1
Филина оформили, как настоящего задержанного — с изъятием не только личных вещей, но и шнурков. Некоторых в дежурной смене главка Филин знал, они его тоже. Мужикам, Филин это заметил сразу, было неловко — но работа есть работа.
Времени прийти в себя Филину не дали — сразу отвели в допросную, где его встретили Хрулев и Копылов.
— Объясни мне, Филин, зачем? — брызгал слюной Хрулев. — Что эти бабы тебе сделали? Или ты на самом деле псих конченный?
— Проведи экспертизу.
— Надо будет, проведем! Ты утопил обеих… За что? За то, что обе спали с тобой? Что — они когда-то не убложили тебя, как надо? Может, ты извращения какие-нибудь им предлагал, потому тебя и бросили? Может, тебя на групповушку тянет, или со зверушками что-нибудь, а?
Филин пропустил реплику мимо ушей.
— Это уже не смешно. Второй труп! Второй, Филин! Даже почерк не удосужился поменять, убить ее как-нибудь по-другому — нет, ты и эту утопил! Филин, ты в историю решил войти? Маньяк в погонах?
— Проверьте мой телефон. Мне звонили. С номера Карины. Все, как и в первый раз. Я сразу же набрал дежурку и попросил выслать наряд. Я был дома.
— Ну конечно, — хмыкнул Хрулев. — Дома он был… Филин, я не понимаю только одну вещь. Зачем все эти звонки? В первый раз ты подставился сам, тебя застукали на месте преступления. Во второй раз действовал уже умнее, через дежурного. Но все равно, я не могу понять — зачем? Или у тебя тактика такая, играть с правосудием? Типа русской рулетки, да? Захотел по лезвию походить? Решил, что сможешь переиграть всех, потому что нормальный человек не будет мочить баб и тут же подставляться, как это сделал ты? Типа: «Меня подставили, это заговор, потому что никто не будет таким дураком, чтобы светиться на каждой мокрухе»?
— Никто не будет таким дураком, — хмуро согласился Филин. — Даже ты.
Хрулев не выдержал и врезал Филину. Удар пришелся в нижнюю челюсть слева. Голова Филина дернулась, и он почувствовал, как кожа и ткани на месте удара разбухают, наливаясь жаром.
— Ты или очень умный, Филин, или полный долб… б, — резюмировал Хрулев.
В разговор вступил Копылов.
— Капитан, как долго вы встречались с убитой Школиной?
— Месяца три-четыре, — отозвался Филин, исподлобья недобро косясь на Хрулева.
— Как познакомились?
— По работе.
— Как именно?
— В ее подъезде была квартирная кража. Дом на моей земле. Я опрашивал жильцов.
— Теперь это так называется, — хмыкнул Хрулев. — И много баб ты «опрашивал»? Сколько ты еще трупов нам собрался подогнать, если тебя не закроют? Пять, шесть, семь…? Ты их всех топить в ванной будешь?
— Я никого не убивал, — процедил Филин. — Неужели не понятно, твою мать? Какая-то гнида убила Лену, позвонила мне с ее сотового, заставила приехать к ней. И позвонила на «02». У вас есть его голос, это уже доказуха! Ты же не хочешь сказать, что это мой голос?
— Голос не твой, — согласился Хрулев. — К этому мы еще вернемся. Земля у тебя не такая большая. Наверняка ты попросил позвонить в ментуру кого-нибудь из прикормленных наркоманов. Не волнуйся, мы его найдем.
Филин нахмурился. «Мы его найдем». Это значит, что УСБ перевернут вверх дном все его контакты. Личные, рабочие, проверят все дела и оперучет — все. Дело плохо.
— Как давно вы перестали общаться с этой женщиной, со Школиной? — вернулся к вопросам Копылов.
— Полгода назад примерно. Может, чуть больше.
— По какой причине?
Филин помедлил, прежде чем ответить. Но сразу сообразил — правду они узнают очень быстро.
— Она стала встречаться с кем-то еще.
— Как всегда, — с презрением процедил Хрулев. — Не везет тебе с бабами, а? Все тебя бросают. Как тут не слететь с катушек. Решил им отомстить?
— Сам в это веришь, майор?
— А почему, кстати? — словно не замечая его слов, продолжал Хрулев. — Что это все бабы тебя бросают? Храпишь во сне, не моешься, или что? А может, у тебя хозяйство не рабочее? На полшестого? Не стоит?
— А ты ноги раздвинь, проверим, — буркнул Филин.
Копылов невольно усмехнулся. Покраснев от ярости, Хрулев снова врезал Филину. Челюсть предательски заныло, во рту Филин ощутил вкус крови. Исподлобья глядя на Хрулева, опер процедил:
— Ты мне ответишь, майор. За оба раза.
— У параши тебе отвечать будут, чмо!
Допрос продолжался несколько часов. Хрулев всяческими способами — переходя на разговор по душам, затем снова срываясь на истерику — пытался расколоть Филина. Когда Филин говорил правду, его никто не слушал.
Уже под утро Филина отвели в пустую камеру ИВС. В четырехместной сырой каморке было занято только одно место — какой-то здоровяк посапывал на нижней справка шконке. Услышав скрип двери, он зашевелился, обернулся на Филина, изучая его маленькими бычьими глазками — «определяя», как выражается уголовная братия. В процессе «определения» здоровяк, вероятно, решил, что перед ним «фраер».
— Эй, ты, бабосы есть?
Филина, несмотря на усталость, переполняла ярость. Даже не покосившись на здоровяка, он уселся на шконку напротив и прислонился к спине. Вся нижняя челюсть, которой пришлось выдержать с десяток ударов Хрулева, предательски ныла.
Здоровяк уселся.
— Чушок, я с тобой. Бабосы есть?
Видя, что реагировать Филин не собирается, здоровяк рассвирепел. Степенно поднявшись, подошел к нему и замахнулся рукой, чтобы влепить унизительный подзатыльник.
Перехватив его руку, Филин ребром ладони врезал ему по горлу. Глаза здоровяка вылезли на лоб. Схватившись за кадык, он осел на свою шконку, хрипя и глотая воздух.
— Еще раз хлебало откроешь, завалю, — процедил Филин и отвернулся.
В крохотном зарешеченном окне под потолком был виден кусок неба. По предрассветным сумеркам Филин догадался, что начинается новый день.
Такой паршивой субботы в его жизни еще не было.
Ближе к полудню в камеру заглянул пузатый сержант.
— Филин, подъем.
Сержант отвел Филина в допросную. Но вместо УСБшников в комнате опер обнаружил Басова. Тот курил и хмуро смотрел на Филина.
Когда они остались вдвоем, Басов кивнул на распухшую челюсть подчиненного:
— Что с рожей?
— Догадайся. Общался с УСБшниками.
Басов мрачно покачал головой. Протянул Филину пачку сигарет и зажигалку. Филин закурил.
— Я только узнал, — словно извиняясь, буркнул Басов. — Как раз с сыном на дачу ехать собрался, когда мне из дежурки позвонили и про тебя сказали… Я, само собой, сразу сюда. Лех, как я могу тебе помочь?
— Кроме как вытащить меня отсюда? Никак.
— Ты же знаешь, я не могу…
— Знаю, — согласился Филин. — Дим, позвони Попцову.
— Зачем?
— УСБшники будут требовать все мои дела. В том числе книгу оперучета и досье на личную агентуру. Хрулев думает, у меня есть сообщник среди шушеры с района.
— Ну и что? Он ведь ничего не найдет.
— Дело не в этом, Дима. Штык хочет стать крутым авторитетом, аппетиты у него большие. Мы в этом уже убедились. А Хрулев у Штыка на зарплате, скорее всего. Если он достанет список моей агентуры… Все эти имена уже через пять минут узнает Штык. А трупов с меня хватит. Пусть Попцов залезет в наш сейф и заберет дела на мою агентуру. Их надо спрятать где-нибудь, в надежном месте. На время.
