Сначала она видит Финна и Роуз. Те держатся за руки, глядя на разгорающееся пламя с ужасом и обреченностью людей, заглядывающих в глаза собственной смерти. На их лицах пляшут жаркие отсветы. Роуз зажмуривается, отворачивается и пытается найти спасение на груди Финна, тот с воплем прижимает ее к себе, а затем их окутывает пыль и черный дым. Искры кружат вокруг того места, где стояли только что ее друзья. В отдалении раздается хор стенающих голосов.

Рей оглядывается, и ее взору предстает лицо По. Взгляд его больших черных глаз тверд и мрачен, он будто хочет броситься на кого-то, но его руки связаны. В последнее мгновение он вскидывает голову с вызовом, а потом его образ взрывается и рассеивается красной взвесью.

Рей вся в поту и задыхается от ужаса, пока один за другим перед ней погибают все, кого она узнала по Сопротивлению. Их образы перемежаются с образами незнакомых людей и представителей прочих рас, принимающих мучительную смерть. Среди них она видит и солдат в белой броне, но без шлемов. Все они разные: мужчины и женщины, погибающие кто с криками, а кто с судорожной улыбкой на лице. Офицеры в черной и синей, как с иголочки, униформе задыхаются от гари и валятся замертво.

Молодые, старые, озлобленные, надеющиеся, сомневающиеся, трусливые, храбрые, отчаянные, жестокие и милосердные — все они валятся в общую братскую могилу в выжженной земле. И тел так много, что вскоре перед Рей предстает гигантский погребальный курган, но не укрытый проросшей травой, а оскалившийся сотнями тысяч мертвых лиц.

Она отшатывается от этого зрелища и проваливается во тьму, но лишь для того, чтобы обнаружить себя в самом центре бури: всюду бушует огонь, на нее обрушиваются тяжелые обломки дюрастали, выбивая воздух из легких. Где-то среди тьмы, пепла и огня она слышит отчаянную мольбу:

— Пожалуйста, помоги мне. Я не справлюсь без тебя…

Рей узнает этот голос. Она с трудом поднимает голову и видит перед собой лицо Бена. Он в отчаянии тянет к ней руку, и она не понимает, хочет ли он ее спасти или сам молит о спасении. Но в следующее мгновение пламя и сталь с ревом поглощают его фигуру. Рей вскрикивает от боли и тоски, а затем просыпается.

Она пытается вскочить с постели, но в поту и сумятице путается в одеяле и падает на пол. Это ее не останавливает — Рей, чувствуя подступающие безумство и страх, спотыкается, на ходу выпутывается из одеяла и выбегает наружу.

Она мечется по поляне перед домом, пытаясь укротить рвущиеся из нее эмоции. Она должна лететь к Бену! Она должна по маячку найти По! Она должна найти любой способ связаться с друзьями! Она должна действовать — сделать хоть что-то! Но не оставаться наедине со своим еще не до конца развеявшимся сновидением.

— Что бы ты ни увидела во сне, девочка, прошу, не будь опрометчивой.

Рей вскидывается на звук незнакомого голоса.

Перед ней стоит мужчина в годах. Он выглядит мирно, хоть вовсе и не кажется безобидным. Но сейчас Рей настолько удивлена внезапному гостю, что даже теряется: ее больше интересует, как он нашел ее, чем то, кто он и зачем пришел. Она жалеет, что безоружна.

— Кто вы и зачем здесь? — спрашивает она порывисто.

Незнакомец стоит в отдалении. Черты его лица кажутся слишком тонкими и правильными, но взгляд волевой, а от правой скулы до лба, пересекая глаз, тянется тоненькая, едва различимая полоска шрама.

— Я тебе не враг. И я здесь, чтобы предостеречь тебя.

— О чем?

— Однажды я тоже был одержим видением. Но в попытках предотвратить увиденное я потерял все, чем дорожил.

— Я не должна действовать? — гневно спрашивает она. — Должна позволить этому случиться?

— Не действовать? — усмехается человек, будто Рей говорит о чем-то неправильном и нереальном. — Нет. Ты должна действовать. Но будь готова к тому, что на любом пути тебя встретит твое видение.

