Хип-хоп медленно, но верно превращался из модного движения в бизнес-индустрию. Если еще пять-десять лет назад, когда на сцене появились Доктор Дре, Айс-Ти или даже Ванилла Айс, можно было просто выступать в клубах, записывать альбомы и ждать реакции публики, то теперь такое уже было невозможно. Реакции попросту быть не могло. Для того чтобы стать по-настоящему успешным, для начала нужно было понравиться какому-нибудь лейблу, который согласится вложить в тебя деньги. Ну а те, кто решал «избрать свой путь», так и выступали в никому не известных клубах. В самом разгаре было так называемое противостояние побережий. Война лейблов Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Желая вернуть Нью-Йорку славу столицы хип-хопа, рэпер The RZA, уже сделавший себе имя в мире музыки, предложил организовать группу из десяти лучших хип-хоп-исполнителей Нью-Йорка. Каждый участник будет развиваться в своем стиле, но не нарушая общего стиля Wu-Tang Clan. Так была организована одна из самых влиятельных групп в мире хип-хопа. Они заработали себе славу скорее не популярной группы, но известного и влиятельного лейбла. Каждый исполнитель стал развиваться в своей нише. Так The GZA стал известным клипмейкером, Raekwon занялся звукозаписью.

Если они не смогли заинтересовать лейблы, нужно организовать свой. Эту вполне логичную мысль высказал Пруф. Однажды он позвонил Маршаллу и сказал, что хочет собрать детройтскую версию Wu-Tang Clan: двенадцать лучших рэперов Детройта, Dirty Dozen или просто D12. Конечно, Эминем согласился, но он не особенно верил в идею друга.

Маршалл записал несколько треков в составе группы Outsidaz, в которую входили рэперы Бизарр (Bizarre) и Ра Дигга (Rah Digga). Они были на пять лет моложе самого Маршалла и пока не имели ни жен, ни детей, ни больших проблем, которые нужно было постоянно решать. А проблем было предостаточно. Они с Ким помирились и вроде бы на короткое время все наладилось. Вот только денег катастрофически не хватало. «Минимальная ставка в час стала моим проклятием», – эта строчка из «Infinite» буквально преследовала его и Ким. В остальном все было более или менее хорошо. Ровно до тех пор, пока не позвонила мама Ким. Женщина, едва сдерживая рыдания, рассказала, что Дон задержала полиция за вождение в нетрезвом виде (это случалось уже далеко не в первый раз), но сейчас у нее отобрали детей. То есть и Лэйни тоже. Маршалл даже не знал, что девочка с матерью, он был уверен, что та сейчас у родителей жены.

Органы опеки в отношении сестры Ким были настроены решительно. Маршалл уже давно не общался с сестрой жены. Он лишь знал, что недавно она родила еще одного ребенка от того же типа, что и Лэйни. Мальчик оказался инвалидом, что, если честно, было неудивительно. Маршалл лишь изредка встречал Дон в каком-нибудь из клубов. Девушка редко была во вменяемом состоянии, поэтому поговорить с ней попросту не удавалось. Ким, естественно, постоянно общалась с сестрой и даже пыталась ее вразумить, но из них двоих здравым смыслом всегда была Ким, а вот Дон вечно творила глупости. Кто-то в паре ведь должен творить глупости, и здесь не важно, о каких отношениях идет речь: родственных, дружеских или любовных.

Слева направо: Bizarre, Eminem, Royce da 5’9

Дон решила, что ее все бросили. Сестра совсем не вспоминала о ней, родители категорически отказывались помогать с деньгами, муж оставил ее одну с двумя детьми, один из которых был с рождения парализован. Все это лишь усугубило ее пристрастие к наркотикам и алкоголю. На этот раз глупость Дон привела ее на скамью подсудимых. Ей грозил вполне реальный срок и лишение родительских прав, окончательное, без права на восстановление. Детей отдавали на усыновление.

– Мы возьмем Лэйни к себе. Официально, – неожиданно сказал Маршалл.

