Глава первая
— Ой, смотри, Денис, смотри, дельфинчики!
— А ты знала, что они млекопитающие? Ну, как мы, например?
— Глупенький! — Настя, снисходительно улыбаясь, обхватила ладонями чашечки бюстгальтера своего купальника. — Ты хоть раз видел дельфина с грудью?
Странной, но уже немаленькой командой они выдвинулись к Капосу на следующий день — прямо с утра, когда на востоке из-за моря выползло солнце, превратив водную гладь вокруг в переливающийся и искрящийся поток бенгальских огней. «Талас» полз со скоростью около семи узлов в час. Лодка обогнула Айос и двигалась по направлению к возвышавшемуся из воды Кафиреусу, застывшему скалистым серым квадратом над кромкой моря, песчано-галечными пляжами, зарослями кустарника и притихшими позади мыса лысыми каменистыми холмами. Володин восседал за штурвалом с суровым видом хлебнувшего фунт лиха морского волка — ни дать, ни взять капитан Флинт. Настя нежилась на носу, свесив ноги и подставив тело солнечным лучам и соленым морским брызгам. Рябко топтался рядом, чувствуя себя как нельзя более паршиво — он разрывался между Настей, которая была так близко, и Володиным, который за солнцезащитным ветровым стеклом не спускал с них глаз.
— Почему она показывает этому сморчку свои… свою грудь? — прорычал ресторатор.
— Я так сразу и не отвечу, — признался Ильин. — Можно звонок другу?
Володин сердито отмахнулся. Ильин спустился из рубки на корму и увидел Ольгу за столиком. Она сидела, скрестив ноги по-турецки, и самозабвенно тыкала кнопки клавиатуры своего ноутбука, что-то ища.
— Ты знал, что Капос переводится с греческого как просто «мыс»? — подала она голос. — Вот тебе и вся романтика. А звучит-то как красиво — Капос!
Ильин пожал плечами:
— Спагетти тоже красиво звучит, но это все равно просто макаронные изделия.
Он сел на деревянные балки рядом с Ольгой и кашлянул.
— Ольга, привет.
— Угу.
— Привет, Ольга.
Она подняла на Ильина настороженно-удивленный взгляд.
— Это какая-то игра или ты пытаешься о чем-то со мной поговорить?
— Даже не знаю. Слушай, как ты оказалась в Симферополе? Раз ты отсюда, из Калифейки? Ты же отсюда?
— Чего это ты вдруг?
— У нас с тобой вроде… что-то происходит, — промямлил Ильин, стараясь тщательно подбирать слова, — И я подумал, что почти ничего про тебя не знаю. Может, ты вообще замужем и с тремя детьми?
Ольга улыбнулась.
— Это вряд ли.
— Тот дом на Кипарисовой, он твой? А родители где? Тоже переехали в Симферополь, как и ты?
— Ну вроде того. Там вообще-то долгая история…
Ильин прищурился, поймав Ольгу на вранье, и решил идти в наступление.
— Конечно, долгая. Учитывая, что ты никогда не жила в Калифейке, здесь тебя никто не знает, а этот дом ты снимаешь! Ничего не хочешь мне рассказать, Оля?
Она растерялась.
— Саш, мы с тобой на одной стороне.
— Легко сказать. Оля, кто ты? Если это, конечно, твое настоящее имя?
Ольга помедлила. Ильин буравил ее подозрительным взглядом, всем видом демонстрируя, что просто так не отстанет. Ольга закрыла ноутбук и отложила его в сторону.
— Конечно, настоящее. Все. Что я говорила, правда. Ну, почти все.
— Ага! — злорадно возликовал Ильин, тыкая в нее пальцем. Кажется, он начал перенимать какие-то привычки у Володина. — Почти все! Это большая разница, не так ли?
Ольга глубоко вдохнула.
— Я журналистка. Из Симферополя. Сюда я приехала… На самом деле здесь я на задании. Мы решили копнуть ту историю с проклятием дайверов. Я сняла домик, чтобы совместить приятное с полезным: и отдохнуть, и попробовать поговорить с кем-то из местных, попробовать разузнать у них про эти вещи с проклятьем, смертями ныряльщиков и так далее. А тут вы. Так получилось, что всем нам нужно одно — узнать правду, что здесь творится на самом деле. Саш, верь мне, мы в одной лодке.
— Правильно говорить: на одной лодке, — огрызнулся Ильин. — Точнее, на одном катере.
— Ты понял, что я имела в виду. Саш, ты ведь сам знаешь, что я ни к кому не набивалась! Ты на меня наткнулся на улице, сам, я тебя не преследовала и…!
Ильин нахмурился.
— Погоди. Погоди-ка. Сейчас я вот подумал, вспомнил все как следует… Ты могла подстроить то, что мы вот так вот взяли и столкнулись. Это несложно. Город маленький, спуск на набережную и вовсе один.
— Как с тобой сложно, — обреченно протянула Ольга. — Ты думаешь, я заодно с этими уродами, которые хотели тебя убить? Ты сам говорил, что они пытались узнать у тебя про меня, кто я и где живу!
«А вдруг они специально это спрашивали, чтобы я не заподозрил Ольгу», — подумал Ильин. Он уже открыл рот, но Ольга опередила его:
— Ты думаешь, что они могли специально это спросить, чтобы ты меня не заподозрил?
«Черт!», — испуганно подумал Ильин. А девушка всплеснула руками:
— И зачем бы они тогда выгораживали меня перед тобой? Раз все равно собирались тебя убить?!
Ильин не нашелся, что ответить. Он пораскинул мозгами, но в голову лезли все более глупые, параноидальные или вовсе безумные версии. И Ильин сдался:
— Ладно. Значит, у тебя журналистское задание?
— Ты мне веришь?
— Я уже и не знаю, во что верить, — покачал головой Ильин. — Башка кругом. Столько всего произошло за последнее время… Трупы, скелеты, бандиты, поджоги…
— Бедный мой. Иди сюда.
Ольга обняла его. В этот момент на корме, обогнув рубку вдоль левого борта, показался Рябко. Увидев обнимающуюся пару, он всплеснул руками:
— Господи, да сколько можно, в самом деле!
— Чего?
— Как насчет обсудить наши планы, бро?
Вдвоем с Рябко они поднялись в рубку. Володин, прищурившись, смотрел вдаль. «Талас», тихо урча, медленно подбирался к Капосу — с каждой минутой громадина мыса справа все увеличивалась в размерах.
— Смотрите, — прорычал Володин, взял с панели приборов бинокль и передал его Ильину.
Наведя оптику на вершину мыса и сфокусировав картинку, Ильин заметил силуэт человека.
— Черт. Там кто-то есть.
— Он нас не видит? — забеспокоился Рябко, на всякий случай съежившись.
— Не дрейфить, — Володин смерил его презрительным взглядом. — Мы с солнечной стороны, плюс тонировка. Он не видит ничего, что творится у нас в рубке.
Ильин продолжал наблюдать в бинокль за неизвестным на мысе. Тот также был вооружен оптикой и в это же самое время созерцал приближавшийся к мысу «Талас». А когда опустил бинокль, Ильин с изумлением для себя узнал в человеке знакомого жилистого парня.
— Ягер! — выпалил Ильин. — Сукин сын!
— Кто?
— Ягер! Так его называли. Один из тех упырей, которые хотели перерезать мне глотку!
— Хм, — задумался Володин. — Ягер. Странное имя. Ягер, Ягер, Ягер… Черт побери. Как я раньше не догадался. Это же не имя. Это кликуха. На немецком.
Ильин удивленно вытаращил на него глаза.
— Вы знаете немецкий?
— Я не всю жизнь подносил пиво туристам, парень. Jäger — это охотник на немецком. Как остальных звали, помнишь?
Ильин напряг память и защелкал пальцами, чтобы процесс пошел быстрее.
— Погоди, погоди… Та тварь, которая спалила мою лодку… Как же его… Вехтэ, во. Они называли его Вехтэ.
— Wächter, — подумав, кивнул Володин. — Тоже немецкий. Переводится как «охранник». Любопытно, твою мать… Вместо имен у них кликухи на немецком, которые больше похожи на должности. А их главный, Варт — это, получается, Wart. В переводе с немецкого — хранитель.
Хранитель, мысленно повторил Ильин. А потом его глаза загорелись.
— Хранитель! Вы понимаете? Хранитель! Они все тут хранители. Вот, чем они занимаются! Канистры с химическим оружием, золото, а может быть, что-то еще — они охраняют все это от таких, как мы.
Володин угрюмо кивнул. Рябко покосился на них, с опаской посмотрел на далекий силуэт-точку на вершине мыса и сглотнул:
— Вопрос только, для кого они это охраняют…
Вскоре «Талас» продвинулся вперед и, оказавшись прямо напротив верхотуры Капоса, встал в дрейф. Ильин вышел из рубки, шагнул на нос и, стараясь беззаботно улыбаться и ни в коем случае не смотреть на мыс и наблюдавшего за ними Ягера, бросил загоравшей на баке Насте:
— Тебя Денис зовет! Он в каюте, у него для тебя сюрприз!
— Обожаю сюрпризы! — захлопала в ладоши Настя, вскочила и умчалась.
Одной проблемой меньше. Пройдя на корму, где Ольга щурилась от солнца и пыталась разглядеть что-то на мониторе, Ильин уселся на банку спиной к мысу, обнял девушку и заговорил:
— За нами наблюдают. Наши старые приятели-отморозки. Поэтому улыбаемся и ведем себя, будто мы ничего не знаем.
Ольга напряглась.
— Если бы ты ничего не сказал, я бы так себя и вела.
— Черт. Прости. Тебе лучще пойти в каюту или в рубку. Потому что мы не знаем, что замышляют эти уроды.
— Они вроде хотели нас убить, — подсказала Ольга, осеклась и кивнула: — Ой. Врубилась.
Из рубки высунулся Рябко. Улыбаться у него не получалось — напарник Ильина выглядел так, будто у него несварение и газы одновременно:
— Бро, у нас тут маленькая проблема.
Ильин выругался, вскакивая:
— Ну что еще?
Он в очередной раз поднялся на рубку, под прикрытие солнцезащитного стекла. Володин вручил ему бинокль, кивнув в сторону берега:
— Вон еще двое. Все это начинает очень сильно действовать мне на нервы. У них тут какой-то турслет или партсобрание?
Ильин приложился к окулярам бинокля, наводя его на полосу галечного пляжа слева от отвесной стены Капоса — туда, куда указывал хозяин прогулочного катера. Там стоял до боли знакомый Ильину серый автомобильчик с открытым верхом. А вокруг машины суетились, налаживая свой уют, Марат и Сева. Пока здоровяк Марат расставлял на гальке два раскладных стула и возился с пляжным зонтиком, пытаясь воткнуть его в камни между сиденьями, тощий прощелыга Сева выуживал из сумки-холодильника две бутылки пива.
