Павла Буракова призвали в сборную. Для начала на товарищеский матч в Албании.

Ожидалась туристическая поездка, с традиционным посещением рынков и магазинов. До результата матча руководству сборной не было никакого дела. Поэтому великий чиновник по спорту разрешил заявить на матч любой состав.

Главный тренер думал иначе. Он пробовал различные связки игроков с дальним прицелом на чемпионат мира. В последнее время сборная России не проигрывала разве что футболистам Ватикана. И то если бы не подрясники, католики разделали бы наших под орех. А так, 1:1. Почётная и трудная ничья.

Привлечь в сборную лучших игроков никак не удавалось. Обещанный тренеру карт-бланш так и остался на словах. Состав давно утверждён, и каждое изменение давалось с боем. Причём, с большими потерями.

– Ты делом, делом доказывай! – орал заместитель главного чиновника спорткомитета. – Обещаешь, обещаешь, а воз и ныне там!

– Но я не могу сделать команду без материала!

– Каких бы ты не набрал, всё одно – нашей сборной по рейтингу выше Никарагуа не подняться!

Тренер молчал. Хорошо, этот чудила не знает, как играют в Никарагуа!

– Россия просто не приспособлена для хорошего футбола! – продолжал философствовать госчиновник. – У нас лыжники, гимнасты!

– Хоккеисты, – подсказал тренер.

– Ты это о чём? – повёл плечом начальник.

– Да так, к слову.

– Да! – разозлился чиновник. – Хоккеисты! Играли раньше, помню! А теперь затишье, понимаешь? Как и ты мне, вот, мол, футбол, традиции, Яшин, Стрельцов! Где, где теперь эти яшины, дасаевы, Харламовы, наконец?!

Тренер сдержался. Хотя мог высказаться по этому поводу. Да он, дай ему волю, в течение сезона наберёт команду лучше бразильской сборной! Но никто и никогда не позволит. Этот же похожий на бегемота зампредгосспорт-и-неизвестно-ещё-кто на просьбу ослабить путы на руках, отрубит кисти напрочь!

– Молчишь? Правильно делаешь. Мы тоже вот работаем с тем, что есть, где взять иное? Учись выживать в новых условиях!

Так обычно заканчивались разговоры о составе сборной по футболу.

На этот раз госчиновник разрешил брать кого угодно.

– Да хоть ребят со своего двора!

Тренер сделал выводы. Он взял основной костяк "неприкасаемых" игроков, добавив нескольких перспективных.

Если начальство осталось довольным дипломатичным ходом тренера, то игроки поняли: начинается отбор к чемпионату мира. Впереди борьба за место в основном составе сборной. Как выживают в стране с пустыми прилавками, так выживать футболистам с бутсами на босу ногу. А мяч-то круглый, и неизвестно как повернётся! Сегодня большой покровитель на коне, завтра уйдёт в отставку.

Бураков, конечно, игрок хороший, но разве ему место в сборной? Паша успел зарекомендовать себя фанатом игры. Где-то бы надо попридержать мяч, впрочем, как и язык с кулаком, а он ни в какую! Если же Бураков наколотит мячей албанцам, кому-то из сборной придётся потесниться.

– Паша! Ты как относишься к пивку? – заискивающе спросил полузащитник сборной за день до матча.

– Ты чего хочешь, чтобы я обоссался на поле? Смотри мне! – Пашу сунул ему кулак под нос.

– Да ладно, я всего лишь предложил расслабиться.

– Чтобы албанцы изнасиловали нас во все дыры? Крепчать надо, Фунтик, а не расслабляться! И это, – Паша посмотрел по сторонам, – если увижу, что пиво пьёшь или вино там, отделаю так, что на карачках на поле выползешь!

Полузащитник Фунтиков, вжал голову в плечи, мысленно выматерил всех, кто подослал его с таким предложением к Паше.

– Дебил дебилом, а идею подал! – сказал он потом Ятранкину.

– Какую идею?

Фунтиков рассказал нападающему о разговоре с Пашей.