— Кто вы? — Рей вдруг снова приходит в себя и теперь с волнением и недоверием смотрит на высокую фигуру. Она осторожно подходит ближе и, когда туман вокруг мужчины заметно развеивается, замечает, что его будто бы окутывает голубоватое свечение, которого не было заметно в молочной дымке. — Вы… вы настоящий?

— Да, Рей, — снисходительно отвечает тот. — Я призрак Силы.

— Вы джедай? — догадывается Рей. — Настоящий?

Это становится таким облегчением. Наконец-то. Она с волнением закрывает глаза, чтобы сдержать слезы радости: он поможет. Кем бы ни был этот человек, но, наверное, он был очень могущественен при жизни, раз является ей сейчас; он поможет во всем разобраться и все исправить.

— Вы же поможете мне?

— Я всего лишь тень прошлого, Рей, — отрезвляет ее призрак, и она смотрит на него с отчаянием. — Я всего лишь хочу удержать тебя от безрассудства. Ты никогда не будешь знать наверняка, какой твой шаг позволит тебе избежать увиденного, а какой, наоборот, приблизит к роковому событию.

Ей нужна минута, чтобы унять лихорадочное биение сердца и вникнуть в смысл его слов.

— Сражение никогда не закончится, — дрожащим голосом произносит Рей, чувствуя, как теплые слезы прокладывают дорожки по щекам. Она не спрашивает, она утверждает. — А при вашей жизни были войны?

— Да.

Внезапно призрак смеется с мрачным задором. В его улыбке проскальзывает обаяние заносчивого юноши.

Рей смаргивает и утирает слезы, не понимая, что смешного он нашел в ней или в самом их разговоре.

— Вы с Беном… Знай он всю историю моей жизни, он оценил бы иронию. В любом случае, не говори ему обо мне. Он может быть разочарован тем, что я не стал напутствовать его.

Рей в замешательстве наблюдает, как этот странный человек уходит в туман. Еще с мгновение его смех гуляет отголосками меж каменных перстов. А затем воцаряется тишина.

Рей растеряна и разбита. До утра она греется у костра, пытаясь прогнать дурное предчувствие и мыслить разумно. Вместе с солнцем к ней возвращаются надежда и решимость. Рей с Джакку никогда не сдавалась, не будет и сейчас ждать милости судьбы, безмолвно наблюдая, как безжалостный рок забирает у нее всех, кто ей дорог.

Ей нужно видеть По, и как можно скорее.

Она проводит раннее утро в сборах. Скидывает в вещмешок все, что представляет для нее хоть какую-то ценность. У нее совсем нехитрый скарб: кое-что из одежды, книги, маячок да бластер. Перекидывает через грудь посох.

Рей не собирается бросать свой новый дом, но, отправляясь в дорогу, она не знает, что с ней будет и когда она сможет вернуться.

«Сокол» встречает ее как старый добрый друг, который уже потерял надежду снова взмыть в небо.

— Засиделись мы здесь с тобой, — бормочет Рей, с небывалым трепетом прикасаясь к консоли. — Но теперь — хватит прятаться.

Оторвавшись от земли, она ликует от подзабытого уже чувства эйфории, которое дарит полет, и покидает мир вечных туманов.

* * *

— А, Верховный Лидер! — Хакс приветствует его на мостике с удивлением и притворным почтением, намеренно перегибая и с тем, и с другим, — давая понять, как неожиданно, что Кайло наконец-то почтил их своим присутствием. — Могу я знать, по какому срочному делу Вы покидали Превосходство?

— Нет, не можете. — Удивительно, насколько жалкими и тщетными кажутся ему теперь попытки Хакса задеть его. Кайло без труда держит себя в руках: он холоден и отстранен как никогда. — Доложите обстановку.

Он удовлетворенно выслушивает доклад.

— Что с пленником, связанным с Сопротивлением?

— Он содержится в надлежащих условиях, как Вы и распорядились.

— Отведите его в допросную. Целым и невредимым.

Следуя по тюремному коридору, Кайло изумляется тому, как он собран.

