Никита поднялся до половины стены. Откуда-то взялись силы для последнего рывка. Демидов задрал голову кверху, разглядеть ножку спутниковой антенны.

В это время над его ямой пролетела громадная птица. На бреющем полёте, она бомбардировала подлежащую территорию. Жидкая едучая смесь попала в глаза пленнику рекордсмену лазания по канату. Никита дёрнулся, чтобы протереть глаза, выпустил верёвку и шлёпнулся на солому, несильно подвернув лодыжку.

Времени на следующую попытку не было. Никита смекнул, что надо срочно убрать следы неудавшегося побега. Он ухватил верёвку собственного изготовления, подёргал. Бесполезно. Тогда Никита вспомнил, что когда-то он изучал сопромат. Демидов ходил с натянутой руками верёвкой из конца в конец своей пещеры, стараясь перетереть место прикрепления к антенне. Нога нестерпимо болела, Никита хромал и подпрыгивал, но конец петли, куда как раз пришлась обтёртая мотня джинсов, перетёрся! Верёвка упала на землю. Никита собрал её в клубок и сунул в свой унитаз, прикрыв каменным блином. И ещё раз удивился, что нет никакого запаха собственных испражнений.

Осталось уничтожить следы неудачной попытки выхода в интернет. Никита вынул аккумулятор, осмотрел его.

– Знания – сила! – сказал он вслух. После чего Никита подошёл к дальней стене и принялся тереть об неё контакты. Увлёкшись, он зацепил стену не плашмя, а уголком батарейки. Тотчас ощутил песок на ладони. Никита поковырял стену. В следующий момент он с размаху шлёпнул себя по лбу.

– А неученье – тьма! – со злостью выкрикнул он.

Стена-то, противоположная входной, оказалась рукотворной! Умело замаскированной под камень штукатуркой! Выходит, если Никита не рыдал бы над своей судьбинушкой, не устраивал себе пышные поминки под шампанское – а рыл стену, развалил бы где-нибудь кладку. Один, единственный камень выбил – и на воле!

Что же теперь, поздняк метаться! Перемкнул контакты аккумулятора, и хорошо. Он пихнул блок питания под солому, вернув траву на место.

Едва Никита отёр пот с лица, как заявились по его душу.

– Как ночь провёл, барин? – издеваясь, спросил Сява.

– Жарко! – сказал Никита, понимая, что лучше ответить хоть что-нибудь.

Штеф спустился на дно ямы. Он протянул Никите заряженный аккумулятор для ноутбука. Кивнул.

Похоже, сегодня урка не в настроении. Никита поддержал молчание. Он вставил аккумулятор, включил комп.

– Быстро переведёшь бабки, и ты свободен! – сказал Штеф. – Только не вздумай мутить!

– Мутить, это как?

– Никаких других контактов по связи! Пристрелю как собаку! – Штеф вынул пистолет, передёрнул затвор.

Никита покрылся липким потом. Что если сейчас заорать: " Стреляй, сволочь!", – порвав на груди футболку? Нет, это глупее, чем перевести бабки на свой же счёт.

Когда модем запилил, заскрежетал, Штеф подал карточку со счётом. Ту самую, что передал Никите фермер Николай.

Никита набросал на экране номер счёта, Штеф забрал карточку и вылез из ямы, оставив Никиту возюкаться.

Наконец компьютер просигналил, что деньги со всех счетов успешно переведены. Никита поднял голову вверх и в тот же момент между его рук прилетела пуля в клавиатуру. Если Никита с запозданием убрал руки, то комп отреагировал мгновенно. Задымился, зашипев внутри.

Лесенка висела на стене. Никита подумал, что жулики сдержали обещание, дав ему полную свободу. Он кинулся к лестнице, а она буквально из-под рук уползла кверху!

– Не ссы, Никита! Не пройдёт и суток, как за тобой придут! Будешь теперь кыз'ляра!

– Стреляйте, сволочи! – запоздало, но всё же выкрикнул Никита. И тут же получил по башке.

Наверное, пуля, успел подумать он. Но грохот был такой, что эта пуля была выпущена из ракетной шахты, не иначе.

Вдребезги разлетелась спутниковая тарелка. Разорвало обоих охотников за чужими деньгами в клочья и раскидало в радиусе десяти метров. Банковская карточка разом сплавилась, как лёд на сковородке. Взрывная волна покатилась по наклонной, сорвав рукотворную стену каменного мешка. Прямоугольные грубо обработанные булыжники покатились в пропасть ущелья, усилив без того мощный грохот.

Никита ничего этого не слышал, его понесло вниз вместе с пуком соломы. К счастью, взрывная волна шла на убыль и вовсе погасла, оставив пленника лежать на краю обрыва.

Очнулся Никита, когда солнце стояло в зените. Голову ломило, грудь саднило. Он потрогал лоб, ощупал темя и затылок. Крови нигде не было. Значит, дырку не сделали. Что же тогда? Боясь смотреть, он провёл ладонью по груди, вскрикнул уколовшись обо что-то острое. Сердце кольнуло. Никита полежал с закрытыми глазами некоторое время, затем набрался смелости, ухватился за осколок железа и выдернул его. Но кровь не хлынула, не забилась фонтаном, как это бывает в фильмах. В руке Никиты был всего-навсего осколок от спутниковой тарелки, застрявший в большом нательном кресте.

– "Чистый рандоль! Возьми на счастье, сынок"!

Никита попробовал подняться, но лодыжка распухла так, что не позволяла прикоснуться, не то, что встать на ноги. Он посмотрел вниз и порадовался за свою леность и невежество. Как хорошо, что не пришло в голову ковырять стену над отвесным обрывом!

Он пополз кверху. Теперь, когда взрыв управляемой ракеты снёс верхушку холма над ямой, лезть по пологому склону стало намного легче.

Доползя до верху, Никита вдруг увидел двух горцев в бурках и мохнатых папахах. Они тотчас заметили человека на краю обрыва. Поспешили к нему.

Голова Никита закружилась, тупая боль по всему телу отступила. Он начал терять сознание.

Как в тумане увидел перед собой старческое бородатое лицо. Кавказский долгожитель изучающее посмотрел на него и перекрестился.

– Свои! – выдохнул Никита и потерял сознание, сжимая в руке рандолевый крест.