– Вставай, доктор! – бесцеремонно растолкала заказчика Вика.

– А? Что? – Рим раскрыл глаза и сообразил, где находится, – извини, Вика.

– На вот, хлебни кофе! – хозяйка протянула чашечку. – Небось, уработался там со своими психами! И как ты только с ума не свихнулся? Я бы давно сдвинулась! И так дураков полным-полно в жизни!

– Полно?

– Да сплошь и рядом! Почти поголовно! Ну, у тебя, конечно, они какие-то другие. Судя по работам, почти здоровые.

– По работам?

– Да ты что так перепугался-то? Пока ты тут спал, я без спросу взяла вторую статью и откорректировала английский текст.

– И много было ошибок?

– Не то что много, но как-то несолидно написано. Ты, вероятно, изучал язык на каких-нибудь ускоренных курсах, овладел кое-как разговорным и чувствуешь себя англичанином!

– Всё пришлось переделывать?

– Да ты не волнуйся так! Я много не возьму, тем более, по своей инициативе взяла дополнительную работу. А инициатива у нас в стране, как известно, наказуема! Вот и наказание мне будет такое – отдам перевод даром!

– Как это, даром? – возмутился Рим.

– Ты думаешь, мне нужны деньги? Ха-ха-ха!

– Но ведь ты сделала работу.

– Да какую работу-то? Это ведь так себе, хобби!

– А работа?

– Это профессиональный допрос?

– Врачи, Вика, не допрашивают, они опрашивают.

– О! Правильно! Учи, учи меня, дуру! Полиглотку паршивую! – разрыдалась Вика и сквозь всхлипывания пробормотала: – Свой родной, русский язык позабыла, надо же.

Рим замер в замешательстве. Он не знал, что делать? Как врач, он должен дать возможность выплеснуть эмоции, как мужчина просто обязан утешить, обнять как-нибудь, что ли?

– Вика, а ты полиглотка? – профессионал взял своё.

– Да, – вытерла слёзы Виктория, – девять языков, плюс никчемное эсперанто.

– А как это тебе удалось?

– Практика, практика! Я ведь родилась во многоязычной стране!

– Так и я родился в ней.

– Да-а, – протянула Вика. – Ты правильно меня поправил, действительно, навыков допроса не имеешь! Хоть бы прочёл в паспорте место моего рождения! А! Это тебя не интересовало! Да тебе, вообще, наплевать на меня! Нужна только работа, то есть перевод!

– Извини, Вика, но объявление было деловым и не предполагало близкого знакомства.

– Да, конечно, прости. Глупости я говорю. Слушай! – её словно осенило внезапной мыслью. – А я совсем никаких денег с тебя не возьму!

– Это ещё почему?

– А ты станешь моим врачом! Вначале отработаешь мой гонорар, а затем я тебе стану платить!

– А зачем тебе, Вика, врач?

– Ты что, не видишь? – она вытянула шею кзади и взглянула, чуть издали, на собеседника, слегка закатив глаза. – Я же сумасшедшая!!!

– А почему ты так решила?

– Это уже сеанс психотерапии?

– Мы играем в вопросы?

– Да! Отрабатывай, пожалуйста, мои часы, потраченные на твои статьи! В них речь идёт о психотерапии, не так ли?

– Там описан совершенно иной вид лечения и совсем других людей.

– А! Понимаю, ну конечно! Только для тех, кто лежит в стационаре! Так положи меня в психушку!

– Вика! Туда не ложат по желанию, просто так. Необходимы показания и достаточно строгие.

– А если я сейчас разобью вазу о твою голову, как это расценить?

– Как хулиганство или самозащиту, в зависимости от квалификации твоего адвоката.

– Вот так всё просто! Но ведь я ненормальная!

– Да почему же?

– Вот вы все такие, психиатры, добренькие! Приветливые, отзывчивые, а стоит угодить вам в лапы? Всё тогда, конец!

