— Повторяю — на случай, если до тебя не дошло. Твой Артем особо опасный преступник. Убийца полицейских. И только что он убил еще одного. А ты его подельница.

— Я ничего не делала…

— Не делала? — рявкнул Аксенов. — Ты нашла ему квартиру, носила ему продукты — и ты ничего не делала? Ты полноценная соучастница! Твоего Артема ищет сейчас вся страна, в нашем городе об этом вообще каждая собака знает. Хочешь сказать, ты не была в курсе? Единственная в городе?

— Не орите на меня! — огрызнулась Света, пытаясь хорохориться. Но ее бледное лицо и трясущиеся руки говорили о том, что ей не до бравады.

Колокольцев и трое оперов разбойного отдела выехали за Светой сразу же. Ее немедленно задержали и доставили в УВД, а в квартире Светы остались двое оперов, с оружием и в бронежилетах — на случай, если Жила покажется у любовницы. Истекающий кровью труп Долгова с распоротым горлом все еще стоял перед глазами Аксенова, и он готов был не то что орать на Свету — он готов был ее растерзать.

— Я буду на тебя орать, красавица, — процедил Аксенов. — И сегодня, и завтра, и через неделю. Из-за тебя погибли люди. Из-за тебя, понимаешь, нет? И ты за это ответишь. Ты задержана, понимаешь? А через пару дней тебя арестуют. И все — до свидания. Пойдешь на зону, как и твой ненаглядный Жила.

Света побледнела еще больше.

— За что? Я… я не знала ни про какие убийства!

— Ты тупая или как? Ты знала, что Жила сбежал с зоны? — знала! Но ты нашла ему хату, а он пустился во все тяжкие! За последние две недели он убил трех человек, ТРЕХ!

Света всхлипнула.

— Блин, он же мне не рассказывал ничего! Я его пять лет не видела — думаете, он мне нужен? А что мне было делать? Ну вот он позвонил мне, сказал, что приедет — и что прикажете делать? Сдать его? Чтобы он меня потом тоже пришил? Вы же его не знаете, он… он как зверь! Артем мне сто раз говорил, что никогда не простит того, кто его продал! А я жить хочу, понимаете?

Аксенов вздохнул. Кажется, упертую девицу все-таки удалось расшатать.

— Рассказывай.

Квартира, где обитал Жила, кишмя кишела криминалистами и полицейскими. На место ЧП прибыл шеф разбойного отдела Хохлов и почти все руководство угрозыска УВД города. Фокин разобрался с тем, что произошло, практически сразу.

— В двери видеоглазок. С виду обычный глазок, но это камера. Она передает картинку на ноутбук. Он сидел здесь, пил пиво и в любой момент мог видеть, что происходит в подъезде.

— Охренеть, — простонал Хохлов, проглатывая проступающий из желудка жар — у него разыгралась изжога. — Сколько у нас уже трупов? С этим надо завязывать…

Из соседней комнаты выглянул Леха Давыдов, опер из их отдела.

— Петр Дмитриевич, мы кое-что нашли!

Хохлов и Фокин, обходя обыскивающих комнату сотрудников, прошли в дверь. Давыдов, в медицинских перчатках, извлек из шкафа два дробовика.

— Стволы. Там еще коробка с патронами.

— Криминалиста сюда можно? — крикнул в дверь Хохлов. — Осторожно, не залапайте стволы. Там могут быть пальцы его подельников.

Света в допросной УВД рассказывала свою историю Аксенову. Ее показания опер записывал на диктофон.

— Первый раз он мне позвонил… Я не помню, сколько времени точно прошло… Почти месяц назад.

— Число, день — помнишь?

— Кажется, третье.

Аксенов кивнул. За полторы недели до поимки Ханыгина.

— Сказал, чтобы я нашла ему квартиру, — шмыгнула носом Света. — Такую, чтоб я могла ходить туда свободно. Он сам Настю предложил. Когда мы встречались, раньше, он знал про мою подружку, я ему рассказывала… Еще Артем сказал завести симку на чужое имя. Говорит, твой телефон прослушивать будут…

— И на чье имя ты симку купила?

— Настю попросила, она дала мне свой паспорт… Артем сказал, что через два дня будет у меня. Мы договорились встретиться в «Армаде», на подземной стоянке, в три часа дня. Артем был там. Мы петляли по лестницам… Он сказал, чтобы от хвоста избавиться, если за мной следят.

— А потом?

— Что потом? — потом мы приехали туда, на Донецкую, в квартиру Насти. — Света с мольбой взглянула на Аксенова. — Я не знала ни про какие ограбления, честно! Артем сказал, что ему нужно долги собрать, что ему много людей денег должны. А когда соберет, то мы с ним уедем.

— Куда?

— Куда-нибудь, — пролепетала она, пожав плечами. — Туда, где нам будет хорошо вместе… Где нас не достанут…

Дура. Какая же ты дура. Но вслух Аксенов этого не сказал.

— И вы с ним созванивались, он тебе звонил на новую симку? Говорил, что ему принести из продуктов? Он что, из дома не выходил?

