– Господин Жобер, – начал Винсент, – вы знаете, какое у нас положение?

– Да, почти. Панафье рассказал мне, в чем дело.

– Вы знаете, что наш отец был осужден и казнен за преступление, которого не совершал. Он поручил мне и брату отыскать настоящего преступника, но не для того, чтобы выдать правосудию, а чтобы восстановить честь казненного и освободить от ужасного обвинения, тяготеющего над ним.

– Этого нюанса я не знал. Это очень благородно и возвышенно.

– Услуга, которой я хочу просить у вас, Жобер, требует того, чтобы я откровенно рассказал вам все, но я должен просить у вас соблюдения полнейшей тайны.

Жобер пожал руку молодого человека, уверяя его, что будет хранить молчание.

– Дорогой Жобер, мы кредиторы эшафота, гильотина должна нам жизнь нашего отца-мученика. Мщение было бы ниже его и нашего достоинства. Мы желаем только восстановления его честного имени. Позвольте мне прочесть вам последнюю волю моего отца, и вы, соединив это с тем, что видели сами, все поймете.

Затем, вынув из бумажника пожелтевший лист бумаги, Винсент развернул его со словами:

– Вот, Жобер, завещание казненного.

Затем он начал читать дрожащим голосом письмо, уже известное читателю. Когда бедняга дочитал до конца, рыдания душили его.

– Извините меня, – выговорил он. – Это слишком жестоко: несчастный сам же приказал нам выдать сестру за убийцу.

– Что вы говорите? – вскричал Жобер с удивлением.

– Правду. Чтобы восстановить честь нашего отца, мы должны выставить на позор нашу сестру.

– Я вас не понимаю…

– Человек, которого вы видели, которого мы арестовали, убийца Панафье, Мазель, Эжени Герваль – это Андре Берри, наш зять!

– Какое несчастье! – только и мог сказать Жобер.

Винсент быстро оправился и продолжал:

– Теперь вы можете судить сами о положении дел. Мой отец был осужден и казнен. Он жертва юридической ошибки. После четырех лет поисков мы нашли преступника и можем выдать его правосудию, но вы видите, что отец запретил нам это. Мы можем заставить его бежать и донести на самого себя. Но этот человек – член нашей семьи, зять казненного.

– Тем не менее, вы не можете оставить безнаказанными все эти преступления.

– Я не желаю мстить, Жобер. Я обожаю мою сестру. Поразившее нас несчастье вынудило нас отказаться от всякой мысли о женитьбе. Следовательно, вся наша семья – это сестра и маленькое существо, крестным отцом которого я являюсь. Согласитесь, что я не могу погубить мою сестру, но в то же время должен восстановить честь своего отца.

– Что же вы хотите делать?

– Вот по поводу этого я и пришел просить у вас услуги.

– Говорите; что бы это ни было, я готов все исполнить.

– Вы можете доставать трупы для вашей учебы?

– Труп? – с изумлением повторил доктор. – Достать труп очень трудно. Это запрещено, но не совсем невозможно.

– В таком случае вы спасете нас всех, если сегодня вечером вы пришлете труп человека лет тридцати, белокурого, лицо которого было бы обезображено.

– А-а! Я вас понимаю… – проговорил Жобер.

– Ну, и что? – с беспокойством спросил Винсент. – Вы согласны?

Жобер подумал несколько минут, потом сказал:

– Я не могу вам пообещать точно, но думаю, что это возможно. Во всяком случае, мы попробуем.

– Если вы это сделаете для нас, то я буду вечно вам благодарен!

– Не будем говорить об этом.

Молодой человек опустил стекло в фиакре и назвал новый адрес. Экипаж сразу же повернул, а Жобер сказал своему спутнику:

– Господин Винсент, через четверть часа я скажу вам – да или нет.

Наконец экипаж остановился перед клиникой, Жобер вышел, говоря Винсенту:

– Подождите меня несколько минут.

Затем он отправился к моргу и спросил служащего:

– Здесь ли Липо?

– Лесной человек? Не знаю, мсье, приходил ли он сегодня.

– Но он в Париже хотя бы?

– Он приехал неделю или полторы назад. Но если вы хотите, я пойду посмотрю: хотя я его и не видел, но все же он может быть здесь.

– Посмотрите, прошу вас.

