Бен Купер потратил какое-то время, обзванивая свои контакты, прежде чем они уехали из Харропа. Наконец он смог найти одного из членов антикварной ассоциации, который специализировался на монетах и банкнотах. Фрай нетерпеливо барабанила пальцами по торпеде машины.

– Ну и как? – спросила она, когда ее коллега закончил разговор. – Он сказал, почему зарплата была послана в пятифунтовых банкнотах?

– Подделка денег, – объяснил Бен.

– Как это?

– Получается, что немцы серьезно занимались этим. Они считали, что таким образом смогут дестабилизировать нашу экономику и поставить страну на колени. В какой-то момент они печатали до полумиллиона подделок в месяц. Тогда Банк Англии прекратил хождение банкнот достоинством больше пяти фунтов, чтобы сделать подделку экономически нецелесообразной. При этом, конечно, остались бумажки по одному фунту и по пятьдесят шиллингов. А после войны в первую очередь отказались от белых пятифунтовок.

– Значит, улов Джорджа Малкина ничего не стоит?

– Не совсем так, – ответил Купер. – По крайней мере не сейчас. Если б он с умом выпускал их на рынок, то неплохо зарабатывал бы в течение нескольких последних лет.

– О чем это ты?

– Мне сказали, что эти банкноты стали раритетом. Эксперты говорят, что такие банкноты выпуска сорок четвертого года стоят около шестидесяти фунтов за штуку.

– Боже! – воскликнула Фрай. – А у Джорджа Малкина их никак не меньше двух тысяч штук!

– Неплохо, правда?

– А мы собираемся вернуть их Королевским ВВС… Совсем плохо.

– Чертовы коллекционеры, – заметил Бен. – Почему они не живут в реальном мире? Почему постоянно искажают цену на вещи?

– А так в жизни всегда, – ответила ему Диана. – Вещи стоят столько, сколько кто-то готов за них заплатить.

– Сумасшествие какое-то…

– Оно называется свободным рынком, Бен. Именно поэтому футболист, который бьет по мячику раз в неделю, получает миллионы, а ты не можешь купить себе приличного места для жилья. Давай смотреть правде в глаза, приятель. То, что ты предлагаешь, на рынке продать невозможно.

– Спасибо тебе.

– Да не мне, а неблагодарной публике.

Но констебль думал сейчас не о себе – он уже давно научился не ждать благодарностей. Купер думал об Уолтере Роланде, который сидит за своим обеденным столом и не может поднять кружку с чаем – и в то же время слишком упрям, чтобы обратиться к кому-то за помощью. Он думал о Роланде, который голодал в доме, полном консервированной еды, только потому, что гордость не позволяла ему признаться в том, что он не может пользоваться открывалкой, о старике, который боится включить центральное отопление, потому что не знает, может ли он позволить себе оплату счета за электричество.

Это показывало, насколько общество ценит все то, что Роланд для него сделал. А Джордж Малкин сидел и смотрел за тем, как умирает его жена, потому что ему в голову не могло прийти, что кто-то готов заплатить за никому не нужные и давно вышедшие из обращения бумажки гораздо больше того, что стоило лечение его жены, которое могло бы спасти ей жизнь.

– Ну, и куда дальше? – спросила Фрай. – Хочешь, сама угадаю?

***

Как всегда, Лоренс Дейли был в магазине один. Он с осуждением посмотрел сквозь очки на Купера и Фрай, которые барабанили в двери.

– Много сегодня было посетителей, Лоренс? – спросил Бен.

– Делаю все, что могу. Знаете, курочка по зернышку клюет… Но в конце года надеюсь удвоить свой доход. Чем могу быть полезен?

– В жизни существует множество других вещей, помимо книг, – заметила Диана. – Мы можем войти?

– Но из книг можно узнать все, что вам может понадобиться в жизни. О жизни как таковой, о смерти, о любви и о спецификации системы зажигания «Форда Капри» шестьдесят восьмого года выпуска.

