Портрет Абу Нуваса. Современный рисунок

История и культура мусульманского Востока полна выдающимися именами, носители которых либо предпочитали, либо отдавали дань гомосексуальной любви. О большинстве из них квир-литература европейского мира стандартно умалчивает. Попробуем разрушить этот скверный обычай. Начнём же сие дело рассказом о великом поэте Абу Нувасе аль-Хасане ибн Хани аль-Хаками (756–814) или проще – Абу Нувасе. Некоторые историки литературы называют его величайшим поэтом своего века, а многие – величайшим арабским поэтом всех времён. В любом случае, для людей русской культуры будет понятнее, если скажу, что Абу Нувас – Пушкин арабского мира, только жил на тысячу лет раньше.

Будучи придворным поэтом халифа Харуна ар-Рашида, Нувас единственный из всех придворных наряду с самим халифом и его визирем Джафаром ибн Яхьёй стал действующим героем сказок «Тысячи и одной ночи». А в сказках африканских народов он заменил среднеазиатского Ходжу Насреддина. Думаю, народная характеристика поэта исчерпывающая – остроумец, шутник и наглец, прославившийся своими выходками в веках.

Чтобы было понятно, о каком мире пойдёт рассказ, дам кратенькую предисторию.

В 632 г. в городе Медине отошёл в мир иной основоположник ислама пророк Мухаммад. После его кончины осталось основанное пророком обширное мусульманское государство, занимавшее весь Аравийский полуостров. Собрались ансары – старейшины Медины, самые близкие и верные сподвижниками Мухаммада – и порешили, что для дальнейшего существования исламского государства следует поставить во главе него заместителя пророка – халифа. Так на Аравийском полуострове возник Правоверный халифат. Первым халифом стал Абу-Бакр – великий завоеватель.

В 661 г. заговорщиками был убит четвёртый халиф – Али. С его смертью завершилась история Праведного халифата. Престол занял злейший враг Али пятый халиф Муавия I – потомок некоего Умайи ибн Абд Шамса, являвшегося дальним родственником пророка Мухаммада. От имени этого Умайи первая в истории династия халифов, основанная Муавией I, стала именоваться Омейяды. Государство их называется халифат Омейядов.

Едва захватив власть, Муавия I проклял убитого халифа Али и его потомков. Всё время правления династии Омейядов в мечетях халифата проклинали Али. Но далеко не все верующие были с этим согласны. Так произошёл первый, великий раскол в исламе. Те, кто продолжал считать Али праведным халифом, а его потомков единственно законными халифами, получили прозвание шииты (приверженцы, последователи Али). Те, кто признал Али еретиком, а халифами принимают правителей, избранных собранием признанных учителей веры, называются суннитами (людьми сунны и согласия общины).

Омейяды стали основателями первого в истории суннитского государства – Омейядского халифата. Эту династию продолжили четырнадцать халифов – с пятого до восемнадцатого. Большинство из них оказались выдающимися военачальниками, вели успешные завоевательные войны и за девяносто лет значительно расширили исламское государство: распространили свою власть почти по всей Северной Африке, захватили бóльшую часть Пиренейского полуострова, а в противоположной стороне ушли в Среднюю Азию далеко за Аральское море.

Но последние десятилетия владычества Омейядов огромный халифат сотрясали многочисленные восстания. Шииты не желали мириться с властью еретиков. У них появился свой род потомков Мухаммада. Они вели линию от дяди пророка Аббаса ибн-Абд аль-Мутталиба. Потому это семейство получило название Аббасиды. Шииты утверждали, что Аббасиды гораздо ближе по крови к Мухаммаду, чем Омейяды.

28 ноября 749 г. в соборной мечети Куфы главу рода Аббасидов Абуль Аббаса ас-Саффаха провозгласили новым халифом. Так был основан прославленный Аббасидский халифат, просуществовавший вплоть до монголо-татарского нашествия в XIII в.

Через полгода после провозглашения Аббасидского халифата шииты поймали суннитского, восемнадцатого халифа Марвана II Омейяда, скрывавшегося в Месопотамии после разгрома шиитами суннитского войска в битве на реке Большой Заб, и казнили его. В кратчайший срок были истреблены почти все Омейяды. Их династии удалось отсидеться только в Кордовском эмирате на Пиренейском полуострове. О тех Омейядах мы ещё поговорим, поскольку они учредили при своих дворах единственные в истории гаремы мальчиков и юношей.