Служащий ушел, а Жобер, свернув папироску, прогуливался по двору. Он был озабочен и не особенно доволен тем, что ему приходилось делать. Он только успел закурить папироску, как служащий вернулся в сопровождении человека странного вида.

Это был Липо.

Он направился к Жоберу, пытаясь узнать его.

– Он как раз был наверху, – сказал служащий доктору.

– Благодарю вас.

– Да это господин Жобер! – воскликнул Липо.

– Он самый. Я очень боялся, что не найду вас, так как вот уже несколько дней стоит хорошая погода, и вы могли уехать в экспедицию.

– Нет, я провел весь прошлый месяц в Фонтенбло, но так как М.Х. начал практический курс анатомии, то я вернулся и останусь у него на два месяца.

– А-а! Тем лучше.

– Вам что-нибудь нужно от меня?

– Да.

– Я к вашим услугам.

– Вы заняты сейчас? Не можете уделить мне четверть часа?

– С удовольствием. Я только что собирался уйти.

– В таком случае приходите в кафе на углу Севастопольского бульвара. Я буду ждать вас там на террасе. Со мной будет один приятель, который хочет с вами поговорить.

– Я буду после вас через две минуты.

– Отлично. Я вас жду. До свидания.

После этого Жобер отправился к Винсенту, который с беспокойством спросил его:

– Ну что?

– Я нашел единственного человека, который может достать нам это. Через несколько минут он придет к нам в кафе.

– Что это за человек?

– Это совершенно необычное существо. Он живет столько же времени в городе, сколько в лесу. Вы сами увидите. Липо, по прозвищу «Лесной человек», – одна из редкостей старого Латинского квартала.

Он приказал отвезти их на угол бульвара, расплатился с кучером, и они уселись за стол.

Не прошло и десяти минут, как Липо подошел к ним.

– Дорогой Лебрен, позвольте представить вам Липо, старого ученого, хорошо знающего анатомию, воспитанника самого себя, друга всех студентов и нашего поставщика.

Липо раскланялся с Лебреном, страшно смущенный тем, как его представили.

– Его зовут Лесным человеком, так как он проводит в лесу столько же времени, как и в городе, и знает естественную историю, как Кювье. Он не убивает змей, а укрощает их.

– Вы слишком добры, Жобер. Я просто люблю все это.

– Он приручает ящериц.

– Все это правда. Вот, посмотрите.

Говоря это, Липо сунул руку за жилет, вынул длинную ящерицу и положил ее на стол.

Вполне понятно, что это вызвало у Винсента невольный жест отвращения, тогда как Жобер расхохотался.

– Ради Бога, уберите, – сказал с отвращением Винсент.

Липо сразу же спрятал ящерицу.

Человек, которого мы представили, заслуживает нескольких строчек.

Все студенты знали его. Он ходил по мастерским, продавая змей, лягушек, ящериц, сов и кости мертвых. Все, кто его помнил, говорили, что он всегда был таким маленьким, худеньким, с бледным лицом, сверкающими черными глазами и настоящим лесом каштановых волос на голове.

Он чувствовал отвращение к воде, и только дождь смывал с него грязь. Одетый в потертое пальто и жилет, на котором осталась всего одна пуговица, он носил фуражку служащих госпиталя, и его рубашка, более чем сомнительного цвета, была всегда завязана розовой лентой. Что касается носовых платков, то они были непременно из тонкого полотна и с вышивкой. Он долго служил в «Кламаре» и когда ему заказывали что-то, то просто говорили: «Мне хотелось бы мертвую голову, Липо». – «Что-нибудь хорошенькое?» – «Да, мне нужно для мастерской». – «Отлично, как раз третий номер приготовил молодую голову со всеми зубами. Я сам укреплю челюсть. Через неделю вы ее получите».

И действительно, через неделю он приносил голову, завернутую в платок и спрятанную под пальто. «Больше вам ничего не нужно?» – «А нет ли у вас чего-нибудь новенького?» – «У меня есть прехорошенькая змейка». Он засовывал руку за жилет и вынимал оттуда старый фуляровый платок, разворачивал его, доставал маленькую змейку и клал её на пол или на стол: «Посмотрите, она очень хорошенькая и нежная».

