Ранним утром Чугуев вышел из подъезда, вдохнул полной грудью. Солнечные лучи искрились, отражаясь от свежих луж. Воздух прохладен. Жизнь чудесна! Леонид Аркадьевич решил пройтись пешком, благо до работы недалеко.

Он шёл по своему городу, смотрел по сторонам. В ранний час дворники уже закончили работу, тротуары были чистыми и свежими, как сам воздух. В раннюю осень едва нападавшие листья тут же собирались в аккуратные кульки и вывозились на городскую свалку.

Возле Управы стоял дежурный "Уазик". Шофёр выглянул из-за приоткрытой двери, приветливо снял кепку. Мэр подошёл к нему, пожал руку.

– Какова погода, а?

– Замечательная, Леонид Аркадьевич. Смотрю и радуюсь, дыша полной грудью.

– Боря, как у тебя дела?

– Всё хорошо, Леонид Аркадьевич, – Боря помял кепку.

– Почему тогда нервничаешь?

– Да так, домашние проблемы.

– Боря! В чём дело?

– Леонид Аркадьевич, я слыхал, Клару Семёновну выписывают?

– Так и что?

– Так она меня чего-то невзлюбила. И плотника нашего.

– Ничего, я прослежу лично, чтобы она никому не сделала вреда, – заверил Чугуев, нахмурившись. Боря напомнил ему об опальной начальнице отдела кадров. Мэр за рабочей суетой позабыл о Кларе Семёновне, а теперь тот самый водитель, что предупредил его звонком из областного центра, напомнил. Что-то было в этом мистически предопределённое.

Настя была уже на рабочем месте. Она поздоровалась и занесла срочную почту в кабинет шефа.

– Самая срочная? – улыбнулся по обыкновению Чугуев.

– Срочнее только молния.

Пожав плечами, Чугуев разложил перед собой местную газету.

"Психиатрические репрессии возвращаются"!

Многообещающий заголовок, сказать тут нечего. Чугуев промолчал. Пробежав глазами по заметке, он немедленно позвонил главному редактору.

– В чём дело? Это Чугуев беспокоит.

– Что вы, Леонид Аркадьевич! Какое беспокойство? Что-то случилось?

– Это ты у меня спрашиваешь, независимая пресса! – вскипел Чугуев. – Забываешь соучредителей? Я разом прикрою твою лавочку!

– Да в чём дело-то?

– Ты читал номер, перед тем как разрешить печать?

– Да, – редактор услышал угрожающее дыхание мэра, тотчас поправился, – то есть, основные гранки проверил.

– А что-то о психиатрических репрессиях?

– Какие репрессии?

– Так, почитай! – рявкнул Чугуев. – После обеда жду в кабинете с разъяснениями!

К обеду в кабинет Чугуева вошёл курносый молодой человек в рубашке с коротким рукавом и в галстуке. Чугуев поморщился. У молодой поросли никакого понятия о вкусе и этикете!

Парень поставил на стол мэра плетёную корзину, поклонился и ушёл. Чугуев поднял расшитую золотыми колосьями салфетку, накрывающую корзину. Внутри стоял добротный бутыль пива и тёмная литровая бутылка.

"Вискарь Чугуевка" – было написано на этикетке с изображением Управы города.

– О-о! – простонал Чугуев. – Только этого не хватало!

Он немедленно связался с Никитой.

– Ты чего там учудил?

– Леонид Аркадьевич, разве не красиво?

– И это ты пустишь в продажу?

– Если пожелаете. Я вообще-то заказал единственную такую этикетку, лично для вас. А вообще-то, не знаю, как назвать эксклюзивный продукт.

– Назови по-другому.

– Но как? "Чухонка" что ли?

– Да хоть горшком назови! – Чугуев отключил связь.

– К вам главный редактор, Леонид Аркадьевич. Что ему сказать?

– Подержите его в приёмной полчасика!

– Хорошо, Леонид Аркадьевич!

– Да, Настя! Пригрози ему от моего имени: если уйдёт, пусть пеняет на себя!

А так хорошо начинался день!

Чугуев вздрогнул от пронзительного звонка с аппарата напрямую подключённого с кабинетом губернатора.

– Здравствуй, Лёня!

– Здравствуйте, Иван Ильич!

– Что-то слышал, неприятности у тебя?

– Это какая-то ошибка, Иван Ильич. Мы исправим в рабочем порядке!

– Уж потрудитесь. Выдумать же такое, "Психиатрические репрессии"!

