Приватизация по стране набирала бешеные темпы. Люди простые понятия не имели, куда пристроить свой ваучер. Бумага, со слов политиков дорогая, но толку с неё как с козла молока. Ничего не купишь, ни на что путное не поменяешь. Зато предприимчивые молодые люди предлагают за ваучер реальные деньги или продукты. Каждый в душе мечтает о журавле в небе, но не прочь ухватить синичку.
Это понимал Волконский. Поэтому, не брезговал любой возможностью скупки ваучеров.
– Поговаривают, Сашенька, что ты подфарцовываешь! – сказал непосредственный начальник Волконскому.
– А ещё говорят, – улыбнулся Волконский, – что у нас полная свобода к обогащению.
– Это понятно. Твой лозунг: "Обогащайтесь!" – знает уже не только наша страна. Но неплохо бы открывать доходы для близких!
– Я ничего не скрываю. Если нужен отчёт в письменной форме, пожалуйста, хоть завтра!
– Ладно, ладно, поостынь! – куратор Волконского, потрепал его за плечо. – Мало ли кто болтает. Только будь осторожнее, пожалуйста. А то Хозяин может рассвирепеть. Сам знаешь, шепнёт кто под горячую руку.
– Понимаю, – Волконский улыбнулся дружелюбнее. – Надеюсь, положенная мне доля не сократится?
– О чём ты говоришь?! Иди, Сашенька, работай. Хозяин ждёт доброго совета.
Волконский ушёл в свой кабинет. Ему предстояло закончить анализ ситуации с настоящим бунтом шахтёров. И чего захотели потомки Стаханова? Зарплаты, не повышения её – полной выплаты за прошедшие семь месяцев! Волконский улыбнулся.
– И это вы, потомки прославленных революционеров! Воинствующие пролетарии! – сказал князь, обращаясь к видеоролику, предоставленному ему подчиненными, – стучите касками по железнодорожному полотну, которое строил Павка Корчагин! Для чего? Вымаливая копейки! – Волконский сплюнул. – Голытьба!
Волконский не мог себя представить на их месте, как ни старался.
– "Александр Андреевич, э-э, далёк ты от народа"! – как наяву прозвучал в ушах экающий голос президента.
Волконский позвонил смежникам.
– Каковы настроения в массах? – спросил он, требуя тем самым подробного отчёта в настроениях бастующих.
Через полчаса ему доставили ролик не для телевидения. Даже в эпоху повальной чернухи, такое не осмелился показать ни один канал.
Шахтёры поносили правительство, не отделяя его от президента. Каждый почему-то говорил за всех, используя местоимение "мы". "Мы голодаем, мы страдаем" и так далее. Но, когда дело касалось планов, куда потратить деньги, каждый отвечал за себя.
– Ему бы, козлу, повкалывать на шахте, а потом объяснить своей жене и детишкам, почему в доме нет даже сахара! – сказал одни чумазый паренёк.
Странно, подумал Волконский, уже не первую неделю стоит шахта, откуда на лице шахтёра эта копоть?
В следующий момент пришло решение.
– Я приготовил рекомендацию президенту! – сообщил Волконский непосредственному начальнику аналитического отдела Кремля.
Вскоре шахтёрский бунт пошёл на убыль. Потомкам Стаханова, оказалось, по душе обещание президента лечь на рельсы, если им не выплатят зарплату.
Дали, конечно, крохи. Проценты от задолженности, но личное обаяние народного президента дало эффект.
За это дельное предложение Волконскому как-то позабыли мелкие шалости с покупкой ваучеров на стороне. Тем более, снижать его долю акций, приобретённых отделом аналитиков, никто не стал.
Александр Андреевич прекрасно знал, как эти акции скупаются. Потому-то эти лентяи вспылили, когда узнали, что он пытается прикупить ваучеры на вполне законных основаниях.
– Я хочу проявить личную инициативу и показать толковый пример народу! – заявил он при случае президенту, рассказав о своём нелёгком труде.
Президент, не дослушав, одобрил. Он всё ещё был под впечатлением последнего совета одного из лучших аналитиков.
– Я тебе, э-э, пожалую дворянский титул в зад! – затрясся от смеха руководитель государства, расплескав водку на дорогой ковёр.
Многие желали благосклонности первого лица государства, достигали её и вскоре попадали в опалу: необъяснимую здравому смыслу. Волконский не желал иметь привилегию врываться к президенту в кабинет в любое время, звонить ему по прямой трубе и пить из одной бутылки. Князь терялся в тени, изредка подавая толковые мысли, за что и ценился в администрации.
