— Мы поместимся все в машине? — спросила Криста.

— В моей машине поместится весь этот жуткий клуб, — отозвалась Мэри. — В совершенном мире я бы позволила бездомным пользоваться ею.

Она вывела своих подопечных на тротуар. Лимузин был длиной, похоже, с целый квартал. Шофер оборонял автомобиль от маленькой группы любопытных аборигенов. В толпе послышалось: «Лайза Родригес», реже — «Криста Кенвуд». Вся компания влезла в машину.

— Очень хороший лимузин, — сказал Абдул, одобрительно оглядываясь вокруг. — Где его делали?

— О Боже, откуда я знаю, наверное, там, где делают все машины. Где ты берешь свои машины, Роб? С открытым верхом?

— У меня нет машины, — смеясь, отозвался Роб.

— Бог мой, как оригинально! Я такого и представить себе не могла. Но теперь, когда ты встречаешься с прославленной мисс Родригес, ты, наверное, заимеешь машину. Возможно, она купит тебе машину на заработки от моей рекламной кампании.

Мэри произнесла эти слова непринужденно, но под их поверхностью сверкнули острия кинжалов. Она говорила о Лайзе, не глядя в ее сторону.

— Я думаю, это Криста купит Робу машину, — ответила Лайза и улыбнулась ядовитой улыбкой, в упор глядя на Кристу.

— Даже так? — Брови Мэри Уитни взметнулись вверх.

— Послушайте, если это всех устроит, я сам куплю себе машину, когда захочу, но не раньше, — сказал Роб. Его улыбка несколько потускнела.

— А почему, — прервала Мэри Уитни воцарившееся молчание, — именно Криста будет открывать кампанию по покупке машины Робу Сэнду?

Криста смотрела в сторону. Вместо нее заговорила Лайза.

— Знаете ли вы все, — произнесла она ледяным тоном, — что Роб и Криста любовники?

— Что? — вырвалось у Мэри; глаза ее расширились от изумления.

— Бога ради, Лайза! — сказал Стив.

— Я видела, как они занимались этим на пляже, когда ходила в отель переодеться, — пояснила Лайза. — Я стояла на балконе. Они занимались этим в воде.

Она откинулась на подушки сиденья. Пластиковая бомба, которую она бросила, разорвалась в самом центре лимузина.

Роб прикрыл глаза. Криста тоже. На лице Мэри появилась скептическая усмешка. Стив выглядел пораженным.

— Но ведь они играли в бильярд, — дипломатично высказался Абдул.

— На пляже? — расхохоталась Мона.

— Боже правый! — воскликнула Мэри. — Какие же вы все, оказывается, темные лошадки!

— С меня достаточно! — заявила Криста и собралась вылезать из машины.

— Это неправда, — запротестовал Роб.

Все взоры обернулись к нему. Лицо его стало пунцовым.

— Я совершил большую глупость, — сказал он. — Криста тут ни при чем. Она не стала меня слушать. Она влюблена в другого.

Он посмотрел на Кристу так, словно умереть за нее было бы для него большой честью.

— Ты что, хотел изнасиловать Кристу на этом проклятом пляже? — спросила Мона.

— Заткнись, Мона. Конечно, он не пытался изнасиловать меня. Не будьте такими идиотами. Почему бы вам, черт вас побери, не заняться своими собственными делами?! — почти прорычала Криста.

— Я предпочитаю считать, что это мое дело, — заявила Лайза.

— Роб — не твоя собственность! — огрызнулась Криста. — Он волен делать то, что хочет.

— А я вольна делать то, что хочу я. И я не хочу числиться в списках агентства Кристы Кенвуд.

Лицо Кристы вспыхнуло. Сейчас это уже не имело значения. Эта шлюха зашла слишком далеко. Жизнь Кристы будет продолжаться и без Лайзы. Не слишком успешная по сравнению с той, какой она могла бы быть, но тем не менее жизнь.