Басов мрачно вздохнул.
— Хорошо. Не волнуйся, все сделаем.
— Спасибо, — затушив сигарету, Филин закурил новую. — Черт… Сегодня суббота. Похороны Лены. Я хотел побывать там. Потолкаться в толпе, вдруг увижу кого-нибудь…
Выдержав паузу, Басов сообщил:
— Твое дело передали в комитет. Следак уже был?
— Пока только Хрулев. Зарплату Штыка отрабатывает, сука.
— Значит, скоро поведут на допрос к следаку. Хорошая новость в том, что материал поручили Старостину. Он хоть и въедливый червяк, но следак хороший.
— Будем надеяться.
— Мысли есть? Кто тебя подставляет?
— Ни одной, Дим, — мрачно признался Филин. — В голове шаром покати. Я вообще не могу понять этого. Зачем убивать двух человек — чтобы меня подставить? А не проще меня одного порешить? Зачем такие сложности?
— Может, все-таки Артюков?
— Нет. Во-первых, когда убили Лену, он был в обезьяннике. Лену утопили в ванной через несколько часов после облаву на «Саванну». А для мокрухи нужна была большая подготовительная работа. Самое главное — вообще как-то узнать о ее существовании. А во-вторых… опять-таки. Проще порешить меня. Хотя бы ДТП устроить. Да что угодно. А убивать моих бывших… это вообще какой-то голимый бред, Дим. В этом нет смысла. Просто нет смысла.
— Но смысл должен быть, — хмуро возразил Басов. — Думай, Лех. Кому ты за последние годы мог дорожку перейти настолько, что у человека башку сорвало… Думай.
Филин думал. Ответа не было. Даже самой паршивой версии.
Следователь Старостин из городского отдела Следственного Комитета приехал в ИВС уже во второй половине дня.
— Дела у вас неважные, Алексей Борисыч, — поведал Старостин, качая головой и просматривая материалы.
— Мне уже говорили.
— В вашу пользу говорит пока только одно.
— Это что?
— Биллинг. Мы пробили ваш сотовый. Во время звонка с телефонов как первой жертвы, Ермишко, так и второй жертвы, Карины Школиной, ваш телефон находился в районе вашего дома.
— И что? — с надеждой спросил Филин. — Это же доказывает, что я говорю правду.
— Это доказывает только то, что телефон находился в районе вашего дома, — сухо возразил следователь. — Мы не знаем, кто по нему разговаривал. Кроме одного случая — вашего звонка в дежурную часть. УСБ склоняется к мысли, что у вас есть сообщник.
— УСБ нужно закрыть опера по громкой статье, чтобы выслужиться и получить звездочку на погоны, — буркнул Филин.
— Может быть, и так. А теперь плохие новости, Алексей Борисович. Вы утверждаете, что во время убийства Карины Школиной вы находились дома?
— Само собой.
— У нас есть свидетель. Он видел вас, когда вы убегали от подъезда Школиной. Ориентировочно в то время, когда вам якобы звонил неизвестный.
Филин почувствовал, как у него кружится голова. Этого не может быть.
— Я был дома, — тихо отозвался он, не в силах поверить в услышанное. — Меня никто не мог видеть во дворе Карины, потому что меня там не было! Ваш свидетель врет. Ему или заплатили, или заставили это сказать.
Старостин задумчиво посмотрел на Филина. Было видно, что на судьбу опера ему плевать. Пожав плечами, Старостин взял бланк для протокола и ручку.
— Как скажете. Ладно, Алексей Борисович, давайте приступим. Сначала вернемся к первому убийству. В каких отношениях вы находились с гражданкой Ермишко?…
Допрос под протокол продолжался пару часов. Филин в очередной раз сказал все, как было на самом деле, с отчаянием понимая, как безнадежно звучит его версия событий. Но сейчас его по крайней мере никто не бил.
А как только наступил вечер, Филина в очередной раз повели в допросную, где его поджидали Хрулев и Копылов.
— Созрел, Филин? — хмыкнул Хрулев. — Надеюсь, уже дошло, что ты попался? Я говорил со следаком. Он говорит, что шансов у тебя нет. Даже с присяжными. Тебе кранты, Филин. Минимум двадцаточку я тебе гарантирую.
Может, сказывался недосып, может — просто моральное истощение. Но сейчас Филину было на это плевать.
— Я никого не убивал. Если бы я хотел их убить, я бы сделал это по-другому. Так, чтобы мое имя вообще нигде не всплыло. Они пропали бы — и все. И числились в потеряшках. Никто никогда не нашел бы трупы. Хрулев, я в операх почти 15 лет. Неужели ты думаешь, что я не смог бы грамотно это обставить?
— Смог бы, — согласился майор из УСБ. — Только мы видим, что ты псих. Маньяк, понимаешь? Маньяки бывают редко, а среди ментов вообще почти никогда. Так что считай, ты первый.
— Я был дома. В обоих случаях. И биллинг моего сотового это подтверждает.
— Плевать мне на биллинг! — изрыгнул Хрулев. — Я знаю, что это был ты! И ты это знаешь. И Копылов это знает. Это знают все, Филин. Обе — твои бывшие любовницы. С обеими ты устроил эти тупые звонки, чтобы попытаться нас запутать. Обеих ты утопил в ванной. Полное совпадение.
Филин промолчал.
— Маньяки, кстати, часто знакомятся по работе со своими жертвами, — продолжал рассуждать, словно в издевку, Хрулев. — Когда-то в Москве был серийник, один из первых в СССР. Газовиком из Мосгаза представлялся. А ты опером. Так что в плане почерка у тебя нет ничего оригинального. Я на суд даже эксперта-психиатра притащу. Он целую лекцию прочитает. Чтоб ни у кого сомнений не оставалось.
— Да хоть стриптизерок туда притащи, чтобы на коленях у судьи станцевала, — буркнул Филин, снова закипая. — Майор, у меня есть бывшая жена, Маша. Ты с ней говорил, помнишь?
— Допустим, — Хрулев непонимающе нахмурился.
— Можешь приставить к ней охрану или наружку? Хоть кого-нибудь, чтоб за ней приглядывали.
— Ради чего?
— За последние годы у меня было только три женщины. Маша, Карина и Лена. Лены и Карины больше нет. Если мокрушник не остановится, на очереди Маша. Я не хочу, чтобы и ее утопили в ванной.
Хрулев расплылся в издевательской улыбке.
— Ты на какой ответ надеешься, придурок?
— Я просто прошу сделать это. Если ее убьют…
— … Ее не убьют, потому что мокрушника мы взяли, — гаркнул Хрулев. — Не засирай мне мозги, урод!
— Хрулев, твою мать, меня подставляют! Ладно, ты мне не веришь, но если ее на самом деле убьют? Пожалуйста, Хрулев. Хочешь закрыть меня? — вот он я, перед тобой! Но Маша ни в чем не виновата…!
В разговор вклинился спокойный Копылов
— Вы говорите, вас подставляют. Кто, капитан? Кто вас подставляет?
Вопрос был резонный, и он угодил в цель. Филину было нечего сказать в ответ. Хрулев воодушевился:
— Кстати, Копылов правильные вещи спрашивает. В натуре, кто? Даже если на секунду представить, что это так. Кто? Кто на тебя такой зуб заимел? Ты у нас капитан Каттани, который мафию успел как следует потрепать? Включи мозги, Филин! Ты обычный рядовой опер-территориал. У тебя земля на окраине города, с хрущевками и частным сектором. Наркоманы, алкаши и пенсионеры…
— … И «Саванна», — добавил Филин, буравя Хрулева взглядом. Тот и бровью не повел:
— А, где ты облажался недавно? Слышали-слышали.