Абуль Абас ас-Саффах правил всего четыре года и умер. В 754 г. халифом стал его младший брат Абу Джафар аль-Мансур (754–775). Он отказался передавать власть истинным халифам – потомкам халифа Али. Он же решил, что Аббасидскому халифату нужна новая, не отягощённая прошлым столица и основал город Багдад.

Примерно во второй год правления халифа Абу Джафара аль-Мансура, предположительно в 756 г. в селении Ахваз остана Хузестан родился будущий поэт Абу Нувас. Отец его был арабом, солдатом-наёмником и погиб в год рождения сына. Мать мальчика была персиянкой, возможно, даже приверженкой зороастризма, а следовательно, ребёнок её с первых лет жизни чувствовал свою второсортность. Ведь Персия лишь сто лет тому назад была завоёвана Омейядским халифатом, и персы стали покорённым арабами народом. Правда, Аббасиды дали им некоторые послабления. Но это было в мире знати, арабские же обыватели продолжали обращаться с персами как с людьми, обязанными исполнять любые прихоти победителей.

Оставшись без поддержки мужа, мать Абу Нуваса перебралась жить в город Басру, где зарабатывала на жизнь мытьём шерсти. Женщина еле сводила концы с концами. Когда сын её немного подрос, мать вынуждена была продать его торговцу благовониями. Мальчик должен был собирать ароматические травы. С матерью они больше не виделись.

В те времена у арабов в моде были поэтические кружки. Доморощенные поэты обычно собирались на рынке, в лавке какого-нибудь торговца – любителя поэзии. Там они состязались в сочинительстве или обсуждали стихи друг друга. Участвовать в этом имел право любой желающий. К слову сказать, в те годы ещё только формировалась грамматика арабского языка, а потому наука эта была предметом увлекательных обсуждений и споров.

Прибившись к одному такому кружку, нищий Абу Нувас узнал основы современной его времени филологии. Однако по настоящему повезло пареньку, когда в их кружок зашёл приехавший зачем-то из Куфы широко известный арабский поэт-вольнодумец Валиба ибн аль-Хубаб. Абу Нувас приглянулся ему, а вскоре даже стал предметом обожания.

Валиба ибн аль-Хубаб и юный Абу Навас. Современный рисунок

В средневековом арабском фольклоре сохранился рассказ о том, как впервые совокуплялись Валиба и Абу Нувас. Как и большинство средневековых рассказов на тему секса, он прост и физиологически противен. «Абу Нувас пошёл с ним. Когда они прибыли в его дом, после того, как они попили и поели, Валиба захотел его. Когда он раздел его и увидел красоту его тела, он не мог не поцеловать его в зад. Абу Нувас пукнул в его лицо. И Валиба сказал ему: “Что это, хитрый мальчик?”, – тот ответил: “Я не хотел чтобы известная поговорка была потеряна и не сбылась, а именно: штрафом тому, кто целует задницу, является пук!” Его восхищение и любовь к нему еще больше возросла…»

Скорее всего, Валиба ибн аль-Хубаб выкупил мальчика у его хозяина, и любовники вдвоём отравились в Куфу. Там у Валибы и ещё одного поэта Халафа аль-Ахмара имелась собственная школа. Абу Нуваса выучили теологии и грамматике, посвятили в тайны искусства стихосложения. Для укрепления знаний аль-Хубаб на год отправил возлюбленного в пустыню к бедуинам, чтобы основательнее усвоил родной язык и народные предания.

После столь могучей подготовки покровитель повёз молодого человека в столицу. Багдад был основан в 762 г. и на день появления в нём наших поэтов скорее походил на большую стройку или разгромленную деревню. Ему ещё не было двух десятков лет от роду, он был даже моложе Абу Нуваса. В VIII в. город выглядел примерно так: «В центре Багдада находились резиденция халифа и главная мечеть, а затем кругами от центра располагались торговые ряды, жилые кварталы и прочие городские сооружения. Все они находились между стеной, защищающей резиденцию халифа, и внешней стеной города. Перед мощными городскими укреплениями высотой около двадцати метров был вырыт глубокий и широкий ров. Внутрь города вели четверо ворот, повторенных во внутренней стене, и каждая пара таких ворот соединялась сводчатой галереей».

Правил там третий халиф из династии Аббасидов Мухаммад ибн Абдуллах аль-Махди (775–785 гг.). Красавец и большой женолюб, он был великим ценителем искусств, особенно музыки и поэзии. Благодаря исключительно его желаниям дворец багдадского халифа стал именно таким, каким его расписали в сказках «Тысячи и одной ночи» – роскошным, утончённым, развратным и коварным. Последующие халифы лишь продолжали традиции, которые заложил в VIII в. халиф аль-Махди.

