Лайза Родригес колотила в дверь фешенебельных апартаментов на крыше «Парк-Сентрал» так, словно стучала в ворота ада. Горничная открыла ей.

Лайза Родригес уперлась рукой в грудь горничной и толкнула ее изо всей силы. Та отлетела назад в комнату, широко раскрыв глаза и рот. Лайза решительно шагнула следом.

Мэри Уитни сидела у окна за столиком. Она завтракала. При виде ворвавшейся в помещение Лайзы она приподняла брови. При этом продолжала прихлебывать кофе.

— Ах ты, затраханная шлюха! — закричала Лайза. — Затраханная шлюха!

Она бросилась к столику, сжав кулаки. Но по какой-то причине остановилась, не добежав до Мэри.

— Несколько рановато для такого крика, — заметила Мэри.

— Но, чтобы слегка перепихнуться, никогда не рано, а? — завопила Лайза, добавляя децибелов в свой крик.

— Полагаю, что ты имеешь в виду… э-э-э… свидание, которым мы с Робом наслаждались под конец того удивительного вечера, — проговорила Мэри Уитни, позволив улыбке нескрываемого торжества чуть тронуть уголки своих губ. — Правда, на заднем сиденье лимузина было несколько тесновато, но я думаю, что при данных обстоятельствах мы оба вышли из ситуации с честью. Возможно, в будущем я захочу сделать его несколько длиннее. Лимузин, я имею в виду.

— Ты купила его, потаскуха! Купила его на свои вонючие деньги!

— Совершенно верно, дорогая, ты права. Деньги для этого и существуют. Чтобы покупать на них вещи.

Лайза была вне себя от ярости. Никогда раньше она не испытывала такой злости. Она окунулась в целый новый мир гнева, красного тумана, бушующего в крови адреналина, в кипящий котел ненависти. Один ее вид мог любого человека превратить от страха в каменное изваяние. Однако Мэри Уитни осталась совершенно спокойна.

— Ты заплатила… ты заплатила миллионы долларов, чтобы трахнуть моего парня!

Названное вслух ужасное деяние, казалось, стало выглядеть еще хуже.

— Не так уж много миллионов, — сказала Мэри с коварной усмешкой. — И я потратила их на хорошее дело, с какой стороны ни посмотри.

— Но он мой! — взвыла Лайза.

— Безусловно, дорогая. Я просто одолжила его ненадолго, как Криста на пляже. Во всяком случае, это я его открыла. Ты ведь знаешь, как это говорится: «Кто находит — тот хранит, кто упускает — плачет».

— Я убью тебя! — прошипела Лайза сквозь скрежещущие зубы. Глаза ее сузились от ненависти.

— Всегда хотела умереть с шумом, — невозмутимо ответила Мэри.

Лайза дикими глазами оглядела комнату. Что делать? Начинать наземную атаку? Или еще продолжить бомбардировку с воздуха? Мэри, похоже, возвела серьезные укрепления. Необходимо прямое попадание.

— Бедняга Роб, — прорычала Лайза, — когда он вернулся, его чуть не вырвало! Я не знаю, что ты с ним сделала, но, наверное, от тебя в раздетом виде действительно может стошнить!

Красное пятно на щеке Уитни показало, что удар нанесен точно.

— Вот что, Лайза, у меня нет ни времени, ни настроения сидеть здесь целый день и выслушивать твои излияния. Если ты хочешь что-нибудь предпринять по этому поводу, то валяй!

Лайза замерла. Помимо крови этой твари, чего еще она хотела?

— Я хочу порвать контракт и выйти из этого дела, — прошипела она. — Ищи себе другую дуру для рекламы своих вонючих духов.

— Значит, прощайте, миллионы, и здравствуйте, судебные иски, а я тем временем найду какую-нибудь другую горячую девку, которая будет изображать секс с юным Робом на пляже, так?

— Ладно, давайте успокоимся.

Лайза проглотила слюну. Потеря миллионов ее не тревожила. Или все-таки тревожила? Их ведь так много! Но судебные иски? Это уже другое дело. Есть ли у нее основания для расторжения контракта? Вероятно, нет. Судебные иски всегда выигрывает тот, у кого глубже карманы, а карманы Уитни вообще бездонны. Длительный судебный процесс разорит именно ее, Лайзу, а публичные обвинения противной стороны погубят ее репутацию. Ее и так уже кое-кто считает чем-то вроде потерявшей управление ракеты. Судебный иск Уитни укрепит это впечатление. А фактическая сторона проблемы вообще не годится для публичного обсуждения. Лайза хочет расторгнуть контракт потому, что ее клиентка трахалась с мужчиной-фотомоделью, с которым хочет трахаться она сама. Это не вызовет одобрения у обывательниц. Это не вызовет одобрения нигде и ни у кого. И, кроме того, найдут новую модель. Это, конечно, не будет Лайза Родригес, но и не уродка. И кончится тем, что именно она будет на закате целоваться с Робом. Об этом страшно даже подумать!

Лайза приняла решение быстро. По какой-то необъяснимой причине ее ярость начала тут же испаряться.

— Вы должны понять, — сказала она уже более сдержанным тоном, — как я потрясена тем, что произошло!

— Дорогая, я никогда ничего не понимаю ни в других людях, ни в их чувствах. У меня полно своих хлопот.

— Вы на самом деле собираетесь отдать эти деньги на благотворительные цели?

Голос Лайзы звучал теперь вполне примирительно. Сможет ли она когда-нибудь посмотреть на все это глазами Роба — как на разумный поступок во имя достойной цели, совершенный по прихоти эксцентричной женщины?

— Конечно, так я и сделаю, радость моя, я же сказала.

— Просто не знаю, что мне делать, — проговорила Лайза.

— Ну, для начала сядь за стол и съешь тостик. Ты нарушаешь мое пищеварение тем, что стоишь там и стараешься мне грубить. Между прочим, умение быть грубой — это большое искусство. Я преподам тебе урок. Правило первое: никогда не выходи из себя. Правило второе: целься в слабое место противника.

Лайза села.

— А какое у вас слабое место, Мэри?

— У меня нет слабых мест, — ответила Мэри Макгрегор Уитни.

— Сомневаюсь, — сказала Лайза Родригес.