— Откуда, интересно? — не выдержал Филин. — От Штыка, когда очередную зарплату у него получал?
Хрулев резко и мощно, наотмашь врезал Филину по лицу — так, что Филин свалился на пол. В ухе отчаянно звенело. Невольно постанывая, Филин проверил ухо. Крови нет, уже хорошо.
Ни Хрулев, ни Филин не видели задумчивый взгляд, которым Копылов одарил своего старшего напарника по УСБ при упоминании «Саванны»…
Из допросной избитого и обессиленного Филина увели двое типов в форме, когда была уже глубокая ночь. Одного из своих конвоиров, старшину, Филин знал — когда-то он работал в ППС при Промышленном ОВД. Усадив Филина на шконку, старшина дождался, когда выйдет его коллега.
— Филин, ты как? Врача вызвать?
— Не надо.
— Как же ты так умудрился, чувак?…
— Сам себя спрашиваю, — слабо ухмыльнулся Филин. Было больно — губы его были разбиты.
— Может… помочь как-то? Позвонить кому-нибудь, а?
Филин кивнул в знак признательности.
— Некому звонить. Но спасибо.
Старшина, поколебавшись, вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку.
— Держи.
Не дожидаясь слов благодарности, старшина ушел. Здоровяк, развалившись на своей шконке, удивленно покосился на дверь и на Филина.
— Знакомый, что ли?
Филин закурил, одарив здоровяка лютым взглядом.
— Я тебе сказал, не отсвечивай.
— Э, кореш, не обессудь, — помявшись, пробурчал здоровяк. — Без обид. Вдвоем же чалимся, кореш, ёпте. Попутался, решил, что фраерка какого-то подсадили… С кем не бывает…
Помедлив, Филин кивнул. Проблемы в камере ему были не нужны — хватало других.
— Кореш, ты это… дай курить, а.
А вот и причина внезапной дружелюбности здоровяка. Снова усмехнувшись, Филин бросил ему пачку.
В воскресенье допросов не было. Филин был даже благодарен за это своре своих мучителей. Филин выспался и сразу почувствовал себя гораздо лучше. Когда во второй половине дня за Филиным пришел старшина, Филин был уверен, что его ведут на очередную милую беседу с Хрулевым — но это было не так. В допросной Филина ждал Попцов.
— Хреново выглядишь, — нахмурился он.
— А здесь от меня как-то и не ждут, чтобы я расцвел морально и духовно, — насилу хмыкнул Филин, пожимая ему руку. — Спасибо, что зашел, Ром. Есть какие-нибудь новости?
— Кабинет УСБшники перевернули полностью. Обыскали все. Нашли секретки твои. Но дела на агентуру я вовремя заныкал, как ты просил. У себя в гараже. Ну, знаешь, у меня там тайничок.
— Спасибо. Это хорошо.
— Твою хату тоже обыскивали. Нашли что-нибудь или нет, я не знаю.
— Там нельзя ничего найти. Я чист. Разве что подкинули.
— От УСБшников всего можно ждать, — невесело согласился Попцов.
— Они говорят, есть свидетель. Который якобы видел меня, когда я убегал от Карины ночью. Но Ромыч, меня там не было. Это или п… дешь, или подстава. Можешь узнать что-нибудь?
— Вряд ли, мужик, — кисло откликнулся Попцов. — По мокрухам главк работает. В основном УСБ. Нас вообще не подпускают.
Черт. Филин, протяжно вздохнув, опустился на стул.
— Ромыч, по трупу Карины есть что-нибудь? Как ее убили? Какие-нибудь расхождения с первым убийством?
— Я говорил с криминалистами, которые на месте работали… Лех, ее нашли в ванной, как и первую. На теле есть следы ударов в корпус. То есть, она сопротивлялась. Ее приложили несколько раз, в живот и «солнышко». Если врезали как следует, у нее дыхание перебило. Тогда ее и задушили. И держали, пока она не откинулась… А потом погрузили в ванную. Чтоб было похоже на первую мокруху.
Карина была хорошей женщиной. Веселая, живая, целеустремленная. Филин сразу представил сцену убийства и почувствовал, как в его груди закипает холодная ярость. Ради чего она погибла — он не знал. В адрес кого была направлена ярость — он не знал тем более.
Поздним вечером в камере здоровяк, попросив у Филина очередную сигарету, поинтересовался:
— Кореш, а тебя за чё замели?
Филин долго думал, что ответить и отвечать ли вообще.
— Мокруху шьют.
— Фигово, — согласился здоровяк. — В отказ идешь?
Филин бросил на него быстрый взгляд. Наседками для внутрикамерной разработки не удивишь никого.
— А ты с какой целью интересуешься, корешок?
— Да я так, просто, чувак, ты че.
— Самого-то за что замели?
— Да так, по мелочи, — нехотя и довольно загадочно отозвался здоровяк и, поспешно «забычковав» недокуренную сигарету, улегся на шконку и отвернулся.
В понедельник утром Филина повезли в СК. Собираются арестовывать, мрачно догадался он. Значит, теперь в СИЗО. Филин, еще недавно шокированный таким поворотом событий, начал понимать, как глубоко увяз. Доказательств на него почти не было, но он мог навскидку назвать прорву случаев, когда людей осуждали и закрывали на много лет вообще без доказухи. Доказательство — дело не только наживное, но и субъективное. При наличии желания их можно придумать или сфабриковать.
В его случае у УСБшников желания было, хоть отбавляй.
В здании горотдела комитета его встретил тщедушный адвокат.
— Я из городской коллегии, представляю ваши интересы, — сообщил он.
— Вы с делом познакомились?
— Пока еще нет. Не успел. После опознания следователь обещал дать материалы на ознакомление.
— Опознание?
— Вас привезли на опознание.
Филин нахмурился. Таинственный свидетель, который якобы видел Филина там, где не мог видеть никак. Он ждал и не мог дождаться, когда конвоиры поведут его в кабинет следователя.
И не напрасно.
Для опознания старались не больше, чем обычно. Двое подсадных были разного с Филиным роста и совсем на него не похожи. Филин, мрачно покосившись на них, подумал, что любой сомневающийся немедленно укажет на него.
— Филин, встаньте посередине. Вы слева и справа. Вот так, — бормотал Старостин. — Понятые, готовы? — понятые кивнули. Тогда следователь бросил конвоирам: — Зовите свидетеля.
Конвоир стукнул в дверь. Когда она открылась, в кабинет в сопровождении Хрулева неуверенно шагнул невысокий и растрепанный тип лет 35. Филин пораженно окаменел, увидев его.
Это был Клаус. Наркоман с его «земли». Тупой и безмозглый, непригодный ни для чего — даже для того, чтобы быть заштатным разовым стукачом. С полгода назад во время очередной облавы по притонам, когда Филин в сотый, наверное, раз столкнулся с Клаусом, Попцов хотел завербовать его. Филин отговорил напарника. Клаус был трусом, трусом до мозга костей. На что-то решительное он был способен лишь в поисках дозы, подстегиваемый ломкой — но не более того.
Увидев Филина, Клаус посерел от страха и отвел глаза.
— Господин Кириллов, — Старостин обратился к Клаусу. — Вы как свидетель предупреждаетесь об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и заведомо ложное опознание по статье 306 УК РФ. Вы меня понимаете?
Клаус сдавленно кивнул, старательно не замечая Филина. Филин же, прищурившись, буравил его лютым взглядом, готовый вцепиться ему в глотку немедленно. Клаус, тварь. Филин мог закрыть его сто раз. Зная, что Клаус настолько трус, что не способен на какое-то насилие, Филин просто жалел его. Урок на будущее.