– И об авариях самолетов? – уточнил Бен.

– Простите?

– Вы продаете книги об авариях самолетов…

– И вы хорошо это знаете – сами покупали их у меня.

– Я слышал, что на этот товар довольно большой спрос. И не только на книги. На сувениры. На коллекционные предметы.

– Думаю, что вы правы, – кивнул Дейли.

– И они продаются за хорошую цену, не так ли? Думаю, что вещи, связанные с авиацией, могут принести лучший доход, чем книги, которые никогда не покидают своих полок. Этакая диверсификация бизнеса, нет?

Глядя Куперу в глаза, Лоренс поигрывал связкой ключей.

– Вы покажете нам свою верхнюю комнату? – спросил констебль.

Букинист снял очки и стал искать у себя на шее маленькую отвертку. Без очков его глаза выглядели усталыми: под ними были синяки и морщины, которые обычно появляются с возрастом.

– Вы же знаете, что в этом нет ничего незаконного, – сказал хозяин магазина.

– Тогда вам совсем не о чем беспокоиться, правильно? – заметила Диана. – Показывайте дорогу.

Лоренс Дейли повел полицейских к началу простой деревянной лестницы мимо надписи «Только для сотрудников». Ступеньки были узкими и темными и опасно скрипели под ногами. Их шаги эхом звучали в лестничном колодце, а когда на середине лестницы они повернули за угол, то свет из магазина перестал освещать им путь. Теперь единственным источником света была голая лампа, укрепленная где-то высоко над их головами, чей свет отражался во множестве крохотных окошек с каменными средниками, проделанных в задней стене. Лучи света выхватывали из темноты толстые космы потемневшей паутины, которые свисали с потолка в самых высоких углах лестничного колодца. Купер чувствовал, что перила у него под рукой липкие от грязи, но боялся отпустить их на тот случай, если лестница подломится и он потеряет точку опоры.

Было видно, что изначально дом был построен как жилье для состоятельной семьи и книжный магазин занимает только половину всех помещений. Дейли и его спутники поднимались по такой узкой лестнице, что раньше она наверняка использовалась слугами, которые должны были быть тощими и недокормленными. Может быть, они также были обязаны видеть в темноте и уметь выживать во время зимы без всякого отопления…

По краям ступенек и на подоконниках Купер заметил мышиные испражнения. «Интересно, не захочет ли Лоренс завести себе кошку?» – подумал он.

Дейли остановился и зазвенел ключами. Бен смог рассмотреть впереди пыльный коридор. Неудивительно, что вдоль его стен громоздились стопки книг. В коридор выходили две или три двери, которые тоже были заложены книгами. А вот справа, рядом с лестничной площадкой, находилась свободная дверь, спрятанная под наклонной крышей. Должно быть, они поднялись под самые стропила здания.

Фрай стояла прямо за мужчинами, как раз под одним из окошек со средником. Повернувшись, Купер взглянул на нее и увидел на ее лице странный рисунок, отбрасываемый отражающимися в грязном окне лучами лампы.

– Неудивительно, что люди вроде Эдди Кемпа никогда не остаются без работы, – сказала девушка.

Все двери оказались узкими и низкими, как будто были сделаны для карликов. Краска на них, когда-то темно-зеленая, постарела и слезала клоками, а на бакелитовых дверных ручках с годами появились сколы. Половицы были покрашены в черный цвет, и это было, пожалуй, единственное украшение коридора. Купер передернул плечами. В коридоре было откровенно холодно, так же холодно, как в доме Джорджа Малкина, но это был другой холод. Ферма Малкина была пропитана холодом одиночества, а это место наверняка было полно призраков. Бен легко мог представить себе толпу бледных, почти прозрачных привидений в рваных одеждах, которые бесконечно ходили по коридору туда-сюда, днем и ночью, и подносили чаши с горячей водой и свечи своим хозяевам.

