Доктор Монен. — Господин Робержо.
После Новой Каледонии мои читатели, надеюсь, с удовольствием познакомятся с группой небольших островов, которая является как бы естественным дополнением наших заморских владений, где отбывали каторгу преступники. Это Новые Гебриды. Эта земля должна была бы быть французской, если бы не бесконечные нападки и придирки со стороны Англии. Политику Соединенного Королевства, весьма ревниво относящегося к распространению французского влияния на острова Океании, а также к увеличению колониальных владений Франции, иначе как мелочной не назовешь. В результате проводимой англичанами политики Франция до сих пор не может установить свое господство на Новых Гебридах и вынуждена довольствоваться тем, что эти земли являются ее протекторатом.
После объявления в 1843 году острова Таити французским протекторатом Англия стала чинить препятствия распространению французского влияния на так называемые Подветренные острова (часть островов Общества). Точно так же повел себя Форин Офис и в 1878 году, заявив во время переговоров, что увязывает вопрос о Новых Гебридах с вопросом о Ньюфаундленде.
В конце концов между двумя державами был заключен договор, по которому Новым Гебридам предоставлялось нечто вроде независимости, ибо ни Франция, ни Англия не имели права оккупировать эту территорию. По обоюдному согласию сторон окончательное решение этого вопроса было отложено до 1885 года.
Но в то время, когда переговоры возобновились, на архипелаге произошла страшная резня, многие французские колонисты были убиты, и губернатор Новой Каледонии направил туда войска и основал несколько фортов.
Англия выступила с нотой протеста, обвинив Францию в нарушении договора 1878 года, и французское правительство было вынуждено признать справедливость требований Лондона, но стало настаивать на необходимости обеспечить на Новых Гебридах порядок и безопасность граждан.
С ноября 1887 года, когда вопрос о Подветренных островах разрешился в пользу Франции, была создана объединенная комиссия, в задачи которой входило разработать временное соглашение по совместному управлению Новыми Гебридами и защитить проживавших там английских и французских подданных.
Британское правительство, быть может, и согласилось бы полностью отдать этот маленький архипелаг под власть Франции, если бы против такого решения единодушно не высказались австралийские власти, весьма враждебно относившиеся к тому, что Новая Каледония была выбрана местом, где отбывали каторгу преступники. Они опасались, что и с Новыми Гебридами произойдет то же самое, а потому изо всех сил противились передаче архипелага под власть Франции.
Два выдающихся офицера, два достойных представителя французского военно-морского флота недавно посетили и изучили Новые Гебриды. То были капитан-лейтенант Робержо, ставший ныне капитаном I ранга, и доктор Монен, военный медик.
Этот архипелаг невелик, его площадь составляет примерно 13 200 квадратных километров, а население — около 70 000 человек. Край этот полон очарования, и он произвел неизгладимое впечатление на обоих офицеров, красноречиво описавших свои ощущения.
«Все возвышенности, — писал доктор Монен, — покрыты чудесной растительностью, как мы выяснили впоследствии, кокосовыми пальмами. Кроме того, мы заметили, что, хотя небо очистилось и туман над морем рассеялся, во многих местах над островом курились легкие облачка. Белые столбы то ли пара, то ли дыма поднимались над верхушками деревьев. Вскоре мы узнали о происхождении этих сгустков пара: оказывается, на острове существует большое количество фумарол, то есть мест, где из расселин и трещин время от времени (с некоторыми интервалами) вырывается со свистом и шипением горячий пар, а то и фонтан кипящей воды. Пожалуй, на всем побережье нельзя найти ни единого участка, где бы мы не наблюдали сие интересное явление природы.
Зрелище это тем более любопытно, что иногда столб пара вырывается прямо из какой-нибудь прибрежной лагуны или возникает под купой кокосовых пальм, которые стоят здесь зеленые и свежие среди облака пара.
Нигде на Новых Гебридах мы не видели плантаций сахарного тростника и никаких сооружений, которые свидетельствовали бы о том, что туземцы умеют извлекать из него сладкий сок, а затем выпаривать его, чтобы получить сахар. Повсюду они употребляют тростник в свежем виде, впиваясь зубами прямо в сочную палку. Они жуют сладкую сердцевину, а остатки выплевывают, усеивая этими кусочками все тропинки в лесу и окрестностях деревень. Вообще же число раскорчеванных и обработанных участков очень невелико, да и сами они довольно малы. Их хозяева с трудом борются с сорняками и ползучими растениями, которые стремятся отнять у человека уже отвоеванный у дикой природы клочок земли.