Покинув Рей, поначалу он чувствовал себя разбитым и опустошенным, но в то же время в нем словно что-то окрепло. Вместо хаоса, царившего в душе, установился порядок. Вместо смятения, обуревавшего его в последние месяцы, в сердце и мыслях наконец-то настал покой.

Он в задумчивой решительности входит в камеру. Пленник оказывается человеческим подростком — юношей в пыльной, с чужого плеча одежде, в прохудившейся обуви, с грязными волосами, заживающими ссадинами на бровях и губах и с ясными светлыми глазами. Тело пленника дрожит, но взгляд осмысленный и даже отчаянный.

В прежние времена Кайло вломился бы в камеру в маске и без лишних разговоров и прелюдий прошелся бы сквозь чужие воспоминания и мысли.

Правда, однажды он сделал все иначе: долго разглядывал пленницу, ожидая ее пробуждения, снял шлем, действовал с нехарактерной для него осторожностью, почти нежностью, не желая навредить.

Тот допрос плохо для него кончился.

Но сейчас он стоит здесь без шлема — такой же человек, как и юноша перед ним, — и точно знает, как легко прочесть все его эмоции. Кайло ни разу не допрашивал с открытым лицом.

Пленник глядит на него во все глаза: он понимает, кто перед ним.

— Как тебя зовут? — Кайло говорит с ним так, как разговаривал бы с любым незнакомцем, не будь он Верховным Лидером Первого Ордена, а этот парень — связным Сопротивления.

— Кай.

Кай понравился бы Рей. Она тянется к таким.

— Сколько тебе лет, Кай?

— Че… четырнадцать…

— Сэр, — вдруг добавляет он к своему ответу.

Что ж, он не пугает мальчишку, это может быть к лучшему.

Кайло вдруг усмехается про себя, понимая, что Хакс нарочно не сказал ему, что их сверхценный пленник — почти ребенок. Генерал остается верен своей мелочной мести.

— Кай, я уверен, ты понимаешь, зачем я здесь. Ты ведешь себя смело — я ценю это. Но мне нужна любая информация о Сопротивлении. В первую очередь о местонахождении штаба.

Кай смотрит на него, с трудом сглатывает, но молчит. Кайло вздыхает. Было глупо надеяться, что пленник добровольно все расскажет.

— Будет хуже, если ты продолжишь молчать, — устало произносит он.

Сказанное вызывает в пленнике разительные перемены. Его губы начинают дрожать, но глаза смотрят дерзко.

— Делай что хочешь, ублюдок. И на тебя найдется управа. Рано или поздно она доберется до тебя и отомстит за всех!

Эти слова вонзаются Кайло прямо в израненное сердце: весь мир пытается стравить его с Рей, и вот еще один, жаждущий увидеть, как они изрубят друг друга в ожесточенной схватке.

Он прекращает разговоры, вытягивает вперед руку, касается лба мальчика и вторгается в его разум, стараясь сосредоточиться на поиске и не слышать криков. Он делает все быстро, но пленник все равно сотрясается крупной дрожью, на его лбу выступает испарина.

Кайло сам едва держится прямо и сохраняет лицо. Он кажется себе замаранным, потому что каким-то удивительным образом вдруг начинает смотреть на происходящее глазами Рей.

— Я не хотел этого, — произносит он, прежде чем покинуть камеру.

Хакс поджидает его в коридоре. В своем нетерпении узнать новости он даже теряет часть презрения и самодовольства.

— Что Вам удалось выяснить? — Хакс преследует его, пока он направляется к посту охраны.

— Пленника — в медотсек, на обследование. Оказать необходимую помощь. После — в камеру. Содержать в приемлемых условиях. Допросы не возобновлять. Физическую силу применять только при попытках к бегству или при угрозе жизни и здоровью персонала. До моих дальнейших распоряжений — это все, — сообщает он вытянувшемуся по струнке офицеру.

— В медотсек? — голосом полным недоумения и брезгливости бросает ему в спину Хакс. — Что..? О чем Вы вообще?

Они двигаются в сторону выхода из тюремного блока. Кайло решительно ступает вперед, не оставляя генералу шанса на полноценный разговор, а тот поспевает за ним с упрямым намерением поговорить лицом к лицу.

