Криста ворвалась в свой дом, переполненная дурным предчувствием и разгорающейся злобой. В ее голове возникали образы злобных чудовищ, и одно из этих чудовищ приобретало облик Мэри Уитни. Откуда Мэри узнала, что она едет в аэропорт? Криста была уверена, что не упоминала об этом. Она точно помнила — в тот самый момент, когда она сказал Мэри, что у нее есть кое-какие дела и потому она не может присутствовать во время встречи с Робом, она ощутила укол вины за свою скрытность. Криста видела в этом свой недостаток. Хотя с точки зрения бизнеса всегда лучше держать других в неведении насчет своих дел. Так откуда же Мэри узнала? Криста определенно ничего не говорила своей секретарше и вообще никому. Ей было неприятно выступать в роли шофера для Моны, и она вовсе не собиралась рекламировать тот факт, что знаменитую Кристу Кенвуд можно вызвать в аэропорт за пассажиром, наподобие водителя побитого желтого такси, на котором возвращалась домой она сама.
Значит, Мэри получила информацию от заговорщиков, кем бы они ни были. От Джонни, от Браддока, возможно, от Моны. Суть дела совершенно ясна: Мэри Уитни участвовала в заговоре с целью уничтожить Кристу. Но, вставляя ключ в замок входной двери, Криста осознала: существует глубокая пропасть между тем, что ты знаешь, и возможностью доказать это.
Хуже того — есть огромный разрыв между возможностью доказать и пониманием того, что с этим делать. Ясно одно: она должна быть хладнокровной, должна тщательно контролировать свои эмоции. Криста постаралась успокоить бьющееся сердце и овладеть чувствами, клокотавшими в ней, прежде чем открыла входную дверь и шагнула в холл.
Мэри Уитни шла ей навстречу, опустив голову. За плечами Мэри Криста увидела Роба, стоявшего в дверях, ведущих к бассейну. Мэри Уитни подняла голову, и ее глаза встретились с глазами Кристы. Мэри остановилась, словно натолкнулась на невидимую стеклянную дверь. Она была в таком смятении, что едва не упала, на лице у нее отразились удивление, недоверие, ужас. Если бы Кристе требовалось признание, подписанное кровью Мэри, даже оно не имело бы большей силы и значения, чем выражение ее лица.
— Криста!
— Мэри? — Голос Кристы звучал насмешливо, не выдавая ее чувств. — Почему ты так изумилась, увидев, как я вхожу в дверь моего собственного дома?
Мэри визгливо, принужденно засмеялась, стараясь замаскировать свое удивление.
— Я не ожидала, что ты так скоро вернешься, — проговорила она и мерзко ухмыльнулась.
Вмешался Роб, по-прежнему стоявший у стеклянных дверей.
— Вы вообще не ожидали, что она вернется, — громко сказал он. — «Она оттуда не вернется» — так вы сказали.
— Ты меня неправильно понял, — торопливо отозвалась Мэри, не оборачиваясь к нему.
— Что происходит? — спросила Криста. — Почему это ты решила, что я не вернусь?
Мэри махнула рукой, словно отметая эту тему как не имеющую значения.
— У нас с Робом состоялся совершенно бесполезный разговор. Твое имя всплыло рядом с именем Лайзы. Я хотела сказать, что ты не вернешься в его жизнь. — Глаза ее вильнули в сторону, разобличая вранье.
— Ты отлично знаешь, что я никогда не была частью его жизни, — возразила Криста, захлопывая дверь у себя за спиной.
— Наверное, все же была, в его мыслях, — вымолвила Мэри, по-прежнему избегая взгляда Кристы.
Мозг Кристы работал с лихорадочной быстротой. Стоит ли сейчас задавать вопрос, откуда Мэри узнала, что Криста едет в аэропорт? Нет, Мэри Уитни слишком хитра и слишком сильна, ее не поймаешь на оброненном слове. Она будет все отрицать. А Криста тем самым даст понять, что ей известен секрет Мэри.
Однако оставались и другие способы надавить в разговоре на Мэри. Если Кристе удастся вывести ее из равновесия, то ее можно подтолкнуть к каким-нибудь изобличающим признаниям.
