Сбитень знал о правилах поведения в зале суда. Судья, женщина или мужчина, значения не имеет. Это человек при исполнении, то есть служебное лицо. Называть его следует «Ваша честь» и обращаться не иначе как во множественном числе. Каждый, законопослушный и не очень, человек знает, что когда «идёт суд», нужно встать. Хотя никто не понимает, для чего. Не понимал этого истец Сбитень. Тогда как он прав, и закон на его стороне, почему нужно вести себя пришибленным котёнком? Но атмосфера зала суда ловко наладила газообмен в его лёгких, изменив решительную интонацию на дрожащий писк.
Сбитень представился, подписался на листке, предупреждающем о даче ложных показаний и сдулся. Ему вдруг показалось, что от решётки, где обычно сидят уголовные элементы, пахнет свежеразлитой баландой. И, возможно, после заседания его отправят в места не столь отдалённые. Все заверения адвоката этот запах превратил в химеру.
Заседание суда подтвердило опасения истца.
Ответчик встал, одёрнул пиджак и протараторил хорошо поставленным начальственным голосом возражения по иску. Затем явился свидетель ответчика, заявивший, что никто и никогда не посягал на честь и достоинство истца. При этом судья, предклимактерического возраста дама, с вялыми морщинами на пухлом лице продолжала буравить оком справедливости стоявшего за трибуной истца. Сбитень опускал глаза, но казалось, судья видит его зрачки и через прикрытые веки. Истец, стараясь не подать виду, что стоит в полных от страха штанах, разглядывал увенчанные золотыми кольцами крючковатые пальцы судьи.
Появился второй свидетель ответчика.
– Когда истец заявился ко мне с предложением опубликовать статью, порочащую честь и достоинство ответчика, я отказал ему!
– заявил помощник главного редактора.
– На каком основании вы решили, что истец представил вам материалы, порочащие честь и достоинство ответчика?
– Все материалы были проверены. Оказалось, клевета!
– Кто проверял данные материалы? – спросила судья, глядя в глаза истца.
– Ваша честь! – заявил адвокат ответчика. – У нас есть свидетель!
Судья попросила этого свидетеля. Вошёл человек в милицейской форме с погонами подполковника. В руках он держал папку с пугающим заголовком "Дело №…"
Истцу страстно захотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, только бы не слушать бесконечные обвинения в его адрес.
Наконец дали слово адвокату истца. Подмигнув судье, лысый увалень в очках с тигровой оправой скороговоркой зачитал требования истца.
– Сколько?! – спросила судья, приподнявшись с места.
– Миллион рублей.
– За какие заслуги? – судья зачем-то шваркнула молотком по столу.
Сбитень вздрогнул, дёрнувшись всем телом.
– Вот, рисунок! Прошу суд обозреть! – сказал адвокат, разворачивая увеличенный цветной рисунок. На плакате был изображён поросёнок-копилка с головой истца. Из его вспоротого брюха высыпалась труха. Не смотря на это, боров продолжал лезть на кресло мэра города, изображённое в таком масштабе, что кандидату Сбитню потребовалась лестница-стремянка.
Судья хихикнула, прикрыв рот морщинистой ладонью.
Сбитень вспотел с головы до пят. Как пить дать, посадят!
– Истец предлагает оштрафовать автора рисунка!
– Ваша честь! – подал голос адвокат истца. Судья прикрыла веки, разрешая вставить слово.
– Это компьютерная графика, поэтому иск предназначен компании Майкрософт, но никак не к моему доверителю, – адвокат поклонился до пояса перед судьёй.
– Суд удаляется для принятия решения! – жахнула молотком молодящаяся судья.
При этом одновременно из зала вышел Чугуев.
Вернувшись из совещательной комнаты, судья огласила решение.
– Согласно статье гражданского кодекса, пункт… – как сквозь воду слушал, не слыша Сбитень, -…. в иске отказать! Встречный иск удовлетворить в полном объёме!
В наступившей тишине, поскольку в суде не принято аплодировать, истец, склонившись кпереди и уронив голову на сложенные руки, пустил петуха.