Природа же, предоставленная самой себе, с удовольствием демонстрирует удивленному путешественнику вырастающие на этих сырых почвах самые диковинные, самые редкие и самые замечательные свои создания. Здесь всегда очень тепло, да и влаги предостаточно, поэтому тут в изобилии произрастают древовидные папоротники, разнообразные пальмы, панданус и бамбук. Здесь встречаются деревья с очень ценной древесиной: таманус, железное дерево, тик, араукария, а также фикус-каучуконос. Причем последние занимают довольно большие пространства. Дерево это выглядит весьма занятно: из земли вверх устремляются прямые и гладкие корни, похожие на колонны. Они поддерживают ствол, на котором покоится крона, состоящая из горизонтально расположенных веток. Короче говоря, это растение напоминает гигантский зонтик, под которым произрастают самые нежные мхи и кусты с листьями в крапинку, с яркими цветами на ветвях. Практически везде стволы деревьев исчезают за плотной завесой, образуемой переплетенными ползучими растениями и гибкими лианами, которые достигают вершин, а затем ниспадают до земли красивыми гирляндами. Богатство и пышность того, что мы видим прямо перед собой, ни в коей мере не умаляет красоты того, что находится на горизонте, где высится цепь крутых холмов, теряющихся в синеватой дымке.
В лесу стоит неумолчный шум водопадов. Ажурные хлопья пены сверкают и переливаются на солнце словно затканные золотом и серебром кружева. Сотни ручейков бегут по плантациям и образуют в каждой долине речку. К несчастью, некоторые из этих потоков несут с собой ил, тину, мелкую гальку, так что в их устьях образуются отмели и очень вредные для здоровья людей болота, поросшие мангровыми деревьями.
Другие речушки, почти дойдя до моря, вдруг резко изменяют направление и несут свои воды параллельно морскому берегу, постоянно встречая на своем пути преграды в виде песчаных дюн, которые долго не дают пресной воде смешаться с морской соленой водой».
«Хижины, — повествует господин Робержо, — стоят небольшими группами, по четыре-пять, окруженные частоколом высотой примерно в восемьдесят сантиметров. Все они повернуты фасадом к центру площадки, и перед входом в дом вбиты несколько кольев с укрепленными наверху высушенными и побелевшими на солнце свиными челюстями. Так как свиньи считаются на острове главным богатством, то хозяин дома как бы хвастается тем, сколько животных он и его домочадцы съели. Мертвых хоронят прямо около хижин, а земля, покрывающая бренные останки, украшена сокровищами, принадлежавшими умершему: бутылками, набедренными повязками, оружием, кабаньими клыками.
На небольшом удалении от хижин мы увидели множество вкопанных в землю стволов деревьев, причем одни стояли прямо, другие же были вкопаны под определенным углом. В каждом стволе наверху были проделаны две сквозные дыры таким образом, что через них можно было бы проткнуть довольно толстую палку и соединить стволы попарно. Внутри эти стволы абсолютно полые, а на внешней поверхности у них проделана глубокая борозда, заканчивающаяся внизу и наверху двумя окружностями, чтобы стволы не лопнули при вибрации. Левая сторона сих диковинных музыкальных инструментов украшена резьбой с замысловатыми узорами, зато правая — совсем гладкая, так как именно по ней наносят удары ладонью или специальной колотушкой из маисовых листьев. Мы насчитали 17 таких изукрашенных стволов, что составляло целый оркестр».
Как и большинство океанийцев, жители Новых Гебрид были и остаются каннибалами. Путешественники видели у дверей жалких хижин отвратительные трофеи, представляющие собой высушенные и изукрашенные странными узорами человеческие головы, и хозяева домов явно выставляли их напоказ для того, чтобы возвыситься в глазах своих соплеменников.
«Однако, — писал доктор Монен, — островитяне редко нападают, так сказать, в индивидуальном порядке. Но вот войны между деревнями вспыхивают довольно часто. Они сопровождаются массовыми убийствами раненых и пленных, которых затем обе враждующие стороны поедают вместе во время пира в честь заключения перемирия.
