Мачете изготовь! — Боевой клич кубинских повстанцев. — Кавалерийская атака. — Героиня. — Раненые. — Брат и сестра. — Появление мадемуазель [1]Мадемуазель — обращение к девушке во Франции; принято и во многих других странах.
Фрикет. — Испания и Куба. — Пленных не трогать! — Не вмешивайтесь в чужие дела!

Голос полковника прозвучал как сигнал боевой трубы:

— Трензеля снять!

На быстром галопе полк тотчас остановился. Фырканье лошадей. Позвякивание металла. Лихие кавалеристы соскочили с коней, выполнили приказ и вновь вспрыгнули в седла.

Встав на стременах во весь рост, полковник взмахнул массивным коротким клинком и, слегка повернув голову, прикрытую большой серой шляпой с приподнятыми спереди полями, отдал новую команду:

— Мачете изготовь!

Точно волна пробежала по рядам бойцов, мощный возглас огласил округу:

— Да здравствует свободная Куба!

Полк рванулся вперед. Размахивая страшным оружием — мачете, всадники не пытались удерживать разгоряченных коней — напротив, немилосердно взбадривали их шпорами.

Бешено скачущие животные слились в единую плотную массу. Казалось, ничто, кроме смерти, не остановит их. Великолепное, потрясающее зрелище!

Не зная страха, бойцы, охваченные любовью к родине, мчались, полные решимости, навстречу почти неизбежной гибели. Храбрецы, казалось, не обращали внимания на посвист пуль вражеской пехоты.

— Вперед! Да здравствует свободная Куба!

Полковник, по обычаю повстанческих командиров, всегда показывавших пример бойцам, несся, высоко подняв саблю, метрах в двадцати пяти впереди войска. Обрамленное черной бородкой, красивое благородное лицо его искажала гримаса ярости — глаза горели, на матовой коже щек пылали красные пятна.

Человек действия, он казался олицетворением того, кто был нужен именно в этот момент, именно для этой отчаянной атаки. От него сейчас зависела участь всей армии повстанцев.

Полковник твердо знал, что атака не должна задохнуться. Кавалеристам любой ценой следовало вклиниться во вражеские ряды, влететь в них как снаряд. Потому командир и решил прибегнуть к последнему средству, в свое время использованному лордом Кардиганом при наступлении на Балаклаву. Английский генерал приказал тогда снять с лошадей трензеля, чтобы солдаты не могли, приди кому-то в голову такое желание, удерживать коней. В штурме участвовало шестьсот человек. В живых осталось сто тридцать! Но… они спасли британскую группировку.

Теперь расстояние между кубинскими кавалеристами и испанскими пехотинцами стремительно уменьшалось. Чаще и чаще раздавались беспорядочные выстрелы. На скаку замертво падали лошади. Стоял невообразимый гам. Даже смертельно раненные, солдаты не выпускали из рук мачете, кричали:

— Да здравствует свободная Куба!

Но вот сквозь грохот боя едва прорвался стон, в котором смешались и боль и гнев. Полковник на секунду обернулся и прошептал:

— Бедная Долорес!

Где-то за его спиной, в первых рядах атакующих мелькнула развевающаяся на ветру элегантного покроя амазонка. В окружении всадников скакала удивительно красивая девушка, раненная в левую руку. Кто-то попытался помочь ей. Но она, не обращая внимания на кровь, резко ответила:

— Оставьте! Оставьте!.. Я тоже боец.

Всадница из последних сил держалась в седле, сжимая здоровой рукой револьвер.

Казалось, атаку кубинцев не отбить — испанцев, истерзанных лихорадкой, бледных от малокровия, изнуренных нещадным тропическим солнцем, было мало. Но, тоже верные знаменам своего отечества, необыкновенно смелые, дисциплинированные и решительные, они не собирались отступать.

Хорошо знакомый, но от этого еще более ужасный клич кубинцев «Мачете изготовь!» застал солдат его величества врасплох, а чудеса ловкости, что проявляли мятежники, орудуя бритвенно отточенной сталью, насаженной на деревянные рукоятки, вынудили испанцев рассыпаться цепью и, используя малейшую неровность ландшафта — кусты, камни, кочки, — вести лишь одиночный огонь.

И подобно присутствию красавицы Долорес в рядах повстанцев, волну восхищения вызвало появление за первой линией оборонявшегося противника другой прекрасной женщины.

В короткой голубой юбке из грубой ткани и в такой же блузке, в изящных, но прочных полусапожках, в каске, на прелестной головке почему-то схожей с кокетливой шляпкой, она стояла в тени мангового дерева и, стараясь сдержать волнение, наблюдала за ходом боя.

Простой и в то же время элегантный костюм девушки дополняли широкий пояс с револьвером и сумка военного медика через плечо. На левой руке белела повязка с красным крестом.

Совершенно очевидно, юная особа не была креолкой. Кудряшки, выбивавшиеся на лоб, быстрый взгляд светлых глаз и румянец на матовой коже выдавали ее европейское происхождение, а излучавшее живой свет лицо с мягкими и одновременно решительными чертами было из тех, что справедливо называют незабываемыми.

Под сенью дерева манго рядом с повозками и носилками находились еще около двадцати санитаров. Один из них укрепил на самой вершине кроны флаг Красного Креста.

Капитан, направляя огонь бойцов, крикнул по-французски:

— Осторожнее, мадемуазель Фрикет!