— Наслаждаются жизнью, уроды! — воскликнул Ильин.
— Это Марат и Сева? — заламывал локти Рябко. — Что они здесь делают?
— А ты напряги мозги! Присматривают за нами, что же еще?
— Вот только, — прорычал Володин и уставился на Ильина своим фирменным испепеляющим взглядом, — Почему они за нами присматривают?
Ильин глубоко вздохнул, потому что наступило самое подходящее время, которое он оттягивал, как мог. И выложил все как на духу.
— Вот, такие дела, — закончил он. — Якорь предъявил претензии, потому что я должен ему туеву хучу денег, и теперь его архаровцы не спустят с нас глаз. А когда мы найдем хоть что-то, химикаты или золото, они заберут все это себе…
— Хрен им! — вскричал Рябко. — Так просто мы им ничего не отдадим!
— …Или убьют, — добавил Ильин. — Сначала меня, а потом, до кучи, и Дэна.
— Надо отдавать! — вскричал Рябко.
Володин угрюмо хмыкнул:
— Ну, это мы еще посмотрим. Ладно, черт вас всех подери. Где вы, барабульки, нашли лодку с той отравой? На чем остановили поиски? Примерный квадрат помните? Или рисунок дна? По картинке с сонара определить сможете?
Рябко подтвердил, что он запомнил и приблизительные координаты, и ориентиры на дне.
— Стоп-стоп, — замахал руками Ильин. — Нам не нужна эта лодка. Там химическое оружие, алле! Якорь только и ждет, когда мы достанем его. Нам-то нужно золото, помните?
— И что ты предлагаешь, умник?
— Мы с Дэном производим погружение. Делаем вид, что ищем лодку. А сами под прикрытием воды движемся к берегу. Михаил, помнишь про пустоты в скале, о которых ты рассказывал? От этого и будем плясать.
— Плясать, — ворчливо сплюнул Володин. — Вы двое прям как тот танцор, которому все время что-то мешает.
Ильин не обращал внимания на издевки:
— Значит, нам нужно к берегу. Склон мыса под водой. Будем искать лаз, или люк, или проход в пещеру. А эти упыри на берегу думают, что мы ищем лодку с химикатами. Вот и пусть думают.
— Вот и вперед, — согласился Володин. А сам потянулся к ружью, проверил заряд и передернул подствольный затвор помповика: — А я буду здесь, охранять мою ласточку.
Рябко решил, что самое время проявить подхалимаж:
— Вы так любите свою дочь.
— Я лодку имел в виду, — прорычал Володин, глядя на него, как на последнего идиота. — Какой идиот будет называть свою дочь маленькой и тупой птицей?
Рябко растерялся.
— Я, э-э… Я пойду снаряжение подготовлю.
«Талас» чуть покачивался на волнах в добрых 200 метрах от возвышавшейся на берегу махины мыса Капос. Глубина на этом участке, судя по показаниям эхолота, составляла почти 15 метров. У Володина имелись два гидрокостюма, но сухим — то есть, не пропускавшим воду внутрь за счет обтюраций и водогазонепроницаемых застежек — был лишь один из них. Второй был не просто мокрым, но еще и коротким. Как обычно, когда у Ильина и Рябко случалась возможность выбора между лучшим и худшим, Рябко начал жаловаться, канючить и причитать. В итоге Ильин плюнул на все и швырнул сухарь напарнику:
— Да подавись ты уже.
— Ничего не найдем, все подавимся, и еще как, — опасливо скосив глаза в сторону берега, отозвался Рябко.
Володин спустился к ним, чтобы лично проверить снаряжение на предмет исправности. Подергал, подкрутил, застегнул, потрепал.
— Ну, давайте. С богом, парни.
Ильин первым вошел в воду. Через несколько секунд следом погрузился и Рябко, расставив ноги, как дохлая каракатица. Рябко с ручным металлоискателем в руках — шедевром инженерной мысли Володина — ушел на глубину в 12 метров. Ильин остался чуть выше, чтобы не окоченеть. Стравив воздух в компенсаторе, лег на живот и заработал ластами.
Будь они на Эгейском море, где-нибудь в районе Кассандры, и уж тем более на Карибах, в самой прозрачной в мире воде, их песенка была бы спета сразу. Но прибрежные воды Крыма, даже в таких диких местах, как район Капоса, были гораздо менее прозрачными. А усыпанная камнями, валунами и осколками скал прибрежная полоса дна привносила дополнительный элемент маскировки. Поэтому Ильин и Рябко, держались поближе ко дну и быстро двигались вперед, мысленно молясь, чтобы их трюк сработал.
Слева Ильин заметил валуны, образовывавшие знакомый рисунок. Здесь они уже были. Где-то там, слева, покоился затонувший в годы войны катер со смертельным грузом в металлических контейнерах на борту.
Постепенно, с каждым метром, который они проходили в сторону берега, дно поднималось. Теперь Ильин и Рябко плыли бок о бок, лавируя между камнями и валунами, которые преграждали путь вперед. И вдруг впереди выросла отвесная скала, резко уходящая вверх. Они достигли подводной части Капоса — каменного исполина, тянувшегося влево и вправо на сотни метров.
Ильин повернулся к Рябко. Жестикулируя, велел ему двигаться влево, тогда как сам Ильин рассчитывал обследовать левую часть подножия мыса. Рябко показал ему крякалку, присоединенную к шлангу инфлятора. Это означало «Подавай сигнал, если что-то найдешь». Ильин показал ОК и продублировал послание Рябко, напоминая напарнику поступить также.
Ильин двинулся направо. В уши давила тишина и давление. Сверившись с манометром и произведя нехитрые подсчеты — компьютер в снаряжение Володина не входил — Ильин прикинул, что у него за спиной было еще около 10 литров кислородной смеси. Но с сокращением глубины расход кислорода также сокращается. Здесь, у подножия Капоса, было около 5 метров. Значит, у Ильина оставалось максимум полтора часа.
Он осторожно пробирался вдоль скалы, обходя выступы и обследуя расщелины с помощью фонаря. В первой же расщелине Ильин встретил кусок бревна, невесть как залетевшего в нее и застрявшего здесь навсегда. Во второй трещине в грубой каменной породе подножия Капоса луч фонарика Ильина выхватил двух волосатых крабов, поедавших останки своего сородича. Прознав про гостей, крабы сначала оторопели, гадая, как поступить. Затем один краб уткнулся в скалу, прикинувшись камнем, а второй принял боевую стойку и растопырил клешни, готовясь атаковать нарушившего трапезу нахала.
Чем-то эти двое напомнили Ильину его самого и Рябко.
Ильин продолжил путь. Иногда перед ним на пути вырастала глыба, когда-то отколовшаяся от Капоса. Их Ильин обходил сверху, работая ластами и осторожно перебирая руками по поверхности валуна. И при этом продолжал смотреть в оба в поисках чего угодно необычного, нарушавшего естественную картину и говорившего о следах рук человеческих.
Впереди показалась еще одна расщелина, на этот раз глубокая. Сняв с пояса фонарь, Ильин посветил внутрь. Расщелина представляла собой высокую, до трех метров, и широкую, около полутора метров, пещеру. Она уходила вглубь и вверх и заканчивалась густыми зарослями водорослей, сонно покачивавшимися и живущими своей размеренной жизнью. Ильин щурился и шарил лучом фонаря по концу миниатюрной, заканчивающейся однозначным тупиком из скальных пород, пещерки, и уже собрался было двигаться дальше, как вдруг пучок электрического света выхватил что-то на дне — и это что-то, отразив свет, на долю секунды ярко блеснуло.
Ильин застыл. Пошарил лучом фонаря по дну, и послушный свет снова выхватил предмет. Блестело что-то крохотное, завалившееся между камней на дне пещерки. Ильин оттолкнул себя о торчавшей у входа в пещеру камень, втискивая себя внутрь. Двигался аккуратно, чтобы не налететь баллоном на торчавшие с потолка острые камни — но при этом не сводил глаз с таинственного сверкающего предмета.
Прямоугольный брусок мирно покоился на камнях. Не веря своим глазам, Ильин протянул немеющие пальцы и осторожно, словно речь шла о древнем артефакте, дотронулся до бруска. Желтый кусок металла поддался и упал на бок, демонстрируя Ильину выгравированный на его лицевой стороне символ. Государственный орел третьего рейха, повернувший хищный клюв в сторону, раскинувший крылья — сжимавший когтистыми лапами венок с заключенной в его сердце нацистской свастикой. Сразу под символом красовалась выгравированная на благородном металле надпись: DEUTSCHE REIGHSBANK». А еще ниже стоял серийный номер изделия и надпись, озарившая душу Ильина непередаваемым восторгом, которого он не испытывал никогда ранее: «1 KILO FEINGOLD 999.9».
Перед Ильиным на камнях покоился килограммовый слиток чистого, 999-й пробы, золота.
Глава вторая
Крякалка прорезала толщу воды, унося прочь громкий звуковой сигнал. Кислород уходил, и было глупо ждать, когда Рябко доберется до пещеры. Но никаких маркеров с собой у Ильина не было — они благополучно сгорели вместе с несчастным «Бланко». Поэтому Ильин выудил нож и вонзил его в камни перед входом в пещеру. Даже Рябко должен сообразить, что это означает.
Стараясь не дергаться и не совершать резких движений, чтобы не наделать глупостей — хотя сейчас это было очень сложно — Ильин развернулся и, оттолкнувшись ластами от камня, занырнул назад в пещеру.
Слиток он не поднял. Во-первых, Ильин хотел увидеть физиономию Рябко, когда тот увидит килограммовый золотой слиток.
Но слиток был здесь только один. Почему, Ильин даже не подозревал. Неужели прошедший когда-то на поверхности шторм зашвырнул этот тяжелый брусок металла в пещеру, ставшую его вечным хранилищем?
Пустоты, вспомнил он. Внутри махины мыса Капос должны были быть большие пустоты, свидетельствовавшие о наличии пещер. Ильин поднял фонарь и принялся обследовать потолок пещеры. Камни, покрытые тонким слоем морских наростов, ракушки, плешивые шляпки мха. Заросли водорослей, видневшиеся наверху, в конце расщелины.
Что делает этот морской куст в самом конце лысой расщелины, где даже у входа нет ничего, кроме камней?
