СЭР САМЮЭЛ У. БЕЙКЕР [191]

Миссис Бейкер следует за мужем. — Бунт. — Ибрагим. — У Камреси. — Смелый ответ. — Озеро Альберта. — Возвращение спустя четыре года.

Теперь автор хотел бы без предисловий предоставить слово блестящему и скромному герою столь волнующих приключений, что читатель, без сомнения, вздрогнет, услышав о них. Нельзя написать к рассказу о путешествиях сэра Самюэла Уайта Бейкера введения лучше, чем он сам. Его лаконичные строки, исполненные мужества и простоты, дадут вам совершенное представление об образце современного путешественника.

«В марте 1861 года, — пишет сэр Самюэл Бейкер, — я отправился в экспедицию с целью найти истоки Нила. Я надеялся повстречать капитана Спика и капитана Гранта, направленных с той же целью британским правительством; они шли с Занзибара через Восточную Африку. У меня хватило благоразумия не распространяться о цели моей экспедиции: ведь до сих пор истоки Нила были окутаны завесой тайны. Но про себя я решил выполнить эту трудную задачу даже ценой жизни. С самой юности я научился переносить тяготы и лишения в тропическом климате; изучая карту Африки — исполнялся робкой, неверной надеждой, что мне удастся проникнуть в сердце этого материка. Что ж — ведь и крохотный червячок может прогрызть твердое дерево!

Я полагаю, что ничто не может противиться благонаправленной силе воли — хватило бы жизни и здоровья. Не смущала меня и неудача предшествовавших попыток отыскать истоки Нила. Дело ведь было в том, что эти экспедиции возглавляли несколько человек, поэтому при малейшей трудности разногласия заставляли их вернуться. Я решил отправиться один, положившись на Провидение и удачу, нередко сопутствующую твердому решению.

Я тщательно взвесил шансы моего предприятия. Передо мной лежала неисследованная часть Африки. Против меня было множество препятствий, от самого сотворения мира устрашавших людей; за меня — твердый характер, полная свобода, привычка к походной жизни, досуг и средства, расход которых для достижения цели я решил не ограничивать.

Экспедиция Спика и Гранта стала не единственной, которую Англия направила на поиски истоков Нила. Брюсу удалось найти начало Голубого Нила, так что честь этого открытия уже принадлежала Англии. Спик, отправившийся с юга, находился уже в пути — и я не сомневался, что мой отважный друг скорее пожертвует жизнью, чем согласится нести позор неудачи. Хотелось бы думать, что моя отчизна не даст опередить себя на этом пути, и мне трудно было надеяться на успех там, где достойнейшие путешественники терпели неудачу, я решился поставить на карту все ради своего успеха.

Будь я один, перспектива смерти на пути, по которому шел первым, не пугала бы меня. Но мне приходилось думать о той, кто, будучи для меня величайшим утешением, требовала вместе с тем и неусыпных забот. Я содрогался при мысли, что моя смерть оставит жену беззащитной посреди пустынь; я рад был бы оставить ее у домашнего очага, а не подвергать лишениям, ожидавшим нас в Африке. Напрасно я молил супругу остаться; напрасно я в самых мрачных красках описывал тяготы и опасности. С постоянством и преданностью, свойственными ее полу, она решилась делить со мной все беды и следовать за мной по тернистому пути.

Итак, 15 апреля 1861 года мы с женой отправились из Каира вверх по Нилу. Дул сильный северный ветер; мы шли против течения к югу и созерцали таинственные воды великой реки с твердым намерением проследить их до самого места зарождения…»

Ни убавить, ни прибавить. Всякий комментарий лишь ослабил бы впечатление от этой исповеди, от немногословного рассказа про то, как женщина без колебаний, только из преданности и чувства долга решилась на подвиг, перед которым отступали самые крепкие и выносливые мужчины.

В то время Бейкеру было сорок лет (он родился в 1821 году). Это был выдающийся инженер.