— Господин Кириллов, опознаете ли вы кого-нибудь из предъявленных вам граждан? Если опознаете, то укажите на это лицо рукой и объясните, по каким признакам вы его опознали, а также когда и при каких обстоятельствах видели. Господин Кириллов?
Хрулев нетерпеливо кашлянул. Клаусу пришлось посмотреть на Филина и подсадных. Когда они встретились взглядами, Клаус невольно судорожно сглотнул. Он был в панике, это было видно невооруженным глазом. Покосившись на остальных, Клаус жалко пробормотал:
— Нет.
— Что? — рыкнул Хрулев.
— Хрулев, — осадил его следователь. — Попрошу вас выйти.
Сжав зубы, Хрулев вышел и хлопнул дверью. Клаус уставился на пол, чтобы ненароком не столкнуться глазами с Филиным. Филин же продолжал буравить его испепеляющим взглядом.
— Господин Кириллов, посмотрите внимательно. Вы описали человека, которого вы видели бегущим во дворе дома 45 по улице Котова. Этот человек находится сейчас в этой комнате?
— Там бежал какой-то тип, — промямлил Клаус, готовый провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться здесь. — Но тут… нету его.
Следователь нахмурился. Он явно рассчитывал на другое.
— Ясно. Кириллов, распишитесь вот здесь.
Эпитет «господин» резко пропал. Филин продолжал испепелять Клауса взглядом, пока тот прошамкал к столу следователя и поставил автограф. После чего с надеждой пробормотал:
— Я… это, я могу идти?
— Свободен, — сухо бросил Старостин.
Когда вышли подставные и понятые, следователь пригласил Филина присесть за стол. В кабинет немедленно вернулся злой Хрулев.
— Он его узнал. Клаус торчок с его земли, ясен хрен он его узнал! Но побоялся говорить.
— Опознание завалено, — огрызнулся Старостин.
— Можем мы поговорить наедине?
— Не сейчас, — категорично возразил адвокат. — Сначала по поводу моего клиента. Итак, у вас нет свидетеля. А что у вас еще есть кроме гольных подозрений? Хоть что-нибудь? Биллинг подтверждает, что во время звонков мой клиент находился совсем в другом месте. Так что я буду ходатайствовать об освобождении моего клиента из-под стражи как можно скорее.
— Хрена с два, — прорычал Хрулев.
— Следователь здесь пока я, — отрезал Старостин, угрюмо косясь на УСБшника. — Вы говорили, что у вас есть свидетель. Как оказалось, это не так. И мне не с чем идти в суд для ареста. Был бы уголовник с тремя ходками — не вопрос. А перед нами оперативник с отличными характеристиками…
— … И двумя трупами! — не сдавался Хрулев.
Филин решил, что пора открыть рот и ему.
— Если кто-то боится, что будет еще и третье убийство — я готов, чтобы ко мне приставили наружку. Можете приставить ее даже к моей бывшей жене Марии Филиной. Я не просто готов, я даже спасибо скажу. Может, хоть тогда у нас появятся нормальные свидетели, а не запуганные Хрулевым наркоманы.
Майор УСБ с удовольствием придушил бы Филина собственными руками, прямо здесь и сейчас.
Но этот раунд Хрулев проиграл.
2
Когда Филин, до конца не веря, что он на свободе, вышел из здания СК, у дверей его поджидал яростный Хрулев.
— Филин, выродок драный, я тебя все равно достану, слышишь?
За его спиной раздался демонстративный кашель. Обернувшись, Хрулев обнаружил позади себя Басова. Тот подчеркнуто вежливо кивнул УСБшнику:
— Юрий Васильевич.
Сжав зубы, Хрулев ответил сухим кивком. И, напоследок одарив Филина ненавидящим взглядом, скрылся в дверях СК. Филин хмыкнул, протягивая руку Басову:
— Не беси его. Это опасно.
— В курсе, — согласился Басов. И протянул Филину ключи от его машины. — Твоя тачка. Я пригнал ее. Решил, что домой ты захочешь ехать на колесах.
— Спасибо, Дим.
Басов помялся, не зная, как сказать.
— Ты же понимаешь, что в отделе тебе лучше не показываться?
— Я отстранен?
— Следак наверняка пришлет бумажку. А бесить комитет и УСБшников я не буду. Даже ради тебя. Извини.
Сейчас Филину было все равно. Он мечтал лишь об одном — попасть домой.
В квартире царил бедлам. УСБшники во время обыска не ставили целью сохранить после себя порядок. Шкафы и полки распахнуты, вещи разбросаны.
Приняв душ, Филин с наслаждением развалился на своей кровати. Как все-таки мало нужно человеку для счастья. Пару суток в провонявшей мочой и потом камере городского ИВС — и ты на седьмом небе от счастья только после элементарного душа и мягкой постели.
Но блаженство было недолгим. Уже через несколько минут Филин мысленно вернулся к проблеме № 1.
Итак, факт первый. Убили Карину и Лену. Женщины, с которыми Филин спал после развода.
Факт второй. В обоих случаях убийца звонил Филину и молчал в трубку. В обоих случаях убийца оставил трупы в ванной, хотя Карину он задушил, а не утопил. Смысл очевиден — показать всем, что это дело рук одного и того же человека. Цель также очевидна — подставить Филина.
Факт третий. Это до невозможности странная и нелепая подстава. Подбрось оперу наркотики или оружие, напади на опера ночью в подъезде, оглуши и забери у него служебное удостоверение и ствол, — и готово. Если же у кого-то не хватает мозгов на элементарные вещи — как он может найти не только мозги, но и ресурсы для того, чтобы копаться в его биографии и убивать женщин?
Факт третий больше всего поражал Филина. Об этом он думал, не переставая, уже несколько дней — с того самого момента, как увидел погруженный в ванную труп Лены. Никакого объяснения этому Филин найти не мог.
Но объяснение было. Надо только найти его.
Факт четвертый. Клаус. Он не жил в доме Карины на Котова. Как Клаус оказался впутанным в эту историю? Запугали, заплатили? И кто — Хрулев или убийца? Ответа тоже не было.
Факт пятый. Маша. Если неизвестная ему тварь убила уже двух женщин — никто не может поручиться, что он не захочет убить третью.
И это сейчас было самым главным. Поэтому Филин первым делом позвонил Маше. Он знал, что его сотовый могут прослушивать. Но в данном случае это было ему на руку.
— Маш, привет. У тебя все нормально?
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты на работе?
— Где мне еще быть, Филин? Сейчас рабочий день.
— Слушай, — Филин не знал, как подготовить ее к тому, что он хотел сообщить бывшей жене. — Помнишь, я тебе электрошокер подарил? Он еще у тебя?
Маша, судя по голосу, была удивлена.
— Дома лежит. Зачем тебе?
— Пообещай мне одну вещь. Носи его с собой. Хотя бы несколько дней. И почаще смотри по сторонам.
После паузы Маша встревоженно отозвалась:
— Почему? Что случилось?
— Долго рассказывать.
— А ты попробуй! — она нервничала все больше. — Зачем мне шокер с собой носить? Что происходит? Ты напился?
— Помнишь, к тебе приезжали из полиции? Я полгода встречался с одной женщиной. Ее кто-то убил. — Маша ахнула в трубку. — А потом убил Карину. Ту самую бухгалтершу. Я не знаю, что за фигня творится, Маш, но умоляю тебя, носи с собой шокер. А если увидишь или услышишь хоть что-то подозрительное, сразу звони мне. Сразу, поняла? Если почувствуешь, что за тобой следят, или вдруг странные звонки будут по телефону, типа ошиблись номером…
Маша не дала ему договорить. Ее голос дребезжал.
— Ты во что меня впутываешь, Филин? Это что еще за дела? Урод, ты мне мало неприятностей принес, пока мы с тобой вместе жили?! Ты куда меня впутал?!