Уходящая судья развернулась, резво для ей комплекции ринулась к столу, схватила молоток и объявила, что гражданин Сбитень штрафуется в пользу государства по максимальному тарифу за неуважение к суду.
– Судебный пристав! Задержите гражданина Сбитня Опанаса Григорьевича для ознакомления с вердиктом суда!
Услышав только слова: "Задержите гражданина…", – Сбитень грохнулся в обморок.
В конце рабочего дня Кларе Семёновне позвонил Славик и сообщил, что и на их улице будет праздник. Начальница отдела кадров замахала руками, заставляя абонента замолчать.
– Я, я послезавтра приеду сама! – сказала она, отбросив трубку как раскалённую сковороду.
Никита поздравил мэра с победой на процессе.
– Я не адвокат, можешь не поздравлять, – отмахнулся Чугуев.
– И всё же, выиграть даже пустяковое дело приятно.
– А ты выиграл там, с Николой?
– Он согласен работать за десять процентов прибыли.
– Это устраивает всех.
– В общем-то, да.
– Чего мнёшься? Сколько мне отложил?
– Если девяносто… – Никита задрал голову, как будто в рельефе подвесного потолка был написан ответ. Или встроен калькулятор.
Чугуев молча подождал. Называть свою долю самому не хотелось. На сколько хватит совести у Никиты, столько и будет. Торговаться Чугуев не уважал.
– Тебе, Леонид Аркадьевич остаётся вставить цифру в готовый договор.
– Никита! Не тяни душу! Называй твёрдый процент. А я оформлю на жену.
– Уф! Пятьдесят на пятьдесят вас устроит, Леонид Аркадьевич?
– Это по сорок пять процентов?
– Да.
– Пожалуй, я возьму тридцать. Остальное тебе. Всё же должен быть стимул у организатора и вдохновителя!
– С шестьюдесятью процентами акций вы меня вынуждаете стать главным собственником.
– Если будет трудно, обращайся! – улыбнулся Чугуев. – Создадим совет директоров, обмозгуем.
– Спасибо! Справлюсь в одиночку, Леонид Аркадьевич!
Мужчины ударили по рукам в знак полного понимания.
Клара Семёновна попросила водителя остановиться у парикмахерской. За пять часов езды в машине с половины третьего ночи даже молодая женщина теряет свой шарм. Шофёр, не спрашивая, когда заехать за начальницей, тотчас рванул с места. Война войной, а обед по расписанию. Пока старуха пудрит нос можно основательно подкрепиться. Командировочных от Управы хватило бы на ужин с подружкой в скромном ресторанчике. Остановившись у бывшей обкомовской столовой, шофёр поставил на "ручник". Что-то заело, он наклонился посмотреть что именно, и увидел записную книжку. А ведь Клара Семёновна забрала свою сумочку. Мало того, она всю дорогу держала её на коленях. Засыпая, шарила руками, проверяла, на месте ли драгоценный груз? И вот же незадача, выронила записную книжку!
– Эх, раззява! – высказался вслух шофёр. В последнее время сказать такое не подвиг – власть некогда всемогущей начальницы кадров прошла. Работяги при Управе надеялись, что навсегда. Клара Семёновна раньше распоряжалась ими, как хотела. Она могла заставить выносить мусор из её квартиры, а за "провинность" – драить полы! Ни одному мужику это не нравилось, но деться было некуда.
Шофёр захватил записную книжку с собой. Вымыв руки, он положил её на стул перед пустым столиком, заняв место. Набрав полный поднос: первое, второе и побольше хлеба, водитель сел за стол. Положив перед собой записную книжку бывшей барыни, начал уплетать борщ, листая книжку.
Поначалу ничего интересного не было: контактные телефоны с неизвестными адресатами. Причём не было ни единого нормального имени и даже фамилии. Сплошь издевательские клички.
Шофёр пролистал список адресатов по буквам, ничего особенного. За что так было держаться мёртвой хваткой? Но на последних страницах, уже без буквенных закладок, началось самое интересное.