— Люди! Люди! — поспешно вмешалась Мэри Уитни. Веселье весельем, ревность ревностью, однако миллиарды долларов — это миллиарды долларов. — Том, дорогой, поезжай! Куда угодно! Просто покатайся где хочешь, ладно?

Из движущейся машины никто не сможет вылезти. Мирные переговоры лучше всего проводить, когда противникам некуда деться.

— Ты знаешь, кто ты, Лайза? — сказала Криста. — Ты избалованный ребенок. Тебе нельзя разрешать играть со взрослыми.

Лайза подвинулась на самый краешек сиденья.

— Спасибо, бабуся. Может быть, взрослые, которые сидят здесь, постараются не трогать своими грязными лапами детей?

Это было уже наступление по всему фронту. Мэри, Стив и Абдул оказались включенными в список врагов.

Машина тронулась, как супертанкер, покидающий гавань.

— Я думаю, нам всем следует помолиться.

— Да кончай ты это, Роб! — завизжала Лайза. — Гребаный лицемер! Болтаешь о Боге, а сам тут же лезешь ко всем в трусы.

Мэри Уитни не могла подавить улыбку, невзирая на то, что ее драгоценная рекламная кампания висела на волоске. Юный Роб сам напросился на это.

— Может, нам всем стоит немного успокоиться? — сделал попытку вмешаться Абдул.

— Как ты смеешь так разговаривать с Робом! — вскричала Криста. — Впервые за всю твою несчастную жизнь по-настоящему достойный парень готов в тебя влюбиться, так тебе нужно засунуть все это в унитаз и сделать дешевым и отвратительным. Я не хочу, чтобы такие люди, как ты, работали в моем агентстве. Я не хочу, чтобы люди вроде тебя прикасались к моей жизни. Отправляйся со своими деньгами и своим блядством обратно к Росетти. Вы стоите друг друга. Оба вы — мешки с дерьмом!

— Мешок с дерьмом! — взвыла Лайза. — Ты назвала меня мешком?

— Именно так, ты не ослышалась.

— Прекратите! — рявкнул Роб во весь голос. — Обе! Остановитесь! — Обе женщины подчинились. Наступившее молчание было весьма напряженным. — Послушайте. Выслушайте меня!

Роб понизил голос. Все и так слушали его.

— Ладно. Хорошо. Все это из-за меня. Я не знаю почему, но так оно есть. — Роб помедлил, не зная, что сказать, но твердо уверенный, что должен сказать что-нибудь. — Я, понимаете, хочу сказать, что вы обе действительно мне нравитесь… Я не хотел, но так случилось. Лайзе я тоже нравлюсь, а Кристе — нет. Так случилось по моей вине, и, пожалуйста, не надо из-за меня все портить. Лайза, Криста ничего не сделала. Ничего! Это все я. Вини меня, не ее. И лучшее, что я могу сделать, это исчезнуть из вашей жизни.

Глаза его затуманились от слез, кулаки, лежавшие на коленях, сжались.

— Нет! — вырвалось у Лайзы.

— Ты никуда не должен исчезать, — сказала Криста.

— Правильно, — согласилась Мэри Уитни.

— Я уверен, что мы все должны оставаться друзьями, — высказался Абдул.

Наступило молчание, обозначавшее, что военные действия идут на убыль.

— Я не мешок с дерьмом, — нарушила молчание Лайза. — Я вовсе не похожа на мешок!

На лице ее застыло удивленно-обиженное выражение.

Первым рассмеялся Стив. Ситуация была совершенно сюрреалистической.

Лицо Кристы начала смягчать улыбка. Ее вызвало выражение лица Лайзы. Диагноз Кристы насчет детскости оказался точным. Лайза сидела, красивая до невозможности, совершенно обезоруженная оскорблением, нанесенным ее внешности. Это была совершенно детская реакция.

— Лайза! — рассмеялась Мэри. — Твое лицо!