— Выходил куда-то, за ним друзья заезжали. Но только в машине ездил и все, а сам никуда не ходил. Это опасно. Особенно в магазинах бывать, тем более около дома. Артем говорил, что там могут его фотографии висеть. Он только по вечерам иногда, как я поняла, в кафешку заглядывал…

— В какую кафешку?

— Ну там, на углу. Около дома. Он говорил, что не стоит, но после тюрьмы ему хоть иногда надо где-то бывать. Что он не может в четырех стенах вечно сидеть.

Работа в квартире была почти закончена, когда местный опер привез испуганную Тимошкину.

— С квартирой все в порядке? Ничего не сломано?

— Вам сейчас не об этом надо волноваться, — проворчал Фокин. — Настя, вы знали, для чего Света попросила сдать вам эту квартиру?

— Для родственника. Брат двоюродный из Ростова. У него с бизнесом какие-то проблемы, вот он и приехал… А что?

— А что за бизнес у брата, не говорила?

— Нет, но… Света попросила мой паспорт, чтобы купить несколько сим-карт. Для брата. Как я поняла, он какой-то деловой и ему нужно сразу несколько телефонов, чтобы все вопросы успевать решать… — Настя растерянно смотрела на Фокина и Хохлова. — Что-то не так? Это… это не брат?

Хохлов вышел в подъезд, где курили опера.

— Давыдов, срочно запроси в сотовых компаниях все телефонные номера на эту девку, — Хохлов кивнул назад, на входную дверь квартиры. — Все, которые были подключены за последний месяц. Срочно.

Аксенов в управлении еще долго беседовал со Светой, пытаясь вытянуть из нее максимальные подробности. И вскоре она вспомнила более важные вещи.

— Да, я два раза ночевала у него… Больше Артем не разрешал. Говорил, что это может быть подозрительно. Когда я оставалась у него, я слышала, как он созванивается с кем-то. Но я не знаю, с кем, я ни разу никого не видела!

— Допустим. Но он как-нибудь этих людей называл?

— Что?

— Когда он звонил, он говорил «привет, чувак», или говорил все-таки «привет, Коля»? Как он их называл в разговоре?

Света поморщилась, вспоминая.

— Одного… одного Молоток. Я запомнила хорошо — да, Молоток. А второго… не помню точно… Хриплый? Или… нет, не Хриплый. Как говорят, когда у человека голос такой охрипший, еле слышный?

Аксенов почти растерялся.

— Ээээ… простуженный?

— Вспомнила, Сиплый! Точно, Сиплый. Молоток и Сиплый.

Аксенов записал клички в блокнот. Наблюдая за ним, Света робко и жалобно спросила:

— Скажите, а вы… вы же меня теперь не посадите? Я вам сказала все, что знала, честно.

Ни за что. На Свету у полиции были другие планы. Но ей об этом знать было не обязательно.

А вечером Аксенов не выдержал и напился. Они с Фокиным заехали в бар к Крылову — помянуть убитого коллегу.

— Мы хотели СОБР вызвать, — говорил Аксенов, допивая пиво из недавно еще полной кружки. — Наш, ментовской. Но Долгов сказал — мы Жилу дольше ловим, наружку всю задействовали… Я, мол, заслужил, чтобы Жилу повязал УФСИН. А эта тварь…

— Черт, — вздохнул Крылов.

— Если бы я спустился вниз, чтобы позвонить Хохлову и вызвать СОБР… — выдавил Аксенов. — Сейчас я был бы труп. Не Долгов, а я.

— Не думай об этом, — неуверенно сказал Фокин.

— Не думай? А ты об этом не думаешь?

Фокин промолчал, после чего отправился к барной стойке заказывать еще пива. Крылов пальцами захватил в тарелке пару орешков.

— А с телефонами Жила умно придумал.

— Сука, — сквозь зубы буркнул Аксенов. — Мы пробили все телефоны, Леонидыч. Эта дура купила на имя своей подружки пять симок. Одну для себя, а через несколько дней четыре для Жилы. В итоге банда перезванивалась, пользуясь симками на чужое имя. А сегодня все эти симки умерли. И все, что у нас есть — это их звонки.

— Вытянуть что-нибудь можно?

С двумя полными кружками пива за столик вернулся Фокин. Усаживаясь, он покачал головой:

— Они этими номерами пользовались только для связи друг с другом. Конспирация полная.

— Надо признать… Жила знает, что делает, — сказал Крылов.

У Фокина зазвонил сотовый. Достав телефон, он хмуро ругнулся:

— Фига се, как всегда вовремя… Родители.

Он вышел из кафе, отвечая на звонок. Аксенов неловко взял кружку и пролил часть пива на стол. Крылов хмуро следил за ним.

— Денис, может, хватит с тебя?

— Я в порядке, — буркнул Аксенов, выпивая залпом полкружки. Его замутило, но он справился с собой. — Леонидыч, я не первый год в розыске. В паре перестрелок бывал. Но менты на моих глазах умирали только два раза. Каждый раз это был Жила…

После чего уже мутным нетрезвым взглядом посмотрел на наставника.