Заметки, кого и за что наказать. В числе первых был и сам шофёр. Водиле понизить классность! В другой раз поедет на дачу. Привлечь Носика.
– Век не поеду на твою дачу! – пробурчал шофёр. Он перелистнул записную книжку.
Сбитня опустить и сдать. Пусть умерит аппетиты. +
– Ага! Уже сдала и опустила, – догадался шофёр по отмеченному крестику. – А это совсем интересно!
Лысому впаять две горбатых!
Это плотнику за отказ ремонтировать сортир на её даче. Надо предупредить Васю, чтоб на работе: ни-ни!
Компру на Чугунка слить слугам Хозяина. Пора восстановить статус-кво!
Крестика не было. Значит, не сделано. Шофёр быстро вкинул в себя картофельное пюре, попробовал котлету – дрянь заводской лепки – допил компот с оставшимся куском хлеба и подошёл к кассе.
– Девушка, как мне попасть к вашему начальнику? – спросил он, улыбаясь на всякий случай.
– С жалобой? – кассирша встрепенулась. У них только что поменялся хозяин. Новая метла принялась выметать в первую очередь тех, кто на виду.
– Нет, мне только позвонить.
– Так зачем вам начальник? – улыбнулась кассирша. – Подождите!
– Поищите пока мелочь! – сказала она покупателю, обращаясь к очереди.
– Вот, звоните! – кассирша вынула из сумочки мобильный телефон.
– Это что за штука? "Радио" у нас не берёт.
– Соня! – сказала кассирша молоденькой девушке, таскающей посуду в мойку. – Помоги человеку позвонить на городской!
Соня оттёрла руки о фирменный фартук, взяла мобильный. Жестом она пригласила мужчину, пахнувшего бензином, отойти в сторонку.
Водитель прошёл за ней, не отрывая взгляда от мобильного телефона. Он не был дураком и знал, что существует мобильная связь, но она крайне ненадёжна и не всем доступна. Не столько по цене, сколько по радиусу обслуживания. Вот, оказывается, уже в области появилась.
– Вам куда позвонить?
– Мне в другой город.
– Какая компания?
– Муниципальное учреждение.
Девушка посмотрела на мужчину с удивлением. Либо она не знает какого-то местного тарифа, либо он несёт околесицу.
– Межгород, я хотел сказать.
– Понятно. Говорите номер телефона!
– А код Чухонска я запамятовал, – сказал шофер, назвав номер Чугуева.
– Не нужно, – отмахнулась девушка. Большим пальцем она начала нажимать на кнопки. Водитель смотрел на экран, там появлялись цифры. Он хотел было сказать, что номер начинается не с семёрки, говорил же ясно: "Полета шесть, девяносто восемь!" – чего непонятного? Но потом обратил внимание, что девчушка вначале набрала "плюс", наверняка какой-то добавочный.
– Говорите! – девчонка протянула телефон шофёру.
– А куда? – не понял водитель.
Девушка вздохнула.
– Берите трубку, слушайте тут! – она показала где. – А говорите, как обычно, сюда!
– Но телефон короткий! Я что, в воздух буду говорить?
– Будете говорить в воздух, абонент услышит.
– Алло! Леонид Аркадьевич! Алло! – прокричал на всю столовую шофёр.
Девушка поднесла палец к губам.
– Тише! – прошипела она. – Это не рупор, а телефон.
– Слушаю! – достаточно громко сказал Чугуев.
Шофёру показалось, что мэра услышали все в зале.
– Куда можно отойти? – спросил водитель, зажав трубку в огромной ладони.
Девушка провела клиента в конец коридорчика, заканчивающийся стенкой.
– Леонид Аркадьевич, это я! – сказал шофёр тише.
– Боря, что случилось?
– Я привёз в город Клару Семёновну, она пока пудрится, я обедаю.
– Обычное дело.
– Да не совсем! Она выронила записную книжку в машине, я подобрал.
– И это обычное дело.
– Ещё одно обычное дело, Леонид Аркадьевич! – шофёр отвернулся лицом к стене. – Она собирается стукнуть губернатору на вас.
