Поль Тутен. — Стефан Жусслен. — Карлье. — Барон де Мандат-Грассей
Перед тем как оставить США, будет интересно показать читателю, чем стал за сто лет этот народ, политической эмансипации которого мы помогли когда-то в порыве энтузиазма, ничем не оправданного ни тогда, ни впоследствии.
Современные путешественники, изучавшие по другую сторону Атлантики эту странную цивилизацию, упрямо восхваляемую только потому, что она исходит из так называемой свободной страны, предоставляют нам по этому поводу очень интересные и красочные документы.
Поль Тутен, искрящийся остроумием руанец, написал маленькую книжку под названием «Француз в Америке», полную задора, веселья, лукавства и искренности, которая стоит того, чтобы о ней подробно рассказать и дать из нее некоторые выдержки.
«Впечатление, которое производит эта страна, — говорит Поль Тутен, — решительно странное. Эта Америка с ее любовью к рекламам, театральным патриотизмом, звуковыми штампами, митинговыми ораторами, похожими на зазывал, самовосхвалением, доходящим до безумия, если не глупости, броскими плакатами, которые можно увидеть даже на спине прогуливающегося человека, правда, получающего за это плату, “большие аттракционы”, спиритические знаменитости, необычная неугомонность, подвижность, скорее беспорядочная, чем обоснованная, перед лицом которой всякий европеец, только что ступивший на ее берег, всегда спрашивает себя: “Что, сегодня праздник?”, намеренная эксцентричность, цель которой по большей части привлечь внимание и приманить клиента, огромные предприятия, которые распространяют акции, как шарлатаны пузырьки с лекарством, эмансипированные женщины, выставляющиеся напоказ как достопримечательность, врачи, достойные не более чем титула костоправов, города, похожие на барачные лагеря, Америка со всем этим производит впечатление гигантской ярмарки.
…В этой стране не имеет значения, чужак ты или близкий сосед, поскольку здесь свирепствует борьба за выживание; если у тебя затруднения, никто не поможет из них выпутаться; если ты упал, то рискуешь долго пролежать на земле; если жив — хорошо, умер — не важно! Место есть только для сильных. Течение уносит слабого, и никто не протянет ему руку: каждый думает о себе, этого достаточно. Даже не надейтесь в этой стране озлобленной индивидуальности на знаки внимания, мелкие услуги, за которые скудными чаевыми широко платят в остальном мире. Вы все обязаны делать сами — нести посылки, найти дорогу, если потерялись, и чистить свою обувь.
Отель, где я остановился, “Тремон-Хауз”, огромный; мне говорили, что в нем сто пятьдесят комнат. В американском городе на видном месте стоит не церковь и не мэрия, а отель: все живут там, даже местные. Не правда ли, очень характерно для этой поспешной и как бы временной цивилизации?
Цены здесь очень высокие — тридцать франков в день, но даже за эти деньги не надейтесь, что слуга почистит вам ботинки, и не думайте, что носильщик мнит о себе меньше, чем вы. Гордись, тебя обслуживает свободный человек! Что касается стола, то он просто отвратителен. Судите сами: вам дают огромную карту, в которой перечислены по меньшей мере шестьдесят блюд; вы можете попросить их все, это не стоит ни одного сантима сверху. Однажды я позволил себе фантазию заказать двадцать. Я сделал заказ, меня посадили одного за круглый стол, вокруг которого легко разместились бы десять человек; через полчаса ожидания появляются заказанные блюда, каждое на отдельном маленьком блюдце, и на все только одна тарелка. Поскольку я француз, то, конечно, требую, чтобы мне блюда подавали постепенно и с отдельным столовым прибором, — напрасный труд: официант не намерен подчиняться моим фантазиям, если он белый и, следовательно, ровня мне. Если он черный, он идиот. Волей-неволей пришлось смириться. На одну тарелку мне кладут порцию со всех блюд: суп из стручкового перца, пирожное, жаркое, конфитюр, ломтик хлеба с маслом, пикули, горчицу, консервы, картошку, арбуз, рагу, сыр, огурцы, пудинг, помидоры, жареные устрицы, галантин и крем; и едят вместе или по очереди одно блюдо за другим эту чудовищную мешанину. Если хочешь выпить, тебе принесут ледяную воду, кофе с молоком, но высшая изысканность, верх хорошего вкуса состоит в том, чтобы разбить в стакан сырые яйца и разбавить их содовой, потом проглотить ужасную желтую смесь: меня пытались убедить, что этот варварский напиток восхитителен; мне даже предложили его попробовать, я заявил, что верю на слово.
Клянусь всем моим соотечественникам, держа руку на желудке, все это неудобоваримо. Надеюсь, что моя откровенность не приведет к дипломатическим осложнениям, но мне трудно простить Америке, что меня здесь так плохо кормили.