Что-то стукнуло совсем рядом о породу, и в лицо Ильину ударил яркий сноп света. Он ожидал Рябко, но все равно отпрянул от неожиданности. Тот закарабкался в расщелину, широкими глазами пялясь на Ильина и вопросительно кивая. Ильин, едва не трясясь от возбуждения, показал ему знак ОК и посветил на заросли водорослей.
Рябко замычал, пуская пузыри и жестикулируя. Что это означало, Ильин догадывался — Рябко бесило, что он «говорил», если так можно было выразиться под водой, загадками.
Жестом увлекая напарника за собой, Ильин выпрямил ноги и подплыл к зарослям. Аккуратно и осторожно, будто боялся спугнуть, дотронулся до них. И мысленно ахнул. Это были не водоросли. Прямо перед Ильиным густыми зарослями красовались исполненные из пластика муляжи морских растений. Как искусственные цветы в магазинах «все для дома».
Осторожно пропустив пальцы между водорослями, Ильин нащупал веревки. Это была частая веревочная сетка, на которой чья-то умелая рука с наружной стороны закрепила и нанизала десятки и сотни водорослей-обманок.
Подводная маскировочная сетка!
Ильин обернулся, резким взмахом руки подозвал к себе Рябко. Жестом велел ему подать нож. Рябко ничего не понял, но сплошные загадки ему надоели. Вытащив регулятор изо рта, он проорал, пуская целые полчища пузырей:
— Забболбалл!!
После обвинения в «задолбайстве» Рябко зло втиснул регулятор назад в рот и продулся, избавляясь от воды. Но это больше походило на плевок в напарника. Однако Ильин был слишком возбужден, чтобы реагировать, иначе наверняка сдернул бы с того маску. Выгнувшись, Ильин сам дотянулся до ножа на поясе Рябко, выхватил его и вернулся к маскировочной сетке.
Короткий взмах вверх, короткий взмах вниз. Лезвие ножа рассекло подгнившие ткани веревочного плетения, и водоросли, словно занавес в театре перед началом представления, опали и расступились в стороны.
Теперь регуляторы сами едва не выпали изо рта как Рябко, так и Ильина. Потому что напарникам пришлось приложить усилия, чтобы их челюсти не отвисли.
Сразу за маскировочной стенкой открывалась круглая, как водосточная труба, шахта, ведущая вперед и наверх. Всего через два метра вода заканчивалась, открывая путь в неизвестность. В пещеру в недрах Капоса.
Ильин и Рябко переглянулись. Рябко, придя, наконец, в себя, сумел сориентироваться и первым делом отобрал у Ильина нож. А потом закивал, показывая, что готов с оружием в руках прикрывать его.
Нужно задуматься о смене напарника, подумал Ильин и выдвинулся вперед.
Когда вода расступилась, Ильин застыл, стоя по грудь в воде. Вытащил загубник регулятора и сделал осторожный вдох. Воздух был сырым, пропитанным плесенью, но все-таки это был воздух.
Зато темнота в пещере была кромешной. Сделав осторожный шаг вперед, Ильин поднял из воды фонарь и бросил яркий луч света вперед.
Рядом вынырнул Рябко, выплюнул регулятор и выпалил Ильину прямо в ухо:
— Растудыть твою туды!
— Ага, — шепнул Ильин, пораженный не меньше.
Они находились в просторной, около 120–140 квадратных метров, пещере. Плохо отесанный потолок из гольной скальной породы возвышался над ними на расстоянии около трех метров. Пещера была квадратной, что совершенно исключало ее естественное происхождение. Луч фонаря бродил по стенам, вдоль которых тянулись черные металлические кабели.
Подземная база.
* * *
— Зацени, братан, йо!
Сева взял в зубы пистолет, натянул на глаза солнцезащитные очки и показал рэперский знак из двух расставленных пальцев. «Щелк!» — отозвалась камера сотового телефона. Сева обрадовался, увидев снимок.
— А, а, придумал, во!
Придумка не была гениальной, скорее наоборот: продолжая держать левой сотовый телефон, которым Сева делал одно за другим селфи, он взял правой пистолет наперевес и выпятил челюсть, чтобы выглядеть внушительнее. «Щелк!» — устало, как показалось Марату, сказал мобильник.
— Йухху! — ликовал Сева, просматривая, что получилось. — Крутая фотка, братан!
Дурью он маялся уже минут пять. Марат, разморенный от пива и жары, восседал под спасительным зонтиком на раскладном стуле-шезлонге. А Сева упражнялся в фотографии, множа селфи в памяти телефона. Делать больше, и правда, было нечего. Пиво у них закончилось примерно с полчаса назад, а в город ехать было нельзя — Якорь дал четкую команду следить за лодкой, не спуская глаз, и не отлучаться ни на секунду. Они и следили, как могли.
— Ладно, — сдался Марат. — Давай, меня тоже щелкни.
— Ага! Тебя на фоне моря?
— Не, прям так.
— Давай на фоне моря, йо! Вода делает каждую фотографию волшебной!
— Кто тебе сказал эту фигню?
— Ты чего, — поразился Сева и пояснил с нотками уважения перед вселенской мудростью в голосе: — Прочитал в интернете!
— Ладно, хрен с тобой, — вздохнул Марат, кряхтя и поднимаясь с промокшего от пота шезлонга. — Щелкни разок на фоне моря.
В это время за импровизированной фотосессией у левого подножия скалы сверху в бинокль наблюдал Ягер. Он не подозревал о существовании таких близких соседей, спокойно восседая на своем посту на камнях, изредка попивая минералку и поглядывая в оптику за покачивавшийся на тихих, убаюкивающих волнах катер «Талас». Пока ему не показалось, что он услышал какой-то крик. Ягер забыл про бинокль и воду, навострив уши и прислушиваясь. Через минуту крик повторился. Ягер даже расслышал что-то похожее на восторженный вопль «Йухху!».
Ягер подскочил и бросился к обрыву. Посмотрел вниз и не увидел ничего, кроме лазурной воды и редких выпиравших из нее с прибрежного дна скал и камней. Ничего не понимая, Ягер побежал к обрыву слева. Осторожно ступив одной ногой на самый край, еще более осторожно вытянул шею и посмотрел вниз. За отвесным склоном мыса Капос открывалась удивительная картина на узкую полоску пляжа и заросли сухого кустарника, простиравшихся до соседнего холма. Ягер уже начал подозревать, что ему показалось, но для успокоения совести решил проверить и территорию справа от мыса.
И тогда увидел этих двоих.
Марат попозировал, расставив ноги и засунув руки в карман. Сева вился ужом вокруг, пытаясь поймать удачный кадр.
— Долбанное солнце, не видно ничего… С пушкой сфоткать?
— Давай с пушкой, — не стал спорить, потому что его окончательно разморило, Марат. — Только чтоб покруче.
— Только у тебя это, рожа, как будто ты сейчас блеванешь.
— Жара, фигли… Сейчас.
Марат шагнул к морю. Зайдя в воду по колени, нагнулся и ополоснул лицо. Вода заметно взбодрила его. Пофыркав и стряхнув воду с лица, он вернулся на берег. Сева продолжал скакать из стороны в сторону, изображая из себя папарацци. После того, как освежился, Марат почувствовал себя получше. Сделав Севе знак подождать, шагнул к машине, порылся в бардачке и выудил оттуда коричневый маркер.
— А это тебе нафига?
— Много ты знаешь, — проворчал Марат. — Типа сигара.
— Марат, ты чего? — Сева от уныния и тревоги за партнера даже опустил руки. — Это ж фломастер, твою мать.
— А на фотке будет выглядеть, как сигара! — разозлился Марат и засунул кончик фломастера в зубы. — Издалека кто вглядываться то будет? Фоткай давай. Чтоб и море, и гору было видно. Так покрасивше.
Ягер таращился на увлеченных фотографированием друг друга на сотовый телефон, а его натянутые нервы тревожно ныли. У этих двоих были лежаки, зонтик и машина. В траве позади их лежбища валялись пустые пивные бутылки, свидетельствовавшие, что парочка обосновалась на диком пляже давно.
Ягер выругался и, продолжая наблюдать за неизвестными, достал из кармана сотовый телефон.
— Варт, это я. Новости есть. Тут не только эти унтерменши на лодке. Здесь еще двое ошиваются. С тачкой и стволом. Нет, вообще не скрываются. Уроды на лодке про них знают. Думаешь, охрана? Вот, мля, черти, крышу себе нашли! Что делать будем?
Сева пожал плечами, согласившись на сигару-маркер, и бросился исполнять пожелание своей внушительных размеров модели. «Щелк!», «Щелк!», «Щелк!», — устало повторял сотовый телефон.
— Йухху, — одобрил Сева, — Круто вышло, в натуре! Все девочки сегодня твои! Зацени!
— Чего орешь, как истеричка? — осудил его Марат. Забрал телефон, посмотрел на фотографии и одобрительно хмыкнул. — О, и правда круто.
Рассматривая фотографии, он нахмурился, увидев что-то на одном из снимков. Увеличил картинку, потыкав двумя пальцами по дисплею мобильника.
— Что за фигня?
— А? Где? Почему фигня? — обиделся Сева. — Нормально фоткаю, не нравится — сам делай!
— Да нет. Там что-то светится. На, посмотри.
Марат вручил телефон Севе и задрал голову, с прищуром созерцая вершину скалистого мыса. Первые секунды ничего не было видно, но потом наверху, между выступами скалы, что-то блеснуло.
Сева таращился на сотовый телефон.
— Может, солнце?
Марат набычился, разом стряхивая с себя хмель, апатию и чувство блаженного ничегонеделания.
— Ты всегда был такой тупой, или как? — пролаял он. — Там что-то бликует! На вершине этой долбанной горы сидит какая-то сука и палит за нами в бинокль, понял?!
— Ах ты ж мля! — ахнул Сева.
Пока он соображал, топчась на месте, Марат действовал. Одной рукой выхватил из-за пояса пистолет, второй вырвал из рук туго соображающего от пива и жары Севы сотовый телефон и набрал выученный наизусть номер.
— Якорь, это я! — зарычал он в трубку. — Эти драные козлы нас решили поиметь! Они не ищут отраву на дне! Они уже на этой чертовой горе! Что-то там мутят и палят за нами в бинокль! Да! Козлы что-то нашли и пытаются спереть это у нас из-под носа!
Якорь заорал так, что даже Сева расслышал его крики, доносившиеся из динамика мобильника:
— Уроды! Поиметь?! Меня?! Берите их, пацаны! Скоро буду, я на катере! Не бейте их без меня! Порву как тузик грелку! Кровью у меня умоются!
* * *
— Что это такое, елки-палки? Где мы вообще? Ты что-нибудь понимаешь?