– Что там написано?
Шофёр зачитал дословно.
– Статус-кво, значит?
– Нуда!
– "Чугунок", значит? – распалялся мэр.
– Я зачитал, как вы просили.
– Не нужно оправдываться, Боря! Спасибо, помог. В долгу не останусь, знаешь сам.
– Да уж, конечно, – шофёр широко улыбнулся.
В трубке пошли короткие гудки.
– Девушка! – обернулся, но девушки не увидел. Что делать с телефоном? Ещё платить и за эти гудки? Где набрать столько долларов?
Девушка прибирала в зале. Боря подбежал к ней.
– Как? Что делать, чтобы отключить?
– Там рисунок с красной трубочкой, нажмите на эту кнопку! – сказала она, не опуская из рук поднос, переполненный грязной посудой.
Боря нажал на указанную кнопку. Мобильник возмущённо пиликнул и потух. Только что дым не пошёл. Сломался!
– Сколь эта штука стоит? – шофёр хлопнул себя по карману. Да, плакала бензопила для тестя!
– А у вас в Чухонске есть мобильная связь?
– Нет ещё.
– Тогда погодите покупать. Потом дешевле будут.
– А этот, как? – Боря протянул испорченный телефон.
Девушка поставила поднос в окошко моечной, взяла аппарат.
– Сломал?
– Что? – она нажала на какие-то кнопки, не глядя на мужчину.
– Сколько я должен? – спросил Борис, мысленно распрощавшись со всеми сбережениями.
– Глючит! – сказала девушка, не слушая водителя.
– Это сколько?
– Да с самого начала! Говорила маме, бери "Нокию" а она сэкономила, – девушка наконец включила мобильный. – Теперь вот, когда захочет, отключается сам!
Боря покраснел.
– Вы что-то говорили?
– Да! Сколько с меня за разговор?
– Денег не нужно.
– Да вы что? Тут каждая секунда каких-то центов стоит.
– Не каких-то, а вполне реальных, – сказала девушка, – но какое это имеет значение? Люди должны помогать друг другу, особенно в тяжёлых ситуациях.
– Ну да, – машинально ответил Боря, сообразив, добавил, – чем я могу помочь? Если отвезти куда, пожалуйста. Крупногабаритный груз, конечно, не смогу, а так… – Боря развёл руками, – чем смогу.
– Нет необходимости. Понимаете, – девушка, взяв под локоток, повела мужчину обратно в коридор-аппендикс, – у нас новый хозяин. Так он хочет поувольнять старых людей. Ищет любые зацепки, чтобы турнуть нас.
– А я как?
– А вы оставьте в книге жалоб и предложений благодарственные записи в адрес кассира и работников зала.
– Много записей?
– Извините, не так выразилась. Одну запись от своего имени.
– Давай свою книгу, девушка!
– Вон там, на столике.
Боря посмотрел последнюю запись. Последняя сделана больше месяца назад, и та с претензией. Именно к кассиру, и к работникам зала!
Шофёр подошёл к столующемуся типу в приличном пиджаке, из нагрудного кармана которого торчал кончик авторучки. Попросил на минуту ручку.
Первую запись датировал месячной давности, расписал в самых лучших традициях кассира и работников зала. Той же ручкой, но датой на две недели спустя, повторил свой опус. Затем взял казённую ручку и накарябал с грамматической ошибкой благодарность кассирше и работникам зала, подписавшись просто: Борис. Боря вернул ручку заканчивающему трапезничать, а своей подписал сегодняшним числом благодарственную записку кассирше, которая передала ему забытую сдачу через девушку Марию, имя её шофёр узнал по нагрудному лейблу. Она-де бежала за ним через дорогу, чтобы вернуть какую-то вшивую сдачу. Вот какие честные и отзывчивые люда работают в этой столовой! Разойдясь, Боря попросил руководство премировать лучших людей, в частности, девушку Маню и женщину, работающую на кассе. Имени её Боря не знал, но подумал, сойдёт и так. Вдруг, Боря вспомнил, что забыл написать о предоставленном ему телефонном звонке, причём совершенно бесплатно! Он вернулся к журналу. Как раз в это время проходила рядом девушка из зала. Маша посмотрела на записи, улыбаясь, поблагодарила.