– Странно.

– Вот видишь, я тебе кажусь странной! Так давай, лечи меня!

Начинай! – приказала Вика и улеглась на диван головой в сторону врача. – Ну?!

– Что, ну?

– А! Забыла! – она подскочила и резво опустила жалюзи. В комнате стало сумрачно. – Ну, давай же!

– А в каком именно лечении ты нуждаешься?

– Ну-у, – протянула Вика, – задавай мне вопросы, типа: «А не спала ты, Вика, в детстве в одной комнате со своим братом»? Или: «Твой папа не садился в твою кровать»?

– Я сожалею, Вика, но таким методом я не владею.

– А разве это не психотерапия?

– Ты внимательно переводила мою работу?

– Обижаешь, начальник!

– Так о какой психотерапии шла речь?

– Я понятия не имею о какой – это за пределами знания языков!

– Интровертная психотерапия.

– А чем она отличается-то?

– Долго рассказывать.

– А ты покажи на мне! Я ведь не дура? Сам же сказал: «Нормальная»! Стало быть, разберусь как-нибудь.

– Это непонятно даже моим коллегам.

– Так они же все тупицы!

– Отчего же?

– А кто из них принёс на перевод свою работу?

– Не станем спорить.

– Не станем! Ты мне проведи сеанс своей интровертированной терапии! Или интровертной, как правильнее?

– И так и так можно сказать, суть не меняется. Только вот пробовать на здоровом человеке этот метод невозможно. Это всё равно, как схватить человека на улице и начать пичкать его лекарствами для птиц!

– Но ведь ему не станет хуже!

– К сожалению, такой уверенности нет.

– Психотерапия – это когда задают вопросы пациенту?

– Это только один из методов.

– Но почему тогда человек лежит на кушетке, а врач спрашивает разную чушь, и потом человеку становится лучше?

– Метод вопросов и ответов, скорее, относится к психоанализу.

– А в твоём методе есть элементы психоанализа?

– Конечно, но они не определяющие.

– И всё-таки, есть?

– Есть.

– Тогда задай мне вопрос, ну хоть один, чего тебе стоит?

– Для этого необходимо определить направление болезни. А при отсутствии таковой, какие могут быть вопросы?

– Хорошо, тогда задай любой, что использовал на больном!

– Тебе будет непонятно.

– И пусть! – Вика стукнула пятками по диванчику.

– Хорошо, – сдался Рим. – Когда хлюснет Хримор-Аутра?

– Что за муть?

– Я же говорил, тебе не понравится.

– А кому ты говорил, точнее, спрашивал у которого, ему было понятно?

– Он понял и сделал вывод.

– М-м, а что он сказал в ответ?

– Ничего.

– Тогда зачем ты спрашивал?

– А вот это уже профессиональная тайна!

– А когда ты станешь лечить меня?

– Как?

– Ну, этот, психоанализ!

– Только что закончился сеанс.

– Вот как? Тогда, какие выводы?

– А какие нужны?

– Э! Да ты шарлатан просто! Разве это лечение?

– А что тогда лечение?

– Ну-у, теперь ты должен мне сказать, какие проблемы меня волнуют, из-за чего они развились и как с ними бороться!

– Не слишком ли много для одного сеанса?

– А не слишком ли много: за три часа – две статьи?

– Мне нечего возразить, Вика, но это несравниваемые категории.

– Тогда сколько сеансов ты намерен сделать?

– Не менее ста!

– Подряд?

– Да! Каждый день, можно даже и ночью, – всё еще пробовал отшутиться Рим. Если бы он только знал, где лежат листки с переводом! Схватил бы их в охапку, оставил деньги и выбросился в окно! Он не воспринимал эту молодую женщину своей пациенткой. Может быть этому препятствовало отсутствие белого халата – своеобразной защиты от фамильярности или привычной обстановки в помещении – где двери сами собой захлопываются, а потом без ключа-отмычки не отпираются? Или же от Виктории-Акулины шли такие флюиды, что она воспринималась, исключительно, как женщина? Возможно, экзальтированная безо всяких границ, демонстративно противоречивая, но всё-таки, всего лишь женщина. А значит, потенциальная мать, супруга. Иначе о женщине, вообще, Рим никогда и не думал.