— Маша, можешь орать, сколько тебе влезет, но я умоляю — сделай, как я прошу! Это очень важно! А если можешь, вообще поживи где-нибудь в другом месте. У подружки, у родителей, не знаю…
— А теперь слушай сюда, Филин, — Маша была почти в истерике. — Я не знаю, что у тебя на уме, но не звони мне больше! Забудь мой номер и отвали, понял? Я не для того с тобой развелась год назад, чтобы всякую х… ню от тебя слушать! Ты меня понял?! Не звони мне больше никогда!
Маша отключилась. Мрачно опуская телефон, Филин понял, что Маша не сделает ничего из того, о чем он просил.
Но что делать ему? Поселиться у нее под дверью? А если убийца никогда к ней не придет? Попросить коллег присмотреть за ней? Как, если ему самому лучше не показываться на собственной работе?
Мрачно вздохнув, Филин отогнал от себя неприятные мысли и сделал новый звонок.
— Это я. Надо встретиться.
Перед тем, как выйти из дома, Филин забрался в распахнутый сейф. УСБшники перевернули все вверх дном, но его травматический пистолет оставили в покое. Право на ношение травматика у Филина было. И слава богу. Сейчас травматик оказался единственным оружием, которое он мог себе позволить.
Направляя автомобиль к месту встречи, Филин постоянно косился в зеркало заднего вида. Хвоста не было. Значит, наружку к нему не приставили. С одной стороны — это хорошо. С другой… О другой стороне Филин даже думать не хотел.
Тютюня ждал опера у входа в парк Металлургов. Подъехав, Филин посигналил, приглашая Тютюню внутрь. Когда стукач уселся на пассажирское сиденье, то недоуменно нахмурился при виде Филина.
— Борисыч, ох… ть, что с лицом?
— Бандитская пуля.
— Может, бандитская бита?
Филин тронулся, покатив к магазинам на Турбинной.
— Тютюня, у меня к тебе дело. Помнишь Клауса?
— Задрот, — презрительно фыркнул Тютюня.
— Согласен. Чем он сейчас занимается, в курсе?
— Вроде наркотой пытается банчить. Среди таких же лошар, как и он сам.
— Наркотой? — нахмурился Филин. — У кого закупается?
— А я знаю? Мне не по масти с такими лошарами корефаниться, Борисыч.
— Никто не просит тебя с ним корефаниться. Где он сейчас обитает, в курсе?
Тютюня задумчиво почесал репу.
— Вроде хату где-то снимает. Что-то я такую сплетню слышал. Но слышал уже давно. Хэ зэ, где он сейчас.
— Есть выход на кого-нибудь из его корешей? Мне нужен его адрес.
— Ладно, покалякаю кое с кем.
— И постарайся побыстрее, Тютюня. Это важно.
Тютюня удивленно покосился на Филина.
— Неприятности, Борисыч?
— Прорвемся. Если ты поможешь.
Около салона сотовой связи Филин притормозил. Достал кошелек, отсчитал три тысячи и вручил Тютюне. Тот поначалу обрадовался:
— От души, Борисыч…!
— Размечтался. Паспорт при себе? — Тютюня непонимающе кивнул. — Иди и купи мне трубу с симкой на свое имя. Сдачу можешь оставить себе. Как раз будет на что посидеть в «Саванне».
— Чего?
— Сегодня вечером ты идешь в «Саванну». Сидишь, пьешь пиво, культурно отдыхаешь. И следишь, что там творится. Меня интересует Штык. С кем он общается, с кем он здоровается, даже кого он по заднице шлепает. Меня интересует все. Совместишь приятное с полезным.
— Вы за Штыка решили серьезно взяться, походу, — догадался Тютюня.
— Я не успокоюсь, пока он не сядет. Топай давай.
Тютюня отправился в салон сотовой связи. А Филин снова покосился в зеркало заднего вида, пытаясь вычислить хвост, если он был. О том, что Филин сам одной ногой на зоне, осведомителю лучше не знать.
— Алло, Катя, это Филин.
— Леш, слава богу! — обрадовалась Катя. Услышав неподдельное волнение в ее голосе, Филин невольно улыбнулся. — Мне твой коллега звонил, сказал, что у тебя неприятности. Надеюсь, не из-за меня?
— Конечно, нет. Все нормально?
— Сижу дома, в выходные только в магазин выходила. Все спокойно.
— Молодец, Кать, так держать.
— Леш, а мне долго еще тут куковать? Честно говоря, я в четырех стенах уже на стенку лезть готова…
— Тогда лезь, только без фанатизма. — Катя рассмеялась. — Но из дома пока ни ногой. Лучше перебдеть. Еще один женский труп мне не нужен.
— Что? — голос Кати испуганно ёкнул.
— Не обращай внимание, это такая ментовская поговорка. И запиши этот номер. На старый больше не звони.
Отключившись, Филин направил машину на улицу Деповскую. Здесь находился районный рынок, вокруг которого в последние годы пооткрывались офисы. Даже в Промышленном районе может быть свой деловой центр. Но в отличие от настоящих деловых центров, здесь располагались фирмы с торговыми оборотами, не позволявшими снимать помещения в приличном районе.
Карина работала в бухгалтерии одной из таких фирм. Встречаясь с ней, Филин несколько раз бывал в офисе и даже был знаком с гендиректором фирмы. «Атлантик Фарба», так именовалось предприятие, снимало офис в бывшем производственном цеху какого-то завода, закрытого в 90— е.
На вахте дремал охранник. Он лишь покосился на Филина, не сказав ему ни слова. Филин подошел к лифтам и вызвал один из них. Когда он зашел в кабину, следом за ним поспешил человек в костюме. Филин узнал его.
— Здравствуйте. Вы Головин, да?
Головин удивленно и с опаской покосился на Филина со следами побоев на лице. Беззаботно улыбнувшись, Филин пояснил:
— Производственные травмы. Я полицейский. Теперь вспомнили? Мы с вами виделись несколько раз.
— А! Совин, да?
— Почти. Филин. Алексей. — Филин пожал Головину руку. — А я как раз к вам.
— Ко мне?
— Вы были шефом Карины Школиной. А ее убили…
Головин мрачно кивнул.
— Да. Ужас вообще. Я когда узнал… Бред. Просто бред. Кому она могла помешать?
— Это я и собираюсь выяснить. К вам мои коллеги из УВД города еще не заезжали?
— Вы первый, — вздохнул Головин. — Пройдемте ко мне в кабинет, там и поговорим, чтобы никто не мешал, хорошо?
Попетляв по коридорам на пятом этаже здания, они свернули в небольшой уютный кабинет. Головин щелкнул кнопку кофе-машины.
— Кофе?
— Спасибо, было бы хорошо.
Поставив чашку перед Филиным, Головин уселся напротив. Теперь он выглядел мрачным и подавленным. Возможно, это было неестественно — но положение обязывает.
— Алексей, Карина ведь работала в бухгалтерии?
— Само собой. Причем я ее несколько месяцев назад назначил главным бухгалтером.
— Даже так?
— Предыдущий главбух ушла. Нашла работу где-то в центре, кажется. А других достойных претендентов не было. Да у нас вся бухгалтерия — три человека. Главбух, бухгалтер и кассир.
— То есть, она была второй человек в компании?
Головин замялся.
— Ну, формально у меня есть помощник, но… В общем, да, можно и так сказать. Карина была по сути моей правой рукой.
Филин вдруг вспомнил события восьми-девятимесячной давности. Карина заканчивала работу, когда Филин зашел за ней. Потом в кабинет заглянул Головин, предложивший подбросить Карину до дома. В памяти опера всплыло, как Головин скривился и натянуто улыбнулся, узнав, что Филин был ее ухажером.
— Простите, вас зовут…?
— Егор Александрович. Для вас просто Егор.
— Егор, вам ведь нравилась Карина? Я имею в виду, как женщина?
