Факс на туалетном столике Кристы заработал, когда она причесывалась. Как и всегда, послание Моны означало какое-то дополнительное беспокойство.

«Я возвращаюсь раньше, чем предполагала. Мне необходимо срочно переговорить с тобой. Очень важно, чтобы ты встретила меня завтра, в среду, в аэропорту Майами, рейс 515 «Америкэн эрлайнз» из Мехико, прибывает в двенадцать дня. Это очень важно. Пожалуйста, будь там. Мона».

Криста позвонила Моне, как только получила факс, но Моны в номере не оказалось. Ничего не поделаешь. Как бы это ни было неудобно, но придется Кристе мчаться в аэропорт, несмотря на разворачивающуюся драму столь важных для нее съемок по контракту с Мэри Уитни. Мона — классная фотомодель. А агентство Кристы еще маленькое. Выбора у нее нет. Что понадобилось Моне? Почему она прервала работу в Мехико? Раздумывать на эти темы было бессмысленно. Днем она все выяснит. Кристе пришло в голову, что Мона, возможно, хочет отказаться от контракта, который они совсем недавно подписали. Если она этого хочет — прекрасно, Криста не будет держать ее или предъявлять ей претензии по суду. Можно поставить такую девушку, как Мона, перед камерой, но нельзя заставить ее думать. Если она чем-то недовольна, лучше пусть уходит.

Криста вздохнула и пригубила чашку кофе. На самом деле Мона не была самой большой ее проблемой. А вот Питер Стайн был. Он начинал серьезно угрожать ее существованию. Он снова продемонстрировал свою уникальную способность одновременно очаровывать ее и злить до белого каления, и Криста была достаточно реалистически мыслящей женщиной, чтобы понимать, что примерно так же она действует и на него. Выяснить причину было не так уж сложно. Во всех вопросах, кроме одного, они были полными противоположностями. Каждый из них был твердо уверен в своей правоте. Беда заключалась в том, что они по-разному представляли себе, в чем же заключается истина. Криста была крепкой, как сталь. Питер был тверд, как бриллиант. И оба были несокрушимы и неподвижны, как горы. Но если характерами они были похожи, то убеждения их были диаметрально противоположными. Когда он считал — черное, то она считала — белое. Он имел дело с фантазиями. Она твердо стояла на почве реальности. Он был идеалистом, витал в облаках. Она же могла бы написать учебник о прагматизме. Последняя их стычка представляла собой микрокосмос всех схваток, которые между ними были и будут, если их вообще ожидает общее будущее. Питера совершенно не интересовали ни деньги, ни заключение выгодных сделок, ни рост продажи его книг. Его ни на йоту не интересовали слава, успех, материальное вознаграждение. Его волновали только музыка его слов, стремление передать ими самые тонкие ощущения, ежедневная война ради спасения произведения, способного выдержать его собственную безжалостную критику. Криста понимала, что это важнейшая часть его жизни. Но она никак не могла понять, как это может быть единственной частью жизни. Конечно, он должен делать свою работу. И связанные с ней кровь, тяжкий труд, пот и слезы — это для него нечто постоянное. Но почему, Боже правый, когда тяжкий труд закончен, не позаботиться о том, чтобы этот труд был соответствующим образом оплачен? Поступать иначе — это халатность. Халатность по отношению к самому себе. А человек, ты сам — это самое важное на свете. Снова и снова Криста пыталась понять возмущение Питера. Каждая ее попытка кончалась тем, что она объясняла его поведение высокомерием, снобизмом художника и неумением признавать свое поражение. Питер, она была уверена, разозлился так потому, что она оказалась столь удачливой в области, где он проявлял полное бессилие. В этом плане он выказывал слабость. Нежелание признавать ошибку. Но одновременно у Кристы хватало ума сознавать, что все ее объяснения пропущены сквозь призму ее представления о действительности. Может ли быть такое, что Питеру действительно безразличны материальные блага: что ему искренне неинтересны и даже неприятны такие вещи, как денежный успех, список бестселлеров, слава, деньги и люди, которые добиваются всего этого? Предполагается, что подобные особи существуют на земле, хотя Кристе они никогда не встречались.