– Я ещё забыл написать о телефоне! – сказал Борис, потянувшись к книге жалоб.
– Не надо.
– Дак, как, не надо-то? Такое дело! Я скажу, что сделал жизненно-важный звонок!
– Не надо ничего говорить и писать, – прошептала Мария.
– Почему? – так же шёпотом спросил Боря.
– Потому что телефон корпоративный.
Боря кивнул и попрощался.
И действительно, как в воду глядел, девушка Маня выбежала за ним следом.
– Вы забыли свою записную книжку!
– Мир не без добрых людей! Всего вам наилучшего!
– Спасибо.
В приподнятом настроении Боря подъехал к парикмахерской. Клара Семёновна сидела на какой-то процедуре. Шофёр протолкался в женский зал.
– Что вам? Выйдите, пожалуйста!
– Клара Семёновна! Я успею съездить в магазин?
Клара Семёновна молча, чтобы не разрушить маску на лице, медленно кивнула.
Боря поехал в спецмагазин и взял последнюю бензопилу, импортную, со скидкой в тридцать процентов.
Окрылённый удачей Боря вышел из магазина, с мыслями о том, что добро, так же как и зло, всегда возвращается обратно, только об этом люди почему-то слишком быстро забывают.
Клара Семёновна возвращалась из поездки в угнетённом состоянии духа. Свои дела по работе она сделала быстро, а самые главные – пошли наперекосяк от начала и до конца. Документы, подписанные мэром о праве собственности, компрометирующие Чугуева как злоупотребившем служебным положением, у неё не приняли. "Слуги хозяина" практически выпнули её из кабинета, не утруждая себя выслушать челобитную. Жалобу они приняли, но нигде не зафиксировали это. Закрыв за собой дверь, Клара Семёновна, отчётливо услышала, как заработал аппарат по уничтожению бумаг.
Славик почему-то юлил, отнекивался отличной встречи. Даже пропуска на его этаж не дал.
Вот тебе, бабушка и Юрьев день!
Клара Семёновна приказала водителю остановить у придорожного кафе. Она вышла из машины, намекнув, что шофёру неплохо бы остаться на месте.
Боря кивнул. У него было полно дел, кроме наблюдения за начальницей. Что она там кушает, что пьёт, мало волновало его. Требовалось подготовить машину к недолгой, но всё же дальней дороге. Проверить уровень масла, подкачку колёс. Кстати, зажигание тоже забарахлило. Боря раскрыл капот, засучил рукава и, насвистывая, принялся ладить заморскую технику.
Кусок не лез в горло Кларе Семёновне. Хотелось рвать и метать. Вместо этого она взяла баночку с водкой и в три приёма осушила её, закусив чёрствой плюшкой с расплавленным по поверхности сыром. Для сокрытия давности продукта в него щедро напихали перца и какой-то острой дряни крупными зёрнами, назвав произведение чизбургером.
Водитель предложил начальнице занять заднее место.
– Удобнее, Клара Семёновна, можно подремать.
Она молча согласилась. В самом деле, чего ей пялиться на дорогу. Необходимо многое обдумать. Ответить для начала самой себе: кто виноват? Наверняка, кто-то предупредил людей в администрации губернатора.
Доехав до дома к двум часам ночи, Клара Семёновна достала таблетку от давления и запила её пивом, крепче в доме ничего не оказалось.
Поутру её разбудил звонок телефона.
– Клара Семёновна! Вас вызывают на службу!
– У меня сегодня законный отгул, – вяло возразила начальница отдела кадров, прижимая ко лбу влажное полотенце.
– Отгул перенесёте на другой день, – сказала секретарша, положив трубку.
– Сволочь! – высказалась Клара Семёновна. Ещё каких-то полгода назад сопливая секретарша и слова не могла молвить, а теперь понукает. – До каких пор то будет продолжаться?