— Мы там, куда хотели попасть, — прошептал Ильин, шагая вперед. Вода расступалась перед ним, пока он не выбрался из воды и не ступил на ровную бетонную поверхность. С облегчением скинув ласты и компенсатор с казавшимся таким тяжелым сейчас кислородным баллоном, Ильин аккуратно уложил их на бетонный пол у подножия штольни. Рябко последовал его примеру, после чего они взялись за фонари и принялись изучать помещение.
В левой его части располагалась штольня, уходившая в воду под углом около 30 градусов — именно через эту штольню дайверы попали в пещеру. Справа же располагалась двухметровая гора из длинных, в 5–6 метров, металлических конструкций, похожих на сосиски для титана из древнегреческих мифов. Они были аккуратно составлены пирамидкой и тянулись параллельно штольне.
Ильин узнал знакомые по учебникам и фильмам очертания: острый нос с толстой металлической нашлепкой, обтекаемый корпус и постепенно сужающийся хвост с характерным металлическим оперением на конце.
— Торпеды, — догадался он. — Смотри. Это торпеды. Черт…! Они же здесь с войны лежат.
Его догадку подкрепили подъемные устройства, свисавшие с металлических перекрытий потолка. Таким образом торпеды поднимали и доставляли к штольне, после чего опускали и отправляли наружу.
— И нафига? — пробормотал Рябко. — Тут была какая-то заправка для подлодок? Так глубина какая, ни одна подлодка сюда не подойдет. По-моему, в этот раз немцы выкинули бабки на ветер.
Но Ильин покачал головой, догадываясь, где они оказались.
— Боевые пловцы третьего рейха. Помнишь, Ольга рассказывала? Я про них тоже кое-что прочитал потом. У них было специальное оборудование. В том числе пилотируемые торпеды. Эти чуваки садились на торпеды и плыли на них до корабля, который нужно было торпедировать, потом приводили механизм в действие. А эта пещера — что-то вроде их тайного объекта. Хранилище оборудования для диверсионных операций под водой. Здесь и другое оружие может быть.
— Я фигею. Нет, бро, серьезно, звезда в шоке! — ликовал Рябко. — Мы нашли это место! Поверить не могу!
Но Ильина гораздо больше интересовали не торпеды, а золотые слитки. Он буквально чувствовал запах золота, пробивавшийся сквозь затхлый и заплесневелый смрад сырого подземелья.
Шаря вдоль стены лучом фонарика, Ильин увидел ряд частых — через каждые 4–5 метров — ламп, вмонтированных в стены на высоте чуть более двух метров и защищенных металлическими решетками.
— Лампы. Значит, где-то есть и генератор.
Ряд источников света тянулся вдоль всей стены. Осторожно следуя за ним, Ильин увидел две двери. Одна располагалась в центре задней — напротив штольни — каменной стены. Дверь была металлической, массивной, с мощным круглым вентилем вместо замка. Вторая дверь представляла собой черный прямоугольный проход в дальнем углу. Посветив туда, Ильин не увидел ничего — за проходом был полный мрак, и луч света был способен осветить лишь каменный порог помещения. Что располагалось дальше — загадка. Ильин шагнул туда, в неизвестность. Оказавшись на пороге, осторожно посветил внутрь. Луч отразился от каменных стен коридора, уходящего метра на четыре вперед и заканчивавшегося поворотом налево.
— Там должен быть выход на поверхность, — сообразил он. — Этот док устроен по такому же принципу, как и базы подводных лодок. Только в сотни раз меньше. Помнишь нашу базу в Балаклаве? Вход в док, который закрывает маскировочная сетка. Штольня. Все то же самое. Значит, где-то должен быть выход наверх. Как-то ведь они заносили сюда все эти торпеды?
— Санек!
Сзади раздался оглушительный металлический лязг и скрип, от которого Ильин подскочил, как ужаленный, и едва не выронил фонарик. Резко обернувшись, он увидел Рябко у приоткрывшейся перед ним металлической двери. Тот, судя по лицу, и сам испугался.
— Петли надо бы смазать, — сглотнув, буркнул он. — Здесь открыто. Глянем?
Ильин не был против. Каждый его шаг эхом отражался от воды и каменных стен. Рябко дождался напарника и посильнее толкнул массивную металлическую дверь, которая по весу и толщине наверняка заняла бы первое место на чемпионате сейфов.
Перед ними предстало помещение площадью около 40 квадратных метров. Задняя его стена была необработанным, словно у кого-то не дошли до нее руки, сводом скальной породы. Это могло говорить о том, что тайное подземелье было вырублено все-таки не с нуля, а в уже имевшейся здесь пещере. На боковых стенах висели такие же плафоны зарешеченных ламп.
Но все это меркло перед основным содержимым зала.
— Мать моя женщина! — ахнул Рябко и застыл с отвисшей челюстью, потому что голос перестал его слушаться.
Комната являлась хранилищем самого главного и самого ценного, что в 1944 году солдаты вермахта, повинуясь своим генералам, стремились вывезти с полуострова. Гостей с фонариками встретили четыре широкие и высокие, под два метра, пирамиды из золотых слитков. Ильин таращился на эти, в буквальном смысле слова, горы золота — и не мог поверить своим глазам. Каждая из пирамид была составлена аккуратно, грань к грани, и содержала в себе несколько сотен, если не тысяч, слитков чистого золота. Драгоценный металл играл и переливался, встречая лучики электрического света и возвращая их к лицам пораженных визитеров.
— Я богат, — хрипло, словно пытаясь расплакаться, пробормотал Рябко. — Конец моим страданиям и… и… Мы богаты… Мы богаты!
Ильин никак не мог поверить тому, свидетелем и участником чего был прямо сейчас. Он сделал лишь один шаг, отделявший его от высокой и широкой колонны чистого золота, взял верхний слиток. Золото. Это определенно было самое настоящее золото. Такого богатства Ильин никогда не видел даже по телевизору… И в этот момент осознание происходящего здесь и сейчас, наконец, настигло его, накрыв с головой, как морская волна. Ильин захохотал, хватая Рябко за плечи и тряся:
— У нас получилось! У нас получилось! Мы нашли! Я же говорил! Господи! Мы нашли его! ПОЛУЧИЛОСЬ!
В эти секунды они забыли обо всем, хохоча, улюлюкая и ежесекундно прыгая с объятиями друг к другу. О подручных Якоря, распивавших пиво на берегу и одновременно приглядывавших за дайверами. О Ягере и его сообщниках, которые могли оказаться на Капосе в любой миг. Даже о членах собственной команды, ютящихся сейчас на лодке в 200 метрах от подземелья. Забыли обо всем — были только золото и безумная, зашкаливавшая эйфория.
— Бро, — вдруг промямлил Рябко, когда гогочущий Ильин тискал его в очередной раз, — А ты, случаем, не в курсе, что это за такая подозрительная лампочка?
— Чего?
— А вон там. Неприятно моргает. Сразу я ее не заметил.
Ильин обернулся. Рябко имел в виду крохотный красный огонек, вспыхивавший короткими сигналами в основном помещении, между пирамидой торпед и штольней с выходом из подземной мини-базы. Прищурившись и посветив фонарем, Ильин не без труда разглядел прямоугольную пластиковую конструкцию, висевшую под потолком.
— Да фиг знает, — пожал он плечами. — Ну, какая-то лампочка. Это ж база нацистов, здесь куча лампочек. Военные все-таки, хоть и враги. Золото! — снова заорал Ильин и затряс Рябко. — Мы нашли! НАШЛИ!
Рябко поколебался, косясь на лампочку, но затем присоединился к песнопениям и пляскам и тоже бросился тискать и обнимать напарника:
— Мы миллионеры! Миллиардеры! Хрен-знает-что-неры! Ааа!
Но праздник продолжался недолго. Не больше пяти секунд. После чего где-то вдалеке послышался металлический лязг. Вдруг взвыла турбина генератора, и в помещениях подземной мини-базы, заставив дайверов присесть от неожиданности, вспыхнул свет. Это было так внезапно, резко и пугающе, что Ильин почувствовал онемевшее от страха сердце и кровь, отливающую от лица.
А потом раздались звуки, заставившие обоих содрогнуться от ужаса. Топот и шорканье ног о бетон и отражавшиеся от каменных стен яростные мужские голоса, что-то выкрикивавшие и не сулившие ничего хорошего.
И звуки приближались.
Глава третья
— Мы не одни! — смертельно бледнея, выдохнул Рябко. — Святой Иосиф, помоги!
Ильин выкатил на него круглые от ужаса глаза:
— Кто-кто?
— Святых много, наверняка есть и Иосиф, разве нет? Что делать? Что делать?!
— Валим!
Сжав в руке золотой слиток, Ильин бросился бежать. Как-то странно крякнув от страха, Рябко шумором выкатился за ним в основное помещение.
Звуки шагов и голоса приближались неумолимо — а благодаря эху казалось, что в бункере целая армия. Звуки доносились от той самой двери, расположенной напротив торпед, за которой открывался длинный коридор в неизвестность.
Паникуя, Ильин бросился было к штольне, чтобы прыгнуть в воду и удрать, но резко затормозил, осознав, что не сможет успеть нацепить баллоны — а без кислорода ему не пробраться через штольню, короткий тоннель и пещеру и не всплыть на поверхность. Резко развернувшись назад, лбом он налетел на Рябко.
— Твою мать! — истошно прорычал Ильин сквозь зубы, схватил Рябко за шиворот и дернул, увлекая за собой.
Они бросились к многотонной пирамиде из пилотируемых торпед. Гора из тяжелого подводного вооружения боевых пловцов третьего рейха, аккуратно сложенного на залитом бетоном полу, тянулась на 5–6 метров вдоль стены и возвышалась вверх на две метра — верхние торпеды почти касались лебедки с креплением, предназначенных для транспортировки торпед к штольне и их погрузке в воду.
— Сюда! — зашипел Ильин и первым юркнул за торпеды.
Они оказались в самом углу основного помещения мини-базы, зажатые между каменной стеной, высеченной в скале, и мощными колбасами торпед. Ильин затолкал Рябко в угол и присел сам, вжавшись спиной в холодные корпуса орудий.
Звуки шагов были совсем рядом. Люди обменивались обрывочными фразами, и до слуха Ильина доносились теперь отдельные слова — он расслышал чье-то зычное «…На андреевский флаг».
И вдруг на стене, у которой притихли перепуганные на смерть Рябко и Ильин, сжимавший золотой слиток, задергались огромные тени. В помещение быстро ворвались несколько человек.
— Где они? — голос показался Ильину знакомым.
— Никого нет!
— Вехтэ, хранилище проверь!
Топот, скрип двери.
— Никого!