Ким лишь скептически хмыкнула. Началось еще одно долгое судебное разбирательство, а вместе с ним последовали затраты на адвоката. Именно он и посоветовал, чтобы в качестве опекунов выступили Маршалл и мать Ким, так как у них обоих была постоянная и законная работа, а Ким перебивалась временными заработками. Да и не разделяла она энтузиазма Маршалла. Как можно было говорить о еще одном ребенке, если у них даже на Хэйли денег не хватало?

Этот суд он выиграл. Теперь Лэйни жила с ними на Новарра-стрит. Там же жил Денон Портер, которому в очередной раз негде было ночевать. Когда в дверь постучался двенадцатилетний Натан, Маршаллу оставалось только отойти в сторону, чтобы пропустить внутрь младшего брата. Натан объяснил, что с очередным отчимом он жить не будет, поэтому перебирается к брату.

Одним словом, на момент создания группы D12 проблем у Маршалла было предостаточно. Мечты о славе становились все более сумрачными, а вечная жизнь на пособие казалась вполне реальной. Двенадцать хороших рэперов в Детройте Пруф так и не смог найти. С кем-то не смог договориться, кого-то посчитал недостойным D12. Их набралось всего шестеро, но название группы Пруф менять не собирался. Он предложил каждому MC придумать себе альтер-эго, от лица которого он также будет читать тексты. Так часто поступали. Намного проще придумать себе лирического героя, чем писать о себе. К тому же этот герой может быть намного более ярким и интересным, чем человек о себе думает. Рэпер Кунива (Kuniva) давно использовал этот трюк, он же и натолкнул на эту мысль Дешона. Шестеро рэперов, которые читают о самых безумных вещах, которые только взбредут в голову. Что угодно, главное, чтобы это нечто шокировало публику. Таков был замысел лучшего друга Маршалла. Собственно, из идеи читать о самых безумных вещах, которые только можно придумать, и родилось само название группы. «Грязная дюжина» – так называлась игра, которую придумали еще в годы, когда была распространена работорговля. Негров продавали по очереди на аукционе. Так продолжалось до тех пор, пока не оставались лишь те, кого никто не купил. Рабы с увечьями, умственно неполноценные или по какой-то иной причине не понравившиеся покупателям. Они ходили по кругу и ради шутки пугали покупателей тем, что выкрикивали самые грязные ругательства, которые только могли придумать. Из идеи этой игры и родилась группа. Пруф выбрал себе в качестве альтер-эго Dirty Harry, Бизарр стал Piter S. Bizarre, Кунива – Hannz G. (позже Rondell Beene), Кон Артис (Kon Artis) выбрал Mr. Porter, Багз (Bugz) стал Robert Beck, а Эминем – Slim Shady. До этого Маршалл всегда выступал под одним именем: M&M, которое впоследствии превратилось в более лаконичное Eminem.

Проговаривая про себя имя Слим Шейди, я стал придумывать миллионы рифм. Это был поворотный момент. Я понял, что это альтер-эго сделает больше, чем просто шокирует публику. Не то чтобы я просто хотел шокировать людей, часть меня вырвалась наружу. Это был я, которого достал весь мир (Eminem).

Слим Шейди – это тот, кто появляется после пары стопок Бакарди; Эминем – это эмси, который выходит трезвым на сцену и выдает свои метафоры. A Слим Шейди напивается и лезет в драку (Proof).

Теперь все друзья звали его Слимом. Этот образ был как раз тем, что нужно публике. Отчаявшийся, злой, окончательно спятивший тип, который веселит публику. Именно таким его полюбил весь Детройт, а затем и вся Америка.

Отчасти это было потому, что люди ссылались на меня, как на мусор из трейлерного парка. Я осознавал это, потому что чувствовал, что как раз это и показываю… в смысле, в принципе я и был бедным белым куском мусора. Если таким меня считают, тогда я буду представлять все это по полной (Eminem).