– Догоняешь? – спросил он в заключение.

Ятранкин расцвёл в улыбке.

– Только начать надо до матча, а то нет гарантии, что эта хрень подействует сразу.

– Тебе и карты в руки! – согласился ведущий нападающий сборной.

За ужином незаметно для Паши в его салат и компот коллега по команде всыпал безвкусный оранжевый порошок.

Паша проснулся в четыре утра от резей в желудке. Он вышел из номера, позвал швейцара гостиницы. В двух словах и четырёх жестах, объяснил, что желает видеть врача. Руководство команды располагалось в другом крыле, куда пройти до утра было невозможно.

– Диарея, диагностировал врач команды. – Паша, это бывает от перемены климата.

– Какой климат? Я сам с побережья, живу уже там полгода! Если ты помнишь, конечно.

– Побережье, побережьем, а моря разные. К тому же, часовые пояса.

– Ты мне зубы не заговаривай! Дай лучше таблетку!

Доктор выдал таблетки от диареи.

– Точно прекратится понос? – спросил Паша.

– Должен.

– Ты врач, или кто?

– Или кто! – в тон Буракову повысил голос доктор. – Ты будишь меня в четыре утра и желаешь, чтобы я вспомнил весь курс инфекционных болезней! А я, между прочим, спортивный врач!

– Ладно, не парься! Как пить-то? – Паша подбросил горстку таблеток на ладони.

– Две сразу, а при повторных случаях – каждый раз по одной таблетке.

– Так, получается, это поможет не сразу, а через сутки?

Врач пожал плечами.

– Вот что, если к матчу не поможет, выпустишь на поле?

– Не положено.

– Ясно! – сказал Паша, поблагодарил, по возможности вежливо.

Врач развернулся и ушёл досыпать и доглядывать чудесные сны, навеянные бризом Адриатики.

Утром он доложил главному тренеру о состоянии здоровья нападающего Буракова.

– Не выпустишь на игру? Знаешь, что это означает? – напомнил тренер.

Доктор знал, что это означает. Ровно на новую иномарку. Вряд ли без путёвого нападающего можно рассчитывать хотя бы на одну победу в отборочном цикле.

– И что предлагаешь?

– Если хворь Буракова не пройдёт к обеду, я не знаю, что и делать.

– Думай, думай! На то ты и доктор! – напомнил главный тренер.

Доктор обещал сообразить что-нибудь.

Понос не прекращался. Доктор запретил Буракову завтракать, но это не помогло. Таблетки от диареи передозировать нельзя – это приведёт к мышечному спазму. Что же делать? Пришлось доктору вспоминать студенческие годы. Никакой антибиотик не уничтожит инфекцию в течение получаса. В организме человека более восьмидесяти процентов воды, так что отказ от пищи ничего не даст. Доктор разрешил спортсмену обедать. Сам же, загруженный работой мысли, от обычной земной пищи отказался.

Позвонила жена, отвлекая от важной работы мысли.

– Женя! Возьми пару пачек "памперсов" для Гули! Я обещала.

Доктор молча ждал продолжения.

– Ну, ты же знаешь, как они умеют благодарить! Это же сущий пустяк – пару упаковок! Не попьёшь пива один раз, зато Гуля нам сделает…

– Возьму! – перебил врач. – Нюра! Помни, болтун – находка для шпиона! Какого размера брать и какого пола?

– Ты не понял, Женя! "Памперсы" нужны взрослые!

– Это ещё для кого?

– Есть у неё один родственник… – жена вздохнула, как будто в этот момент стояла перед этим самым родственником, выражая ему соболезнования. – Так ты возьмёшь?

– Обязательно, Нюра! Я возьму десять упаковок!

Жена, не ожидая такого энтузиазма, поперхнулась.

– Ты здоров? – спросила она тревожно.

– Вполне! Спасибо тебе, милая! – доктор отключил связь.