— Как это у вас с Робом мог состояться бесполезный разговор, если все, что ты хотела, — это извиниться перед ним и попрощаться?
Роб медленно подошел к ним.
— Значит, она именно это говорила насчет того, что собирается делать. В его голосе прозвучали в равной мере и облегчение, и недоверие. Выходит, Криста ничего не знала о чудовищном предложении Мэри.
— Да, именно это, — отозвалась Криста. — Мэри, что здесь произошло?
— Я не собираюсь отвечать тебе. Я не обязана ни перед кем отчитываться.
Мэри Уитни выставила вперед челюсть — с вызовом, с угрозой. Ее смятения как не бывало. К ней уже вновь возвращалась агрессивность — ее инстинктивный метод обороны.
— Она предлагала мне миллионы, чтобы я женился на ней, — сообщил Роб. — Я думаю, она рехнулась. Я на самом деле считаю, что она не в своем уме. Она бесилась, кричала, угрожала мне, Лайзе, вам, всем.
Теперь Мэри наконец обернулась к нему.
— Заткнись! — прошипела она. И снова обратилась к Кристе.
Мэри Уитни дергалась от ненависти. Лицо ее покрылось местами красными, местами белыми пятнами. Ее трясло, как хилое деревце на могучем ветру.
— Я не угрожала! — зарычала она. — Я никогда не угрожаю. Я только говорю, что произойдет. А это произошло. Рекламная кампания «Майами» уже в прошлом. Все у вас рухнуло. Вы все уволены и не получите от меня ни цента. Хуже того, вам предъявят судебный иск… за одно, за другое, за третье, за все, что смогут придумать мои адвокаты. Вы никогда больше не сможете работать, никто из вас, ни в одной стране мира. Это я вам гарантирую! И ты потеряешь все до последнего пенни из того птичьего помета, который ты называешь своим капиталом, Криста. Тебе придется стать опять фотомоделью, только никто не захочет тебя снимать. Ты — дерьмо, тебе придется снова зарабатывать, лежа на спине, дорогая. Ты будешь зарабатывать проституцией на оплату своих счетов, после того как мои адвокаты обдерут тебя, как липку.
Роб Сэнд оказался рядом с ней в мгновение ока. Он поднял ее за талию, словно почти невесомый мешок с картошкой, и направился к выходу. Криста, дерзко улыбаясь, распахнула дверь. Роб опустил Мэри на порог, и она покачнулась, пытаясь сохранить равновесие.
— А теперь убирайтесь из нашей жизни! — рявкнул Роб дрожащим от ярости голосом.
— Ты пожалеешь! Пожалеешь! — визжала Мэри. — Идиот! Ты никогда больше не сможешь спать спокойно из-за меня! Я тебе это обещаю. Обещаю!
— И это вы обещаете человеку, за которого хотели выйти замуж! — фыркнул Роб.
— Мужчине, которого ты пыталась купить! О Мэри! Бедняжка Мэри! — посочувствовала Криста.
— Не смей жалеть меня. Жалейте себя. Горевать будете вы!
— Убирайтесь! — произнес Роб и шагнул к ней.
Мэри увидела выражение его глаз. Это был решающий момент противостояния мужчины и женщины. Момент, когда хитрость, коварство, общее превосходство женской натуры сталкиваются с тем, что является ее главной слабостью — с физической силой мужчины.
Мэри заспешила к своему лимузину. Шофера в машине не было. Она ничего не сказала, залезая внутрь, но весь ее мир был окрашен в цвет крови. Она захлопнула за собой дверцу, наплевав на то, что защемила юбку. Она должна поскорее убраться с этой сцены своего небывалого унижения и выяснить, где случился прокол.
Гравий заскрипел под колесами лимузина, когда она рванула с места. Мэри не оглядывалась. Завернув за угол, она дотянулась до сотового телефона, набрала номер.
— Росетти? Это Мэри Уитни. Что случилось?
— Не разговаривайте со мной таким тоном, — огрызнулся Джонни.
Он был в дурном настроении. Его спектакль провалился с жутким треском, а теперь одна из второстепенных актрис еще и дерзит ему.