Насытившись, что, как вы сами понимаете, не занимает много времени, вы имеете возможность посмотреть, как американцы едят, — вещь действительно очень любопытная, но описанию поддается с трудом. Они едят быстро, поспешно, стремительно; они торопятся, они спешат скорее закончить! Абсолютно так же, как накапливают состояние на Бродвее. Янки ест бодро, увлеченно, усердно; он занимается этим старательно, для него обедать — не удовольствие, а работа: он ест и пьет до пота на лбу. Вилка, нож — это инструменты, помогающие успешно завершить работу, которую он делает в этот момент. И, смотрите, он усердно трудится над бифштексами, проглатывает, не ощущая вкуса, — все, он кончил, обжора!..»
Можно до бесконечности цитировать эту книгу; жаль, не хватает места.
Поль Тутен только что нам показал, как живут в Америке; другой путешественник поведает, как там женятся. Это Стефан Жусслен, опубликовавший недавно том, полный сочных подробностей и оригинальных наблюдений. Его литературный дебют имел вполне заслуженный успех.
Известно, что женитьба в Америке не окружена ни формальностями, ни гарантиями, как в Европе, особенно во Франции. Прежде всего благословение родителей совершенно необязательно, и будущие супруги умеют очень хорошо обойтись без оного, закон этого не требует.
«Вы хотите жениться? — пишет Стефан Жусслен. — Нет ничего проще. Идете в мэрию, заходите в отдел регистрации браков и обращаетесь там к служащему:
— Я бы хотел получить лицензию.
— Отлично, месье; впишите ваше имя и имя вашей будущей супруги и выкладывайте доллар.
Эта маленькая операция закончена, вам после клятвы на Библии, что вы еще не женаты и достигли совершеннолетия, выдают розовую или голубую бумагу, в зависимости от того, какой сегодня день. Теперь вы можете предстать перед любым пастором. Заслуживающий уважения пастор — человек очень нелюбопытный; он не будет спрашивать, кто вы и откуда явились. Как я уже имел честь доложить, это настоящий джентльмен, который не имеет привычки вникать в ваши личные секреты. Он видит только одно: два человека разного пола, а это значит, что они могут воспроизводить себе подобных. Кроме того, есть перспектива получить несколько полновесных долларов, которые возблагодарят его святое пасторство; большего он не спросит и поспешит соединить вас. Дело сделано.
Ситуации, которые возникают из этих скоропалительных браков, иногда невыразимо причудливы. Так, известен человек, женатый пять раз; поскольку каждый штат имеет свои, отличные друг от друга законы, то можно очень легко жениться в различных штатах и иметь в конце своей карьеры небольшой симпатичный гарем.
Этот акт бракосочетания, который для нас один из наиболее важных в жизни, совершается иногда в Америке самым странным образом.
Однажды молодая романтическая мисс объявляет, что она выйдет замуж только за человека, способного похитить ее оригинальным способом. Некоторое время спустя она отправляется купаться на самый модный пляж и, как опытная пловчиха, заплывает далеко от берега. Вдруг она чувствует, как ее хватают сильные руки, оборачивается и узнает одного из своих обожателей, который, несмотря на ее крики и мольбы, взваливает ее себе на спину и уплывает прочь в открытое море к заранее нанятой лодке, в которой уже находится пастор. Там оба в купальных костюмах получают брачное благословение, пока безутешная семья делает им на пляже отчаянные знаки. Церемония закончена, они возвращаются вплавь, и месье, теперь женатый, сообщает о счастливом событии опешившим родителям.
Другая история. Перед моими глазами уведомительное письмо о свадьбе китайца с молоденькой и красивой мисс, из которого я узнал, что свадьба будет происходить в доме матери невесты. Хонг, китаец, о котором идет речь, обладатель достаточно большого состояния, предпочел европейский костюм и был бы настоящим американцем, если бы не отказался наотрез пожертвовать своими длинными волосами, заплетенными в косичку. Мать девушки решительно воспротивилась этому союзу, но дочь, всем сердцем привязавшаяся к косе сына Небесного императора, объявила, что убежит с ним, и мать вынуждена была согласиться.
Теперь — свадьба на велосипеде. У одного месье, большого любителя велосипеда, был постоянный соперник, оспаривающий его рекорды в скорости. Этим соперником была девушка. Однажды месье налетел своим стальным конем на камень. Кульбит на полной скорости, страшный удар, потеря сознания, велосипедист очнулся от прикосновения белых ручек своей соперницы-велосипедистки. Так он нашел родственную душу.
— Не хотите ли вы стать моей женой?
— Договорились, — ответила его новая подруга.
Оставалось только назначить день и час и выздороветь как можно скорее.
Все готово. Час настал.
— Джек, — говорит невеста, — не могли бы вы сделать мне одолжение? Я бы хотела венчаться на велосипеде.
— Я не осмеливался просить вас об этом, — говорит глубоко взволнованный жених со слезами в голосе.
Несколько дней спустя среди многочисленной и сочувствующей аудитории протестантский пастор благословил союз двух влюбленных, которые, каждый на велосипеде, вступил под своды церкви в сопровождении шаферов и подруг невесты, горевших желанием последовать такому прекрасному примеру.
На выходе трехколесный велосипед поджидал супругов, которые тотчас же отправились в большое путешествие через равнины великой республики».
