На расстоянии нескольких часов от Гильона по дороге в Дом-ле-Дам находится маленький кабачок.

Дом имеет всего два этажа, причем в верхнем – четыре комнаты, а в нижнем – только три.

В большом зале стоят пять столов. За этой комнатой расположены кухня и комната, в которой спит хозяин дома.

Возле дома посажен фруктовый сад, который спускается к реке Гюзансен.

Кабачок этот сам выглядит весело, и вид из него великолепный. Он стоит возле горы и по своему расположению должен привлекать посетителей. Содержится он в чистоте, что можно редко встретить в маленьких деревнях Франш-Конте, а между тем в зале раздается только монотонный звук маятника.

Дело в том, что дом пользуется плохой репутацией. Он был открыт всего несколько месяцев тому назад, и в день открытия один из посетителей был убит. И хотя это не было доказано, но ходили слухи, что хозяин – бывший каторжник.

В тот день, когда мы вводим читателя в этот кабачок, хозяин его сидел у дверей, облокотясь на стол и опершись лбом на руки. Это странное существо было красиво, как Квазимодо, и высоко, как Мефистофель. Его руки были так длинны, что он мог ими доставать с одного конца стола до другого. Звали его Грибом – то ли из-за его носа, то ли из-за горба.

Наши читатели вспомнят, что видели его в начале нашего рассказа в кабачке «Бешеная кошка».

Он получил в наследство дом, виноградники и немного денег.

Тогда он превратил свой дом в гостиницу и повесил над ним вывеску.

Устроив у себя меблированные комнаты, он надеялся, что найдется какой-нибудь иностранец, который соблазнится прекрасным видом и захочет купаться в Гильонских купальнях, но предпочтет жить не среди больных в гостинице.

Гриб сидел возле двери и думал: «Вот какая награда за то, что человек хочет жить честно…»

Вдруг он услышал стук приближающегося экипажа. Он взял тряпку и вытер пыль со стола, говоря:

– Это звенят колокольчики. Может, почтальон захочет выпить бутылочку вина.

Он вышел на улицу посмотреть и увидел вдали почтовую карету, мчавшуюся во всю прыть, несмотря на крутой спуск с горы. «Этот почтальон рискует сломать шею себе и ноги – своим путешественникам», – подумал Гриб.

Тем не менее, экипаж безо всяких приключений доехал до дверей гостиницы «Добрые ребята».

Гриб с салфеткой в руках стоял у дверей и улыбался путешественникам самой любезной улыбкой.

Он с удивлением заметил, что почтальон, здоровый малый, без сюртука и даже без сапог.

Когда экипаж остановился, чей-то голос сказал:

– Узнай, далеко ли нам еще?

С козел соскочил человек и подошел к Грибу. Тот взглянул на него, и оба в один голос вскричали:

– Как! Это ты!

Почтальон следил с удивлением за этой сценой. Он был слишком далеко, чтобы услышать, о чем говорят.

Услышав восклицания, к дверцам кареты наклонился какой-то человек и спросил:

– Что случилось?

– Господин Панафье, посмотрите, какая встреча!

Хозяин гостиницы, услышав это имя, подбежал к карете, говоря:

– И вы здесь, господин Панафье?

– Гриб, – сказал с удивлением последний, – что ты здесь делаешь?

– Я здесь поселился. У меня гостиница, ресторан, меблированные комнаты, конюшня, сарай.

– Далеко ли мы от монастыря траппистов?

– Отсюда не больше мили. Окажите мне честь, остановитесь у меня.

Панафье оглянулся вокруг.

Увидев уединенный домик и пустынную дорогу, он вышел из экипажа, запер дверцу на ключ и отвел Гриба на несколько шагов в сторону. Там он стал расспрашивать его относительно заведения, а потом сказал, что везет пленника.

Физиономия Гриба засияла.

– Я именно тот человек, который вам нужен, и мой дом вам также подходит. Наконец-то я тоже развеюсь и припомню доброе старое время.

Через десять минут карета стояла в сарае, а лошади – в конюшне. Гриб хлопотал на кухне, а Ладеш, Деталь и почтальон сидели вокруг стола.

Панафье запер Андре в комнате второго этажа, расположенной рядом с той, что была предоставлена ему.