— Я разговариваю таким тоном с кем захочу, — прорычала Мэри. — Я дала тебе полтора миллиона, чтобы ты мог заплатить за наркотики.
— Это уже кануло в прошлое, — спокойно парировал Джонни. Он имел в виду, что банкноты, происхождение которых невозможно определить, лежат в его сейфе, и их никогда нельзя будет востребовать обратно.
Мэри глубоко вздохнула. Этот кусок дерьма прав. У нее слабые позиции. Она не может разоблачить заговор, не разоблачив своего участия в нем. Что бы ни случилось, деньги ее пропали.
— Извини. Я расстроена. Я очень расстроена.
— Послушайте, детка, мы все расстроены. У меня больше причин огорчаться, чем у кого бы то ни было.
Джонни на самом деле был расстроен. От этого у него даже подводило живот.
— Что помешало?
— Один парень помешал. Парень по имени Стайн появился там за несколько секунд до передачи посылки и предупредил Кристу. Он сказал Моне, что Криста распорядилась отправить пакет Браддоку прямо из аэропорта, и повторил это непосредственно перед ребятами из Отдела по борьбе с наркотиками… до ареста. Вот то, что мне удалось выяснить через одного человека, который там служит. Так что обвинение против Кристы стало весьма сомнительным. Теперь все указывает на Браддока, но он все отрицает. И против него ничего серьезного выдвинуть не могут. А Стайн, по-видимому, личность непробиваемая, репутация у него белее снега, пишет книжки, которые дети изучают в школах. Все смешалось. Обвинение с равным основанием можно выдвинуть против каждого, но все эти основания — пшик. Такова позиция Отдела по борьбе с наркотиками. Они собираются отпустить Стайна, а после того, как поговорят с Кристой, против нее тоже не будет никаких обвинений.
— Кто сказал Стайну? — спросила Мэри дрожащим голосом.
— Я собирался задать вам тот же вопрос.
— Я-то точно никому ничего не говорила. Я хотела уничтожить Кристу. Я заплатила полтора миллиона долларов на покупку наркотиков, которые должны были подсунуть ей.
— Надеюсь, вы не обвиняете меня? — спросил Джонни. В его голосе прозвучала угроза. В это дело были замешаны и другие люди, люди, которые не обрадуются, узнав, что какой-то человек со стороны вроде Стайна узнал о подробностях заговора.
— Я оплатила эту операцию, — заявила Мэри.
— Хотите, я буду с вами совершенно откровенен, леди? — снисходительно промолвил Джонни. — Когда вы позвонили мне и спросили, как вы можете помочь мне убрать со сцены Кристу и Лайзу, вся операция была уже спланирована. Я позволил вам вообразить, будто вы играете в этом деле первую скрипку, потому что в тот момент меня это устраивало. Но затеял все это представление я. Все организовали я и мои друзья. И когда я говорю «друзья», то употребляю это слово весьма неточно. У тех, кого я имею в виду, друзей не бывает, если вы понимаете, о чем. У них бывают враги… и эти враги боятся их, очень боятся, Мэри. Я тоже боюсь. И вам следует бояться. Понятно? — Но я заплатила деньги!
— Я собирался заплатить эти деньги сам. Все дело было уже запущено. И в самый последний момент появляетесь вы, размахивая своей чековой книжкой. Я просто разрешил вам финансировать меня. Я просто позволил вам тоже рискнуть. Поделился с вами возможностью отомстить, можно и так сказать. Если бы вы не позвонили мне вовсе, капкан все равно был бы установлен. Я говорю вам все это, чтобы вы сознавали, что ваша роль была косвенной. Так что теперь, когда дело сорвалось, не шумите на меня. Черт возьми, ведь именно вы нанимали Кристу и Лайзу! Это вы дали им понюхать большие деньги. Вы хотели прилюдно платить им, а тайно их уничтожить — руками моими и моих друзей. Англичане называют это охотиться с собаками и одновременно убегать с зайцем. Такое до добра не доводит, Мэри. Чем больше я думаю об этом, тем меньше мне это нравится. Особенно теперь, когда все взлетело на воздух.