Горе тем несчастным обитателям соседнего острова, которые окажутся в пироге, застигнутой штормом в море и выброшенной на берег Новых Гебрид! Чужаков выследят и непременно убьют. Любой иностранец, в том числе и белый, подвергает свою жизнь опасности, если окажется в этих краях без оружия. И если мы и смогли «безнаказанно» посетить некоторые места на острове Танна, чьи жители славятся своей жестокостью, а также другие столь же «гостеприимные» островки, то только потому, что нас было много и мы были вооружены до зубов, а не благодаря нашим богатым дарам и выражениям сердечной дружбы.
Вообще новогебридцы не могут похвастаться тем, что у них установились добрые отношения с представителями так называемых цивилизованных народов. К сожалению, следует признать, что туземцы имеют веские основания относиться к незваным гостям с подозрением и опаской, ибо слишком часто белые посещали Новые Гебриды не с научной целью и не для осуществления честной торговли, а с целью разграбления природных богатств островов и жестокого угнетения местного населения.
Первыми на Новые Гебриды высадились авантюристы и разбойники, желавшие только одного: добыть санталовое дерево, столь высоко ценимое в Китае. Они не задумываясь расстреливали туземцев, когда те пытались воспротивиться вырубке лесов.
Следом за ними на Новых Гебридах появились вербовщики «свободных рабочих», на деле оказавшиеся настоящими работорговцами. Они вербовали туземцев, якобы заключая с ними временный контракт, а затем направляли живой товар на плантации Австралии, откуда, разумеется, бедняги не могли вернуться. Правда, еще задолго до того, как на Новых Гебридах появились европейцы, обитатели крупных островов Малезии частенько появлялись здесь и брали новогебридцев в плен, привозили к себе на родину и превращали в рабов. Китобои тоже не стеснялись пополнять команды за счет завлеченных хитростью на борт туземцев, которых они потом удерживали силой.
Путешественники, относившие себя к числу людей совестливых и порядочных, тоже, казалось, находили оправдание своим действиям, ибо считали новогебридцев представителями низшей расы, а потому полагали себя совершенно свободными от каких-либо законов по отношению к ним. Эти люди, питавшие добрые чувства к более симпатичным и изящным полинезийцам, безо всяких угрызений совести похищали детей новогебридцев, а также юношей и девушек. А некоторые добропорядочные европейцы без колебаний уничтожали целые толпы дикарей, причем очень часто без всякого повода, иногда даже ради забавы».
С другой стороны, доктор Монен и Робержо отмечали, что климат Новых Гебрид оставлял желать лучшего. Местность здесь была настолько нездоровой для европейцев, что это обстоятельство могло помешать попыткам белых обжить острова и разбить здесь плантации.
Мнение доктора Монена, большого знатока в данной области, было весьма категоричным.
«Новые Гебриды по своему географическому положению относятся к зоне, которая по справедливости считается нездоровой. У нас имеются веские причины полагать этот край весьма неблагоприятным для здоровья европейцев, правда, из-за вулканического происхождения островов и большой рыхлости почвы климат здесь все же чуть лучше, чем мог бы быть.
Большинство из тех туземцев, с коими мы вступали в контакт, показались нам людьми крепкими и здоровыми, но мы почти не встречали стариков, а детишки выглядели болезненными и рахитичными. Это навело нас на мысль, что здесь действует жестокий механизм естественного отбора и что немногие дети достигают подросткового возраста, не говоря уже о зрелости. Те, кто побеждает в этой игре со смертью, обязаны своим спасением тому образу жизни, который они ведут, то есть почти полному безделью, а также чувству самосохранения, которое заставляет их укрываться от непогоды в хижинах. Туземцы очень быстро бы вымерли, если бы стали заниматься столь тяжелой работой, как раскорчевка леса и освоение земель.
Из всего вышесказанного следует вывод, что туземцы сами не способны освоить природные богатства островов, ибо такая работа слишком тяжела для них и грозит им полным вымиранием».
«Это, однако, — писал в заключение доктор Монен, — не помешало бы добиться первоначальных успехов тем европейцам, которые пожелали бы поселиться на Новых Гебридах с целью добычи природных ископаемых или производства сельскохозяйственной продукции. Ведь край этот щедро одарен природой. Ведя свойственный белым образ жизни и проявляя свою обычную активность, европейцы быстро взяли бы верх над туземцами, пугливыми и плохо вооруженными, число которых постоянно бы уменьшалось. Однако, мне кажется, европейцам не удалось бы основать здесь настоящую колонию. Они вынуждены были бы отступить, так как вскоре им пришлось бы самим заниматься обработкой земли, ибо некого бы стало нанимать на сельскохозяйственные работы, да и принуждать было бы некого».