Клара Семёновна спросила у зеркала. Ей молча кивнула женщина пенсионного возраста. Мол, "подожди немного, отдохнёшь и ты!"
Машину за ней, конечно же, не прислали. Пришлось трястись в автобусе, вдыхая пыль, поднимающуюся от сидений. Клара Семёновна была готова к самому худшему. Она уже мысленно собирала документы для искового заявления.
Зайдя в собственный кабинет, начальница обнаружила на столе газету с обведённой карандашом заметкой о судебном процессе.
Сообщалось, что в связи с новым законодательством, соответствующими поправками и т. п., никому не позволено порочить честь и достоинство должностного лица. Покусившийся на незыблемость Конституции РФ, гражданин Сбитень наказан по таким-то статьям, пунктам и подпунктам. И в самом конце статьи, журналист удосужился пояснить, что гражданин Сбитень приговорён к штрафу на пятьдесят минимальных окладов в пользу государства. Кроме того, совсем уж мелким шрифтом, указывалось, что гражданин Сбитень в настоящее время находится под следствием по поводу подлога документов во время избирательной компании.
Эти слова были подчёркнуты красным карандашом.
– Кто? Что? – Клара Семёновна потрясла газетой. – Кто принёс сюда?
Пустой кабинет не ответил. Тогда начальница зашла к экономистам. Повторила вопрос. Здесь работали люди ещё со старых времён. У них глубоко под кожей по сей день оставался страх перед бывшей всемогущей начальницей.
– Клара Семёновна, ключи от вашего кабинета хранятся на вахте.
– Это почему?
– По указу Леонида Аркадьевича.
– Скажите, милочка, – обратилась Клара Семеновна к отвечающей пенсионерке, – мэр заходил в мой кабинет?
– Нет.
Клара Семёновна посмотрела на экономистку, сморщив нос.
– Была Анастасия Ямпольская.
– Это что за чудище болотное?
– Это главный специалист Приёмной Леонида Аркадьевича.
Клара Семёновна подавилась воздухом, который набрала для того, чтобы выплеснуть своё возмущение.
Сбитень последовательно давал показания. Он говорил и как будто видел себя со стороны. Не предателя, а человека, защищающего собственные интересы. В самом деле, почему он один должен терпеть убытки? Кто его подбил на предвыборную кампанию? Кто заставил переделать исковое заявление? Он, конечно, не уточнил, что в первой редакции заявление было ещё хуже. Кто, наконец, подставил его со всей этой историей?
– Они там грызутся, а мне платить штрафы, разве это справедливо?
– Вы готовы на суде подтвердить свои показания? – спросил сочувствующий следователь.
– Конечно! Мне терять нечего!
Сбитень не лукавил. С работы его попёрли тотчас после выборов. Теперь Сбитень перебивался мелкими случайными заработками. То одному новому русскому составит смету, то другому подобьёт бабки. На постоянную работу его никто не брал. Хлопот с администрацией избегает каждый здравомыслящий человек.
Следователь послал курьера с повесткой для Клары Семёновны. Начальница отдела кадров впервые за свою жизнь схватилась за сердце. Ей предлагалось явиться с документом, удостоверяющим личность и с вещами. Вот так!
Клара Семёновна поднялась наверх, к приёмной мэра.
– Здравствуйте, Настя! – поздоровалась начальница отдела кадров с секретаршей.
– Клара Семёновна, до совещания ещё сорок минут. Займитесь делом!
– Я, а-а! Уф-х, – начальница отдела кадров, не успев выдохнуть, завалилась на пол.
Секретарша подбежала к ней. Как когда-то видела в кино, он взяла руку Клары Семёновны, но пульса не нашла. Тогда бросилась к телефону, вызывать "скорую".
В администрацию машина прилетела через три минуты. Как будто дежурила где-то возле здания. Больной вкололи какой-то укол. Настя видела, как фельдшер вводил ей в вену раствор, окрашенный кровью больной. Она едва не грохнулась в обморок, но всё же осмелилась доложить Чугуеву о происшествии в приёмной.
