— Нервничаешь?

Роб кивнул. И молча улыбнулся.

Лайза взяла его за руку.

— Не волнуйся. Я помогу тебе. Забудь обо всех остальных и сосредоточься только на мне.

— Это будет нетрудно.

Роб сжал ее ладонь. Он начинал понимать эту девушку. Нежность расцветала в ней, как цветок в пустыне, по мере того, как она отдавалась незнакомому ей чувству любви. Всю свою жизнь она училась тому, как опасно зависеть от других, потому что ее всегда окружали люди жестокие. Теперь, когда лепестки ее души смяты жестокостью, она наконец-то раскрывается навстречу солнцу его доброты и веры. Сердце Роба наполнялось счастьем при виде того, как она у него на глазах вырастает как личность. Она стояла на краю обрыва перед бездной зла, но отступила, потому что в глубине души она добра. Но она все еще приравнивает доброту к слабости. Ему придется учить ее доверию. А она тем временем будет обучать его профессии фотомодели.

В вагончике с кондиционером стояла атмосфера сдерживаемой паники. Съемочная группа выползла из постели в половине шестого утра, натянула джинсы и в темноте помчалась к гаражу. Народ еще пытался окончательно проснуться с помощью термоса с кофе, когда отъехали от отеля к месту съемок.

Художница по гриму склонилась над Лайзой, осматривая ее лицо, пока автобус мчался по темным улицам. Парикмахерша, чья очередь будет следующей, сидела на диванчике, листая «Вог».

— Вы когда-нибудь пользовались этим средством против мешков под глазами, которые появляются, когда поздно ложишься спать? — поинтересовалась гримерша.

— У меня никогда не бывает мешков под глазами, — ответила Лайза. — И, когда я работаю, я не ложусь спать поздно.

Гримершу не одернул резкий тон топ-модели.

— Многие девушки прибегают к этому средству, честное слово. Сама я, правда, никогда не пробовала.

— Попробуй крем «Бен-Гей» для дряблой кожи, — посоветовала Лайза, раздраженная тем, что не сумела уязвить гримершу.

— Просто втирать? — спросила та.

— Втираешь перед тем, как ложишься спать, а потом заворачиваешь ноги в целлофан. Моя тетя пробовала. Говорит, что это просто чудо.

Лайза подобрела к этой девушке. Она любила людей, которые способны были противостоять ее грубости.

— Поразительно, чего только не делают девушки, чтобы выглядеть лучше. В Нью-Йорке я знала одну, она работала у Форда, так она вырвала себе все глазные зубы, чтобы придать определенную форму скулам.

— Неужели это правда? — удивился Роб.

— Конечно, — сказала Лайза. — Эти сучки готовы на все. Атропином расширяют зрачки, принимают слабительное и кокаин, чтобы сбросить вес, губы колют коллагеном, чтобы они казались пухлыми. К счастью, мне незачем пользоваться всей этой дрянью.

— Перестань, Лайза. У каждой девушки есть свои приемчики, чтобы выглядеть лучше, даже у таких красоток, как ты.

«Эта девушка может далеко пойти, — подумала Лайза. — Вообще-то, если подумать, она и так уже пошла далеко. Работать на такую пару, как Стив Питтс и Лайза Родригес, для гримерши — предел мечтаний».

— Ладно уж, скажу по секрету. Есть один приемчик, может, два, к которым я прибегаю.

— Поделись с нами своими секретами.

— У меня брови, как у Хемингуэя. Я поднимаю их тем, что прыскаю лак для волос на щеточку для ресниц и провожу ею по бровям. Это действует весь день.

— Прекрасно. Что-нибудь еще?

— Ну, поскольку сейчас в моде матовые губы, а не блестящие, я иногда накладываю легкий мазок белой помады в серединку нижней губы. Это создает световой эффект. Очень тонкий.

— Да, я слышала об этом, но никогда не пробовала. Может быть, сегодня попробую.