– И ночью?! Вот это да! А сколько возьмёшь?

– Тебе не хватит.

– А если я иначе расплачусь?

– Как это, иначе? – настороженно спросил Рим.

– А ты живи у меня! – внезапно предложила Виктория.

– В смысле?

– Чего ты так перепугался? Я ведь не предлагаю жить со мной, хотя ты бы не против, правда? – она, с мягкой грацией пантеры, вмиг оказалась у врача на коленях и обняла его за шею, томно заглянув в глаза. Рим внимательно осмотрел её и застыл, словно статуя. Недовольно фыркнув, Вика встала на ноги. Её чуть не взбесило такое отношение!

– Ты когда-нибудь спал с женщиной?

– Хочешь меня унизить? А за что?

– А может, ты импотент? – продолжала разъярённая фурия.

– Слушай, Прасковья! Ты хотела ответы на вопросы, выводы? Я скажу!

– Давай, валяй! Мне снова лечь?

– Нет необходимости. Можно слушать и стоя. Человеческое ухо устроено так, что восприятие звуков не зависит от положения тела.

– Хорошо, я сяду, можно?

– Можно, – великодушно разрешил Рим. – Конечно, ты хочешь услышать что-то о фрустрации, сублимации, комплексе Электры, верно?

– Догадливый.

– Так вот, ничего подобного я не скажу!

– Тогда, может вообще, будешь молчать?

– Вика! Ты хочешь услышать или нет?

– Всё, всё! – она похлопала ладошками себя по щекам. – Я успокоилась и внимательно слушаю.

– Начнём с последнего эпизода с неудвшимися объятьями. Это была маленькая демонстрация своих возможностей. Судя по всему, мне надо было повести себя иначе. Вот тогда ты была бы довольна!

– Ах, ты! – аж задохнулась от негодования Вика.

– Спокойно, спокойно, – Рим вытянул ладони перед собой. – Уж слушай! Всё пошло бы по твоему сценарию. Возможно, ты бы даже дала мне пощёчину для острастки! А может, и нет. Но уж разразилась бы по полной программе! И записала бы себе в память ещё одного негодяя! Ведь все мужики негодяи, не так ли? У всех на уме одно и то же! Вот и я, прикинулся этаким придурковатым аспирантом, а сам только и думал: как бы залезть тебе под юбку, пардон, юбки-то нет! Тогда под футболочку, сквозь которую призывно просвечивают кремовые соски! А ты, конечно, не хотела бы этого, ни в коем случае!

– Откуда ты всё это взял?

– Вика! Да это же написано на твоём симпатичном лице!

– Так уж и написано? Так уж и на симпатичном?

– Ты сама знаешь это. Гордишься этим, возвела в некий культ свою внешность! Для выявления столь выраженного нарциссизма мне вовсе не требовалось задавать вопросы, типа: «А как долго вы смотрите на себя в зеркало? А есть ли оно у вас в ванной комнате»?! Или: «У вас ведь были случаи близости»?

– Это вопрос?

– Да. Из области психоанализа, если угодно.

– Да?

– Это ответ?

– Из той же области психоанализа!

– Вот теперь, пожалуй, сеанс окончательно закончен. Я готов заплатить за работу и забрать переводы.

– Но я не готова! Это не лечение, а садизм чистейшей воды! Ты меня разоблачил, со всем согласна! Но какие рекомендации?

– Рекомендации? А разве ты сама не знаешь, что нужно делать?

– Откуда? Вот я и спрашиваю специалиста.

– А созрела ли ты для получения рекомендации?

– Да уж постарше тебя буду!

