Прошло полстолетия. Лучи славы несколько померкли, ярость давно утихла, и головы совершенно остыли.

Пятьдесят лет — время достаточное, чтобы беспристрастно судить о людях и обстоятельствах. Так, человек образца 1903 года может спросить себя, искренне и непредубежденно: «Разве Франции было не все равно, выступит или не выступит Россия против Константинополя?.. Разделит она или не разделит с Австрией наследство Больного человека?.. Россия далеко от Франции. Ее территориальные интересы никак не затрагивают интересы нашей страны. Наконец, ее проникновение в Средиземноморье могло бы помешать одной только Англии, нашему извечному — несмотря на союзнические отношения — противнику!»

Да! Какое нам до всего этого дело?

Однако такова была политика Наполеона III, и эта политика имела для Франции самые плачевные последствия.

В 1855 году Наполеон III одержал над Россией победу, но исключительная выгода от этого досталась Англии. В 1861 году он объединил Италию и помог ей вырваться из-под австрийского гнета, после чего Италия заключила с Австрией союз, направленный против нас. В 1866 году он не воспрепятствовал объединению Германии, и в 1870 году Германия нанесла нам поражение. Одна лишь Россия могла бы прийти нам на помощь, но мы сами обескровили ее за пятнадцать лет до этого и она еще не оправилась от своих ран!

Наконец, сегодня наш старый противник Россия в большей степени силой обстоятельств, чем в силу взаимной симпатии, стала нашим другом и верным союзником. Это превосходно! Но любознательный француз образца 1903 года вправе спросить, как поступило бы сегодня наше отечество, если Российской империи, в соответствии с ее исконной политикой, сейчас предстояло бы делить наследство Больного человека. Ведь Франция поддержала бы Россию, не правда ли?

Зачем же тогда, в 1853–1855 годах четыреста тысяч человек полегли ради утверждения истины, которая ныне считается заблуждением?

Конец