Мы должны возвратиться немного назад к таинственному герою этой истории – Андре Берри, который был по-прежнему заключен в маленьком домике в Монтреле под присмотром наших старых знакомых – Пьера Деталя и Ладеша.

После ужасной сцены, во время которой читатели присутствовали, и в которой Винсент и Панафье обвиняли негодяя в преступлениях, по мнению Андре Берри, никому неизвестных, он спрашивал себя, какое ужасное наказание ожидает его, и думал только об одном – о бегстве. Но чтобы добиться успеха, ему, прежде всего, нужно было успокоить своих сторожей.

Ему это удалось очень скоро.

Он стал послушен и кроток и, казалось, находил удовольствие в их обществе, с улыбкой слушая, когда Ладеш предлагал ему стакан вина примерно так: «Со всеми людьми случаются несчастья, господин аббат, и я не из тех, которые презирают людей в несчастье. Не хотите ли выпить стаканчик? Это отличный коньяк. За ваше здоровье».

Через несколько дней оба сторожа совершенно успокоились насчет пленника, который покорился своей судьбе и спокойно ждал, что будет.

Андре не был дураком и поэтому не старался подкупить своих сторожей, так как был уверен, что они откажутся и сразу же скажут об этом тем, кто нанимал их, чтобы получить прибавку. А его непокорность первых дней и так уже привела к тому, что к нему приставили нового сторожа.

Дело в том, что Панафье, боявшийся, что его сообщники проявят слабость, нанял в дом привратником здорового малого, который должен был следить как за пленником, так и за его сторожами.

Со дня посещения Винсента прошло уже десять дней, и Андре чувствовал, что ему необходимо бежать как можно скорее, чтобы избавиться от угроз Винсента, который на его вопрос: «Что вы со мной сделаете?» ответил: «Мы будем судить тебя, и ты понесешь наказание».

Каждый день он ждал начала мести, но ничего не случалось, и он думал, что его не отдали правосудию только с тем, чтобы применить к нему более жестокое наказание.

В течение нескольких дней Андре усиленно наблюдал за окружающими; он изучил проектировку дома, привычки своих сторожей, меры предосторожности, а также часы обхода громадного эльзасца, которого Ладеш звал братом-привратником. Он все изучил и решил попробовать бежать в эту же ночь.

Андре Берри, которого наши читатели видели только мельком, был красивый мужчина с изящными манерами, всегда одетый, как джентльмен, высокого роста, стройный, с кротким лицом, на котором постоянно была добрая улыбка.

Его черные глаза странно контрастировали с белокурыми, слегка вьющимися волосами, обрамлявшими высокий лоб. Длинные ресницы придавали особую прелесть его черным глазам.

Он не носил ни усов, ни бороды.

Его лицо внушало доверие. Он казался человеком откровенным, добрым, кротким. А из-за его красоты в него влюблялись женщины.

В тот вечер, когда мы увидели Андре, он лежал на диване, держась руками за голову и изредка постанывая.

Ладеш и Деталь сидели за столом, заканчивая ужин.

– Послушайте, – говорил Ладеш, – вы не едите потому, что у вас мигрень. Поверьте, только госпитальные доктора придумали из экономии, что больных нужно сажать на диету. Хороший обед – лучшее лекарство от некоторых болезней, и я хочу дать вам один совет, господин аббат. Садитесь за стол и делайте то же, что и мы.

Андре ничего не отвечал. Он, казалось, боролся с болезнью. Наконец, слегка приподнявшись, он сказал своим сторожам умоляющим голосом:

– Прошу вас, дайте мне уснуть. Ладеш, я знаю вас давно. Во имя наших прежних отношений, прошу вас, – не мучайте меня. Я, кажется, вас ничем не беспокою. Я самый послушный пленник. Будьте со мной великодушны!

Два приятеля с удивлением переглянулись.

– Но, – сказал Ладеш, – мы не делаем вам ничего плохого. Наоборот, мы желаем вам добра. Вы печальны – и мы хотим вас развеселить. Вы больны – и мы советуем вам те лекарства, которые посоветовали бы лучшему другу.

– Которые, я посоветовал бы родному отцу, – добавил Пьер.

– Господин аббат, мы когда-то делали вместе дела, мы всегда с вами дружили. Зачем бы мы стали вам приносить вред? За это нам ничего не платят. Нам поручено стеречь вас, и поэтому мы неумолимы, так как рисковали бы своей шкурой, выпустив вас. За исключением этого, мы ваши добрые друзья.