– Удобный чердак, – заметила Фрай. – Вы никогда не думали переделать его в спальню для студентов?

Глаза Лоренса блеснули при мысли о доходе, который он мог получить, сдавая кровати студентам, но потом он посмотрел на горы книг, и лицо его вытянулось.

– Не думаю, что это будет разумно.

– Давайте посмотрим на эту комнату, – предложил Бен. – Ведь ради этого мы, собственно, и пришли.

***

Верхняя комната в «Иден-Вэлли букс» была полна коллекционных предметов, связанных с авиацией в основном периода Второй мировой войны. Одним из наиболее интересных предметов оказалась куртка-бомбер пилота Королевских ВВС, которая отлично подошла Бену Куперу, когда он ее примерил. В некоторых местах кожа была подремонтирована, но молнии и пояс были в отличном состоянии, а подкладка оказалась очень теплой. Констебль с удовольствием не снимал бы ее весь день.

– Двести фунтов, – предложил Лоренс. – На ней все еще есть бирка Министерства обороны и все остальное.

– Меня это не интересует, – покачал головой Бен.

Часы из кокпита самолета были датированы 1940 годом, и на бирке было написано, что они в рабочем состоянии, хотя и показывали время 4:28 утра. Цена их была 75 фунтов. Кожаный летный шлем с кислородной маской был, по-видимому, одним из главных экспонатов – при цене в 450 фунтов. Купер обратил внимание, что здесь Дейли подходил к ценообразованию гораздо тщательнее, чем в книжном магазине.

– Все это абсолютно законно, – еще раз повторил букинист.

– Все зависит от происхождения этих предметов. Откуда они у вас? – поинтересовалась Фрай.

– Мне их приносят люди.

– А они дают какое-то свидетельство об их происхождении? Что-то вроде сертификата или справки?

– Практически никогда. Эти люди – или коллекционеры, или перекупщики. И то, что они мне приносят, ходит по рукам уже много лет.

– А если у вас есть подозрение, что они украдены или добыты нечестным путем…

– У меня таких подозрений нет.

– Тогда вы правы. Все это совершенно законно, – кивнула головой Диана.

– А попадаются вам медали? – спросил Купер.

– Иногда.

– Я говорю об одной особенной медали. О кресте «За летные боевые заслуги»…

– Не думаю, чтобы у меня было здесь что-то подобное.

– И вам никогда его не предлагали?

– Насколько я помню – нет. Но иногда я покупаю оптовые партии и не всегда их сортирую. Так что, вполне возможно, где-то у меня может быть коробка, полная медалей.

– Вы хотите сказать, что кто-то, порывшись в ваших закромах, мог отыскать подобную медаль? Крест «За летные боевые заслуги»?

– Вполне возможно, – пожал плечами Дейли.

– А вот это что такое? – Бен подошел к столу в углу комнаты и взял в руки лежавшую на нем сумку. Это была кожаная сумка с клапаном, похожая на ранец или седельную сумку. На табличке было написано: «Подлинная сумка Королевских ВВС для перевоза денег. 1945». – Откуда у вас появилось вот это, Лоренс? Сколько вы заплатили Джорджу Малкину за его коллекцию?

– Я занимаюсь бизнесом, – ответил хозяин магазина. – И Малкину я заплатил столько же, сколько плачу другим людям.

В задней стене комнаты было крохотное окошко. Оно было так высоко, что Купер с трудом мог выглянуть из него. Он стер часть грязи со стекла и понял, что смотрит на небольшой дворик, освещенный только лампочкой сигнализации. Место было окружено стенами высоких зданий, теснившихся вокруг. К дворику, по-видимому, можно было как-то подъехать, потому что на стены зданий выходили ворота, проделанные в каменной стене. Стена, в свою очередь, была защищена по верхнему краю битым стеклом.

– А что у вас во дворе? – поинтересовался констебль.

