– Хм, – сказал Цепов.

– Вот выписка из досье Грача, – продолжал я, выкладывая перед шефом документы, один за другим. – Три судимости, из них одна условно. В общей сложности он провел на зоне 12 лет. Сидел за кражу, разбои и убийство.

– Хм.

– А вот другая справка. Это выдержка из личного дела Грача, которое мне сейчас по факсу скинул следователь. Здесь нет ни слова о его судимостях. Зато указано, что Грач был проверен в органах. Налицо фальсификация. Это уголовник, который возглавляет службу безопасности на оборонном, мать его, предприятии.

– Хм, – в третий раз произнес Цепов, а потом недовольно, словно я нес какой-то совершенно оголтелый бред, буркнул: – Ну, и как это все возможно?

Я невольно издал саркастический смешок.

– А как возможно, чтобы сын депутата за убийство двух человек получил условный срок? А как возможно, чтобы осужденный за взятки генерал по бумагам числился в колонии, а на деле разъезжал на крутом джипе по лучшим ресторанам города? Мы в России живем, Антон Петрович. У нас возможно все.

– Не заводи снова свою шарманку, а?

– Я ничего не завожу. Вот, перед вами документы, что трижды судимый уголовник Грач возглавляет службу безопасности «Новатора». Он же, судя по данным из паспортного стола, в детстве был прописан в соседнем с Масловым доме. Все это подтверждает слова Маслова.

– Значит, ты ему поверил?

– Я верю своим глазам.

Цепов хмуро на меня покосился, еще раз быстро пробежал документы и отложил их в сторону.

– Это все вилами на воде писано. И это ни о чем не говорит. Этого Грача на работу мог взять сам Туманов. Мало ли, что их связывало. К тому же… Ну не знаю, к тому же, учитывая его – Грача – биографию, он был бы последним, кому выгодно, чтобы в этой истории копались.

– Конечно, – отозвался я. – По этой причине они и подвели под монастырь Маслова. Чтобы менты и следаки не копались в этой истории, а заглотили другую, которую им на блюдечке преподнесли.

Цепов отмахнулся:

– Вот только не нужно мне тут демагогии, хорошо?

– И в чем демагогия?

Цепов вздохнул. Он выглядел примерно как врач, который не знал, как сообщить пациенту неприятное известие. В лоб – «Мне жаль, но вы умрете» – или сделать так, чтобы пациент сам обо всем догадался?

– Не все так просто, Колесов. – забавно, но, когда Цепов был в хорошем расположении духа, он называл меня по имени. Значит, сейчас шеф был не в настроении. – Не все так просто.

– Да все же очевидно!

– Во-первых, ни фига подобного.

– А во-вторых?

– А во-вторых, – Цепов помялся, но все-таки заговорил: – Ты вот на этого Грача материалы запросил у следака, и волна пошла…

– Какая волна?

– А такая, Колесов. Мне из управления звонили. Из главка, значит. Намекнули, что… Короче, в управлении не хотят, чтобы мы отрабатывали какие-то второстепенные версии. У нас есть киллер, это Маслов. И точка.

Я уставился на него, не веря своим ушам.

– Что? Это шутка такая?

– Я сейчас что, на мистера Бина тебе похож? – огрызнулся Цепов. – Ты не понимаешь. Тут уже другая игра пошла. Не нашего уровня.

– Какая еще игра?

– Пинженин, – поколебавшись, угрюмо произнес Цепов. – Тут такое дело… Не знаю, в курсе ты или нет. Этот человечек уже успел, скажем так, связями обрасти. Все-таки, правая рука директора крупнейшего в городе оборонного предприятия. А еще – член общественной палаты. Ты знал?

– Общественной палаты, – глупо повторил я.

– Да. Той самой палаты, в которой все наше начальство тоже заседает. И он, значит, работает в комитете по координации работы с правоохранительными органами и, так сказать, общественными организациями. К тому же… К тому же, осенью выборы в горсовет. Как я понял, этот фрукт собирается в них участвовать. Потому что он член партии. И наверху вроде как на него ставку делают… И если он сейчас в каком-нибудь скандале будет замешан, то, так сказать, у многих планы нарушатся…

– Член партии, – сказал я, чувствуя, как в желудке шевелится что-то тяжелое и неприятное. – И какой, если не секрет, партии?

Цепов исподлобья покосился на меня.

– Той самой партии, Колесов. Которой надо партии.

Мысленно я выругался, перебрав за долю секунды все знакомые мне матерные слова. А таких слов у меня в запасе было много, уж поверьте.

– Вот оно что, – сказал я.

– Так что… – мялся Цепов. – Мне, в общем, как бы намекнули, что версия у нас есть, подозреваемый есть. Надо его брать, а потом раскручивать по полной. Ну, как это обычно у нас делается. Колоть на сознанку, в общем.

Резиновая дубинка. Карцер. Пластиковый пакет и скотч. И несколько суток физического и психологического давления, достаточных, чтобы сломался и взял на себя все, что нужно, даже физически крепкий и волевой человек. О да, я знал, как это обычно у нас делается. Так делалось в девяностые. Так после короткого, буквально в 10—12 лет, перерыва делалось сейчас.

– Вот оно что, – повторил я. – Разрешите идти?

Цепов набычился.

– Не делай вот только такую рожу. Мне самому это все не очень нравится. Но мы тут подневольные люди. Что скажут, то мы и делаем. Это наша работа. Понимаешь?

Я вспомнил день, когда давал присягу. В тексте присяги наши задачи раскрывались совсем иначе.

– Конечно, – заверил я Цепова и вышел из кабинета.

Как интересно все поворачивалось. Если Маслов был прав и заказчиком убийства Туманова являлся его первый заместитель Пинженин, то у того помимо основной выгоды – скрыть хищения золота – открывались и вовсе прекрасные перспективы. Теперь он был едва ли не героем, возглавившим предприятие в минуту, когда злодеи и враги убили его предшественника. Плюс место в общественной палате, где он успел перезнакомиться с большинством высоких ментовских начальников. Плюс грядущие выборы, после которых Пинженин и вовсе получит депутатскую неприкосновенность и окончательно перейдет в разряд небожителей.

Кто сказал, что 90-е закончились в 90-е? Иногда мне казалось, что 90-е – это не временной отрезок, не перманентное состояние, а хронический диагноз того, что творится вокруг.

Я вернулся в кабинет, чтобы в одиночестве обдумать дальнейшие шаги. Но обдумать не получилось, потому что в кармане завибрировал сотовый. Звонил Ширшов.

– Да, Володь.

– Я у Ефремова, – поведал Ширшов.

– Так вези его в отдел.

– Не все так просто, – помедлив, откликнулся Володя. – Мы сейчас стоим перед ноутбуком, к которому подключен мобильник. Компьютер записывает все, что творится в трубке. Трубка на связи с Масловым. А сам он едет на встречу.

– На какую еще, твою мать, встречу?

– Они вроде как его бывшую жену похитили. Предлагают обмен. Понимаешь?

Я выругался. На этот раз не мысленно, а вслух.

– Где?

Когда я бежал на улицу, где отчаянно моросил настырный дождь, я молил только об одном – чтобы моя колымага в этот раз не подвела.