Нет ничего удивительного в том, что известный в арабском мире поэт Валиба ибн аль-Хубаб был приглашён к халифу и сумел привести с собою начинающего Абу Нуваса. Высокообразованный талантливы юноша был оставлен аль-Махди при дворе и даже принят в круг золотой молодёжи. Так началась придворная карьера поэта.

Очевидно, что в кратчайшие сроки Абу Нувас стал душой высшего общества. Вёл он весёлый безалаберный образ жизни, что возмущало верующих мусульман, но и притягивало их, поскольку сам халиф не особо-то и придерживался религиозных догм. Поведение Абу Нуваса как бы говорило: сегодня можно всё! В частности, запрещённое к потреблению мусульманами вино во дворце халифа текло рекой, а Абу Нувас оказался изрядным пьяницей. Этот порок сохранялся у него всю жизнь. Более того, он стал первым мусульманским поэтом, восславившим кубок доброго вина, и создал особый жанр арабской поэзии вина – хамрийят. Омар Хайям, почти через триста лет после кончины Абу Нуваса, был лишь одним из его персидских продолжателей.

Упоминание об Омаре Хайяме не случайно. Исследователи, тщательно изучившие творчество великого поэта, пришли к выводу, что Абу Нувас был приверженцем тайного движения шуубия за равноправие персов и арабов. Поэт оказался предтечей великой персидской литературы. И случилось всё это в первые годы его пребывания в Багдаде.

Тем временем в семье халифа завязался сложнейший политический узел. У халифа аль-Махди от четырёх жён было семь сыновей. Халиф объявил своим наследником старшего сына – Мусу аль-Хади. Однако старшая жена Хайзуран мечтала видеть на престоле своего любимца – второго по старшинству сына Харуна ар-Рашида. Она долго уламывала мужа, пока аль-Махди не сдался. Летом 785 г. халиф лично поехал к старшему сыну, который тогда воевал с очередными мятежниками, чтобы уговорить его отказаться от престола. До Мусы отец не добрался – он «случайно» погиб на охоте.

Багдадский двор халифа сразу раскололся на два лагеря – на сторонников Мусы аль-Хади и сторонников Харуна ар-Рашида. Впрочем, Муса беспрепятственно занял престол, но правил немногим более года. Почти всё это время халиф посвятил оттеснению от власти своей матери. Когда казалось, что победа одержана, Муса тяжко заболел и 14 сентября 786 г. умер. При дворе ходили слухи, что халифа отравила собственными руками Хайзуран.

Халиф Харун ар-Рашид в молодости. Миниатюра из старинного манускрипта

Новым халифом стал Харун ар-Рашид. Пришли времена сказок «Тысячи и одной ночи». Для сторонников Харуна (а Абу Нувас относился к таковым) наступила эпоха благоденствия. Абу Нувас был назначен придворным поэтом. В обязанности ему вменялось сочинять панегирики в честь халифа и членов его семьи. А когда подошло время, его назначили воспитателем наследника престола Мухаммада аль-Амина.

Это назначение можно охарактеризовать словами «назначили лису пасти кур». Впрочем, вряд ли поэт имел неосторожность претендовать на наследника. Но четырнадцатилетний аль-Амин оказался урождённым геем. Так что они с воспитателем очень быстро нашли общий язык.

Харун ар-Рашид правил с помощью своего друга – визиря Джафара ибн Яхья. Это в его компании, согласно сказкам «Тысячи и одной ночи», совершал он тайные ночные прогулки по Багдаду. Согласно летописным источникам X в. Харун др-Рашид и Джафар ибн Яхья были давними любовниками. Причём страсть их была такова, что за долгие годы Харун отпустил от себя возлюбленного лишь один раз – для подавления очередного восстания, но и это испытание едва перенёс. Больше любовники не расставались.

Что и почему случилось, история умалчивает. В народ был запущен слух, будто Джафар изменил халифу и переспал с сестрой властителя Аббасой. В ночь с 1 на 2 февраля 803 г. халиф призвал палача и приказал немедленно, прямо в его опочивальне отрубить Джафару голову. Тело казнённого разрубили пополам, а затем расчленённые останки выставили на трёх мостах Багдада. Той же ночью арестовали отца Джафара – Яхью ибн Халида с тремя сыновьями. Всех их заточили в подземелье. Яхья и один из сыновей там и умерли, а двое дожили до кончины ар-Рашида и тогда вышли на свободу. Всё имущество семейства было конфисковано.