— Хочешь начать?

Девушка принялась за работу, широко расставив ноги, чтобы не терять равновесия, так как автобус мотало из стороны в сторону. Она должна была уметь наложить грим до того, как они приедут на место съемки. Стив займется установкой оборудования, а в это время будет работать парикмахерша. Волшебное освещение раннего утра исчезнет к четверти девятого, может, даже раньше, и Питтса хватит удар, если кто-то не будет готов.

— Мне тоже нужен грим? — спросил Роб.

— Придется припудрить тебе нос, если ты вспотеешь в моих объятиях, — сказала Лайза, смеясь в зеркало. — В остальном считается, будто парни прекрасно выглядят и без грима. На самом деле так бывает редко. Но когда речь идет о тебе…

— Ах вот как! — понимающе улыбнулась гримерша. — Вы уже работали вместе.

— В некотором роде, — сказала Лайза.

— Лайза, что я должен делать? Я хочу сказать, когда начнется съемка, что я должен делать?

— Не беспокойся, дорогой, Стив тебе скажет. А я покажу. — Внезапно ей в голову пришла мысль. — Машина Стива выехала намного раньше нас?

— Минут за десять. С ним Мэри Уитни. Я никогда раньше ее не встречала. Я сказала ей «доброе утро», а она мне и говорит: «А откуда ты знаешь, что оно доброе?» Она что, немного со странностями? Я всегда представляла себе, что ей вообще не до нас, а она уже тут как тут, на рассвете, при полном макияже, едет на съемки вместе со всеми нами.

— Ты уверена, что это была Мэри? — недоверчиво спросила Лайза.

— Да, я узнала ее. Разодета в пух и прах: туалет, похоже, от Готье. Выглядит очень мило.

— Она просто крыса, — прошипела Лайза. — Вот дерьмо, меньше всего мне нужно, чтобы эта затраханная клиентка командовала тут всеми!

— Какая она?

— Спроси у Роба, — ответила Лайза, ее хорошее настроение пропало. — Он здесь главный эксперт по части Мэри Уитни.

Но сообразительная гримерша ни о чем больше спрашивать не стала.

— Куда мы едем? — осведомился Роб, справедливо полагая, что нужно сменить тему разговора.

— В какое-то место под названием Ки-Бискайн. Там есть парк и маяк. Говорят, там очень хорошо, — ответила гримерша.

— С этой старой людоедкой нигде не может быть хорошо, — прорычала Лайза. — Какого черта она собирается там делать? У нее миллион приспешников, которые могли бы управиться лучше, чем она.

Конечно, она все понимала. Вовсе ничего не кончено. Возможно, все только начинается. Мэри Уитни не завязала с Робом. Мэри и Лайза — соперницы. Вот почему эта богатая потаскуха поднялась на рассвете. Она намерена присматривать за парнем, на которого нацелилась. Ха! Лайза была права: у могущественной Мэри есть слабое место. Имя этой слабости Роб. Лайза улыбнулась. Ну что ж, прекрасно! Она готова принять вызов. Готова к схватке. Красота и сексуальная привлекательность Лайзы Родригес против власти и миллионов Мэри Уитни. А призом будет не жизнь, а тело и душа парня, который сидит сейчас рядом.

— Надеюсь, что Криста приедет, — заметил Роб.

— Да, Криста наверняка приедет, — сказала Лайза. — Весь клуб твоих поклонниц будет в сборе. Так что, если подумать, то, может быть, тебе есть из-за чего нервничать.

— Не надо, Лайза, — попросил Роб.

Она тут же смягчилась. Это же не его вина, что все его обожают. И если она хочет оказаться победительницей, нужно действовать осторожно.

— Я пошутила, — поспешно сказала Лайза. — Только не домогайся новых крупных чеков, ладно? Поверь мне, ты уже выполнил свой гражданский долг по части благотворительности. Ты за один вечер наработал добрых дел на целую жизнь.