– Я, – Чугуев сглотнул сухим ртом, – сейчас же переговорю с главным редактором и доложу!

– На него не дави, Лёня! И вообще, поаккуратнее там с кадрами! Дров наломать каждый умеет. Понял, о ком я?

– Конечно, конечно! Клара Семёновна возвратится в рабочий коллектив, встретим, как подобает.

– Вот этого, не надо! Никаких торжеств. Поболела, вернулась. Пусть приступает к своим обязанностям. А с главным редактором пусть разберутся другие люди.

– Ваши?

– Не имеющие отношения к власти! Ну, ты меня понял, Лёня?

– Понял, Иван Ильич!

– Тогда держи пять!

– И вам всего хоро… – Чугуев прервался на полуслове, услышав короткие гудки.

Запустив редактора, мэр уселся в кресло и отвернулся к окну.

Главный журналист города подготовил обширный доклад о работе редакции. С молчаливого позволения мэра, он зачитал первую страницу.

Чугуев посмотрел в окно. Пошёл дождь. Мэр подумал об урожае ячменя. Наверняка, соберут полные закорма! На пиво хватит, а на "вискарь"? Сколько бутылок выйдет? Поймав себя на праздномыслии, Чугуев тряхнул головой, обернулся к докладывающему. Тот быстро сложил листки и начал говорить без бумажки.

– Отдел скандалов и разоблачений даёт самый высокий рейтинг нашей газете, – сказал главный редактор.

– Почему выпускаете непроверенную информацию?

– Леонид Аркадьевич, проверить все факты не представляется возможным. Не могу же я проверять цвет плавок у наших артистов.

– А я бы на твоём месте и под плавки заглянул бы!

– Вообще-то вы правы, – главный редактор поник головой.

– Работайте! – великодушно разрешил мэр Чухонска, проводив гостя до двери.

Главный редактор вышел из кабинета, доплёлся до лестницы, слетел с которой, как ужаленный. Деньги, полученные за статью о "чудачествах мэрии", жгли ляжки. Захотелось забыться и расслабиться. Он не раз попадал в подобные передряги. В конце концов, всё устаканивалось. Проскочит и на этот раз!

Журналист утешал себя этой мыслью, сидя за рабочим столом и опорожняя одну стопку за другой.

– Нет проблем! – сказал Никита Чугуеву, выслушав его рассказ о нечистоплотных журналистах и продажных главных редакторах.

Никита тотчас связался с Димычем.

– На кой хрен нам такие заморочки? – возмутился бывший одноклассник. – Мы что, мафия какая?

– Ты это о чём? Забыл, что долг платежом красен?

– Не наезжай, Никита! Я врубился. Не по той теме пру, дай сказать!

– Ну?

– Пальцы рубить, ноги ломать, на кой? Пусть он тихо исчезнет, да и всё. Нет тела, нет дела! – расхохотался Димыч.

Он по-шустрому сгонял к Кукве, сказал о проблеме.

– Забашляем по-царски! – пообещал он смотрящему.

И двух бычков во главе с Сявой.

Главный редактор в ту же ночь исчез навсегда из города. Слухи ходили разные, но толку от них не было никакого. То он уехал к матери, то ли к сестре. Больше в газете подобных заметок не появлялось.

Чугуев, убедившись, что главный редактор жив-здоров, но за несколько сот километров отсюда, доложил губернатору.

– Мне бы так решать проблемы! – сказал Иван Ильич. – Журналюги нахальные задолбали. Скоро из унитаза увидишь глазок папарацци!

Через неделю на прилавках Чухонска появилась бутылка с надписью:

ДЕМИДОВЪ

Вискарь русский, небодяжный.

Под рисунком с изображением городской мэрии – единственной достопримечательностью Чухонска, микроскопическими буковками обозначался производитель. Асбестоцементный завод г. Чухонска.

Первые пробы, разумеется, после работяг на разливе, достались мэру города, главе района и другим уважаемым людям Чухонска.

Никола вернул подарочную бутыль обратно в город.

Никита не обратил на это внимания, он крутился с новой сделкой. Нежданно-негаданно на него свалился хороший, перспективный куш – футбольный клуб премьер-лиги "Житник" с капитаном, хоть и травмированным на данный момент, самим Бураковым!

Земля, на которой располагалась половина стадиона, с захватом большей части поля принадлежала Демидову Никите Ивановичу. Остальная часть – городской мэрии. А это значит, снова Мискина, тенью за ней следует Эльза Францевна, и всё возвращается на круги своя!