Головин замялся.
— Как вам сказать… Черт, вы ее видели? Конечно, видели, вы ведь сами с ней встречались. Она была красивая и умная. Молодая. Само собой, нравилась, я ведь живой мужик. А… почему вы спрашиваете?
— Карина говорила, что вы пытались за ней ухаживать.
— Вот как, — Головин натянуто улыбнулся. Слышать об этом ему было неприятно. — Надо же… Да, пытался. И, кстати говоря, успешно. Мы с ней какое-то время назад… встречались, скажем так.
До Филина стало доходить.
— Как долго она главным бухгалтером у вас работала?
— Полгода, чуть больше… А что?
Филин усмехнулся.
— Понятно. Примерно тогда же Карина заявила мне, что стала встречаться с другим. С вами, угадал? Вы предложили ей должность главбуха, и она сделала выводы.
Головин недобро покосился на Филина.
— Простите, Алексей, вы об этом хотели поговорить? Я думал, раз ее убили, у вас вопросы будут… ну, ближе к делу, что ли?
— Так и есть, — согласился Филин. — Если вы с Кариной были в отношениях, то вы можете мне помочь. Егор, на работе у Карины все было в порядке? Я имею в виду, конфликтов ни с кем не было?
— Кто будет ругаться с главным бухгалтером и подружкой босса? — искренне удивился Головин.
— Логично. А все-таки?
— Нет, все в порядке. Коллектив у нас не очень большой, 42 человека. Из них десять работают на складе и в офисе почти не показываются. Разве что в день зарплаты. Если бы были какие-то конфликты, я бы знал. Коллектив у нас дружный. Для всех смерть Карины стала таким шоком… Особенно для меня, сами понимаете…
— А в последние дни перед смертью Карина не говорила ни про какие звонки странные? Ну знаете, между делом? На сотовый, или, может быть, в дверь? Или, например, что она чувствует, будто за ней то-то следит?
Головин почти испугался.
— За ней следили?
— Все может быть.
— Нет, ничего такого. Офонареть… Следили? Алексей, простите, а… из-за чего ее могли убить? У вас вообще есть версии? Хоть какие-нибудь?
«Ее убили, потому что она спала со мной», — подумал Филин мрачно. Но вслух сказал другое.
— Вкусный кофе у вас.
Все, что показывали вечером по телевизору, вызывало у Кати отвращение. Кабельного ТВ в квартире, конечно, не было, а по основным каналам шли либо тошнотворные сериалы, либо еще более тошнотворные ток-шоу. Катя пожалела, что так и не купила себе ноутбук, который уже давно присмотрела в магазине, но что-то ей постоянно мешало.
Лучи заходящего солнца под углом проникали в квартиру через окно, и в этом ракурсе было видно, как здесь пыльно. Хотя Катя лишь вчера протирала полы. Но сейчас пол был покрыт тонким слоем пороши, а в лучах солнца стаями микроскопических мошек вились пылинки. Это из-за старой мебели, решила Катя.
Чтобы хоть как-то занять себя, она отправилась в ванную. Набрав в ведро воды и намочив тряпку, быстро протерла пол в гостиной. Стало лучше, хотя пыль все равно вилась в воздухе. Но с этим уже ничего не поделаешь.
Включив телевизор, Катя обнаружила, что скоро будут местные новости — об этом сообщила бегущая строка. Уже что-то. Чтобы скоротать время, она протерла пол и на кухне.
Когда она закончила, до новостей оставалось несколько минут. Прополоскав и отжав тряпку, Катя подошла к окну, чтобы повесить ее сушиться на батарею. Была ранняя осень и никакого отопления, разумеется, не было и в помине, но не держать же половые тряпки в ванной?
Окна выходили во двор. Перед подъездом по вечерам сидели старушки-соседки, судача о чем-то своем. Они там были и сейчас — Катя слышала их голоса. Выглянув, она увидела их головы — у одной клубок на макушке, голову второй покрывал платок.
А потом Катя замерла, как вкопанная.
В десятке метров от подъезда стоял серебристый «медседес». Машина Штыка.
Катя ахнула, чувствуя, как волна страха пробегает по телу, и отшатнулась от окна. Из-за шторы, стараясь, чтобы ее не было заметно снаружи, выглянула во двор снова.
Сомнений нет — это машина Штыка. За рулем Локоть. Он курил, выпуская дым в приоткрытое окно.
Катю охватила паника, ужас сковывал тело и разум. Они пришли за ней! Что делать? Звонить Филину? Но ведь они уже здесь! А если он не успеет!
Катя бросилась к входной двери, заглянула в глазок. На площадке никого. Осторожно приоткрыв дверь, Катя выглянула в подъезд. Никого. Сделав осторожный шаг к перилам, посмотрела вниз. Никакого движения.
Бросившись назад, Катя заперла дверь на замок. Дверь была деревянной и старой, Катя чувствовала себя беспомощной. Она метнулась к окну. Локоть выбросил окурок, но продолжал сидеть.
Вряд ли он один! Задние окна тонированы. Катя готова была поклясться, что остальные — Гепа и сам Штык — находятся в «мерседесе». Но чего они ждут?
И в этот момент Катя поняла. Бандиты медлят, потому что перед подъездом сидят бабушки. Свидетели им не нужны.
Лишь сообразив это, Катя почувствовала, что шанс есть. Осознание этого придало сил, и она бросилась к шкафу. Выхватив спортивную сумку, принялась заталкивать в нее свои вещи. Первым делом белье. Пару футболок. Джинсы. И эти тоже. Кофточки… Катя подбежала к окну — бабушки судачили, Локоть по-прежнему сидел за рулем. Тогда она вернулась к сборам, лихорадочно запихивая в сумку свою одежду. С полки сорвала документы и кошелек с остатком денег, спрятала их в сумочке. Телефон! Его сунула в карман джинсов. И прыгнула к окну.
Бабушки, судача, встали с лавочки и побрели к подъезду. Катя замерла, инстинктивно скрестив пальцы, словно это могло ей что-то дать.
Перед домом стихло. Бабушки скрылись в подъезде.
А потом открылась задняя дверца «медседеса». Из машины вышли Штык и Гепа. Неторопливо и уверенно они двинулись к подъезду.
БЕЖАТЬ, заклокотало в голове. Схватив сумку, Катя сунула ноги в обувь и выскочила из квартиры.
Даже не закрывая дверь, Катя ринулась было к лестнице наверх, но замерла. Сверху лишь один этаж. А если выйдут соседи? Скажут что-нибудь ей, а эти твари услышат?
От паники Катю заколотило. Закусив губу и пересиливая страх, она бросилась вниз.
Четырьмя этажами ниже хлопнула подъездная дверь, и до Кати, замеревшей в середине пролета, донеслись шаги.
Они идут.
Едва не скуля от овладевшей ей ужасом, Катя бросилась к трубе мусоропровода на средней лестничной площадке между этажами. Труба находилась очень близко к побеленной стене, и Кате пришлось втиснуться, вытирая побелку стеной.
Зажатая между стеной и трубой мусоропровода, Катя прижала к себе сумку и, плотно сжав губы, чтобы не издать ни звука, замерла.
Шаги приближались. Неспешный топот трех пар ног по ступенькам. Катя старалась не дышать, мысленно же она панически скулила: «Меня нет, идите мимо, меня нет, идите мимо…!!»
Штык, Локоть и Гепа поднялись на четвертый этаж. Осмотревшись на площадке, Штык подал знак Гепе. Низкорослый крепыш склонился над замком, изучая его, после чего кивнул сам себе. Выуживая из кармана нехитрые самодельные отмычки, Гепа машинально дернул ручку.
Дверь приоткрылась. Обменявшись быстрыми взглядами, все трое исчезли в квартире. Через секунду оттуда донесся грохот — кто-то из пришельцев ногой двинул по двери в туалет, распахивая ее.