Братья Басс были в восторге от новых треков Маршалла, они же и уговорили его на запись второго альбома «The Slim Shady EP». «Just Don’t Give a Fuck» и «Low, Down, Dirty» моментально стали хитами на радио Детройта. Впрочем, гонорары за выступления не изменились. Казалось бы, публика его полюбила, но по факту ничего не изменилось. Он все так же работал в очередном ресторане, только теперь он жарил гамбургеры. Не самая престижная должность. Вдобавок ко всему администратор вечно пытался оштрафовать его за что-нибудь. Маршалл не выдержал и, когда ему в очередной раз отказались менять местами смену из-за выступления в клубе, очень талантливо послал администратора куда подальше и уволился. Это произошло за пару недель до Рождества.

Джефф Басс никогда не переставал верить в талант Маршалла. Сегодня он один из самых успешных музыкальных продюсеров в США

Его уволили без выходного пособия. Ни денег, ни приглашений на концерты. Конечно, он собирался выступить в Saint Andrews Hall на ежегодной вечеринке, но за это не платили. Все, что удавалось скопить, он тратил на альбом. Сейчас в багажнике автомобиля валялось несколько сотен копий никому не нужного диска, а денег на подарки к Рождеству не было. Да и заработать их было негде. Ким по несколько раз в день напоминала ему об этом. Впрочем, он и сам себя считал неудачником. Об этом не стоило лишний раз напоминать. И все-таки самым ужасным было то, что он так и не сможет купить подарки к Рождеству. Еще пару лет назад он дал себе клятву, что у его детей будет все, чего у него никогда не было. И вот сейчас он был в том же положении, что и его мать. Из дома то и дело пытались выгнать за неуплату долгов, денег не было, и ждать, что они появятся, не приходилось, а он продолжал бессмысленную борьбу за успех. Строил воздушные замки, за которые так презирал свою мать.

Вечером накануне 25 декабря он увидел, как Ким что-то вырезает в их гостиной, пока дети спят. Он подошел и спросил, что она делает. Вместо ответа девушка кинула ему ножницы и продолжила свое занятие. Слов больше не требовалось. Он увидел, что Ким вырезает подарочные бирки для подарков Лэйни, Натану и Хэйли. На одних бирках значилось имя Ким, на других – Маршалла. Еще утром Ким издевалась над тем, что Маршалл не купит эти чертовы подарки, а вечером оказалось, что она успела об этом позаботиться. Девушка вот уже больше года работала официанткой. Полученную премию она потратила на то, чтобы купить подарки за Маршалла. Неудачи всегда сплачивали их. Ким и Маршалл всегда любили друг друга, но еще больше они ненавидели всех остальных. Впоследствии этот эпизод Маршалл описал в треке «Mockinbird».

Все так и было. Я не мог успокоиться всю ночь, пытаясь сдержать истерику. Когда я слушаю «Mockinbird», до сих пор еле сдерживаюсь (Eminem).

Через пару недель Ким все-таки нашла в себе силы сказать, что им с Маршаллом больше не по пути. Как раз в тот день, когда он нашел себе новую работу. Лэйни и Хейли, по ее словам, нуждались в отце, а не в неудачнике, который все еще надеется на успех. Маршалл и Ким сходились и расходились по паре раз в месяц, но на сей раз Ким была настроена серьезно.

Маршалл съехал. Денон Портер и Натан ушли вместе с ним. Они арендовали дом по ту сторону 8-й мили и, казалось, вернулись в прежние времена. Не то чтобы нынешние были намного лучше, просто хуже, чем те годы, что он жил с Дебби, Маршалл припомнить не мог.

В подвале дома ребята из D12 снова организовали студию. Там и были записаны некоторые треки из второго альбома Маршалла Мэтерса. Львиную долю времени они тратили на запись совместных треков. Естественно, все бились за то, чтобы в песне их часть была больше. Записывались по очереди. В студии требовалась абсолютная тишина, так как любой посторонний звук мог испортить запись. Поэтому пока один человек записывался в студии, остальные ждали на улице. Тусоваться на улице, ожидая своей очереди, вошло в привычку. Когда Пруф записывал свою часть, кто-то из D12 сказал:

– Давайте договоримся, что тот, кому удастся пробиться, вернется за остальными.

– Пруф просто обязан будет это сделать, – ответил Маршалл.