Никита вылетел к Чёрному морю.

В аэропорту хозяина встречал актив мэрии, причём со старым мэром, который держался от них в стороне. Мискин, в плохо глаженом костюме, с мешками под глазами, обнял Никиту, как родного. Остальные встречающие сдержанно поздоровались.

– Спасибо, спасибо! – сказал Никита, собрав обе руки в один кулак, как это делают публичные люди.

– Проедемте в мэрию? – спросил Вася, норовя взять гостя за рукав.

– Андрей Васильевич, вы не против проехаться в мэрию? – спросил Никита нарочито громко. Делегация встречающих разом умолкла.

– От чего бы ни проехаться? – улыбнулся Мискин.

Вася раскрыл дверцы лимузина перед подрагивающим с похмелья бывшим начальником. Голова первого зама почтительно склонилась, как в былые лучшие времена. Мискин уселся с краю, перемещаться по сиденью ему не хотелось. Каждое движение отдавалось болью в голове. Отмечая прибытие "родственника", он поменял десять баночек пива на бутылку водки и чувствовал себя с утра не в своей тарелке. Андрею Васильевичу казалось, что все смотрят на него, осуждая за нарушение режима. Что все до единого, включая случайных прохожих, знают о его поступке. Тогда как Никита распорядился выдавать соучредителю по ящику пива на месяц, "чтобы совсем не сдохнуть", Мискин поменял его у молодых отдыхающих на водку.

Никита прикрыл дверь за компаньоном, обошёл вокруг машины и сел на заднее сиденье. Лимузин сопровождали две "Волги", потрёпанные, но на полном ходу.

Наталия Мискина встречала гостей не в кабинете, а в конференц-зале, с сервированным столом, тянущимся от стенки до стенки.

Бывшего мужа и мэра она посадила подле себя, чтобы не позорил застолье. Андрей Васильевич молчал. Он прикладывался исключительно к сухому красному, вяло цепляя куски сёмги. После третьего тоста Мискин заулыбался. Наталия тотчас пихнула его в локоть. Андрей Васильевич, извинившись, вышел на перекур.

– Никита Иванович! У меня к тебе дело.

– На сто рублей, Наталия Ионовна?

– Нескольким больше.

– Я готов, – Никита поднял руку как пионер.

– У нас в городе, практически рядом с морем, есть пустующая территория. Она принадлежала когда-то спортивной школе. Теперь там два разрушенных барака. – Мискина посмотрела на гостя, тот внимательно слушал. – Мы бы хотели построить современный развлекательный комплекс. Это бы дало нам существенную прибавку к бюджету.

– Так и хорошо! Почему вы говорите в сослагательном наклонении? Наталия Ионовна, так оно и будет!

– Вашими бы устами, Никита Иванович, да мёд пить.

Никита развёл руками.

– Дело в том, что этот пустырь находится в вашей собственности.

– Ваши предложения?

– Мы хотели бы выкупить у вас этот участок.

– На каких условиях?

– По госрасценкам.

Никита поморщился.

– Пятьдесят процентов сразу, затем в рассрочку на пять лет с десятью процентами годовых, – выдохнула разом Мискина. Её хилая грудь приподнялась, вслед за испещрённой морщинами тонкой шеей.

– Шутить изволите? – Никита взял стакан сока и отпил разом половину. Нарочито поперхнулся.

– Мы можем изменить условия, – Наталия опустила веки, показав зеленоватые тени: в морщинистых бороздках они слежались в порошок, похожий на плесень на чёрством хлебе.

– Я не желаю уступать вам этот участок.

– Мы бы могли дать шестьдесят процентов и затем пятнадцать – годовых, – Мискина взяла со стола салфетку, принялась мять её.

– Вы не поняли, Наталия Ионовна. Я согласен только на шестьдесят процентов от прибыли развлекательного комплекса. – Никита разрезал кусок мяса, окунул его в кетчуп и отправил в рот. Щёки его надулись так, чтобы стало понятным, дальнейший разговор невозможен.

Мискина продолжала мять салфетку так, что промеж её длинных крючковатых пальцев на стол сыпалась бумажная труха.

– Но, Никита Иванович, вы понимаете, что это в убыток городу? Это грабёж! – последние слова она провизжала.

Сидящие рядом сотрудники опустили глаза в салат, дабы не показать, что видели начальницу в неудобном положении. Вася махнул кому-то рукой, после этого музыка усилилась на несколько децибел.