— Ха-ха! — поддержал ее Абдул.

Даже Роб начал улыбаться. Он протянул руку и в знак ободрения коснулся колена Лайзы.

Лайза замотала головой, уже готовая присоединиться к веселью, но еще не до конца.

— Я ведь не мешок, верно? — произнесла она чарующе жалобным тоном.

— Конечно, нет, Лайза. Прости меня. Похоже, я еще не умею выступать в роли бабушки, — сказала Криста.

— И приставать к детям, — хихикнула Мона, после чего Абдул возвел глаза к небу.

— Дорогие, это просто небольшой скандал, — завопила Мэри. — Чтобы разрядить обстановку. Выпустить пар. Не следует недооценивать банальные истины.

— Танцевать… — промямлил пьяный Хосе. — Хочу танцевать.

— Думаю, мы должны прислушаться к нашему новому юному другу, — заявила Мэри, схватив за ногу находящегося в прострации Хосе и испытующе ощупывая его молодые мускулы.

— Ладно, — хмыкнула Лайза, — если здесь готовы выслушать детей, то я полагаю, что мы должны расслабиться в «Варшаве».

— Правильно, — согласился Стив.

Абдул согласился, Мона тоже. Роб не возражал.

— Великолепно, — сказала Криста. — Когда говорит моя топ-модель, ее желание для меня закон.

Она хотела примирения, и как можно скорее.

Лайза улыбнулась в знак согласия. Мэри Уитни облегченно вздохнула.

— Вперед, на «Варшаву»! — заявила Мэри тоном Наполеона.

— Будем надеяться, что мы сможем обеспечить себе безопасное отступление, — сказала Криста.

Музыка в «Варшаве» была не просто громкой, она была угрожающей. Можно было почти видеть, как звуковые волны сотрясают зловонный воздух. Тысяча танцоров толклись в центре зала, истекая потом.

Грудная клетка Кристы вибрировала. Она испытывала странное ощущение, будто верхняя часть ее тела стала принимающим устройством для огромных громкоговорителей, натыканных повсюду в помещении, смахивающем на пещеру.

— Вот это да! — прошептала она на ухо Стиву.

В ответ он показал рукой на бар. Там вроде бы можно было разговаривать.

Они протолкались сквозь толпу, поражаясь, что такое может быть в Майами. Здесь веселились по «Формуле-1», здесь не существовало никаких запретов. Нью-Йорк гордился бы таким ночным клубом. Остальные участники их компании, ошеломленные, глазели по сторонам. Только Мона и Лайза чувствовали себя здесь в своей тарелке. Абдул воспринимал грохот весьма болезненно. Он зажал уши, открыл рот, чтобы уравновесить давление. Даже Мэри Уитни, похоже, испытывала потрясение, и эта чуждая ей эмоция играла на ее лице с неуклюжестью актера-новичка, оказавшегося на незнакомой сцене. Роб и Хосе выглядели так, словно могли выдержать шум еще в несколько децибелов.

Потом все пробрались в бар.

Абдул недовольно сморщил нос, узнав, что шампанское здесь только американское. Он попытался сообщить всем эту дурную новость, но никто не обратил на него внимания.

— Неудивительно, что молодежь не посещает оздоровительные клубы, — заметила Мэри. — У них и тут аэробика высшего класса.

— Хотите попробовать? — спросил Роб.

— Бог мой, ты хочешь пригласить меня танцевать?

— Угу.

— Мне позволено, Лайза?

— Будьте моей гостьей.

— Ладно. Вряд ли будет танец щека к щеке. Так что все будет в порядке.

Мэри стала прокладывать путь к танцевальной площадке, Роб следовал за ней.

Они начали танцевать.

— Почему ты ухаживаешь за всеми, кроме меня? — спросила она.

Он показал на уши: «Ничего не слышу».