Сестра милосердия пожала плечами, как бы говоря: «Чему быть, того не миновать». Офицер настаивал:

— Спрячьтесь хотя бы за дерево… Сейчас начнется такое!..

Кубинская кавалерия наступала стремительно, но стрельба с близкого расстояния вела к большим потерям. Лошади падали десятками, подминая под себя убитых и раненых всадников. Из груды корчащихся тел, из хаоса раздавались стоны, вопли, проклятия, мольбы.

Разрозненные эскадроны продолжали неудержимую скачку. И вот быстрая схватка — блеск сабель и мачете, скрежет металла о металл, потоки крови, изрубленные тела… Скоро смерч унесся, усеяв поле множеством погибших и умирающих.

Мадемуазель Фрикет не могла отвести глаз от смертоубийственного действа. Когда же она вышла из тени дерева, кавалерийский полк, наступавший на вторую линию пехоты, оказался уже далеко. В нескольких шагах от себя она увидела капитана, который, вероятно, спас ей жизнь, посоветовав спрятаться. Из рассеченной ударом мачете головы офицера ручьем текла кровь.

Половина санитаров погибла. Правда, испанцы, как это всегда бывает с обороняющимися, пострадали не так уж сильно. Значительно серьезнее оказались потери кубинцев.

Оглядевшись по сторонам, мадемуазель Фрикет вдруг заметила среди мертвых полковника повстанцев. Он недвижно лежал на спине, сжимая в руке свое ужасное оружие. Только широко раскрытые глаза свидетельствовали о том, что он жив.

Фрикет кликнула подмогу. Юношу приподняли за плечи и усадили. На спине пулевого отверстия не оказалось, но девушка нащупала уплотнение. Вынув из сумки скальпель, она ловко разорвала рубашку раненого, быстро сделала разрез и пальцами извлекла застрявшую под кожей пулю. Не имея ничего другого, Фрикет промыла карболкой раны на груди и спине, наложила повязку. Молодой человек с облегчением вздохнул и, все еще кривясь от боли, сказал:

— Спасибо!

И, собрав последние силы, прошептал.

— Моя сестра!.. Спасите сестру!

— Хорошо! Я сделаю все, что смогу… Клянусь! Только не разговаривайте! Не двигайтесь!

Послышались шаги. Фрикет, обернувшись, чуть не вскрикнула от удивления — перед ней стояла, с трудом держась на ногах, раненая амазонка.

— Брат, это я! — произнесла она.

А произошло с ней вот что.

Лошадь Долорес убило как раз тогда, когда в полковника ударила пуля. Выпав из седла, девушка потеряла сознание, но вскоре, преодолев боль и головокружение, встала и, гордо подняв голову, пошла по полю. Подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму, она направилась к группе людей, среди которых виднелась женщина.

Фрикет пыталась заняться рукой девушки. Но та с улыбкой благодарности отклонила помощь:

— Зачем?

— Да чтобы вы поскорее поправились!

— А, ну конечно… Скоро мы все поправимся.

— Что вы! Расстрелять пленных, раненых… Нет-нет, испанцы на такую подлость не пойдут.

Недоверчиво глянув на Фрикет, девушка лишь добавила:

— Мой брат — полковник Карлос Вальенте. А меня зовут Долорес. Теперь вам все понятно?

— Да, мне понятно, что вы оба — герои борьбы за независимость. Испанцы ценят храбрость. Они проявят к вам снисходительность.

— Во Франции расстреливали и раненых, и пленных коммунаров… А ведь французы славятся милосердием. К сожалению, гражданские войны всегда сопровождаются зверствами…

Быстрой рысью к ним приближались всадники. Впереди скакал штабной офицер. Увидев их, Долорес с явным вызовом заявила:

— Ну вот, смерть совсем близка! Что ж, мы ее встретим достойно. А вы, мадемуазель Фрикет, примите нашу бесконечную признательность.

— Разве мы с вами знакомы?

— Доходило до нас, что среди испанцев есть молодая француженка. Очень знающая и преданная своему делу. Она лечит всех — и друзей и врагов. Вы ведь и есть та самая сестра милосердия?

Разговор прервали крики всадников:

— Вальенте!.. Вальенте!.. Смерть бунтовщику! Смерть!

Фрикет не задумываясь вышла вперед, чтобы своим телом прикрыть раненых. А всадники были уже совсем близко. Щелкали затворы карабинов. Бряцали сабли. И несся дикий вопль:

— Смерть Вальенте!.. Смерть!

Замелькали мундиры волонтеров. Добровольцы либо прибыли из Испании, либо были местными, но принадлежали к старинным креольским семьям. Точеное лицо сорокалетнего офицера искажала странная гримаса. Понятно было, что его переполняет жгучая ненависть, которая не утихнет, пока он жив. Остановив лошадь в нескольких шагах от раненых, всадник закричал:

— Разойдись! Разойдись, говорят вам! А то…

Фрикет, раскинув руки, прикрыла брата с сестрой. В голосе ее звучало возмущение:

— Вы их не тронете!

Полковник, сдерживая гнев, произнес:

— Дитя мое! Не вмешивайтесь в чужие дела… Уйдите! Не то погибнете вместе с ними.

— Ну что ж! Убивайте нас! — ответила мужественная француженка. — Убивайте женщин, раненых… Вы трус!.. Подлец!..

Офицер, весь багровый от стыда и возмущения, поднял револьвер и, ругаясь на чем свет стоит, выстрелил.