— Лайза, по-моему, мы ведь уже покончили с этой темой.

— Я знаю. Извини.

— Ну вот и все. Ты выглядишь великолепно, Лайза. Тебе самой нравится? — Гримерша отступила на шаг, надеясь на комплимент.

— Вроде бы сойдет, — только и промолвила Лайза.

Автобус прибыл на место и остановился около гаража рядом с пихтовыми деревьями.

Криста выжидала, пока все выгрузятся.

— Привет, Лайза. Привет, Роб. Привет всем, — весело сказала она.

Ее приветливость казалась искренней. Настроение у Роба тут же поднялось.

— Стив пошел на пляж со своими помощниками и с Мэри. Я тебе говорила, что Мэри приедет?

— Ты оставила эту крупицу информации при себе, — ответила Лайза, вылезая из автобуса.

— Ты выглядишь прекрасно, — сказала Криста. — Великолепный макияж. Теперь главное — прическа. Солнце встает, и Стив торопится. Ты в порядке, Роб? Не слишком нервничаешь?

— Теперь, когда ты здесь, он уже не нервничает, — не могла удержаться от сарказма Лайза.

— Первый снимок будет у края воды. Двое любовников нежно целуются. Конечно, под влиянием аромата «Майами». Для вас обоих это будет нетрудно.

— А если у нас возникнут какие-нибудь проблемы, ты и Мэри сможете тут же вмешаться и поправить нас. В конце концов, ты у нас в последнее время главный эксперт по сексу у воды.

— Займись прической, — отчетливо проговорила Криста. Она глубоко вздохнула. Первый день и первая съемка, а перестрелка уже началась. Криста молила Бога, чтобы это не кончилось катастрофой.

Лайза вернулась в автобус. Роб соскочил на землю. Криста подмигнула ему, он улыбнулся в ответ.

— Пойдем, я покажу тебе дорогу, — сказала Криста.

Они молча пошли мимо деревьев. Тропинка кончилась, впереди открылся пляж. Стив суетился у самой воды, примериваясь линзами стоявшей на треножнике фотокамеры. Двое его помощников на мелководье устанавливали рефлекторы. Всходило солнце, и горизонт окрашивался в красные и оранжевые тона. Увидев Лайзу и Роба, Стив посмотрел на часы. Мэри Уитни находилась с ним рядом.

— Как дела? — спросил Стив. — Я хочу начать через четверть часа.

— Готовы к бою. Лайза к тому времени появится. Роб в этом первом кадре должен быть в синих джинсах и босой, так ведь? — спросила Криста.

— И с обнаженным торсом, — добавила Мэри. — Доброе утро, Роб. Ты выглядишь так аппетитно, что тебя хочется съесть. Правда, может, дело в том, что я еще не завтракала.

Стив и Криста переглянулись. Роб смолчал.

Мэри вытащила из сумочки маленький флакончик в виде раковины и подняла его для всеобщего обозрения.

— Это не бренди, дорогие мои, — сообщила она. — Это духи. Я решила прихватить их сюда на тот случай, если кто-нибудь забудет, зачем мы здесь. Мы можем побрызгать ими на Лайзу, чтобы напомнить ей о ее женской сущности и сделать ее более притягательной для юного Роба. Не бойся прижиматься слишком тесно к Лайзе во время ваших объятий, Роб. Она превращается в вампира только после захода солнца.

Стив возвел глаза к небу. Мэри была в самом опасном своем настроении.

— Как тебе мой туалет, Роб? — спросила Мэри, сделав пируэт по песчаному пляжу.

— Выглядит здорово, — с трудом выговорил Роб.

— Ты просто потрясающе галантен — «здорово». Ты у нас еще станешь критиком по части мод в «Вог».

— А вот и Лайза, — сказала Криста. — Быстро они управились с прической.

— Для этого снимка мне нужно, чтобы волосы выглядели мокрыми. Предполагается, что она плавала. Он встречает ее у края воды, и она все еще пахнет духами «Майами», — сказал Стив.