Мэри улыбнулась и придвинулась ближе. Она танцевала хорошо и знала это. Она обхватила его за талию и, покачивая бедрами, протиснула ногу меж его ног, переходя на не совсем пристойный танцевальный стиль. Ее губы находились около его ушей. Она повторила свой вопрос.

В ответ он пожал плечами, но не отодвинулся.

— Беда в том, — надула она губы, — что молодые не питают уважения к деньгам. Наверное, я кончу тем, что спутаюсь с Абдулом. По крайней мере, мы можем трахаться на равных банковских балансах.

Роб засмеялся.

— А что на самом деле случилось на пляже?

— Забудьте об этом, Мэри.

— Ты почти сорвал мне всю рекламную кампанию.

— Вы не выглядите очень огорченной.

— Я никогда не огорчаюсь. Я огорчаю других.

— Не огорчайте меня.

— Мне хотелось бы возбуждать тебя, а не огорчать.

Он попытался отодвинуться, но не слишком решительно. Она по-прежнему прижималась к нему.

— Мэри, не надо. Если вы будете продолжать так, начнется новый скандал. — Он посмотрел в сторону бара. Все сидевшие там наблюдали за ними.

— А я люблю скандалы.

— А я нет.

— Но ведь ты любишь заниматься этим. Заниматься этим с фотомоделями. Ты с них не слезаешь.

Она потерлась об него. Никакой реакции. Мэри подняла глаза и посмотрела снизу верх на его простодушное прекрасное лицо. Господи, да ведь он как Бог! Одного этого почти достаточно, чтобы сделать человека верующим. Неудивительно, что Криста под луной перешагнула рамки приличий. Неудивительно, что Лайза ведет себя как кошка на горячих углях. Неудивительно, что она сама исходит похотью, как матрос в душную субботнюю ночь. Сумеет ли она затащить его в свою постель или она уже опоздала? Сможет ли она растолкать всех остальных и заполучить Роба Сэнда? Маловероятно, но даже сделать попытку будет весьма забавно.

— Если ты переспишь со мной, я дам тебе миллион долларов, — сказала Мэри.

— Вы шутите! — Роб неуверенно засмеялся, решив считать это шуткой.

— Я никогда не шучу, когда речь заходит о деньгах. Это единственное, над чем не следует смеяться.

Ее тон был достаточно ироничен, чтобы в случае необходимости она могла перевести разговор в шутку. Это всегда полезно, если отступление окажется неизбежным.

— Я не продаюсь.

— Народная мудрость говорит, что продаются все.

— Но не я.

— Два миллиона… для Лиги спасения детей. Благодаря этим деньгам кто-то из них выживет. Сотни детей не умрут. Тысячи.

Роб не отвечал.

— Ты будешь орудием Господа. Здесь, на земле, ты станешь его доверенным лицом, дарующим жизнь, сражающимся против смерти, страданий, болезней. За одну ночь. За эту ночь. А завтра дети обретут жизнь.

Он продолжал молчать.

— Неужели я так отвратительна? Разве цель не оправдывает средства?

Теперь она была серьезна, ибо почувствовала, что он слабеет.

— Вы играете со мной, — произнес Роб с укоризной. — Вы не сделаете этого. Вы меня просто испытываете.

В его интонации проглядывал вопрос.

— Это потому, что ты думаешь, будто два миллиона — это реальные деньги, — сказала она. — И потому, что ты полагаешь, будто я такая же, как и все остальные неудачники на этой глупой земле. А я не такая. Я особенная. Когда я хочу чего-то, я получаю это.

— Я не вещь. Я человек.

— А какая разница?

— Я возвращаюсь к остальным.

— Три миллиона.

Он не делал попыток уйти от нее.

— Вы готовы отдать три миллиона на благотворительность, чтобы переспать со мной… один раз. Почему, Мэри? Что с вами происходит?

— Я глупая, не очень молодая, но очень капризная женщина… и я неправдоподобно, непристойно богата.