– Возраст и зрелость, согласись Вика, разные понятия.

– Сдаюсь! Пойдём обедать! – как близкого друга она взяла врача за руку и почти поволокла на кухню.

– Извини, но мне пора.

– Тебя приглашает дама! Разве можно отказаться? К тому же, я всё равно тебя никуда не отпущу!

Рим, понимая, что деться некуда, последовал за Викой. Она, конечно, не стала потчевать гостя яичницей. Усадила за стол и предложила продолжить сеанс лечения. Рим демонстративно поглядел на часы.

– Я не понимаю, чего ты хочешь? Денег с тебя не беру! Всю работу сделала, желаю угостить обедом, а ты чего-то упираешься!

– Я просто устал.

– Хорошо, пусть это будет не психотерапия, просто поболтаем, а я тем временем разогрею пищу. Правильно я по-русски сказала?

– Правильно, – со вздохом согласился Рим.

– Вот ты меня спрашиваешь, где это я родилась? – не обращая внимания на немой протест, сама же и ответила: – В одном, очень интересном, штате!

– А что ты делаешь здесь? И тем более, сейчас?

– А вопросы твои, уважаемый психотерапевт, нелогичны!

– Вика, прошу прощения, но я вовсе не психотерапевт. Я психиатр!

– Это не значит, что у тебя нет чувства логики?

– Очень даже есть, – возразил Рим. – Если родилась в Штатах, да ещё тридцать лет назад, то почему же теперь оказалась здесь?

– Ошибочка! – торжественно заявила Вика. – И вовсе не в Штатах, а в одном, очень интересном, штате! Можешь не морщить лоб, всё равно не угадаешь!

– Уж не Пенджаб ли?

– Ох! И ты ещё говоришь, что не психотерапевт? Откуда тогда можешь читать мысли? И ты знаешь, кем была моя родная бабушка?

– Софья Блаватская.

– Вот это да! – Вика заворожено уставилась на Рима. – Как тебе это удаётся?

– Что?

– Ты же мысли читаешь! Дословно! Я поражаюсь просто!

– Х-ха! – усмехнулся Любимов. – Не мог же я предполагать, что твоя бабушка Индира Ганди!

– Но почему, Блаватская?

– Тебя интересует, как я сумел догадаться о твоей очередной выдумке?

– Почему выдумке, это правда!

– Хорошо, тогда скажи мне, пожалуйста, как называли Блаватскую в узком кругу единомышленников?

– У неё не было никаких единомышленников! – победно произнесла Виктория.

– А вот это, устаревшие взгляды!

– Тогда как её называли?

– Внучке лучше знать, – улыбнулся Рим.

– Хорошо, вру! Ну и что? Вот скажи, что я ещё соврала?

– Вообще в жизни, или только мне?

– Скажем так, в последний час!

– Ничего, то есть, почти ничего.

Вика разочарованно посмотрела на собеседника: он начал ошибаться!

– Да? Хочешь сказать, что ещё что-то?

– Я же сказал, почти всё правда. Одна маленькая деталь, – Рим загадочно посмотрел в глаза Виктории.

– Что это за деталь еще такая? – взбешенно взорвалась Вика. Ей и в голову не пришло, что попалась на древнюю, как мир, удочку.

– А это насчёт того, что тебе не нужны деньги!

– Х-ха! Мне они совсем не нужны!

– Они нужны всякому и лишними не бывают!

– A-а! Если из этого исходить? Тогда, конечно. Согласна. И всё равно, мне деньги не нужны! По крайней мере, сегодня.

– А для чего тогда давать столь дорогое объявление, да ещё в двух вариантах, нанимать посредника?

– Я же говорю, ненормальная я!

– Это не объяснение.

– Так ты же с дурой разговариваешь! – Вика дико закатила глаза, рассмешив Рима.

– Это не смешно, тут плакать впору.

– Спасибо, не надо! Это уже было. Ты из меня всю душу вытянул!