— Я что-то не помню, чтобы я моделировала такое бикини, — заметила Мэри Уитни. — Это уже даже не шнурок, а волосок от зубной щетки.

— Привет, Мэри. — Лайза ослепительно улыбнулась. — Замечательное бикини, правда? Великолепно демонстрирует мою задницу. Как тебе кажется, Роб? Очень мило, а?

И она стерла всякое воспоминание о неуклюжем пируэте Мэри, проделав собственный потрясающий пируэт. Все смотрели на ее зад. Выражение «очень мило» тут было просто невероятным преуменьшением.

Мэри Уитни нахмурилась, как и ожидалось. Роб сглотнул слюну. Стив засомневался, видел ли он когда-нибудь задницу, лучше этой, у юноши. Три его помощника старались казаться спокойными. У Кристы упало сердце: конфликт разрастался с каждой минутой.

— Вы, оба, быстро в воду! По колено, пожалуйста. Спиной к солнцу. Лайза, смотри прямо в камеру. Роб, чуть в профиль. Улыбайтесь. Лайза, ну-ка выдай свои сексуальные губы. Сексуальную улыбку, а не счастливую улыбку, понятно? Если только для тебя это не одно и то же. Роб, а ты должен просто выглядеть сильным и красивым, каким ты и выглядишь всегда.

— Только не надо выглядеть глупо, — вставила Мэри Уитни.

Было неясно, обращается ли она к Лайзе, к Робу или же к ним обоим.

— Мэри, вы можете оставить свои указания для меня? — сказал Стив. — Конечно, вы можете говорить все, что угодно, но мне, а не моделям, если вас это не затруднит.

— Как скажете… сэр. Я всего лишь бедная клиентка.

Никто не среагировал на эту колкость.

— Вот так! Хорошо. Очень тепло, очень дружески. Наклонись к ней поближе, Роб. Твое лицо должно быть рядом, но сбоку. Как будто ты хочешь укусить ее за ухо. Превосходно. Ты изнемогаешь, Лайза. Ты выглядишь как мечта. А теперь коснись ее уха губами, Роб. Представь, что ты собираешься съесть его. И улыбка… словно она только что выдала сексуальную шутку. Ты на самом деле влюблен в нее. Она твоя девушка. Уловил? Вот так, хорошо. Прекрасно. О'кей.

Мэри Уитни переступила с ноги на ногу.

— Когда мы будем целоваться? — спросила, смеясь, Лайза.

— Терпение — главная добродетель, — отозвался Стив.

— Чушь! — пробормотала Мэри.

— Я правильно все делаю? — спросил Роб.

— Ты заслуживаешь медали, дорогой, — заявила Мэри.

Лайза улыбалась все лучезарнее. Она определенно брала верх. Мэри Уитни начала проигрывать прямо на глазах: руки ее беспокойно двигались, ноги не стояли на месте. На лице у Мэри было выражение чуть ли не боли.

— О'кей, теперь попробуем поцелуй, — сказал Стив, скорчившись над камерой. — Мальчики, свет на их лица! Я снимаю в упор, головы и верхние части тела. Целуйтесь, а вы дайте освещение. Готова, Лайза? Во время поцелуя старайтесь, чтобы лицо было как можно больше открыто для объектива. Хорошие приоткрытые рты, как будто вы целуетесь по-настоящему… Спокойно… Расслабьтесь, мальчики и девочки.

Они начали. Вела Лайза. Она остро ощущала направленный на нее объектив, но ощущала также и губы юноши, которого любила. Перед тем как прижаться к ним в поцелуе, она поймала взгляд Мэри… и подмигнула ей.

— Замечательно! — вскричал Стив. — Получилось, а, люди?

Действительно, получилось. В поцелуе слилось все: зубы, языки, сердца, души. Слышны были только рокот прибоя и щелканье фотокамеры.

— Стоп. Порядок. Отдохните. Дайте новую кассету.