– Мы лучше, чем родные, – прибавил Деталь.

– Лучшим доказательством справедливости ваших слов будет исполнение моей просьбы.

– Если это возможно, то мы исполним ее. Говорите, аббат, мы вас слушаем.

– Я подвержен сильным головным болям, а против этого есть средство гораздо попроще вашего.

– Говорите; если это возможно, то я это сделаю.

– Не нужно ничего делать. Мне нужно только тишина и сон.

– Это можно сделать. В этом виноват Пьер. У него ужасный голос, и я вас понимаю. Вот что мы сделаем. Мы закончили обедать и собираемся садиться играть в пикет. Мы перейдем в соседнюю комнату и будем играть в молчании, а вы в это время уснете.

– Вы сделаете мне большое одолжение. Поспав три-четыре часа, я буду совсем здоров.

Деталь открыл дверь, взял стол с посудой и бутылками и вынес его в соседнюю комнату, служившую им спальней.

– Мы оставляем вас. Не хотите ли выпить стаканчик нашего питья?

– Нет, благодарю вас, мне ничего не нужно.

– Напрасно. Вот вам стакан. Сейчас 10 часов. В три часа мы придем вас будить.

– Сделайте одолжение. Я попросил бы вас не шуметь. Если стучат стулом или открывают дверь, я просыпаюсь и не могу заснуть потом целый час.

– Решено. Слышишь, Пьер, не надо кричать во всю глотку. Кроме того, я запру вашу дверь и не отопру раньше, чем завтра в 4 часа.

– Благодарю вас, друзья мои, – говорил Андре, пожимая руки удивленным негодяям, которые сразу же вышли, унося огонь, и заперли дверь на ключ.

– Этот аббат совсем не гордый, – сказал Ладеш. – Он подал нам руку, он понял, с кем имеет дело. Вот что значит уметь быть на высоте положения.

– Да, он понял, что можно подняться высоко – и вдруг упасть низко.

– Ну, старина, садись сюда и начнем.

– Идет, – сказал Пьер, снимая все со стола, но оставляя стаканы и бутылки.

Затем он положил на стол новую колоду карт.

– На что будем играть? – спросил Ладеш. – Надо придумать что-нибудь поинтереснее.

– На деньги не будем играть – это отвратительно.

– Нет, не будем играть на деньги. Когда он их проигрывает, то у него портится настроение, и он начинает сердиться.

– А мне пришла в голову одна идея, – вдруг сказал великан, подумав немного.

Очевидно, эта идея ему очень нравилась, так как он улыбался во весь рот.

– Говори – это интересно, – произнес Ладеш, собираясь тасовать карты.

– Тот, кто выиграет, имеет право ударить проигравшего кулаком по носу.

– Ну, я на это не согласен. Лучше будем играть по двадцать су.

– Но это совсем будет неинтересно, – жалобно проговорил Деталь.

Тем не менее, приятели начали играть. Как только дверь за ними закрылась, Андре поспешно оделся и сразу же занялся подготовкой к бегству.

Мы уже сказали, что Андре был убежден, что сыновья Корнеля Лебрена не выдали его полиции потому, что приготовили для него более ужасное наказание, чем то, которым угрожал ему закон.

Но что это было за наказание?

Его воображение рисовало ему каждую ночь ужасные пытки, и очень часто он просыпался от кошмаров.

А ведь Андре не был трусом.

Его поведением руководила не боязнь смерти. Он хотел спастись от братьев, чтобы посвятить себя двум привязанностям, оставшимся чистыми среди грязи его ужасной натуры.

Андре был страшный преступник, и целью его было не просто убийство – он желал обладать своей жертвой. Он испытывал особенное удовольствие, превращая ночь любви в ночь смерти.

Несмотря на эту странность, одно чувство оставалось чистым в его душе – он любил свою жену и обожал ребенка.

Он хотел бежать, так как был уверен в молчании братьев, а главное, в том, что они не скажут своей сестре ужасной правды.