Но как только к змее приближались, отбросив опасения, она вдруг высовывала язык, начинала сверкать глазами и готовиться к прыжку. Все бросались врассыпную, змея вытягивалась, но Липо спокойно слегка ударял ее по голове, и она падала оглушенная, а когда все с отвращением отходили прочь, он говорил, что это предрассудки, будто змеи ядовиты. Говоря это, он засовывал ее голову себе в рот.

Иногда проходило два-три месяца, а Липо не показывался. Он проводил это время в лесу Фонтенбло, ночуя в конюшнях гостиниц. Он запасался там травами. Отсюда и его прозвище «Лесной человек».

Очень часто его старались напоить, чтобы выведать тайну его жизни, но он молчал, а если настаивали – плакал.

Тем не менее, однажды, напившись больше обычного, он проговорился: «Если бы я хотел, то был бы самым богатым и самым презираемым человеком. И у меня была бы самая хорошенькая жена в Париже». – «А вы женаты, Липо?» – «Да, я муж Денизы. Нет, лучше сказать, я повенчан с Денизой». – «И она вас оставила?» – «Нет, я ее оставил». – «Расскажите нам про это, Липо». – «Нет, вы слишком любопытны». Несчастный зарыдал, прибавив шепотом: «Нет, я не способен есть такой хлеб. Нет, никогда».

Затем он снова погрузился в свое обычное молчание. На другой день с ним заговорили о Денизе, но Липо не отвечал. И чтобы заставить забыть свою болтовню, не показывался три месяца.

Возвратился он за три недели до того, как Жобер увидел его в клинике.

Читатели уже достаточно знают о Липо, с которым нам придется еще встретиться, поэтому мы будем продолжать нашу историю.

– Липо, – сказал Жобер, – мне необходима одна вещь сегодня вечером.

– Какая вещь?

– Человек.

– Целый человек?

– Да, такой, как вы и я.

Лесной человек с улыбкой поглядел на доктора.

– Что же вы находите странного в моей просьбе, Лило?

– И вы еще спрашиваете? Достать руку, голову, ногу – это не так трудно, но целое тело – это совсем нелегко.

– Значит вы отказываетесь?

– Нет, я не отказываюсь, но надо подумать.

– Главное – достаньте; вам хорошо заплатят.

– Тысячу франков, – уточнил Винсент.

– Что вы сказали? – вскричал Лесной человек, подскочив. – Хорошо ли я слышал?

– Да, тысячу франков, – подтвердил, улыбаясь, Жобер.

– Погодите… Один человек рассказывал мне, что сегодня утром привезли человека, раздробившего себе череп. В настоящее время он находится в морге. Предполагают, что он иностранец. При нем не нашли никаких бумаг, ничего.

– Ну и что? Что вы хотите сделать? – спросил Винсент.

– Я знаю одного из сторожей морга. Я скажу, что вы целый день ищете одного исчезнувшего родственника, а услышав о случившемся, испугались и хотите видеть труп. Вы его посмотрите, и если он вам подойдет, то вы заплатите, и его отвезут к вам.

– Отлично! – вскричал Жобер. – Едемте туда все вместе. Доктор, служащий в клинике и родственник – это вое, что нужно.

Они позвали экипаж и несколько минут спустя под предводительством Лило входили в морг.

Молодой человек лежал на досках. Он был полностью раздет, пистолет, который он слишком приблизил к лицу, обжег ему кожу, а пуля раздробила челюсть и приподняла череп. Он уже начинал разлагаться, так как смерть произошла накануне.

Винсент взглянул на покойника и показал глазами, что этот человек ему подходит.

– Мсье, – сказал он, – я боюсь, что это тот несчастный, которого я ищу. Но я его не могу окончательно узнать. Только одежда может развеять мои сомнения.

– Вот его одежда, – ответил сторож, – весь костюм, кроме сапог, английского производства.

– Это он, – вскричал молодой человек. – Во время своего последнего путешествия два месяца тому назад он купил всю одежду и белье в Лондоне.

– Бедный молодой человек… У него не было ничего, и нельзя было узнать, кто он.

– Он был игроком, – сказал Жобер.

– Тогда все объясняется, – сказал сторож. – Будьте добры, идите за мной – надо сделать заявление и подписать бумаги. Вы родственник?

– Да, это мой зять.

– Отлично, эти господа будут свидетелями.