Все путешествие прошло в молчании, и только в нескольких милях от Лиона Андре сказал Панафье:

– Мне очень неудобно так сидеть. У меня нет никакого оружия, так как вы меня обыскали и взяли все, что у меня было. Кроме того, вас трое против меня одного, и я полагаю, что вы ничем не рискуете, развязав мне руки и разрешив курить.

Панафье позвал Ладеша и Деталя, и Андре развязали.

– Но я вас предупреждаю, – сказал Панафье, – если вы попытаетесь бежать, я раздроблю вам череп.

Андре улыбнулся злой улыбкой.

– Я в вашей власти.

– Нет, я здесь только ваш сторож от имени Винсента Лебрена. Я буду иметь с вами дело, когда он закончит свои дела, и вы будете свободны.

Слово «свободен» приятно поразило того.

Вжавшись в угол кареты, он думал только об этом и не обращал внимания на угрозы Панафье. «Значит, семья Лебрен не желает моей смерти и не хочет выдать меня палачу. Следовательно, ими руководит только расчет, и они хотят получить деньги. В таком случае, еще не все потеряно». И Андре, совершенно успокоенный, закурил.

На первой станции он спал, как праведник, и проснулся только поздно утром.

Панафье не хотел говорить с ним. На четвертой станции в десять часов утра он приказал Ладешу подать завтрак Андре прямо в экипаж. Сам же он позавтракал в гостинице.

– Скоро ли я увижу Винсента?

– Завтра, – сухо ответил Панафье.

Вечером они приехали в гостиницу «Добрые ребята», расположенную между Гильоном и Пассаваном.

Панафье затруднялся выбрать гостиницу, и случай помог ему встретиться с бывшим слугой из «Бешеной кошки».

Гриб не нуждался ни в каких объяснениях. Он был готов на все, и, видя, что Андре заперли, только подмигнул Ладешу.

– Что, его здесь прикончат? – спросил он.

– Нет, – ответил Ладеш. – Дело совсем в другом. Мы, наоборот, должны как можно дольше беречь его. Ты знаешь этого молодца по имени… Помнишь аббата?

– Аббата? – почтительно повторил Гриб. – Да, он молодец.

– Да, он молодец, но все-таки Панафье круче его.

– Но зачем вам почтовая карета и лошади?

– Почтовая карета наша. Мы ее не нанимаем. Чего другого, а денег у нас много – сколько хочешь! Ты увидишь. Мы ждем главного патрона – деньги у него. Все это мы купили в Лионе.

– Но что же вы делаете?

– Я же тебе сказал, что сам не знаю. Они уверяют, что это семейное дело. Что же касается меня, то я думаю, что это политика.

– Но вы довольны?

– Спроси у Пьера. Мы уже начали копить деньги. Когда все закончится, то мы устроимся как следует. А как идут твои дела?

– Совсем плохо и, может случиться, я продам все это. Вначале пошло недурно, но мне пришло в голову, что надо заставить себя уважать. В первый же день подвернулся случай, и я покончил с одним.

– Какое несчастье!

– Меня судили, но оправдали, так как я находился в положении необходимой обороны. Но ко мне перестали ходить.

– Как это глупо, – сказал Деталь. – Они не поняли, что с этого дня должно было начаться настоящее веселье.

В эту минуту появился Панафье.

– Есть ли здесь телеграф? – спросил он.

– Есть в Боме.

– Ты можешь отправить депешу?

– Конечно, я к вашим услугам. Сейчас пошлю одного молодца на лошади.

– Отлично!

Несколько минут спустя крестьянин вез на лошади депешу, указывавшую Винсенту Лебрену, где они живут.

Панафье лично наблюдал за своим пленником. Он сразу же ушел к себе в комнату и приказал подать есть туда.

Трое бывших посетителя «Бешеной кошки» поужинали, и так как они выпили немного больше, чем следовало, то веселье их было безгранично.

Панафье услышал, что Ладеш поет романсы.

Это была одна из слабостей друга Деталя. Он обожал музыку. Впрочем, это вещь вполне обыкновенная – слышать, как разбойники поют про цветы, птичек и тому подобное.

Ладеш пел романс «Проклятая любовь»: о том, как один молодой человек объясняется монашке в любви прямо у подножия алтаря, но та предпочитает умереть; она дотрагивается до креста, и красавец исчезает в дыму – это был сатана.

Ладеш пел басом, Деталь вторил ему фальцетом.

Ничто не в состоянии передать, каким печальным голосом пел Ладеш, сопровождая свое пение вздохами. Но на него невозможно было смотреть без смеха.