Как говорится, судьба играет человеком. Уверенный в своей безнаказанности, воспитатель наследника, кутила и сорви голова Абу Нувас поспорил с одним из придворных поэтов, что воспоёт в стихах казнённого Джафара, и ему за это ничего не будет. Скорее всего, поэта спровоцировал завистник, но Нувас повёлся на подначку и сам в том был виноват. Элегия на гибель Бармекидов (такова была семейная фамилия павшего рода) была готова в кратчайший срок, после чего списки её распространили среди придворных. Посланец от юного аль-Амина едва успел предупредить Абу Нуваса, чтобы бежал из Багдада, если хочет жить – Харун ар-Рашид был в ярости! Поэт даже не стал собираться, сразу поспешил на конюшню, вскочил в седло и был таков.

Шесть лет скрывался Абу Нувас от гнева халифа в Египте, при дворе местного эмира Хасыба. Видимо, не столь ужасен был гнев ар-Рашида, если он не вытребовал негодника в Багдад.

Но вот 4 матра 809 г. скончался Харун ар-Рашид. На престол взошёл воспитанник поэта халиф аль-Амин, и Абу Нувас поспешил в любимый Багдад, где провёл бóльшую часть своей жизни. Наступила лучшая пора в его судьбе. Он стал придворным поэтом, жил, как хотел, творил, что хотел. Все его уважали и почитали. По мнению исследователей творчества Абу Нуваса, подавляющее большинство своих классических стихотворений поэт сотворил именно в годы правления аль-Амина. И практически все его гомосексуальные стихи были написаны в это время – Абу Нувас старался угодить вкусам повелителя.

Надо сказать, что в эти годы у Абу Нуваса единственный раз за всю жизнь появилась любовница – рабыня Джанан. Ей посвящено несколько блистательных, проникнутых глубокими чувствами стихотворений. Но Джанан потребовала, чтобы поэт отказался от развлечений с мальчиками. Видимо, она даже предположить не могла, что получит столь суровый отказ. Абу Нувас заявил, что обмен неравноценный, что с его стороны будет вернее отказаться от женщины. Даже сохранился его аллегорический ответ: «У меня есть карандаш, который барахлит, когда я пишу им на бумаге, но который великолепно чертит на спине мальчика».

В стихах тех лет Абу Нувас нарисовал свой идеал мальчишеской красоты: бледный мальчик, чьё лицо сияет, как луна, с розами на щеках и с длинными вьющимися волосами; у него твердые мальчишеские ягодицы, стройное и упругое тело и ясный голос. Более всего привлекал поэта пробивающийся пушок на щеках.

Как это свойственно многим пьяницам и невоздержанным людям, Абу Нувас часто не знал меры. Напиваясь до потери памяти, он становился буйным. И это в высокорелигиозной стране, во дворце заместителя пророка Мохаммада на земле! Дело закончилось тем, что аль-Амин повелел бросить Абу Нуваса в темницу на три месяца – за нарушение исламской морали. Думаю, многие поступили бы с таким надоедливым дебоширом гораздо круче, но поскольку пьяницей был великий поэт, это заточение припоминают бедному халифу по сей день. А ведь прошло уже тысяча двести лет!

Благополучная жизнь закончилась неожиданно скоро. В 811 г. против халифа Мухаммеда аль-Амина восстал его младший брат Абдуллах аль-Мамун. Вспыхнула гражданская война. Длилась она два года, причем последний год армия аль-Мамуна, состоявшая из персов и тюрок, держала в блокаде арабский Багдад. Наконец, у аль-Амина сдали нервы, и 25 сентября 813 г. он попытался сбежать из осаждённого города под охраной небольшой группы телохранителей. Беглецов перехватили, и аль-Амину спешно отрубили голову.

Новым халифом стал аль-Мамун, который не собирался благоволить фаворитам казнённого брата. Опасаясь нового заточения, Абу Нувас раскаялся в былых прегрешениях и впал в религиозный экстаз. Он даже сочинил покаянные стихи в надежде на снисхождение халифа.

Когда, где и как расстался поэт с жизнью, не известно. Существуют только предположения. Кто-то говорит, что сразу после занятия Багдада аль-Мамун повелел бросить Абу Нуваса в темницу, где тот почти сразу умер. Кто-то настаивает на том, что зажившегося поэта отравили в 815 г.