Но они не остановились. Похоже было, что они только начинают. Стив рассмеялся. Засмеялась и Криста. Помощник Стива шагнул вперед, чтобы зарядить в камеру новую кассету. Одна только Мэри Уитни не присоединилась к всеобщему веселью. Лицо ее перекосилось от ярости — Криста могла бы поклясться, что оно позеленело. Руки сжались в кулаки, суставы пальцев побелели.

— Хватит! — произнесла она неожиданно, причем довольно громко.

Но поцелуй продолжался. Мэри Уитни открыла рот, ставший вдруг большим и круглым.

— Прекратите это! — заорала она во весь голос.

Предполагаемые любовники оторвались друг от друга и повернулись в ее сторону. Все остальные тоже уставились на Мэри. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь рокотом прибоя.

— Все в порядке, Мэри, — торопливо сказала Криста, не совсем понимая, что она имеет в виду.

— А в чем, собственно, дело? — поинтересовалась Лайза, прекрасно знавшая, в чем именно дело.

— Прошу всех быть поспокойнее, — проговорил Стив. — У нас впереди длинное утро.

Мэри тряслась от злости. Теперь ее лицо действительно позеленело.

— Как вы смеете… как вы смеете превращать мои съемки в посмешище! — захлебываясь слюной, завизжала она.

— Это не ваша съемка. Это ваша рекламная кампания, но снимает-то Стив. И я не думаю, что Стив станет возражать, если мы хотим попрактиковаться в поцелуях, — заявила Лайза, вызывающе откидывая голову. — В конце концов, вы нам платите именно за это.

— Ты — шлюха, распутная девка, ты… ты… проститутка! И у тебя еще хватает наглости возражать мне! Ты развращаешь этого мальчика. Ты уже развратила его…

Торжествующая улыбка осветила лицо Лайзы Родригес, подобно солнцу, осветившему прекрасный пейзаж.

— Ах, — промурлыкала она, как кошка, поймавшая наконец-то мышку, — так вот в чем все дело. Вы ревнуете, Мэри, не правда ли? В этом вся загвоздка. Вы хотели бы быть на моем месте, хотели бы целоваться с ним. Но беда в том, что у вас не то лицо. У вас есть деньги, но у вас нет ни такого лица, ни тела, ни всего остального. И, кроме того, есть еще Роб, о котором мы должны подумать, не так ли? Мы должно позаботиться о его желудке. Мы ведь не можем заставить его целовать вас, чтобы его рвало на протяжении всех съемок.

— Лайза! — воскликнул Роб.

— Заткнись, Лайза! — прокричала Криста.

— Ну и дерьмо! — пробормотал Стив.

Один из ассистентов захихикал.

Мэри Уитни была в шоке. Немыслимое случилось. Публичное унижение, страшнее которого быть не могло! Она открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Ее огромный арсенал оскорблений оказался пуст как раз тогда, когда он был ей нужен больше всего.

— Я… я думаю…

Но даже мысли ее куда-то улетучились. Не осталось ни одной. Фраза, которая крутилась у нее в голове, была: «Я мыслю, следовательно, я существую». Но декартовское «думаю, следовательно…» хотя и звучало гордо, но к этому случаю не подходило.

Криста поспешила на помощь смертельно раненной миллиардерше. Она подошла к ней, обняла за плечи и решительно повела прочь. Мэри подчинилась, словно овечка, в которую она, собственно, и превратилась.

Они молча шли под деревьями, пока не скрылись у всех из виду. Автобусы стояли пустые, водители курили на солнышке. Криста завела Мэри в ближайший автобус и усадила на диванчик.

— Ну как ты? — спросила она.

Ответом ей были две большие слезы, выкатившиеся из глаз Мэри. Сначала она плакала бесшумно. Потом включилась звуковая дорожка. Началось со всхлипываний, потом они усилились и превратились в рыдания, сопровождаемые потоком слез.