— Б… дь!
— Может, ложное срабатывание? Так бывало же!
— Ты дебил? — зарычал знакомый голос. Ильин вдруг узнал зычный говор. Это был здоровенный детина Варт, он же Иван Иваныч, собственной персоной. — Около мыса появилась эта гребаная лодка, потом сработала сигналка, и у тебя мозгов хватает сказать «ложное срабатывание»? С такими арийцами, как ты, и унтерменши не…!
— Погоди! — перебил его кто-то. В возбужденном голосе Ильин признал Мердера, которому совсем недавно разбил лицо флаконом с химсредством. — Хранилище закрыто же было!
— Ага! — злорадно воскликнул Варт. — Суки там!
Затопали ноги. Ильин вытянул шею, и вдруг перед глазами вспыхнула полоска света — просвет между горизонтально уложенными торпедами. В эту щель он различил спины врагов, скрывшихся за монолитной железной дверью с вентилем, ведущей в хранилище с золотом.
— Валим! — еле слышно шепнул Ильин Рябко, вскочил и метнулся к спасительной двери в коридор. Но тут же отпрянул и метнулся вниз, потому что в ушах взорвался топот, и из хранилища выскочил один из людей Варта.
— Неужели свалили? Суки! — неистовствовал он. Как сообразил Ильин, это был Вехтэ. Тот самый подонок, который спалил в море его «Бланко». — Погоди! Варт, сюда! Смотри, что там!
Затопали ноги. Благодаря эху звуки отражались от стен и били Ильину по барабанным перепонкам — казалось, что совсем рядом топают гиганты-великаны. Ильин склонился, заглядывая в щель, и ужаснулся. Все трое бежали к штольне.
Акваланги! Они с Рябко скинули баллоны, маски и ласты около штольни — едва ли не на самом виду. И теперь хозяева бункера, убивавшие и за меньшее, нашли следы их пребывания здесь. Ильин похолодел и закатил глаза, мысленно ужасаясь, что будет теперь.
Через несколько секунд троица убийц перестанет пялится на баллоны и возьмется за прочесывание бункера всерьез. А кроме хранилища, здесь было лишь одно место, где можно затаиться — простенок за торпедами.
Или сейчас, или никогда.
— Валим! — выдохнул он в ухо Рябко, вскочил и со всех сил рванул к двери в коридор. Рябко взвизгнул и зашуршал босыми ступнями следом.
— Вот они! — проорал Варт. Грохнул выстрел, благодаря эху показавшийся самым оглушительным в мире громом. На бегу Ильин вжал голову в плечи и буквально впрыгнул в дверь. Тяжело дыша и пыхтя, он со всех ног помчался по коридору.
Со стороны штольни заревели разъяренные голоса, сразу же прогрохотали еще два выстрела. Ильин понятия не имел, бежит ли Рябко за ним, и сообразил, что они все еще вместе, когда в ухе заверещало его паническое:
— Быстрее!
Поворот. Какие-то запертые металлические двери слева и справа. Ильин несся сломя голову, сбивая голые ступни о бетон. Снова поворот. Сердце разрывалось от неистового стука, в ушах стучало боевым барабаном. Где-то сзади прогремел выстрел, эхо догнало беглецов и ударило в перепонки, пуля щелкнула совсем рядом, срикошетив от стен. Снова поворот — и каменные ступеньки, уходящие вверх.
— Сюда! Сюда!
Ильин рычал от натуги, перепрыгивая через две ступеньки за присест. Широкая площадка и мощный металлический агрегат, выполнявший запорные функции. А сразу за ним — массивная металлическая дверь с запорным вентилем. Приоткрытая металлическая дверь.
— Давай же!
Ильин с разбегу налетел на нее, толкая всем весом. Пришлось выронить слиток, потому что Ильину были нужны обе руки — а жизнь казалась важнее, чем золото. Через мгновение к напарнику присоединился Рябко. Дверь поддалась, стукнувшись снаружи о выступ скалы. Они оказались в крохотной пещерке, и путь вперед преграждали непроходимые заросли кустарника.
— Тупик! — заверещал Рябко. — Нам конец!
— Придурок! — рявкнул Ильин и с силой налег на дверь, запирая ее. Где-то внизу, внутри, прогремел выстрел, пуля щелкнула о металл и со свистом исчезла в небытии. Поддавшись, дверь захлопнулась, демонстрируя внушительных размеров наружний вентиль и мощную систему сразу из нескольких замков. Ильин схватил вентиль и повернул его по часовой стрелке. Внутри металлических ворот лязгнул запорный механизм, входя в пазы в скале.
— Валим, быстрее! — задыхаясь, заорал Ильин в лицо напарнику и прыгнул к зарослям кустарника, преграждавшим им путь. Рябко собрался было заверещать, что эти заросли непроходимы, но застыл с открытым ртом, когда Ильин схватился за ветки и одним мощным рывком открыл их. Заросли были такой же обманкой, как и водоросли в подводном входе бункер — это была всего лишь маскировочная сетка.
Острые камни уходили резко вниз, в воду. Здесь было продолжение пещеры, а уже в трех впереди ослепительно сияло полуденное солнце.
Шагнув в воду, Ильин провалился почти по пояс. Несколько шагов, и своды пещеры над головой пропали, словно их стерли ластиком. Перед ними возвышался огромный валун, защищавший пещерку от посторонних взглядов со стороны моря. В лицо ударил солнечный свет. Ильин и Рябко, по пояс в морской воде, обогнули валун и на долю секунду замерли, пытаясь понять, где они.
Левый угол мыса Капос. Они оказались у подножия скалы. Справа царило море, уходя за горизонт, слева за камнями и валунами виднелся песчано-галечный дикий пляж.
— Бежим! — сориентировавшись, крикнул Ильин и, поднимая цунами из брызг, ломанулся к берегу. Он выскочил на берег, рассекая в кровь стопы об острую гальку и камешки. Тяжело дыша, поозирался. Слева возвышалась уходящая в небеса громадина Капоса, справа виднелись холмы, впереди еле заметная тропинка уходила сквозь заросли кустарника прочь от воды.
— Сюда!
Рябко с готовностью рванул за Ильиным. Но им не удалось пробежать и десятка метров. Когда до зарослей было рукой подать, ветки кустарника вдруг тревожно зашевелились, захрустели, а потом перед беглецами предстали Марат и Сева.
— Стоять, мазафака, — прогундосил Сева.
Марат был вооружен. Он поднял пистолет, направив его точно между глаз Ильину, и с угрозой добавил:
— Отбегались, твари!
Ильин и Рябко, трясясь от ужаса, вскинули руки.
— Не стреляй! — завыл Рябко.
— Пацаны, — тяжело дыша, выдавил Ильин. — Не хочу вас бесить, но нам с вами надо валить нафиг отсюда!
Сева презрительно ухмыльнулся:
— Да? Или что?
Соленый горячий воздух прорезал выстрел. Лицо Севы побледнело, а физиономия Марата вытянулась, когда они увидели что-то позади Ильина и Рябко. Ильин догадывался, кто там находился.
— Ствол бросил, — скомандовал за спиной голос Варта. Марат послушался и выронил пистолет, который тихо и тоскливо стукнул о гальку. — А теперь лапы в гору! Все! И ты, сморчок!
Сморчком он назвал Севу. Сева подчинился.
Вооружены были все трое: Варт, Вехтэ и Мердер. Когда последний проходил мимо Ильина, тот заметил пластыри, облеплявшие нос Мердера. Его глаза заплыли синими кругами, свидетельствуя, что нос Мердера был сломан. Мердер, держа на прицеле Марата, нагнулся и поднял его пистолет.
— Мужики, вы чего? — залепетал Сева. — Мы вас не знаем, вы нас не знаете! Давайте просто разбежимся каждый своей…!
Рядом с ним возник Вехтэ и ударом рукоятки по лицу разбил ему нос. Брызнула кровь, Сева ойкнул и обхватил его руками. Между Ильиным и Рябко прошествовал пунцовый от ярости Варт. Исподлобья осмотрел всех четверых пленников.
— Я хренею от этой ботвы, — покачал он головой. Коротко размахнулся и врезал Ильину в солнечное сплетение. Ильин ойкнул, дыхание перехватило, а в глазах взорвалась карусель. Ему показалось, что дух стремительно покидает тело. Когда через несколько мгновений в глазах прояснилось, Ильин обнаружил, что стоит на коленях и лихорадочно глотает воздух.
— Обыскать.
Мердер приблизился к Ильину. Тот стиснул зубы, ожидая нового удара. Но его не последовало: буравя Ильина взглядом, в котором бушевала тихая затаенная ярость — он явно не простил дайверу сломанный нос — Мердер быстро обыскал его.
— Перо, — бросил Вехтэ, выуживая нож у Рябко из-за пояса.
Когда обыск был закончен, Варт скомандовал:
— Все четверо: лапы в гору и ножками топ-топ. Пошли, быстро!
Сначала шел Вехтэ, каждую секунду оборачиваясь и держа пистолет наготове. За ним плелся сутулившийся от свалившихся на него испытаний Рябко с заложенными за голову руками. Ильин шагал следом, хромая, потому что разбитые ступни наконец дали о себе знать. Ему в затылок дышали Марат и Сева. Замыкали шествие вооруженные пистолетами Варт и Мердер.
Ильин боялся, что их просто отведут к воде и расстреляют, пустив каждому по пуле в затылок. Но у убийц был какой-то другой план. Возглавлявший колонну Вехтэ свернул к пещере, ведущей ко входу в бункер. Они опустились в воду по пояс и затопали по дну, двигаясь к «зарослям». Маскировочная сетка с наружной стороны была исполнена настолько мастерски, что Ильин невольно поразился — даже на расстоянии в пару метров от нее он не мог представить, что это не кустарник, разбившийся в глухом углу пещерки, а лишь иллюзия.
Отдернул маскировочную сетку, Варт выбрался из воды и скрылся в двери катакомб.
— Офонареть! — протянул изумленный Сева, таращась на открывшуюся перед ним картину. Тут же послышался глухой удар, ойканье Севы и грозный окрик Варта:
— Держи свою поганую пасть закрытой!
Конвоиры и пленники прошествовали по ступенькам, свернули в коридор. Затем свернули еще раз, потом еще — и вышли в основную залу бункера с торпедами и штольней. Сева и Марат молчали, чтобы не получить снова, но таращились по сторонам, открыв рты.
— К стене! — Варт дернул пистолетом, указывая пленникам, к какой именно стене. — Все четверо! Медленно! А теперь сели! Руки за головой!