Через полтора месяца супруги прибыли в Бербер. За это время Бейкерам не раз пришлось убедиться, что незнание арабского языка ставит их в полную зависимость от переводчиков. Целый год супруги отважно учили его и наконец стали обходиться без всяких посредников. В июне 1862 года Бейкер добрался до Хартума, прожил там несколько месяцев, а 2 февраля 1863 года отплыл в Гондокоро. Там он встретил Спика и Гранта, возвращавшихся с озера Виктория.

Спик открыл, что Нил вытекает из Виктории-Ньянзы, и считал возможным утверждать, что дальше он разливается за счет большой массы воды из какого-то неизвестного озера. Капитан поделился гипотезой с Бейкером, рассказал ему о своем маршруте, о предполагаемом местонахождении этого озера, которое туземцы называют Нзиге, и всячески рекомендовал направиться туда.

В самом деле: раз большой водоем вытянут в направлении с юга на север, а Нил течет в том же направлении — значит, озеро Нзиге (если оно действительно расположено именно так) должно, без сомнения, играть в бассейне Нила очень важную роль.

Экспедиция дорого обошлась, зато подготовлена была хорошо. Собрав людей, Бейкер хотел отправиться в путь.

Тут начались проблемы. Торговцы слоновой костью и работорговцы видели (или хотели видеть) в Бейкере эмиссара, посланного наблюдать за их деятельностью. В противном случае они боялись, что, когда англичанин проникнет во внутренние области Африки, торговля по Белому Нилу перестанет быть тайной и вскоре будет уничтожена (или весьма стеснена). Поэтому были предприняты все усилия, чтобы помешать путешественнику выйти в дорогу и даже собраться. Служащие торговцев живым товаром подружились с людьми Бейкера, ловко настроили их, и, когда дали сигнал к выступлению, вспыхнул бунт.

Начальник вел себя решительно. Некоторые из бунтовщиков разбежались, некоторые сдались, были разоружены и уволены. Караванщиков у Бейкера убавилось, но об отступлении он даже не помышлял. Чтобы все-таки отправиться в дорогу и, самое главное, опередить работорговцев, путешественник простил семнадцать человек из числа бунтовщиков, щедро заплатил и убедил их пойти вместе с ним.

Вечером 26 марта 1863 года экспедиция наконец с грехом пополам вышла из Гондокоро.

Пройдя два часа ускоренным маршем, Бейкер нагнал караван купца Ибрагима, одного из главных подстрекателей к бунту. Требовалось опередить Ибрагима — иначе он повсюду посеет гнусную клевету, чем закроет английской экспедиции дорогу и поставит под угрозу жизни путешественников. Но, как ни старался отряд Бейкера, караван все время без видимых усилий шел в нескольких шагах впереди него!

Бейкер еле сдерживал гнев, наблюдая, как в хвосте каравана с высокомерным, наглым видом едет этот полудикарь Ибрагим…

Момент оказался критическим, но миссис Бейкер нашлась и спасла экспедицию. Она убедила мужа позвать Ибрагима, добиться объяснений, может быть, даже что-то подарить и заключить полюбовное соглашение.

Все странствующие торговцы продажны. Когда миссис Бейкер позвала Ибрагима в первый раз, тот прикинулся глухим — без него, дескать, все равно не обойдутся. Тогда сам Бейкер позвал его громче, и араб все-гаки остановился. Обещание подарка в виде двуствольного ружья и кругленькой суммы золотом смело надменность купца, который стал покладистее и согласился подождать.

Бейкер без труда убедил Ибрагима, что дела у них совсем разные и не помешают друг другу. Даже наоборот: англичанин откроет новые земли, где Ибрагим сможет покупать слоновую кость. Свою речь сэр Самюэл завершил неопровержимым аргументом:

— Если вы со мной все-таки поссоритесь, английское правительство вас повесит!

Ибрагим согласился, без колебаний подписал договор о дружбе, и оба каравана пошли вместе.

