– Юркие все, как ужи, от ответа увиливают… А это что, говорите? – вопросила Мифлуха, – Ну вот это… с окошком, спереди. Ящик такой высокий. Некрасиво же.

– Это мобильное стойло.

Президент Первого Измерения внимательно посмотрела на конструктора новейшего сверхскоростного поезда.

– Стойло?.. Зачем в поезде, работающем по принципу магнитной левитации, стойло?.. Вы же говорили, что он управляется автоматически, и что машиниста тут не нужно? Да и вообще, как-то нехорошо… что ж вы так о машинистах: они не лошади, говорили бы «кабина управления». И, кстати, окно в ней как-то неудачно расположено, и шторка вот эта, – Мифлуха громыхнула металлической заслонкой, – им будет не очень-то удобна. Я, конечно, не специалист… Но все же выглядит странно. Может, всё же запишем в акт приёмки как замечание?..

– Этот узел переделать не удастся: иначе сено будет выдуваться из стойла набегающим потоком воздуха. Ведь поезд будет работать на скоростях до шестисот километров в час!

Президент подошла и по-отечески взяла конструктора за руку, аккуратно приобняла и усадила на стул.

– Слушай… Петрович… или как там тебя, неважно. Ты, мне кажется, чего-то не так говоришь. Какое сено? Какое стойло?.. Ты же инженер-конструктор. А это, – Мифлуха махнула в сторону железной махины на бетонной балке, – поезд. Да?.. Ну же, дурачок, повторяй: по-езд.

– Поезд… – конструктор Петрович вздохнул и опустил голову. А потом неожиданно вскочил на ноги, оттолкнул удивленную Мифлуху и затряс головой. Его щёки надулись, кожа раскраснелась, на лбу выступил пот: – Поезд! Да, да – именно поезд!

Конструктор топнул ногой, да так неуклюже, что чуть сам не упал на землю.

– А вы что такое ГОСТы, знаете?! Не знаете! А там, в номере шестьсот восемьдесят восьмом, в параграфе один, пункте четыре, что сказано? Ну вот что?! – конструктор сильно брызгал слюной, выкрикивая свои вопросы.

Мифлуха переглянулась со своей телохранительницей Карин Пинк, но та тоже не читала ГОСТы.

– Молчите?! – торжествующе воскликнул конструктор, – А там написано, что в транспортное средство должно быть запряжено не менее двух лошадей. Двух! Не менее! Молчите, я договорю! Так вот: я хотел, я даже настаивал на вашей государственной комиссии ещё до подписания техзадания, чтобы стойло было сзади поезда! Я говорил, что спереди оно смотрится комично! Но что, что мне ответили ваши представители заказчика? Что?! Они ответили: «Нельзя ставить поезд впереди лошади». Так-то. Вот и молчите. Если бы сделали, как я предлагал – сзади, то набегающий поток ветра не выдувал бы сено, и лошади могли бы спокойно есть – не нужны были бы эти стальные шторки! Но нет, у нас все консерваторы, никто не хочет рисковать, меняя конструкцию. Пришлось оставить их спереди. Идиоты!

Конструктор выговорился, отчего не только успокоился, но и даже как-то скис. Он вдруг понял, что накричал на Президента и что теперь его мучения не закончатся подписанием актов приёмки работы.

– Делайте что хотите, – он махнул рукой и выбросил акты на землю, где их тут же подхватил весенний ветер.

– Карин, душа моя, – Мифлуха заговорила первой, – Покажи мне на своём компьютере фотографию поезда предыдущей серии. Ага… Спасибо… Стойло. Кто бы мог подумать!

– Спереди, – констатировала Карин.

– Вот ещё раньше – тоже спереди: видишь, тележка на колесиках, поезд её как бы толкает. Так, вот и у трамвая такая же штука. Давай ещё раньше… Так, и здесь стойло. Как-то до сегодняшнего дня я даже не задумывалась об этой штуке спереди… Ой – а вот фотография…

– Загрузка сена в стойло электропоезда, – прочитала Карин.

– Вот! Вот – нашла! Смотри! – Мифлуха радостно начала тыкать в экран, – Вот же – там спереди раньше были лошади! Как раз две лошади. Просто когда изобрели двигатель, забыли поменять ГОСТ, и требование по ним осталось в документе. Дай мне ГОСТ, позови толкователя!

* * *

Через пятнадцать минут на полигон приехал толкователь ГОСТов и объяснил Президенту, что правило о двух лошадях ввели в 1817 году, чтобы дельцы не мучали лошадей, запрягая их в тяжелые повозки по одной. Толкователь рассказал, что потом, когда изобрели электрический двигатель, скорость вагонов ограничивали, чтобы лошади успевали перед ним бежать. Однако после нескольких несчастных случаев, в которых покалечили животных, лошадей стали размещать сперва на открытой, а потом и на закрытой площадке спереди вагона. Этот элемент конструкции назвали мобильным стойлом.

– А что, если убрать его? – рискнула спросить старца-толкователя ГОСТов Мифлуха.

– Ни в коем случае! – замахал руками старец, – В Первом Измерении сейчас более пятнадцати миллионов лошадей заняты в этой сфере, за ними ухаживают люди, у них есть семьи. Что они будут делать после увольнения? Придется переделывать конструкцию огромного числа транспортных средств – это колоссальные затраты. Кроме того, ссылки на мобильное стойло имеются в ста сорока прочих нормативных документах – и технических, и административных. На перевыпуск такого числа бумаг потребуется минимум семь лет и солидное число средств на научно-исследовательские работы.

Старца еле успокоили, – он всё рвался и дальше перечислять негативные эффекты, которые вызовет отказ от стойла. Ему налили коньяку, после чего он уснул, сидя на каком-то деревянном ящике.

– Карин, – обратилась Президент к своей верной телохранительнице, – Знаешь, что я тебе на всё это скажу… Думаю, нам надо аккуратно попробовать начать разработки в области создания кибернетических лошадей. Старик прав – надо двигаться в этом вопросе эволюционно. Потом, возможно, их удастся уменьшить и даже перенести назад. Главное тут – правильно выбрать вектор развития.

– Тогда давай поручим этот НИР Петровичу? Мне понравилась его дерзкая идея с переносом стойла в конец поезда! – обрадовалась Карин неожиданному разрешению проблемы.

– Давай, – легко согласилась Мифланлия Вторая, – Здесь как раз нужен будет бескомпромиссный новатор.