— Они больше на меня не работают. Я прикрыла все дело, а теперь намерена душить их судебными исками.
— Хорошо. Вот это хорошо. Это то, что нужно. А я в благодарность буду молчать о нашей маленькой сделке. Но деньги ваши пропали. Придется вам экономить на домашнем хозяйстве. Уволить четвертого лакея. Ха-ха! Надо не терять чувство юмора!
Мэри нажала кнопку окончания разговора, вычеркнув Росетти из своей жизни. Теперь ей все было ясно, но приятнее от этого не стало… скорее даже наоборот. Проблема заключалась в том, что никто никогда не понимал, как она действует. С того момента, когда она впервые положила глаз на Роба Сэнда, Мэри знала, что он должен принадлежать ей, — просто потому, что она его хочет. Она шутила по этому поводу. Она даже позволяла другим посмеиваться над этим, и это ее устраивало, так как служило дымовой завесой, за которой она могла действовать. На пути к цели ей встречались тупики и препятствия, и почти каждый раз они обретали облик двух женщин — Кристы и Лайзы. Жизнь для Мэри всегда была неправдоподобно простой. Она получала все, что хотела. Конечно, у нее были и другие задачи, помимо Роба. Она хотела сделать духи «Майами» самыми популярными в Америке, а это означало, что надо нанять Лайзу для рекламной кампании. С точки зрения дальнейшего развития событий это оказалось для Мэри катастрофой номер один. И, кроме того, она недооценивала Роба. Она надеялась вытащить его из неизвестности и поставить под огни рампы славы, а потом пожинать плоды его благодарности. Но это дало совсем противоположный эффект. Его честность и достоинство, именно те качества, которые притягивали ее, оказались прививкой против пьянящей лихорадки успеха. Он не ощутил благодарности к Мэри. Он не захотел денег, которые она предлагала ему в отчаянной попытке заполучить его тело как прелюдию его любви. Все полетело к черту, оставив одни только тупики. Она позвонила Росетти, зная, что враги твоих врагов — твои лучшие друзья. Они согласились, что их интересы совпадают. Они тайно встретились в Нью-Йорке, и он изложил ей свой план подставить Кристу с наркотиками. Он солгал ей, сказав, будто у него есть проблемы с организацией этого предприятия и он не может достать деньги для приобретения необходимого количества наркотиков. На самом же деле, как теперь выясняется, весь план был уже в работе, а Мэри ухватилась за возможность финансировать все мероприятие. Деньги у нее всегда были легкими, так что она дала ему всю сумму наличными и стала ждать, когда Кристу изымут из обращения. Когда наставница Роба, его героиня и мечта, исчезнет и будет опорочена, в душе его останется вакуум, и Мэри намеревалась заполнить его собой. Без Кристы, державшей все дело в своих руках, рекламная кампания «Майами» и тщеславная Лайза Родригес увянут. И Роб никогда не сможет упрекнуть Мэри за то, что она отказалась от кампании, которая рухнула главным образом из-за криминальных делишек Кристы.
Однако Криста в порядке. Роб отверг невиданное финансовое предложение Мэри, она подверглась унижению… и, самое ужасное, не получила того, что хотела. Ну что ж, теперь она снесет все здание. Криста, Лайза и — увы! — Роб будут уничтожены. Она уже покончила с их настоящим, а с этого момента вся ее финансовая мощь станет работать на уничтожение их будущего. Мэри ранена, но она в безопасности. Ее роль в заговоре Росетти останется тайной. Кем бы ни был Джонни, он не дурак. Он не будет рекламировать свое участие в провалившемся заговоре и по той же причине унесет с собой в могилу и ее секрет.
И Мэри поехала дальше в сторону материка, прочь от Майами-Бич. Пришла пора возвращаться в Нью-Йорк, в штаб своей империи. Там она займется планом финансовой и личной мести. Это все, что осталось от ее мечты владеть телом и душой прекрасного юноши.
При мысли о нем на глазах у Мэри выступили слезы.
— О Роб, — пробормотала она, — почему ты не захотел того, чего хотят все на свете, — стать богатым.