Лоренс медленно выбрал еще один ключ из связки и открыл дверь. В комнату ворвались яркий свет и ледяной ветер. Купер увидел верхнюю площадку пожарной лестницы, которая проходила по внешней стене здания. Внизу располагалось нечто похожее на свалку – по земле были разбросаны различные предметы. Здесь были моторы, пропеллеры, колеса, части кокпитов и множество других обломков, определить принадлежность которых было невозможно. Почти все они были покрыты слоем снега, который подмерз на их горизонтальных поверхностях и превратил их в загадочные объекты, больше похожие на части картинки-головоломки, на которые смотришь под непривычным углом. Снег на земле был весь испещрен следами птиц, которые, казалось, бродили по нему взад-вперед безо всякой цели, часто пересекая свои же собственные следы, скорее всего, в поисках пищи. Кокпит самолета был одним из наиболее крупных предметов на этой свалке. На снегу, лежавшем на нем сверху, виднелись более крупные и изящные следы, кое-где перекрывающие птичьи. Так что кошка в доме все-таки была.

– Я вижу ваш ассортимент, – сказал Купер, – но откуда берутся покупатели? Как вы себя рекламируете?

– В основном через страничку в Интернете, – ответил Лоренс.

– Интернет. Ну конечно. Сегодня у всех есть дома Интернет.

– Понимаете, основной бизнес делается не здесь. Это все мелочи. А через Интернет люди со всего света, которые интересуются подобными вещами, могут связаться друг с другом. И нам остается просто поддерживать этот сайт.

– И вы никак не контролируете, кто им пользуется?

– Мы не проверяем bona fides наших клиентов. И даже если они хотят продать целый самолет, мы не задаем вопросов.

– А кто эти «мы»? – поинтересовался Бен.

Букинист продолжал поигрывать ключами. Он закрыл дверь, как будто ему было стыдно за внешний вид двора.

– Жуткий сквозняк, когда дверь открыта, – пояснил он.

– Так кто еще в этом задействован? – не унимался Купер.

– Мне иногда помогают, – ответил Дейли. – Несколько человек, которые интересуются историей авиации.

– Нам нужны имена.

– Я вам их не скажу. Конфиденциальность…

– Это все полная ерунда. Кто еще, кроме вас, имеет доступ к вашему двору? – продолжил констебль.

– Никто, – ответил владелец магазина.

– А как же ваши деловые партнеры?

Казалось, Лоренс задумался. Он повернулся к Фрай, но не нашел на ее лице никакого сочувствия.

– Итак, их имена, – произнесла сержант.

***

Когда в тот вечер Купер добрался до дома, у него не было никакого настроения выяснять, почему в оранжерее оказалось две кошки вместо одной. Скорее всего, специальная кошачья дверца была воспринята черным красавцем Рэнди как разрешение приглашать друзей. Новоселом оказалась полосатая кошка с голубыми глазами и с раздутым животом. Бен так и не смог понять, как она пролезла в кошачий проход и умудрилась в нем не застрять.

– Рэнди, кто эта толстая подруга? – поинтересовался он.

Кот потерся о ноги Бена, как будто представляя новую жилицу. Купер протянул руку, чтобы погладить пришелицу, и почувствовал под пальцами набухшие соски и висящий живот.

– Боже, только не это! Надеюсь, что у тебя есть хозяева, – сказал он незваной гостье. – Здесь ты своих котят рожать не будешь.

Но тут полицейский посмотрел из окна на замерзший снег, который покрывал сад, на сосульки, которые свисали с веток деревьев, и понял, что силы воли у него не больше, чем у миссис Шелли.

– Но как только они родятся, ты отсюда уберешься, – твердо сказал он.

Обе кошки посмотрели на него и заурчали. Бен был готов поклясться, что они смеются.

Единственное, чего ему не хватало в жизни, был контакт с кем-то на физическом уровне, и животные этот контакт ему обеспечивали. Но почему они во многом так похожи на людей? Почему они никак не могут понять, что безоглядно дарить свое доверие первому встречному может быть опасно?