Ильин, Рябко и подручные Якоря послушно уселись вдоль стены между горой торпед и штольней, в которой сонно покачивалась темная вода. Вооруженные Вехтэ и Мердер встали справа и слева. Варт осмотрел картину и кивнул, видимо, оставшись доволен. А потом вперил взгляд в Ильина:
— Ты.
— Я, — тихо согласился Ильин.
— Вы нам доставили кучу неприятностей.
— Мы не хотели. Честно.
— Но это, кажется, стоило того. Теперь мы можем поговорить нормально. Цацкаться с вами никто больше не будет.
Ильин не мог вспомнить, когда это Варт с ним цацкался, но промолчал.
— Итак. Вы нашли контейнеры или нет?
Ильин лихорадочно соображал. Ясно, что им нужны ящики с бутылями, в которых хранилось мазутообразное химическое вещество выдающейся токсичности. Но что теперь? А что, если попытаться заключить небольшую сделку?
— Я так сразу не могу сказать… — начал было Ильин. Он говорил осторожно, стараясь, чтобы это ни в коем случае не звучало грубо. Но Варту на самом деле надоело цацкаться. Он стиснул зубы, вскинул пистолет.
Бах! — прогрохотал залп, вихрем проносясь по стенам и сводам подземного дока. Пуля вошла в волосатую загорелую грудь Марата и вышла через спину, проделав в ней дыру размером с кулак. Марат на миг вжался в стену, расширив глаза. Потом медленно открыл рот — и, мертвый, завалился на бок, оставив на стене кровавую кляксу.
Своя жестокая логика в этом поступке была. Марат был наиболее физически развитым среди четверых пленных, его тело буквально распирало от мощи. А еще — он был единственным из четверки, у кого люди Варта изъяли пистолет.
— Ааа! — забился в ужасе Сева, с перекошенным лицом таращась на труп друга. — Ты чего творишь?! Марат! Господи…!
Ильина передернуло от ужаса, по спине разлился обжигающий холод.
— Да, да, мы нашли! — заорал он. — Нашли! Лодка с этими контейнерами, я знаю где она, мы нашли ее!
Варт кивнул. Он был пугающе спокоен и невозмутим — как вышколенный дворецкий, подающий овсянку.
— Отлично. Это очень хорошо. Сейчас ты надеваешь акваланг, плывешь к той лодке и доставляешь контейнеры сюда. Один за другим.
— Но… А как же…
— Если решишь схитрить, этим двоим конец, — при последних словах бледный, как смерть, Рябко громко сглотнул. — Решишь смыться, они сдохнут. Решишь поплыть на лодку к своим телкам, они сдохнут. Не вернешься вовремя, они сдохнут. Короче, если хоть что-то пойдет не так, — что будет?
— Они сдохнут, — промямлил Сева за Ильина. — Чувак, быстро в воду!
— Мердер, — скомандовал Варт, — бери винтовку и дуй к Ягеру. Увидите что-то не то, расстреливайте эту посудину к чертям. И всех телок на ней. И того пузатого пердуна с наколкой тоже.
Мердер кратко кивнул и скрылся в двери коридора. Там что-то скрипнуло. Значит, сообразил Ильин, в бункере — за одной из дверей, мимо которых они проходили уже дважды — была еще и оружейка со стрелковым оружием.
— Вперед, — велел Варт Ильину.
— Я понял. Но… Послушай, ты меня тоже пойми. Я достану все контейнеры, принесу их вам, а что потом? Вы же нас все равно завалите. Как того мужика в Балаклаве. Как его отца. Как вообще всех, кто к вашему бункеру приближался.
Вехтэ быстро переглянулся с Вартом:
— А не до хрена ли он знает?
— Доставишь контейнеры, оставлю вас в живых, — не слушая подручного, отозвался Варт. — Это будет наша сделка.
— Как я могу тебе верить? То есть, ты можешь сейчас так сказать, а когда контейнеры окажутся…
Сева зашипел, разбрызгивая слюну:
— Чувак, блин, дружище, корефан, не тупи! Сказали в воду, значит в воду! Мы тут жить хотим! Соглашайся!
— Соглашайся! — энергично закивал Рябко, умудряясь локтем толкнуть Ильина в голову. — Он же нас прям сейчас всех завалит и все! Дуй за ящиками!
Ильин колебался. Он был свято убежден, что никакой сделки не будет. Банда Варта была группой убийц, на счету которых бог весть сколько жертв. Они не будут ни первыми, ни последними. Убийцы защищали тайну мыса — и не допустят, чтобы побывавшие здесь люди топтали землю.
Но Рябко был прав — в случае, если Ильин откажется, они будут убиты прямо сейчас. Доходчивый образец того, что эти угрозы серьезны, лежал сейчас бездыханным телом в трех метрах от Ильина. А следовать примеру Марата и умирать никто из них совершенно не был готов.
— Хорошо, — пробормотал Ильин.
Он с трудом поднялся, держа руки за головой и боясь совершить какое-либо резкое движение — сразу два пистолета были сейчас направлены на него.
— Мне нужен гидрокостюм.
— А не тебе сейчас что? Пижама?
— Сухой гидрокостюм. В смысле, изолированный, не пропускающий воду. Я и так замерз, а на дне сейчас максимум 12 градусов тепла. Я просто околею.
— Пусть тебя греет желание жить.
— Я могу греться так сколько угодно, но тело есть тело, — деликатно спорил Ильин. — Судорогой мышцу сведет, и трындец. Я откину ласты прямо там, на дне. А вы решите, что я вас кинул, и замочите моих друзей. В итоге все мы умрем, а вы так и не получите свои контейнеры. Мы же этого не хотим?
Варт подумал и решил, что он этого точно не хочет. Нахмурившись, он осмотрел пленников и остановил взгляд на Рябко.
— Эй, ты, задрот. Снимай.
Рябко скривился еще больше. Но посмотрел на оружие и суровые лица мучителей и повиновался. Встал, медленно стянул с себя гидрокостюм и остался в одних плавках. Ежась, протянул его Ильину.
— Удачи, — пробормотал он и стрельнул глазами.
Ильин переживал за напарника. От волнения у того произошло что-то со зрением. Говорят, от сильного шока люди могут умереть от сердечного приступа, или инсульта, или еще чего-нибудь. А некоторые — могут ослепнуть. Это была ужасная перспектива.
Бедный Рябко.
— Спасибо, дружище, — с тоской в голосе кивнул Ильин.
Рябко вернулся на бетонный пол, стуча зубами. Ильин принялся натягивать тугой гидрокостюм — сначала штанины, потом верх. Затем настал через расправить одеяние и застегнуть все молнии, обеспечивавшие герметичность. Параллельно он с тревогой поглядывал на Рябко. И каждый раз, когда их взгляды встречались, полуголый приятель странно стрелял глазами.
Бедный, бедный Рябко.
Натягивая на плечи компенсатор с тяжелым кислородным баллоном, Ильин снова покосился на напарника. Тот стрельнул глазами, на этот раз в сторону штольни. Ильин мысленно содрогнулся: вдруг у Рябко уже начался процесс, и он просто не видел, куда смотрел?
Только не это. Бедный, бедный, бедный бедолага Рябко.
— Я постараюсь как можно быстрее, — заверил Ильин Варта, проверяя регулятор и натягивая на глаза маску. — Я не обману, не смоюсь, не буду подавать сигналы своим. Не делайте ничего моим друзьям.
Сева при этом энергично закивал. Как, все-таки, быстро бывшие противники и недруги становятся закадычными, не разлей вода, друзьями, когда им угрожает общая смертельная опасность. Рябко стрельнул глазами в Ильина и на штольню и словно бы что-то прошептал. Бедный Рябко. Лишь бы он не ослеп окончательно.
— Денис, все будет путем.
— Хотелось бы верить, — жалко пролепетал тот в ответ, — Потому что пока все совсем ни разу не путем.
И в очередной раз стрельнул глазами.
Бедолага, дружище, старый добрый Рябко.
Ильин шагнул к штольне и медленно опустился в воду. Вставил загубник регулятора в рот, сделал пробный вдох. Машинально проверил запас кислорода — его оставалось более чем на час. А потом погрузился в воду с головой и перешел в другой мир.
Вытянувшись струной, Ильин взмахнул ластами и выплыл из канала в пещеру, пройдя мимо ошметков и обрывков маскировочной сетки на входе в штольню. Аккуратно отталкиваясь руками от камней на дне, чтобы помочь себе продвигаться вперед, Ильин заметил злополучный одинокий слиток золота — килограммовый кусок металла, с которого все началось.
Каких-то полчаса назад Ильин не подозревал, что действительно найдет золото нацистов. А теперь он был вынужден помогать убийцам, которые на его глазах расправились с Маратом, чтобы эти изверги не поступили точно так же и с ними. Трагедия была в том, что Ильин точно знал — люди Варта именно так и поступят, когда Ильин выполнит их приказ и доставит контейнеры в док.
Еще метр, и Ильин оказался на пороге пещеры. А потом замер, пораженный сенсационным откровением.
Рябко не страдал резким ухудшением зрения, вызванным шоком! Все это время напарник подавал ему, Ильину, знаки — пытался намекнуть на спасение, таившееся на входе в пещеру.
Из покрытого морским осадком грунта торчал нож Ильина. Из-за лихорадочного водоворота последних событий он совсем забыл, что оставил его здесь, в качестве сигнала Рябко, чтобы тот не прошел мимо пещеры.
Ай да Рябко, ай да сукин сын! Ильин обхватил рукоятку, выдернул нож из земли и вложил в ножны на поясе. Теперь он был вооружен.
Заработав ластами, он погнал себя прочь от мыса. Ильин плыл в сторону лодки, помня о том, что по пути к Капосу он видел слева знакомый ландшафт. Сейчас валуны с зажатым между ними сгнившим и проржавевшим старым катером должны были быть справа. Ильин выгнулся, чуть меняя курс и беря правее.
Пройдя около 50 метров, Ильин замедлил ход. Плавно проталкивая себя с помощью ласт сквозь толщу воды, Ильин внимательно, до рези в глазах, смотрел вниз и по сторонам. Он искал знакомые очертания. Два внушительных размеров валуна и вытянутый силуэт поваленного на бок суденышка. Жалко, что они не оставили здесь маркер в прошлый раз! Сейчас дело пошло бы намного быстрее.
Нужное место всплыло перед глазами лишь тогда, когда Ильин проплывал прямо над ним. Причем он не сразу узнал лодку, от толстого слоя наростов визуально не отличавшуюся от соседствующих с ним валунов — глаз мельком зацепился за чернеющий квадрат металлического люка, ведущего в сгнивший трюм. Ильин опустился ниже и встретился взглядом с погребенным под бортом катера безобразным скелетом — в черном гидрокостюме, покрытым коростой, с отвалившейся челюстью и культей вместо руки.