Бейкер с отважными спутниками без особых неприятностей, хотя и не без труда, доехали до Тарранголе. Это столица страны, называемой Латука, — скопище трех тысяч, если не более, хижин.

В примитивном городе Бейкер прожил около месяца, а затем его пожелал видеть вождь страны Оббо, находившейся к юго-востоку от Тарранголе. Маршрут Бейкера был проложен как раз в ту сторону — путешественник принял приглашение и 2 мая 1863 года отправился в путь.

Царь Оббо без промедления выехал навстречу англичанину. Добрый старый государь полуденного государства уже с трудом ходил; самые сильные и ловкие люди племени переносили правителя на плечах.

Звали этого патриарха Качиба, и было у него сто шестнадцать детей — все крепкие и здоровые. Он чудесно принял белого гостя, объявил себя его другом, устраивал в честь англичанина пиры, пляски и праздники. К своему удивлению, Бейкер увидел, что жители Оббо и Латуки совершенно непохожи и первые намного лучше. Они не просили никаких подарков, словно и не слыхали о подобном невыносимом обычае жителей Центральной Африки. Впрочем, их добрый царь не имеет даже определенного дохода и управляет подданными по-свойски. Он немножко доктор, немножко колдун, продает снадобья и амулеты — вернее, меняет их на всевозможную провизию. Такая торговля мелочами очень доходна и составляет наилучшее украшение его короны.

К несчастью, в Оббо миссис Бейкер с мужем тяжело заболели. Несколько раз они оказывались на волосок от смерти: страшная местная лихорадка сразила их, хинин весь вышел, и болезнь протекала в самой тяжелой форме. Лихорадка, которой особенно подвержены европейцы, действительно ужасна. Сначала несколько дней чувствуешь неопределенное недомогание; другие симптомы появляются только за день-два до кризиса. Тогда нападает усталость, все члены ломит, страшно хочется спать. Начинаются ревматические боли в боку, в спине и в суставах, крайняя слабость, сильный озноб, жестокая тошнота и рвота желчью, выворачивающая все внутренности, жар, страшная головная боль, конечности потеют и холодеют, пульс пропадает, человек впадает в такое забытье, что сердце словно останавливается. Озноб и рвота продолжаются часа два и сопровождаются удушьем. Затем начинается лихорадочное состояние с ужасными видениями, бредом, мучительной тоской, перерывами дыхания, обмороками, сердечными перебоями… Постепенно кризис проходит. Выступает обильный, часто зловонный пот, и начинается кошмарный сон. Приступы повторяются то ежедневно, то через день, то через два — четыре дня. Вскоре больной превращается почти в мумию, потому что желудок становится вялым и не принимает никакой пищи. Всякое сильное умственное напряжение, неприятность, возбуждение, усталость почти всегда сопровождаются приступом болезни.

Единственное спасение от этой болезни — хинин. Нельзя без содрогания представить себе муки несчастных, у которых, как у супругов Бейкер, его нет.

Несмотря на тяжелое состояние, отважные путешественники готовились идти дальше на юг: там находилось озеро Нзиге, которое хотел открыть Бейкер. Он снова сторговался с Ибрагимом, и за изрядное количество медных браслетов тот дал носильщиков. Кроме того, Ибрагим — при условии, что его люди не будут бесчинствовать, — подрядился сопровождать путешественника в Униоро, к царю Камреси.

Экспедиция вышла в путь в первых числах января 1864 года. 22 числа она подошла к открытым Спиком водопадам Карума на границе Униоро. Бейкеру пришлось вести долгие переговоры о разрешении переправиться через реку, но и на другом берегу все время чинили препоны. Кровожадный и недоверчивый Камреси, у которого, если вы помните, уже побывали Спик и Грант, не хотел впускать Бейкера в свое государство, не убедившись, что он действительно белый и англичанин.