Ждать было нельзя, да Катя и не могла. Едва не обезумев от страха, она выскользнула из-за мусоропровода, просочившись назад, как мышь, и на цыпочках побежала вниз.
Когда Катя вылетела из подъезда, во дворе не было никого. Поскуливая от подстегивающего ее страха, Катя со всех ног пустилась бежать.
Петляя по дворам, Катя начала успокаиваться. Ей удалось убежать. Слава богу, если бы не пыль — она была бы сейчас в руках этой троицы. От одной мысли, что они могли бы с ней сделать, Катю едва не заколотило. Заставив себя успокоиться, она осела на лавочку около одного из подъездов и достала сотовый.
— Алло, Леша? — собственный голос показался ей жалким и совсем незнакомым. — Это я. Они нашли меня, слышишь? Помоги.
3
«Помоги». Сказать гораздо легче, чем сделать. Филин был под подозрением, его легальный сотовый наверняка прослушивался, табельный ствол и удостоверение у него отобрали, а на работе в ОВД запретили показываться. В таком положении он не был никогда в жизни.
Но быть причиной третьего трупа он не мог.
Филин забрал Катю в том же дворе, откуда она набрала его номер.
— Как они меня нашли? Я никому не звонила!
Мчась к Кате, Филин уже успел все обдумать.
— У Штыка есть свой человек в полиции. Пробить твои номера не так сложно. По новому номеру вычислили, где ты находишься. Так что симку можешь выбросить.
Филин съехал к обочине у растущему из заваленной окурками и прочим мусором покосившейся телефонной будки.
— Звони в полицию, карточка для этого не нужна. Скажи, что в квартиру на Паровозной вломились неизвестные, что ты слышишь крики. Назови номер квартиру, точный адрес, попроси приехать поскорее — и клади трубку.
Кивнув, Катя побежала к будке. Набрала номер полиции. Со своего места, закурив, Филин слышал ее голос. Вернулась она быстро.
— Думаешь, их поймают?
— Отвертятся, — отозвался Филин. — Но нервы им потрепают. А у нас будет хоть какой-то козырь.
— А почему мы не можем поехать в полицию и сказать, что вот, они пришли ко мне? Чтобы их точно упекли?
— Сомневаюсь, что у них автоматы «Узи» под мышкой, — хмуро буркнул Филин. — А просто прийти куда-то и зайти в открытую дверь, где никого нет, это не преступление. Штык будет клясться и божиться, что он решил проведать тебя и узнать, почему ты так нехорошо его оговорила.
Катя едва не взвыла.
— И что делать? Куда мы едем?
— Ко мне. — увидев, как Катя покосилась на него, Филин невольно хмыкнул. — Не волнуйся, обещаю не приставать. Уже вечер, а другого места для ночлега я придумать не могу. Завтра сообразим что-нибудь.
Когда они вошли, Катя с удивлением увидела следы обыска УСБшников.
— Ты не фанат порядка, да?
— Это не я. Коллеги постарались. Когда проводили обыск.
Катя изумленно выкатила на него глаза.
— Обыск?
— Ты много не знаешь. Проблемы сейчас не только у тебя.
Катя вопросительно посмотрела на него. Решив, что без бутылки не обойтись, Филин забрался в холодильник за пивом. Катя также изъявила желание выпить. И Филин, сидя с девушкой за кухонным столом и периодически поглядывая в окно на погруженный в темноту двор, рассказал ей все — от начала до конца.
Катя была в шоке.
— Поверить не могу… И ты не знаешь, кто это мог быть?
— Ни одной версии.
— Может, все-таки Штык…?
— Про облаву в «Саванне» не мог знать никто. Мы даже местному участковому сообщили за пять минут до того, как вломиться в бар. Я специально решил подстраховаться на случай, если Штык доплачивает за крышу еще и кому-нибудь в отделе.
Катя задумчиво ковыряла этикетку на бутылке и, закусив губу, думала над ситуацией. Филин не мог не умилиться. Но, встретившись глазами с Катей, сразу же отвел взгляд.
— А кем они работали?
— Лена продавец в магазине. Ничего особенного, продуктовый, почти в центре. Самый обычный магазин — ни больших денег, ничего.
— А Карина?
— Бухгалтер в одной фирме. Я был там сегодня. Думал, может, что-нибудь всплывет… Вдруг, не знаю, большие недостачи были, или налоговая под них копала… Но тоже ничего. Только зря время потратил.
— А они между собой знакомы были?
— Нет, конечно. — подумав, Филин добавил: — Месяца три-четыре назад я заезжал к Лене в магазин. Вечером уже, после работы. Столкнулся там с Кариной, она в очереди стояла и что-то покупала. Такой неловкий момент был. «Как дела», «а ты как», «что тут делаешь» и все такое. И все.
— То есть, в их жизни единственное подозрительное — только то… — начала Катя. Филин с кивком закончил за нее:
— … Что обе они имели счастье спать со мной. Да. Поэтому, если посмотреть на все со стороны, я сам не верю, что я не убивал их. А проблема в том, что я знаю — это был не я. Такие дела, Кать.
— Паршиво, — согласилась она. — А я тут еще к тебе со своими проблемами лезу… Извини…
— Не говори так. Это общая проблема. Жалко, что не единственная.
Филин вздохнул, собираясь с мыслями. Катя забралась в холодильник, взяла еще одну бутылку пива.
— Можно, да? Мне, кажется, нужно. До сих пор трясет немного…
— Угощайся.
Наблюдая за девушкой, открывавшей бутылку, Филин неожиданно для себя спросил:
— Кать, а как ты вообще в «Саванну» попала?
Катя протяжно вздохнула, присев рядом. Ее колено почти касалось ноги Филина.
— Когда я училась в школе, занималась в танцевальной секции. Там платить было не надо. Это хорошо, потому что у меня родители не то чтобы не богатые… они нищие. А я всегда хотела вырваться из всего этого. Потом стало ясно, что рассчитывать на какое-то образование я не могу, потому что в Елецке нет ни вузов, ни колледжей, ничего. А чтобы учиться в городе, нужно снимать квартиру… В общем, я сообразила, что единственное, что я умею и люблю в своей жизни — это танцы. Слышал выражение: «делай то, что любишь, остальное приложится»?
— Что-то вроде того.
— Ну вот я и решила, что танцы — мой шанс как-то вырваться. Стала мечтать. Нафантазировала себе всякого… Захотела поехать в Москву, устроиться в подтанцовку к какой-нибудь звезде. — Филин хмыкнул, и Катя почти оскорбилась: — Что? Они там знаешь, сколько получают?
— Понятия не имею.
— Вообще-то, я тоже, — смутилась Катя. — Но вроде много. А для этого надо учиться, жилье снять… Вот я и переехала сюда. Сначала танцевала в «Дали», пока там хозяин не сменился. Им захотелось, чтобы у них был стриптиз. Я раздеваться отказалась и ушла. А потом кто-то рассказал мне про «Саванну»… — она горько усмехнулась. — Знаешь, теперь стриптиз не кажется мне чем-то страшным.
Она посмотрела на Филина. Филин улыбнулся.
— Два неудачника встретились?
Катя продолжала смотреть на него, но теперь взгляд изменился. Филин с удивлением понял, что девушка хочет его поцеловать. И тут же самого Филина накрыла волна желания. «Два неудачника встретились». Кому их утешать, как не друг другу? Но Филин заставил себя отвернуться, и, кашлянув, встал.
— Поздно уже. Я тебе постелю в комнате, а сам лягу здесь.
