ПЕРВЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ В ИНДИИ
Васко да Гама. — Мишель Фроте и Франсуа Гране. — Карон. — Франсуа Мартен.
Следует углубиться в седую древность, чтобы составить четкое представление о том, как приближалась Европа в различные эпохи к огромным владениям в Индии. В самые отдаленные времена, даже до Александра, завоевательные походы между двумя частями Евразийского материка вели к довольно частым сношениям. Во всяком случае, в течение длительного периода, обнимающего сотни и сотни лет, походы чаще всего были случайными и всегда недолгими.
Конечно же, воображение жителей Запада сплошь да рядом крутилось вокруг чудес, которыми изобиловал этот солнечный край, манивший завоевателей и путешественников ослепительным сиянием золота, роскошных тканей и драгоценных камней. Кроме того, внимание и алчность торгового люда привлекали пряности, столь щедро произраставшие в этой волшебной стране. Но, несмотря на все сильное тяготение к Индии, сообщение с нею, проходившее через малоизученные и негостеприимные земли, приобрело некоторую регулярность, а также стало сравнительно безопасным, только с 17 мая 1498 года, когда Васко да Гама проложил морской путь в Индию.
Король Португалии, понимая все значение открытия мыса Бурь, которое совершил в 1486 году Бартоломеу Диаш, решил организовать знаменитую экспедицию, покрывшую славой Васко да Гаму и почти полностью заслонившую немалую заслугу Диаша.
Эскадра из трех кораблей, чей экипаж насчитывал сто семьдесят три человека, снялась с якоря из Лиссабона 8 июля 1497 года, обогнула Африку, посетила Малинди и острова у восточного побережья этого материка, а через десять месяцев и несколько дней после своего отплытия прибыла в Каликут.
Прием у повелителя Каликута был сперва очень сердечным; но, видя, что иностранные моряки привезли ему вместо редких металлов и драгоценных камней отрезы материи, сахар, одежду, мед, он сменил милость на гнев и стал обращаться с пришельцами очень небрежно, со всей надменностью индийского царька.
Потребовались долгие переговоры, чтобы добиться разрешения на высадку и на обмен привезенных товаров на местные продукты. Продав или обменяв свой груз на скорую руку и дождавшись благоприятной погоды для возвращения, Васко да Гама решил больше не медлить. Но ему еще хотелось для полноты своего триумфа привезти в Европу несколько местных жителей. Возникли новые затруднения. Подданные саморина ни за что не желали подниматься на борт кораблей из страны заходящего солнца. Гама нашел быстрое и радикальное решение: он захватил в плен группу туземцев и силой погрузил их на корабль. А затем снялся с якоря. Местные суденышки пустились за ним в погоню. Чтобы избежать столкновения, он поспешил их потопить.
На родине Васко да Гаму бурно приветствовал весь народ, от короля Мануэла он получил вместе с ежегодной пенсией в три тысячи дукатов титул великого адмирала.
В 1500 году, то есть на следующий год после возвращения прославленного моряка, король поручил Альваришу Кабралу основать в Индии португальские торговые конторы. Миссия Кабрала, получившего рекомендации действовать с большой осторожностью, потерпела полное фиаско. В своем отчете о путешествии он настаивает на том, что появление португальцев и их поведение в новой стране должны опираться только на силу. Итак, шла речь о попытке завоевания, а это требовало опытного флотоводца, искушенного и доблестного в военных делах человека, способного на все, не отступающего перед любыми средствами. Выдвигалось имя Васко да Гамы. Без колебаний он согласился выполнить нелегкую задачу и принял командование третьей экспедицией, на сей раз намного более внушительной: к отплытию готовилось двадцать кораблей. Комплектуя экипаж, Васко да Гама принимал всех авантюристов, посулив им быстрое обогащение, лишь бы это были храбрые люди, способные к любой работе.
Прибыв на рейд Каликута, Гама без всякого предупреждения беспощадно бомбардирует город в течение трех дней, сжигает все торговые суда, отказывается принять делегацию принца и подвергает город жестокой осаде. Затем он направляется в Кочин, где индийский владыка, полностью капитулировав, принимает его как победителя, подписывает все навязанные ему соглашения и предоставляет португальцам полную свободу, все мыслимые монополии на торговлю.
