— Я вынужден уведомить… — гулко произнес инспектор… — Уведомить вас…словом уведомить вас….скажем так-она спит с котами.

— Скотами-тами… — забубнил Виктор Андреевич, механически вертя в руках карандаш.

— Вы не слушаете. Я имел ввиду котов. Пушистые, маленькие, с сухими носами, шершавыми языками. Я говорю о котах. Илона не брезгует ими.

— Гует… мими… — Виктор Андреевич дико улыбнулся и с неприязнью взглянул на карандаш. При этом один его глаз закрылся, а второй, наоборот выпучился, упитанным зрачком сверля пространство вокруг.

Инстпектор встал из-за стола и принялся мерить шагами комнату, то и дело поглядывая на часы. Он явственно хромал.

— Не обращайте внимание, голубчик, работа нервная, вот и шалю. Отчего так, спросите… Отнюдь. Не без этого знаете ли… Не без этого, но без примесей. Мы не можем себе позволить….так чтобы…каждый из тех…

Виктор Андреевич хихикнул. Его лицо, заплывшие густым жиром, растянулось в сальной улыбке. Подмигнув инспектору, он полез зачем-то в карман брюк, пошуршал там и резко вытащив руку, спрятал ее за спину.

— Атата! — пискнул он надменно.

Инспектор уставился на него.

— Мы говорили о кошках, — мягко намекнул он. — Полосатых, пушистых, с…

— Я все ваши доводы знаю наперечет, — перебил его Виктор Андреевич. Вы академически владеете слогом. А что вы скажете о татами?

— Татами?… — за спиной инспектора потрескивали дрова в камине.

— Татами. Конечно же-ведь это практически тоже самое, что и котами.

— Вы хотите сказать…

— Я лишь предполагаю, — от души расхохотался Виктор Андреевич, — не каждый в нашем мире волен предполагать…и располагать к предположениям. Предположений всегда превеликое множество, тогда как располагающих к ним факторов и вовсе не перечесть. Факты-сиречь трансформированные предположения. Теория невероятности. Скальпель Оккама.

— Итак-коты. Что мы знаем о котах?

— С ними спят, — сухо заметил инспектор. Он явно скучал.

— С ними и спят тоже, конечно же, но позвольте заметить, не оттого лишь, что предположение данности соития с котом слишком неправдоподобно, чтобы не быть реальностью?

— Идиот, — буркнул инспектор, разглядывая камин.

— Ги Де Мопассан не согласился бы с вами, любезный Карло… — вкрадчиво прошептал Виктор Андреевич и вытащил руку из-за спины. В мшистой ладони поблескивал серебристый кубик с багровыми вкраплениями.

— Позвольте ка! — жадно потянулся инспектор.

— Нет уж, голубчик. Вы попробуйте сначала, а потом, потом тяните ручонки.

Инспектор зарыдал, размазывая слезы по небритому лицу.

Виктор Андреевич холодно уставился на него, пробормотал что-то под нос и уж совсем несусветно вздохнул. В комнате тотчас потеплело.

— Я вас не понимаю, право же, вы, дорогой мой человек, не человек вовсе, а какая-то нелепая дисфункция, пародия на совершенство. Я бы вас с дерьмом смешал, с собачьим.

— Котами…котами, — всхлипывал инспектор. За спиною у него потрескивали дрова в камине.

— Ну, засиделся я. Пожалуй….пожалуй…а вы подумайте, коль решитесь, звоните. Номер мой вы знаете. Предлагаю пять-не более, один на вскидку, для порядка. Второй, конечно же выше, но не с вашим же ротозейством.

— Я исправлюсь. — буркнул инспектор. Теперь он решил обидеться.

Виктор Андреевич потрепал старика по плечу и осторожно попятился к выходу. Инспектор как-то неловко закудахтал, и повеселев, принялся кружить по комнате.

— Я не смел и надеяться! — пел он, — по стариковски фальшивя.

— А я вам ничего и не обещал… — тихо сказал Виктор Андреевич и шмыгнул ужом за дверь.

Выйдя на улицу, он расправил плечи и направился в сторону Ляшинской. Предстоял тяжелый разговор с Илоной.