Никита продолжал жевать, запивая свежим соком.

– Почему вы не хотите помочь нам, скажите? – Мискина стряхнула остатки бумажной пыли с ладоней. – В своё время вы очень хорошо справились с последствиями стихийного бедствия. Неужели у вас ничего не шевельнётся в груди?

Никита качнул головой, показывая, что согласен насчёт груди и так далее.

– Каковы ваши условия? – спросила Мискина.

– Я не хочу развлекательного комплекса. В моих планах возрождение спортивной базы. Вам, Наталия Ионовна, всё равно, где пропадают наши дети: на стадионе или в подворотне?

– Дети вместе с родителями будут веселиться в новом комплексе.

Никита пожал плечами.

– Никита Иванович, вы как человек деловой и дальновидный, скажите прямо, что вы хотите? Я согласна на любые уступки!

Никита поводил плечами в такт мысленно пропетой Ламбаде: "Клиент созрел, клиент созрел, та-та рада-та"!

– Я говорю о спортивной базе. Возьмём лодки, водные лыжи, создадим секцию для подростков!

Узкие губы Мискиной от каждого слова Никиты всё больше сужались.

– Вы считаете, что отдыхающие станут ходить в спортивную секцию?

– Почему отдыхающие? Мы воспитаем собственный олимпийский резерв!

Наталия Ионовна покачала головой.

– Что вы хотите, Никита Иванович? – Мискина пощёлкала суставами пальцев. Звуки были похожи на лопающихся под ногтями гнид. Никита поморщился.

– Я хочу, чтобы люди занимались делом, а не развлекались попусту.

– Давайте выпьем за деловых людей! – обращаясь ко всем, Мискина поднялась на ноги.

– За деловых людей! – хором поддержала свита.

Андрей Васильевич услышал крики за дверьми, остановился. Он вернулся в коридор, присел на подоконник. Появляться сейчас за столом не нужно. Лучше выпить в спокойной обстановке. Кстати, Никита обещал угостить "вискарём" собственного производства.

– Мы не можем вот так просто разойтись, Никита Иванович! – улыбнулась раскрасневшаяся Наталия Мискина. – Вы же не за тем приехали, чтобы искупаться в море.

– Почему бы и нет? Искупаться в море, пробежаться по травке, погонять мяч. Отдохнуть, одним словом.

– И решить вопрос с развлекательным комплексом.

– И этот тоже, – улыбнулся Никита.

– Я предлагаю вам сделку. Вам спортсмены, нам развлечения.

Никита заинтересованно посмотрел на Мискину.

– Вы любите спорт, ваш друг Бураков играет в нашем "Житнике". Так вот, – Наталия Ионовна сложила руки перед собой, как за партой, – я предлагаю вам весь стадион.

Брови Никиты взлетели до кончиков чёлки.

– Плюс спортивную базу, арендуемую клубом и сборной! – скороговоркой добавила она.

– Сборной страны?

– Земля, как понимаете, принадлежит муниципалитету.

– Я люблю спорт, но не настолько же! – Никита оттёр губы салфеткой.

– Что вам этот развлекательный комплекс? Для времяпровождения бездельников с толстыми кошельками. Тогда как олимпийский резерв нуждается в хорошей материальной базе!

– Если вы мне позволите участвовать в строительстве развлекательного комплекса…

– Я дам вам пай. Больше, извините, ничего.

– Пусть так, на пятнадцать процентов акций я согласен.

– Решено? – Наталия Ионовна протянула руку.

Никита взял её ладонь, поцеловал в кончики пальцев.

– Подытожим? – спросил Никита и сам продолжил: – Я отдаю право аренды на землю под развлекательный комплекс, получаю взамен акции на строительство плюс участочек стадиона с отрезком беговой дорожки и спортивную базу в запущенном состоянии.

– Нам достаётся пустырь.

– Всё в наших руках, Наталия Ионовна!

Мискина мигнула Володе, тот вынул папку откуда-то из-под стола. Он быстро просмотрел листки с разными вариантами договора, вынул нужный, хотя и не самый выгодный.

Никита прочитал договор. Слово в слово он повторял, казалось бы, только что придуманное соглашение.

Подписывая второй экземпляр, Никита глянул на Мискину. Похоже, он стал понимать вкусы молодого Чугуева и зрелого Васильича. В этой сухонькой женщине есть нечто, скрытое не только от глаз, но и от понимания нормального человека.

– Она меня развела, как щегла! – сказал он вечером, сидя за столом с мужем Мискиной.