– Так, может быть, я пойду? – робко предложил Рим.

– А кто тебя отпускал? Сиди! Так уж и быть, расскажу всё, раз тебя это так интересует.

Рим просто не стал возражать: во-первых, бесполезно, во-вторых, всё-таки немного интересно.

– Мне стало скучно. Я работаю в фирме отца, там, в Индии. Сюда приехала в отпуск. Вообще, отдохнуть, вздохнуть запахом Родины и так далее. Смешно, правда?

Рим молчал.

– Решила узнать, есть ли у нас ещё люди, имеющие мозги, вот.

Или все мозги уже перетекли за бугор? А посредник мой сосед по площадке, за чирик в день он согласился поработать: женщинам всем, поголовно, отказывать, мужчинам – давать мой телефон.

– И много было заказчиков?

– Честно?

– Я первый?

– Всё-таки, ты ничем не лучше других! – удовлетворённо отметила Вика.

– А вот ты, Вика, хуже всех вообще!

– Обоснуй.

– Вначале ты обоснуй!

– Хорошо. Ты посчитал себя первым, как и все мужчины склонен к амбициозности! Надо же! Ты первый! Ну, а я-то, почему хуже всех в мире?

– Поясняю. Всё очень просто, Вика! За время всего нашего общения ты ни разу, заметь: ни разу не назвала меня по имени!

– А ты меня, конечно, называл постоянно!

– Не очень часто, но в порядке приличия.

– Понятно. Что ж, мы оба с небольшими недостатками, Р-рим.

– Одно «р», Вика!

– Хорошо, я исправлюсь: Рим! Просто имя немножко необычное.

– Как и Виктория.

– Хватит пудрить мозги и унижать моё достоинство, Рим! Давай, наконец, обедать!

Борщ, картофельное пюре с котлетой, ананасы на десерт. Ничего особенного, экзотического, изготовленного по рецепту далёкой Индии.

– Спиртного я не предлагаю, – сказала Вика. – Во-первых, не ресторан. Во-вторых, вредно.

– А ты, вообще, пьёшь?

– Только по большим праздникам. Вот когда твои статьи напечатают, да придут положительные отзывы, тогда и отметим!

Рим чуть не поперхнулся, он никак не рассчитывал на столь длительное знакомство.

– Я ведь только родилась там, а жила-то больше тут. Закончила в своё время, закрытый и недоступный смертным, ВУЗ.

– МГИМО?

– Вот именно! И знаешь почему?

– По наследственной линии.

– Скукотища с тобой, Рим! Всё заранее знаешь. Вот, о чём я?

– О наследственности.

– Да, точно! Отец в дружественном государстве, мы с мамой тут. Спросишь, почему? Так они были разведены, у него там другая жена. Конечно, он помогал мне во всём, уж не знаю почему, но помогал. А когда мама умерла, так вовсе забрал к себе. Так что, уже несколько лет я официально проживаю и работаю в дальнем зарубежье.

– А здесь?

– Поняла. Здесь трудилась в области журналистики.

– Международной?

– Когда как, – уклончиво ответила Вика.

– А языки?

– Честно тебе сказать?

– Желательно.

– Достаточно изучить основы: один из латинских, один из тюркских и, конечно, славянских. А лотом всё гораздо проще!

– Так ты, Вика, международная журналистка?

– Ох, если бы ты знал хоть чуточку об этой кухне, никогда бы не задал такого вопроса! – нервно заявила она.

Рим решил поменять тему, всё-таки это не психотерапия. Даже если и нуждается в помощи Виктория, то нельзя сразу и так много! А по существу, как пациентка, она неинтересна. Таких, как Вика, великое множество. Сплошь и рядом, в разной степени выраженности. Она выставляет всё напоказ, другие – держат в тайне. Тем более Рим не уверен, как поменяется её настроение, скажем, через две недели. Изменится гормональный состав, а значит и общий тонус организма. Ещё с пятого курса Рим хорошенько запомнил фразу из лекции доцента гинекологии: «Прежде чем приступать к лечению женщины, определитесь с фазой её цикла»! Это более относилось к терапевтам, но оказалось необходимым и ему. Потому как, то, что назначается в первую фазу, не должно использоваться во вторую. Эффект противоположный – врачи хватаются за голову, а понять не могут, почему?