Леонид Аркадьевич с большим неудовольствием оторвался от работы. Он вышел из кабинета, извинившись перед собравшимися у него коммерсантами города.
– Что? Землетрясение, тайфун? – спросил Чугуев. Посмотрев на уходящих с носилками медработников, уставился на секретаршу, ожидая разъяснений.
– К вам пришла Клара Семёновна и упала в обморок. У неё, у неё нет пульса.
– Да у неё вообще нет сердца, – сказал Чугуев.
– Да. Оно остановилось, – всхлипнула секретарша.
– Настя! Займитесь делом. Приготовьте шесть кофе со сливками! – Чугуев развернулся и исчез за дверьми кабинета.
Дрожащими руками Настя выполнила распоряжение начальника. Занеся поднос с кофе, секретарша тотчас позвонила в больницу.
– Что случилось с нашей сотрудницей? – спросила она.
– С какой? Когда? Кто вы есть, вообще?
Настя опешила. Она не думала, что врачи бывают такими беспардонными.
– Говорите! – потребовали с неё.
– Я секретарь приёмной Леонида Аркадьевича Чугуева! И хотела бы узнать, – никто не перебивал Настю, и голос её стал увереннее, – что произошло с Кларой Семёновной? Её только что увезла "скорая".
– Увезла, привезёт. Тогда и будем разговаривать! – фельдшер скорой помощи бросила трубку. На разговоры с истеричками у неё не было времени. Закипал чайник. Вот-вот разбрызгает кипяток на плиту. Сгорит спираль, как это не раз бывало, и придётся покупать за свой счёт. Потому что, сколь ни просишь главного врача, он неизменно отвечает, что городская администрация не желает финансировать больницу в полном объёме.
Клара Семёновна пришла в себя и потребовала главного врача.
– Пусенька! – сказала больная главному, когда медработники вышли из палаты. – Ты помнишь, кто тебе сделал квартиру в двух уровнях?
– Как забыть, Клара Семёновна! Вы только не волнуйтесь. Мы всё сделаем!
– Не удирай, Пусенька! Ты сделай мне отдельную палату, – сказала Клара Семёновна, в ответ на удивлённый взгляд главного врача, пояснила: – Эта мне не вполне устраивает.
– Мы принесём телевизор.
– Проведёте радио и доставите свежие газеты? Пусенька! О чём ты говоришь? Мне нужна такая палата, чтобы, – Клара Семёновна стукнула кулаком по кровати, вырвав иглу из вены.
Главный врач быстро поднял иголку до уровня капельницы, перекрыл подачу раствора в системе.
– Чтобы, – как ни в чём не бывало, продолжила Клара Семёновна, зажав руку в локте, – ни одна тварь, в погонах и без оных, не могла проникнуть ко мне!
– Могу организовать круглосуточный пост в реанимации. Только вот, телевизор…
– Да ты что, издеваешься? Мне смотреть бесконечные теледебаты вперемежку с порнухой! Лучше организуй хорошего врача психиатра!
– У вас, Клара Семёновна, с психикой всё в порядке.
– Пусик! Повторяю, мне нужен лучший психиатр. Желательно, чтобы имел завязки с бюро медэкспертизы.
– Настолько всё серьёзно? – главный врач сложил руки в один кулак, заперебирал пальцами.
– Тебя не коснётся, если хорошо поведёшь себя!
– В каком смысле?
– Никакой информации о моём здоровье! Никому!
– А если нагрянут из прокуратуры?
– Скажешь, состояние тяжёлое, допрос невозможен!
– А если Сам, – главный врач задрал голову, посмотрев в потолок, – придёт?
– Не опустится до тебя, Пусенька!
Главный врач для приличия постоял и, сославшись на дела, вышел из палаты. Ссорится с мэром ему не хотелось. Слишком многое в больнице зависело от властей. С другой стороны, Клара Семёновна знает о нём лично столько, что сроков на трёх главных врачей хватите избытком. Он принял Соломоново решение. Изолировать Клару Семёновну в специальной психиатрической палате.
Главный вызвал к себе психиатра и невропатолога в одном лице.
– Нужно изолировать одного человека.