Поспать Филину не удалось. Сначала он лежал, глядя в темный потолок и слушая, как в соседней комнате, в жалких нескольких метрах от него, дышит Катя. Интересно, она спит или тоже…? Филин оборвал себя. Теперь он не мог выбросить девушку из головы — и проклинал себя за это. Еще одна проблема ему ни к чему. «А спать с тобой для женского пола опасно, можно и концы отбросить», — мрачно напомнил себе Филин. Чтобы как-то отвлечься, он закурил, прикрыв дверь на кухню, чтобы в комнату не шел дым.
А потом зазвонил сотовый.
Филин едва не выронил сигарету. Первая мысль молнией пронзила сознание: «Маша!» Но тут же до Филина дошло, что звонит другой сотовый — который сегодня ему купил Тютюня. С облегчением Филин ответил на звонок.
— Тютюня, слушаю.
— Не разбудил, Борисыч?
— Тупее вопроса не бывает, ты в курсе? Почему по ночам все спрашивают «я тебя не разбудил?» — заворчал нетерпеливо Филин.
— Полегче, Борисыч, че нервный такой? — посопев, Тютюня перешел к делу. — Я сейчас в «Саванне» пересекся с парой корешей. Один из них знает адрес Клауса. Запишете или как?
Пока Филин лихорадочно записывал номер, открылась дверь. Катя не спала.
— Что-то срочное? — с тревогой спросила она, когда Филин отключился.
— Мне надо отъехать по важному делу. Скоро вернусь. Надеюсь… Дверь никому не открывай, поняла? Тебя здесь нет и точка. Если мне надо будет с тобой связаться, позвоню на домашний, сброшу и перезвоню снова. На первый звонок не отвечай.
Катя встревоженно наблюдала, как собирается Филин, рассовывая по карманам свои вещи и засовывая за пояс травматический пистолет.
— Будь осторожен.
Филин не удержался. Проходя мимо Кати, он быстро поцеловал ее в щеку.
— Не волнуйся.
Филин заблуждался. Волноваться стоило им обоим.
На ночных улицах не было никого. Идеальное время, чтобы отсекать хвост. За 10 минут, которые понадобились Филину, чтобы добраться до Нагорной, позади только пару раз мелькнули машины — в обоих случаях это были такси.
Двор Клауса — обычная пятиэтажная «хрущевка» — был погружен во мрак. Филин оставил машину в конце двора. Добираясь до нужного подъезда, он косился по сторонам. Никакого движения. Фонари, как всегда, не горели, свет во двор проникал из окон лишь двух-трех квартир, где жильцы до сих пор не отправились на боковую.
Подъезд Филин открыл своими «вездеходами». И сразу услышал голоса. Невольно потянувшись к пистолету, Филин направился наверх.
На площадке между первым и вторым этажами попивали пиво двое пьянчуг. При виде Филина оба напряженно затихли. Филин был готов реагировать на любой внезапный выпад, но это было лишним. Просто двое забулдыг, которым некуда податься. Проходя мимо, Филин почувствовал спертую табачную вонь запах перегара, немытых тел и мочи. Филин уже поднялся на второй этаж, когда пьянчуги негромко продолжили беседу.
Квартира Клауса находилась на третьем этаже. Филин подошел к ней и прислушался.
В квартире была полная тишина. Ни единого звука.
Но глазка не было. Отличная новость. Филин постучал — три раза быстро, пауза, два раза быстро, пауза, один раз. Пять мелких барыг-наркоманов из десяти пользовались кодами с комбинацией стуков вроде этого, но их отравленный наркотой мозг был в таком состоянии, что запоминали они только самые простые. Вроде этого.
Филин напрягся, готовый врезать по двери сразу, как только она приоткроется. Но к двери никто не подходил.
Филин постучал снова.
Пьянчуги внизу затихли. Мысленно матеря их, Филин затих. Помолчав несколько секунд, пьянчуги продолжили свое бормотание.
Отмычек у Филина не было. Клауса дома, очевидно, тоже. Дверь так просто не выбьешь, и дело было не в пьянчугах. Сразу кто-нибудь вызовет ментов, а так рисковать Филин не мог.
Оставалось только одно.
Поднявшись на площадку между третьим и четвертым этажами, Филин закурил и стал ждать. Терпения ему было не занимать, за 15 лет работы в операх Филин избавился от нетерпения в засадах. Умение сидеть и не дергаться — едва ли не главное в работе опера. А не дедукция и меткая стрельба, как учат дурацкие фильмы.
Главное, чтобы под рукой были сигареты.
Отключив звук на телефоне, чтобы ненароком не выдать своего присутствия, Филин принялся играть в карточную игру, установленную в мобильнике.
Пьянчуги снова замолчали. Филин не придал этому значения. Но когда он услышал приближающиеся шаги, быстро сообразил, что к чему. Спрятав сотовый в кармане, он прислонился к стене.
Шаги приближались. Если это Клаус, Филин слетит вниз и двинет ему по роже. А потом затащит в квартиру. Если действовать быстро, пьянчуги внизу ничего не услышат, а если услышат — не поймут. Если это кто-то из жильцов — Филин просто стоит и никого не трогает.
На площадку третьего этажа вышел среднего роста короткостриженый тип средних лет. Бросил взгляд на Филина и на секунду замешкался. Филин не удивился — ночью в Промышленном любой одинокий прохожий, встретив незнакомого мужика, как минимум замешкается.
Поколебавшись, тип пошел на Филина. Напряженно косясь на него, прошел мимо и двинулся наверх. Вскоре он скрылся за очередным пролетом.
Филин достал сигареты, закурил. А потом его рука с зажигалкой замерла на полпути в карман.
Никаких звуков наверху не было. Ни шагов, ни звука открываемой двери, ни стука. Ничего. Просто тишина.
Если человек приходит ночью в подъезд, он не может просто перестать двигаться. Он идет куда-то. Но этот путь должен закончится характерными звуками.
Спрятав зажигалку, Филин весь обратился в слух. Полная тишина. Интуиция забила в набат — что-то здесь не так. К кому пришел этот тип? И все-таки по какой причине он замешкался при виде Филина?! А что, если…?!
Филин выудил пистолет из-за пояса и бесшумно, медленно и мягко наступая на ступеньки, двинулся наверх, тщательно прислушиваясь. Одна ступенька, вторая, третья… Четвертый этаж…
Верхний этаж пятиэтажной «хрущевки» был погружен во тьму. И вдруг оттуда, из темноты, на Филина стремительным и тяжелым локомотивом бросился светловолосый тип.
Ему удалось сбить Филина с ног, но Филин яростно схватил его за ногу. Тип повалился на ступеньки.
— А ну лежать, сука! Лежать сказал!
Филин вскочил, но тип быстро выдернул руку из под себя. Филин успел заметить только одно — пистолет.
Филин успел отскочить в сторону. Выстрел прогремел оглушительно, но пуля вонзилась в стену над головой Филина, осыпая его побелкой. Тип вскочил. Филин открыл ответный огонь из травматика. Несколько пуль отбросили типа на ступеньки, и он, ухая, скатился на площадку между третьим и четвертым этажом.
Филин бросился к нему. В этот момент прогремел очередной выстрел, и тут же левое плечо Филина взорвалось болью. Филина отбросило на стену. Оседая вниз, Филин открыл ответный огонь. Пригибаясь, тип бросился бежать и уже через секунду скрылся.
Филин прижал правую руку, которой сжимал пистолет, к плечу. Плечо отозвалось такой болью, что в его глазах вспыхнул сноп искр. На руке была свежая кровь. Кровь била нещадно — Филин чувствовал, как рукав его куртки заливает кровь изнутри.
Чертыхаясь, он побежал вниз.
— Остановите его! Стоять, сука! — пытался кричать Филин, но изо рта раздавался лишь хрип.
А потом его взгляд поплыл. Последнее, что почувствовал Филин — жесткий удар лицом об ступеньки, на которые он рухнул, теряя сознание.