После бесконечных утомительных переговоров отряд, встречавший Бейкера, пропустил его. Он направился в Мрули, столицу Униоро, расположенную у слияния Нила (части его, открытой Спиком и Грантом) с рекой Кафурой.

Хотя Бейкер жестоко страдал от лихорадки, он хотел немедленно по прибытии встретиться с царем, так как требовалось как можно скорее добиться от монарха проводников и носильщиков. Камреси пропустил просьбы путешественника мимо ушей и предложил ему вместе идти войной на соседнего князька. Бейкер, разумеется, решительно отказался, ответив, что единственная его цель — озеро. Тогда Камреси усомнился в добрых намерениях путешественника и предложил обменяться кровью в знак дружбы и доверия. Бейкер, не раздумывая, отвечал, что сам не может этого сделать, потому что в Англии смешение крови считается знаком вражды, но его может заменить кто-нибудь из спутников. Монарх и слуга Бейкера обнажили руки, укололи себя, и каждый слизал у другого капельку крови — так был заключен договор.

Бейкеру не терпелось наверстать упущенное время. Заключив соглашение с Камреси, он просил отвести его к озеру кратчайшим путем.

«Тогда, — рассказывает Бейкер, — дикарь с невероятным спокойствием ответил мне:

— Я проведу тебя к озеру, как обещал, только оставь мне жену.

И мы увидели, что нас окружило множество негров. Это наглое требование подтвердило подозрения, что Камреси замыслил предательство. Моя экспедиция могла здесь и закончиться, но это был бы одновременно и последний час жизни вождя. Я спокойно вынул револьвер, навел в грудь Камреси и, глядя на него с величайшим презрением, объяснил: если я сейчас нажму курок, он будет убит наповал и никто ему не поможет. Еще я сказал, что в моей стране такое оскорбление смывается только кровью, но его я почитаю за тупого быка, и невежество спасает его от смерти. Жена в порыве негодования вскочила с места и обратила к Камреси небольшую речь по-арабски; он не понимал на этом языке ни слова, но ее лицо и тон все говорили ясно — царь застыл, словно увидел голову Медузы. Наша негритянка Бачита, хотя и была дикаркой, приняла нанесенное хозяйке оскорбление и на свой счет. Она обрушила на Камреси поток ругательств, стараясь сколь можно вернее передать душераздирающую речь юной Горгоны.

Не знаю, может быть, после этой театральной сцены Камреси понял, что английские женщины слишком своевольны для подобных сделок, только он сказал с видом величайшего изумления:

— Что ты сердишься? Я не хотел тебя обидеть. Я дал бы тебе другую женщину, думал — почему бы тебе не уступить мне взамен свою. Я всегда даю гостям красивых женщин, мы могли бы и поменяться. Что сердиться из пустяков? Не хочешь — как хочешь.

Я ничего не отвечал на такую деловую речь, сказал только, что мы немедленно уходим. Сконфуженный собственной глупостью, он позвал слуг и велел им грузить мои вещи. Я усадил жену на верхового вола, сам сел на другого и с величайшим удовольствием покинул Мрули…

Уже несколько дней проводники говорили, что мы вот-вот подойдем к Нзиге. 14 марта 1864 года они объявили: мы выйдем к нему на следующий день. Еще затемно я пришпорил вола. День начинался великолепно. Мы спустились с холма, миновали глубокую долину и поднялись на другой склон. Я самым скорым шагом поднялся на вершину — и увидел то, к чему стремился. Далеко внизу, к югу и к юго-западу, подо мной до самого горизонта расстилалось озеро, подобное серебристому морю, блестевшее под экваториальным солнцем. На западе милях в пятидесяти — шестидесяти голубые горы вздымались до небес, как будто выступая из самого озера…»

Счастливый путешественник долго в восторге смотрел на озеро, потом спустился к нему и стал на плоский песчаный пляж, у края которого волны разбивались о полосу гальки. Утомленный дорогой и зноем, Бейкер с бесконечно радостным чувством припал к истоку Нила — и все не мог напиться…