Разгадка пришла с неожиданной стороны, что нисколько не обесценило её. Доктор чуть было не пустился в пляс. Он выскочил из отеля в поисках ближайшей аптеки. Набрав злополучных "памперсов" для умеющей быть благодарной Гули, он взял самый дорогой для Буракова. Подумав, взял пару.

– Это же фуфло, доктор! – возмутился Паша.

– Фуфло будет, если ты пустишь жёлтую струю по ноге до колена. Или ты передумал выходить на поле?

Паша, морщась и матерясь сквозь зубы, напялил "памперс" под трусы. Доктор дал ему обезболивающую таблетку, самую безобидную, чтобы не попала в список медикаментов для допинга.

И Павел Бураков вышел на поле в основном составе.

Игра прошла легко. После второго безответного гола наши бегали как на тренировке. Откровенно развлекаясь, делали немыслимые подачи, финтили соперников в их штрафной площадке. Ятранкин умудрился обмануть вратаря. Обескураженный счётом, албанский голкипер опустил руки, разинув рот. Он поймал мяч и положил на линию удара, позабыв подстраховать его. Тут как тут вынырнул Ятранкин, издевательски катнул мяч в обход вратаря к дальней штанге.

3:0!

Комментаторы захлёбывались в экстазе.

С уст болельщиков не сходила фамилия Бураков.

Паша отличился дважды в первом тайме и столько же во втором.

Общий счёт 5:0 в пользу Российской сборной. Тренер от греха подальше заменил Буракова в середине второго тайма. Чтобы сильно не выделялся. К тому же победа с разгромным счётом не может быть на руку руководству сборной. Каждый болельщик станет требовать такой же игры, не разбирая соперника. Ему что Албания, что Бразилия – всё одно!

Паша уходил с поля под яркие вспышки фотокамер. Он криво улыбнулся. Пора привыкать к славе.

Албанцам всё же удалось размочить счёт. Финансист команды потёр ладонями: уже вратарь и защитники могут не рассчитывать на премиальные!

Паша сел на скамейку запасных, почувствовал, что "памперс" сочиться наружу. В течение игры у него несколько раз отошло несколько капель. Как теперь оказалось, не только капель. Скорее – стаканов. Бураков ушёл в раздевалку. Сбросив с себя подгузник, Паша сел на скамейку, побледнел и потерял сознание.

– Ты что сотворил, Евгений Львович? – вскричал главный тренер, обнаружив нападающего лежащим на лавке в раздевалке.

– Я дал парню сыграть.

– Да ты его угробил! Смотри, лицо зелёное! – орал тренер.

Игроки быстро ретировались. Зашушукались в коридоре.

– Чё там, допинг?

– Да ну на-!

– Теперь не засчитают! – сетовали футболисты. Каждый уже в уме просчитал, куда потратит премиальные за игру.

Ятранкин отозвал в сторону Фунтикова.

– Фунтик, ты что ему подсыпал, козёл?! Теперь матч не засчитают. Будет скандал, и нам намылят шею!

– Да нормально всё, – горячо зашептал Фунтиков. – Это безобидная трава. Ни один допинг-контроль не придерётся.

– Ну да. А если он сдохнет?

Фунтиков улыбнулся.

– Ты идиот?! – Ятранкин тряхнул напарника, схватив его за грудки.

– На вскрытии сразу узнают о твоей безобидной травке! Ещё и посадят за тебя!

– Да ладно. Фриц сказал, что никто ещё не сдох, – сказал Фунтиков, подразумевая фельдшера команды.

– Так возьми у своего Фрица противоядие! И разгреби всё это дерьмо!

Фунтиков охотно побежал к медикам команды.

– Паша! Павел Бураков! Очнись! – главный тренер тряс нападающего за плечи.

Глаза Паши оставались закрытыми.

– Ты дышишь? – выкрикнул тренер, понимая, что Павел не ответит ему. Тогда он использовал последнее средство, начал хлестать Буракова по щекам. Вначале он хлопнул слегка одной ладонью, затем обеими руками поочерёдно. Паша не реагировал, хотя голова его мотнулась из стороны в сторону.