Сердце Роба начало колотиться. Он не понимал, что она говорит серьезно. Теперь понял. Никогда, ни на секунду он не мог представить себе, что способен раздумывать над ее эксцентричным предложением. А сейчас, к своему ужасу, раздумывал. Три миллиона долларов, которые пойдут на пищу и другие нужды, будут ответом на молитвы отверженных, обращенные к Богу. Он отдаст свое тело, а они получат в подарок жизнь. Есть ли разумные причины отказывать этой безумной женщине, чьи ноги запутались между его ног? Его жалкая гордость? Его никому не нужные принципы? Его чувства, которые не имеют никакого значения? По сравнению со смертью и жизнью невинных детей он никто и ничто.

— Вы так хотите меня? — Ему нужна была уверенность.

— Ну, не так уж сильно…

— Только одна ночь?

— Сегодня.

— Где?

— В моем лимузине.

— О, черт!

— И тогда ты получишь свой чек. Потом. После того, как выполнишь свои функции, так сказать. Потом ты можешь вернуться к Лайзе. Да, это будет просто здорово. Она получит мои объедки.

Мэри отстранилась от его уха, в которое нашептывала условия дьявольской сделки. У Роба было белое лицо. Не кажется ли она ему каким-то жутким привидением? О Боже, неужели она так непривлекательна? Пора снова потратить месяц на пластическую операцию.

— Ну так что ты скажешь? «Да» или «нет»?

— Да, — выговорил он.

— Прекрасно, — сказала она. — Значит, решено. Возвращаемся к остальным. Кстати, Роб, я полагаю, что мы должны сохранить наше соглашение в тайне, ты согласен со мной, дорогой? Не уверена, что все его одобрят.

Пока она шли обратно к бару, Роб Сэнд не мог оторвать взгляд от зада Мэри Макгрегор Уитни, но внутренний голос непрерывно повторял: «Три миллиона долларов для детей».

— Ну вот, Лайза, дорогая, я возвращаю его… нетронутым. Думаю, ты хочешь преподать ему несколько уроков танцев, но ты всегда можешь заменить их теннисными тренировками, уроками подводного плавания, религиозными лекциями. Причем абсолютно бесплатно.

Она засмеялась своей тайной шутке. Лицо Роба из бледного стало пунцовым.

Мэри протянула руку и погладила его по ягодицам.

— А теперь, дорогой, иди и развлекайся. Мы, старички, не должны монополизировать молодежь, так ведь? Может быть, попозже я заловлю тебя для какого-нибудь другого танца. Это будет очень приятно. — Она обернулась к Стиву: — Ну что ж, мистер Питтс, дорогой сэр, потанцуйте со мной, и мы одновременно обсудим кое-какие деловые вопросы. Я немного устала от развлечений, а вы?

— Кто-нибудь должен удавить эту глупую корову, — сказала Лайза, когда Мэри со Стивом ушли на танцевальную площадку.

— Только после конца съемок, — со смехом отозвалась Криста.

Роб сидел, уставившись в пол.

— Она к тебе приставала? — спросила Лайза, у которой интуиция была развита до чрезвычайности.

— Немножко флиртовала, вот и все.

— Сука! — заявила Лайза.

— Но богатая сука, — уточнил Абдул.

— Да-а, — простонала Мона. — Богатые ублюдки хорошо смотрятся, правда? — С этими словами она пощупала зад Абдула, действуя по принципу, что богатые мерзавцы на ощупь лучше, чем на вид. — Пойдем, мой дорогой денежный мешок, тебе нужны физические упражнения.

Они последовали за Мэри и Стивом на танцевальную площадку.

А в баре шел неприятный разговор.

— В чем дело, Роб? — спросила Лайза. — Ты в порядке?

— Да, я чувствую себя прекрасно.

— Тогда пойдем танцевать. Если ты смог переварить Мэри Уитни, то должен справиться и со мной.