— Леонидыч, ты у нас ветеран, в ментуре кучу лет отпахал. Сиплый, Молоток — знаешь таких?

Крылов пожал плечами.

— Сиплый популярная очень погремуха. Сиплый, Рыжий, Кривой… Таких сотни по городу.

— Наш не обычный гопник из подворотни. Жила не стал бы лохов брать в банду.

— А что со стволами? Пальцы есть?

Аксенов криво усмехнулся, допивая пиво и нагло пододвигая к себе кружку отсутствующего Фокина.

— Жила у нас вояка. Разведрота ВДВ, все дела. А знаешь, что военные делают с оружием после использования? Ухаживают. Все вычищено и смазано. И никаких пальцев, кроме самого Жилы.

С кислой физиономией вернулся Фокин.

— Родители приезжают в следующие выходные. Типа в гости. Как вовремя, блин… Придется бросать курить.

— Только не это, — проворчал Аксенов. Крылов удивленно взглянул на Фокина:

— Они будут ругаться? Твои родители в курсе, что тебе уже тридцатник?

— Не в этом дело, — оскорбился Фокин. — Они в прошлый раз приезжали, я им сказал, что бросил. Они так обрадовались… Не хочу их расстраивать, — видя, что Крылов усмехается, Фокин обиженно отмахнулся: — Ладно, забейте. А где мое пиво, э?

— Выдохлось, — отозвался Аксенов. Фокин с несчастным видом поплелся к стойке. Крылов искоса взглянул на уже надравшегося Аксенова, который никак не мог остановиться.

— Денис, хочешь совет? Ищи канал поставок оружия. Где Жила покупает стволы? Он только вернулся в город, а уже раздобыл четыре дробовика. Найди продавца — и тогда найдешь Жилу, — поколебавшись, Крылов хмуро добавил: — И еще, Денис… возьми в оружейке броник. И постарайся снимать его как можно реже, пока Жила на свободе.

Утром Аксенов проснулся с адским похмельем. Причем он смутно помнил даже как вернулся домой. Матерясь, добрался до душа, после чего выпил пару кружек кофе — лишь после этого он заставил мозг соображать. Ни о какой йоге сегодня не было и речи.

Кое-как добравшись до управления, Аксенов узнал, что Хохлов собирает у себя всех оперов на развод — на полчаса раньше обычного. Проклятье.

— Говорил с начальством, — поделился Хохлов. — Дело Жилина спихивают целиком на нас. У убойного отдела своей работе невпроворот, а наш разбойный отдел, типа, имеет наработки и опыт, чтобы ловить так как Жила.

— Один раз поймали, — напомнил Аксенов. — И еще раз поймаем.

— А тут еще какая-то тварь в ментуре в прессу подробности сливает, — Хохлов потряс газетой, на обложке которого ясно читалось «Крим-вестник». — Про побег, про мокруху, сегодня вот уже про убийство опера вчерашнее…! А я за это, вашу мать, тоже пистон получил. Найду урода — порву, честное слово.

Аксенов украдкой покосился на Фокина. Тот кашлянул, возмущенно кивая шефу и выражая тем самым полную солидарность.

— Ладно… Что с любовницей?

— Сегодня отпускаем, — сказал Аксенов. — Вчера технари поставили у нее дома микрофоны, а в подъезде мини-камеру закрепили. Внутри щитка, так что ее никто не срисует. Если Жила как-то обойдет наружку и нарисуется у Кибиревой — мы сразу об этом знает.

— А наружка?

— Наружку заказывал ФСИН, но они теперь ее не снимут. После убийства Долгова для них это дело святое.

Хохлов хмуро покосился на висящую на стене ориентировку на Жилина.

— В общем, так. УФСИНовцы уже объявили вознаграждение за шкуру урода. Мы не можем оставаться в стороне. Из фонда УВД мы тоже объявляем награду в 200 тысяч за любую информацию.

— Курс Жилы по отношению к ментуре продолжает расти, — хмыкнул Колокольцев, но поспешно заткнулся и отвел глаза под холодным взглядом Хохлова. Майор хотел еще и что-то сказать, но на его столе зазвенел телефон.

— Хохлов, — раздраженно буркнул он в трубку. — У меня совещание, не сейчас. Что?… — Хохлов помолчал, слушая, и на его лице отобразилось удивление. — Где? Понял.

Положив трубку, он обвел взглядом оперов.

— На Просторной нашли труп. Убит ножом, ему горло перерезали. При жмуре были документы, — Хохлов сделал паузу. — Его фамилия Молотов.

По пути на место преступления Аксенов не выдержал.

— Серег, завязывай ты уже со своими журналистами, а. Прикинь, что будет, если Хохлов прочухает? Минимум уволят. Это если статью какую-нибудь не пришьют.

Фокин каяться не собирался.

— Я не говорю журналюгам никакой секретной информации — что я, совсем придурок? Только то, что они и так через пару дней узнали бы. Просто благодаря мне они узнают об этом… чуть раньше.