Мы все так думали. Все считали, что Пруф первым добьется успеха. Мы заключили пакт. Договор неизвестных. Тот, у кого получится добиться успеха, вернется за остальными (Eminem).

Так начинался 1997 год. Proof уговорил Маршалла принять участие в ежегодной битве Hip-Hop Shop. Никакого настроения не было, но, в конце концов, он ведь ничего не терял, а победителю предназначался приз в несколько сотен долларов. В тот вечер он выступал от лица Слима Шейди. В финал вышел Маршалл и молодой рэпер с глупым псевдонимом La Peace. Ненависть всегда продается лучше, просто потому, что, в отличие от любых светлых чувств, ненависть всегда искренна. А только честные тексты имеют шансы на успех. Маршалл отчаянно ненавидел все, что его окружало в тот момент. Он не просто победил, толпа буквально отказывалась отпускать его со сцены. Полученные доллары тут же ушли на детей, но, самое главное, Маршалл получил нужный заряд энергии, он увидел толпу, которая боготворила его. Вернее, Слима Шейди.

Слева направо: Proof, Eminem, Bizarre, Fuzz Scoota, Bugz, Mr.Porter. 1997 г.

«Так все и стояли около моего подвала и ждали своего шанса. Конкуренция была высокой. Все нервничали из-за того, кто будет читать какой куплет».

(Eminem)

Альбом «The Slim Shady EP» был полностью готов. Более того, Маршалл даже нашел менеджера из крупной звукозаписывающей компании, который был готов продвинуть альбом. Когда до выхода диска оставалось несколько недель, продюсер назначил Маршаллу встречу. Тот явился вовремя. Мужчина предложил зайти в закусочную. Маршалл честно признался, что у него нет денег. Продюсер пожал плечами и сказал, что в закусочной все равно удобнее разговаривать. Бедность, казалось, начала потихоньку ломать Маршалла. Когда он увидел, что продюсер так ничего и не купил ему в закусочной, он попросту послал его к черту.

– Менеджер – это человек, который на тебе зарабатывает, а не тратит на тебя деньги, – пожал тот плечами.

Я всегда думал, что если ты хочешь быть чьим-то менеджером – ты веришь в него. Инвестируешь в него, делаешь рисковые ставки – это как бросить кости (Eminem).

Proof несколько месяцев назад познакомил Маршалла с парнем по имени Пол Розенберг. Его знали все в Hip-Hop Shop, хотя сам Розенберг никогда не пробовал себя в рэпе. Во всяком случае, никаких записей не сохранилось. Впрочем, у него всегда было много друзей из числа рэперов Детройта, и Розенберг часто участвовал в записях разных групп. В основном команды записывали скиты с его участием. Розенберг был славен тем, что умел отлично продвигать свои идеи и имел все задатки хорошего менеджера. Какое-то время он и хотел этим заниматься, но после пары неудач решил, что в Нью-Йорке он сможет добиться большего.

Розенберг хорошо отозвался об альбоме «Infinite», который дал ему послушать Маршалл, но было видно, что тот его не впечатлил, а вот выступление в Hip-Hop Shop произвело эффект.

Вскоре после этого знакомства Розенберг уехал в Нью-Йорк и поступил в колледж. На некоторое время они с Маршаллом потеряли связь. Когда Мэтерс приступил к записи «The Slim Shady EP», Пруф дал послушать записи Розенбергу. Тот как раз начал обустраиваться в Нью-Йорке. Благодаря своему феерическому таланту менеджера и любви к хип-хопу он уже был знаком с владельцами всех клубов Гарлема и Бронкса. Исполнение «Just Don’t Give a Fuck» настолько впечатлило его, что он позвонил Маршаллу из Нью-Йорка и попросил разрешения стать его менеджером. Пока не очень было понятно, что тот подразумевает под этой должностью. Розенберг пообещал, что сможет продать второй альбом Маршалла, если, конечно, там все треки будут такими провокационными. Вдобавок ко всему он пообещал устроить несколько выступлений в Нью-Йорке, за которые к тому же должны были заплатить.