Отказать ей Роб не мог. Они пошли танцевать.

Криста осталась в одиночестве, если не считать Хосе, который распластался на стойке бара, как мокрый флаг. Она вздохнула. О Боже, с людьми так трудно иметь дело! Криста с надеждой посмотрела на свой сотовый телефон, а потом на часы. Скоро ли приедет Питер? Где он сейчас? О чем он думает, мчась к ней?

Вдруг Криста поняла, что с нее достаточно шума и возбуждения. Она вышла из клуба. Тишина на улице несколько успокоила ее. Вокруг в свете фонарей поблескивали здания, декорированные в стиле арт-деко. Двое мотоциклистов устало развалились на сиденьях своих сверкающих «Харлеев», тихо переговариваясь. В прачечной через улицу люди просматривали журналы на стойке, расположенной рядом со стиральными машинами. Две девушки-манекенщицы рука об руку дефилировали по другому тротуару. Им не нужно вставать завтра в шесть утра, подумала Криста. Саут-Бич весь был в процессе созидания. Оушен-драйв находился в постоянном движении, все бары и отели функционировали, запущенные дома обретали новые фасады, но настоящие дела свершались за пару кварталов отсюда, на Вашингтон-стрит и прилегающих к ней улицах, куда Криста сейчас и направлялась.

Здесь ее на каждом шагу подстерегали сюрпризы. Она заглянула сквозь закопченные сигарным дымом окна «Дюс-Клаб». Такой клуб можно увидеть где угодно в Америке, но девушка, стоявшая в дверях, была французской моделью, которую Криста узнала по сотням журналов; ее пышные груди розовели под прозрачным топиком, а сквозь облегающие парчовые брюки просвечивали черные трусики. Девушка повисла на маленьком смуглом мужчине, видимо фотографе. Дальше освещенные неоновым светом витрины предлагали кубинские деликатесы. Приемные врачей-испанцев ютились между частными и общедоступными клубами. Повсюду виднелись забитые всякой всячиной прилавки, малюсенькие магазинчики, фотостудии, туристические агентства. Восковая статуя Мерилин Монро во весь рост стояла в потоке горячего воздуха, который то и дело задирал ее юбку; на восковом лице сияла соблазнительная улыбка. Магазин «Тутти Плейн» выставил в своей витрине шестифутовые изображения двух человеческих рук. Несколькими шагами дальше скульптура спортсмена демонстрировала, судя по очертаниям под нижним бельем, что далеко не все мужчины созданы одинаково. Криста ощущала энергию Саут-Бич, обжигающую ее ноги. Через два года это место станет неузнаваемым, и весь мир увидит то, что сейчас известно только посвященным. И она, Криста, находится в центре — повивальная бабка при рождении нового Майами. Кристе хотелось закричать, чтобы все узнали — карнавал начался, здесь, в Америке, в этом городе на берегу моря. Позднее начнется похмелье, но сейчас Америка устраивает гулянку, которая заставит Европу позеленеть от зависти. Именно в этот момент Кристе в голову пришла идея. Пришла на волне возбуждения. Она нашла название для новой парфюмерной серии Мэри Уитни — «Майами». Это то, что надо! Новая коллекция Мэри Уитни воспримет энергию этого будущего города.