— Если вычислят, тебе реально кирдык. И я тебя не буду прикрывать.

— Дэн, отвали, а? Ну да, я знаю, что это не круто. А что мне делать? Тебе хорошо рассуждать: у тебя и хата, и тачка новая, а у меня что? Я в угрозыске уже пять лет почти, и все это время живу на съемных хатах, как бомж.

— Бомжи не живут на съемных хатах.

— Ты меня понял! — поморщился Фокин. — Я коплю на жилье, Дэн, понимаешь? Я хочу свою квартиру. Мне надоело менять хату каждый раз, как очередной хозяин решит, что я ему мало плачу. Или еще что-нибудь решит. Как тот урод, Семеныч, который резко вдруг заявил, что я ему ремонт в квартире должен замутить. Я устал от этого. Мне нужна квартира.

— А кредиты на что?

— А кредиты на что? — передразнил Фокин. — Там первый взнос нужно делать. А потом двадцать лет знаешь сколько банку выплачивать придется? На четыре таких квартиры хватит!

Настал через удивляться Аксенову.

— Погоди, ты хочешь за наличные купить? Без кредитов? Это сколько же тебе журналисты платят?

— Мало, — зло буркнул Фокин и, выудив из кармана зубочистку, принялся остервенело ее грызть. Аксенов невольно подхохотнул:

— Бросил курить?

— Отвали, — Фокин отвернулся к окну.

Они были почти на месте.

Улица Просторная находилась на окраине города, за жилым массивом. Солидную часть улицы занимали гаражные кооперативы. А за ними располагались пустыри, поросшие кустарником и местами заваленные грудами мусора. На одном из таких пустырей подъезжающие Аксенов и Фокин и обнаружили опергруппу.

— Где жмур? — спросил Аксенов у охраняющего подступы к пустырю ППСника, показав ему удостоверение. Тот махнул в сторону зарослей, около которых топтались люди в штатском. По пути туда они наткнулись на участок земли, где криминалист заливал гипсом еле заметные следы протекторов шин.

— Привет, — кивнул Аксенов криминалисту, они были знакомы. — Они здесь тормознули?

— Так точно. Вон следы волочения, — криминалист ткнул пальцем в сторону. — Выгрузили из багажника труп и отволокли в кусты.

— Какая тачка, определить сможешь? — тот лишь пожал плечами. — Ладно. Если что всплывет, сразу звони в разбойный, хорошо?

Фокин тем временем уже осматривал труп. И, обернувшись, крикнул:

— Дэн, посмотри!

Аксенов протолкнулся мимо коллег к мертвецу. Худощавый тип средних лет, с залысинами. Почерневший нос, вокруг которого проступали темные пятна. Рана на горле почернела, в ней роились насекомые. На лице проступали пятна. Аксенов поморщился.

— Черт… И давно он здесь?

— Пару дней точно, — сказал кто-то из местных оперов. — Может, чуть больше.

— Обрати внимание на рожу нашего Молотка, — Фокин ткнул пальцем в лицо покойника. — Видишь нос? Ему его как следует расквасили. Нос распух, вокруг синяки. А это значит, Молотку кто-то как следует врезал по роже еще перед смертью.

Аксенов сразу же вспомнил запись с камеры наблюдения в офисе «Почти даром». Убийство охранника, который не побоялся оказать сопротивление и, врезав локтем в лицо одному из налетчиков, попытался отобрать его дробовик.

Аксенов кивнул.

— Молоток был с Жилой во время разбоя. Это ему охранник локтем в лицо двинул.

— Из-за него разбой чуть не сорвался, — согласился Фокин. — А такие вещи Жила, походу, тоже не прощает.

Фокин и Колокольцев заявились на адрес, где был прописан Молотов. Это был частный дом в старой части города. После минуты стуков в окно к калитке прошамкала пожилая женщина в халате.

— Молотов Женя мой внук, да. Но его нет. Он здесь просто прописан.

— То есть, он здесь не жил… не живет? — уточнил Фокин, решив, что о смерти внука женщине пусть говорят убойщики, на которых повесят расследование мокрухи. Пусть помучаются! Да и бабуля какая-то вредная, сразу видно… Фокин с утра не курил, и сейчас его раздражало решительно все.

— Говорю же, Женя просто прописан здесь. А что? Зачем вы его ищете? Он натворил что-то опять, засранец?

— Просто хотели задать ему пару вопросов, — недовольно буркнул Фокин. В разговор вступился Колокольцев:

— То есть, ваш внук живет в другом месте? А где, вы не знаете?

— Откуда же я знаю? Я старая, больная вся, — думаете, я по гостям хожу? Снимает где-то квартиру, наверное. Или у друзей каких-нибудь отирается. Горе с ним… Бездельник и засранец. Как по молодости отсидел за ограбление… Я думала, мозги появятся. Куда там — какой был, такой и остался. Бездельник и засранец, вот что я вам скажу. Доиграется — прибьет его кто-нибудь из этих его дружков.