— Вам удалось что-то выяснить?

— Нет.

— Этого не может быть! — взвивается Хакс. — Он должен знать хоть что-то!

Кайло останавливается.

— Вы подвергаете сомнению мои слова или мои возможности? — с тихой угрозой интересуется он.

Хакс не настолько глуп, чтобы нарываться, когда ситуация на самом деле становится опасной, поэтому тут же произносит со смирением:

— Простите меня, Верховный Лидер. Я ни в коем случае не подвергаю сомнению Вашу мощь или приверженность Первому Ордену, просто я возлагал большие надежды на эту информацию…

— А не стоило бы.

Кайло продолжает путь, оставляя раздосадованного генерала позади.

Он выяснил координаты штаба мятежников, но пока не знает, что будет делать с этой информацией.

А еще он видел, как в беспросветной тьме, затопившей отчаянием мысли мальчишки, горел один-единственный маяк — надежда, что где-то там есть девушка, смелая и добрая, которая не бросила в пустыне потерявшегося дроида, которая победила однажды в бою могущественного Кайло Рена, которая хитростью проникла на корабль Верховного Лидера и убила его. А значит, свергнет и нынешнего!

Мальчишка видел ее голо-изображение — рваное и рябившее, но все же с точностью являвшее в тусклом синем свечении миловидное лицо и вьющиеся темные локоны невысокой статной незнакомки.

Это была не Рей.

Но все босяки в окружении мальчика тайком показывали его друг другу и шептались о том, что это последняя ученица самого Люка Скайуокера.

Что ж, по крайней мере, идиот Дэмерон не додумался рассылать по системам реальное изображение Рей. Достаточно уже и того, что Хакс после Крейта подсуетился и назначил награду за поимку ее живой или мертвой.

Кайло был в бешенстве. Он велел отменить вознаграждение за Рей, сославшись на то, что джедай — всецело его забота.

Ночью он, как всегда, долго ворочается в постели. Сон не идет. Но на этот раз причиной тому не бессонница.

Он не может остановиться, без конца перебирая в памяти воспоминания о дне, проведенном с Рей: как она отвечала улыбкой на его улыбку, как стояла к нему близко-близко, и эта близость заставляла его терять ход мыслей, как всю её точеную фигуру заливало предзакатным солнечным сиянием, как она держала его за руку, ведя через ночь.

В этих воспоминаниях есть грусть, есть тоска, но есть и надежда, и обещание.

Кайло засыпает с чувством томления в груди, но с легким сердцем.

* * *

Безмятежность сна прорезает алый трескучий луч. Он пронзает тело старика, освещая его лицо красным. Тот смотрит на него с нежностью, любовью и пониманием, проводит по щеке мозолистой ладонью и срывается в пропасть.

Вместе с ним ухают в бездну детские воспоминания о сильных папиных руках, поднимавших его в воздух, и обо всех тех вещах, которые тот творил, заставляя его смеяться.

Вслед за этим видением приходит агония.

Безумный мир вращается в огне, полнясь какофонией взрывов, выстрелов, криков и стенаний. Лица приходят и уходят, исчезая в клубах всепоглощающего пламени. Он различает среди них горькую усмешку Люка и взгляд матери, полный любви и прощения, лица его товарищей по Академии, лица сгинувших рыцарей Рен, лица всех, кого он помнил или еще помнит, — живых и мертвых.

Он видит своих солдат без шлемов и бойцов-мятежников, в предсмертной муке хватающих друг друга за руки. На секунду перед ним мелькает и наглое лицо Дэмерона, который даже в смертный час смотрит дерзко и твердо, и лицо Хакса, который корчится от боли.

Наконец, перед ним возникает Рей.

«Бен…»

Она смотрит на него с отчаяньем и мольбой, и единственное, что он успевает — ступить вперед и укрыть ее своим плащом, — однако в его объятиях оказывается лишь пустота. Пламя гаснет, и его окутывает тишина.

Он чувствует неумолимую поступь времени. Гигантские беспощадные жернова перемалывают жизни в звездную пыль.

Кайло распахивает глаза и резко садится в постели.