Криста вдохнула аромат ночного воздуха — цветущие апельсины, жасмин, распускающийся ночью, запах гортензии из укромного садика. Мысленно Криста уже видела результат. «Майами» Мэри Уитни — аромат для любовников. «Майами» Мэри Уитни — для тех моментов, когда ваша кожа нуждается в поцелуях. Криста остановилась. О Драй-Тортугас надо забыть. Зачем ехать в такую даль, когда здесь, под боком, — аквамариновое море и песок цвета жженого сахара? Съемки на Саут-Бич будут воплощением мечты. Здесь есть кондиционеры, мастерские, где можно гладить одежду, парикмахерские, гримеры, неограниченное количество фотопленки и фотолаборатории. Здесь все приспособлено для фотографирования. Полиция будет оказывать всяческую помощь, есть телефонная связь, реквизит и транспорт можно арендовать, отели здесь дешевые и комфортабельные. Расходы будут сведены до минимума, и всех обычных опасностей, связанных со съемками, легко избежать. Майами — это город Лайзы. Он пахнет Лайзой. Его испанский огонь пылает в ее глазах, изысканные испанские ритмы звучат в унисон с биением ее сердца. А Роб представляет собой другую часть Майами — белых американцев, блондинов, здоровых, красивых и не отягощенных комплексами. Сочетание их двоих даст взрывную реакцию кипящего котла, столкновение двух экзотических противоположностей, и все это будет воплощать насыщенный аромат Майами.

— Майами! — громко сказала Криста. — Майами, — повторила она.

Звучит прекрасно.

Криста ускорила шаг. Такой момент не повторится. Она должна рассказать о своей идее Мэри Уитни, пока озарение еще не потеряло своей свежести. Однако когда она вернулась в «Варшаву», Мэри Уитни там уже не было. Мона и Абдул, взмыленные, как скаковые лошади, все еще покачивались на танцевальной площадке. Хосе спал в углу в кресле, несмотря на грохочущую музыку. Роба и Лайзы, Стива и Мэри нигде не было видно.

— Куда они ушли?

Мона пожала плечами.

— Вышли! — крикнула она в ответ.

— Как ты думаешь, куда они уехали?

— Какой сегодня день?

— Пятница.

— Может, в «Камео». А может, в «Чердак».

— Вот черт!

Она, конечно, могла их найти, но на это уйдет часа два.

— Слушай, Мона, когда проснешься, первым делом приезжай ко мне в офис. Подпишем контракт и начнем работать. Еще увидимся, Абдул.

Выйдя на улицу, Криста приняла решение: она едет домой. По дороге заскочит в офис, подготовит контракт с Моной и отправится спать на остров Стар, в свою постель. Когда Питер наконец-то приедет, она по сотовому телефону направит его к себе. И эта мысль заставила ее улыбнуться в темноте ночи, на Саут-Бич.

В ресторане «Испания» узкий луч прожектора отодвинулся от девушки, которая на сцене играла на арфе, и осветил профиль Лайзы Родригес. Как всегда, Лайза привлекла всеобщее внимание. Но сейчас она была погружена в свои мысли. Когда Лайза увидела, что Криста ушла, она начала сколачивать вокруг себя оставшихся, а теперь раздумывала, что ей с ними делать. Ее первоначальная цель заключалась в том, чтобы отделить Роба от Кристы, единственной ее серьезной соперницы. Но теперь, добившись своей цели, Лайза немного поостыла. Роб странным образом присмирел. А Мэри Уитни, напротив, явно веселилась вовсю. Стив Питтс тоже, похоже, был полон энергии.

— Это незабываемое местечко, — сказала Мэри. — Оно заставляет забыть о ресторанчиках в центре Нью-Йорка. Здесь настоящий разгул.

— Довольно мило, правда? — подхватила Лайза. Она никогда надолго не забывала о главном, а следующий год или два ее главное — это Мэри Уитни. Ладно, их отношения начались с осложнения из-за Роба, но это было тогда. А сейчас — это сейчас. Надо убедить Мэри Уитни, будто она может стать этим мифическим существом — подругой Лайзы Родригес.

— И давно это здесь?

— Может, год. А может, год и три месяца. В этих десяти кварталах самая высокая концентрация красивых людей, больше, чем где-либо в другом месте на всем белом свете. Майами опустошил Европу и Америку по части красивых людей.

— А что ты думаешь, Стив?