— Ваша правда, — согласился Колокольцев. — А что за дружки? Вы кого-нибудь знаете?

— Странные вы люди, честное слово, — удивилась бабушка Молотова. — Я объясняю же вам, он не живет тут. Раз в месяц, или и то реже, заедет, поест, посидит часок, денег выпросит в долг — «Помоги, бабуль, совсем помираю, работы нет, жить не на что!» — и уходит. А чем он живет, чем занимается… Понятия не имею. Кому я нужна, старая?

Это осложняло дело. Опера имели труп одного из членов банды — но никакой ниточки, которая могла бы привести к остальным участникам группы и непосредственно к Жиле. Поэтому Аксенов снова решил устроить вояж по осведомителям.

— Женя Молотов? — нахмурился Гулливер, пытаясь вспомнить. — Ну хэ зэ, Саныч. А фотка у вас есть его? Я на рожи лучше запоминаю.

Аксенов показал фотографию.

— Вот он. Сидел за грабеж, но давно, с тех пор ни в чем таком не замечен. Некоторые называют его Молоток, что-то вроде погремухи.

— Не, Саныч. Простите. Не знаю такого.

Аксенов вздохнул. Помолчал, пока потрепанный тип закажет себе пива. Когда клиент отошел от стойки, Аксенов тихо обратился к стукачу:

— Гулливер, еще кое-что. Мне нужен выход на оружие. А я знаю, у тебя есть связи в этих делах. Кто в последнее время пробивал насчет покупки стволов? В первую очередь интересуют дробовики. Ну, знаешь, ружья помповые.

— Связи, может, и есть, — осторожно согласился Гулливер. — Но с наскока такие вещи не пробьешь…

— А ты не с наскока. Осторожненько, между прочим… — более внушительно Аксенов добавил: — Гулливер, у тебя в пивнухе всякие люди отираются. В том числе Каверин, который за гранату срок мотал. Или Алыкбек, который травматики в боевые одно время переделывал…

— Все знаете, да? — усмехнулся стукач.

— Работа такая. Так что найди мне информацию. Мне нужен тот, кто может быстро достать несколько дробовиков.

Давыдов в управлении весь день сидел за компьютером, производя выборку в картотеке судимых граждан — в первую очередь его интересовали все носители клички Сиплый. Таких оказалось множество. Чертыхаясь, Давыдов позвонил Фокину.

— Серега, я в базах копаюсь. Короче, у нас по городу Сиплых больше 60 человек.

— Фига се, а ты что хотел? — раздраженно отозвался Фокин. — Кликуха-то распространенная. Вот если бы его звали Монте-Кристо…

— Чего злой? Курить бросил? — догадался Давыдов.

Фокин вздохнул, набираясь терпения.

— Ладно. Делай выборку. По возрасту: наш Сиплый старше 20 или даже 25, но ему не должно быть больше 45. В общем, средних лет. Судимость не обязательно грабеж или разбой, но это должно быть что-то тяжкое, связанное с оружием. Не какая-нибудь беспонтовая хулиганка, и уж тем более не наркота…

Аксенов отправился к Майорчику, и вот здесь ему повезло больше.

— Молоток, да, так его иногда звали. Но это было раньше. Пока он был молотком.

— В смысле?

— Раньше он на слуху был. А потом… Говорят, Молоток сторчался.

— На иглу сел?

— Не просто на иглу сел, командир, а реально сторчался. Стал ненадежным. Пару раз кинул кого-то на бабки, после чего ему рыло начистили знатно… Так что с ним никто особо не связывался.

— А где он жил, чем занимался?

— Вообще не в курсах, командир. Хотя… — Майорчик пораскинул мозгами. — Раньше, кажись, Молоток большой любитель по борделям похаживать был. Одно время он корешился с каким-то челом, у того своя точка была в сауне. Ну, девочки, все дела — понимаешь, да?

— Что за чел?

— Обижаешь, командир, — хмыкнул Майорчик. Никаких имен, вспомнил Аксенов.

Но это все равно было кое-что. Вернувшись в машину, Аксенов позвонил в управление Давыдову.

— Лех, у Молотова был сотовый?

— Был, вроде. Где-то у меня тут бумажка лежала…

— Плевать на бумажку. Надо проверять его звонки. Заказывай распечатку.

— А что ищем?

— Что-то, смахивающее на бордель. Девочек, которые на учете, сауны…

— Понял.

Давыдов лишь вздохнул и, положив трубку, вернулся к просмотру досье многочисленных Сиплых.

Вечером Аксенов обнаружил Ольгу за готовкой. Но оказалось, что таким образом она пыталась успокоить нервы. Еда пригорела и была недосоленной, но Аксенов не сказал ни слова — зачем будить лихо? Когда он устроился с тарелкой перед телевизором — как раз шли новости — Ольга села рядом и принялась жаловаться:

— Почти полмесяца! Рекламный блин отдел… Я работаю там почти полмесяца. И ничего! Не смогла принести никакой рекламы! А сегодня — представляешь, позвонила в одну фирму, натяжные потолки. Соединили сразу с директором. И он заинтересовался. Я так обрадовалась!