Все четверо вышли в бюро, что несколько успокоило Винсента, так как ему было очень неприятно лгать, а тем более – лгать перед трупом. Это казалось ему святотатством.

Жобер успокаивал его, говоря:

– Несчастный был бы похоронен в холщовом мешке на госпитальном кладбище, а вы похороните его торжественно. Поверьте, нашлось бы много сумасшедших, которые застрелились бы только из-за этого.

– Вы возьмете тело? – спросил сторож.

– Да, мы возьмем его.

– В таком случае, я расскажу вам, что надо делать.

– Когда вы поставите подпись, – предложил Липо, – я возьму на себя все остальное и привезу вам тело.

– Отлично, – согласился Винсент, – а я уйду раньше, чтобы все приготовить, так как покойника нужно отвезти к нам, а не к нему домой, потому что его жена умерла бы с горя.

Когда все наконец-то было окончено, Винсент сел в экипаж рядом с доктором и вздохнул спокойно.

– О, доктор, какое мужество нужно иметь, чтобы так лгать перед трупом!

– Успокойтесь, мой милый, у этого человека нет семьи, и вы делаете доброе дело.

– Слава Богу, все кончено. Если бы мне пришлось все начать сначала, то у меня не хватило бы сил.

Винсент заявил в морге и в мэрии имя и фамилию своего зятя.

Около шести часов вечера того же дня Липо входил к братьям. Они уже ждали его вместе с доктором.

– Ну что? – спросил Винсент, боясь, что какое-нибудь обстоятельство разрушило его планы.

– Господа, я прошу спуститься вниз и принять тело.

Успокоенный этим ответом, Винсент сказал брату и Жоберу:

– Спустимся.

Они сразу же спустились по лестнице.

Фургон был открыт, и из него вынули гроб с телом мнимого Андре Берри. Затем внесли его в квартиру братьев, и поставив на стол, покрыли покровом. Зажгли восковые свечи.

Доктор и братья следовали за покойным с непокрытыми головами.

Когда привезшие тело ушли, Винсент сунул в руку Липо билет в тысячу франков.

Почувствовав прикосновение бумаги, Лесной человек вздрогнул, словно от удара электрической искры.

– Я прошу вас, Липо, сходите за священником, который будет молиться у тела. Не забудьте, что для всех – это Андре Берри, убитый на дуэли.

– Понимаю, – сказал Липо и отправился в соседнюю церковь.

Шарль отправился к сестре.

Узнав о смерти мужа, она едва не помешалась от горя.

Все ее сомнения были рассеяны, неудовольствия забыты, тогда как любовь вернулась еще более сильной. От мысли, что муж убит из-за нее, так как между братьями было условлено, что дуэль произошла в результате спора относительно приговора Корнеля Лебрена, горе молодой женщины еще более усиливалось, и, несмотря на уговоры Шарля остаться дома, она объявила, что в тот же вечер пойдет молиться над телом своего несчастного мужа.

– Итак, она придет? – спросил Винсент.

– Да, она твердо решила.

– Впрочем, – прибавил Винсент, – так будет гораздо лучше. Она действительно поверит своему несчастью. А вас, доктор, я попрошу остаться с нами, чтобы оказать ей помощь в случае необходимости.

– Я к вашим услугам, – отвечал Жобер.

Час спустя священник был около гроба и читал молитвы.

Липо сидел в столовой и писал пригласительные письма на похороны.

Жобер и двое братьев, мрачные, как и положено, ходили туда-сюда по комнате, когда старая Франсуаза услышала звонок и впустила Маргариту, обезумевшую от горя.

– Франсуаза, веди меня к нему, – сказала молодая женщина.

Старая служанка, вся в слезах, подвела ее к гробу.

Увидев черный покров, священника, молящегося при зажженных свечах, вдова громко вскрикнула и упала на колени.

– Я хочу посмотреть на его лицо, обнять его, – говорила она.

Услышав ее голос, братья и доктор сразу же вышли.

– Боже мой, Боже мой, – говорила она раздирающим душу голосом. – Неужели я не увижу тебя, мой Андре! Я так тебя люблю – и я причина твоей смерти! О, Боже мой!

И бросившись на покров, закрывавший гроб, она прижалась к нему лицом, а потом покрыла его поцелуями.

Это было печальное зрелище.