Нина Петровна прочно обосновалась на Рублёвке. Среди шатких писательских дач строились добротные особняки новой элиты страны. Дому Волконских завидовали родственники самых богатых людей страны. Госпожа Волконская изо дня в день принимала гостей, устраивая приёмы и встречи с необходимыми людьми. Бюджета семьи она не знала, и не стремилась к этому. Доставало работы без финансовой головной боли.
С "молодыми" жила свекровь. Своими бесконечными поучениями и неоднократно повторяющимися рассказами о былом величии предков она доставала даже профессионального психолога.
– Нам бы внучка для полного процветания рода! – без умолку твердила старуха изо дня в день, доканывая Нина Петровну.
– Это ничего, что ты не молода для родов, зато не поистрепалась, как эти вертихвостки!
– Даже лучше, что у тебя, деточка, нет уже родителей. На молодого князя не будут влиять люди из семейства Ароновых!
Нина Петровна кивала, выслушивая старческую дребедень. Тем временем, занималась собственными делами. То в ателье, то в солярий. Кстати, подружка сказала, что появились новые линзы! Теперь не нужно их снимать, как вставную челюсть на каждую ночь. К тому же, они не раздражают глаза.
Нина Петровна кивнула матушке, так пожелала свекровь, чтобы её называла невестка, и укатила в город.
Её принимали как истинную дворянку. Усадили, поделились последними новостями, угостили кофеем. Подружка пожертвовала длинной дамской сигариллой с запахом конского каштана. Дрянь, конечно, но так положено по этикету.
– Я, пожалуй, закажу себе запасной футляр! – сказала Нина Петровна, примерив линзы.
Подружка заахала, заохала, юля вокруг госпожи Волконской.
Нина Петровна обратила внимание на огромный экран, занимающий половину дальней стены.
– Это у тебя что, телевизор?
– Последний писк! Натуральная цифра! Таких ещё ни у кого из наших нет! Видишь, как лаконично вписывается в интерьер?
– Япошка? – Нина Петровна скривила губы так, что было непонятно: восхищается или её воротит от "япошек". На самом деле, Волконскую покоробила привычка Тоши всовывать к месту и не к месту непонятные, но умные слова.
– Точно тебе говорю! – сказала подруга, заранее соглашаясь с любой оценкой гостьи.
– Включи!
– А смотри!
Молодящаяся женщина с красными волосами нажала на пульт, отломав накладной ноготь, перламутровый в серый горошек.
Пока она возилась, прилаживая не положенный от рождения член-орган, Нина Петровна попереключала каналы.
На экране мелькали тюбики, баночки, "памперсы" и прочая рекламная дребедень. Подруга сдерживала движение руки, останавливающее гостью. Когда появился футбол, она не выдержала.
– Убери этих мужланов!
– Помолчи, Тоша!
Тоша опешила. Она уставилась в экран, вслед за гостьей.
Там по полю бегал какой-то крашеный блондин с крупным носом и короткой причёской. Камера показала крупным планом его жилистые икроножные мышцы. Тоша поморщилась.
– Вот он, герой нашего матча!!! – надрывался репортёр.
– Паша! – сказала Нина Петровна.
– Нинель? Ты его знаешь?!
– "Павел Бураков! Именно он, если вы помните, помог родному клубу выйти в премьер-лигу! И теперь, как говорится, не ударил в грязь лицом"!
Оператор показал перепачканное лицо футболиста.
– Колись, Нинель! Что у тебя с ним?
Нина Петровна переключила канал.
– Ну же!
– Отстань, Тоша.
– Как же я тебе рассказываю, а ты всё отмалчиваешься! Если что, познакомь!
– Я тебя познакомить с ним не смогу при всём желании, – улыбнулась Нина Петровна, приобняв подружку. – Это мальчик из моей группы.
– Да!? – глаза Тоши округлились. – Из этих? – она покрутила пальцем у виска.
– Да. Как это ни печально. – Нина Петровна прикрыла глаза, хлопнув накладными ресницами. Услышав про её профессию, новые подружки считали Нину Петровну кем-то вроде модного психоаналитика, в полумраке выслушивающего лежащих на кушетке секс-маньяков.
– Да! Счастливая ты, Нинель!
– Будет и на твоей улице праздник, крепись, Тоша!