— Это же хорошо, — буркнул Аксенов, незаметно добавляя звук.

— Выслала ему прайс… У нас факс в приемной, а там эта сучка сидит. И она подружкам растрепала. И что ты думаешь? Они у меня за спиной увели рекламодателя!

— Как так?

— А вот так! — Ольга горько всплеснула руками. — Оказывается, эти коровы с полгода назад уже звонили ему. Ну вот перезвонили за моей спиной и договорились на баннер. А я сижу как… как оплеванная просто!

Аксенов не знал, что сказать.

— Черт. Ну это же непорядочно. Ты к начальству ходила?

— Ходила, толку-то. Я за полмесяца не принесла ничего, а эти сучки по полмиллиона в месяц рекламы приносят. Как думаешь, на чью сторону он встанет? — Ольга всхлипнула. — Сил моих больше нету. Только устроилась… Это змеиное гнездо просто какое-то, а не работа. Я уже думаю увольняться. Я же не заработаю ничего! И тогда меня саму просто попросят, — она в бессилии простонала. — Ненавижу!

Но Аксенов уже не слышал ее — все его внимание поглотил новый сюжет в новостях. На экране телевизора всплыла фотография Жилы и телефоны полиции.

— Продолжается розыск особо опасного преступника Артема Жилина, который сбежал из колонии строгого режима в Иркутской области. Как сегодня сообщила пресс-служба УВД города, полиция увеличила вознаграждение за любую информацию, которая поможет силовикам схватить беглеца…

Аксенов знал — он чувствовал — что Жила, где бы он сейчас не находился, тоже смотрит это. Не здесь, так в интернете. И думает, как обхитрить их всех.

И пока что у него это отлично получалось.

Аксенов с ухмылкой наблюдал, как хмурый Фокин разворачивает никотиновую жвачку и отправляет ее в рот. Несколько месяцев назад такое уже было, и Аксенову было любопытно, как Фокин поступит теперь. Тот морщился, разжевывая мерзкую на вкус резинку. Попытался сосредоточиться на компьютере, на котором что-то печатал, но не смог — вкус был слишком отвратный. Не выдержав, Фокин схватил урну и выплюнул резинку, при этом его едва не вырвало.

— Твою же мать, а! Никотиновая жвачка, блин! На вкус, как… как… как канализация.

— Ты на клоуна похож, в курсе? — Вместо ответа Фокин смял какую-то бумажку и запустил в Аксенова, но промахнулся. — Нет, я серьезно. Ты пару лет назад бросал, помнишь — книжку какую-то прочитал и бросил, потом месяца три держался.

— Эта книжка работает только в первый раз, потом бесполезно. — Фокин поспешил перевести тему. — Что там криминалисты принесли?

Аксенов полистал отчет.

— Заключение по машине, с которой труп Молотка за гаражами скинули. Они вроде как уверены, что это «шевроле-нива».

— Вроде как?

— Расстояние между колесами и сам рисунок протектора. Пишут, что это фирменные шины, у них в базе такие уже имеются.

В кабинет заглянул что-то жующий Давыдов с пустой кружкой и ворохом папок под мышкой.

— Мужики, у вас кофе есть? У нас опять кончился.

— Фига се, так купите, — зло буркнул Фокин, доставая зубочистки из кармана. — У нас тут что, вечная халява?

Давыдов удивленно покосился на Фокина. Аксенов отмахнулся:

— Не обращай внимания. Бери, в ящике под чайником.

— Фокин, ты никогда не замечал, что ты бросаешь курить где-то раз в месяц? — едко отметил Давыдов, готовя себе кофе. — Потом неделю ходишь бешеный как черт, потом начинаешь курить снова… И так каждый месяц вообще. Предлагаю эту твою неделю называть «месячными».

Аксенов расхохотался, Фокин зарычал и швырнул в Давыдова еще одну скомканную бумажку, но снова промазал. Аксенов кивнул на папки. — Что это у тебя?

— Сиплые. — Давыдов сгрузил все бумаги перед Аксеновым и отправился наливать себе кофе. — Итого 12 человек, которые могут проканать под нашего человечка. Подходят по возрасту, по опыту, по подготовке и репутации среди воров.

Аксенов просмотрел папки. К обложке каждой была канцелярской скрепкой прикреплена фотография. Итого 12 снимков. Худые, полные, лысые, курчавые, рябые… Одну из папок Аксенов отложил в сторону.

— Этот Сиплый не подходит. Он уехал из города четыре месяца назад в Краснодар и там успел загреметь в СИЗО.

— В его досье про это ничего нет.

— Потому что бардак везде, никому ничего не надо, — раздраженно процедил Фокин. Поймав насмешливые взгляды, он вскочил и, грызя зубочистку, вышел из кабинета. Аксенов покачал головой:

— Ничего, месячные пройдут, опять нормальный станет. Итого у нас 11 Сиплых. Надо бы их по донесениям проверить, что ли. Вдруг на кого-нибудь из них что-то всплывало в последнее время.

— Тебе и карты в руки.