Обещание Розенберг выполнил. Спустя еще пару недель он попросил Маршалла приехать. Там Мэтерс выступил на нескольких площадках. Везде публика хорошо принимала его. Это бы очень воодушевляло, вот только ни один лейбл Нью-Йорка не согласился связываться со скандальным белым рэпером из Детройта. Пришлось вновь ни с чем возвращаться домой.

Вскоре после приезда из Нью-Йорка Маршалл вновь уехал из города. На сей раз он вместе с несколькими друзьями из D12 отправился в Орегон. Там каждый год проходил фестиваль Scrible Jam, второе по значению после Rap Olympics соревнование рэперов. Там тоже обещали несколько сотен долларов за первое место. Все они надеялись не только на приз, но и на то, что их в конце концов заметят. Кто-то из них должен был победить.

В финал вышел Маршалл. Ему предстоял баттл с рэпером по имени Джус (Juice). Публика поначалу не восприняла белого рэпера всерьез, а ближе к концу люди разделились на два лагеря. Одни орали, чтобы белый убирался отсюда (Маршалл традиционно был единственным белым рэпером), другие орали что-то вроде «Дайте белому договорить».

Моим соперником был чемпион – Джус. Он выиграл первый раунд, я выиграл второй. Мы должны были биться еще, чтобы выявить победителя. Мне сказали, что его менеджер уже обо всем договорился с жюри, к тому же сам менеджер и крутил пластинки. В последнем раунде я выставил против него все, что было, а потом облажался и сбился. Джус использовал строки, которые явно были написаны раньше – они были выстроены идеально. Я проиграл (Eminem).

Бесславное возвращение в Детройт для всех из D12 стало болезненным испытанием. Казалось, все сговорились и специально спрашивают о том, как они выступили. Маршалл был вторым. Но кого интересует, кто там на втором месте? К тому же за победу обещали денежный приз, а за второе место никто и ничего не обещал.

«Можно умереть, не успев и моргнуть, так что хлопай ресницами, подмигивай и шли воздушные поцелуи, ведь жизнь – флирт со смертью».

(Eminem)

Вернувшись домой, он поехал к Дебби и увидел болезненно бледного Натана. Судя по тому, что он оказался в середине дня дома, тот прогуливал занятия. Маршалл поинтересовался о том, что случилось, и младший брат признался, что его стали травить ребята на пару классов постарше. Хоть с этим он мог быстро разобраться. Маршалл и Пруф отправились к школе Натана. Младший брат Маршалла указал на парня, который измывается над ним, и Маршалл сорвался. Он поймал подростка за ворот капюшона и начал выбивать из него извинения. Подросток уже умолял его отпустить, когда Пруф начала оттаскивать озверевшего Мэтерса от несчастного парня. Больше никто в школе не пытался издеваться над Натаном Кейном. Все знали Маршалла и знали его друзей. Не менее сумасшедших, чем он.

В школе меня стали часто бить, я стал вести себя как изгой, как и мой брат в этом возрасте. Мой брат из-за этого тогда пошел в школу и решил встретиться со всеми теми ребятами, и в конечном счете это прекратилось. Он заботился обо мне, когда я уходил из дома (Натан Кейн, брат Маршалла Мэтерса).

Сразу после приезда из Орегона Маршаллу позвонил один из братьев Басс и сказал, что он нашел парня из Jive Records, который может помочь продвинуть новый альбом. Работа вновь продолжилась. Парень действительно долго рассказывал о том, что его на лейбле обязательно послушают и подпишут контракт с Маршаллом. Это воодушевляло и придавало веры в свои силы, но по факту Маршалл работал в закусочной в две смены, жил в трейлере и постоянно боролся с Ким за право взять к себе дочерей. Девушка не хотела ничего слышать. Она, конечно, разрешала видеться с детьми, принимала посильную финансовую помощь, но даже слышать о праве на опеку ничего не желала. Шансы выиграть суд об опеке были равны нулю. Скорее уж наоборот, увидев условия, в которых жил Маршалл, органы опеки легко могли попросту лишить его вообще каких бы то ни было прав. Оставалась только призрачная надежда на Jive Records.