Преисполненный этой мысли, Андре говорил себе: «На те драгоценности и бумаги, которые у меня есть, я могу жить спокойно. Уехав отсюда, я извещу жену о моем новом местонахождении. Она приедет ко мне, мы отправимся за границу и будем там жить в безопасности. Я буду вдали от всех, знавших меня, а главное – вдали от всех этих воспоминаний. Братья, как и я, заинтересованы в молчании. Для меня опасна только Эжени Герваль, но она не знает, кто я, к тому же я буду от нее далеко. Главное – вырваться из их рук». Итак, в эту ночь Андре решил бежать. Он добился от своих сторожей, чтобы его оставили одного, и у него было около шести часов – вдвое больше, чем ему было нужно. Он уже несколько дней готовился к этой попытке, расспрашивая сторожей. Ладеш и Деталь, не имеющие на этот счет никаких указаний, отвечали на все вопросы, задаваемые так ловко, что не возбуждали у них подозрений.

Андре знал, что находится в уединенном доме в Монтреле. Этот дом принадлежал доктору, который помещал сюда самых опасных сумасшедших. От мира их отделяло множество решеток и замков, из-за чего этот дом принимали за какую-то тюрьму.

Он знал, что оба приятеля имели приказание никогда не спать в одно время, так как один должен был обязательно караулить. Выходить они могли очень редко. В это время за ними наблюдали, хотя они и не знали этого.

У привратника-эльзасца была громадная собака, которую Ладеш называл самым отвратительным существом на свете. Дело в том, что ни он, ни его спутник не могли пройти мимо собаки, пока хозяин не позволял ей пропустить их.

Напрасно Ладеш старался приручить ее, давая ей сахар и мясо – ничего не помогало. Только цепь, удерживавшая Плутона (так звали собаку), сохраняла в целости его ноги.

Штрамм со своей собакой каждую ночь караулил дом.

Андре знал все это, но все равно решился бежать, тем более что каждый день приближал его к развязке и уменьшал шансы на успех.

Прежде всего, нужно было выйти, и он придумал, как это сделать.

Деньги у него были. В то время, когда Ладеш и Деталь обыскивали его, он успел сунуть в перчатку тысячефранковый билет, а это было более чем достаточно для начала.

Из-под подушки дивана он вынул каталонский нож, завернул его в салфетку и засунул за пояс.

Затем он тихонько открыл окно – оно было с двойной решеткой. Это не вызвало у него ни удивления, ни удовольствия. Он и не думал, что найдет спасение с этой стороны. А окно открыл для того, чтобы шум, который он мог произвести в комнате, не был бы услышан его сторожами.

Он посмотрел на небо. Оно было совершенно черное.

– Хорошая погода, – сказал он. – Луна выйдет не раньше, чем через час. Я буду тогда уже далеко.

План его был смел, но благодаря своей простоте исполним.

Во-первых, нужно было начинать ночью, что особенно нравилось Андре, так как это давало возможность остаться незамеченным. Сидя целыми днями в своей тюрьме, он напрасно ломал себе голову, и только вечером его посетила счастливая мысль.

Было тихо в его тюрьме.

Первый обход был только что сделан.

Андре открыл маленькую дверь из своей комнаты, о существовании которой его сторожа и не подозревали.

Выйдя в коридор, он поднялся на верхний этаж, где находился чердак.

Замок двери, перед которой он очутился, нужно было взломать. Для него это было детской забавой.

Очутившись на чердаке, он пошел на свет слухового окна.

Окно было открыто, он вылез на крышу и пополз, чтобы его не увидели караульные, стоявшие по углам дома и получившие приказ стрелять в каждого, кто выйдет из этой тюрьмы не через дверь.

Пробираясь, как ящерица, Андре добрался до трубы. Там он наклонился и стал слушать.

План его был очень прост.

Скрытый тенью, которую бросала на крышу труба, он выждал какое-то время, а потом залез на трубу и стал осторожно опускаться.

Беглец опустился уже метра на два, как вдруг его ноги наткнулись на что-то. Четыре крепких полосы преграждали дальнейший путь. Холодный пот выступил у него на лбу, но медлить было нельзя. Нужно было подняться как можно скорее. Снова поднявшись на крышу, Андре пополз в противоположную сторону.

Там, почти в углу, он увидел слуховое окно и проник в него. Он высек огонь и при свете огня осмотрелся вокруг. Дверь чердака была закрыта изнутри, то есть с той стороны, где он был.

В одну минуту она была открыта, и он очутился на верху лестницы. Он снял с себя верхнее пальто, все испачканное сажей, вытер лицо и стал спускаться.

Оглянувшись вокруг, он ничего не заметил: сторожей нигде не было видно.

Тогда Андре стал искать возможность выйти.

Увидев перед собой дверь, он потихоньку ее открыл и стал прислушиваться. Не слыша ничего, он начал пробираться ощупью, боясь наткнуться на какую-нибудь мебель. Вдруг он остановился. Ему показалось, что он слышит шум голосов.