— А звонки Молотова проверил?

Документы была в кабинете, где работал Давыдов. Опера прошли туда, Давыдов передал Аксенову ворох бумаг с распечаткой звонков Молотова за последний месяц: нескончаемая вереница 11—значных номеров с датой и временем звонка и именем абонента.

— Побазарить он был не дурак. Есть пара судимых, я пробил обоих — торчки, — сказал Давыдов, плюхаясь в кресло.

— А бабы?

— Никаких саун и борделей, проституток тоже. Хотя есть одна бабенка, сейчас… — Давыдов взял блокнот и пролистал несколько страниц. — А, вот. Кристина Рыжкова. Она есть в базе, ее задерживали в прошлом году. Была стриптизершей в казино, которое УБЭПовцы накрыли в Центральном.

— Любопытно вот, — заинтересованно отозвался Аксенов. — Куда может податься девушка, которая любит зарабатывать бабки своим телом?

Давыдов ухмыльнулся:

— В спорт?

Кристина подалась далеко не в спорт: в отделе нравов операм подтвердили, что по донесениям она проходит как проститутка, причем древнейшей профессией барышня занималась довольно давно. Плохой новостью было то, что ни у кого не было действующего адреса путаны. Хорошей — у оперов имелся ее сотовый. Не мудрствуя лукаво, Аксенов просто позвонил Кристине и договорился о встрече.

Аксенов и Фокин подъехали на перекресток, где проститутка пообещала их встретить. Она оказалась симпатичной и довольно скромно одетой барышней в спортивном костюме и кроссовках. Подойдя к «пежо» Аксенова, она заглянула внутрь, заметила Фокина.

— Если вы вдвоем, это будет в полтора раза дороже. А с выездом в два раза.

— Ты Кристина? — недоверчиво уточнил Аксенов.

— А ты ожидал чего-то другого?

— Ты… не похожа на… ну, сама понимаешь. Похожа на спортсменку.

Кристина загадочно повела бровью:

— Ради тебя я могу быть похожа на кого угодно. Хоть спортсменка, хоть медсестра, хоть учительница…

— Как насчет задержанной?

С тем же игривым видом Аксенов показал ей удостоверение. Но он не успел даже открыть «корочку», как Кристина со всех ног бросилась бежать. Выругавшись, Аксенов дал по газам, и машина рванула за ней.

— Теперь понял, почему она одета как спортсменка? — раздраженно буркнул Фокин. — Чтобы убегать от таких как ты!

Кристина на полном ходу нырнула в подворотню. Аксенов тормознул перед поворотом и бросил Фокину:

— Дуй за ней!

— Что?

— Дуй за ней, сказал! Легкие восстанавливай!

Аргумент был лишь отговоркой. Фокин, ругаясь, выскочил из машины и побежал за Кристиной. Аксенов же газанул, и «пежо» рванула к перекрестку. Аксенов на полном ходу свернул налево, затем еще раз налево при заезде во дворы — и, промчавшись сотню метров по дорожке вдоль домов, едва не налетел на несущуюся навстречу Кристину. Она вильнула в сторону, но было поздно — Аксенов выпрыгнул из машины и в два прыжка догнал ее.

— Отпусти! — завизжала она и тут же заголосила: — Помогите! Убивают!

— Э, хлебало заткни, пока можешь!

Кристина оказалась не дурой и тут же угомонилась. Аксенов отпустил ее, пригрозив:

— Попробуешь убежать, закрою, поняла?

— Поняла, поняла, — проворчала она.

Приплелся запыхавшийся Фокин.

— Фига се… Она скачет как горная коза…

— На себя посмотри! Горный козел.

— Хватит! — рявкнул Аксенов.

— Ладно, я все поняла, я попалась, — вздохнула Кристина. — Сколько?

— Сколько что?

— Вы же мне крышу предложить хотите? Сколько?

— Поподробнее, — заинтересовался Фокин. Перехватив суровый взгляд Аксенова, он удивился: — Что? Мне деньги нужны!

— Никто не будет никому ставить крышу, ясно? Кристина, Молотка знаешь?

Она удивилась.

— Молотка? Это Женю что ли, наркошу этого?

— В точку.

— Сразу бы так и сказали, — фыркнула она. — Знаю. Торчок долбанный… Одно время пропал, года полтора его не видела. А недавно опять нарисовался. Вы его что ли ищете?

— Допустим. Знаешь, как его найти?

— А что мне за это будет? — снова принялась кокетничать Кристина, но заметила злой взгляд Фокина, который разгрызал очередную зубочистку, и приняла это на свой счет. — Ну, знаю. Где-то неделю или полторы недели назад он звонил мне. Укололся, захотелось ласки. Придурок… Притащил меня на тот квадрат.

— Что за квадрат?

— Хата на Николаевской. Номер дома не помню — увижу, вспомню.

— Он там жил?

Подумав, Кристина пожала плечами.

— Вроде да, но… Я когда в ванную потом пошла, подмыться, он аж извелся. Типа ничего не трогай, а то он заметит и п… ды мне даст.