Остатки разрушившейся кисти скелета, похожие на фрагменты порванного и разбросанного по камням жутковатого ожерелья, покоились на том самом странном предмете, который запомнился Ильину еще по первому разу. Узкий шест, похожий на бейсбольную биту, но с утолщением в середине, а не на конце. Ильин опустился на камни, подняв облачко ила, и взялся за шест.
Это было металлическое приспособление совершенно непонятных Ильину природы и предназначения. На конце палки, оказавшейся около 1,5 килограмма весом, был странный острый шип — толстая, в половину пальца, игла. Ильин повернул шест иглой к себе и вдруг опешил, пораженный внезапной догадкой.
Около шеста виднелось отверстие, похожее на классический пулевой канал ружья. Вокруг выходного отверстия не было видно следов коррозии, что однозначно указывало на предназначение предмета — использование под водой.
Ну конечно, мысленно ахнул Ильин. Это было оружие. Когда-то, кажется, еще в детстве, он смотрел по телевизору передачу про ныряльщиков, которые защищались от акул революционным способом — с помощью ружей. Штырь, вонзаемый в тело нападавшего на пловца морского хищника, выполнял роль спускового крючка. После чего шест-ружье выпускало пулю, которая прошивала акулу.
В душе Ильина забрезжила надежда. Вот оно, спасение! Если его разрабатывали для защиты от мощных морских хищников типа акул, с человеком пуля этого орудия справится тем более. Мысли со световой скоростью проносились в голове Ильина. А если ружье испорчено? Но ведь оно покоилось рядом с телом прижатого катером ныряльщика — значит, тот держал его при себе, чтобы использовать по назначению. С другой стороны, подводное ружье пролежало целую вечность — может, 50, а может, и все 60 лет. Но ведь его создавали для долгого пребывания под водой, для боевых пловцов вермахта! Поверхностный осмотр не выявил ни следа коррозии. Испортился патрон? Опять-таки, если это и был винтовочный боеприпас, то доработанный с учетом его использования в водной среде и на глубине.
Пригодно ружье или нет — гадать можно было до бесконечности. А вот как раз времени у Ильина не было вовсе. Понять, способно ли оружие функционировать или нет, можно было только одним способом. Просто применить его — и посмотреть, что получится.
Сейчас у него был нож и ружье. Две единицы оружия. Против двух подонков — Варта и Вехтэ. Шансы были велики.
Он сверился с приборами и выяснил, что уже потратил около полутора литров кислородной смеси и почти двадцать минут времени. Хватит колебаться. Нужно было действовать. Спасать их жизни. Больше сделать это было просто некому.
Глава четвертая
— Твою же мать.
— Папа, ты меня пугаешь, у тебя лицо красное!
— Что же это такое, — злился Володин, не обращая внимания на дочь.
Ольга подскочила к пульту управления «Таласа», около которого стоял набыченный Володин и таращился на вершину Капоса.
— Что? Что там?
— Сама посмотри. Твою же мать…
Ольга схватила бинокль и припала глазами к окулярам. Первым делом она увидела того же парня, который все это время топтался на плато мыса и не сводил глаз с дрейфующего в 200 метрах от скалы прогулочного суденышка. А потом Ольга заметила, что парень с кем-то говорит. Она повела биноклем влево — и заметила второго человека.
— Ой! Он там не один.
Настя сквасила губы:
— А может…? А может, у них там просто пикник? Солнце-то какое сегодня! Хотя какой дурак устраивает пикники на скале, пляж же рядом! Ну и люди пошли глупые.
— Не один, — хмуро согласился Володин, игнорируя дочь с ее словоблудием. — И не с голыми руками.
— Что? Ой!
Второй человек выглядел странно — как боксер после неудачного выступления на ринге, где его как следует поколотили. На носу красовались пластыри, под глазами пылали фиолетовые круги. Человек недобро пялился на «Талас» — как будто прямо на Ольгу, хотя он не мог видеть ее за солнцезащитной перегородкой — и поглаживал странный предмет, лежавший на его ногах.
— У него ружье!
— Винтовка, — подтвердил Володин. — С оптикой.
— С оптикой? — нахмурилась Настя. — А, видит плохо… Потому что сейчас все сидят перед телевизором и за компьютером!
Володин обреченно посмотрел на дочь, хотел ответить ей, но передумал. Вместо этого обратился к Ольге:
— Поэтому, девочки, сидеть нам здесь. Сидеть и не высовываться, пока эти два брата-акробата не вернутся. Я не хочу, чтобы уроды на мысе кого-то из нас подстрелили.
Ольга стиснула зубы.
— Это не вариант.
— Что?
— Это не вариант. Как только наши парни вернутся, те могут открыть огонь. Саша же говорил, что им от нас надо. Этим типам наверху нужно, чтобы нас не стало. Чтобы мы умерли и перестали рыскать вокруг мыса. Они могут просто ждать Сашу и Дениса, чтобы открыть огонь.
Володин помрачнел:
— Черт. Твою мать! Угораздило же на старость лет вляпаться в историю! Так, — он решительно рубанул рукой воздух, — Все, хватит. Так больше не может продолжаться. Я связываюсь с береговой охраной.
Володин потянулся к рации, но Ольга вдруг вырвала у него микрофон. Вид у нее был не менее решительный, чем у Володина.
— Девочка, ты чего это? С ума сошла? Хочешь, чтобы нас всех расстреляли?
— Наоборот! — выпалила она. — Я нас всех спасу!
А потом шагнула к радиоприемнику и принялась быстро, явно не впервые в жизни, тыкать кнопки передатчика, настраивая нужную и одной ей известную частоту.
* * *
Двигаться под толщей воды с внушительных размеров металлическим ящиком в руках, который тянул вниз и нарушал плавучесть, было сплошной мукой. Ильин добирался до подножия мыса вдвое дольше, чем до лодки. Напрягая глаза, он попытался сориентироваться. Увидел расщелину, мимо которой пробирался, когда они с Рябко искали вход в бункер. Значит, во время дороги назад он сместился влево. Мысленно ругаясь, стараясь держать ритм дыхания — глубокий плавный вдох, глубокий плавный выдох — заработал ластами. Через 15 метров мучительного пути с тяжелевшей на глазах ношей впереди наконец показалось черное пятно входа в пещеру.
Плюс был только один: у Ильина имелось достаточно времени, чтобы обдумать свой план по спасению их с Рябко от неминуемой смерти. За плечом, прижимаясь к кислородному баллону, болталось ружье утопленника в черном гидрокостюме. На поясе под баллоном притаился нож. Ильин был вооружен и чертовски опасен. По крайней мере, он на это надеялся.
— Уфф, — с облегчением вдохнул полной грудью Ильин, вбирая в легкие затхлый и сырой смрад подземелья. Контейнер громыхнул о бетон, когда он водрузил, едва не швырнул, его на бетонный пол у штольни. Внутри что-то тревожно звякнуло.
— Осторожнее! — заголосил Варт, шарахаясь назад. — Дебил! Разобьешь же!
— Все… герметично, — пробубнил Ильин.
Он подтянулся на руках, пытаясь выбраться из штольни. Но Варт и Вехтэ шагнули к нему с двух сторон, вскидывая пистолеты:
— Куда? Назад! Нам нужны все контейнеры, придурок, а не только один!
— Кислород, — соврал Ильин, фыркая и всем своим видом давая понять, что он находится в крайней степени усталости и изможденности. — В баллоне почти закончился кислород. Мне не хватит на обратную дорогу.
Варт и Вехтэ переглянулись. Как более сообразительный, Варт вспомнил про акваланг Рябко.
— У вас есть еще второй. Надевай его и снова в воду!
— Ага, сейчас… Пять секунд… Передохну и назад…
Пыхтя, Ильин наконец выбрался из штольни и встал на бетон. С него ручьем стекала вода, образуя скользкую широкую лужу. Разомкнув компенсатора, Ильин принялся стягивать баллон. Одновременно он незаметно скинул правую ласту. Баллон тяжело и протяжно — из-за эха — ухнул, когда Ильин уронил его на пол.
— Эй? — встрепенулся Вехтэ, оказавшись более глазастым, чем его шеф. — А это у тебя что за хрень такая?
Он тыкал пистолетом в ружье со штырем, которое Ильин стянул со спины вслед за компенсатором и умудрился даже обхватить его ладонью.
— Там было, рядом с ящиками, — соврал он, выпрямляясь и поднимая ружье. — Это какой-то футляр. Там наверняка что-то дико важное. На, сам посмотри!
Ильин поднял шест. Вехтэ, к счастью, поступил в этой ситуации так же, как поступили бы 99 % всех людей, живущих привычками и рефлексами — он машинально протянул левую руку, чтобы взять шест.
Пора! Ильин метнулся на него и вонзил штырь в бок Вехтэ. Тот взревел, когда толстая игла пронзила его ткани, пробив кожу и мышцы. Но выстрела не было! Тишина дока прорезал лишь вопль шарахающегося назад Вехтэ:
— АААА!
Ильин дернул ружье на себя и с силой врезал им по руке Варта, который после секундного помешательства пытался взять Ильина на мушку. Ружье, как самая настоящая дубина, ударила по запястью Варта и выбила пистолет, который улетел в угол. Само ружье выскользнуло из рук Ильина и, крутясь в воздухе, полетело к стене.
— Денис! — заорал Ильин, бросаясь на Вехтэ и сбивая его с ног. — Пистолет! Хватай ствол!
Околевший Рябко запыхтел, вскакивая и бросаясь к пистолету. Сева с воинственным кличем вскочил и метнулся за ним. Но Варт не дремал — оправившись от изумления и шока, он прыгнул к валявшемуся на бетоне оружию. Завязалась свара за пистолет — все трое лупили друг друга, награждая ударами в лицо, грудь, спину и куда угодно еще, пыхтели, ругались и орали, пытаясь завладеть стволом.
Сева быстро вышел из игры, когда удар Варта коленом ему между ног отправил его в нокдаун и заставился сжаться в позу зародыша и забарахтаться на холодном бетоне, визжа и улюлюкая от невыносимой боли в паху.
Вехтэ оказался безумно сильным противником, но в Ильине кипела ярость. Когда Вехтэ огрел его кулаком в висок, в глазах все поплыло, и Ильин едва не сдался, но вовремя вспомнил про ранение в боку противника и принялся колотить его туда. Вехтэ затрясло от боли. И все же он умудрился скинуть с себя Ильина, нанеся ему мощный удар ботинком в грудь.