Ты должен жить этим, несмотря ни на какие семейные проблемы, ты засыпаешь и просыпаешься со своими текстами. Мне было очень важно верить в то, что есть дело, в котором я лучший. Таким делом стала музыка, на которой я вырос и которую любил (Eminem).

Парень из Jive Records стал появляться на студии братьев Басс все реже и отвечал на все вопросы все более уклончиво. Пока, наконец, Маршалл не пришел на студию, чтобы записать трек «Rock Bottom» (в альбом 1997 года трек не вошел).

…Как это – быть полностью сломленным. Я чувствую, будто иду по туго натянутому тросу, без цирковой страховочной сетки, я глотаю обезболивающее, я нервная авария, я заслужил уважение; но я работаю в поте лица за этот никчемный чек (Eminem, «Rock Bottom»).

Маршалл погрузился в мрачную и тяжелую музыку. Ближе к вечеру на студию зашел один из братьев Басс и рассказал о том, что про контракт с Jive Records можно забыть. Тот парень работал посыльным в компании. Он попросту все это время врал всем, чтобы его считали кем-то значимым, чтобы хоть кто-то его уважал. По большому счету, сложно было винить парня в этом. Сам Маршалл всю жизнь пытался сделать так, чтобы его приняли и стали уважать. Басс рассказал эту историю как смешную байку, но Маршалл воспринял новость по-другому. Это был самый последний шанс. Он сказал, что останется в студии до ночи, и вскоре Басс попрощался, пожелав Маршаллу удачи с записью и разрешив заночевать здесь же.

На студии всегда была отличная «аптечка». Здесь можно было найти какие угодно препараты, достаточно было просто хорошенько поискать. Поздно вечером, когда в студии уже никого не было, Мэтерс нашел то, что искал. Он принял все запасы тайленола, которые здесь были. Смертельная доза. В конце концов, чего еще можно ожидать от жизни? Хэйли и Лэйни нуждались в отце; это, конечно, останавливало. Вот только им нужен был человек, который обеспечит им достойное будущее, а работая за пять с половиной долларов в час, Маршалл уж точно не смог бы им такого дать. И сейчас он как никогда четко осознавал, что впереди у него очень мало перспектив. Сколько еще лет нужно будет сражаться за успех, чтобы наконец признать свое поражение? Он часто встречал «начинающих» исполнителей, которые уже справили сорокалетие. Они выглядели смешно. Похоже, только им самим было непонятно, что свой последний шанс они проморгали лет двадцать назад. Вся жизнь Маршалла состояла пока только из череды неудач, и, похоже, последним и единственным человеком, который продолжал в него верить, был Пруф.

В ту ночь на студии я впервые попробовал наркотики. Я съел горсть таблеток Tylenol 3s [3] . Я очень хотел закончить песню. Я думал, что это будет моя последняя песня. Слава Богу, у меня не было толерантности к этой дряни, и я выблевал все в ванной. Пришлось взять рубашку Марка, чтобы потом пойти домой (Eminem).

«Рэп был для меня несбыточной мечтой, но, с другой стороны, у меня больше ничего не было. Если бы не рэп, что бы я должен был делать со своей жизнью?»

(Eminem)

Маршалл в очередной раз поехал по магазинам Детройта в надежде продать свой труд. На сей раз альбом заметили критики. Появилась пара хороших рецензий, но, по сути, опять ничего не изменилось. Альбом продавался, но это даже не окупало денег, которые в него вложили. Пол Розенберг сделал так, что альбом заметили в Нью-Йорке, но даже этого оказалось мало. Ни один лейбл Нью-Йорка не был заинтересован в белом рэпере. Тем более этот рэпер читал слишком провокационные тексты. Широкой публике он, скорее всего, не понравился бы, а вот судебные иски были обеспечены. Зачем такой человек нужен? Решение все-таки поехать на Rap Olympics, главный конкурс для рэперов 1990-х, далось с трудом. За победу обещали пятьсот долларов, но даже это с трудом окупало затраты на перелет и проживание. Конечно, все знали, что на этот конкурс приходят продюсеры, но Маршалл уже слишком хорошо знал, как владельцы компаний реагируют на его цвет кожи.