Сейчас я живу семейной жизнью с Лизой и ее двумя дочерьми (трех и тринадцати лет) в долине Сан Фернандо в Калифорнии. И вот я стараюсь изо всех сил написать книгу о последних 10 годах своей жизни в качестве порнолюбовника. Я наговариваю на пленку такие вещи, как выброс спермы, эрекция и герпес, пока дети смотрят «Волшебник из страны Оз» в другой комнате. Да, я знаю — это парадокс. Малышка знает меня только как Поля, который поет ей песенки из мультиков и читает сказки на ночь. Когда я забирал ее из детского сада, она даже не заметила, как смотрели на меня родители других детей, когда узнали во мне актера из порнофильмов. Я знаю, они внутри удивляются благополучию этого ребенка, ребенка, который и представления не имеет, кто такой «Джерри Бутлер».

Старшая дочь Лизы тоже ничего не понимает. Однажды, когда я делал бутерброды с сыром для ее завтрака в школе, она спросила меня, как я могу быть счастлив при таком образе жизни, заботясь о них, готовя завтраки. Я не знал, что ответить, но это именно та жизнь, к которой я всегда стремился.

Вчера Лиза спросила меня, нравится ли мне Калифорния. Я быстро ответил «да», но удивился, почему она об этом спросила. Я всегда говорил, что люди из Бруклина самые незащищенные на земле существа, даже если они агрессивны, как черти. Снаружи они кажутся отвратительными борцами за выживание, но внутри они короли и королевы в пластмассовых пузырьках. Это также как в порно. В узком кругу ты — звезда, но если взять этот талант и показать его миру — Голливуду — и вы не больше, чем горсть песка.

Прошлой ночью я рассказал Лизе, что был влюблен в Мэри Харт (Mary Hart) из передачи «Вечерние развлечения». Моя жена восприняла это довольно спокойно и затем ушла на кухню закончить приготовление обеда. В конце передачи, когда появилась Мэри Харт, ее ноги были скрещены, ее платье не закрывало бедер и на ней были темные чулки. Я влюбился в эти соблазнительные ноги! Я ничего не мог поделать, я достал свой пенис и стал играть сам с собой. Затем я остановился, неожиданно осознав, что в комнату могут войти дети Лизы и что обед почти готов. Я вошел в столовую и сказал Лизе, что я кусок дерьма, но она не поняла, почему я это сказал.

Я — раб секса. В некоторых случаях он создает удивительное разнообразие цветов, но иногда огонь, появившийся в этом бриллианте, может вспыхнуть и поразить людей. Я не чувствовал в себе уверенности и тогда я написал Лизе письмо, потому что я был так груб с ней последнее время. Я привожу его:

Моя самая дорогая Лиза!

Я снова иду, топча прекраснейший цветок в саду. Я люблю тебя. Ты мне нужна. Жизнь будет бедной без тебя и наполненной — с тобой. Я всегда сражаюсь, буду и должен сражаться за уважение, которое этот жадный, бесчувственный мир стремится отнять. Я отважный, непокорный рыцарь, который поднимает свой меч, победив, но плачет даже тогда, когда боль причинена ради пользы.

Мне не всегда нравится то, что я делаю, но я всегда признаю это. Я напираю, защищенный семью слоями кожи. И только остановившись, чтобы перевести дыхание, я понимаю, что что-то идет не так.

Сегодня мы с Лизой ходили в супермаркет. Хотите верьте, хотите нет, но это мое самое любимое занятие. Я не посещаю магазин, как все нормальные люди. Наверное продавцы и кассиры всегда смотрят на меня подозрительно, потому что я бываю там почти так же часто, как и они — по меньшей мере, дважды в день, но иногда — больше шести раз. В отделе для фруктов я съедаю так много винограда, что меня следовало бы взвешивать на выходе и заставлять оплачивать разницу в весе. Мне доставляет удовольствие сажать маленькую дочку Лизы в тележку, бежать с ней по проходу и затем мягко остановиться. Иногда я беру консервные банки и швыряю их в другой проход. Лиза говорит, что я не просто ребенок, а юный преступник. Я действительно забросал яйцами какого-то несчастного в молочном отделе. Я запустил в него крюком и попал ему в плечо. Обвините в этом полную луну!

В супермаркете весь мир у твоих ног — еда, чистота и тепло. Чтобы купить это — нужны деньги, но здесь все есть. И богатый, и бедный ходит в супермаркет. Это микромир общества, всей вселенной. Ну, хорошо, может быть и нет, но я опять пойду туда сегодня вечером. Я найду повод, чтобы пойти… кварта молока, шесть упаковок классической кока-колы. Все правильно, я сумасшедший, психованный, слабоумный, болван, идиот, тупица. Я милый парень.

Решите вы.