– Запой?
– Хуже. Тюрьма!
– Это зависит… – замялся доктор, не рискуя назвать цену своих услуг главному врачу.
– От этого зависит твоё рабочее место, – по-змеиному улыбнулся главный врач.
– Никаких проблем! Создадим наилучшие условия. Только хотелось бы уточнить, на какой срок?
– Неопределённый.
– Но у нас потеряются клиенты по платным услугам. А это…
– А это уже на ваше дело Авраам Самуилович!
– Понял!
В результате Клару Семёновну изолировали от внешнего мира, не допуская к ней даже специалистов.
– Состояние ступора не позволяет вести беседы. Любой внешний раздражитель, в том числе, знакомое лицо может спровоцировать сердечный приступ, – терпеливо объяснял Авраам Самуилович каждому, кто пытался встретиться с необычной больной.
Чугуев в тот же день назначил и.о. начальника отдела кадров и позабыл о Кларе Семёновне.
Лето в разгаре, в здании администрации душно. Сотрудники потели, пыхтели, жалуясь на жару.
– Зато вам не нужно напрягаться! – говорил Чугуев.
– Почему это? – глаза их загорались справедливым гневом.
– А вы и так все взмыленные, нет нужды изображать деятельность! Вечером появился Никита.
– " В полном разгаре страда деревенская!"
– В своём репертуаре, Никита.
– А как же? Как дела, Леонид Аркадьевич?
– В рабочем порядке, Никита.
– А в деревне красота! Я думаю организовать баньку у Николы.
– В такую жару?
– Под холодное пивко.
– Этого пивка, похоже, не дождаться.
– Сперва надо урожай убрать, а потом уж об отдыхе думать. Делу время, как говорится.
– Говорится много, да делается на грош.
– Леонид Аркадьевич, как насчёт баньки-то? Может, пригласить, кого стоит?
– Это как хозяин решит.
– А кто у нас хозяин?
– Не смеши, Никита. Чья банька, тот и хозяин. А пригласить кого, если нужно, можно и в сауну. Со всеми причиндалами.
– Вообще-то да…
– Никита, не морочь голову, что задумал?
– Мне бы хотелось заручиться поддержкой сильных мира сего.
– Это ты о ком? – Чугуев сдвинул брови.
– Да ладно, проехали. Я передумал. Взвесил все за и против.
– Смотри, Никита! Многое о тебе говорят. Ни к чему бы всё это. Надо бы поскромнее.
– Это ты о Димыче? – Никита почесал нос. – Так он сам по себе. Вырядился в малиновый пиджак, так пусть клоунствует, пока не надоест.
– До меня дошла информация, что он каким-то боком связан с поставками наркотиков. А вас часто видят вместе. Нехорошо это.
– Так меня и в Управе часто видят.
– В том то и вопрос.
– Да каким боком он? Да если и связан с мафией, то я ни при делах! – Никита показал пустые ладони.
– Мне такие слухи ни к чему.
– Хорошо. Я всё уже понял. Что от меня требуется?
– Поменьше мелькай на людях. Или, – Чугуев улыбнулся, – мелькай только на людях.
– А в Управу, значит, ни ногой?
– Никита! Ты всегда отличался сообразительностью! Я бы взял тебя в замы.
– Не нужно. Это недолговечно. Лучше бы мне меньше мелькать в Управе, как ты советуешь.
– Настоятельно советую.
Никита попрощался, решив для себя воспользоваться советом мэра, и с этого дня в Управу ни ногой!
Леонид Аркадьевич мысленно поблагодарил Никиту за то, что тот напомнил о Николе. Долг платежом красен. А чем он как мэр и друг помог Николаю? Он тотчас позвонил заведующему аграрным сектором.
– Знаешь лучшего фермера нашего района, Сидоркова? – спросил Чугуев, и, не дожидаясь ответа, распорядился. – Пошли ему от администрации пару тонн сена.
– Как оформить?
– Из средств на помощь селу.
– Сделаю, Леонид Аркадьевич!
Уходя с работы, Чугуев думал, что день прожит не зря.