– Вставай же! Бураков, очнись! – тренер со всего размаху шлёпнул Пашу по щеке.

Паша не отреагировал.

Войдя в раж, тренер влепил ещё одну пощёчину и взвыл от боли в запястье.

– Ты что, падла?! – Паша выпучил красные глаза, сжимая бьющую руку.

– Очухался? Молодец! – обрадовался тренер. – Я уж думал, конец тебе.

– Отчего такая зараза? – недоумевал Паша, сев на скамейку. – Вот же, башка кружится как у поддатого.

В это время Фунтиков подбежал к фельдшеру-санитару команды.

– Эрнест Рудольфович! Паша-то, загибается!

– Ты что, весь порошок ему всыпал? Там же четыре дозы!

– Так, для верности.

– Идиот ты. Для верности! Знаешь, что у твоего дружка теперь обезвоживание?

– Так, ерунда. Дадим ему попить! – обрадовался Фунтиков.

– Ты чего буровишь? Попить он даст! Там же, внутриклеточное обезвоживание, баран! Мозг высохнет, сердце отключится, и готово! Ты меня под суд подвёл!

– Да ладно. Может, есть какой-нибудь другой порошок? Противоядие, а? Я подсыплю в минералку и дам ему выпить.

Фриц уже не слышал горе-шутника. Кляня себя за помощь Фунтикову, который всего-то хотел подшутить над товарищем, фельдшер несся к доктору на всех парах.

Евгений Львович, вызванный тренером по тревоге, стоял навытяжку, выслушивая гневную речь.

– Парень попросил выпустить его на игру, – осторожно вставил он, пока тренер отдыхивался после бурного потока матюков, и добавил смелее: – Он отыграл. Может, больше возможности-то такой не будет.

– Да, – махнул рукой тренер. – Как теперь его лечить?

– Нужна интенсивная терапия. У нас нет договора с Албанией об оказании медицинской помощи.

– Он может умереть?

Доктор отрицательно покачал головой.

– А чего тогда его шатает? А мышцы прыгают каждым волоском?

Доктор пожал плечами.

– У тебя что, вообще нет никаких мыслей?

– Поначалу я думал, акклиматизация, – врач почесал в затылке, – а потом…

– Что, потом?

– Думаю, отравление.

– Ты хоть понимаешь, что это международный скандал? Нас же с потрохами сожрут и не дадут выехать даже в ближнее зарубежье!

– Но мы не обязаны докладывать об этом случае.

– Кто отравил Пашу? – тренер пробуравил глазами доктора.

– Не знаю.

– И противоядия не знаешь, – заключил тренер. – А парень тем временем тает, как свеча! Ты чему обучался в медицинском? Кроме травм-вывихов хоть что-нибудь помнишь?

– Я поставлю ему капельницу с обеззараживающим раствором.

– Поможет?

– Обязательно, – заверил доктор, стараясь поскорее закончить разговор. Нужно было спасать больного!

Когда доктор устанавливал капельницу, фиксируя иглу в вене, он почувствовал чьё-то дыхание за спиной. Врач обернулся и увидел перед собой потную физиономию Фрица.

– Евгений Львович!

– Чего такую рожу скорчил, Фриц? – доктор мог позволить себе называть подчинённого по кличке. – Что-то вспомнил из курса пропедевтики медучилища?

– Я знаю, чем отравился больной.

– Ну, и чем же? – доктор зафиксировал иглу в вене, отрегулировал поток капель со скоростью пять капель в минуту.

– Рамнил.

– Это что за дрянь?

– Толчёная кора крушины.

– Где ты взял?

– У нас есть запас на всякий случай! – отрапортовал помощник врача сборной и прикусил язык.

– На какой всякий случай? – доктор посмотрел на Фрица точно так же, как совсем недавно смотрел тренер на него самого.

Фельдшер пожал плечами.

– Придурок! Ты хоть знаешь, что бывает при передозировке?