После этого Гама возвращается в Каликут с единственными судном, атакует флот растерянного саморина, обращает его в бегство, захватывает два корабля со множеством драгоценностей, берет курс на Европу и прибывает в Лиссабон 1 сентября 1504 года.
Будучи пионером колонизации, основав поселения, которым судьба сулила долгую жизнь, Васко да Гама принес своей стране неисчислимые выгоды. Прежде всего он обеспечил Португалии путь в Индию и монополию на торговлю пряностями. Кроме того, великая и гордая торговая республика Венеция, снабжавшая всю Европу восточными товарами, была разорена в короткий срок и пришла в глубокий упадок. Наконец, торговые пути европейцев через Средиземное море уступили место более надежным и прямым путям через Атлантический океан.
Жуан III, наследник короля Мануэла, возвел Васко да Гаму в сан вице-короля Индии, и тот, несмотря на возраст и физические недуги, приобретенные на службе отечеству, немедленно принял новое назначение.
Девятого апреля 1524 года он покинул родину, которую ему уже не суждено было увидеть. По прибытии в Кочин тяжелая болезнь сразила Васко да Гаму. Он передал полномочия Энрики да Минезишу, своему заместителю, заставил офицеров дать клятву верности избранному наместнику и ушел из жизни при полном сознании.
Тело его привезли позже в Португалию и торжественно предали огню в городе Видигейра, чье название присоединилось к графскому титулу завоевателя.
Удивительная вещь: пока португальцы обогащались подобным образом, Англия, столь ненасытная в захвате новых территорий, и Франция, так отважно несущая в дальние края огонь своей цивилизации, буквально плелись в хвосте и упустили богатейшие новые земли.
Лишь столетие спустя две эти державы начинают фигурировать среди наций, которые ведут значительную торговлю с Ост-Индией.
Это происходило как бы на ощупь, с величайшей осторожностью, под угрозой жестоких просчетов и провалов, как случилось, например, с одной из первых серьезно организованных французских экспедиций.
Дело было в 1601 году, едва лишь год спустя после жалованной грамоты королевы Елизаветы, дававшей английским купцам привилегии на торговлю в новых странах.
Перед лицом невероятного обогащения португальцев, которые продолжали процветать, торговцы Сен-Мало, Лаваля и Витре, объединившись в ассоциацию и презрев недостойную бездеятельность французского правительства, решили тоже испытать судьбу и любой ценой, идя на любой риск, добиться успеха в Ост-Индии.
С этой целью они зафрахтовали два корабля: «Круассан», водоизмещением четыреста тонн, и «Корбен», водоизмещением двести тонн. Во главе экспедиции стали смельчаки Малуен, Мишель Фроте и его заместитель Франсуа Гране — все горожане Сен-Мало.
Отчалив от бретонского берега 18 мая 1601 года, корабли добрались к 1 июля до Мальдивских островов, где напоролись на грозные рифы, столь опасные для моряков XVII века.
«Едва рассвело, — повествует интересный и содержательный отчет Мартена де Витре, историографа экспедиции, — как мы увидели многочисленные отмели и острова, именуемые Мальдивами, и нашим взорам предстал в четверти лье от нас злополучный “Корбен”, потерявший грот-мачту. Его швырнуло на мель, он застрял безнадежно, и разъяренные волны свободно перекатывались через бизань. Вторая мачта еще торчала, но вскоре свалилась и она. Это зрелище привело нас в содрогание: мы ничем не могли помочь гибнущим товарищам. Оставалось только надеяться, как бы нам, все еще находившимся в опасной близости от рифов и островов, не повторить судьбу “Корбена”…»
«Круассану» удалось избежать катастрофы, но на обратном пути его не пощадили бури у мыса Доброй Надежды. Сбившись с дороги, исчерпав провиант, с пустыми питьевыми баками, он носился, полузатопленный, по воле волн.
Обстоятельства выглядели тем серьезнее, что, даже успокоившись, море оставалось непредсказуемым и грозным.
«Мы опасались, — продолжает Мартен де Витре, — как бы судно не треснуло под нашей тяжестью, когда вдруг заприметили три фламандских корабля, что послужило нам некоторым утешением. К вечеру мы приблизились к ним. Рассказав о своих злоключениях фламандцам, мы попросили их принять нас на борт и, согласно морскому обычаю, обещали поделиться с ними нашими товарами».
Добрые фламандцы, которым не терпелось заполучить всю добычу целиком, охотно пришли французам на помощь.