Криста держала ее руки и старалась не смотреть на нее: всегда тяжело видеть, как плачет крутой парень. Криста напрягала ум в поисках подходящих слов. Беда заключалась в том, что Лайза попала в цель. Факты говорили сами за себя. Мэри влюбилась в Роба. Лайза влюблена в Роба. Роб, похоже, влюбляется в Лайзу. Это, может быть, не самая оригинальная ситуация, но с ней всегда трудно совладать.

— О Криста, — всхлипывала Мэри, — я просто не умею. Я никогда… я никогда раньше… не влюблялась.

— Глупости, Мэри! — возразила Криста. — Вовсе ты не влюбилась. Это увлечение. Такое случается. Это трудно, но это проходит. Настанет день, когда ты сможешь посмеяться над этим, как смеешься над всем остальным.

— Но все остальное мне безразлично, поэтому я и могу над ним смеяться, — пробормотала Мэри.

— Послушай, Мэри. Послушай меня. Роб — это твоя фантазия. Он милый, он наивный и добрый вдобавок. Кроме того, он молодой. О Боже, он такой молодой! Неужели ты не видишь, почему мы все влюблены в него? В нем есть все то, чего лишены мы. Он — как ребенок, а мы — пресыщенные взрослые люди, которые хотят снова стать детьми. Он простодушен, а мы до смерти надоели сами себе со своей умудренностью жизнью. Он оптимист, а мы усталые пессимисты. У него нет других желаний, кроме как быть счастливым и добрым, а у нас полно амбиций, и в глубине души мы не так уж ими гордимся. Нам кажется, будто он может вернуть нам нашу молодость. Мы думаем, что он может повернуть стрелки часов назад, в прошлое, когда все было просто и откровенно… и весело. Но он не может этого, Мэри. Он ничего не может. Он не знает как, а мы предаемся иллюзиям. Это не настоящее, Мэри, это все выдумки. Мы должны просто проснуться и перестать мечтать. Буря отчаяния Мэри Уитни начала стихать.

— Ты хочешь сказать, что тоже влюблена в Роба? — спросила она.

Ее хитрость не изменила ей. Криста нервно рассмеялась.

— Конечно, нет. Я влюблена в… — Она оборвала фразу. — Но я знаю, каково тебе. Я вижу всю привлекательность Роба. Все это видят. Я знаю, что ужасно это говорить, но в нашем возрасте это довольно обычно — делать глупости из-за парня вроде Роба.

— Я не делала глупостей, — возразила Мэри, доставая носовой платок, и холодно улыбнулась. — Ну, может, совсем немного.

Она похлопала себя по щекам. К ней явно возвращался ее обычный юмор. Криста с облегчением вздохнула. День еще можно спасти.

— Но что он нашел в такой дешевой потаскухе, как эта Родригес?

— Мэри, брось! Ты серьезно это говоришь? Я хочу сказать, ты наняла Лайзу рекламировать твою парфюмерию потому, что она, вероятно, самое красивое животное на свете. И, что еще более важно, они с Робом одного возраста. Наверное, они вместе курят наркотики, смотрят телевизор, любят потанцевать и всякое такое. Знаешь: красные спортивные машины, сумасшедшая музыка, разговоры до трех часов ночи, и при этом они воображают, будто говорят что-то оригинальное. Разве ты не помнишь, что это такое — быть молодой? Я-то хорошо помню, какая ты была в молодости. Вспомни полицейского, которого ты трахнула на пари под джипом на двести шестьдесят четвертой дороге! Вот что такое быть молодой!

— Это был «Фольксваген».

— Какая разница! — рассмеялась Криста.

— Очень большая. Под «Фольксвагеном» меньше места, чем под джипом. Под «Фольксвагеном» было труднее.

Теперь Мэри улыбалась уже по-настоящему.