– И не только тебя… Насыпай свой "вискарь"! – кивнул Мискин на привезённую Никитой бутыль.

Через десять минут Андрей Васильевич отключился, откинувшись на спинку стула.

Как Никита ни тужился, соображая, какие ещё были в папке Володи варианты договора, так ничего и не придумал. Заключив, что у властей ещё надо учиться и учиться, Никита ушёл к себе в номер и заснул.

Разбудил его звонок мобильного. На дисплее высветился Кремль.

– Алло! Слушаю вас, Леонид Аркадьевич!

– Гуляешь?

– Есть немного, – Никита приложил ладонь ко лбу.

– Советую исчезнуть на некоторое время.

– На какое? – спросил Никита, похолодев.

– После сообщу.

– Что стряслось-то?

– Твоей жизни и бизнесу угрожает опасность. Попробую разрулить.

Чугуев положил трубку.

Никита принял решение исчезнуть в горах Кавказа. Вникнуть в проблему, найти выходы, принять решение возможно только на трезвую голову, каковой голова с похмелья никак не является. Он тотчас снялся с номера и уехал на базу.

Леонид Аркадьевич тем временем набирал номер губернатора.

– Слушаю, Лёня! Внимательно слушаю.

Голос начальника не обещал ничего хорошего.

– У нас появились чёрные рейдеры.

– Из-за того весь сыр-бор и мафиозные разборки в городе и окрестностях? Пусть постреляют друг друга и успокоятся.

– Дело в том, что земля, на которую они претендуют, большей частью принадлежит моему сыну.

– Другой вопрос.

Губернатор обещал решить вопрос в течение дня. Чугуев замер в ожидании телефонного звонка, отложив все дела.

Он сидел за столом с разложенными по нему бумагами и думал о дурацкой браваде Никиты. И зачем он разрешил называть свой продукт "хоть горшком"? Надо же какие амбиции: "Демидов"! Лучше бы уж Чугуевка. Непонятно что, и не подкопаешься.

Чугуев не спал с полуночи. Разбудил его начальник милиции, сообщив по дружбе, что задержан крупный наркоделец по кличке Димыч. Застрелен при попытке к бегству. Леонид Аркадьевич поблагодарил за информацию и снова лёг в постель.

Но час от часу не легче!

Буквально через десять минут полковник позвонил снова, сообщив о боевых действиях вблизи города, на территории бывшего колхоза "Красный октябрь".

– Что делать? – спросил начальник милиции.

– Кто с кем воюет?

– Важно за что! – перебил полковник. – Хотят прибрать к рукам землю фермера Сидоркова. А там посевы ячменя для производства пива и "Вискаря".

– Так. Что вы можете сделать?

– У нас не столица, Леонид Аркадьевич! Наблюдаем. Ждём.

– Сидорков жив? – спросил Чугуев и сам заметил, как голос его задрожал. Невесть какой знакомый, а в эту минуту Никола казался лучшим другом жизни.

– Палят в воздух. Мирные жители все целы. Наверное потому, что сам Сидорков не является главным собственником. Полагаю, это акция устрашения Демидова, чтобы заставить переписать право собственности.

– Но он только совладелец.

– А кто ещё? – спросил полковник. После молчания абонента, настоял: – Леонид Аркадьевич, это важная оперативная информация!

– Чугуев Василий Леонидович!

– Тогда советую использовать силу.

– Спасибо, разберусь. Постарайтесь защитить Сидоркова и его семью. Это мой лучший друг!

Полковник пообещал и положил трубку.

Потому то и звонил Чугуев Никите и губернатору. Одного предупредил об опасности, у другого просил права на применение военной силы.

Иван Ильич не знал, как поступить. Сообщать в Кремль? Просить помощи у отряда СОБР? Или пересидеть до тишины. В таких случаях он всегда звонил Московско-кремлёвскому товарищу. Денег это стоило немало, но и пользу приносило колоссальную.

– Александр Андреевич! У меня ЧП, опускаются руки, не знаю, что и делать! – он вкратце доложил обстановку, смахивающую на сводку с фронта.

– Немедленно доложи в Москву о теракте в здании администрации города Чухонска и захвате земли, принадлежавшей семье мэра и частично тебе.

– Но земля не моя.

– Молодец, схватываешь на лету! О теракте даже не спрашиваешь.

Губернатор хотел сказать что-то ещё, но абонент положил трубку.