В комнате царил полумрак, и в колеблющемся свете восковых свечей группа, состоящая из священника, доктора, братьев и старой Франсуазы, представляла собой мрачную картину.

Любопытно было наблюдать за выражением лиц братьев. Они были хмурыми по обязанности, а не от горя.

Они заставляли страдать несчастную сестру для того, чтобы спасти ее; они совершали зло ради добра, зная, что их сестра будет жить для ребенка, нося уважаемое имя. Но если она узнает, что ее ребенок – сын негодяя, убившего ее отца, то она не переживет этого.

Молодая женщина стояла и глядела на гроб, надеясь, что он раскроется, ее возлюбленный выйдет из него, и она услышит его голос, говорящий: «Поцелуй меня, Маргарита!»

Но все было тихо, и никто не шевелился.

– Так это правда – он умер? – вскричала она. – Умер! Но это невозможно! Разве это справедливо – убивать сыновей, убив отца!.. Андре! Андре! Это ужасно!

Она поднялась, хотела обнять гроб – и упала без чувств. Братья подняли ее, Жобер кинулся приводить ее в чувство.

Маргарита пришла в себя в спальне Винсента и стала оглядываться, ища гроб мужа.

– Я ни на минутку не хочу оставлять его! Я хочу вернуться к нему!

– Марго, – отвечал Винсент, – я останусь около него до последней минуты. Ты должна помнить, что ты мать, ты должна вернуться к Корнелю, к твоему ребенку.

– Да, ты прав, Винсент. Дай мне только последний раз взглянуть на него, и я уйду к моему ребенку.

– Ты обещаешь мне быть мужественной?

– Я не буду плакать. У меня больше нет слез.

Винсент пристально взглянул на сестру, лицо которой было искажено горем, и, увидев по его выражению, что она говорит правду, взял ее за руку и отвел к гробу.

Маргарита, не говоря ни слова, опустилась на колени, и прочитав короткую молитву, встала.

Священник подошел к ней, но она твердым голосом ответила ему:

– Я больше не верую, мне нечего слушать вас, – и, повернувшись, она вышла в сопровождении братьев.

– Шарль, – сказал Винсент, – проводи ее домой и не оставляй ни на одну минуту, так как она способна совершить безумный поступок.

Шарль уехал вместе с сестрой.

На другой день, в назначенный для погребения час, все спускались по лестнице вслед за гробом. Винсент шел под руку с доктором.

Несчастный, лежащий в гробу, раздробил себе череп из-за того, что ему не на что было пообедать.

Когда отпевание было окончено, Винсент вместе с Жобером отправился за гробом на кладбище Пер-Лашез.

Жобер заметил, что Винсент дрожит и кусает себе губы, тогда как глаза его сверкают странным блеском.

– Что с вами?

– Ничего, – ответил молодой человек. – Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что у вас такой вид, будто вы действительно провожаете на кладбище своего зятя.

– Хуже, – отозвался Винсент. – Я думаю о том, что похороню рядом со своей матерью этого незнакомца. Я был после смерти отца на кладбище и дал слово прийти туда не раньше, чем когда мы будем переносить труп отца.

– Сегодня вы делаете к этому первый шаг.

Несколько минут прошло в молчании.

Когда нужно было проходить через площадь Ла-Рокетт, Винсент с силой сжал руку своего спутника.

– Здесь был убит наш несчастный мученик, – тихо проговорил он. – И теперь, глядя на все смешное великолепие этих похорон, на эти перья, бархат и серебряные вышивки, я думаю о мрачных похоронах казненного, о фургоне, за которым мы бежали в то холодное утро, о жандарме, который сторожил труп, пока он не был зарыт. Теперь мы проходим через площадь – и мне кажется, что все люди, следующие за нами и знающие нашу историю, стараются прочесть на моем лице все, что творится в моей душе.

– Будьте мужественны, Винсент, – сказал Жобер.

– Поддержите меня, – попросил Винсент, печально улыбаясь. – Я не в состоянии держаться на ногах, но я буду улыбаться. Пусть люди, которые смотрят на меня, скажут: «Он забыл об этом, он презирает своего отца, как тот этого заслуживает».

И несчастный действительно сделал гримасу наподобие улыбки. Жобер поддержал его, так как он шатался, проходя через площадь.

Вскоре похоронное шествие прибыло на кладбище, и труп незнакомца был похоронен в семейном склепе.