Другой путешественник, Карлье, приводит случай, когда проводник железнодорожного поезда, слишком занятый, чтобы выкроить хотя бы один день для своей свадьбы и тем не менее не желая оставаться холостяком, нашел счастливый выход. Он устраивает невесту и пастора в вагоне и занимается своими служебными делами, то есть готовит поезд к отправлению. Поезд трогается, жених присоединяется к своей невесте и пастору, последний соединяет их узами брака. Таким образом, от одной станции до другой обряд бракосочетания был завершен, и проводник не потерял ни минуты своего рабочего времени.
Ну и чтобы закончить эту тему. Двое вступающих в брак направились вместе к пастору, который должен был их обвенчать. На пути была река, случаю было угодно, чтобы поток, вздувшийся от дождя, не позволил молодоженам переправиться на другой берег. Молодые люди, сильно огорченные, решили было вернуться обратно, но заметили на другом берегу прохожего. Они окликнули его и объяснили как смогли цель своих хлопот. Прохожий оказался человеком услужливым. Он сходил за пастором, и тот не замедлил явиться.
Обменялись издалека несколькими словами, потом свернули бумагу с разрешением, привязали к ней камень и, рискуя утопить в реке, бросили сверток почтенному пастору, который, с важным видом приступив к произнесению привычной формулы, вскричал своим хорошо поставленным голосом:
— Очень хорошо, дети мои; вы можете идти к себе: вы женаты в соответствии с обрядами церкви.
Разумеется, что такие неординарные способы заключения брака чрезвычайно редки, но достаточно того, что закон позволяет их, чтобы показать, насколько этот порядок способствует заключению скороспелых, комичных, плохо подобранных браков, так часто кончающихся разводами, правда, сопровождаемыми не более сложными процедурами.
Что бы стало со всеми этими беднягами, так необдуманно вступающими в брак, если бы не было возможности исправить положение! Выход так же доступен, как и вход. Вы достаточно пожили вместе и хотите развестись? Нет ничего проще.
Как и для заключения брака, отправляетесь в мэрию и говорите служащему:
— Месье, я бы хотел развестись.
— Отлично, месье, с вас два доллара.
Это дороже, чем за вступление в брак, но не важно.
— Очень хорошо, месье; вот два доллара, а вот также мое заявление.
Дело сделано. Вы предстаете перед судом, который объявляет вас разведенным. И ничто вам не мешает, пока вы еще там, вернуться в мэрию и сказать:
— Теперь, когда я разведен, я готов снова жениться; дадите мне разрешение?
— Конечно, месье, с вас один доллар…
«Так, однажды, — рассказывает Жусслен, — в штате Коннектикут дама девятнадцати лет, едва выслушав постановление суда о разводе, пошла за разрешением на брак и менее чем через час снова вышла замуж. И еще я знаю одного парня, который обещает к старости иметь хорошую коллекцию браков».
И после этого пытаться запретить мормонам иметь несколько жен! Что касается меня, то я не очень понимаю разницу между этими двумя системами. Менять супругов каждые пятнадцать дней или иметь несколько всегда одних и тех же, которым сохраняют верность, — не знаю, что больше достойно осуждения…
…Заканчивая эту главу, автор глубоко сожалеет, что имеет возможность процитировать только несколько строк из описаний путешествия барона Мандат-Грансея, который опубликовал три изысканных тома о современной Америке и американцах. Тем не менее следует позаимствовать у него портрет ковбоя, сделанный с натуры.
«…Ковбои, по-нашему, “коровьи парни”, садятся на поезд. С их высокими фетровыми шляпами, украшенными тусклым золотым шнуром, огромными сапогами с мексиканскими шпорами и поясом, украшенным револьверами кольт, патронташами и большими ножами, они выглядят как настоящие бандиты, однако ведут себя прилично; но увы! не всегда. Несколько недель тому назад пьяный ковбой захотел, очевидно, предаться одному из своих любимых видов спорта. Он выбил пулей из револьвера сигару у безобидного соседа. Охранник тут же пристрелил ковбоя сзади из пистолета. Тело выбросили через дверь, и на этом все было кончено.
Эти ковбои — язва Запада. Набранные обычно среди людей слишком ленивых, чтобы работать на рудниках или фермах, проводящие свою жизнь в прерии, верхом на лошади днем и ночью, следуя за стадами, постоянно ведя войну с индейцами, они появляются в городе только в дни заработной платы, неизменно напиваются и нагоняют страх на жителей, которые, впрочем, наилучшим образом используют их. Газеты и романы полны описаниями их подвигов. Время от времени сообщается, что компания ковбоев овладела пограничным городом и разграбила его или что просто, охваченные приступом веселья, они согнали всех жителей на площадь и заставили несколько часов танцевать перед ними, стреляя по ногам недостаточно ловких. Потом в один прекрасный день жители создают комитет по защите, который наугад хватает трех-четырех ковбоев, вешает их на первом попавшемся дереве, пока другие в это время невдалеке продолжают совершать свои подвиги. В остальном наилучшие в мире ребята, обожаемые хозяевами салунов, для которых их визиты — большая удача».
И вот так это все происходит самым прекрасным образом в лучшем из новых миров… Да здравствует молодая Америка!