— Думаю, что ты права, Криста. Нет большего дурака, чем старый дурак. Но я никогда не встречала никого, подобного Робу, и кажется ужасно несправедливым, что я не могу заполучить его, если я всегда получала все, что захочу. Вся моя жизнь — это получение того, что мне хочется. Я буквально одержима этим. Хотелось бы мне, чтобы ты могла понять, как это ужасно — не получить того, что ты хочешь.

— Можешь мне этого не объяснять, — мрачно произнесла Криста.

— Да ты в этом отношении несколько похожа на меня, не так ли? Но ты менее прямолинейная, более хитроумная, и у тебя больше обаяния. Но ведь суть именно в этом: хотеть и добиваться, добиваться и хотеть. Просто жить, и наслаждаться, и иметь — это совершенно другое дело. Глупо, правда? И сама не знаешь, насколько это глупо, пока не встретишь кого-то вроде Роба.

— Да, но подумай обо всем, от чего нам пришлось бы отказаться, если бы мы были такими, как он. Власть, деньги, на которые покупаются свобода, успех, слава. Ты полагаешь, будто у него есть ответы на все вопросы, но он ведь просто пешка. Он попросту не контролирует ход событий. Как бы тебе понравилось оказаться на его месте? Разве тебе нравится, что ты влюблена в него, а он на твоих глазах выбирает Лайзу? Что-то незаметно, чтобы тебе было по душе оказаться для разнообразия на месте пассажира. Я никогда не видела тебя такой несчастной.

— Я отдала бы половину всего моего состояния, чтобы он полюбил меня, — сказала Мэри Уитни, и глаза ее снова затуманились.

— Половину?

— Ну, скажем, четверть… может быть, десять процентов. Все равно это куча денег.

— Бедняга Роб! Его цена за одну секунду упала с половины миллиарда до нескольких миллионов, а ведь ты еще по-настоящему даже не начала торговаться.

— Что же мне делать? — спросила Мэри.

— Да ничего. Вернуться в Палм-Бич и заняться своим бизнесом. Нанять парня, который станет отрабатывать твою подачу. Это же попросту сумасшествие — крутиться здесь и заводить себя и других.

— Я подумывала о том, чтобы аннулировать все это дело.

Криста замерла. Слава Богу, Мэри употребила это слово в прошедшем времени.

— Почему, Мэри? Ради чего? Зачем наносить ущерб своему бизнесу, Робу, мне, Стиву? И оставь Лайзу в покое. Если ты этого не сделаешь, никакая проблема не будет решена. Ты сама это знаешь.

— Да, — сказала Мэри, — я это знаю.

— В первый раз в твоей жизни лучшее, что ты сможешь сделать, — это отойти в сторонку, — сказала Криста.

— М-м-м, — согласилась Мэри Макгрегор Уитни…

Но только для вида.

Никто по-настоящему не понимал ее. И это ей нравилось. Да, ее знали как крутую даму, великолепную предпринимательницу, которая железной рукой управляет самым процветающим бизнесом в Америке. Но с помощью своего чувства юмора она умело скрывала подлинную правду. Мэри шутила над своей привычкой любыми средствами добиваться желаемого, но улыбки и смешки камуфлировали тот факт, что в глубине души она действительно была безжалостна. Она не могла припомнить, когда в своей жизни серьезно сталкивалась с каким-то противодействием. А теперь такой момент настал. Ладно, пусть Роб не предмет делового соперничества, но он — предмет ее желаний, а желания Мэри Уитни должны исполняться. Не имеет значения, в силу каких сложных причин она решила, что хочет его, но сейчас вступил в действие самый важный на свете процесс — удовлетворение потребности Мэри Макгрегор Уитни. Логика могла диктовать, что нужно уехать в Палм-Бич, как предлагает Криста, но логика бледнела перед необходимостью того, чтобы любое желание Уитни было исполнено. Называйте это навязчивой идеей, называйте это сумасшествием, называйте это как хотите, факт остается фактом. Она хочет Роба Сэнда, и никто и ничто не встанет на ее пути.