— Кто он?

— Я откуда знаю? — хмыкнула Кристина. — Может, передоз?

Действовать нужно было сразу. Вместе с проституткой они доехали до Николаевской, и она указала нужный им дом. Это была девятиэтажка на четыре подъезда, стоявшая в окружении пятиэтажных хрущевок. Аксенов вызвал СОБР. И уже через полчаса группа спецназа приступила к работе. Действовали стандартно: часть бойцов отправилась вверх на лифте, остальные спецназовцы и Аксенов с Фокиным — по лестнице. На площадке заняли позиции. По команде командира начался штурм: вскрыв с помощью специального снаряжения железную дверь, бойцы запустили внутрь световую гранату. На площадке все отвернулись. Сразу после хлопка, сопровождавшегося мощной и яркой вспышкой внутри, СОБР с автоматами рванул внутрь. Проверили комнаты, ванную, туалет, даже балкон.

— Чисто.

— Чисто.

— Все чисто!

Аксенов мысленно выругался, заходя внутрь. Протолкнувшись через бойцов спецназа, он вошел в гостиную. И замер, увидев журнальный столик в центре комнаты.

На нем лежала газета, открытая на криминальной полосе. Со страницы издания на Аксенова смотрела фотография Жилы, над которой красовался здоровенный заголовок «Охота на зверя продолжается».

Кто-то с яростью вонзил в лежащую на столе газету охотничий нож — лезвие тесака пронзало заголовок и на добрый сантиметр уходило в древесину.

За Аксеновым в комнату вбежал Фокин.

— Ну кухне чайник, он горячий! Жила только что был здесь! Фига се, как он нас заметил?

— Что нам делать? — спросил командир спецназа.

Аксенов лихорадочно соображал. Как он узнал?! Озираясь, Аксенов остановил взгляд на окне. И, подойдя к нему, обнаружил на форточке миниатюрную вэб-камеру. Она была закреплена на раме так, чтобы смотреть наружу и вниз — на территорию двора.

— Он где-то здесь, он не мог далеко уйти, — быстро сказал Аксенов, поворачиваясь к остальным. — Блокируйте выходы из дома, он мог рвануть на крышу и постараться смыться оттуда! Или засесть в одной из квартир! Надо проверить все! Серег, вызывай местных!

Фокин и спецназовцы быстро скрылись. Оставшись один, Аксенов подошел к ножу и не без труда выдернул его из стола.

Охотничий нож. Патологоанатом сказал, Долгова убили охотничьим ножом. Молотова тоже.

— У… бок, — пробормотал Аксенов с ненавистью.

Он вышел на балкон, на свежий воздух. В голове Аксенова не могло уложиться, как Жиле все время удается уйти. Это было какое-то наваждение, почти за границей реального.

А потом его взгляд замер на строении через дорогу.

Балкон был на уличной стороне, и отсюда открывался вид на проезжую часть. Вокруг жилые дома. Через дорогу несколько хрущевок и двухэтажный магазин. С торца магазина виднелась вывеска: наполненная пивом кружка, рядом с которой аршинными буквами красовалась надпись: «Пенный рай».

Пивная. Как там говорила Света? «Артем говорил, после тюрьмы ему хоть иногда надо где-то бывать. Он не может в четырех стенах вечно сидеть».

— Твою мать, — пробормотал Аксенов. И, подхлестываемый внезапным чутьем, он бросился на выход. Пулей Аксенов слетел вниз и, выскочив из подъезда, помчался к выезду со двора.

Когда Аксенов вышел на улицу, ко двору, завывая сиреной, неслись сразу две машины ППС. Они быстро свернули во двор, проскочив мимо Аксенова.

Аксенов двинулся через дорогу. Машинально дотронулся до кобуры под мышкой, пальцы ощутили холодную сталь табельного ствола. В голове мелькали картинки: Жила видит спецназовцев, сразу же бросается по лестнице наверх. Пока СОБР штурмует квартиру, Жила по крыше добирается до спуска в соседний подъезд — и уходит по двору. Но куда? Ему нужны сообщники — передвигаться по городу на своих двоих он не станет. Значит, где-то Жила должен дождаться, когда за ним приедут. Тихое место, обитатели и работники которого не особо следят за новостями.

Заведение было небольшим, за двумя окнами были видны столики и немногочисленные посетители Аксенов уже подходил к дверям пивной, когда оттуда навстречу Аксенову вышел мужчина средних лет. Скользнув по нему взглядом, Аксенов едва не окаменел — ему стоило огромных трудов заставить себя сохранить беспристрастное выражение лица.

Из пивной вышел мужчина средних лет. Плотного телосложения, чуть курчавый, с рябой кожей.

Аксенов совсем недавно видел его лицо. Это был один из 11 Сиплых, отобранных Давыдовым в полицейской базе данных.

Сиплый скользнул по Аксенову настороженным взглядом, но Аксенов просто прошел мимо и скрылся в дверях. Сиплый же не спеша, сунув руки в карманы и даже что-то насвистывая, двинулся по улице.