Несколько дней назад Лиза и я фотографировались вместе. Во время съемки я попросил Лизу снять блузку, но она отказалась. Я был так счастлив услышать это, потому что просто проверял ее. Я совсем не хотел, чтобы фотограф увидел ее грудь. Я очень ревнивый и настоящий собственник. Я не хочу, чтобы кто-нибудь трогал мою жену и все же меня возбудило бы, если бы кто-то это сделал. И даже несмотря на то, что я раздевался и трахался перед десятью и более людьми, потому что Лиза моя жена, моя собственность, я испытывал легкое недовольство, когда фотограф (ее давний приятель) трогал ее и помогал найти ей положение.

После всего того, что я делал последние десять лет, как я могу быть уверенным в любви Лизы? Я так боюсь, что однажды она соберется и уйдет, и сойдется с другим мужчиной, у которого не так много комплексов, который более сдержан, чем я.

Только сейчас я осознал, как важны личная жизнь и тайна, быть наедине и заниматься любовью со своей женой за закрытыми дверями и в темной комнате. Но Лиза тоже актриса. И всегда есть вероятность того, что она получит роль, которая потребует от нее быть влюбленной, целоваться, ласкать. Многие годы эта близость была такой же порнографией, как и все, что я делал. Я никогда не ревновал раньше, потому что раньше никогда не любил так сильно.

Как же началась эта любовь? Когда? Где? Кажется, Лиза была всегда. Но было и «до нее». До нее был неизменный круговорот стремительного производства фильмов и прием кокаина. Однажды мне позвонил парень по имени Джон Келер (John Keeler). Сначала я подумал, что он коп. «Я только работал с тобой одно время», — ответил он, претендуя на то, чтобы считаться надежным человеком. Джон объяснил, что он хочет использовать меня в фильме под названием «Большой трюк Трэси» (Traci’s Big Trick). Выходило, что он говорит правду.

В то время Лиза работала для High Times с женщиной по имени Хони Вебер (Honey Weber). С тех пор, как умерла настоящая мать Лизы, когда она была очень юной, Хони была ей, как вторая мать. Лиза помогала Джону со сценарием для фильма «Большой трюк Трэси» и теперь они набирали актеров. Джон никак не мог подобрать актера на главную роль и спросил Лизу, что она думает обо мне. Хотя Лиза видела меня только в одном фильме — «После того, как стемнеет» (Late After Dark), она сказала, что это прекрасная идея.

Съемки намечались на следующий день, но к счастью я был свободен. Место съемок находилось в красивом доме в Каньоне Топанга, там же снимался фильм «Странные компаньоны» (Strange Bedfellows), поэтому я знал, как туда добраться. Когда я приехал, я встретился там с актерами и съемочной группой. Неожиданно, обернувшись, я увидел спину женщины. Вид сзади, но женщина была потрясающей! Еще до того, как я увидел ее лицо, я почувствовал сильнейшую вибрацию, исходящую от нее. Я мог ощущать ее ауру, еще не видя ее. Сначала я поинтересовался — с надеждой — что может быть она — новая девушка в бизнесе, но нет. Женщина оказалась Лизой.

Как у неофициального помощника режиссера, у Лизы одной из обязанностей было — следить за тем, чтобы все шло гладко. Она как раз разговаривала с Эллисон (Allison), женщиной, написавшей сценарий. У них возникли проблемы с Жаклин Лорианс (Jacqueline Lorians), которая также появлялась в фильме. Когда же я наконец увидел лицо Лизы, моей первой мыслью было: «Что модель из журнала Vogue делает на съемочной площадке порнофильма?» Меня бил озноб. Я встречал множество красивых женщин, но был полностью очарован Лизой.

Мы обменялись несколькими словами. Лиза подчеркнула тот факт, что не является порноактрисой. Она находилась здесь только с режиссером. К тому же и она начала перечислять все фильмы и работы на телевидение, в которых принимала участие. На порносъемках она была впервые. Мне было немного грустно, но не из-за нее, а из-за того, что ей приходилось самоутверждаться. Лизе не надо было вывешивать свое резюме на лице, чтобы доказать мне, что она порядочная женщина.

Тот факт, что мне не придется с ней работать, не обескуражил меня. Я знал, что даже если я никогда не буду заниматься с ней любовью, и даже если я никогда ее больше не увижу снова, я все равно рад, что встретил такого прекрасного человека. Позже Эллисон сказала нам, что никогда не забудет наши взгляды, когда мы впервые увидели друг друга. Она утверждала, что Лиза выглядела так, как будто она шествует над землей.