Предполагают, что Абу Нуваса похоронили на кладбище Шинизи в западной части Багдада.

Наследие поэта велико и разнообразно по жанрам. Всего около 1 500 стихотворений. Есть у Абу Нуваса и застольные песни, и стихи об охоте, и эротические восхваления любви к женщинам и к мальчикам, и многочисленные панегирики покровителям поэта.

В мусульманском мире поэтические творения Абу Нуваса распространялись без купюр до ХХ в. В 1932 г. в Каире на них была введена цензура, и гомосексуальные стихи оказались под запретом. В январе 2001 г. Министерство культуры Египта распорядилось сжечь около шести тысяч экземпляров книг Абу Нуваса.

В любимом поэтом Багдаде в память о нём установлена статуя – Абу Нувас сидит с кубком вина в руке. В его честь названы улица и парк. А в 1976 г. имя Абу Нуваса запечатлели в космосе – в честь поэта назван кратер на Меркурии.

Памятник поэту Абу Нувасу в Багдаде

Вот несколько произведений Абу Нуваса на избранную тему.

Три стихотворения Абу Нуваса в переводе М. П. Кудинова

* * *

Лицо его – словно луна, а к губам поднесённый Сверкающий кубок похож на светильник зажжённый. Оружьем любви он увешан, и меч его взора Дарован ему красотой для любовного спора. Улыбка – кинжал его, брови – что выгнутый лук, А копья-ресницы смятение сеют вокруг.

* * *

Вот юноши, чей лик подобен звёздам ночи. Как веселы они! Заботы их не точат, А кубок их манит… Когда ночная мгла Свой плащ раскинула и жажду в них зажгла, В путь тронулись они, пошёл я с ними тоже, И был хозяин винной лавки потревожен: Я барабанил в дверь его, что было сил. «Скажите, кто там?» – он испуганно спросил. Ответил я: «Здесь тот, кого веленья страсти Влекут сюда, и нет ему иного счастья». Тогда хозяин рассмеялся и сказал: «На пользу мне твой стук, как я теперь узнал!» И он светильником нам осветил дорогу. Потом невесту, охраняемую строго, Извлёк на божий свет – тот лучший дар земли Для венценосного Хосрова берегли, А ныне юноша, украшенный серьгами, Дар этот в кубки льёт холёными руками. Прекрасен юный лик – как солнцем озарён, Ночь в волосах его, судьбе подобен он, Судьбе, не терпящей согласия людского, Судьбе, что разжигать раздоры их готова.

* * *

Я наслажденьям предаюсь, отбросив всякий стыд, И эту тайну мой язык от смертных не таит. Ничтожество людское мне известно, и прощенья Не собираюсь я просить за эти наслажденья. Я знаю, время – западня и смерть там ждёт меня, Но наслажденьям предаюсь, как будто вечен я. И на законы бытия взираю я спокойно: Ведь с ними примирил меня наш виночерпий стройный. Ной древний взращивал лозу, а в кубок влагу льёт Тот, кто с газелью юной схож, кто радость нам несёт. Здоровьем пышет лик его, но кажется нам томным, Он жизнь дарует, если добр, убьёт отказом скромным. Горячих солнечных лучей глаза его полны, А на груди как будто блеск серебряной луны. И руки в тёмных рукавах напоминают очень Сиянье радостных светил во мраке жаркой ночи. Вино отраднее с ним пить, чем, позабыв покой, Коня на битву снаряжать или спешить на бой. Какая радость у людей, которым копья-руки Подносят кубок роковой, таящий смерть и муки? И много ли отрады в том, когда им шлёт привет Блеск машрафийского меча – и стона ждёт в ответ?

А вот два подстрочника из английских переводов:

* * *

Я умираю от любви к нему, во всём он безупречен, Отдавшийся звучанью музыки вдали. Не отведу я взор от его молодого тела, И красота его заняла меня всего. И стан его – что ствол младого древа, А лик его подобен лишь Луне, И щёки нежные зовут к себе призывно. Я умираю от любви к тебе, но сбереги то в тайне, Те узы, что связали нас, навеки неразрывны. Чего же стоило тебя так сотворить, о ангел? Так что ж? Всё, чего я хочу – тебе воспеть хвалу.

Настоящий джихад

Живот девы И попка юноши – Одно копьё пронзает их обоих. Вот истинный джихад! Когда ж наступит Страшный Суд, Найдёт награда копьеносца.