«В конце концов нам удалось перегрузить на их корабли и то, что каждый хранил для себя, а потом довелось отдать им наше судно на разграбление. Впрочем, бедный “Круассан” спустя недолгое время наполнился водой и затонул на наших глазах».
Итак, и этот корабль постигла участь не лучшая, чем «Корбена», и усилия отважных моряков не увенчались никакими успехами, ибо они лишь обогатили восточными товарами три фламандских корабля.
Как замечает Мартен де Витре, моряки и пассажиры «Корбена» не могли получить никакой помощи от «Круассана», уже сильно поврежденного, который не в состоянии был приблизиться к рифам.
Часть экипажа «Корбена» пошла ко дну, другие, кому удалось добраться до берега, попали в плен к туземцам.
Эту неудачную экспедицию, однако, нельзя назвать совершенно бесполезной. Она глубоко взволновала общественное мнение и породила цепочку новых попыток, которые завершились три года спустя созданием Французской Индийской компании, утвержденной в 1604 году патентными письмами Генриха IV.
Первые шаги, экспедиции, напоминающие скорее разведывательные рейды, дали еще немного стимулов для развития французской компании. Руанцам удалось продвинуться до Явы, но без особого практического эффекта; посланники Дьеппа остановились на Мадагаскаре, но не стали там задерживаться — не было смысла.
Только со времен правления Кольбера начинается реальная французская торговля на полуострове Индостан. По предложению Кольбера король Людовик XIV предоставляет реорганизованной компании привилегии на пятьдесят лет.
Руководство компанией и командование первой экспедицией поручаются Карону.
Хотя он был выходцем из семьи французских протестантов, принято считать Карона голландцем, поскольку его семья жила в Нидерландах.
Лишенный средств к существованию, не имея возможности получить серьезное образование, Карон то плавает юнгой на одном судне, коком — на другом, то работает мелким служащим фактории в Дезима. Тяжелый физический труд, лишения, плохое обращение не помешали юноше, однако, приобрести обширные познания. Осведомленные о его выдающихся деловых способностях, голландцы доверяют ему ведение своих торговых дел в Японии и принимают его в руководящий совет Нидерландской компании. Тем не менее он покидает ее и переходит на службу во Францию. Нельзя читать без сожаления памятную записку, составленную им для Кольбера. Его проект, основанный на обстоятельном знании тонкостей торговли, а также взглядов, обычаев и нравов народов, к которым он адресовался, в случае своего одобрения дал бы нам могучий толчок для развития торговли с Индостаном, Китаем и Японией.
И Сушю де Ренневаль, который сопровождал первую экспедицию, организованную Кароном на средства новой компании, заявляет, что никогда еще подобное предприятие не начиналось при таких благоприятных обстоятельствах, если бы только все служащие честно исполнили свой долг…
И он добавляет:
«Проект господина Карона, в справедливости которого нет ни малейших оснований сомневаться, отмечен умом и высоким духом того, кто его создавал. И он, безусловно, способен был выполнить свой план, если бы Карона не заподозрили в каких-то тайных умыслах, кроме своего частного интереса.
Во всяком случае, французы, то ли неверно оценив его поведение, то ли проявляя недоверие к голландцу, представителю иной веры, вообразили, что они не получат никакой выгоды, и нарушили все планы и исполнение его замысла.
С явной ревностью отнеслись они к предложению Карона послать главными агентами в Коромандель и Бенгалию голландцев, его компаньонов по прежней работе.
Католики никогда не одобряли его намерения посылать в Японию только религиозных людей. Некоторым европейцам удалось убедить японцев, что католики — это идолопоклонники, которые стараются проникнуть в их страну».
Разрываясь на части между религиозными предрассудками, национальным соперничеством и личными амбициями, Карон был обречен на гибель.
Высадившись в Кочине в декабре 1667 года, он основал в Сурате в 1668 году первую французскую торговую контору. Здесь он составляет смелый план распространить французское влияние на остров Цейлон, принадлежавший тогда Голландии. Ему удается овладеть районом Тринкомали. Однако, натыкаясь на происки врагов, еще более опасных в силу своей замаскированности, а также испытывая противодействие со стороны собственных агентов, которые разрушали все его замыслы, он не смог удержаться ни на Цейлоне, ни в Сан-Томе, ни на Коромандельском берегу, куда в 1672 году совершил отважную вылазку. В 1674 году Карон был вынужден оставить голландцам бывшую португальскую территорию.