– Да уж куда крепиться…
Следующие полчаса Нина Петровна утешала хныкающую вдову. Тоша месяц назад потеряла мужа. Его так и похоронили в малиновом пиджаке. Работники морга, мастера своего дела, сумели вернуть его лицу первоначальный вид. Покойник, казалось, улыбался. Хотя редко делал это в жизни. Тем более, после смерти, с развороченным осколками гранаты лицом. Тоше достались кое-какие сбережения и кучка личных телохранителей. Она развлекалась с молодыми бычками, но найти достойную замену мужу не могла. Ребёнка она не родила, увлекаясь в своё время аварийными методами контрацепции, потеряла способность к деторождению. Тоша искренне считала, что Нинель имеет такую же проблему. И так же одинока со своим холёным князьком.
– Тебе не хочется ребёнка? – сквозь всхлипывания спросила Тоша.
– Не давила бы на больную мозоль.
– Что, тоже?!
Нина Петровна покачала головой.
– Да не прикидывайся старой девой! – на удивление ясно сказала Тоша. Глаза подружки разом просохли.
– Ну, и как я буду выглядеть с пузом на раутах? Ты подумала?
– А я бы не стала заморачиваться. Родила бы, да и всё.
– Как "для батюшки-царя"? – процитировала Нина Петровна. И пожалела об этом. Подруга из поколения недорослей восприняла её слова буквально. Пришлось ещё несколько минут оправдываться, что прямого, как и окольного пути, до батюшки-царя не имеет.
– Тебе хватает и князя!
Нина Петровна промолчала. Разговор с туповатой вдовой нувориша оставил неприятный осадок. С другой стороны, Тоша выражает общее мнение. И если ещё чуточку замедлить с ребёнком, общественное положение может пошатнуться. Да и свекровь достанет. Жаль только, сам Волконский не проявляет должного рвения.
Нина Петровна, выйдя отТоши, направилась к своему гинекологу.
– Как можно, Нина Петровна! – развёл руками Брендель.
– Алик! Не смейся над старой дамой. Грешно.
– И да простит мне Создатель маленькую слабость! – улыбнулся член-корреспондент РАМН.
– Всё же скажи мне, нельзя ли ускорить этот процесс?
– Нина Петровна! Как человек близкий к медицине вы должны понимать, что скоро только кошки родятся.
– Это уже ближе к зоологии, Алик!
– Тем не менее, тем не менее.
– Может, есть более современные средства? – Нина Петровна с готовностью хлопнула себя по карману.
– Дорогостоящие, Нина Петровна, не значат лучшие. И вообще, всё более современное…
– Есть позабытое старорежимное! – продолжила фразу пациентка.
– Вот, видите, сами всё понимаете.
– Но почему?! – Нина Петровна подпрыгнула на стуле, хлопнув ладонями по столу.
Лысеющий доктор, подперев руками подбородок, молчал.
– Почему у меня не получается?! Я же не делала ни одного аборта, не вела аморального образа жизни, не страдала алкоголизмом в любой форме!!!
– Вы помните свою маму, тётю, бабушку? Сколько они сделали абортов?
– Вы думаете?! – Нина Петровна отпрянула, не отводя глаз от профессора.
– Генетика как наука находится в стадии зарождения, – доктор покачал головой.
Волконская продолжала смотреть на врача, не отрываясь.
– Нина Петровна, существует понятие "дрейф генов".
– Грехи предков, Алик? Как с ними бороться?
– Мы используем новейшие методы. Подготовим вас к зачатию и вынашиванию ребёнка. На это также существует определённый генетический срок.
– Выходит, мне девять месяцев готовиться?
– Вы поразительно умны, Нина Петровна. Работать с вами одно удовольствие! Вам, наверное, многие говорят такие слова.
– Да. Но только от них не зависит моя судьба.
– От меня тоже.
– И от этих слов, и от людей, произносящих их. Вы можете разъяснить моей свекрови, что рождение ребёнка не дело пяти минут?
– Хорошо, я поговорю с Августой Климентьевной. А вам, Нина Петровна, не о чём беспокоится. Всё идёт по плану. Единственное, что… – доктор внезапно замолчал, как будто собирался с мыслями.
– Что? – Нина Петровна ухватила профессора за рукава халата.
– Возможны осложнения гормональной стимуляции.
– Какие?
– Может получиться двойня.
– Всего-то? И много к вам претензий от пациенток с двойнями?
– Бывают.
– Спасибо, Алик, успокоил. Только скажи мне напоследок, у меня есть шансы?
– Стопроцентные, а в случае так называемого осложнения – двухсотпроцентные!
– Нетрудно догадаться, что возможны и трёхсотпроцентные, – Нина Петровна улыбнулась.
Княгиня с трёхсотпроцентными гарантиями покинула кабинет профессора в самом наилучшем расположении духа.