Подстрочник самого знаменитого гомосексуального стихотворения Абу Нуваса:

Баня

В бане тайны, скрытые штанами, открываются глазам. Всё доступно обозренью – Любуйся без ограничений! Ты видишь крепкие ягодицы, стройные изгибы торса… Но ты слышишь, как мальчишки благочестиво шепчут друг другу: – Бог велик! Слава Богу! – Ах, какой дворец удовольствий эта баня! Даже когда полотенца Укрывают красоты, Испортить удовольствие им не удаётся.

Абу Нувас и трое молодых людей

(сказка из сборника «Тысяча и одна ночь»)

Однажды Абу Нувас заперся в своей кухне и приготовил богатый пир, с редким мясом и лучшими специями. Затем он вышел в переулок в поиске молоденьких мальчиков. По пути он молился: «Аллах, мой Господин и Повелитель, прошу, пошли мне того, кто согласится придти ко мне на обед и заслуживает того, чтобы порезвиться со мною сегодня!»

Едва он закончил молитву, как увидел трёх молодых людей, красивых да безусых, как если бы они были выходцами из Рая. Все они отличались друг от друга, но одинаково были прекрасны. Абу Нувас всю свою жизнь провёл в Багдаде при дворе халифа Харуна ар-Рашида, защитника веры. Но Абу Нувас любил повеселиться с милыми мальчиками, как легендарный шейх, который прожил свою жизнь в Мосуле, но всегда мечтал о доме удовольствий в Алеппо.

Абу Нувас приветствовал ребят обычным приветствием, и они вежливо ответили, и ушли бы своим путём, но он остановил их, сказав: «Обратите свои стопы к моему дому и проведите ночь в роскоши. У меня есть старое вино из монастырей, нежное мясо на шампурах и блюда с черешней. А потом скоротаем ночь в объятьях сладких».

Мальчиков не надо было долго уговаривать. «Слушаем и повинуемся», – сказали они и с радостью последовали за ним в дом Абу Нуваса. Там они нашли всё, что было обещано, и больше, и, не теряя времени, наелись и напились вволю. Когда они поели досыта, они обратились к Абу Нувасу с вопросом: «Кто из нас самый красивый?»

Он поцеловал первого и воскликнул: «Хвала тому, кто сотворил сии нежные щёки!»

Потом он поцеловал второго в два раза крепче и сказал: «У этого милого на щеке родинка – как она прекрасна. Благослови её Пророк!»

Затем он обнял третьего и, шесть раз поцеловав его, воскликнул: «Расплавленное золото в серебряные кубки ты мне налил, стройный фавн в мешковатых штанах! Глядя на тебя, я без вина пьян!»

И так они провели всю ночь: пили и целовались, обнимались руками и ногами, теряясь в удовольствии и радости, без чувства греха или стыда. Они пели: «Никто не знает радости, кто не знает ребят. Придите, мои милашки, давайте петь наши песни. Пусть Бог благословит нас. Какой замечательный урожай удовольствия я жну. Давайте пить наше вино и трахаться без сна!»

В то время как они совсем опьянели и перепутались друг с другом руками и ногами, в дверь кто-то постучал.

«Входи!» – крикнули ему.

И в комнату вошёл никто иной, как повелитель, халиф Харун ар-Рашид сам. Когда они увидели, кто это был, они все поднялись и поцеловали землю перед ним. И Абу Нувас дыхнул на него винным перегаром.

Халиф усмехнулся и сказал: «Приветствую тебя, Абу Нуваса».

Он ответил: «К вашим услугам, повелитель правоверных, Аллах сохранит тебя!»

Халиф спросил: «Что здесь происходит?»

Поэт ответил: «Ясно, о князь истинно верующих, то, что происходит здесь, помимо вопросов и ответов».

И сказал Халиф: «О, Абу Нувас. Я спросил совета у Аллаха Всевышнего. И повелел он назначить тебя судьёй над сводниками и шлюхами»

И сказал Абу Нувас: «Неужели вы и в самом деле намерены поручить мне столь высокий пост?»

Халиф ответил: «Да».

После чего Абу Нувас возразил: «Неужели, о халиф, вы пришли, чтобы призвать меня к суду?»

Тогда халиф разозлился, развернулся и ушел. Всю ночь злился он на Абу Нуваса, который тем временем развлекался со своими новыми друзьями, и остаток ночи его был наполнен радостью и весельем.