В конце комнаты, где он находился, Андре увидел полоску пробивавшегося света. Он тихонько подошел и стал слушать.

– Тебе холодно, – говорил хорошо знакомый голос Ладеша. – Сейчас я тебя согрею. Я тебе дам капот. Что, мой милый, хорошо?

– Ужасно, – отвечал Деталь. – Ты выигрываешь постоянно. Тебе особенно везет, когда ты сдаешь.

– Может, ты хочешь сказать, что я плутую?

– Нет, ты мало тасуешь карты.

– Ты проигрываешь и ищешь ссоры, но я не стану уступать тебе только потому, что ты сильнее.

– Да я разве что-нибудь говорю?

– Ты невежа.

– Нет, я не невежа.

– Я угадал, что ты хотел сказать.

– Да я ничего не хотел сказать.

– Ты был ко мне неуважителен, и я не хочу тебя больше знать.

– Но я никогда ничего подобного не говорил, – повторял Деталь.

– Ну, если так, давай твою руку, старина.

И Андре услышал, как друзья громко ударили по рукам.

Затем Ладеш сказал:

– Давай посмотрим, как поживает наш больной.

Услышав эти слова, Андре почувствовал, что холодный пот выступает у него на лбу.

Он с беспокойством стал слушать.

Если бы Ладеш заметил исчезновение Андре, он бы всех поднял на ноги, и беглец был бы живо найден. Но Деталь сказал своему другу:

– Дай ему выспаться хорошенько. Мы ведь сказали ему, что разбудим не раньше, чем в четыре часа, а теперь всего час. Дай мне отыграться.

– Хорошо, но ты будешь сдавать.

– Я не хочу. Повторяю тебе – я нисколько в тебе не сомневаюсь.

– Я дорожу своей честью. Снимай.

– Тебе первому сдавать.

Друзья снова принялись за игру, и Андре вздохнул свободно, но ему надо было спешить.

Он вернулся обратно по той же дороге и снова очутился наверху большой лестницы.

Он спустился по ней и очутился в сенях, двери которых были с решеткой и крепко заперты. Дверь эта выходила во двор, и через стекло было видно помещение привратника, в котором виднелся свет. Очевидно, там не спали.

Кроме того, Андре увидел большую собаку, бегавшую по двору, и, боясь, что собака услышит его, поспешно отступил.

Под лестницей он нашел дверь, которая была открыта. Эта дверь вела в длинный коридор, он прошел его и подошел к другой двери, в замке которой торчал ключ.

Открыв эту дверь, Андре по воздуху, ударившему ему в лицо, понял, что он в погребе и подумал, что с этой стороны не будет никаких шансов бежать, и хотел уже искать новый выход, как вдруг раздумал, и вернувшись назад, зажег трут и спустился по лестнице.

Погреб носил на себе следы частых посещений, так как Ладеш и Деталь, которым он был предоставлен, поминутно ходили туда.

Таким образом, Панафье пытался заставить их совсем не выходить из дома.

Пройдя несколько погребов, в которых стояли початые бочки вина, и устав от бесполезных поисков, Андре уже хотел вернуться, как вдруг заметил дверь.

Он открыл ее и очутился в новом маленьком погребе, ярко освещенном луной. Лунный свет проходил через небольшое отверстие, предназначенное для загрузки в погреб угля и дров.

Андре вскрикнул от радости.

На этот раз он был спасен.

Погреб был пуст. Чтобы добраться до отверстия, нужна была довольно большая лестница. Андре подумал несколько минут, затем, вспомнив, что в соседнем погребе он видел три или четыре пустых бочки, сразу же пошел туда, подкатил бочки к отверстию, поставил их друг на друга, добрался до отверстия и, хотя и с трудом, но выбрался из него.

Главный: вопрос теперь был в том, куда он попал. Может быть, он попал во двор. Тогда на него бросится огромная собака, которую он уже видел из дома.

Или он еще в доме – тогда была опасность напороться на обход эльзасца. Но он сразу успокоился. Отверстие выходило в маленький сад, окруженный высоким забором.

Поспешно бросившись в тень, он привел в порядок свою одежду. А так как он перед этим снял свое пальто, то был в довольно сносном виде.

Перескочив через забор, он очутился на проселочной дороге, которая вела в Венсен.

Было четыре часа ночи, когда Андре подошел к Венсенской башне.