому сказал, недоносок? Разумеется, и тут малограмотное и наглое вранье. Во-первых, Берлин брали не в лоб ― он был окружен, потом шло дробление окруженной группировки и, наконец, добивание.

А кроме того, когда Жуков доложил Сталину, что хорошо бы взять Берлин к 1 мая, но не удастся, тот ответил: «Ну ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник. А возьмем мы Берлин 2 мая или 3 мая, это не имеет большого значения. Надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап операции».

И вот мы дошли до главного. Трудно поверить, но это так: еврей, а не немец, обеляет Гитлера, еврей горько сожалеет, что фашисты не победили, еврей признается, что хотел бы жить в нацистском рейхе вместе со Швыдким.

Как же он обеляет Гитлера, что выискал в нем приличного? Да как же, говорит, во-первых, он был человеком открытым, откровенным: прямо объявил, что уничтожит русских, поляков, евреев. Во-вторых, да и сколько он уничтожил- то? «На счету Гитлера максимум(!) 15 миллионов». Это как? Ну, прежде всего 6 миллионов евреев, да? 4,5 миллиона погибших на советском фронте. Остальные― потери его сателлитов. Позволь, гад, а названные тобой 35 миллионов советских людей? Ах, советских? «Наши военные жертвы ― целиком на счету Сталина». Значит, не говоря уж о бандитском нападении и развязывании войны, но и к расстрелам наших пленных, к душегубкам, к Бабьему Яру, к Освенциму ни Гитлер, ни Гиммлер, ни Эйхман никакого отношения не имеют. Да не почтить ли нам их память выпуском специального номера «МК»?

И главный вопрос минкинской жизни таков: «А вдруг было бы лучше, если бы не Сталин победил Гитлера, а наоборот― Гитлер Сталина?» Это еще в форме раздумья. Но дальше уже без вопросительного знака: «Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР». И наконец, как решительное утверждение, радостное восклицание: «А еще лучше, если бы Германия победила СССР в 1941 году!»

И представьте себе, пускается рассуждать: «Ведь в 1945 году погибла не Германия, погиб фашизм. Аналогично: погибла бы не Россия, а режим».

Тут Минкин достигает вершины своей подлости, невежества и тупоумия. Еще 23 февраля 1942 года, в труднейшее для нас время, Сталин сказал: «Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с немецким народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий, а государство германское остаются». А ведь иначе думали и Черчилль и Рузвельт. Еще на Тегеранской конференции первый заявил, что после войны Пруссию следует изолировать от остальной Германии, из которой надо будет образовать «Конфедерацию дунайских государств» (А.Уткин. Мировая холодная война. М., 2005. С.90). Рузвельт считал, что «Германия была менее опасной для цивилизации, когда состояла из 107 провинций» (там же). И потому сперва считал нужным «раздел Германии на три отдельных и независимых друг от друга государства» (там же, с.87), а после Тегерана «предложил Сталину и Черчиллю создать уже пять государств на немецкой земле плюс два самоуправляемых региона» (там же). И только «дядюшка Джо» твердил:«… а народ немецкий, а государство германское остаются». Так что немцам беспокоиться за свое будущее не приходилось.

Тысячелетнее фашистское рабство?― продолжает умствовать Минкин. «Это ― миф, это ложь, подсунутая сталинской пропагандой». И дальше: «Согласитесь, ведь тысячелетний рейх это бред. Гитлер не мог прожитьЮОО лет, даже сто». Вот дубина! Да кто ж тебе говорил, что Гитлер собирался жить тысячу лет! Ведь и ты не проживешь тысячу, даже сто, а помнить тебя как небывалого болвана и подонка будут лет триста, ну, в крайнем случае, пока существует «МК» и жив Гусев. Помнят же тысячу лет Святополка Окаянного, убийцу трех братьев, с помощью поляков в 1018 году захватившего Киев и там нашедшего смерть.

«Долго ли смогли бы фашисты удерживать Европу?»― опять вопрошает окаянное отродье. И у него опять наготове историческая аналогия идиота: «Мы же не удержали Афган». Дубина, Афганистан мы и не думали «удерживать», нас не выперли оттуда, а мы ушли сами по решению правительства с развернутыми знаменами. Но у него еще примерчик: «Американцы с Вьетнамом не справились, а уж какой перевес и в числе, и в технике». Правильно, дубина, но вьетнамцам помогал могучий Советский Союз. Помогая в свое время Северной Корее, наши летчики сбили 1309 американских самолетов, а позже во вьетнамском небе главным образом нашими летчиками было сбито более четырех тысяч оклахомцев и пенсильванцев. А кто помог бы поверженной России? Ведь гитлеровская агрессия была, в сущности, крестовым походом против нас всей Европы. Но умствующая дубина полна оптимизма и точно знает, что в 1948 году Гитлер умер бы и фашистский режим в оккупированной России рухнул бы. Однако же ему очень хотелось бы до этого срока пожить при фашизме. Ах, какая досада, что не удалось! Помешал проклятый Сталин, да и родной дед, в 1942 году погибший под Моздоком.

Как раз в эти дни, когда Минкин на страницах «МК» негодовал и ликовал, умствовал и холуйствовал, клеветал на нашу Победу и плевал в лицо своему деду, как раз в эти дни бывший первый заместитель министра иностранных дел, депутат Госдумы Юлий Квицинский как будто специально для Минки- на-Дубинкина опубликовал в «Советской России» большую статью «А если бы победил Гитлер». Автор напоминает много фактов, цифр, программных заявлений.

Например, Гитлер о России еще в 1923 году: «Это громадное государство на Востоке созрело для гибели. Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым веским подтверждением расовой теории». Он же 3 марта 1941 года, выслушив доклад Кейтеля о плане «Барбаросса»: «Предстоящая кампания ― это конфликт двух мировоззрений. Недостаточно будет разгромить вооруженные силы противника. Всю территорию России нужно разделить на ряд государств». Может, вы думаете, Минкин, что Гитлер создал бы и еврейское государство? В таком случае Ю.Квицинской напоминает вам: в одном лишь Освенциме были уничтожены тысячи и тысячи евреев. А Гитлер давал такое указание военному командованию: «Необходимо устранить еврейско- большевистскую интеллигенцию…» Так что вы лично, Минкин, подлежали устранению по трем пунктам: и как еврей, и как интеллигент гусевского закваса, и как психически больной (фашисты их тоже уничтожали).

Герман Геринг в ноябре 1941 года: «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов. Может быть, даже хорошо, что так произойдет: ведь некоторые народы необходимо сокращать». И позже: «Многие миллионы станут лишними на территории России». Тут никак нельзя не вспомнить нашего доморощенного Германа, рыжего и конопатого. Он однажды сказал своему сотруднику по Госкомимуществу, который возмущался пагубными реформами: «Что вы так переживаете? Да, миллионов 30 вымрет. Но они сами виноваты: не вписались в наши прогрессивные реформы. Ничего, русские бабы еще нарожают». Примечательно, что из двух цифр того Геринга «от 20 до 30» этот Геринг взял вторую. И ведь тот-то говорил о чужих, а этот ― о соотечественниках.