Через два часа под крыльцом администрации произошёл взрыв слабой мощности, но большого дыма. Вырвало нижнюю ступень. Одновременно разлетелся в клочья папье-машевский бюст вождя Октябрьской революции.

Чугуев позвонил генералу в зону.

– Конрад Яковлевич, нужна военная помощь! У меня террористы. Взорвали крыльцо администрации и захватили поместье лучшего друга!

* * *

Куква несколько раз набирал номер Никиты, но в ответ слышал длинные гудки. Абонент доступен, но не для всех! Смотрящий рвал и метал. Он послал своих лучших людей на поиски горе-бизнесмена, пытавшегося уморить Кукву. Если бы не этот крестьянин, лежал бы сейчас Куква в гробу, в белых тапочках!

– Ни при каких косяках не трогать фермера! – распорядился в начале операции уголовник.

Бандиты заперли семью Сидорковых в их собственном доме и тщательно охраняли.

Уборочная подходила к концу, братва вповалку пьяная валялась у поля. Им было поручено наблюдать за работягами, и когда появится хозяин, взять его и доставить к Кукве. По разумению Куквы Никита должен находиться в городе, обмывать первую партию спиртного. Но его не оказалось. Ничего, суток через двое объявится.

Особо вывела из себя Кукву этикетка с фамилией Никиты. И это тогда, как он обещал твёрдый процент за крышу пивного бизнеса! Это что получается, братва будет ходить под каким-то Демидовым?

Смотрящий решил прибрать к рукам сырьё и торговаться с хозяином. Кукве доложили, что кое-какая часть бизнеса в руках мэра, только это охладило его пыл. Иначе бы квартира Никиты взлетела на воздух!

Бойцы внутренних войск к полудню были поставлены под ружьё. Генерал запросил разрешение Генштаба на войсковую операцию с террористами. Ему тотчас дали "добро", не вникая в суть происходящего в далёком Чухонске. По-видимому, все были в курсе. Одушевлённый поддержкой генералитета, Конрад Яковлевич дал приказ бойцам стрелять на поражение в любого с оружием в руках.

Несколько коротких автоматных очередей под лай овчарок исчерпали инцидент. Фермера Сидоркова поздравляли с освобождением.

Никола заявил журналистам, что ему лично никто не угрожал, прекратив все вопросы.

А в дверь квартиры Куквы постучали. Так колотят только менты, сообразил Куква. Пользуясь тем, что на металлических дверях столько степеней защиты, что обычной противопехотной миной не вскрыть, смотрящий позвонил ближайшему вору в законе.

– Менты ломятся, говоришь? – пожевал губами абонент. – Что-то там твоя братва косяков напорола.

– Это ментовская подстава!

– Тебя бы на правилку, нуда ладно. Слыхал, Шалый с зоны снимается? Пора в командировку, Куква.

– На сколько?

– Годков пять почалишься, в хате порядок подержишь. Косяк замнём.

– Открывай, Куква! – прокричал зычным басом полковник милиции.

– Какая честь для меня, сам начальник явился на задержание! – ёрничая, Куква открыл двери, подставляя руки под браслеты.

Под блики вспышек фотоаппаратов Кукву вывели из подъезда, усадили в "воронок" и отвезли в отделение.

– Так что, гражданин Куквин, выбирайте статью! – полковник вынул из ящика стола несколько дел, заведённых на смотрящего.

Куква разложил их перед собой пасьянсом. Он закрыл глаза, покрутил пальцами и ткнул в одну из папок.

– Вот, кражонку потяну, начальник. Другого не шей, ничего не докажешь.

– Знаю. Но под статью о терроризме подведу запросто. А там, сам понимаешь, особых доказательств не требуется, – улыбнулся главный милиционер.

– Заметь, начальник, ты по-хорошему, и я без адвоката! Не будет тебе никаких доказательств! Братву положили на поле, а с мёртвых взятки гладки!

– Ох! – вздохнул полковник. – Бери кражи!

Куква полистал дело, вздохнул, подражая полковнику.

– Тебя оформить с повинной?

– Пургу не мети, начальник!

– Ясно! Увести! – распорядился полковник. Он позвонил судмедэкспертам, спросил, есть ли хоть один из убитых братков лицом смахивающим на кавказца или араба.

– Есть парочка татар.

– Сойдёт! – у полковника отлегло от сердца. С подачи старого вора разрешилась сложная задачка с террористами.

– И не будет силе нашей власти конца! – сказал в рюмку с "вискарём" начальник зоны.

– Ныне и присно! – поддержал его Чугуев.