Супругов Бейкер давно мучила лихорадка. Теперь, достигнув цели экспедиции, они хотели вернуться в Англию. Для этого надо было успеть в Гондокоро к отправлению судна до Хартума. Бейкер нашел большую лодку, отправился в плавание по озеру и за две недели обошел круго́м. Там, где он находился, ширина озера была всего несколько километров, северней, словно в дельте большой реки, озеро у обоих берегов было покрыто огромными зарослями тростника. Бейкер долго искал место для высадки и нашел наконец узкий проход; по нему лодки подошли к голому скалистому берегу близ деревни Магунго.

Бейкер решился спуститься со спутниками по Нилу от места его выхода из озера (Бейкер назвал водоем именем принца Альберта) до водопадов в стране Мади близ деревни Мьяни. Но он обещал Спику точно нанести на карту часть реки от озера до водопадов Курума, которую капитан был вынужден оставить в стороне. Сэр Самюэл вновь сел в лодку и поплыл к востоку. Вода была так тиха, что казалась просто заливом озера. Но скоро водное пространство сильно сузилось; по обоим берегам поднялись остроконечные скалы стометровой высоты, заросшие дивными лесами. Из-за ослепительной зелени выглядывали чудовищные каменные глыбы — река устремлялась всей своей массой через разрыв в этой стене и единым потоком с сорокаметровой высоты падала в мрачную бездну. В честь президента Лондонского географического общества Бейкер назвал этот водопад водопадом Мёрчисона.

Туземцы ему сказали, что из-за войны не найти носильщиков и дальше до водопадов Курума никак не дойти. Путешественник хотел берегом пройти обратно, но африканцы — несомненно, по наущенью Камреси — бросили его в полуразрушенной хибарке.

«Страшный голод, — пишет он, — и истощение от лихорадки так обессилили нас с женой, что целых два месяца мы пролежали на топчане, не в силах ступить ни шагу. Полумертвые, мы развлекались бредовой болтовней о том, как хорошо в Англии. Я испытывал такой голод, что за бифштекс и бутылку светлого пива продал бы свое дворянство.

Мы уже отчаялись вернуться в Гондокоро и смирились с участью: я не сомневался, что нас зароют в земле Чопи… Предвидя гибель, я записал в дневник последние заметки и велел верному слуге любой ценой передать мои карты, записи и все бумаги английскому консулу в Хартуме. Это была моя единственная забота на свете: иначе смерть сделала бы напрасными все труды. О жене я уже и не думал: если умрет один из нас, второй все равно очень скоро разделит участь другого. Да мы и сами решили, что так оно и будет — не попадать же ей на обратном пути в лапы Камреси…»

Получилось бы несправедливо, если такое мужество оказалось вознаграждено лишь ужасной смертью среди гнилостных малярийных миазмов. Бейкеры немного поправились и 14 ноября 1864 года смогли покинуть зловещую страну.

Они отправились на север, через несколько месяцев пришли в Гондокоро и сели на судно, идущее вниз по Нилу. Бейкеры приплыли в Бербер, где жили четыре года тому назад. По дороге в Египет они решили побывать на Красном море. Итак, они поехали в Суакин, сели там на пароход, перевозивший египетские войска, а через пять дней сошли на берег в Суэце.

«В Каире, в консульстве, — вспоминает Бейкер, — меня ожидали письма из Англии. В первом же распечатанном мною письме утверждалось, что Королевское географическое общество присудило мне золотую медаль королевы Виктории. В то время никто еще не знал, жив ли я и благополучно ли завершилась экспедиция. Мог ли цивилизованный мир встретить меня после стольких лет жизни в варварских странах лучшей оценкой моих трудов! Вознаграждение сделало для меня открытие истоков Нила вдвойне драгоценным: ведь я оправдал доверие Общества, столь благородно присудившего мне награду прежде, чем я достиг своей цели».