Ильина перекинуло через голову, и он рухнул спиной на бетон. На несколько секунд он лишился возможности дышать — лишь барахтался на полу и хватал ртом воздух, безуспешно силясь наполнить легкие шокированной грудной клетки.
Варт все же одолел Рябко, едва не вырубив его мощным ударом кулака в лицо. Бандит до крови раскроил напарнику скулу и отбросил от себя, после чего завладел-таки пистолетом и вскочил.
Ильин наконец сумел вдохнуть. Переворачиваясь на грудь, чтобы подняться, он увидел перед собой Вехтэ — держась за бок, тот покачивался и тянулся к собственному пистолету.
Нож! Когда мысль прозвенела в голове, Ильин не мешкал. Одним рывком выхватив нож из-за спины, он прыгнул Вехтэ на спину и прижал лезвие к его горлу.
— Бросай ствол! — завопил Ильин Варту, срывая голос. — Или я ему глотку перережу!
Варт, с перекошенной от животной ярости рожей, стоял и держал на мушке избитого и поверженного Рябко.
— Это ты бросай нож, или я разнесу башку твоему корешу!
— А я убью этого козла!
— Ты этого не сделаешь!
— Что?! — вскричал Ильин и вдавил лезвие в кожу Вехтэ так, что из-под металла засочилась алая кровь. — Ты смеешься?! Эта тварь мою лодку сожгла! Я готов его резать хоть до бесконечности!
— У тебя только нож! А у меня ствол! Тогда я сразу пристрелю твоего кореша, а потом и тебя!
— И хрен тогда достанешь из воды остальные канистры!
— Зато вы, падлы, сдохните!
Как оказалось, подводное ружье, захваченное Ильиным из глубин, все это время жило самостоятельной жизнью. И вдруг — как раз в разгар жарких и наполненных страстями дебат — выстрелило.
Глухой хлопок прогремел громом. Пуля защелкала по стенам, рикошетя и высекая искры.
Ильин машинально пригнулся. И Вехтэ использовал этот шанс на полную катушку. Дернув рукой, он врезал локтем Ильину в живот со всей силой, на которую был способен. Нож вылетел из руки, со звоном шмякнувшись на бетон, а сам Ильин упал на колени и сложился вдвое.
Живот стал одной большой болевой точкой, словно его внутренности провернули в мясорубке. В глазах плыло. Все еще натянутой струной болезненно ныли кости грудной клетки. Ильин чувствовал себя рассыпающимся на части, умирающим существом. Подняв глаза, он различил сквозь волнообразную пелену держащегося за раненый бок Вехтэ и целящегося в него из пистолета Варта.
— Вот и все, тушкан, — прозвучал в голове Ильина протяжный и искаженный, как на зажевавшей магнитофоном пленке аудиокассеты, голос Варта. — Допрыгался!
Все, подумал Ильин. На этом точно все. Он использовал все возможности — и все благополучно продул. Теперь — умирать.
Что-то грохнуло, будто где-то рядом выстрелило зенитное орудие. Грохнуло с такой силой, что затряслись стены, а из крохотных трещин в потолке посыпались камешки и песок. Варт вздрогнул, глядя на начавшие лихорадочно рябить лампы, до этого горевшие стабильно. Затем грохнуло снова — на этот раз звук был другой, и Ильин, копошившийся на полу и безуспешно пытавшийся встать, догадался, что это вылетела, сорвавшись с петель, массивная металлическая дверь на входе в бункер.
— Что за нах..? — пробормотал Варт, ничего не понимая, позабыв и про пистолет, и про пленника, которого собирался казнить.
Маленький, но тяжелый круглый предмет влетел в помещение. Покатился по бетонному полу и замер в паре метров от лица Ильина. Пуская слюни и все еще борясь с тошнотой, мутным взглядом Ильин уставился на предмет. Круглый шарик темно-коричневого цвета с торчавшим из него крохотным цилиндром и ручкой, похожей на ручной рычаг тормоза на мотоцикле…
— Глаза! — проорал Рябко.
Ильин успел зажмуриться, когда прогремел чудовищной силы взрыв.
Даже сквозь веки Ильина ослепило ярчайшее сияние, словно его окунули лицом прямо в солнце. Свет, белоснежный слепящий свет, и не было ничего, кроме этого света. Непроницаемая белая мгла жгла глаза и клокотала в ушах, превращая взрослых людей в слепых новорожденных котят.
Топот десятка тяжелых ботинок вывел Ильина из шокового состояния.
— Лежать! — проревел голос, которому нельзя было не подчиниться. — На пол! Работает СОБР! Лежать!
Высокие и мощные армейские ботинки затопали совсем рядом, что-то схватило Ильина. Мощное колено ударило его в спину, а крепкие руки схватили запястья и заломили их так, что плечи взорвались от боли в выкручиваемых суставах.
Кажется, это спасение, успел подумать Ильин…
…И наступила блаженная тьма.
* * *
— Началось!
Володин округлил глаза, когда увидел в окулярах бинокля разворачивавшуюся на вершине Капоса картину. Молодой жилистый парень, которого Ильин называл Ягером, вдруг вскочил и закричал что-то — Володин видел, как широко и быстро открывался его рот — а потом вскинул руки. Второй тип, со сломанным носом, который все время обнимался с винтовкой с оптическим прицелом, встрепенулся и расстался со своим сокровищем, потому что винтовка просто выпала из его рук.
Через мгновение на сцене появились сразу четыре новых игрока. В черной униформе, широкой и крепко сбитой благодаря кевларовым бронежилетам. В масках, представлявших собой черные же балаклавы с прорезями для глаз. С короткими автоматами, которые они держали профессиональнее, чем недоумки-бандиты.
Парень прыгнул на камни сам, не дожидаясь, когда его повалят. Хмурый тип со сломанным носом мешкался, за что и поплатился — он получил удар прикладом в живот, согнулся пополам, а затем сразу трое бойцов в черном повалили его и склонились сверху над поверженным стрелком, заковывая его руки в браслеты наручников.
— Да! — воскликнул Володин. Обернулся на Ольгу и увидел, что глаза девушки возбужденно горят. — Молодец, девочка! Просто молодец!
Настя таращилась в окно, щурилась, пытаясь что-то разглядеть, но это не помогало. Она многое видела, но ничего не понимала.
— Папа, а это тоже бандиты? Страшные такие, все в черном! Прям как в том кино, как же оно называлось…
— Идем к берегу! — скомандовал Володин, шагнул к пульту управления и завел двигатель. Дизель послушно заурчал, а лопасти винта начали вращаться, отбрасывая пену.
— Упс, — сказала Ольга.
— Одна минута и мы там! Надо будет только обойти камни!
— Упс, — повторила Ольга.
Володин удивленно посмотрел на нее, потому что не понимал смысла в повторяющемся слове, которое само по себе также никакого смысла не несло. Ольга глядела назад, в сторону кормы, и ее растерянный взгляд не предвещал ничего хорошего. Володин резко обернулся и увидел, в чем была проблема.
«Упс» заключался в катере, вынырнувшем из-за широкого пуза мыса Айос. Белый с голубым быстроходный, новенький и наверняка очень дорогой катер скакал по воде, на бешеной скорости приближаясь к дрейфующему «Таласу». С каждой секундой катер был все ближе, и уже через несколько мгновений Володин разглядел силуэт единственного человека на судне — рулевого.
— Кто это еще, мать вашу, такие?
— Не знаю, — пробормотала Ольга, — Но вид у него, кажется, очень решительный…
Якорь рычал, вцепившись в руль арендованного быстроходного катера. Морской соленый ветер продувал его насквозь, благодаря чему Якорь наконец-то не потел. Но все равно он весь горел — не от жара, от ярости.
— Порву! — рычал он, мстительно щурясь и приближаясь к покачивающейся на волнах лодке. — На куски! Всмятку! В лоскуты! В… В… Порву, всех порву!
До прогулочной посудины оставалось метров 50, когда Якорь, левой продолжая крепко держаться за штурвал, правой выхватил из-за пояса хромированный пистолет. Вскинул его, чтобы неудачникам на посудине было сразу понятно, что пожаловал большой человек, а значит, их дело дрянь.
— Где эти недоноски? — перекрикивая свист ветра в ушах, проорал Якорь.
Он дернул рычаг, сбрасывая скорость. Катер послушно прекратил рычать и резко замедлил ход, но продолжил катиться вперед, к «Таласу».
— Сюда мне этих уродов! — Якорь вскочил на панель, перепрыгнул через ветровое стекло и оказался на носу катера, продолжая красноречиво размахивать пистолетом. — Где они? Ильин, сучонок просоленный, а ну, выходи, мать твою! Или всех завалю! Совсем страх потерял, падла!
Когда прогремел тяжелый и басовитый выстрел, Якорь подскочил от неожиданности. Заряд дроби разворотил носовое крыло катера в метре от ног Якоря.
— Что за…?!
Он замер на полуслове, потому что из затемненного помещения рубки на «Таласе» вышел человек. В возрасте, с округлившимся животом, который не могла скрыть серая мокрая майка, и с внушительных размеров бицепсами. В мощных руках человек держал черное помповое ружье. Не сводя его с Якоря, человек передернул подствольный затвор и зычно проорал:
— А ты чьих будешь, мальчонка?
— Чего? — Якорь растерялся. — Э, мужик, пушку-то опусти!
— Ствол бросил!
— Мужик, мужик! Я тебя не знаю, к тебе у меня претензий нет! Так что сам опусти пушку, слышь? Мне нужны эти два укурка, которые должны мне деньги. Где эти два укурка? Тащи их сюда, и мы разбегаемся, слышь?
Ружье прогрохотало и выплюнуло смертельный рой дроби. Заряд разнес в клочья ветровое стекло катера. Якорь подскочил на месте и чуть не грохнулся за борт.
— Мужик, твою мать, ты отморозок, что ли?! Слышь?!
— А теперь, — зарычал Володин, направляя ружье в грудь Якорю, — ты бросаешь ствол, слышь? И поднимаешь свои клешни вверх, слышь? Или я разнесу тебе твой скворечник, слышь?
— Да не вопрос, мужик, лады! Ты че такой бешеный? Вот, все, вопросов нет!
Якорь бросил пистолет в салон катера и послушно поднял руки. От расстройства, штиля и палящего южного солнца он снова начал потеть. А потом услышал звук урчащего двигателя где-то позади. Скосив глаза через плечо, владелец коктейль-бара «Малибу» и большой любитель латиноамериканской музыки увидел сразу два судна. Это были катера береговой охраны, которые на полной скорости неслись к мысу Капос.
— Ну, твою же мать, чего ж опять за непруха-то такая…! — окончательно расстроился Якорь и в бессилии опустил руки.