— С точки зрения фотографа, здесь есть все. Девушки слетаются сюда из Нью-Йорка. Жизнь дешевая. Они могут отсюда летать куда угодно — в Техас, на побережье, в Европу. Европейцы прилетают сюда и подбирают девушек прямо на пляже, экономя целое состояние на билетах и на оплате отелей. Им гарантировано солнце, море и освещение. Просто рай для фотографов. Здесь есть архитектура, атмосфера, цивилизованные условия.

— М-м… — промычала Мэри, вдруг задумавшись.

— Тебе здесь нравится, Роб? — спросила Лайза.

— Да, конечно, — рассеянно ответил Роб.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила Лайза.

— О, ты ведь знаешь Роба, — коварно вставила Мэри. — Он, наверное, думает о голодающих детях или о какой-нибудь другой серьезной проблеме.

Лайза ничего не ответила. На сей раз она решила быть дипломатичной. Старая мошенница имеет зуб на Роба, потому что он не хочет залезть на ее старые кости, стоящие миллиарды долларов. Потом в голову Лайзе пришла одна мысль. Становилось поздно. Очень поздно, и хотя Лайза запродала себя целиком и полностью на съемки в рекламе Мэри Уитни, она считала, что вовсе не обязана проводить ночи без сна. Топ-модели не должны вести такой образ жизни, если только они не готовы уступать дорогу поп-звездам в конце своей короткой карьеры. Было бы правильно слинять отсюда, не портя Мэри Уитни вечер. Для этого лучше всего оставить Роба в качестве заложника. Он не влипнет ни в какую историю с Мэри. Не поддастся на ее уловки. А Лайза может подобрать его завтра. Роб Сэнд никуда не денется. Впереди у нее вся рекламная кампания, во время которой она сумеет завоевать его.

— Послушайте, — сказала Лайза, — уже поздно. Я очень устала. Никто из вас не будет возражать, если я смоюсь?

— Только не я, — ответил Стив, зная, как бессонные ночи портят лицо.

— Не буду уверять, будто ночь только начинается, — заявила Мэри Уитни. — Я вру только ради того, чтобы делать деньги.

Роб, казалось, впал в панику.

— Ты ведь не возражаешь, Роб? — спросила Лайза, ясно давая понять, что оставляет его здесь.

На лице Роба отразилось смятение. Часть его хотела уехать с Лайзой. Другая приковывала к стулу.

— Как скажешь, — выговорил он.

— Тогда увидимся завтра, о'кей? В два часа в офисе Кристы, подойдет? — Лайза поднялась, готовая уехать, мечтая о постели. — Будь хорошим мальчиком, — добавила она, снисходительно улыбаясь.

— О, мы будем очень, очень хорошо себя вести, правда, Роб? — просюсюкала Мэри Уитни.

Лайза удивилась, почему Роб зарделся.

— Пока, — сказала Лайза, обращаясь к Робу. Она не упомянула о возможности совместного завтрака.

Роб слабо улыбнулся ей в ответ.

— Пока, — сказал Стив.

Он изучающе посмотрел на Мэри, потом на Роба. Было ясно, что он здесь третий лишний. Он тоже подумал о главном. И его главное тоже зависело от Мэри Уитни. Правильная линия поведения была очевидна. Он решительно встал, не оставляя места для уговоров, хотя и не ожидал, что его будут уговаривать остаться. Глянул на часы.

— Думаю, я последую примеру Лайзы и распрощаюсь, — объявил он. — Я могу проводить тебя до отеля, дорогая. Ты сумеешь защитить меня.

— Боже мой, — сказала очень довольная Мэри. — Все слабонервные разбежались.

Мэри с Робом остались одни. Она посмотрела на него через стол.

— Ты знаешь, радость моя, что мы сейчас будем делать, — сказала она. Это был не вопрос, а утверждение. — Мы побываем во всех клубах, барах и борделях этого маленького острова развлечений, после чего я намерена уложить тебя на заднее сиденье моего лимузина и затрахать до последней степени умопомрачения.