Враги его торжествовали. Во Франции сумели ловко использовать относительные неудачи Карона, не имевшие никакого значения для будущего компании. Провозглашенный изменником, нарушителем долга, он был вызван для дачи показаний и отчета в своем поведении.
Незамедлительно Карон взошел на борт корабля, но это судно налетело на риф неподалеку от Лиссабона и затонуло вместе с экипажем и грузом. Несчастный Карон оказался в числе жертв и уже не мог лично рассеять наветы, пятнавшие его честь и достоинство.
После его отъезда дела шли все хуже и хуже. Банкротство компании стало бы неминуемым, если бы не оборотистость одного из агентов, Франсуа Мартена.
Вышедший из темных низов общества, он сам определил свою судьбу упорным трудом. Начав с мелкого клерка в лавочке восточных пряностей, благодаря собственной энергии и настойчивости, а также незаурядному уму, Мартен поднялся по всем ступенькам колониальной администрации. Лишенный образования, он сам воспитал себя; ничего не ведая об обращении с оружием, становится генералом на службе в компании; и, когда пробил урочный час, когда надо было занять опустевшее кресло Карона, стать лицом к лицу с острейшими трудностями, предотвратить катастрофу, бороться, невзирая ни на что, и спасти ситуацию, Мартен проявил себя как человек исключительных способностей.
В тот момент, когда дело казалось безнадежно проигранным, Франсуа Мартену удалось объединить шестьдесят французов, остатки поселений на Цейлоне и Сан-Томе, и привести их на Коромандельский берег, на важность которого он давно обращал внимание земляков. В 1680 году Мартен купил у владыки Бриджапура маленькую деревушку из тростниковых хижин и обосновался там со своими компаньонами. Место это называлось Пондишери. Вскоре завязалась оживленная торговля с местными жителями. Затем, когда заброшенный прежде утолок превратился в цветущий край, Мартен воздвиг укрепления, построил дома из кирпича и сумел организовать весьма значительный рынок, привлекавший наибольшее число покупателей со всего региона. Это обстоятельство вызывало зависть у европейцев, обосновавшихся на побережье Индостана задолго до появления французов.
Особое неудовольствие выказывали голландцы. Не в состоянии затормозить этот бурный расцвет, они вздумали применить силу. Собрав многочисленный экспедиционный корпус, они осадили Пондишери, охраняемый смехотворно малым отрядом. Невзирая на ошеломляющее неравенство сторон, Мартен сражался до последнего и уступил только десятикратно превосходящему противнику.
Пондишери пал, несмотря на героизм защитников и их предводителя. «Я много раз докладывал о значении, которое имела бы для нас своевременная помощь, — писал Мартен руководству компании. — Мы продержались около пяти лет с того момента, как запаслись оружием в Европе, и сорвали множество враждебных происков. Мы сделали все, что могли себе позволить люди вроде нас, брошенные на произвол судьбы и не имеющие никакой подмоги…»
По Рисвикскому миру Пондишери остался за Францией. Мартен укрепил свое детище, внес в быт колонии многообразные улучшения, основал Чандернагор и заставил наконец полуостров Индостан уважать французский стяг, дотоле здесь презираемый.
Уезжая в Индию, он оставил во Франции жену и дочь. Не получая от них очень долго никаких известий, он воспользовался своим высоким служебным положением и прибег к помощи агентов компании, работавших в метрополии. В конце концов его родные были найдены на центральном парижском рынке, где они торговали рыбой. Компания обошлась с ними как с настоящими принцессами, и две скромные, но отважные представительницы народа смогли вскоре с честью занять высокое положение, отвечавшее их новому общественному статусу.
Преображение их было настолько успешным и заметным, что тонкий ум того времени, описавший экспедицию Дюкена, который доставил женщин в Индию, счел необходимым посвятить им несколько строк. «Сегодня, — пишет рассказчик, — ничто в них не напоминает о грязи и мерзости рынка, где они провели так много времени. Они держатся с величайшим достоинством, бриллианты и жемчуг на их шеях переливаются искристей, чем чешуя у карпов, которых они продавали…»
Назначенный президентом Высшего совета колонии в 1697 году, Мартен прожил до 1727-го. Несмотря на преклонный возраст, он ни на миг не прекращал трудиться.