– Это всего лишь трава, Евгений Львович.

– Да будет тебе известно, отрава тоже произошла от слова "просто трава"! Или тебе не учили русскому языку?

– Они хотели подшутить, и только.

– Так, – доктор подбоченился, – подшутить, значит? А кто теперь будет спасать парня от дегидратации?

– Мы справимся.

– Ты с игроками? Кстати, кто такие шутники?

Фриц пожал плечами, как будто впервые слышал о каких-то шутниках.

– Ты понимаешь, что это твой последний день работы в сборной?

Фриц стоял навытяжку, опустив руки по швам. Он сглотнул сухим горлом.

– Иди к тренеру с заявлением об уходе! Мне плевать на то, какую причину ты укажешь, но чтоб духа твоего не было сегодня же! Да!

– крикнул вдогонку доктор, – и моли Бога, чтобы всё обошлось!

Фриц пришёл в комнату тренера с заявлением об уходе.

– Ты траванул Пашу?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы не зазнавался. Знаете ли, звёздная болезнь для молодого футболиста…

– Так ты за Державу обижен?

Фриц потупился.

– Интересно только, за чью?

– Я всю жизнь прожил в России.

– Так и живи себе, – сказал тренер, подписывая заявление.

Эрнест Рудольфович, услышав спокойный голос тренера, в надежде поднял голову. Ему под нос тренер пихнул подписанное заявление.

– Вали отдельно от ребят!

– А это куда? – Фриц тряхнул заявлением.

– В кадры отдашь! Я их предупрежу, не волнуйся. Выходное пособие не выпрашивай, нарвёшься! Я тебя, Ганса, в каталажку упрячу! – прокричал, топнув ногой, начальник. Когда он выходил из себя, называл фельдшера не Фрицем, как остальные, а Гансом.

Фриц, он же Ганс, а так же Эрнест Рудольфович Руфф бегом выскочил прочь.

Доктор замучался с необычным для него больным. Паша обрёл ясное сознание только к полуночи. Пришлось задержать вылет сборной на сутки. Это тренер взял на себя.

– Что там, в тёплом море хотите понырять? – спросил его начальник.

– Ребята настояли.

– С каких это пор вы на поводу у ребят? К чему это заведёт?

– Что делать? – тренер развёл руками, держа трубку в правой. Он говорил спокойно и несколько заискивающе, потому что начальник вдруг перешёл на "вы", а это не говорило ни о чём хорошем.

– Ятранкин попросил?

– Он, в том числе, – тренер опустил глаза, как будто собеседник мог видеть его.

– Ладно. Командировочные получите после, но только на одни сутки. Не больше! – гаркнул начальник, бросив трубку так, что закачался телефонный аппарат за несколько тысяч километров от Москвы.

Откапав парню полтора литра солевых и белковых растворов, доктор мог поздравить себя. Павел Бураков окончательно оклемался и вполне мог выйти на поле.

А наутро в центральной албанской газете появился снимок российского футболиста в необычном ракурсе. Как будто снизу. Видны были ноги и далее, футболка сборной России, но особо выделялись красные трусы, слегка надорванные со стороны бедра. На фоне волосатых ног выделялся белоснежный краешек плавок, но то были не плавки. Папарацци добавил резкости, выделив на белом фоне бледно-синий лейбл известной фирмы "Хаггис".

"РУССКИЕ ЛОПНУЛИ ОТ НАТУГИ"! – орал заголовок, набранный крупным шрифтом. Далее по тексту неоднократно склонялась фамилия: Бураков.

Жалоба албанцев в ФИФА ничего, кроме смеха не вызвала.

Русская пресса отреагировала полным составом: от центральных прогосударственных газет до жёлтых подзаборных газетёнок. Несмотря на разные подходы к освещению темы, журналисты сходились в одном: "На зелёном газоне далёкой Албании появился новый Александр Матросов!"

– Ну, Бурый, дал ты им просраться! – высказался довольный главный тренер, поздравивший Пашу с забронированным местом в национальной сборной.