Просто для того, чтобы сблизиться с Лизой, я заявил, что нуждаюсь в ее помощи для заучивания текста. Когда мы просматривали сценарий, я заметил, что она дрожит — и это удивило меня. Потом мы встретились и проговаривали друг другу вслух порнографические реплики. У меня было такое чувство, что мы делаем мысленную сексуальную сцену. Я уничтожил Лизу с помощью порносценария. Врядли она знала, что я мысленно и эмоционально обволакиваю ее своим желанием для того, чтобы заполнить пустоту и одиночество любовью.

Лизе не нужно было приходить на следующий день. Она пришла только по одной причине — там был я. В первый день у меня не было сексуальных сцен, но на второй день я должен был работать с Жаклин. Во время сцены Лиза сидела в сторонке, держа сценарий. Она скинула туфли и я мог видеть ее красивые, покрытые красным лаком ногти сквозь темные чулки. Тогда Лиза об этом не знала, она «взъерошивала» меня, даже не касаясь.

Сначала моя сексуальная сцена не заладилась, потому что я волновался, зная, что Лиза в комнате. Как я мог разыгрывать из себя сексуальное животное, если женщина, которую я действительно хотел, смотрела на меня? Но это моя работа и я должен был ее сделать хорошо. Мои эмоции увеличивались из-за присутствия Лизы. Занимаясь любовью с Жаклин, я все время смотрел на Лизу. Она пыталась остаться равнодушной, но я знал, что она возбуждена. Я не мог дождаться конца, чтобы снова быть рядом с Лизой, просто снова разговаривать с ней.

Когда я вышел из душа, Лиза все еще была там. Я уселся на коврик рядом с ней. На площадке уже стояли декорации для очаровательной восточной сцены. На мне был красный атласный халат и я весь пропитался одеколоном Lagerfeld. Лиза говорит, что до конца своей жизни запах Lagerfeld будет напоминать ей обо мне. Я вручил ей любовное письмо. Уверен, оно все еще у нее, припрятанное где-то.

Пока мы шли к двери, чтобы отправиться на другое место для съемок, я быстро обошел Лизу и поцеловал ее. Тогда Лиза все еще была замужем, но несчастливо. Ее муж уходил два или три раза. Они не разводились только потому, что у них был маленький ребенок и сложная финансовая ситуация. Лиза знала, что ее брак обречен, но еще не была готова к тому, что нашла во мне.

В первый же день во время переезда на новое место съемок в Малибу, наше взаимное влечение стало настолько сильным, что все чувствовали, что должно произойти. Наша любовь затмевала все съемки. У меня была сексуальная сцена с Мелиссой Мелендез (Melissa Melendez) и Жаклин, но Лиза не могла смотреть на нее. Она спустилась в жилую комнату. Через несколько минут к ней спустилась Эллисон и спросила, нет ли у нее детского масла.

«У Джерри трудный период», — поведала ей Эллисон. «Он влюблен. Он не хочет трахать этих девушек».

Вместо того, чтобы вечером сразу же уехать домой, мы встретились на бульваре. Выяснилось, что мы с Лизой жили всего в нескольких минутах друг от друга. Странно, что мы не встретились раньше. Мы оба посещали «У Стенли» и другие подобные ресторанчики.

На следующий день (последний день съемок), наши чувства оставались напряженными. Наконец я сказал Лизе, что мы должны успокоиться, потому что даже несмотря на то, что мы встретились, я чувствовал, что наши отношения так накалились, что это стало больше, чем можно выдержать. Но сам своего слова сдержать не смог. Я последовал за ней на балкон и сказал: «Если я умру прямо сейчас, моя жизнь будет полной, потому что я встретил тебя». Но мне пришлось увести ее с порноплощадки.

На следующий день Лиза пришла ко мне домой. Когда она входила, я мог видеть, что она была потрясена, увидев все мои игрушки и плюшевых зверей. Полагаю, она не ожидала увидеть комнату маленького мальчика. Мы пошли обедать, разговаривали и целовались. Лиза приехала в Нью-Йорк по делам не несколько дней. Я закончил работу в Калифорнии и взял роль в фильме «Оковы страсти» только для того, чтобы увидеть ее в Нью-Йорке.

После съемок мы с Лизой встретились и я подарил ей браслет любви, который купил для нее. Мы договорились провести ночь у ее подружки Эрин дома. Не для секса, но просто чтобы побыть вместе. Мы очень нуждались в общении и действительно знали о чувствах друг друга. Не секс был важен, но мы хотели побыть наедине. Лиза остановилась у друзей и не могла привести меня туда. В последний момент выяснилось, что и у Эрин мы не сможем остаться. У нас не было выбора, как пойти в захудалую гостиницу под названием «Ирокез». Пока мы шли по улице, Лиза призналась мне, что любит меня — но я не мог принять это… я хотел сказать ей то же первым.

В «Ирокезе» мы занимались любовью. Неловко, нежно, как будто это было в первый раз для обоих. По сути так и было.