– У тебя нет братьев, сестёр?

– Никого. Даже сродных нет. У мамы получилось только один раз. Значит, был отчим, спросишь? Отвечу, был. Неплохой мужичок. Многому меня научил, но после смерти мамы удрал в неизвестном направлении. А знаешь что? Не морочь-ка мне голову, вижу, спешишь куда-то. Говори сразу, будешь меня лечить?

– От чего?

– Вопрос некорректен, Римушка! Не от чего, а почему? Да потому что, тебе без меня просто не обойтись. Подумай секунду и сообрази!

– Викушка! Я не понимаю, в каком направлении мне думать?

– Ха! – фыркнула Вика. – Тогда я стану думать за тебя! Заберёшь ты переводы и куда с ними сунешься? А? На почту? Тогда, в лучшем случае, их прочтут через год.

– Да? – растеряно произнёс Рим. Ему и в голову не приходил такой расклад. Казалось, всё произойдёт очень быстро. Он мигом накатал статьи, перевела Вика за три часа, через неделю придут отзывы.

– В интернет?

– Почему, нет?

– Быстро, выгодно и… – Вика выдержала эффектную паузу. – Ненадёжно! Точнее, безнадёжно!

– Отчего же?

– Вот, я тебе объясняю прописные истины, не стыдно?

– Есть немного, – согласился Рим. Он чувствовал себя обескураженным, как альпинист, добравшийся до вершины, и с ужасом обнаруживший, что оказался у самого дна ущелья.

– Твоё электронное письмо становится доступным, угадай, скольким миллионам человек? А автор, никому неизвестный. Никто не подтвердил, точнее, не визировал твои работы. Где разрешение научного руководителя, ректора? А тебе, как я поняла, не хочется к ним обращаться. Так вот!

– И что теперь, всё напрасно?

– Стала бы я напрасно переводить провальные труды! Нет. Конечно, я помогу тебе, не знаю зачем, но помогу. Однако будет условие.

– Я не понимаю, чем ты поможешь?

– А я бы лучше спросила об условии!

– Что за условие? – не стал возражать Рим.

– Ты будешь жить у меня, – буднично и просто сказала Вика.

– В качестве квартиранта?

– В качестве мужа.

– Прямо с сегодняшнего дня?

– Ошибаешься! С этой минуты. Но не пугайся, приставать не стану! Мне нужен муж, вот и всё.

– Официальный?

– Почти.

– Хорошо, пусть так, я соглашусь. И на сколько контракт?

– Ну, ты наглец!!! Тебе ещё деньги за это платить?

– Вика! Ты не поняла, я о временных рамках!

– Желательно, навсегда! – с серьёзной миной выдала Вика.

– И никакого пути к отступлению?

– Почти. Так, согласен или нет?

– Согласен.

– Вот и ладненько! Больше ни один заказчик не переступит порога этого дома! А теперь слушай, как мы с тобой поступим…

Они прошли в зал, и Вика начала посвящать новорождённого супруга в тонкости своего безупречного плана. Рим слушал и внимал. С каждой новой фразой он всё более убеждался в своём невежестве. Оказалось, что за обычной научной работой по психиатрии стоит не только и, не столько, математика, но и дипломатия, политика и прочие общественные институты!

Действительно, нельзя человеку, даже отшельнику-учёному, жить в обществе и быть вне этого общества, не подчиняться его законам и не вступать в общественные взаимоотношения.

Целиком философский вопрос, и пришлось Риму Николаевичу стать философом.