Будь оно все проклято! Будь проклят он, и его яростная гордость, и его яростное тело, и все, что он творил с ней! Криста вздрогнула от этих воспоминаний, и пустота вокруг нее отозвалась болью. О Боже, неужели с ним все кончено?! Конечно, возврата после последнего конфликта быть уже не может. Если он действительно такой безупречный, каким хочет выглядеть, то содеянное ею поистине ужасно. Она солгала. Она опорочила его имя, изобразив дело так, будто он сознательно решил связать себя с таким коммерческим издательством, как «XX век». Она поставила под угрозу его отношения с его собственным издателем, с его давним редактором и другом, потому что в издательском мире, где слухи распространяются с невиданной быстротой, тайна недолго останется тайной.

Но, черт побери, она выцарапала для него два с половиной миллиона долларов! Он должен был пасть на колени и целовать ей ноги, а вовсе не другие места. Как можно так себя вести? Это уже тот случай, когда дареному коню не просто смотрят в зубы, а когда бедняге дают ногой по зубам. Питеру еще повезло, что она не потребовала с него двухсот пятидесяти тысяч долларов комиссионных. Криста снова разозлилась, хотя еще минуту назад испытывала сожаление и даже подумывала, не попросить ли извинения. Теперь же она хотела услышать его извинения.

Да еще эти проблемы на съемках. Утром Мэри не встала пораньше, чтобы принять участие в съемках на рассвете. Криста готова была отправиться туда, но передумала, узнав, что миллиардерша осталась в постели. Это было хорошей новостью. Но Мэри отказалась вернуться в Палм-Бич, как ей советовала Криста. Это была плохая новость. Пока Мэри здесь, возможность катастрофы всегда остается.

В мысли Кристы ворвался телефонный звонок.

— Криста, это Мэри. Я сижу в машине около твоего дома. Могу я зайти? Мне нужно поговорить с тобой.

— Конечно, Мэри. Я как раз пью кофе. Дверь не заперта. Поднимайся ко мне в спальню. — Криста глубоко вздохнула. Руководителю агентства деньги легко не достаются.

Мэри уже входила. Она улыбалась и выглядела такой, как всегда.

— О Боже, какая у тебя огромная спальня! Ты можешь трахаться здесь с целым батальоном.

— Привет, Мэри, что случилось?

— Ничего, просто ничего. Я решила не устраивать себе сегодня утром камеру пыток. Думаю, что мой мазохизм должен отдохнуть.

— Но ты все еще здесь.

— Да, я обнаружила, что мне трудно покинуть Майами.

— Да, это обольстительное место.

— Вот именно. Я купила отель, где находится твой офис. Таким образом, дорогая, я стала твоей домовладелицей. Смогу выжимать из тебя арендную плату.

— Бог мой, я и не знала, что дом продается!

— Он и не продавался, и тем не менее продан.

— Да уж, — заметила Криста, — жизнь преподносит нам разнообразные сюрпризы.

Деньги Мэри Уитни порой становятся слишком могущественными.

— Если уж мы заговорили о сюрпризах, как Питер?

Криста вздохнула.

— Он сбежал. У нас произошла потрясающая ссора.

— Замечательно! Значит, вы прекрасно проводите время.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну это же совершенно очевидно, что вы с Питером созданы для потрясающих ссор, за которыми следуют невероятные примирения. Это называется, моя дорогая, возноситься к небесам и падать оттуда. Это не для малодушных, но вы оба не принадлежите к малодушным…

— Нет, Мэри, это совсем не так. Я ненавижу ссоры. Питер тоже их ненавидит. Я ужасно расстроена.

Она действительно была расстроена. Доказательством служило то, что глаза у нее затуманились.

— А из-за чего вы поссорились? Из-за того, заслуживает ли Хемингуэй Нобелевской премии или нет, или из-за чего-то по-настоящему существенного, вроде того, как лучше готовить овощи?

Вопреки своему настроению, Криста не могла не рассмеяться.

— Я поехала в Нью-Йорк и добилась того, что один мой друг предложил за его книги целое состояние…

— Поехала, не предупредив Питера?

— Боюсь, что да.

— Боже мой! Даже я не посмела бы сделать так! И он узнал?

— Я сама ему сказала.

— Криста, это потрясающе! Ты способна вести себя даже глупее, чем я!

— Это не так.

— Именно так. Послушай, я решила, что мне делать с Робом. Я собираюсь поговорить с ним. Хочу извиниться перед ним. Хочу сказать, как я к нему отношусь и что понимаю, что мои чувства не взаимны. После этого я пожелаю ему удачи с Лайзой или с кем ему угодно. А потом собираюсь раствориться в заходящем солнце в роли старого друга, на которого он всегда может положиться.

— Ты действительно собираешься так поступить?

Все это было абсолютно не похоже на Мэри.

— Да. Трудно поверить, что я так повзрослела, правда?

— Невероятно! Невозможно поверить!

— Я хочу, чтобы ты оказала мне услугу.

— Да?

— Ты не могла бы устроить мне с Робом тайную встречу, чтобы я могла произнести там мою маленькую речь? Сейчас они вернулись в отель и завтракают. Я видела их по пути на остров Стар. Позвони ему и пригласи его сюда на ленч. Стиву он при ярком солнце не понадобится, а я смогу облегчить свою душу, не подвергаясь обстрелу со стороны Лайзы.

— Но меня не будет здесь во время ленча. У меня дела.

— Все в порядке, дорогая. Ты просто одолжишь мне свой дом на пару часов. Обещаю не воровать столовое серебро, если тебя беспокоит это.

Но Кристу беспокоило совсем не это. Что-то ее беспокоило, только она не была уверена, что именно.

— Значит, ты хочешь, чтобы я сейчас позвонила Робу и пригласила его приехать позавтракать со мной, а когда он приедет, то увидит вместо меня тебя. Я правильно излагаю?

— Вроде того. Не думаю, что это такая уж проблема для девушки, которая торгует книгами Питера Стайна за его спиной. Я хочу сказать, что мы обе лжем во спасение.

— Почему ты сама не позвонишь ему?

— Дорогая, я, конечно, могу позвонить ему, но он может испугаться встречи со мной с глазу на глаз именно теперь. У милой Лайзы могут быть возражения. А мне совершенно не нужен сопровождающий, когда я буду произносить свою речь.

— Это ведь будет прощальная встреча, не так ли?

— Да уж не первое знакомство, — рассмеялась Мэри, но при этом смотрела куда-то в сторону.

— Думаю, что у меня не будет никаких проблем насчет твоей просьбы.

— Надо ловить момент, — пропела Мэри.

«Она ведет себя совсем как девчонка, что весьма для нее необычно», — подумала Криста и сняла трубку телефона. Не прошло минуты, как Роб был на проводе.

— Как прошло утро?.. Замечательно! Ну просто превосходно!.. Да, Стив работает блестяще. Он лучший в мире фотограф… Хорошо… Хорошо… Послушай, Роб, я хочу кое-что с тобой обсудить. Будь ангелом, подъезжай сюда ко мне сегодня часиков в двенадцать. Дневные съемки не начнутся раньше четырех. Ты знаешь, где расположен остров Стар. Спросишь на въезде, и тебе покажут, как найти мой дом. Я предупрежу охрану. Спасибо, Роб. Я не отниму у тебя много времени. Пока.

Криста повесила трубку. Она чувствовала себя виноватой. Но в конечном счете так будет лучше всего. Мэри Уитни нужно исключить из этой взрывоопасной химической смеси прежде, чем непредсказуемая дама взорвет ее. Обман, на который пошла Криста, может способствовать отъезду Мэри.

— Ладно, послушай, Мэри, я должна ехать и заняться своими делами. Надеюсь, с Робом все будет в порядке.

— Дорогая, в делах сердечных никогда ничего не бывает в порядке.

— Мне ли этого не знать, — ответила Криста и встала. Встала и Мэри.

— Пока, дорогая, целую. Желаю развеяться в аэропорту.

Когда Мэри Уитни выскользнула из ее спальни, Кристу охватило дурное предчувствие. Неизвестно каким образом, но она поняла, что встреча между Робом и Мэри, которую она только что организовала, создаст больше проблем, нежели может решить.